-- Миссис Стюарт, вы, конечно, знаете, что газетные сообщения бывают преувеличены. Не было и речи о заложниках и, кроме того...
      -- Что вы мне рассказываете, когда здесь все сказано совершенно ясно! Это интервью, которое дал Секретарь по делам космоса. Кто знает лучше? Вы? Или Секретарь?
      У Гринберга было свое мнение на этот счет, но он предпочел придержать его при себе.
      -- Прошу вас, миссис Стюарт. Газетные сообщения нельзя принимать на веру. Бывает, что они не имеют ничего общего с действительностью. Я просто прошу вас прибыть в Столицу для спокойного разговора с Заместителем Секретаря.
      -- Ничего подобного! Если Заместитель Секретаря хочет видеть меня, пусть он приезжает сюда.
      -- Мадам, если это будет необходимо, он непременно приедет. Мистер Кику -- джентльмен, придерживающийся старомодных воззрений, и он никогда бы не заставил леди ехать к нему, если бы это не было связано с общественными делами. Вы же знаете, что сейчас идет межпланетная конференция?
      -- Я взяла за правило, -- чопорно ответила миссис Стюарт, -- никогда не интересоваться политикой.
      -- Кое-кто из нас должен этим заниматься. -- Гринберг вздохнул. -- Из-за этой конференции мистер Кику не может прибыть сюда. Но мы надеемся, что вы пойдете ему навстречу.
      -- Мистер Гринберг, я дала свое согласие с большой неохотой. Теперь я выяснила, что вы обманывали меня. Почему я должна верить вам? Вы готовите какой-то фокус? Заговор, чтобы отдать моего сына этим чудовищам?
      -- Мадам, клянусь честью офицера Федерации и заверяю вас...
      -- Избавьте меня, мистер Гринберг. А теперь вы должны извинить меня...
      -- Миссис Стюарт, я прошу вас. Если вы только...
      -- Мистер Гринберг, не заставляйте меня проявлять невежливость по отношению к гостю. Мне нечего больше сказать.
      Гринберг ушел. На пороге он огляделся, надеясь увидеть мальчика, но Джон Томас тихонько исчез. Гринберг вернулся в отель. Он не собирался возвращаться в столицу, не завершив свою миссию, но он понимал, что сейчас, пока миссис Стюарт не остыла, говорить с ней бесполезно.
      В надежде избежать репортеров, он попросил водителя аэротакси опуститься на крышу отеля, но репортер с диктофоном уже ждал его там.
      -- Полминутки, мистер Посланник. Мое имя Хови. Нельзя ли несколько слов относительно заявления мистера Макклюра?
      -- Комментариев не будет.
      -- Иными словами, вы согласны с ним?
      -- Комментариев не будет.
      -- Значит, не согласны?
      -- Комментариев не будет. Я спешу. -- Это было правдой; он торопился позвонить и выяснить, во имя всех голубых галактик, что же там в самом деле произошло.
      -- Простите, одну секунду. Вествилл -- довольно отдаленное место, и я хотел бы узнать все из первых уст прежде, чем из центральной конторы приедет тяжеловес, который меня просто задвинет в угол...
      Гринберг задумался... как бы он ни относился к прессе, парень прав; Сергей знал, как это бывает, когда кто-то постарше отнимает у тебя из-под носа тему.
      -- О'кей. Но давайте побыстрее. Я в самом деле спешу. -Он вынул сигареты. -- Огонька не найдется?
      -- О, конечно! -- Они закурили, и Хови продолжил. -- Люди говорят, что эта бомба Секретаря -- всего лишь дымовая завеса и что вы явились сюда, чтобы заполучить мальчишку Стюарта и передать его этим типам хрошии. Как насчет этого?
      -- Комментариев не... Впрочем, сделаем так: точно процитируйте меня. Никто из граждан Федерации не был и не будет выдан заложником кому бы то ни было.
      -- Это официальное заявление?
      -- Официальное, -- твердо сказал Гринберг.
      -- Тогда что вы здесь делаете? Я понимаю, что вы хотите доставить Стюарта и его мать в Столицу. Но анклав Столицы не является легальной частью Северо-Американского Союза, не так ли? Если они окажутся там, наши местные и национальные власти будут не в состоянии защитить их.
