 |
|
Популярные авторы:: Чехов Антон Павлович :: БСЭ :: Азимов Айзек :: Борхес Хорхе Луис :: Лесков Николай Семёнович :: Желязны Роджер :: Нортон Андрэ :: Толстой Лев Николаевич :: Шукшин Василий Макарович :: Лондон Джек Популярные книги:: The Boarding House :: Колдовской камень :: Бурый волк :: Жил-был щелкунчик :: Живая хронология :: Бочка со зловещей меткой :: Бесприютный :: Ночь масок :: Сувенир :: Авторитет |
Уплыть за закатModernLib.Net / Хайнлайн Роберт Энсон / Уплыть за закат - Чтение (стр. 29)
Она хотела помочь и миссис Пратт, но та отмахнулась – она давала наркоз способом, не виданным мною с 1910 года: капала хлороформ на маску пациенту.
Работе не видно было конца. Между операциями я протирала стол полотенцем, пока оно не намокло от крови так, что больше пачкало, чем вытирало. * * *Гретхен доложила, что они сбили сорок семь из шестидесяти бомбардировщиков второй волны. Тринадцать оставшихся успели сбросить часть бомб. Девушки Гретхен использовали излучатели и приборы ночного видения, направляя луч, как правило, на бензобак. Иногда бомбы при этом сбрасывались, иногда взрывались при соприкосновении с землей, иногда не взрывались, добавляя работы саперам на следующий день.Но мы ничего этого не видели. Порой бомба падала где-то рядом, и кто-нибудь говорил: "Близко", – а кто-то отвечал: "Слишком близко", и все продолжали работать. Сбитый самолет взрывается не так, как бомба – а истребитель не так, как бомбардировщик. Мистер Пратт говорил, что может отличить по звуку падение "спитфайера" от падения "мессершмитта". Он, возможно, и мог – я нет. Третья волна, по сообщению Гретхен, нахлынула с двух сторон – с северо-востока и северо-запада. Но ее девушки уже приноровились стрелять из своего, в общем-то пехотного, оружия по непривычным мишеням, быстро отличая при этом бомбардировщики от "спитфайеров" – и, как выразилась Гретхен, на этот раз "утерли им сопли". Я все собиралась спросить, что это значит, но так и не спросила. * * *После каждого налета наступало затишье, но не для нас. К середине ночи мы совсем зашились – раненых поступало больше, чем мы успевали обработать. Джубал стал относиться к отбору менее строго и теперь отправлял к Иштар не только смертельные, но и просто тяжелые случаи. Наше участие стало более заметным, зато, безусловно, было спасено больше жизней.Во время четвертого налета, где-то перед рассветом, я услышала Гретхен: – Йомен вызывает Коня. Конь, ответь срочно. – Что у тебя, Гретхен? – Что-то упало на наши ворота – наверно, кусок сбитого самолета. – Ворота повреждены? – Не знаю. Они исчезли. Были – и нету. – Йомен, эвакуируйтесь через ворота перевязочного пункта. Знаешь, где это? Квадрат и пеленг известны? – Да, но… – Приказываю эвакуироваться. Быстро. – Хейзел, но ведь пострадали только ворота. Мы можем и дальше сбивать самолеты. – Оставайся на связи. Белый Утес, я Конь. Дити, где ты там? Проснись. – Я не сплю. – По данным разведки, бомбардировщики заходили на цель только четыре раза. Будет у Гретхен еще дичь или нет? – Один момент. (Момент затянулся надолго.) "Обманщица" говорит, что на поле больше нет бомбардировщиков, готовящихся к вылету. А на востоке занимается рассвет. – Всем постам, я Конь. Объявляю отбой. Кровь, дождитесь Йомена, затем эвакуируйтесь вместе с Первым. Используйте шприц, если нужно. Доложите, как поняли. – Я Утес, понял тебя, Конь – снимаемся. – Йомен понял, Конь. Отряд ведет отец Шульц, а я продолжаю стрелять. – Я Кровь, поняла тебя, Конь. Хейзел, скажи Иштар, чтобы отправляла раненых обратно, иначе у нее на руках окажутся нежелательные иммигранты. И тут начался какой-то гран-гриньоль. Сначала через обратные ворота повалили обгоревшие – на своих ногах и полностью исцеленные. За ними последовали прооперированные – кто с протезами, кто с пересаженными органами. Даже тех, над которыми Галахад с Иштар работали в этот самый момент, быстро залатали, выпихнули в Веулу, там долечили и отправили обратно в Ковентри всего через пару минут после того, как Хейзел скомандовала отбой. Я знаю, что прошло всего несколько минут, потому что отряд Гретхен еще не подошел, а они были меньше чем в миле от нас, и надо учесть, что эти девушки проходят походным шагом восемь миль в час (три с половиной метра в секунду). Дорога не должна была отнять у них больше восьми-девяти минут плюс еще