Роберт Хайнлайн
      Успешная операция
      Для любого из пишущей братии самым дорогим и ценным словом, конечно же, является короткое и круглое англосаксонское NO!!! А одну из особенностей отношения публики к работе прозаика характеризует тот факт, что люди, никогда не ожидающие от таксиста свободного маршрута движения или от рынка свободного набора товаров, без малейшего смущения требуют от профессионального писателя все новых и новых даров его авторучки.
      Это нетерпеливое "а ну-ка давай" - повальное заболевание среди фанатов научной фантастики, в острой форме проявляющееся у организованных фанатов НФ и в самой опасной форме - у фанатов-которые-издают-журналы-для-фанатов.
      Следующая история появилась на свет сразу после продажи моего первого рассказа; то есть возникла в результате того, что я в то время еще не научился говорить NО!
      - Как ты смеешь такое предлагать!
      Главный придворный врач упорно стоял на своем.
      - Я бы не осмелился, сир, если бы вашей жизни не грозила опасность. Кроме доктора Ланса, в отечестве нет другого хирурга, который мог бы сделать пересадку гипофиза.
      - А я говорю, оперировать будешь ты!
      Медик покачал головой.
      - Тогда вы умрете, вождь. Моего искусства недостаточно.
      Глава государства стремительно закружил по комнате. Казалось, он вот-вот даст выход одному из тех истерических взрывов гнева, которых так боялись его приближенные. Неожиданно он сдался.
      - Приведите его ко мне! - приказал он.
      Сохраняя достоинство - достоинство и присутствие духа, не сломленные в течение трех лет "превентивного заключения", - доктор Ланс предстал перед вождем. Бледность и истощение выдавали в нем узника концентрационного лагеря; впрочем, люди его расы уже привыкли к притеснениям.
      - Я понял, - произнес он. - Да, я понял... Я могу сделать операцию. Каковы условия оплаты?
      - Условия оплаты? - возмутился вождь. - Ты еще смеешь говорить об условиях, грязная свинья? Тебе дается возможность хотя бы частично искупить грехи своей расы!
      Хирург поднял брови.
      - Думаете, я не знаю, что, будь у вас под рукой другой вариант, вы бы никогда не послали за мной? Но вам понадобилась именно моя помощь.
      - Ты сделаешь, что тебе скажут! Ты и твой род должны быть счастливы уже тем, что остались живы.
      - И все же без гонорара я оперировать не собираюсь.
      - А я сказал, тебе еще повезло, что ты жив... - В голосе диктатора чувствовалась неприкрытая угроза.
      Ланс молча развел руками в стороны.
      - К тому же мне говорили, что у тебя есть семья...
      Хирург облизал пересохшие губы. Его Эмми... они могут погубить ее... и маленькую Розу. Но он должен быть мужественным - таким, каким хотела бы его видеть Эмма. И он будет играть по самым высоким ставкам... ради них и только ради них.
      - Мертвым им не будет хуже, чем теперь, - твердо ответил он.
      Прошло немало времени, прежде чем вождь убедился, что Ланса ему не сломить. Не стоило даже пытаться - хирург впитал мужество вместе с молоком матери.
      - Какова твоя цена?
      - Разрешение на выезд для меня и моей семьи.
      - Скатертью дорога!
      - Компенсация за имущество...
      - Да подавись им!
      - ...выплаченная золотом до операции!
      Вождь по привычке хотел возразить, но сдержался. Пусть этот самонадеянный глупец думает что угодно. Вразумить его можно будет и после операции.
      - А теперь последнее... операция будет проводиться в зарубежном госпитале.
      - Но это нелепо!
      - Я настаиваю.
      - Так ты не доверяешь мне?
      Ланс, не отвечая, смотрел ему прямо в глаза. Вождь ударил доктора ударил сильно, по губам. Хирург даже не шевельнулся, чтобы избежать удара; он принял его, не изменив выражения лица...
      - И вы действительно согласились на это, Самуэль?
      Молодой человек без страха взглянул на доктора и ответил:
      - Да, согласился.
      - Нет никаких гарантий, что вы оправитесь после операции. Гипофиз вождя поврежден, и ваше молодое тело может не справиться с ним... Вы должны учесть такую возможность.
      - Я все понимаю... но тогда я выйду из концлагеря!
