Роберт ХАЙНЛАЙН
      ДЖЕРРИ - ЧЕЛОВЕК
      Не вините марсиан. Человечество в любом случае открыло бы пластобиологию.
      Вспомните хотя бы собачьи породы - эндокринных великанов вроде сенбернаров и датских догов и нелепых уродцев чихуахуа и пекинесов. Припомните аквариумных рыбок.
      Непоправимое свершилось, когда доктор Морган создал новый подвид дрозофил, перетасовав их хромосомы с помощью рентгеновских лучей. А после этого потомки в третьем колене тех, кто пережил Хиросиму, ничему новому нас не научили. Эти злополучные чудища просто вызвали широкий интерес к генетике.
      Мистер и миссис Бронсон ван Фогель не замышляли никаких социальных потрясений, когда отправились в генетический питомник "Феникс". Просто мистеру Бронсону вздумалось купить Пегаса. Он упомянул об этом за завтраком.
      - Дорогая, ты сегодня утром занята?
      - Да нет. А что?
      - Я бы хотел съездить в Аризону и заказать Пегаса,
      - Пегаса? Крылатого коня? А зачем?
      Он расплылся в улыбке.
      - Да просто так. Толстун Джордж заходил вчера в клуб с шестиногой таксой длиной больше ярда, честное слово. Мысль очень недурная, но он до того пыжился, что мне захотелось, чтобы он выпучил глаза. Ты только вообрази, Марта: я опускаюсь на вертолетную площадку клуба верхом на крылатом коне! Это ему не такса!
      Она оторвала взор от берегов Джерси и снисходительно посмотрела на мужа. Обойдется это недешево, но Бронси такая прелесть!
      - Когда отправляемся?
      Приземлились они на два часа раньше, чем вылетели. Пятидесятифутовые буквы аэровывески слагались в надпись:
      ГЕНЕТИЧЕСКИЙ ПИТОМНИК "ФЕНИКС" Управляемое биоразвитие. Поставка рабочей силы.
      - Поставка рабочей силы? - прочла Марта. - А я думала, тут просто создают новых животных.
      - Они и моделируют, и ставят на поток, - объяснил ее супруг с гордостью. Поставками занимается материнская корпорация "Работники". Тебе следовало бы это знать! Ты ведь владеешь солидным пакетом акций "Работников".
      - Ты хочешь сказать, что я владею оравой горилл? Неужели?
      - Разве я тебе не сказал? Мы с Хаскеллом... - Он наклонился и сообщил контрольной башне, что приземлится вручную. Ему нравилось щегольнуть своей сноровкой. - Мы с Хаскеллом вкладывали твои дивиденды от "Дженерал атомикс" в корпорацию "Работники". Отличное помещение капитала: черной работы для антропоидов еще хоть отбавляй.
      Он ударил по кнопкам, и вой носовых реактивных двигателей положил конец разговору.
      Бронсон переговорил с управляющим еще в полете, и им была оказана торжественная встреча. Правда, без красной ковровой дорожки, балдахина или ливрейных лакеев, но управляющий приложил все усилия, чтобы возместить их отсутствие.
      - Мистер ван Фогель! И миссис ван Фогель! Такая честь!
      Он усадил их в маленький роскошный унибиль, и они унеслись с аэродрома вверх по пандусу прямо в вестибюль административного здания. Управляющий, мистер Блэксли, не успокоился, пока не водворил их в кресла у фонтана в своей личной приемной, не поднес зажигалку к их сигаретам и не приказал подать прохладительные напитки.
      Такие знаки внимания докучали Бронсону ван Фогелю, поскольку адресовались они не ему, а рейтингу его жены по системе Дана и Брэдстрита (десять звездочек, солнце в лучах и небесная музыка). Он предпочитал людей, которые, казалось, свято верили, что он вовсе не женился на состоянии Бригсов, а как раз наоборот.
      - У меня к вам дело, Блэксли. Я хочу кое-что заказать.
      - О? Наше оборудование в вашем распоряжении. Так что вам угодно, сэр?
      - Я хочу, чтобы вы сделали для меня Пегаса.
      - Пегаса? Крылатого коня?
