- Лазарус, судя по вашим словам, вы в этом деле истинный мастер.
      - Ну знаешь, Айра, я все-таки требую уважения к себе. Я никогда никого не надувал. Самое большее - стоял возле него и дожидался, пока он обманет себя. В этом нет ничего плохого - разве можно избавить дурака от глупости. Только попытайся сделать это, и ты немедленно получишь в его лице нового врага. Ты же покусишься на ту скромную выгоду, которую он получает от жизни. Никогда не учи свинью деть: и время потратишь зря, и свинью рассердишь. Но о мошенничестве я знаю изрядно. По-моему, на мне испробовали все возможные варианты мыслимых жульнических уловок. Некоторые из них имели успех, когда я был молод. А потом я воспользовался советом дедуси Джонсона и перестал пытаться удачно вывернуться. И с этого времени меня уже не могли одурачить. Но совет дедуси я понял лишь после того, как несколько раз изрядно обжегся. Айра, уже поздно.
      Исполняющий обязанности торопливо поднялся.
      - Вы правы, сэр. Разрешите еще парочку вопросов перед уходом? Не о мемуарах, по поводу процедуры.
      - Тогда коротко и ясно.
      - Терминационную кнопку вам установят прямо с утра. Но вы говорили, что чувствуете себя не столь хорошо. Зачем же мучиться, даже если вы намерены покинуть нас в самом ближайшем будущем? Не продолжить ли нам реювенализацию, сэр?
      - Хмм. А второй вопрос?
      - Я обещал найти вам нечто неизведанное и интересное. И в то же время обещал проводить с вами все дни. Очевидно противоречие.
      Лазарус ухмыльнулся.
      - Не пытайся надуть своего дедусю, сынок. Поиски нового дела ты можешь препоручить другим.
      - Безусловно. Но следует продумать, как начать их, а потом время от времени проверять исполнение, намечать новые варианты.
      - Ммм... если я соглашусь на полный курс, меня то на день, то на два будут забирать медики.
      - Современные методики требуют, чтобы пациент как следует отдыхал примерно один день в неделю - в зависимости от его состояния. Но опыт мой ограничивается последней сотней лет. Возможно, достигнуты существенные улучшения в сравнении с прежним положением дел. Итак, вы даете согласие, сэр?
      - Я скажу вам об этом завтра, после того, как установят кнопку. Айра, неспешные дела надлежит делать без спешки. Но если я соглашусь, ты получишь необходимое тебе время. Спокойной ночи.
      - Спокойной ночи, Лазарус. Надеюсь, вы не откажетесь. - Везерел направился было к двери, но остановившись на полпути, что-то сказал техникам. Те немедленно оставили помещение. Обеденный стол поспешил за ними. Когда дверь закрылась, Везерел обернулся к Лазарусу Лонгу. Дедушка, - негромко проговорил он сдавленным голосом, - вы не против...
      Кресло Лазаруса раздвинулось, превратившись в ложе, поддерживавшее лежащего мягко, словно гамак, как материнские руки. Услышав слова молодого человека, старик приподнял голову.
      - А? Что? Ох! Хорошо, хорошо, иди сюда... внучек, - и он протянул руку к Везерелу.
      Исполняющий обязанности поспешно подошел к предку и, встав на колени, поцеловал руку Лазарусу.
      Старик отдернул руку.
      - Ради бога! Не вставай передо мной на колени, не смей. Хочешь быть моим внуком - тогда веди себя, как подобает.
      - Да, дедушка. - Поднявшись, Везерел склонился над стариком и поцеловал его.
      Лазарус потрепал внука по щеке.
      - Ну, внучек, ты мальчик сентиментальный, но хороший. Вся беда в том, что в хороших мальчиках человечество никогда особой потребности не ощущало. А теперь сотри с лица торжественное выражение, отправляйся домой и ложись спать.
      - Да, дедушка. Я так и сделаю. Спокойной ночи.
      - Спокойной ночи. Давай.
