Странная история мистера Джонатана Хога

Мужчине нужен сон - какие тут сомнения. Управившись со своей порцией сока, Рэндалл понес второй стакан в спальню. - Ну-ка, красавица, - подъем! Синтия не пошевелилась, так что он решил прибегнуть к средствам более радикальным и запел: - Вставай, вставай, штанишки надевай, маечку натягивай, песенку подтягивай! И снова никакого результата. Аккуратно поставив стакан на тумбочку, Рэндалл сел на край кровати, взял Синтию за плечо и слегка ее потормошил. - Вставай, засоня! Всю молодость проспишь! Синтия не шелохнулась. Плечо было холодным, как лед. - Син! - закричал он в голос. - Син! Син! Теперь Рэндалл тряс ее изо всех сил. Безжизненно, как ватная, Синтия перевернулась на спину. Он снова встряхнул ее. - Син, милая... ой, Господи! Через некоторое время испытанное Рэндаллом потрясение само успокоило его, фигурально говоря, он сорвал тормоза и был готов с мертвенным, ледяным спокойствием сделать все, что угодно, все, что окажется необходимым. Неизвестно почему, Рэндалл считал Синтию мертвой. Однако он решил убедиться наверняка - при помощи известных ему средств. Пульс не прощупывался. "А может, я просто не умею его искать, - говорил он себе. - А может, пульс есть, но очень слабый". И все это время какой-то дьявольский хор кричал в его голове: "Она умерла... умерла... умерла... Это ты позволил ей умереть!" Рэндалл приложил ухо к груда жены. Теперь ему показалось, что сердцебиение прослушивается, но уверенности не было, возможно - это просто отзвуки его собственного пульса. Так ничего и не поняв, он оглянулся в поисках какого-нибудь небольшого зеркала. Вполне подходящее круглое зеркальце нашлось в сумочке Синтии; Рзндалл старательно вытер его рукавом халата и приблизил к губам жены. Зеркало слегка запотело. В полном ошеломлении, все еще не позволяя себе надеяться, Рэндалл снова протер зеркальце и сделал еще одну попытку. Оно снова запотело, чуть-чуть, не вполне определенно. Она жива - она жива. Удивившись секунду спустя, почему лицо Синтии плывет у него перед, глазами, Рэндалл понял вдруг, что собственное его лицо залито слезами. Вытерев на ходу глаза, он, как заведенный автомат, продолжил ненужную теперь, собственно, проверку. Иголка, иголка... где в этом доме иголки? Вытащив иголку из подушечки, лежавшей на туалетном столике, Рэндалл подошел к кровати, двумя пальцами оттянул кожу на руке Синтии, прошептал: "Прости, маленькая", - зажмурился и уколол. Показалась алая капелька, затем укол быстро затянулся. Жива! Хорошо бы измерить температуру, но термометра не было - они с Синтией практически никогда не болели. Что еще... Когда-то и где-то Рэндалл читал что-то .про то, как изобретали стетоскоп. Если свернуть листок бумаги... Найдя подходящий листок, он свернул его в трубку, приставил один конец этой трубки к груди Синтии, где-то в районе сердца, а к другому приложил ухо. Тук-тук... тук-тук... тук-тук... Негромко, но ритмично и отчетливо. На этот раз сомнений не оставалось, раз бьется сердце, значит, она жива. Чтобы справиться с собой, ему пришлось на минуту присесть. Только большим усилием Рэндалл заставил себя думать - что же делать дальше. Ну конечно же - вызвать врача. Он не догадался сделать это раньше потому, что они с Синтией никогда не болели - а значит никогда не вызывали врача. И правда, ведь за все время после свадьбы им ни разу не потребовался врач. А может, позвонить в полицию и попросить прислать медицинскую машину? Ну пришлют какого-нибудь ихнего живодера, который привык полосовать ножиком несчастных, пострадавших а автомобильных авариях и перестрелках. Нет, врач нужен самый лучший. А кто из них самый лучший? Семейного врача семейство Рэндалл не имело. Смайлз... да ну его, алкоголика. Еще Хартвик - но у него очень узкая специализация - весьма интимные операции для сливок общества. Рэндалл взялся за книгу. Потберм. Кто его, конечно, знает, этого