      - Вот именно.
      Блэксли пожевал губами.
      - Вы серьезно хотите лошадь, способную летать? Животное на манер мифологического Пегаса?
      - Да-да! Я же уже сказал.
      - Вы ставите меня в сложное положение, мистер ван Фогель. Как я понимаю, вам требуется подарок для вашей супруги? Возможно, вам подойдет миниатюрный слон, приученный вести себя гигиенично, умеющий читать и писать? Он держит стило хоботом - очень-очень мило!
      - А он разговаривает? - вмешалась миссис ван Фогель.
      - Видите ли, прекрасная дама, у него ведь нет гортани, да и язык... Его смоделировали без дара речи. Но если необходимо, я выясню, что могут сделать наши пластицисты.
      - Марта...
      - Бронси, я не возражаю против Пегаса, но в этом игрушечном слонике что-то есть. Могу я его увидеть?
      - О, разумеется! Харстон!
      - Слушаю, босс, - раздалось из воздуха.
      - Доставьте Наполеона в мою личную приемную.
      - Сию минуту, сэр.
      - А ваш Пегас, мистер ван Фогель... Я предвижу затруднения, но решать специалистам. Доктор Каргру - движущая пружина нашей организации, самый выдающийся биодизайнер, то есть земного происхождения, во всем мире. - Он повысил голос, включая передачу. - Доктор Каргру!
      - В чем дело, мистер Блэксли?
      - Доктор, прошу вас, зайдите ко мне в приемную.
      - Попозже. Я занят.
      Мистер Блэксли извинился, ушел к себе в кабинет, а вернувшись, сообщил, что доктор Каргру сейчас придет. Тем временем привели Наполеона. Пропорции его благородных предков были точно соблюдены в миниатюре. Он выглядел как чудом ожившая статуэтка слона.
      Размеренным шагом войдя в приемную, он по очереди отсалютовал хоботом всем троим. Салютуя миссис ван Фогель, он еще и опустился на передние колени.
      - Какая очаровашечка! - прожурчала она. -- Иди сюда, Наполеон!
      Слон поглядел на Блэксли, а когда тот кивнул, вразвалку подошел к ней и положил хобот ей на колени. Она почесала у него за ушами, и он блаженно застонал.
      - Покажи даме, как ты пишешь, - распорядился Блэксли. - Принеси принадлежности из моей комнаты.
      Наполеон выждал, пока она не почесала особенно зудящее местечко, а затем выплыл из приемной и почти сразу возвратился, неся несколько листов плотной белой бумаги и большущий карандаш. Положив лист перед миссис ван Фогель, он изящно придавил его передней ногой, ухватил карандаш "пальцем", завершающим хобот, и вывел кривыми заглавными буквами: "Я ВАС ЛЮБЛЮ".
      - Дусик! - Миссис ван Фогель упала на колени и обняла его за шею. - Я его беру! Сколько?
      - Наполеон входит в серию из шести особей, - осторожно сказал Блэксли. - Вы предпочтете быть владелицей единственной модели или остальные можно продать?
      - Ах, мне все равно! Мне нужен Наппи! А что, если я напишу ему записочку?
      - Разумеется, миссис ван Фогель. Только печатными буквами покрупнее и самые обиходные слова. Наполеон знает их практически все. Его цена, как одного из серии, триста пятьдесят тысяч долларов. В эту сумму входит пятилетняя оплата услуг его ветеринара.
      - Выпиши джентльмену чек, Бронси, - бросила она через плечо.
      - Но, Марта...
      - Не нуди, Бронси! - Она нагнулась к слонику и начала выводить печатные буквы, даже не обернувшись, когда вошел доктор Каргру в белом халате и белой шапочке. От него веяло знобящим холодом. После небрежного рукопожатия он сунул в рот сигарету и сел. Блэксли объяснил суть дела.
      Каргру мотнул головой.
      - физически невозможно.
      Ван Фогель встал.
      - Очевидно, - произнес он высокомерно, - мне следует обратиться в лабораторию Новожизни. Я прибыл сюда, потому что мы финансово заинтересованы в этой фирме, а я наивно поверил вашей рекламе.