      Более Везерел не задерживался. Когда он вышел, стоявшие у двери техники расступились и мгновенно нырнули в палату. Везерел шагал, не замечая людей вокруг; выражение его лица было мягче, чем обычно. Миновав ряд экипажей, он направился прямо к директорскому; повинуясь голосу, машина раскрыла перед ним дверцу, а потом направилась в центр города прямо к правительственному дворцу.
      Лазарус оглядел техников и поманил к себе высокого. Через шлем донесся искаженный фильтрами голос:
      - Постель... сэр?
      - Нет, я хочу... - Лазарус помедлил и заговорил: - Компьютер. Ты умеешь говорить? Если нет - напечатай.
      - Я слушаю вас, старейший, - ответило мелодичное контральто.
      - Скажи этому брату милосердия, чтобы дал мне болеутоляющее - я хочу поработать.
      - Да, старейший. - Бестелесный голос перешел на галактический и, получив ответ па том же самом языке, сообщил: - Дежурный старший техник желает знать природу и местонахождение боли и предлагает воздержаться сегодня от работы.
      Помолчав, Лазарус сосчитал в уме десять шимпанзе. Потом негромко сказал:
      - К черту - все тело болит. И мне не нужны советы младенцев. Перед сном я хочу кое в чем разобраться... Никогда не знаешь, в каком состоянии проснешься наутро. Дело не в болеутоляющем. Пусть они уберутся и станут снаружи.
      Лазарус пытался не прислушиваться к последовавшему обмену мнениями ему надоедало слушать, понимая и не понимал. Он открыл полученный от Айры Везерела конверт, извлек из него завещание - длинную, сложенную гармошкой распечатку - и начал читать, высвистывая мелодию.
      - Старейший, дежурный главный техник заявляет, что вы дали заказ первой очередности, который по правилам клиники следует немедленно удовлетворить. Сейчас вам сделают общую анальгезию.
      - Забудем об этом. - Продолжая читать, Лазарус стал напевать прежний мотивчик:
      Есть ломбард
      За углом, за углом,
      Где обычно держу я пальто.
      А в ломбарде
      Есть делец, есть делец,
      управляющий моим капиталом.
      [Стишки датируются двадцатым
      столетием. Анализ семантики
      см. в приложении. (Дж.Ф.45-й.)]
      Рядом с Лазарусом вырос рослый техник с блестящим диском, от которого отходили трубки.
      - Это... от боли.
      Лазарус отмахнулся.
      - Не мешай, я занят.
      С другой стороны возник низенький техник. Глянув на него, Лазарус спросил:
      - Ну, а тебе что нужно?
      Едва он повернул голову, рослый быстро уколол Лазаруса в предплечье. Потерев место укола, тот проговорил:
      - Расторопный, каналья! Обманул, значит? Ну и утрись! Raus! Пошел вон! - И тут же забыв о случившемся, вернулся к работе. Мгновение спустя он проговорил: - Компьютер!
      - Жду ваших распоряжений, старейший.
      - Введи для распечатки. Я, Лазарус Лонг, именуемый также старейшим, зарегистрированный в генеалогиях Семей Говарда под именем Вудро Уилсон Смит, год рождения 1912, сим объявляю свою последнюю волю и завещаю... Компьютер, просмотри мой разговор с Айрой и зафиксируй все, что я обещал ему для проведения миграции.
      - Сделано, старейший.
      - Тогда сделай все необходимое с языком и введи это в качестве первого абзаца. И... кстати, добавь что-нибудь вроде: если Айра Везерел не выполнит условий завещания, пусть мои мирские богатства после моей смерти пойдут на приют для престарелых, проституток, попрошаек... любых подонков, всех, кто подойдет под какое-нибудь из определений, начинающихся с буквы "п". Понятно?
      - Записано, старейший. Разрешите высказать совет - по существующим на этой планете правилам последнее ваше желание с высокой степенью вероятности будет опротестовано при апробации завещания.
      Выразив риторическое и физиологически невероятное пожелание, Лазарус сказал:
      - Хорошо, пусть это будет приют для бездомных котов или любое другое приемлемое с точки зрения закона, по бесполезное дело. Поищи в памяти, чем угодить суду. Чтобы я мог быть уверен, что попечители не сумеют наложить руки на мое состояние. Понятно?