      Гринберг гневно вздернул голову:
      -- Каждый гражданин Федерации находится у себя дома в Анклаве. Он обладает теми же правами, что и у себя на родине.
      -- Чего ради они нужны там?
      Гринберг соврал легко и без запинки:
      -- Джон Томас Стюарт знает психологию хрошии лучше других людей. И поскольку мы имеем с ними дело, мы нуждаемся в его помощи.
      -- Вот это да! "Мальчик из Вествилла становится дипломатическим послом". Как вам такой заголовок?
      -- Звучит отлично, -- одобрил Гринберг. -- Ну, хватит с вас? Я спешу.
      -- Вполне, -- согласился Хови. -- Растяну на тысячу слов. Спасибо, Посланник. Увидимся позже.
      Спустившись, Гринберг запер двери и направился к телефону, твердо решив дозвониться до Департамента, но его опередили. С экрана ожившего аппарата на него смотрел шериф Дрейзер.
      -- Мистер Посланник Гринберг...
      -- Как поживаете, шериф?
      -- Неплохо, благодарю вас. Но мистер Гринберг... мне только что позвонила миссис Стюарт.
      -- Да?
      -- Гринберг ощутил острое желание съесть одну из пилюль своего шефа.
      -- Мистер Гринберг, мы всегда старались относиться к вам по-джентельменски.
      -- Неужели? -- едко отпарировал Гринберг. -- Неужели, когда вы пытались уничтожить хрошиа, не дожидаясь утверждения решения, это тоже было джентльменским отношением?
      Дрейзер побагровел:
      -- Это было ошибкой. Но это не имеет ничего общего с тем, что я должен вам сказать.
      -- Например?
      -- Сын миссис Стюарт исчез. Она считает, что он должен находиться у вас.
      -- Вот как? Она ошибается. Я не знаю, где он.
      -- Это правда, мистер Посланник?
      -- Шериф, я не привык, чтобы меня называли лжецом.
      Но Дрейзера уже понесло:
      -- Извиняюсь. Но вот что я должен добавить. Миссис Стюарт не хочет, чтобы ее сын покидал город. И полиция дала ей стопроцентную гарантию в этом.
      -- И правильно сделала.
      -- Не сбивайте меня с толку, мистер Посланник. Вы очень важное официальное лицо -- но если вы выходите за рамки своих полномочий, вы становитесь обыкновенным гражданином. Я читал это сообщение в газете, и оно мне нравится.
      -- Шериф, если вы считаете, что я делаю что-то недозволенное, прошу вас выполнять свои обязанности.
      -- Так я и буду действовать, сэр. Именно так. Отключившись, Гринберг стал снова названивать, но потом задумался. Будь у босса новые инструкции, он обязательно выслал бы их... но Кику терпеть не мог тех полевых агентов, которые, едва их просквозит неожиданным ветерком, начинают кричать "Мама!". Он должен переубедить миссис Стюарт -- или сидеть ему здесь до зимы.
      Пока он предавался размышлениям, аппарат снова ожил; ответив, он обнаружил, что смотрит на Бетти Соренсен. Она улыбнулась и сказала:
      -- Это мисс Смит.
      -- М-м-м... как поживаете, мисс Смит?
      -- Хорошо, спасибо. Но к делу. У меня есть клиент, мистер Браун. Он спешно хочет отправиться в путешествие. И вот что он хочет знать: в том городе, куда он намеревается отправиться, у него есть друг; и если он решится на путешествие, сможет ли он увидеть своего друга?
      Гринберг быстро обдумал ситуацию. Хрошии кишат вокруг Луммокса, как мухи; отпустить к ним мальчика было бы опасно, и мистер Кику никогда бы не стал настаивать на этом.
      Но ведь, если необходимо, полиция может окружить космопорт непроходимой "липучкой"! А хрошии отнюдь не сверхсущества.
      -- Сообщите мистеру Брауну, что он увидит своего друга.
      -- Благодарю вас. Скажите, может ли ваш пилот взять нас на борт?