      - Сядьте, юноша! - прикрикнул Каргру. - Обращайтесь к этим косоруким идиотам, если вам так хочется. Но предупреждаю: они крылья и у кузнечика не вырастят. И сперва послушайте меня. Мы можем вырастить что угодно, и оно будет жить. Я могу создать для вас живое нечто - животным я его не называю - точь-в-точь, как этот стол. Оно будет абсолютно бесполезным, но живым. Будет поглощать пищу, пользоваться химической энергией, выбрасывать экскременты и проявлять раздражимость. Но это была бы дурацкая затея. Стол и животные существуют в разных планах. Их функции различны, а потому они различаются формой. Сделать для вас крылатую лошадь я могу...
      - Но вы же только что сказали, что не можете...
      - Не перебивайте. Я могу сделать крылатую лошадь, точно такую, как на иллюстрациях к сказкам. Если вы заплатите, мы ее сделаем, мы же коммерческое предприятие. Но летать она не будет.
      - Почему?
      - Потому что ее тело не создано для полета. Древние мифотворцы понятия не имели об аэродинамике, а о биологии знали и того меньше. Они просто снабдили лошадь крыльями, присобачили их с помощью канцелярских кнопок и клея. Но для создания летательного аппарата этого мало. Запомни, сынок, что животное - это машина, работающая по принципу внутреннего сгорания с контрольной системой, оперирующей рычагами, и гидравлическими системами. В аэродинамике петришь?
      - Ну, я пилот.
      - Х-м-м-м! Раз так, попробуй понять вот что: двигателя для полета у лошади нет. Она работает на сжигании сена, а этого мало. Мы могли бы приспособить пищеварительную систему лошади к потреблению только сахара, и тогда, возможно, у нее хватало бы энергии на коротенькие полеты. Но на мифического Пегаса она похожа не будет. Для прикрепления летательной мускулатуры ей понадобится грудина футов десять длиной, а размах крыльев понадобится, пожалуй, в восемьдесят футов. В сложенном виде крылья будут накрывать ее наподобие шатра. Через кубически-квадратный камень преткновения не перепрыгнешь!
      - А?
      Каргру нетерпеливо пожал плечами.
      - Подъемная сила определяется размерами, возведенными в квадрат, а нагрузка при прочих равных равна тем же размерам, возведенным в куб. Я мог бы, пожалуй, сделать для вас Пегаса величиной с кошку, более или менее сохранив желаемые пропорции.
      - Нет! Я хочу ездить на нем. Размах крыльев мне даже нравится, а большую грудину я как-нибудь стерплю. Когда я мог бы его получить?
      Каргру поморщился, снова пожал плечами и ответил:
      - Надо проконсультироваться с Б'на Крийтом. Он засвистел, зачирикал, часть стены перед ними словно растаяла, и они увидели лабораторию. Передний план трехмерного изображения занимал марсианин в натуральную величину.
      Едва это существо зачирикало, отвечая Каргру, миссис ван Фогель взглянула на него и сразу отвела глаза. Глупо, конечно, но вид марсиан вызывал у нее дрожь отвращения - а уж тем более таких, которые придавали себе получеловеческое обличие.
      Минуты две марсианин и Каргру продолжали чирикать и жестикулировать, а потом Каргру повернулся к ван Фогелю.
      - Б'на рекомендует, чтобы вы выбросили это из головы, и спрашивает, не предпочтете ли вы отличного единорога, а то и пару с гарантией нормального размножения?
      - Единороги - позавчерашний день. А сколько времени надо на Пегаса?
      После еще одного разговора, смахивавшего на поскрипывание старой двери, Каргру ответил:
      - Возможно, десять лет. С полной гарантией - шестнадцать.
      - Десять лет? Смешно!
      Каргру процедил презрительно:
      - Я думал, что на это уйдет пятьдесят лет, но раз Б'на говорит, что уложится в три-пять поколений, значит, так оно и будет. Б'на - лучший биомикрохирург двух планет. В хромосомной хирургии ему нет равных. В конце-то концов, юноша, эволюции потребовалось бы миллион лет, чтобы достичь такого результата, если он вообще был бы достигнут. Или вы полагали, что за деньги можно покупать чудеса?