      - Выполнить ваше условие, старейший, невозможно. Однако такая попытка будет сделана.
      - Проверь, не найдется ли лазейки, и напечатай сразу же, как сумеешь выполнить мое задание. А теперь записывай распределение имущества. Начали. - Лазарус начал читать, но обнаружил, что в глазах его все поплыло. - Черт побери! Эти болваны вкололи мне наркотик, и он начинает действовать. Кровь, мне нужна капля собственной крови, чтобы удостоверить завещание отпечатком пальца! Скажи этим олухам, пусть помогут, если не хотят, чтобы я откусил себе язык. А теперь печатай текст с любой разумной альтернативой, по поспеши!
      - Печатаю, - спокойно отозвался компьютер и перешел на галактический.
      "Олухи" с компьютером спорить не стали, один вынул из принтера готовый лист сразу, как только остановилась машина, другой неизвестно откуда извлек стерильную иглу и уколол Лазаруса в подушечку левого большого пальца, не давая и секунды на раздумья.
      Лазарус не стал дожидаться, пока кровь наберут в пипетку. Он выдавил каплю крови, размазал ее по подушечке пальца и прижал палец к завещанию, которое держал невысокий техник.
      - Готово, - шепнул он, откидываясь назад, - скажите Айре... - и мгновенно уснул.
      КОНТРАПУНКТ: I
      Кресло осторожно переложило Лазаруса на постель. Техники молча наблюдали. Потом маленький проверил по показаниям датчиков дыхание, сердечную деятельность, мозговые ритмы и прочие параметры жизнедеятельности, высокий тем временем поместил оба завещания, новое и старое, в бронеконверт, запечатал его, запломбировал пальцем, пометил "Не вскрывать. Предназначено только для старейшины и/или исполняющего обязанности". Оставалось дождаться сменщиков.
      Сменный техник выслушал отчет сдающего дежурство, проверил параметры и внимательно поглядел на спящего клиента.
      - Длительность сна рассчитана, - констатировал он.
      - Неолетен. Тридцать четыре часа.
      Он присвистнул.
      - Новый кризис?
      - Не такой опасный, как предыдущий. Псевдоболь с иррациональной раздражительностью. Физические характеристики для этого этапа в пределах нормы.
      - А что в конверте?
      - Распишись и следуй указаниям на нем.
      - Прошу прощения за перерасход кислорода.
      - Расписывайся.
      Сменщик поставил свою подпись, заверил ее отпечатком пальца и потянулся за бронеконвертом.
      - Ты свободен, - недовольным тоном проговорил он.
      - Спасибо.
      Невысокий техник ждал у входа. Старший техник проговорил:
      - Не нужно было меня дожидаться. Иногда смену приходится передавать раза в три дольше. Ты можешь уходить сразу же, как придет младший техник твой сменщик.
      - Да, старший техник. Но этот клиент особенный - и я подумал, что могу потребоваться вам в разговоре с этой любопытной Варварой.
      - Ну, это не проблема, я спокойно управлюсь. Да, клиент особенный - и то, что квалификационное бюро предложило мне твою кандидатуру, когда удрал твой предшественник, свидетельствует в твою пользу.
      - Благодарю вас.
      - Не стоит. - Доносившийся из-под шлема голос, искаженный фильтрами, казался мягким - хотя слова таковыми не были. - Это не комплимент, а констатация факта. Если твое первое дежурство оказывается неудачным второго уже не бывает. Клиент действительно, как ты говоришь, "особенный". Упрекнуть тебя не в чем - разве что в нервозности, которую клиент мог ощутить, даже не видя лица. Но ты справился.
      - Надеюсь, что так. Но здорово нервничал.
      - Мне больше по вкусу помощник нервный, чем знающий все на свете и ошибающийся. Но пора домой - на отдых. Пошли - я подвезу. А где ты переодеваешься? В средней лоджии? Я как раз еду мимо.