старого шарлатана, но вид у него вполне компетентный. Рэндалл нашел нужную страницу, три раза набрал номер неправильно, отчаялся и попросил помощи у телефонистки. - Да, это Потбери. Что вам нужно? Говорите же. - С вами говорит Рэндалл. Рэндалл. Р-Э-Н-Д-А-двойное Л. Мы с женой заходили к вам вчера, помните? Это насчет... - Да, я помню, в чем дело? - Моя жена заболела. - Что с ней такое? Снова обморок? - Нет... ну да. То есть я хотел сказать - она без сознания, она совсем как мертвая. - Она мертвая? - Не думаю - но она в очень тяжелом состоянии. Я боюсь, доктор. Вы можете приехать прямо сейчас? Последовало недолгое молчание. - Я приеду. - Ой, как хорошо! Послушайте, а что мне делать до вашего приезда? - Не делать ничего. Не трогайте ее. Я скоро буду. Потбери повесил трубку. Рэндалл торопливо вернулся в спальню. Вид Синтии не изменился. Он хотел было ее потрогать, вспомнил указание доктора и резко отдернул руку. Однако, заметив свой импровизированный стетоскоп, Рэндалл не устоял перед искушением. Услышав успокоительное "тук-тук", он виновато убрал бумажную трубку. Теперь Рэндаллу оказалось нечего делать - только стоять рядом с кроватью, смотреть на Синтию и обкусывать ногти. Десять минут такого плодотворного занятия привели его на грань истерики. Тогда Рэндалл прошел на кухню, достал с верхней полки бутылку, налил полстакана виски, несколько минут смотрел на щедрую дозу народного успокоительного средства, выплеснул ее в раковину и побрел в спальню. Никаких изменений. Неожиданно Рэндалл вспомнил, что не дал врачу своего адреса. Бросившись на кухню, он схватил телефонную трубку, с трудом держа себя в руках, каким-то образом сумел правильно набрать номер. Ответил женский голос. - Нет, доктор на выезде. Вы хотите что-нибудь передать? - Моя фамилия Рэндалл. Я... - О, мистер Рэндалл. Доктор выехал к вам минут пятнадцать назад. Он будет у вас с минуты на минуту. - Но у него нет адреса. - Как? Да нет, я уверена, что он знает адрес, иначе он уже позвонил бы сюда. Рэндалл в недоумении положил трубку. Все это до крайности странно. Ладно, дадим Потбери три минуты, а потом попробуем поискать другого врача. На сигнал домофона Рэндалл поднялся со стула, покачиваясь, словно боксер после нокдауна. - Да? - Потбери. Это вы, Рэндалл? - Да, да, поднимайтесь. Прижимая ухом трубку, он нажал кнопку замка. Рэндалл встретил Потбери у настежь распахнутой двери. - Заходите, доктор, заходите, заходите! Коротко кивнув, врач прошел мимо него. - Где пациентка? - Здесь, она здесь. Суетливо проводив Потбери в спальню, Рэндалл напряженно замер около кровати, с надеждой наблюдая, как врач осматривает лежащую без сознания Синтию. - Ну как она? Она поправится? Скажите доктор... Слегка распрямившись, Потбери недовольно хмыкнул и повернул голову к не находящему себе места Рэндаллу. - Будьте любезны, отойдите от кровати и перестаньте дышать мне в затылок. Тогда, возможно, мне и удастся что-нибудь выяснить. - Ой, извините. - Рэндалл испуганно ретировался к двери. Достав из саквояжа стетоскоп, Потбери некоторое время прослушивал Синтию, затем передвинул прибор и вслушался снова. В конце концов он вытащил черные резиновые трубки из ушей, и Рэндалл, все это время тщательно пытавшийся прочесть что-нибудь на его непроницаемом лице, с надеждой шагнул вперед. Однако Потбери не обратил на него никакого внимания. Теперь врач двумя пальцами оттянул веко Синтии и всмотрелся в ее зрачок, передвинув тонкую безжизненную руку так, что она свесилась с кровати и постучал молоточком по локтю, после чего выпрямился и несколько минут просто смотрел на пациентку. Рэндаллу хотелось кричать и ломать мебель. Потбери проделал еще несколько странных, почти ритуальных телодвижений, входящих в репертуар каждого терапевта. Некоторые из этих действий Рэндалл - так ему по крайней мере казалось - понимал, некоторые - точно нет. - А что она