      У ван Фогеля хватило ума смутиться.
      - Извините меня, доктор. Забудем об этом. Но вы сказали, что можете создать для меня Пегаса, каким его принято изображать, если я не стану настаивать, чтобы он летал. Но ездить на нем я смогу? По земле?
      - Безусловно. Играть в поло - нет, а ездить - пожалуйста.
      - Хорошо, я согласен. Спросите Бенакрита, или как его там, сколько времени это потребует.
      Тем временем марсианин исчез с экрана.
      - Спрашивать его незачем, - заявил Каргру. - Это моя специальность простые манипуляций. Сотрудничество Б'на требуется только для изменения конфигурации генов и их трансплантации, то есть чисто генетической инженерии. Коня вы получите через полтора года.
      - А побыстрее нельзя?
      - О чем вы, милейший? Для формирования новорожденного жеребенка требуется одиннадцать месяцев. Месяц мне нужно для разработки формы и программы. Эмбрион будет извлечен на четвертый день для внематочного выращивания. За это время я произведу десять-двенадцать операций - прививки, зародышевые имплантации и прочее, о чем вы, конечно, слышали. Через год мы получим сосунка с крылышками, а еще через шесть месяцев я доставлю вам шестимесячного Пегаса.
      - Согласен.
      Каргру сделал пометки в записной книжке, потом прочел вслух:
      - Один конь с крыльями, неспособный летать и давать крылатое потомство. Исходная порода во вашему выбору. Я рекомендовал бы паломино или араба. Искусственные маховые перья, окаймление ив привитых рулевых перьев или их точной копии. - Он умолк и протянул листок ван Фогелю. - Распишитесь, и мы приступим сразу же до оформления типового контракта.
      - Договорились. А гонорар? - Он поставил свою подпись под подписью Каргру.
      Каргру сделал несколько пометок на другом листке и отдал его Блэксли расход человеко-часов специалистов и технического персонала, материалы и накладные расходы. Он раздул цифры, чтобы покрыть расходы на собственные исследования, и все-таки поднял брови, когда Блэксли подвел итоги в долларах и центах.
      - Ровно два миллиона долларов.
      Ван Фогель замялся: при упоминании о деньгах его жена повернула голову, но затем вновь занялась грамотным слоником.
      Блэксли поспешил добавить:
      - Разумеется, если экземпляр будет единственным.
      - Да, конечно, - деловито кивнул ван Фогель и приписал цифру на первом листке.
      Ван Фогель был готов отправиться в обратный путь, но его супруга пожелала посмотреть "горилл", как она назвала антропоидных работников. Мысль о том, что эти получеловеки в значительной мере принадлежат и ей, пробудила ее любопытство. Блэксли с энтузиазмом предложил показать ей лаборатории, в которых работники выводились из человекообразных обезьян.
      Занимали лаборатории семь корпусов - "Семь Дней Творения". Огромное здание "День Первый" было епархией Каргру, где размещались его сотрудники, операционные, инкубаторы и, собственно, лаборатории. Марта ван Фогель с ужасом, как завороженная рассматривала живые органы и даже целые эмбрионы, ведущие искусственное существование, которое поддерживалось хитроумными рециркулирующими системами из стекла и металла, а также изумительными автоматическими приборами.
      Оценить высочайшие технические достижения она не могла, и все это повергало ее в уныние. В ней поднималось возмущение против пластобиологии, но тут Наполеон подергал ее за юбку, напоминая, что наука эта творит не только ужасы, но и много приятного.
      В "День Второй" они заходить не стали - там работали Б'на Крийт и его сопланетники.
      - Мы там не прожили бы и пяти минут, - объяснил Блэксли.
      Ван Фогель кивнул, а его супруга ускорила шаг; марсиане даже за оргстеклом ей были ни к чему.
      Прочие корпуса служили для формирования и коммерческого производства работников. В "Дне Третьем" в антропоидах формировались различия в соответствии с постоянно меняющимся спросом на чернорабочих. Огромный корпус "Дня Четвертого" был целиком занят инкубаторами для поточного производства антропоидов коммерческих типов. По словам Блэксли, с натуральными рождениями было покончено.