      Гринберг помедлил с ответом:
      -- Для мистера Брауна лучше отправиться в путешествие на коммерческой линии. Минутку. -- Он нашел расписание полетов, которое висело в каждой комнате отеля. -- Корабль отправляется примерно через час. Он успеет?
      -- О, да. Но... видите ли, вопрос упирается в деньги.
      -- Не позволите ли предоставить вам небольшой заем? Вам, а не мистеру Брауну. Бетти расплылась в улыбке:
      -- Это было бы прекрасно!
      -- Не подскажете ли, как я могу его вам передать?
      Бетти подсказала -- в закусочной "Шоколадный бар", напротив Центральной школы. Через несколько минут Гринберг ждал ее там, потягивая кофе с молоком. Бетти влетела в кафе: он передал ей конверт, и она исчезла. Сергей оставался, пока не опустошил стакан, а затем вернулся в отель. Подождав пару часов, он позвонил миссис Стюарт:
      -- Я только что получил сообщение, что ваш сын самостоятельно отправился в Столицу.
      Подождав, пока она успокоилась, он добавил:
      -- Миссис Стюарт, пока я еще в Вествилле, но собираюсь лететь в Столицу. Не хотите ли отправиться вместе со мной? Мой корабль быстрее, чем коммерческие линии. Через полчаса они приземлились в Столице. Первым с Джоном Томасом встретился мистер Кику. Достаточно старый, чтобы быть его дедушкой, он встретил Джона Томаса, как равного, и, поблагодарив за приезд, предложил закусить и освежиться. Затем он сжато рассказал ему, в чем дело: Луммокс отказывается возвращаться домой без Джона Томаса.
      -- А для хрошии исключительно важно, чтобы Луммокс оказался дома. Важно это и для нас -- но по другим причинам.
      -- Вы хотите сказать, -- прямо спросил Джон Томас, -- что если я не соглашусь, они угрожают нам войной? Так сказано в газете.
      Какое-то мгновение мистер Кику помедлил.
      -- Они могут пойти на это. Но я хотел посоветоваться с вами не только поэтому. Я сомневаюсь, что они решатся на что-то, если ваш друг Луммокс будет против этого. А Луммокс, конечно же, возмутится, если что-то будет угрожать вам смертью, например, нападение на нашу планету.
      -- В этом-то я уверен. Но чего ради они будут слушать его? Он что -- королевская персона или что-то в этом роде?
      -- Возможно, именно так, хотя мы пока не разобрались в их обычаях. Но, во всяком случае, желания Луммокса очень важны для них.
      Джон Томас в изумлении покачал головой:
      -- Смешно. А я его еще учил все время...
      -- Во всяком случае, я не прошу вас спасти нас от возможного военного столкновения. Я прошу лишь об одной услуге, которая принесет только пользу, а не вред: мы хотим установить с ними дружественные отношения. И я пригласил вас сюда, чтобы услышать ваши намерения. Если бы я счел возможным, чтобы вы отправились с Луммоксом на эту планету -- они называют ее Хрошииюд -- что бы вы сказали? Хорошенько подумайте, не торопитесь с ответом.
      Джон Томас сглотнул:
      -- Мне не надо обдумывать. Я поеду.
      -- Не торопитесь.
      -- Я не тороплюсь. Я необходим Лумми. С чужими он никогда не будет счастлив. Кроме того, он мне тоже нужен. Вы же не думаете, что я его брошу?
      -- Нет, не думаю. Но это серьезное решение. Вам придется отправиться примерно за тысячу световых лет от дома.
      Джон Томас пожал плечами:
      -- Там был мой прапрадедушка. Почему я не могу?
      -- М-м-м... да. Я запамятовал, чей вы потомок. Не хотите ли поинтересоваться, кто еще из людей отправится вместе с вами? Или вам все равно?
      -- Что?
      -- Джон Томас задумался. -- Это решится само по себе. Такие детали -- не мое дело.
      -- Мы тщательно проработали их, -- ответил мистер Кику. Он встал. -- Спасибо, что пришли.
      -- Не стоит благодарности, сэр. И... когда я смогу увидеть Луммокса?