сколько-нибудь на спуск с башни. Я слышала потом, что какие-то бойцы гражданской обороны пытались задержать их и допросить. Девушки, надеюсь, не причинили им особого вреда, но задержать себя не дали. И вот в нашу дверь хлынули Марианны с длинными луками (замаскированными излучателями) в костюмах Ноттингемского леса. Во главе шел брат Тук – самый настоящий, даже с тонзурой, а замыкала Гретхен, в таком же робингудовском наряде и с широкой улыбкой на лице. На ходу она шлепнула Дагмар по заднице, кивнула Праттам, и без того уже ошеломленным шествием исцеленных пациентов, и остановилась у нашего стола. – Дело сделано! Все три стола к тому времени были свободны – настал тот желанный миг, когда раненые кончились. Из приемного покоя пришел Джубал. – Да, потрудились вы на славу. Гретхен обняла меня. – Сделано дело, Морин! – Стянула с меня маску и поцеловала. Я отпихнула ее. – А ну, марш в ворота. Мы и так уже опаздываем на несколько минут. – У, зануда. – И она ушла, а следом Джубал и Джиллиан. Сирены запели отбой. Мистер Пратт посмотрел на меня, потом на занавеску и сказал: – Пойдем-ка, Гарри. – Иду, па. – Доброй всем ночи. – И старик тяжело побрел прочь, сопровождаемый женой. – Дочка, ты-то как здесь? – проворчал отец. – Ты же должна быть в Сан-Франциско. А ты, Тед, – посмотрел он на Вудро, – ты же погиб. Что ты в таком случае здесь делаешь? – Не погиб, доктор Джонсон, а пропал без вести. Это не одно и то же. Разница, хоть и небольшая, но есть. Я долго лежал в госпитале, долго был не в себе. Но вот я здесь. – Вижу, что здесь. Но что тут за маскарад? Одни в карнавальных костюмах, другие шастают взад-вперед, как на Пикадилли-Серкус. Перевязочный пункт называется. Я что, сбрендил? Или было прямое попадание? – Ну-ка, мотайте все оттуда! – сказала Хейзел мне в ухо. – Сейчас, Хейзел, – вполголоса ответила я. Дагмар стала за спиной у отца, держа шприц наготове, и вопросительно посмотрела на меня. Я едва заметно мотнула головой. – Пойдем, отец – я тебе все объясню. – Я полагаю, что… И тут на нас рухнула крыша. * * *Может, это был обломок "спитфайера", а может, "мессершмитта", не знаю – он упал прямо на меня. Гвен-Хейзел услышала грохот через мой микрофон, и ее внуки Кас и Пол получили сильные ожоги, спасая нас.Обгорели все – Кастор, Поллукс, Вудро, отец, Дагмар, я – а керосиновые ожоги скверная штука. Но Хейзел вызвала спасателей в огнеупорных костюмах (они тоже были наготове), и нас всех вытащили. Все это я узнала позже, а тогда просто отключилась и много-много дней спустя очнулась в больнице. Сколько дней прошло, я не знаю. Дагмар говорит, что я пролежала на три недели дольше, чем она, а Тамара молчит. Впрочем, какая разница – "Лета" обеспечивает больному уют и покой, пока он не поправится. Немного погодя мне разрешили вставать и гулять по Веуле – красивое место и одно из немногих истинно цивилизованных во всех вселенных. А потом меня отправили обратно в Бундок – и ко мне пришли Вудро, отец и Дагмар. Они наклонились над моей постелью и поцеловали меня… а потом мы стали говорить. * * *Свадьба была пышная. Присутствовали, разумеется, Майкрофт, Афина и Минерва, а также мой внук Ричард Колин, наконец-то простивший Лазаруса за то, что тот произвел его на свет. Моей милой Гвен-Хейзел не нужно больше будет жить отдельно от семьи, раз Ричард Колин по собственной воле и охоте готов в нее войти. Мои дочки Лаз и Лор решили снять запрет со своих мужей Каса и Пола в награду за то, что они спасали из огня нас, четырех недотеп, и разрешить им тоже войти в семью. Были там Чжа, Дагмар, Чой-Му, мой отец и Гретхен – и мы, все остальные, уже много лет бывшие семьей Лонг – кто дольше, кто короче. Все новые члены нашей семьи испытывали некоторые колебания, но Галахад и Тамара внесли ясность: мы приносим лишь один обет – заботиться о благополучии и счастье всех наших детей.Вот и весь брачный контракт. А остальное – просто поэтический обряд. С кем тебе спать и с кем заниматься любовью – твое личное дело. Иштар, как наш семейный генетик, регулирует нашу рождаемость в той мере, в какой это необходимо для блага детей. И мы все взялись за руки в присутствии наших детей (Пиксель, разумеется, тоже присутствовал), и поклялись друг другу любить и лелеять и тех, что есть, и тех, что будут, – все миры, которым нет конца. И жили мы долго и счастливо.
ПРИЛОЖЕНИЕ
|
|||||||