      - О, не тревожьтесь обо мне! Но я могу поехать вместе с вами и потом отвести машину назад.
      - Расслабься. Когда работа окончена, среди следующих призванию нет рангов... Разве тебя этому не учили?
      Они миновали очередь на общественный транспорт, прошли мимо машины директора и направились к месту, отведенному для ведущих сотрудников.
      - Да, но... мне еще не доводилось помогать кому-нибудь в вашем звании.
      Старший техник усмехнулся.
      - Тем больше у тебя причин следовать со мной правилу: чем выше взлетишь - тем сильнее хочется забыть об этом. А вот и свободная машина. Залезай. - Низкорослый так и поступил, но не стал садиться, пока не уселся старший техник. - Мне тоже трудно. После каждого дежурства мне кажется, что я не моложе его.
      - Понимаю. Интересно, надолго ли меня хватит? Шеф! А почему ему не позволяют умереть? Он же так устал.
      Ответ последовал не сразу.
      - Не зови меня шефом. Мы не на работе.
      - Но я не знаю вашего имени.
      - В этом нет нужды. Хмм... Все совсем не так просто, как кажется: он уже четыре раза совершал самоубийство.
      - Что?
      - Просто он этого не помнит. Если ты считаешь, что у него плохая память - посмотрел бы на него три месяца назад. Каждое самоубийство только ускоряет нашу работу. Эта кнопка - мы подсовывали ему подделку - всякий раз только лишала его сознания, и можно было переходить к следующей стадии - спокойно вносить в его сознание новые ленты памяти. Но с этим пришлось покончить, и убрать кнопку - несколько дней назад он вспомнил, кто он.
      - Но... это же нарушение правил! Каждый человек имеет право на смерть.
      Старший техник прикоснулся к пульту: машина свернула к обочине и остановилась.
      - Я и не утверждаю, что это соответствует правилам. Но политику определяют не дежурные.
      - Когда меня принимали на работу, помнится, в присяге были такие слова: "Отдать свою жизнь, если это потребуется... и не отказывать в смерти тому, кто жаждет ее".
      - А ты думаешь, что мне пришлось давать другую присягу? Директорша разгневалась настолько, что ушла в отпуск... возможно, она уйдет и в отставку, не буду гадать. Но исполняющий обязанности председателя не нашего поля ягода, присяга его не связывает и девиз над нашим входом ничего не говорит ему. У него есть собственный, и, по-моему, он гласит: "В каждом правиле есть исключения". Видишь ли, я понимаю - нам следует переговорить и лучше сделать это до следующего дежурства. Я хочу спросить - ты не намереваешься отказаться от участия в этой работе? Никаких последствий не будет - я позабочусь об этом. И не беспокойся о сменщике во время следующего моего дежурства старейший будет еще спать... с делом справится любой помощник... тем временем квалификационное бюро подберет замену тебе.
      - Нет, я хочу помочь ему. Это огромная привилегия, подобная возможность мне никогда раньше не представлялась. Но я не нахожу себе места. По-моему, с ним все-таки обходятся непорядочно. А кто более старейшего заслуживает порядочного отношения?
      - Меня это тоже смущает. Меня просто потряс приказ сохранить жизнь человеку, по своей воле пытавшемуся свести счеты с жизнью. Ну хорошо полагавшему, что пытается свести их. Увы, дорогой мой коллега, выбора у нас нет. Дело будет сделано, независимо от того, что мы чувствуем. Я знаю, что в профессиональном плане чувствую себя достаточно уверенно - если хочешь, считай это тщеславием. И полагаю, что я один из наиболее компетентных дежурных. Следовательно, если уж старейшине Семей суждено пройти через все это, мне не следует отказываться, передоверяя дело менее искусным коллегам. И дело не в деньгах - свое жалованье я перечисляю приюту для дефективных.
      - Я тоже могу так поступить, а?
      - Можешь, только не стоит. Я получаю куда больше тебя. Только учти хотелось бы, чтобы твой организм выдерживал действие стимулирующих препаратов, поскольку я отвечаю за проведение всех важных процедур и рассчитываю на твою помощь.