      Мистер Кику задумчиво закусил губу:
      -- Не сразу; первым делом кое-что еще надо отрегулировать. Пока у вас есть время, повеселитесь. Я выделил специального человека, который будет сопровождать вас и оплачивать ваши расходы. Кроме того, он будет вашим телохранителем.
      -- Телохранителем? Чего ради? Я уже вырос.
      -- Без сомнения. Но, кроме всего прочего, мне бы не хотелось, чтобы вас донимали репортеры. Понимаете? Конечно, я могу вас только просить об этом.
      -- О да, мистер Кику... если это вам нужно.
      -- Нужно.
      Джона Томаса мистер Кику принимал в своем кабинете; миссис Стюарт -- в роскошно убранном помещении рядом с конференц-залом, обстановка которого была тщательно продумана психологом с целью произвести впечатление на посетителей. Мистер Кику понимал, что ему предстоит нелегкая встреча.
      Он вежливо предложил ей чай, придерживаясь в начале разговора общих мест:
      -- Очень любезно с вашей стороны, мадам, что вы откликнулись на приглашение. Сахару? Лимона?
      -- Благодарю вас, не надо. Мистер Кику, первым делом я хочу внести ясность...
      -- Попробуйте эти маленькие пирожные. Удобно ли устроил вас мистер Гринберг?
      -- Что? Ах, да, прекрасный номер, с великолепным видом на Небесный Сад. Но, мистер Кику...
      -- Прошу прощения, что вынудил вас явиться ко мне. Но я узник своих обязанностей. Понимаете, в каком я положении?
      -- Он беспомощно вскинул руки. -- Я никак не могу покинуть Столицу.
      -- Да, я это понимаю, но...
      -- Я ценю вашу отзывчивость. Вы можете оставаться здесь а качестве нашего официального гостя, сколько вам заблагорассудится. В Столице есть что посмотреть, даже если вы бывали в ней не раз... в чем я не сомневаюсь. Уверен, что магазины доставили вам много радости.
      -- Ну, строго говоря, раньше я здесь не бывала. Что касается магазинов, то некоторые из них в самом деле выглядят интригующе.
      -- Так пусть они доставляют вам удовольствие, моя дорогая леди. Нет никакого смысла из-за дел лишать себя радости. Что же касается дела, я беседовал с вашим сыном.
      -- Мистер Кику...
      -- Прошу прощения. Я буду краток. Мы готовим на планету хрошии обширную миссию с культурными и научными целями. Я хочу включить в ее состав вашего сына, как специального посла. Он согласен. -- Мистер Кику помедлил, ожидая взрыва.
      -- Это немыслимо! Это даже не подлежит обсуждению.
      -- Почему, миссис Стюарт?
      -- Мистер Кику, неужели вы настолько бесчеловечное существо? Я знаю, вы имеете в виду... вы намереваетесь отдать моего сына, моего единственного сына в качестве заложника этим чудовищам. Невероятно!
      Кику покачал головой:
      -- Мадам, вас, скорее всего, ввели в заблуждение эти дикие газетные статьи. Но видели ли вы последнюю? Речь Секретаря в Совете?
      -- Нет, но...
      -- Я подготовлю для вас экземпляр. Там объяснено, как это глупое недоразумение проникло в печать. И там же подчеркнуто, что Федерация придерживается своей древней и неизменной политики. "Все За Одного..." -- если даже необходимо встать против всей Галактики. В данном случае, ваш сын и есть этот "Один"; за ним стоит много планет. Но главное в том, что ваш сын будет участником мирной "миссии, направляющейся к дружественной расе. Он поможет строить мост культуры между двумя цивилизованными, но очень разными расами.
      -- Хм-м-м! В газетах сказано, что эти хрошии потребовали от вас, чтобы вы немедля доставили им моего сына. Объясните мне это, если сможете!