      - Такое производство позволяет точно контролировать форсированные изменения, например в росте, и предотвращает потерю сотен тысяч рабочих часов антропоидными самками.
      "День Пятый" привел Марту ван Фогель в восторг- антропоидный детский садик, где миленькие крошки учились говорить и получали дрессировку, обеспечивавшую подготовку к социальным условиям, которые соответствовали их положению у подножья общественной лестницы. Они выполняли простенькие задания - рассортировывали пуговицы и копали ямки в песочницах, получая леденцы в поощрение за быструю и аккуратную работу.
      "День Шестой" завершал подготовку антропоидов. Каждая особь овладевала навыками для предназначенных ей обязанностей - уборки, рытья, а также сельскохозяйственных работ вроде прополки, пикировки и сбора урожая.
      - Один фермер-нисей, руководя тремя нео-шимпанзе, выращивает столько же овощей, сколько десяток работников-людей, - заявил Блэксли. - Они попросту любят работать, когда мы завершаем их дрессировку.
      Посетители поразились, с какими невероятно тяжелыми задачами справлялись модифицированные гориллы, и залюбовались нео-капуцинчиками, собиравшими плоды с учебных деревьев, а затем направились в "День Седьмой".
      В этом корпусе производилась радиоактивная обработка генов, а потому он стоял в стороне от остальных. Им пришлось идти пешком, так как тротуарная лента ремонтировалась. Обходная дорога вела между рабочими бараками и вольерами. Несколько антропоидов сгрудились у сетки и принялись выпрашивать:
      - Сигрету! Сигрету! Пжаст, мисси! Пжаст, босс! Сигрету!
      - Что они говорят? - поинтересовалась Марта ван Фогель.
      - Клянчат сигареты, - раздраженно ответил Блэксли. - Знают ведь, что этого нельзя, но они, как дети. Я сейчас прекращу это! - Он подошел к сетке и крикнул пожилому самцу: - Эй! Полубосс!
      На этом работнике в дополнение к стандартной парусиновой юбочке была еще и рваная нарукавная повязка. Он обернулся и приковылял к сетке.
      - Полубосс! - приказал Блэксли. - Убери этих Джеков отсюда.
      - Есть, босс, - прошамкал старик и начал раздавать затрещины тем, кто был рядом, - Пшли, джеки! Пшли!
      - Но я захватила сигареты, - перебила миссис ван Фогель, - и с удовольствием угощу бедняжек.
      - Их не следует баловать, - возразил управляющий. - Они приучены к тому, что удовольствие - это награда за работу. Я должен извиниться за моих бедных детей. В вольерах помещены старики, забывающие, как должно себя вести.
      Она ничего не ответила и направилась вдоль сетки туда, где в нескольких шагах от остальных старый нео-шимп смотрел на них сквозь ячейки кроткими трагичными глазами. Он не выкрикивал с остальными "сигрет", и полубосс его не тронул.
      - Хочешь сигарету? - спросила миссис ван Фогель.
      - Пжалст, мисси!
      Она раскурила сигарету и протянула ему. С неуклюжим изяществом он глубоко затянулся, выпустил дым через ноздри и застенчиво сказал:
      - Сбо, мисси. Я - Джерри.
      - Как поживаешь, Джерри?
      - Какпжте, мисси? - И он поклонился, одним движением подогнув колени, наклонив голову и прижав руки к груди.
      - Идем же, Марта! - К ней подошел ее муж с Блэксли.
      - Сейчас, - ответила она. - Бронси, познакомься с моим другом Джерри. Правда, он - вылитый дядя Альберт? Только вид у него грустный. Почему ты такой печальный, Джерри?
      - Они не воспринимают абстрактные идеи, - вмешался Блэксли.
      Однако Джерри устроил ему сюрприз.
      - Джерри пчальный, - объявил он с такой тоской, что Марта не знала, засмеяться ей или заплакать.
      - Но почему, Джерри? - спросила она ласково. - Почему ты печальный?