      - Стимуляторы мне не нужны, я пользуюсь самогипнозом. В случае необходимости... изредка. Следующее наше дежурство он проспит. Ммм...
      - Коллега, ты должен ответить немедленно, - чтобы в случае необходимости своевременно известить квалификационное бюро.
      - Нет, я остаюсь! До тех пор, пока не уйдете вы.
      - Хорошо. В этом трудно было сомневаться. - Старший техник вновь потянулся к пульту. - Теперь в среднюю лоджию?
      - Минутку, мне хотелось бы лучше познакомиться с вами.
      - Коллега, если вы остаетесь - назнакомитесь досыта. У меня острый язык.
      - Но не на работе.
      - Хм.
      - Вы не обиделись? За время дежурства я восхищался вами. Но не видел вашего лица. Мне хотелось бы увидеть его. Окажите мне такую честь.
      - Я верю тебе. И будь любезен, поверь мне тоже. Прежде чем принять рекомендации бюро, мне пришлось изучить твои психологические характеристики. Какая обида - это приятно. Не отобедать ли нам вместе?
      - Безусловно. Только я подумал... Как насчет "Семи часов блаженства"?
      Последовала короткая многозначительная пауза. Наконец старший главный техник проговорил:
      - Коллега, а какого ты пола?
      - Разве это существенно?
      - Наверное, нет. Не возражаю. Прямо сейчас?
      - Если вы не против.
      - Нет. Вообще-то мне хотелось отправиться к себе, посидеть, а потом на боковую. Поехали ко мне?
      - А как насчет Элизиума?
      - Не стоит. Блаженство должно быть в сердце. Но спасибо за приглашение.
      - Я могу себе это позволить - живу не на жалованье. И могу позволить себе все, что может предложить Элизиум.
      - Быть может, в следующий раз, коллега. Мое жилье в клинике вполне комфортабельно, да и ближе гораздо - там мы скинем изолирующие костюмы и переоденемся. Идем ко мне. Мне не терпится. Боже, мне давно не приходилось так веселиться.
      Спустя четыре минуты они вошли в помещение, где обитал старший техник, - просторное, полное воздуха и весьма приятное на вид. В уголке гостиной весело приплясывал огонек в фальшивом камине.
      - Гардеробная для гостей за этой дверью, душ там же. Слева мусоропровод, справа стеллажи для шлемов и комбинезонов. Помочь?
      - Нет, спасибо. Справлюсь.
      - Хорошо, крикнешь, если что-нибудь понадобится. Через десять минут встречаемся у камина.
      - Хорошо.
      Помощник техника явился, затратив на освобождение от спецодежды чуть больше десяти минут; босой и без шлема он казался еще меньше ростом.
      Старший техник подняла голову с коврика перед камином.
      - А вот и ты. Мужчина! Я приятно удивлена.
      - А ты женщина. Очень рад. Но я не могу поверить в то, что ты удивлена. Ты же видела мою анкету.
      - Нет, дорогой, - ответила она. - Я знакомилась не с досье, а с выдержками из него. Бюро старательно избегает всяких ссылок на имя и пол кандидата - за этим следят их компьютерные программы. Я не знала и ошиблась.
      - А я не пытался угадать. Но я, конечно же, рад. Не знаю почему, но к высоким женщинам у меня особая симпатия. Встань и дай мне посмотреть на тебя.
      Она лениво изогнулась.
      - Что за вздорный критерий. Все женщины одного роста, когда лежат. Ложись рядом - здесь уютно.
      - Женщина, когда я говорю: встань! - значит, надо встать.
      Она хихикнула.
      - Ты старомоден! - И, протянув руку, дернула его за лодыжку. Не удержавшись на ногах, он плюхнулся рядом с ней. - Так будет лучше. Теперь мы одного роста.
      КОНТРАПУНКТ: II
      - Как ты смотришь на то, чтобы перекусить посреди ночи, соня? спросила она.
      - Я, кажется, задремал? - пробормотал он. - Было от чего. Действительно, можно и перекусить! И чем же ты меня угостишь?
