Был уже поздний вечер, но Джил только минут десять назад сменилась с дежурства. Она намеревалась последовать приказанию Бена и прекратить свои попытки увидеть Человека с Марса, но в то же время не собиралась отходить далеко от его двери. Бену могло понадобиться подкрепление.
      В коридоре больше не было охранников. Подносы, процедуры и двое больных, которым предстояла операция, очень плотно заняли первые два часа; она еле нашла время, чтобы взглянуть на дверь в К-12. Она была заперта, как и дверь в соседнюю палату. Джил хотела, раз охраны не было, проскользнуть туда через боковую комнату, но была вынуждена отложить это: времени не было. Тем не менее, эта занятость не мешала ей зорко следить за каждым, кто появлялся на ее этаже.
      Бена все не было, а из осторожных расспросов напарницы выяснилось, что, пока Джил отлучалась, в К-12 не входил ни Бен, ни кто-либо другой. Это ее озадачило: Бен не назвал точного времени, но она знала, что он собирался штурмовать цитадель с утра пораньше.
      Немного погодя Джил решила сходить на разведку. Она приоткрыла дверь, сунула туда голову и притворилась удивленной:
      – О! Здравствуйте, а я думала, здесь доктор Фрейм.
      Врач за пультом улыбнулся, увидав ее личико.
      – Его здесь не было, сестричка. Я – доктор Браш. Могу я чем-нибудь помочь вам?
      При этой типично мужской реакции Джил успокоилась.
      – Да нет, ничего особенного. Как там Человек с Марса?
      – Что?
      Джил улыбнулась.
      – Для персонала это не секрет, доктор. Ваш пациент… – Она сделала жест в сторону внутренней двери.
      – Вот как? – Тот изумленно поглядел на дверь. – Так это его здесь держали?
      – А сейчас он разве не здесь?
      – Миллион против одного, что нет. Миссис Роза Вэнкерстон… Лечащий врач – доктор Гарнер. Ее положили сюда сегодня утром.
      – В самом деле? А что случилось с Человеком с Марса?
      – Не имею ни малейшего понятия. Скажите, так я в самом деле упустил шанс поглядеть на Валентайна Смита?
      – Вчера он был здесь.
      – Везет же людям. Взгляните, с кем я вожусь, – он щелкнул тумблером глазка, и Джил увидела гидравлическую постель. В ней лежала маленькая сморщенная старушка.
      – Что с ней?
      – М-м… Знаете, сестричка, если бы у нее не было денег на кремацию, это бы называлось старческим слабоумием. Но раз они у нее есть, она здесь для отдыха и общего медосмотра.
      Джил немного поболтала с ним, а потом притворилась, будто услышала сигнал вызова. Она вернулась на свое место и вытащила журнал ночной смены. Ага, вот оно: «В.М.Смит, К-12 – переведен». Ниже стояло: «Роза С. Бэнкерстон – помещ. в К-12 (диет, питание по расп. д-ра Гарнера… особых предписаний нет… рентген не обязателен)».
      Почему Смита перевели ночью? Видимо, чтобы избежать лишних глаз. Но куда?
      Обычно она в таких случаях звонила в приемную, но подозрения Бена плюс этот звонок… Ее бы вышвырнули с работы. Она решила подождать и посмотреть, что удастся извлечь из сплетен.

* * *

      Бен Кэкстон времени не терял.
      Он нанял Джеймса Оливера Кавендиша. Хотя сгодился бы и любой другой Беспристрастный Свидетель, престиж Кавендиша был так высок, что можно было обойтись без адвоката: старый джентльмен много раз свидетельствовал перед Верховным Судом, и говорили, что завещания, хранящиеся в его голове, стоят миллиарды. Будучи стипендиатом Благотворительного Общества, Кавендиш обучался специальным методам запоминания – сюда же входили и сеансы гипнотического внушения – у самого великого Сэмюэля Реншоу.
      За день он зарабатывал больше, чем Бен за неделю, но Бен намеревался взвалить все денежные расходы на «Пост»… лучше вряд ли что можно было придумать.
      Кэкстон взял с собой младшего Фрисби из «Билл, Фрисби, Фрисби, Билл и Рид», а потом позвонил Кавендишу. Сухощавая фигура мистера Кавендиша, укутанная в белый плащ – знак его профессии – напоминала Бену Статую Свободы и почти так же бросалась в глаза.
      Бен объяснил Марку Фрисби, что он собирается делать, – и Фрисби сразу же заметил, что у него нет на это права – до того, как появился Кавендиш: присутствие Беспристрастного Свидетеля требовало соблюдения протокола, и они прекратили обсуждение того, что ожидали увидеть и услышать.