      - Да. Все верно. Если вы выживете, вас освободят. Я сам буду заботиться о вас, пока вы не будете готовы к путешествию.
      Самуэль улыбнулся.
      - Да это же просто удовольствие - болеть в стране, где нет концлагерей!
      - Тогда все в порядке. Давайте начинать.
      Они вернулись к группе людей, которые нетерпеливо, но молча ждали их в другом конце помещения. С точностью до пенни были отсчитаны деньги, которые знаменитый хирург посмел потребовать, несмотря на постановление диктатора о том, что люди его религии не нуждаются в деньгах. Ланс сложил половину золотых монет в широкий пояс и обмотал им талию. Где-то на дородном теле его супруги была укрыта другая половина.
      Через час и двадцать минут Ланс положил на стол последний инструмент, кивнул хирургам-ассистентам и стянул операционные перчатки. Бросив последний взгляд на двух пациентов, он покинул помещение. Скрытые бинтами, оба под стерильными покрывалами, они были неотличимы друг от друга, и неосведомленный человек ни за что бы не разобрал, кто из них диктатор, а кто заключенный. Хотя, если вдуматься, благодаря обмену крошечных желез в жертве сейчас была частица диктатора, а в диктаторе - частица жертвы.
      Доктор Ланс вернулся в госпиталь в тот же день к вечеру, после того как устроил жену и дочь в отеле первого класса. Поступок, конечно, не слишком разумный, принимая во внимание их неопределенное положение изгоев и беженцев, но они так давно уже не жили по-человечески там - доктор в мыслях не называл свою страну родиной, - что небольшое безумство им только на пользу.
      Вернувшись в госпиталь, доктор осведомился о своем втором пациенте.
      Но его здесь нет, - с недоумением ответил дежурный.
      - Нет?
      - Конечно, нет. Парня увезли домой вместе с Его Величеством - обратно в вашу страну.
      Ланс ничего не сказал. Самуэля нагло надули, но помочь бедняге доктор ничем не мог. Он возблагодарил Бога за то, что перед операцией предусмотрительно оградил себя и семью от вероломства диктатора. Хирург простился с дежурным и ушел.
      К вождю возвращалось сознание. В уме все путалось, но он уже вспоминал события, которые предшествовали усыплению. Операция! Значит, она уже прошла! И он жив! Вождь никогда бы не признался в том, как страшил его исход пересадки гипофиза. Но он выжил... он жив!
      Глава государства начал нащупывать шнурок колокольчика. Не найдя его, он заставил себя открыть глаза и осмотреться. Что происходит, черт бы их побрал! Как они посмели поместить своего вождя в такую конуру? Он с отвращением разглядывал грязно-белый потолок и голый деревянный пол. А постель! Да это же просто раскладушка!
      Он закричал. Кто-то вошел - человек в форме рядового из корпуса его личной охраны. Прежде чем послать солдата под арест, вождю безумно захотелось обругать его. Но диктатора грубо оборвали.
      - А ну заткнись, мерзкая свинья!
      Вождь онемел от изумления. Потом завизжал как резаный:
      - Встань смирно, когда обращаешься к вождю! Честь... отдай мне честь!
      Солдат сначала удивился, потом захохотал.
      - Может быть, так? - - Он подошел к раскладушке и вытянул правую руку в воинском приветствии. В руке была резиновая дубинка.
      - Хайль, мой вождь! - проревел солдат и резко опустил руку вниз. Дубинка раздробила скулу.
      Привлеченный шумом, в комнату вошел еще один рядовой. Первый все еще смеялся над своей остротой, тыкая в диктатора пальцем.
      - Что за дела, Джон? Знаешь, я бы не стал обходиться так грубо с этой обезьяной: он все еще значится в больничном списке. - Солдат равнодушно осмотрел окровавленное лицо вождя.
      - Ты что? Не в курсе? - Первый солдат подошел поближе и что-то прошептал напарнику на ухо.
      Второй оскалился в ухмылке.
      - Ах вот оно что! Значит, они не хотят, чтобы он поправился? Жаль, я не знал, а то бы уже с утра с ним позабавился...
      - Давай позовем Толстяка, - предложил второй.
      - Он такой выдумщик по части забав!
      - Хорошая идея. - Солдат подошел к двери и крикнул:
      - Эй, Толстяк!
      И они на самом деле не тронули вождя, пока на помощь не пришел Толстяк.