      - Только назови. Если этого у меня нет, то я за ним пошлю. Для тебя все, что угодно, дорогой.
      - Отлично. А как насчет десяти шестнадцатилетних рыжеволосых девственниц? То есть девушек.
      - Да, дорогой. Мне ничего не жаль для моего Галахада [Галахад - один из трех доблестных рыцарей Круглого стола в легендах о короле Артуре]. Впрочем, если тебе необходимы именно девственницы, времени уйдет больше. Но с чего бы это? Твои психические характеристики не обнаруживают признаков подобных аномалий.
      - Отменим этот заказ. Пусть будет блюдо мангового мороженого.
      - Как прикажете, сэр. Я сейчас же пошлю за ним. Но персиковое мороженое можно подать немедленно. Искушений подобного рода мне не доводилось испытывать с шестнадцати лет. Как это было давно.
      - Пусть будет персиковое. Действительно, наверное, это было очень давно.
      - Смени-ка тему, милый. Ложкой есть будешь, или мне размазать его тебе по лицу? Не то искушение. Я, как и ты, прошла одну реювенализацию, но выгляжу моложе.
      - Мужчина должен выглядеть зрелым.
      - А женщина молодой - так и есть. Но я знаю твой календарный возраст, мой Галахад, - я младше тебя. А знаешь, как я это выяснила? Я узнала тебя сразу же, как увидела. Я помогала реювенализировать тебя, дорогой - и очень этому рада.
      - Черт знает, что ты говоришь!
      - А я рада, дорогой. Такая приятная неожиданность. Клиента редко видишь снова. Галахад, а ты понимаешь, что мы еще не прибегли ни к одному шаблонному способу совместного блаженства? Но мне не жаль. Такой радости и бодрости, как сейчас, я не испытывала многие годы.
      - И я тоже. Разве что персикового мороженого но хватает.
      - Свинья. Животное. Чудовище. Я тебя выше. Повалю и наброшусь. Сколько ложек, дорогой?
      - Клади, пока рука не устанет; мне потребуется много, чтобы восстановить силы.
      Он последовал за ней на кухню и сам разложил мороженое.
      - Простая предосторожность, - пояснил он. - Это чтобы мне его на лицо не намазали.
      - Ну-ну, не нужно! Неужели ты считаешь, что я и впрямь способна поступить так с моим Галахадом.
      - Иштар [в аккадской мифологии богиня плодородия и плотской любви], тебе нельзя доверять. Могу предъявить тебе свои синяки.
      - Глупости! Я была так нежна с тобой.
      - Ты не знаешь собственной силы. И ты выше меня, как уже сама говорила. Мне следовало бы назвать тебя не Иштар, а... кстати, как ее звали? Царицу амазонок в мифологии старого отечества.
      - Ипполита, дорогой. Но в амазонки я не гожусь, как раз из-за того, чем ты только что восхищался... совсем как ребенок.
      - Жалобы? Хирурги все недостатки устранят за десять минут и даже шрама не оставят. Не беда, "Иштар" тебе подходит больше. Но есть тут какая-то несправедливость.
      - Какая, дорогой? Давай сядем перед камином и закусим.
      - Хорошо. Значит, так, Иштар. Ты говоришь, что я был твоим клиентом, и знаешь оба моих возраста. Значит, логично предположить, что ты знаешь и мое имя в регистре и Семью... можешь припомнить и кое-что из генеалогии, раз ты изучала ее для реювенализации. Но мне правила "Семи часов" запрещают даже спрашивать твое имя. В итоге мне остается звать тебя "той высокой блондинкой, в чине старшего техника, которая...
      - У меня еще хватит мороженого, чтобы залепить твою физиономию.
      - ...разрешила мне называть себя именем Иштар и провела со мной семь самых счастливых в моей жизни часов". И теперь они близятся к концу, а я даже не знаю, позволишь ли ты мне сводить тебя завтра в Элизиум.
      - Галахад, у меня никогда еще не было такого удивительного кавалера, как ты. И тебе незачем уходить домой через семь часов. Кстати, Иштар - это мое официальное имя. Но если ты еще раз упомянешь мой чин во внеслужебной обстановке, тут же обзаведешься синяком - обещаю.