делала вчера, после того как вы ушли от меня? - неожиданно спросил врач, закончивший, по всей видимости, осмотр. - Так я и думал, - умудренно кивнул он, выслушав сбивчивый рассказ Рэндалла. - Все это связано с утренним ее шоком. И ведь виноваты вы, а не кто другой. - Я виноват? - Вы были предупреждены. Вам не следовало и близко подходить к подобному человеку. - Но... но... ведь вы предупредили меня после того, как он ее напугал. Было похоже, что замечание Рэндалла несколько обеспокоило врача. - Пожалуй да, пожалуй да. Мне показалось, что кто-то предупреждал вас еще до меня. В любом случае нужно было понимать, с какой тварью имеете дело. Однако сейчас эта тема мало интересовала Рэндалла. - А как она, доктор? Она поправится? Ведь она поправится, правда? - На вашем попечении, мистер Рэндалл, оказалась очень больная женщина. - Да, я понимаю, что она... но чем она больна? - Lethargica gravis на почве психической травмы. - А это опасно? - Достаточно опасно. Однако при соответствующем уходе она должна поправиться. - Все, что угодно, доктор, все, что угодно. Деньги не проблема. Что мы теперь сделаем? Отправим ее в больницу? - Ничего хуже и не придумаешь, - отмахнулся Потбери. - Проснувшись в незнакомой обстановке, она может снова потерять сознание. Держите ее здесь. Вы можете так организовать свои дела, чтобы находиться при ней непрерывно? - Конечно, могу. - Вот так и сделайте. Не отходите от нее ни днем, ни ночью. Лучше всего, если, проснувшись, она увидит свою комнату, а также вас - рядом и бодрствующего. - Но ей наверняка нужна сиделка? - Не думаю. С ней, собственно, ничего не надо делать - только следить, чтобы была тепло укрыта. Ну разве еще - чтобы ее ноги находились чуть выше головы. Подложите по паре книг под ножки кровати с нужной стороны - и все. - Сейчас же сделаю. - Если такое состояние продлится неделю или около того, подумаем о глюкозных вливаниях или еще о чем-нибудь в этом роде. Потбери наклонился, застегнул свой саквояж и поднял его с пола. - Если ее состояние изменится - звоните. - Обязательно. Я... Рэидалл осекся на полуслове, последние слова врача напомнили ему о забытом обстоятельстве. - Доктор, а как вы нас нашли? На лице Потбери появилось изумление. - Что вы имеете в виду? Ваш дом совсем легко найти. - Но я не говорил вам адрес. - Что? Чепуха. - Но я действительно не говорил. Потом я быстро это сообразил и позвонил в вашу приемную, но вас уже не было. - А кто говорит, что вы дали свой адрес сегодня? Вид у Потбери был уже не удивленный, а раздраженный. - Вы дали мне его вчера. Рэндалл немного задумался. Вчера он показал Потбери свои документы, но там ведь только адрес конторы. Конечно, их домашний телефон есть в справочнике и в лицензии, но и там и там - просто как ночной деловой телефон, без адреса. Разве что Синтия... Но Синтию сейчас не спросишь, и мысль о ней заставила его позабыть все эти мелочи. - Доктор, так вы уверены, что ничего больше не нужно? - озабоченно спросил он. -- Ничего. Сидите дома и наблюдайте за ней. - Обязательно. Только лучше бы я был парой близнецов, - с сожалением сказал Рэндалл. - Это еще почему? - повернул голову Потбери, уже взявший свои перчатки н направлявшийся к двери. - А из-за этого дурацкого Хога. У меня теперь к нему счет, и большой. Ну ладно, я пошлю кого-нибудь следить за этой гадиной, а как только освобожусь - разберусь с ним по-свойски. Вздрогнув, словно ужаленный, Потбери резко повернулся. - Ничего подобного вы не сделаете, - зловеще посмотрел он на Рэндалла Ваше место здесь. - Да, да, понимаю, - но мне хотелось бы иметь его под колпаком. А потом, когда все придет в порядок, я разберусь - кто он такой и что он такое. - Молодой человек, - медленно, с угрозой в голосе сказал Потбери. - Вы должны обещать мне, что никогда и никоим образом не вступите в отношения с... с упомянутым вами человеком. Рэндалл посмотрел на кровать. - Я