      - Работы нет, - заявил он. - Сигрет нет. Сласти нет. Работы нет.
      - Это все старые работники, уже не способные трудиться, - снова вмешался Блэксли. - Безделье выводит их из равновесия, но у нас для них ничего нет.
      - А! - сказала она. - Но почему вы не поручаете им сортировать пуговицы и вообще делать то, что делают малыши?
      - Они даже с такой задачей не справятся, - вздохнул Блэксли. - Эти работники уже в маразме.
      - Только не Джерри! Вы же слышали, как он разговаривает.
      - Ну, может быть... Минуточку! - Он обернулся к обезьяночеловеку, который присел на корточки и, просунув сквозь сетку длинный палец, почесывал Наполеона за ухом. - Эй, джек! Сюда!
      Блэксли ощупал волосатую шею работника и подцепил тонкую металлическую цепочку с жетоном, тоже металлическим. Он вгляделся в жетон и сказал:
      - Вы правы, он еще не стар, но у него нелады со зрением. Я помню эту партию - катаракты в результате побочных мутационных изменений.
      Он пожал плечами.
      - Но это не причина мучить его бездельем!
      - Право, миссис ван Фогель, вы напрасно принимаете это к сердцу. Они остаются в вольерах недолго - от силы дней десять.
      - А-а! - произнесла она, смягчаясь, - у вас для старичков есть другое место? И там вы подбираете для них занятия? И отлично! Ведь Джерри хочет работать. Правда, Джерри?
      Нео-шимп следил за их разговором, как мог. Ее слова он понял и ухмыльнулся.
      - Джерри работать! Ага! Хороший работник! - Он пошевелил кистями, а потом сжал кулаки, продемонстрировав идеально противолежащие большие пальцы.
      Мистер Блэксли, казалось, растерялся.
      - Право же, миссис ван Фогель, вы напрасно... Дело в том... - он замолчал.
      Ван Фогель слушал их с раздражением. Увлечения жены вызывали у него досаду - кроме тех случаев, когда это были и его увлечения. К тому же он проникался убеждением, что Блэксли вовлек его в непомерные расходы, и уже предчувствовал, как его жена отыщет способ очень нежно заставить его заплатить сполна.
      Злясь на них обоих, он необдуманно брякнул:
      - Не глупи, Марта! Они не отправляют их на покой, а ликвидируют.
      Она не сразу осмыслила его слова, но тогда пришла в бешенство.
      - Как?.. Что-о?! Да как это можно! Неужели вам совсем не стыдно? Да вы... вы собственную бабушку пристрелите!
      - Миссис ван Фогель, прошу вас...
      - Миссис ван Фогель, миссис ван Фогель... Хватит! Это следует прекратить! Понятно? - Она обвела взглядом вольеры, бродящих в них приговоренных к смерти работников. - Какой ужас! Вы обрекаете их работать, пока хватает сил, а потом отнимаете у них все маленькие радости и убираете их. Странно еще, что не съедаете!
      - Как бы не так! - безжалостно вставил ее муж. - Продают на собачий корм.
      - Что-о! Ну, это мы прекратим.
      - Миссис ван Фогель, - умоляюще бормотал Блэксли, - разрешите, я объясню...
      - Ха! Ну-ка, попробуйте! Если найдете, что сказать.
      - Дело обстоит так... - Его взгляд упал на Джерри, который с тревогой прижимался к сетке. - Пшел, джек!
      Джерри послушно поплелся прочь.
      - Подожди, Джерри, - крикнула миссис ван Фогель, и Джерри неуверенно остановился. - Пусть он вернется! - приказала она Блэксли.
      Управляющий закусил губу, потом позвал:
      - Вернись сюда!
      Он начинал испытывать к миссис ван Фогель глубокую неприязнь вопреки автоматическому благоговению перед ее рейтингом. Выслушивать наставления, как руководить собственным предприятием, это... ну, знаете, всему есть предел!..