      -- Тут виноваты трудности перевода. Да, они говорили конкретно о вашем сыне, называя его по имени, но выражая желание видеть его от имени того, кто в течение долгих лет жил у вас, Луммокса. Потому что Луммокс глубоко привязан к вашему сыну. Эта дружба между двумя существами, столь разными по форме, по образу мышления, по конструкции -- одна из самых величайших удач, которая выпала на долю нашей расы с тех пор, как выяснилось, что мы не единственные избранники Всевышнего. Это стечение обстоятельств позволит нам одним махом перекинуть мост через пропасть взаимного непонимания, преодоление которой обычно связано с годами заблуждений и трагических ошибок. -- Он помолчал. -- Я не могу не думать о вашем сыне, как о подарке судьбы.
      Миссис Стюарт фыркнула:
      -- Судьбы? Чушь!
      -- Вы в этом уверены, мадам?
      -- В этом-то я могу быть уверена: мой сын никуда не отправится. На следующей неделе он проследует в свой колледж.
      -- Вас беспокоят проблемы его образования, мадам?
      -- Что? Да, конечно. Я хотела бы, чтобы он получил хорошее образование. Его отец специально для этого оставил средства; и я настаиваю на том, чтобы выполнить его волю.
      -- Я могу успокоить вас. Вместе с посольством мы высылаем миссию по вопросам культуры, экономики и торговли, научную миссию и много других специалистов самого высшего класса. Ни один колледж не может собрать у себя такое созвездие талантов. Это представило бы трудности даже для больших институтов. Ваш сын будет проходить обучение, и не от случая к случаю, а систематически. Если он получит ученую степень, она будет утверждена... м-м-м, ну, скажем, в Институте Внешних Наук. -Он улыбнулся. -- Это вас устроит?
      -- Господи, в жизни не слышала такого глупого предложения. Кроме того, институт -- это не колледж.
      -- Степени он присуждать может. Но это не самое важное, мадам. Суть дела в том, что ваш сын получит высшее образование, не имеющее себе равных. Я знаю, что он хочет изучать ксенологию. Не только у его учителей будут для этого прекрасные возможности, но и он, в сущности, будет жить в подлинной ксенологической лаборатории и принимать участие в исследованиях. Мы так мало знаем о хрошии; ваш сын будет работать на переднем фронте науки.
      -- Он не будет изучать ксенологию.
      -- Вот как? А он говорил мистеру Гринбергу, что хотел бы...
      -- Да, у него есть эти глупые идеи, но я не намерена поддерживать их. Он будет изучать какую-нибудь настоящую профессию -- юриспруденцию, например.
      Брови мистера Кику поползли вверх:
      -- Прошу вас, миссис Стюарт, -- мягко сказал он. -- Я сам юрист. И он может оказаться на моем месте.
      Миссис Стюарт подозрительно взглянула на Кику. Он продолжал:
      -- Не можете ли вы сказать мне, почему вы собираетесь помешать ему?
      -- Но я не... Я не вижу причин, почему я должна. Мистер Кику, эта дискуссия не имеет смысла.
      -- Думаю, вы ошибаетесь, мадам. Могу ли я вам рассказать одну историю? -- Получив согласие. Кику продолжал рассказ. -Эти хрошии совершенно не похожи на нас. То, что привычно для нас, вызывает у них удивление и так далее. Единственное, что нас сближает -- это то, что обе расы разумны. Их недружелюбие по отношению к нам настолько непреодолимо, что я бы впал в отчаяние, если бы не одна вещь. Вы не догадываетесь, какая?
      -- Откуда? Не могу себе представить.
      -- Ваш сын и Луммокс. Их отношения доказывают, что мы можем многого добиться, если очень постараться. Но я отвлекся. Много лет назад, больше сотни, молодая хрошиа, встретив приятного незнакомца, последовала за ним. Вы знаете нашу половину истории. Разрешите, я поведаю вам ее продолжение, я услышал его с помощью переводчика и наших ксенологов. Маленькая хрошиа была очень важна для своих соплеменников; они сбились с ног в ее поисках. У них для продолжения рода необходимо сплетение шести различных генетических разновидностей... словом, в этих тонкостях надо долго разбираться.