не могу допустить, чтобы все это сошло ему с рук, - почти выкрикнул он. - Неужели вы не понимаете? - Во имя... Послушайте. Я старше вас и должен бы вроде привыкнуть к глупостям и неразумности. И все же - ну как еще можно убедить вас, что есть вещи слишком опасные, с которыми лучше не шутить? Ну как я могу взять на себя ответственность за ее, - Потбери указал на Синтию, - выздоровление, если вы намерены совершать поступки, неминуемо ведущие к катастрофе? - Но... Послушайте, доктор Потбери, я ведь сказал, что буду точно следовать всем вашим указаниям, касающимся ее. Но я не намерен просто так вот простить ему то, что он сделал. Если она умрет... если она умрет, то прости меня Господи, но я разберу его на кусочки ржавым топором. На этот раз Потбери немного помедлил, а когда наконец заговорил, то спросил только: - А если не умрет? - Если не умрет, моим главным делом будет находиться здесь, заботиться о ней, но забывать про Хога я ни в коем случае не собираюсь. Такого обещания вы от меня не получите. - Ладно, на том и порешим - и будем надеяться, что она не умрет. Но позвольте мне сказать вам, молодой человек, - тут Потбери решительно нахлобучил шляпу, - что вы - идиот. И он ушел, негодующе топая ногами. Некоторое возбуждение, охватившее Рэндалла во время перебранки с Потбери, быстро выветрилось, и его обуяла черная тоска. Делать было ровно нечего, ничто не отвлекало его мозг от жгучей тревоги за Синтию. Следуя совету Потбери, он приподнял немного задние ножки кровати, но на это ушло всего несколько минут, а затем опять наступило выматывающее душу безделье. Поднимая кровать, он действовал очень осторожно, словно боясь разбудить Синтию, и только на второй ножке сообразил, что разбудить ее - самое страстное его желание. И все равно он не мог делать это шумно и небрежно такой слабой и беззащитной казалась она сейчас. Рэндалл поставил стул поближе к кровати, чтобы всегда иметь возможность потрогать руку Синтии, и начал пристально глядеть на нее, выискивая хоть какие-нибудь изменения. Через некоторое время он начал различать, как поднимается и опускается казавшаяся прежде абсолютно неподвижной грудь. Открытие несколько ободрило его, и он провел довольно долгое время за наблюдением - медленный, почти незаметный вдох, затем - гораздо более быстрый выдох. Лицо Синтии побледнело и устрашающе походило на мертвое, но все равно оставалось прекрасным. Такая хрупкая... и она так в него верила... а теперь он не может ей ничем помочь. Если бы он ее послушал, если бы только он ее послушал, ничего этого не произошло бы. Она боялась, но делала все, о чем он ее просил. Даже Сыны Птицы не смогли ее напугать. Господи, да что же я такое говорю? Возьми себя в руки, Эд, - этого не было, все это - часть твоего страшного сна. И все равно, случись что-либо подобное, именно так она и вела бы себя - держалась бы сама и поддерживала его игру при любом, даже самом худшем раскладе, Мысль, что даже во сне он абсолютно уверен в Синтии, уверен в ее отваге и преданности, принесла Рэндаллу некое печальное удовлетворение. Твердость, характер - редкие даже у мужчин. Вот хотя бы вспомнить, как она вышибла бутылку с кислотой из рук этой сумасшедшей старухи, которую он повинтил по делу Мидвелла. Если бы не ее быстрота и решительность, носить бы тебе, Эд, сейчас черные очки, и водила бы тебя по улицам здоровая такая, симпатичная псина. Слегка отодвинув одеяло, Рэндалл посмотрел на руку Синтии - вот тогда она и получила этот шрам. Ни одна капля кислоты не попала на Рэндалла, но кое-что попало на нее, и остались следы, навсегда остались, но ее это, похоже, не беспокоило. - Синтия! Син, милая ты моя! Однако в конце концов наступил момент, когда даже он не мог больше оставаться в одном положении. Болезненно морщась - застуженные вчера ночью, а теперь к тому же занемевшие мышцы ног жутко болели, - Рэндалл кое-как встал и, вздохнув, начал