      - Грубиянка. Я трепещу. Но все-таки мне следует уйти вовремя, чтобы ты могла выспаться перед дежурством. Неужели тебя и в самом деле зовут Иштар? Неужели я получил пять тузов, когда мы давали друг другу имена?
      - Да и нет.
      - Это ответ?
      - У меня было прежде имя из тех, что приняты в Семье, но я его не любила. Но вот данное тобой имя настолько восхитило меня, что, пока ты спал, я обратилась в архивы и приняла новое имя. Теперь я Иштар.
      Он уставился на нее.
      - Правда?
      - Не пугайся, дорогой. Я не стану тебя ловить, даже синяка не поставлю. Дело в том, что я совершенно не домашний человек. Ты бы удивился, если бы узнал, как давно у меня в последний раз был мужчина. Можешь уйти, когда захочешь, - ведь ты обязался пробыть со мной лишь семь часов. Но это не нужно. Завтрашнее дежурство мы оба пропускаем.
      - Да? Почему... Иштар?
      - Я позвонила и вызвала на завтра резервную бригаду. Надо было сделать это пораньше, но ты так увлек меня, дорогой. Завтра старейшине мы не нужны. Он крепко спит и не заметит, как день пройдет. Но я хочу присутствовать при его пробуждении, поэтому изменила расписание дежурств и на следующий день - возможно, нам придется задержаться на работе - все будет зависеть от того, в каком состоянии он проснется. То есть мне придется. Я не настаиваю на том, чтобы ты провел со мной две или три смены.
      - Раз ты можешь, значит, и я могу, Иштар. Кстати о твоем чине, о котором ты запретила упоминать... На самом деле он у тебя еще выше. Так ведь?
      - Если и так - я ничего не подтверждаю. И запрещаю тебе даже думать об этом. Если ты хочешь работать с этим клиентом.
      - Фью! У тебя действительно острый язык. Разве я это заслужил?
      - Галахад, дорогой, прости. Когда мы на дежурстве, я хочу, чтобы ты думал только о клиенте, а не обо мне. Но после работы я Иштар - и ничего более. У нас не будет другого такого случая. Работа может затянуться и сделаться в высшей степени утомительной. Поэтому не стоит нам сердиться друг на друга. Я просто хочу сказать, что у тебя - у нас обоих - до дежурства еще больше тридцати часов. И если хочешь, я буду рада видеть тебя здесь все это время. А хочешь - уходи, я улыбнусь тебе и не буду жаловаться.
      - Я говорил уже, что не хочу уходить. Я просто не хотел мешать тебе спать...
      - Не помешаешь.
      - Час потребуется, чтобы найти свежий комплект сменной одежды, одеться, пройти обеззараживание. Надо было бы прихватить все с собой, но я же не знал...
      - О, пусть будет полтора часа, я получила распоряжение. Старейшему не нравятся защитные скафандры. Он хочет видеть, с кем имеет дело. Значит, мы должны предусмотреть время на обеззараживание тела: дежурить придется в обычной одежде.
      - Иштар, а это разумно? Ведь мы можем чихнуть на него.
      - Ты считаешь, что я распоряжаюсь? Этот приказ, дорогой мой, получен непосредственно из дворца. Женщинам рекомендуется выглядеть привлекательно и приодеться получше... придется подумать, какие из моих вещей могут выдержать стерилизацию. И не думай, что тебе удастся чихнуть. Ты еще никогда не проходил полное обеззараживание тела. Раздеваться догола не придется - это оговорено. Когда бригада сделает все, что положено - не чихнешь, даже если захочешь. Но старейшему об этом говорить нельзя. Он должен думать, что мы, как пришли с улицы, так и работаем. Никаких специальных предосторожностей.
      - Как я могу ему это сказать? Ведь я не знаю языка, на котором он разговаривает. У него пунктик насчет наготы?
      - Не знаю. Просто довожу до твоего сведения приказ.
      Он задумался.