      Своя роль была у маленькой хрошиа, роль, предназначенная ей две тысячи лет назад, во времена Иисуса Христа. Ее участие было необходимым звеном в огромном мероприятии для расы, которая должна была развиваться. Развитие ее длилось, должен сказать, тридцать восемь тысяч лет, наших лет. Можете ли вы представить себе это, миссис Стюарт? Мне лично трудно. План этот реализовывался в те времена, когда кроманьонец спорил с неандертальцем за нашу планету.., но, может быть, мое беспокойство объясняется тем, что мы самая недолговечная раса из тех, что встретились нам в космосе.
      Что бы сделали мы, если бы наш ребенок пропал и о нем ничего не было бы слышно более ста лет? Не стоит даже говорить об этом; но наши возможные действия не имеют ничего общего с поведением хрошии. Ее благополучие не очень беспокоило их; не думали они о ней, как о мертвой... они считали, что она находится в другом месте -- и все. Так просто они не умирают. Даже голодая, они не умирают. Может быть, вы слышали о плоских червях? Об эйпланариях?
      -- Я никогда не проявляла интереса к ксенобиологии, мистер Кику.
      -- Мне было свойственно то же заблуждение, мадам. Я всегда спрашивал: "А что это за планета?" Эйпланарии -- наши родственники; на Земле гораздо больше плоских червей, чем людей. Но их характеризует нечто общее с хрошии: и те, и другие особи растут, когда их кормят, и усыхают в периоды голодовки... что делает их практически бессмертными, если исключить несчастные случаи. Я все время удивлялся, почему Луммокс значительно больше остальных хрошии. Тайны здесь нет... вы кормили Луммокса слишком хорошо.
      -- Сколько раз я говорила об этом Джону Томасу!
      -- Ничего страшного не произошло. Они уже пытаются вернуть ее к нормальным размерам. И похоже, хрошии не гневаются на вас за кражу, или похищение, или умыкание их младенца. Они знали, что ее порода характеризуется живостью и любовью к приключениям. Но она была нужна им, и они искали ее год за годом, исходя из того, что она могла исчезнуть лишь с помощью определенной группы визитеров из космоса; они знали, как те выглядят, но не знали, из какой части космоса они явились.
      Такая неопределенность могла бы обескуражить нас... но только не их. Я лишь смутно представляю себе, как в течение ста лет они просеивали слухи, задавали вопросы, исследуя одну странную планету за другой -- для них это время прошло, как для нас несколько месяцев. Наконец они нашли ее. Они не проявили в наш адрес ни гнева, ни благодарности; они просто не брали нас в расчет.
      Это может быть нашим единственным контактом с благородными хрошии, если мы не используем представившуюся нам возможность для развития отношений. Хрошиа, ныне выросшая до столь внушительных размеров, но продолжая оставаться ребенком, отказывается покидать Землю без своего друга, своего чудовища -- с их точки зрения. Они находятся в ужасном положении, но они не могут ее заставить. И я прошу вас представить, какое горькое разочарование они испытывают в настоящий момент... все готово для продолжения рода, запланированного в те времена, когда Цезарь завоевывал Галлию, все остальные генетические разновидности, полные сил, готовы к исполнению своих функций... а Луммокс отказывается возвращаться домой. Она не проявляет никакого интереса к своему предназначению... учтите, она еще очень молода: наши собственные дети в таком возрасте так же далеки от понятия социальной ответственности. Во всяком случае, она не двинется с места без Джона Томаса Стюарта. -- Мистер Кику простер руки. -- Понимаете ли вы сложность положения, в котором они находятся?
      Миссис Стюарт поджала губы:
      -- Простите, но меня это не касается.
      -- Понимаю. В таком случае, самое простое, что мы можем сделать, это вернуть Луммокса домой... к вам домой, я имею в виду... и...
      -- Что? О, нет!
      -- Мадам?
      -- Вы не имеете права возвращать это животное! Я не позволю.
      Мистер Кику потер подбородок:
      -- Я не понимаю вас, мадам. У Луммокса есть дом; он был им задолго до того, как стал вашим. Луммокс, как я прикидываю, прожил в нем в пять раз дольше вас. И если мне не изменяет память, он принадлежит не вам, а вашему сыну. Не так ли?
      -- Я не хочу иметь с ним ничего общего! Вы не имеете права навязывать мне это животное!