борьбу с трудностями повседневной жизни. Мысль о еде вызывала отвращение, но никуда не денешься - надо питаться, чтобы сохранить силы для ожидания и наблюдения, которые могут продлиться неизвестно сколько времени. При обыске, произведенном на кухонных полках и в холодильнике, обнаружилась какая-то пища - всякая мелочь для завтрака, несколько банок консервов, какая-то крупа, пучок вялого салата. Кулинарные вопросы никогда не волновали Рэндалла, консервированный суп, решил он, - еда не хуже любой другой. Открыв банку шотландской бараньей похлебки, он вывалил ее содержимое в кастрюлю, добавил немного воды и зажег газ. Дав месиву побулькать пару минут, Рэндалл снял его с огня и съел, стоя, и прямо из кастрюли. Ничего, вполне прилично, правда малость смахивает на вареные опилки. Затем Рэндалл вернулся в спальню, сел и возобновил свое ненадолго прерванное бдение. Однако вскоре выяснилось, что лучше было бы ему не заниматься рассуждениями, а послушаться голоса организма - спешно выскочив в ванную, он вытошнил все содержимое своего желудка. Вымыв лицо и почистив зубы, Рэндалл снова уселся на свой стул уже в довольно приличном состоянии - разве что бледный и обессиленный. На улице стемнело, и это дало ему небольшое занятие - он встал, зажег стоящую на туалетном столике лампу, прикрыл ее, чтобы не светила в глаза Синтии, и снова сел. Состояние Синтии не изменилось. И тут зазвонил телефон. Резкость реакции Рэндалла, его удивление превосходили все разумные пределы. Он так долго просидел здесь, с тоской и страхом глядя на неподвижное лицо Синтии, что совсем забыл про всех остальных людей, живущих где-то там во внешнем мире. Немного собравшись, он поднял трубку. - Алло? Да, это Рэндалл. - Мистер Рэндалл, все это время я много думал и пришел к выводу, что должен извиниться перед вами - и дать некоторые объяснения. - Что вы мне должны? Кто это говорит? - Это я, Джонатан Хог, мистер Рэндалл. Когда вы... - Хог! Вы сказали Хог? - Да, мистер Рэндалл. Я хочу извиниться перед вами за беспардонность своего поведения вчера утром и буквально умоляю вас простить меня. Хотелось бы надеяться, что миссис Рэндалл не была оскорблена моим... К этому времени Рэндалл достаточно оправился от начального своего удивления, чтобы выразить все, что думал. И выразил свои мысли он сочно, с использованием лексики и риторических фигур, освоенных за долгие годы общения с теми личностями, с которыми чаще всего приходится общаться частному сыщику. По окончании своего монолога он услышал в телефонной трубке судорожный вздох, за которым последовала мертвая тишина. Однако полного удовлетворения Рэндалл не чувствовал. Ему хотелось, чтобы Хог заговорил, чтобы можно было прервать его и с новыми силами продолжить свою тираду. - Хог, вы еще у телефона? - Э-э, да. - А я еще хочу добавить следующее. Возможно, вам кажется милой такой шуткой подстеречь жену в коридоре и перепугать ее до полусмерти. Мне это шуткой не кажется. Но я не собираюсь сдавать вас в полицию, не дождетесь вы такого счастья. Просто как только миссис Рэндалл выздоровеет, я отыщу вас, где бы вы ни были, и тогда - тогда помоги вам Бог, Хог. Вам очень потребуется такая помощь. Рэндалл был уже уверен, что его собеседник повесил трубку - так долго продолжалось молчание на этот раз. Однако, как оказалось, Хог просто собирался с мыслями. - Мистер Рэндалл, это просто ужасно... - Да уж. Конечно! - Насколько я понимаю, вы говорите, что я намеренно подстерег миссис Рэндалл и напугал ее. - Вы сами знаете, что вы сделали. - Но ведь я не знаю, правда не знаю. Тут Хог замолчал, а потом продолжил дрожащим, неуверенным голосом: - Вот именно этого я и боялся, мистер Рэндалл, боялся узнать, что во время провалов в памяти делаю нечто очень плохое. Но причинить страдание миссис Рэндалл... и после всего ее доброго ко мне отношения. Это просто ужасно. - Вы еще мне говорите! Хог