      - Вероятно, не пунктик. Все пунктики осложняют жизнь, это элементарно. Ты говорила мне, что главная задача - вывести его из апатии и что его скверный норов тебя порадовал, хотя и показался чрезмерным.
      - Конечно, порадовал - он все-таки реагирует. Галахад, сейчас не об этом надо думать. Мне нечего надеть, тебе придется помочь мне.
      - Я как раз говорю о том, что тебе надеть. Я полагаю, что идея принадлежала исполняющему обязанности, а не старейшему.
      - Дорогой, я не читаю его мысли - просто исполняю его приказы. Я не умею одеваться и никогда не умела. Как ты полагаешь, лабораторная униформа подойдет? Она-то пройдет стерилизацию без всяких сложностей - и я в ней очень даже ничего.
      - А я, Иштар, стараюсь прочесть мысли исполняющего обязанности... по крайней мере догадаться о его намерениях. Нет, лабораторная униформа не подойдет. Если ты будешь в ней, станет ясно, что ты не только что пришла с улицы. Если предположить, что синдром пунктика здесь ни при чем, в данной ситуации одежда обладает одним лишь преимуществом перед наготой - она создаст разнообразие. Контраст. Перемену. Поможет стряхнуть с него апатию.
      Она поглядела на него задумчиво и с интересом.
      - Галахад, до этой самой минуты я по собственному опыту всегда полагала, что мужчина может разбираться лишь в том, как быстро освободить женщину от одежды. По-моему, твою кандидатуру следует представить к повышению.
      - Я еще не готов, поскольку работаю в этой области меньше десяти лет. Не сомневаюсь, что тебе это прекрасно известно. Давай-ка посмотрим твой гардероб.
      - А что ты собираешься надеть, дорогой?
      - Это не важно. Старейший - мужчина, и все рассказы и мифы о нем свидетельствуют, что он сохранил верность той примитивной культуре, в которой родился. Сенсуально не полиморфной.
      - Откуда тебе знать? Это выдумки, дорогой.
      - Иштар, в любой выдумке есть доля истины, нужно лишь уметь найти ее. Это догадка, но обоснованная - все-таки в этом вопросе я привык считать себя знатоком. До реювенализации - пока ты не реювенализировала меня - я проявлял гораздо большую активность.
      - Какую же, дорогой?
      - В другой раз. Я просто утверждаю, что моя одежда не имеет значения. Подойдет и хитон, и куртка с шортами, юбочка-килт. Даже исподнее, которое носят под изолирующим костюмом. О, я, конечно, надену что-нибудь веселенькое и буду менять наряды каждое дежурство - но он будет глядеть на тебя, а не на меня. Поэтому следует выбрать нечто такое, в чем ты ему понравишься.
      - А как об этом узнаешь ты, Галахад?
      - Элементарно. Выберем такую одежду, в которой длинноногая блондинка понравится мне.
      Скудость гардероба Иштар удивила его. При всем своем опыте по женской части ему еще не приходилось встречать женщину настолько лишенную тщеславия, выражающегося в приобретении платьев. Задумчиво перебирая вещи, он что-то пробормотал себе под нос, а потом стал напевать куплет песенки.
      - Выходит, ты разговариваешь на его "молочном" языке? - спросила Иштар.
      - А? Что? Чьем? Старейшего? Нет, конечно. Но, полагаю, придется выучить.
      - Но ты же пел. Ту песенку, которую он всегда напевает.
      - Ах это... "весь ломбар за углом..." У меня хорошая память. Но слов я не понимаю. А что они значат?
      - Не уверена, что в них есть смысл. Пока я таких слов в словаре не видала. Я думаю, что это какой-то бессвязный стишок - успокаивающий, но семантически не имеющий смысла.
      - С другой стороны, в нем может быть ключ к психике старика. Ты не пыталась задать вопрос компьютеру?
      - Галахад, я не имею доступа к обслуживающему палату компьютеру. Впрочем, сомневаюсь, чтобы кто-нибудь смог понять старейшего полностью. Дорогой мой, он примитивен по сути своей - просто живое ископаемое.