      - Миссис ван Фогель, меня восхищают ваши гуманные побуждения, но вы не осведомлены об истинном положении вещей. Мы понимаем наших работников и блюдем их интересы. Они безболезненно умирают до того, как дряхлость начинает причинять им тяжкие страдания. Они ведут счастливую жизнь, куда более счастливую, чем ваша или моя. Мы просто предупреждаем ее тяжелый конец, только и всего. Не забывайте также, что эти бедные животные без нас вообще на свет не появились бы.
      Она вздернула голову.
      - Чепуха! Вы еще начните цитировать мне Святое Писание. Это должно быть прекращено немедленно, мистер Блэксли, или я буду считать вас лично ответственным.
      Блэксли уныло посмотрел на нее.
      - Я отвечаю перед директорами.
      - Вы так думаете? - Она открыла сумочку и вытащила телефон. От волнения она не попыталась прозвониться напрямую, а вызвала местную станцию.
      - Междугородняя? Соедините меня с мистером Хаскеллом, номер девять ка четыре-ноль-ноль-четыре, Мэррей-Хилл, Большой Нью-Йорк. Очередность звезда семь-семь-семь. И побыстрей. - Она стояла, нетерпеливо постукивая носком туфли и гневно хмурясь, пока ее управляющий не взял трубку.
      - Хаскелл? Марта ван Фогель. Сколько у меня акций корпорации "Работники"? Да нет же! Какой процент?.. Столько? Нет, этого мало. Завтра утром мне требуется пятьдесят один процент... Хорошо, пусть через посредников, но достаньте их... Я вас не спрашиваю, во сколько это обойдется, я сказала: достаньте. Приступайте. - Она резко выключила аппарат и обернулась к мужу. - Мы улетаем, Бронси, и забираем Джерри с собой. Мистер Блэксли, будьте добры, распорядитесь, чтобы его освободили из этого вольера. Выпиши чек на требуемую сумму, Бронси.
      - Марта, послушай...
      - Я уже решила, Бронси.
      Мистер Блэксли откашлялся. Осадить эту бабенку будет очень приятно!
      - Крайне сожалею, но работники продаже не подлежат. Это нерушимое правило нашей корпорации.
      - Хорошо. Беру его бессрочно напрокат.
      - Этот работник изъят из числа сдаваемых в аренду. Так что найму он больше не подлежит.
      - Вы долго будете препираться со мной?
      - Извините, мадам! Этот работник не подлежит никаким видам найма, но из уважения к вам я готов предоставить его во временное пользование бесплатно. Но учтите, политика нашей корпорации строится на искренней заботе о благополучии наших подопечных, а не только на коммерческих соображениях. А потому мы оставляем за собой право производить инспекцию в любой момент, чтобы удостовериться, насколько хороший уход обеспечен этому работнику! - И он свирепо подумал: "Что? Съела?"
      - Ну, конечно! Благодарю вас, мистер Блэксли. Вы очень любезны.
      Возвращение в Большой Нью-Йорк было не слишком веселым. Наполеону не понравилось летать, что он и выражал весьма недвусмысленно. Джерри терпел, но его тошнило. К моменту приземления ван Фогели перестали разговаривать друг с другом.
      - Сожалею, миссис ван Фогель. Прикупить акций не удалось. Мы могли бы рассчитывать на пакет О'Тула, но за час до моего звонка их кто-то перехватил,
      - Блэксли!
      - Несомненно! Вам не следовало открывать ему свои намерения. Вот он и предупредил своих директоров.
      - Не тратьте время, указывая на мои ошибки. Это было вчера. А что вы намерены предпринять сегодня?
      - Дорогая миссис ван Фогель, что я могу? Дайте мне инструкции, и я постараюсь их выполнить.
      - Чушь! Вы ведь должны быть находчивее и опытнее меня. Потому я и плачу вам - чтобы думали вы, а не я.
      Мистер Хаскелл беспомощно развел руками. Его нанимательница с такой силой выдернула сигарету, что сломала ее.
      - А где Вейнберг?
      - Право же, миссис ван Фогель, юридически тут все ясно. Вы хотите приобрести акции, мы не можем их купить. Поэтому...
      - Я плачу Вейнбергу за юридические советы. Вызовите его!
      Вейнберг как раз собрался уходить. Хаскелл поймал его по поисковому каналу связи.