глубоко вздохнул, как безмерно уставший человек. - Мистер Рэндалл? Рэндалл молчал. - Мистер Рэндалл, мне нет никакого смысла обольщать себя иллюзиями; выход тут только один. Вы должны сдать меня в полицию. - А? - Собственно я понял это еще во время последнего нашего с вами разговора. Я думал об этом весь вчерашний день, но никак не мог набраться смелости. Мне хотелось надеяться, что я покончил с моей... моей другой личностью, но сегодня это произошло снова. Весь сегодняшний день для меня белое пятно, я пришел в себя только недавно, по возвращении домой. Стало окончательно ясно - с этим необходимо что-то делать, поэтому я решил позвонить вам и попросить о возобновлении расследования. Но мне и в голову не приходило, что я мог сделать что-нибудь плохое миссис Рэндалл. Ужас и потрясение, которыми был полон голос Хога, звучали очень убедительно. - А когда... когда это случилось, мистер Рэндалл? Рэндалл оказался в крайней растерянности. Он разрывался между желанием пролезть каким-то образом по телефонному кабелю, чтобы свернуть шею человеку, из-за которого Синтия оказалась в таком состоянии, и необходимостью оставаться дома, чтобы заботиться о Синтии. А тут еще этот Хог говорит совсем не так, как надо, не как злодей. Беседуя с Хогом, слыша его робкие ответы, его встревоженный голос, Рэндалл с большим трудом сохранял в уме образ некоего жуткого чудовища, вроде Джека Потрошителя, хотя и знал, что подобные типы совсем не редко обладают скромными манерами. Поэтому на этот раз ответ Рэндалла был сухим, чисто фактографическим. - Десять тридцать утра или около того. - А где я был сегодня в девять тридцать утра? - Не сегодня, вы (несколько непригодных к воспроизведению на бумаге выражений), а вчера. - Вчера утром? Но это невозможно. Вчера утром я был дома, неужели вы не помните? - Конечно помню, а потом я видел, как вы уходили из дома. Возможно, это вам неизвестно. Тут логика Рэндалла немного хромала - прочие события вчерашнего памятного утра убедили его, что Хог знал об установленной за ним слежке - но сейчас было не до логики. - Но вы никак не могли меня видеть. Как раз вчерашнее утро - единственное, если не считать моих обычных сред, про которое я знаю точно, где находился и что делал. Я был дома, в своей квартире, и только около часа дня пошел в клуб. - Да что вы мне... - Подождите, пожалуйста, секунду, мистер Рэндалл! Все это повергает меня в такую же растерянность и непонимание, как и вас, но вы просто должны меня выслушать. Вы поломали мой распорядок дня - помните? Моя вторая личность так и не вступила в свои права. После вашего ухода я сохранил свою... свою настоящую личность. Именно поэтому я и начал надеяться, что наконец освободился. - Хрена вы освободились. С чего это вы взяли? - Я понимаю, что моим собственным показаниям не велика цена, - робко сказал Хог. - но ведь я был не один. Почти сразу после вашего ухода пришла уборщица, и она пробыла у меня все утро. - Вот почему я только не видел, как она входит в лифт? - Она обслуживает все этажи, - объяснил Хог. - Это жена дворника, миссис Дженкинс. Может быть, вы хотели бы с ней побеседовать? Я, пожалуй, сумею отыскать ее и привести к телефону. - Но... Теперь Рэндалл находился уже в полной растерянности. к тому же он начал понимать невыгодность своего положения. Нужно было не вступать в разговоры с Хогом, а приберечь этого проходимца на потом, до того момента, когда появится возможность до него добраться. Ну до чего же скользкий и хитрый тип, правду говорил Потбери. Алиби у него, понимаешь. Кроме того, отлучившись так надолго из спальни, Рэндалл начинал чувствовать себя все более неспокойным. Разговор продолжался уже не менее десяти минут, а из угла кухни, где стоял телефон, заглянуть в спальню было невозможно. - Не хочу я с ней говорить, - грубо ответил он. - У вас что ни слово, то ложь. Бросив трубку на рычаг, Рэндалл бегом вернулся в