      -- Суд может решить, что за него отвечает ваш сын. Но к чему так осложнять? Я все время пытаюсь понять, почему вы столь явно противитесь благополучию вашего сына?
      Миссис Стюарт сидела молча, с трудом переводя дыхание, и мистер Кику не прерывал ее молчания. Наконец она сказала:
      -- Мистер Кику, я потеряла в космосе мужа, я не позволю сыну идти по тому же пути. Я настаиваю на том, чтобы он оставался и жил на Земле.
      Кику печально покачал головой:
      -- Миссис Стюарт, сыновей мы теряем, едва только они появляются на свет.
      Вынув платок, миссис Стюарт приложила его к глазам:
      -- Я не могу позволить ему уйти в космос... он всего лишь маленький мальчик!
      -- Он мужчина, миссис Стюарт. На поле битвы умирали те, кто были моложе его.
      -- Неужели, по вашему мнению, это единственный удел мужчин?
      -- Я не знаю лучшей доли. Я зову моих помощников "мальчиками", -- продолжал он, -- потому что я стар. Вы считаете своего сына мальчиком, потому что вы относительно немолоды. Простите меня. Но считать, что мальчик становится мужчиной после определенного дня рождения -- это заблуждение. Ваш сын -- мужчина; и у вас нет морального права относиться к нему, как к ребенку.
      -- Вы говорите ужасные вещи! Это неправда: я всего лишь стараюсь помочь ему и уберечь от неверных шагов.
      Мистер Кику печально усмехнулся:
      -- Мадам, самое распространенное заблуждение, свойственное нашей расе, -- это способность рационально объяснять своекорыстные интересы. Я повторяю, у вас нет права ломать его характер.
      -- У меня больше прав, чем у вас! Я его мать.
      -- Неужели "родитель" означает то же, что и "владелец:"? В любом случае, мы на разных полюсах: вы стараетесь подавить его, я же стараюсь помочь ему делать то, что он хочет делать.
      -- Исходя из самых низменных мотивов!
      -- Ни ваши, ни мои не являются таковыми. -- Кику встал. -Если вам нечего больше сказать, дальнейший разговор представляется мне бесплодным. Приношу свои извинения.
      -- Я не пущу его! Он еще маленький... у меня есть право!
      -- Ограниченное право, мадам. Он может разойтись с вами. Миссис Стюарт вздрогнула:
      -- Он не посмеет! Со своей родной матерью!
      -- Отчего же? Наш суд по вопросам детства давно пришел к выводу о необходимости арбитражного рассмотрения в тех случаях, когда авторитет родителей превращается в давящее препятствие, мешающее человеку выбирать свой собственный путь; и обычно все эти дела решаются однозначно. Миссис Стюарт, я думаю, что лучше всего принять все случившееся с искренней благодарностью. Не препятствуйте ему, иначе вы потеряете его окончательно. Он улетит.
      XV. НЕДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
      Мистер Кику вернулся в свой офис, когда его желудок начали сжимать голодные спазмы, но он не позволил себе помедлить, успокоить его. Вместо этого, он, наклонившись над панелью, сказал:
      -- Сергей! Немедленно ко мне!
      Войдя, Гринберг положил на стол две катушки записанной пленки.
      -- С удовольствием избавлюсь. Фу!
      -- Сотри их, пожалуйста. А также забудь, что когда-нибудь слушал их.
      -- Буду счастлив. -- Гринберг кинул кассеты с пленками в открывшуюся полость. -- Неужели вы не могли дать ему что-нибудь успокаивающее?
      -- К сожалению, нет.
      -- Вес Роббинс был ужасно груб с ним. Я чувствовал себя, словно подглядываю в замочную скважину. Чего ради вы пожелали, чтобы я там присутствовал и все слышал? Я не хочу иметь с этим дела. Или я обязан?
      -- Нет. Но тебе полезно знать, как это делается.
      -- М-м-м... Босс... хотели ли вы остаться, когда он выгонял вас?
      -- Не задавай глупых вопросов.
      -- Простите. А как вы завершили другое нелегкое дело?
      -- Она его не пускает.