      - Сидни? Это Оскар Хаскелл. Жду вас у себя.
      - Извините. Может быть, в четыре?
      - Сидни, вы мне нужны немедленно! - раздался голос его клиентки. - Говорит Марта ван Фогель.
      Щуплый юрист беспомощно поежился.
      - Хорошо, я еду, - сказал он. Эта женщина! Ну, почему он не послушался уговоров жены и не ушел на покой, когда ему стукнуло сто двадцать пять лет!
      Через десять минут он уже слушал объяснения Хаскелла, которые его клиентка все время перебивала. Когда они замолчали, он вздохнул.
      - Но чего вы ожидали, миссис ван Фогель? Это просто рабочий скот. Вы не смогли приобрести права собственности на них, вам помешали. Но я не понимаю, чем вы расстроены. Вам же отдали работника, чью жизнь вы хотели сохранить?
      Она что-то невыразительно буркнула себе под нос, а потом ответила ему:
      - Это пустяк. Что такое жизнь одного работника из миллионов? Я хочу положить конец этому истреблению. Полностью.
      Вейнберг покачал головой.
      - Если вам удастся доказать, что они уничтожают этих животных жестокими способами, или пренебрегают перед ликвидацией условиями их содержания, или что ликвидация неоправданна...
      - Неоправданна? Еще бы!
      - Но, возможно, не в юридическом смысле, дорогая миссис ван Фогель. В деле Джулиуса Хартмана и др. против душеприказчиков (в тысяча девятьсот семьдесят втором году, если не ошибаюсь) был согласно иску наложен запрет на пункт в завещании, требовавший уничтожения ценной коллекции персидских кошек. Но чтобы воспользоваться этим прецедентом, вам придется доказать, что эти существа даже в избыточном числе более ценны живые, чем мертвые. Вы не можете принудить владельца содержать скот в убыток себе.
      - Вот что, Сидни, я вызвала вас сюда не для того, чтобы вы твердили мне, что это невозможно. Если то, чего я хочу, не имеет юридической силы, так добейтесь издания соответствующего закона.
      Вейнберг посмотрел на Хаскелла, который сказал смущенно:
      - Дело в том, миссис ван Фогель, что мы вместе с другими членами Ассоциации общественного процветания согласились не субсидировать никаких законодательных актов, пока нынешняя администрация находится у власти.
      - Какая нелепость! Но почему?
      - Законодательная гильдия предложила новый кодеке справедливости, который мы считаем абсолютно несправедливым, - скользящую шкалу, которая ложится тяжелым бременем на состоятельных людей, разумеется, сформулированную очень мило, оговаривающую минимальные гонорары за законопроекты, представляемые ветеранами, а по сути грабительскую. Даже Фонд Бригса, пока действует этот кодекс, не сможет принимать участие в общественных делах. Даже ему это не по карману.
      - Хм! Дожили! Депутаты объединяются в профсоюз! Подкупы требуют конкурентной основы. Добейтесь ее запрещения.
      - Миссис ван Фогель! - взмолился Вейберг. - Как я могу добиться запрета на организацию, юридически не существующую? В юридическом смысле Законодательной лиги вообще нет. Как юридически не признается субсидирование прохождения законов.
      - А детей находят в капусте! Перестаньте морочить мне голову, господа. Что вы намерены предпринять?
      Заметив, что Хаскелл отвечать не собирается, Вейнберг взял эту неблагодарную задачу на себя.
      - Миссис ван Фогель, полагаю, нам следует прибегнуть к услугам специального крючкотвора.
      - Крючкотворов я не хочу знать - вообще. Я не понимаю хода их мыслей. Я ведь простая мужняя жена, Сидни.
      Услышав это самоопределение, мистер Вейнберг поежился и тут же подумал, какие меры следует принять, чтобы она не узнала, что его штатный крючкотвор поучает жалование из ее средств. Общественные условности требовали, чтобы он носил личину простецкого нотариуса, однако ему давным-давно пришлось убедиться, что проблемы Марты ван Фогель время от времени нуждаются в порядочной дозе махинаций, составляющих прерогативу юристов более экзотического типа.