спальню. Синтия лежала так же, как и прежде, можно было подумать, что она просто уснула. И какая красивая, просто сердце щемит. На этот раз привычный глаз Рэндалла легко уловил ее дыхание - неглубокое, но регулярное, а самодельный стетоскоп одарил его такими прекрасными сейчас звуками сердцебиения. Потом Рэндалл сел рядом с кроватью и начал смотреть на Синтию, всем своим существом впитывая теплое, горькое вино печали. Он не хотел забывать о своей боли, лелеял ее, на собственном опыте познавая, как это познали бесчисленные его предшественники, что самая глубокая, разрывающая сердце тревога о любимой предпочтительнее любого утешения. Однако через какое-то время его вывела из ступора простая мысль: вот так, упиваясь собственной болью, он вряд ли приносит большую пользу Синтии. Необходимо иметь в доме хоть какую-то пищу, стоило бы также научиться есть эту пищу, и есть таким образом, чтобы она не вылетала через минуту назад. Завтра, сказал он себе, сяду на телефон и посмотрю, как можно удержать фирму на плаву до того времени, когда удастся вернуться к делам. Все неотложные дела можно передать в агентство "Ночная Стража" - ребята достаточно надежные и не раз сами пользовались его услугами. Но это подождет до завтра. Ну а сейчас... Рэндалл позвонил в ближайшую деликатесную лавку, сделал довольно-таки беспорядочный заказ и дал владельцу лавки полномочия по собственному усмотрению добавить еще все, что угодно, лишь бы достаточно съедобное и питательное. В завершение он попросил подыскать какого-нибудь охотника заработать доллар доставкой всего этого хозяйства. Покончив таким образом с продовольственной проблемой, Рэндалл удалился в ванную и тщательно побрился, хорошо понимая глубокую взаимосвязь между аккуратностью внешнего вида и высоким моральным духом. Дверь ванной он не закрывал, чтобы все время одним глазом присматривать за кроватью. Затем он взял половую тряпку и стер пятно под батареей. Окровавленная пижамная куртка отправилась в корзину для грязного белья. Свершив все эти подвиги, Рэндалл сел и начал ждать заказанные в лавке продукты. Мысли о Хоге не оставляли его. С Хогом, мудро решил он, ясно одно - что с ним ничего не ясно. Уже с самого начала его история была чистый абсурд - это же надо, заявиться вот так и предложить капусту, чтобы за тобой пустили хвост. Ну а дальше - тут вообще крыша поехать может. Хоть этот, долби его, тринадцатый этаж. Ведь он собственными глазами видел тринадцатый этаж и как Хог работает там, засунув лупу в глаз. А быть этого не могло, никак. Ну и что же получается в итоге? Гипноз? Однако Рэндалл не был полным лопухом, он знал, что гипноз существует, но при этом далеко не так всесилен, как считают читатели газетных сказочек. На шумной улице в мгновение ока загипнотизировать человека так, чтобы он во все поверил и мог во всех подробностях вспомнить события, которых не было, - расскажите своей бабушке. Если такое осуществимо - тогда и весь мир может оказаться сплошным очковтирательством. А может, так оно и есть? Возможно, весь мир на том только и держится, что ты сохраняешь его в центре своего внимания, веришь в него. А стоит только позволить себе замечать несоответствия - начинаешь сомневаться в нем, и мир расползается, как гнилая тряпка. Может, все это случилось с Синтией потому, что он усомнился в ее реальности? А стоит только закрыть глаза, поверить, что она жива и здорова, и сразу же... Рэндалл сделал такую попытку. Отключившись от остального мира, он представил себе Синтию - Синтию живую и здоровую, этот изгиб ее губ, когда она смеется; Синтию утреннюю, едва проснувшуюся и прекрасную; Синтию в отлично сидящем костюме и задорной маленькой шляпе, готовую идти за ним, куда угодно; Синтию... Рэндалл открыл глаза и посмотрел на кровать. Она все так же лежала, все такая же неподвижная и бледная, как смерть. Позволив себе немного пореветь, он высморкался и пошел к раковине, чтобы ополоснуть лицо холодной водой.