      -- Вот как?
      -- Но он улетит.
      -- Она будет сходить с ума.
      -- Она сама этого хотела. -- Мистер Кику снова наклонился над панелью. -- Вес?
      -- Мистер Роббинс на похоронах венерианского министра иностранных дел, -- ответил женский голос, -- вместе с Секретарем.
      -- Ах, да. Попросите его связаться со мной, когда он вернется.
      -- Да, мистер Кику.
      -- Спасибо, Шицуки. -- Заместитель Секретаря повернулся к Гринбергу:
      -- Сергей, твой ранг, когда вы приступили к этому делу, был дипломатический офицер первого класса?
      -- Был.
      -- Совершенно верно. Теперь ты будешь действовать в роли старшего дипломатического офицера. Но я не буду оповещать об этом три месяца, чтобы никто не совал сюда носа. Гринберг оставался невозмутимым:
      -- Прекрасно, -- сказал он. -- Но чем я заслужил? Тем, что регулярно чищу зубы? Или кому-то нравится, что мой атташе-кейс всегда отполирован?
      -- Ты отправишься на Хрошииюд как представитель и глава миссии. Мистер Макклюр будет послом, но я сомневаюсь, что он сможет выучить язык... Это потребует от тебя дополнительных усилий по исполнению и его обязанностей. Поэтому ты должен освоить их язык хотя бы в рабочих пределах. Понимаешь меня?
      Гринберг прикинул, что его ждет: Макклюр будет говорить с хрошии через него, что сделает Макклюра полностью зависимым и заставит его ходить по струнке.
      -- Да, -- задумчиво ответил он, -- но как насчет доктора Фтаемла? Посол будет использовать его как переводчика куда чаще, чем меня. Мысленно Сергей добавил: не делайте этого; если рядом будет Фтаемл, Макклюр обойдется без меня... и я останусь на бобах в девятистах световых годах от Земли, без всякой помощи.
      -- Ты уж прости меня, -- ответил Кику, -- но я не могу уступить тебе Фтаемла. Я предпочту видеть его здесь как переводчика при миссии хрошии, которую они оставляют здесь. Он согласен.
      -- Если мне придется иметь дело с хрошии, -- нахмурился Гринберг, -- я буду с грустью вспоминать его ум. Но когда они успели обо всем договориться? Или я что-то проспал? Или когда я был в Вествилле?
      -- Они еще не договорились. Но договорятся.
      -- Я преклоняюсь перед вашей уверенностью, босс. Пока вы вели бои с миссис Стюарт, Фтаемл рассказал, что хрошии продолжают настаивать на прибытии мальчишки Стюарта. Теперь, когда вы знаете, что с ним все в порядке, может быть, стоит их успокоить? Фтаемл уже нервничает. Он говорит, что единственная вещь, которая удерживает их от того, чтобы задать нам жару, это опасение разгневать нашего старого приятеля Луммокса.
      -- Нет, -- сказал Кику, -- мы ничего не будем им говорить. И Фтаемлу тоже. Я хочу, чтобы он сам все понял.
      Гринберг принялся грызть костяшки пальцев.
      -- Босс, -- медленно сказал он, -- не напрашиваемся ли мы на неприятности? Или вы считаете, что у них нет подавляющего преимущества над нами? И если нам придется помериться с ними, может, мы выиграем?
      -- Я серьезно сомневаюсь в этом. Но Стюарт -- моя козырная карта.
      -- Так я и думал. Я далек от мысли подсказывать вам, как и что надо делать... но если риск так велик, не вправе ли люди знать, что их ждет?
      -- Вправе. Но мы ничего не скажем.
      -- Как и раньше?
      Мистер Кику нахмурился.
      -- Сергей, -- медленно сказал он, -- это общество было знакомо с кризисами задолго до того, как первая ракета достигла Луны. В течение трех столетий ученые, инженеры и исследователи раз за разом осваивали новые рубежи, сталкивались с новыми опасностями. И каждый раз политики лезли из кожи вон, чтобы собрать все воедино, напоминая жонглера, запустившего в воздух слишком много предметов и ловящего их. Все это неизбежно.