      Когда загудел домофон, Рэндалл не стал поднимать трубку, а сразу нажал кнопку замка - не хотелось говорить вообще ни с кем, а тем более - с разносчиком, которого нанял Джо. Через пару минут раздался осторожный стук в дверь. - Заноси, - сказал Рэндалл, открывая дверь, и замер, как вкопанный. На пороге стоял Хог. Первые мгновения оба они молчали - Рэндалл был слишком потрясен, чтобы говорить, а Хог явно чувствовал себя неуверенно и ждал, чтобы разговор начал хозяин дома. - Я должен был прийти, мистер Рэндалл, - робко произнес он. - Можно... можно я войду? Рэндалл глядел на него, не находя слов от возмущения. Ну и наглец же - это только представить себе такое бесстыдство! - Я пришел сюда, желая доказать вам, - все также смущенно продолжал Хог, что никак не мог сознательно сделать что-либо плохое для миссис Рэндалл. А если я все же поступил так, сам того не зная, то хочу сделать все возможное для возмещения ущерба. - Поздно догадались. - Но, мистер Рэндалл, почему вы считаете, что именно я сделал что-то вашей жене. Я не понимаю, как такое могло случиться - во всяком случае вчера утром. Смолкнув, он в отчаянии посмотрел в закаменевшее лицо Рэндалла. - Ведь вы же не застрелите собаку, не разобравшись сперва в ее вине? Рэндалл решительно не знал, что делать. Вот послушаешь этого Хога и начнет казаться, что говоришь с человеком вполне порядочным. - Заходите, - резко произнес он, широко распахнув дверь. - Спасибо, мистер Рэндалл. Не успел Хог войти, как на пороге появился еще один человек, никому не известный и увешанный свертками. - Ваша фамилия Рэндалл? - Да, - чистосердечно признался Рэндалл, выискивая в кармане мелочь. - А как вы вошли? - Вместе с ним, - ответил рассыльный, указывая на Хога, - но сперва я перепутал этаж. А пиво холодное, шеф, - добавил он заискивающе. - Только из холодильника. - Благодарю. Добавив к полтиннику еще четвертак, Рэндалл закрыл дверь, подобрал с пола сверток и пошел на кухню. Стоит, решил он, сразу и выпить пива - вряд ли когда-нибудь оно казалось более соблазнительным. Свалив на кухне свертки, Рэндалл нашел в ящике стола открывалку, взял одну из банок и готов был уже открыть ее, но тут краем глаза уловил какое-то движение - это Хог беспокойно переступил с ноги на ногу. Только сейчас Рэндалл вспомнил, что так и не предложил ему сесть. - Садитесь. - Спасибо, - поклонился Хог. Рэндалл вернулся к пиву, однако чувствовал себя крайне неловко - черт бы побрал эти хорошие манеры. Невозможно ведь налить пиво одному себе, не предложив гостю, хоть сто раз незваному. "А черт с ним, - подумал он после секундной нерешительности. - Ни мне, ни Синтии не повредит, если этот тип выпьет банку пива". - Вы пьете пиво? - Да, благодарю вас. Вообще-то Хог крайне редко употреблял пиво, сберегая свое небо для тонкостей ароматов хороших вин, однако в этот момент он скорее всего согласился бы на любую бормотуху, даже на воду из лужи, предложи Рэндалл таковой напиток. Рэндалл принес стаканы, поставил их, а потом сходил в спальню, открыв при этом ее дверь едва-едва, лишь бы протиснуться. Синтия, как он и ожидал, была все в том же состоянии. Рэндалл чуть-чуть повернул ее, считая про себя, что даже человеку, находящемуся без сознания, утомительно долго лежать в одном и том же положении, а затем расправил покрывало. Глядя на жену, он думал о Хоге и предостережениях Потбери. Неужели Хог действительно настолько опасен, как считает врач? Не может ли случиться, что он, Рэндалл, прямо сейчас играет ему на руку? Нет, сейчас Хог не может причинить никакого вреда. Когда самое худшее уже позади, любое изменение может быть только к лучшему. Не страшно, если оба они умрут - или даже если умрет одна Синтия, ведь он последует за ней. Так Рэндалл решил сегодня еще с утра - и шли бы подальше те, которые назовут подобный поступок трусостью.