      До Бетесды они добрались на такси, которое высадило их перед дверями административного корпуса.
      Бен показал свое удостоверение и объявил, что хочет видеть директора.
      Царственного вида женщина спросила, назначен ли ему прием, и Бен был вынужден признаться, что нет.
      – Тогда директор, скорее всего, вас не примет. Не скажете ли вы, что у вас к нему за дело?
      – Скажите ему, – произнес Бен громко, чтобы все слышали, – что пришел Кэкстон из «Вороньего гнезда» с адвокатом и Беспристрастным Свидетелем, чтобы взять интервью у Валентайна Майкла Смита, Человека с Марса.
      От неожиданности женщина даже растерялась, однако быстро справилась с собой и холодно ответила:
      – Я передам ему. Сядьте, подождите.
      – Спасибо, я подожду здесь.
      Фрисби зажег сигару. Кавендиш ждал с молчаливым терпением человека, перевидавшего за свою жизнь все возможные проявления добра и зла. Кэкстон нервничал. Наконец. Снежная Королева провозгласила:
      – С вами будет говорить мистер Берквист.
      Кэкстон задумался. Гил Берквист был марионеткой Дугласа с титулом «помощник-исполнитель».
      – Мне не нужен Берквист, мне нужен директор. Но Берквист уже шел навстречу – распростертые объятья, приветливая улыбка.
      – Бенни Кэкстон! Как поживаешь, дружище? Все ворошишь грязное белье?
      – Все ворошу грязное белье. А ты что здесь делаешь, Гил?
      – Если меня когда-нибудь выпрут со службы, я тоже заведу себе колонку – тысячи слухов и сплетен – и весь остаток жизни буду слоняться по городу. Завидую тебе, Бен.
      – Я спросил, что ты здесь делаешь, Гил? Я хочу сперва повидать директора, а потом – Человека с Марса. Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы обмениваться с тобой любезностями.
      – Ладно, Бен, не бери в голову. Я вышел потому, что директор приходит в бешенство от одного упоминания о прессе… вот Генеральный Секретарь и послал меня прикрывать его.
      – О'кей. Я хочу видеть Смита.
      – Бен, старина, все этого хотят – каждый репортер, специальный корреспондент, комментатор, фрилансер, каждый спец, по душещипательным рассказам. Минут двадцать назад здесь была Полли Пайперс. Онахотела расспросить его о любовных отношениях на Марсе, – Берквист развел руками.
      – Я хочу видеть Смита. Увижу я его или нет?
      – Бен, давай пойдем куда-нибудь, где можно поговорить за стаканчиком. Можешь спрашивать меня о чем угодно.
      – Я не хочу спрашивать тебя о чем угодно. Я хочу видеть Смита. Вот мой адвокат, Mapк Фрисби – по обыкновению Бен не стал представлять Беспристрастного Свидетеля.
      – Мы уже встречались, – признался Берквист. – Как ваш отец, Марк?
      – Почти без изменении.
      – Это все наш отвратительный климат. Идем, Бен. И вы, Марк.
      – Перестань, – отрезал Кэкстон. – я хочу видеть Валентина Майкла Смита. Я представляю здесь «Пост» и заодно двести миллионов читателей. Я увижу его? Если нет, скажи это громко и обоснуй свой отказ.
      Берквист вздохнул.
      – Марк, будьте добры, скажите этому любителю замочных скважин, что он не имеет права врываться к больному человеку. Смит выступил вчера вечером… вопреки настояниям врача. Он имеет право на мир и покой, ему надо немного окрепнуть.
      – Ходят слухи, – заявил Кэкстон, – что вчерашнее выступление было липой.
      Берквист перестал улыбаться.
      – Фрисби, – произнес он холодно, – не напомните ли вы своему клиенту почем нынче клевета?
      – Бен, полегче.
      – Я знаю кое-что о клевете, Гил. Но кого я оклеветал? Человека с Марса? Или кого-то другого? Назови мне имя. Я повторяю, – повысил он голос, – что я слыхал, будто человек, которого показывали прошлым вечером в трехмерке, не был Человеком с Марса. Я хочу увидеть его и задать ему несколько вопросов.
      В забитом народом холле стояла тишина. Берквист бросил взгляд на Беспристрастного Свидетеля, потом справился со своим лицом, улыбнулся и сказал:
      – Что ж, Бен, возможно, ты выговорил это интервью… а заодно и судебный процесс. Подожди, я сейчас. Он исчез, но очень быстро вернулся.
      – Ну вот, я все устроил, – объявил он устало, – хотя ты этого и не заслуживаешь. Идем. Но только мы с тобой. Марк, прошу прощения, но не стоит толпиться около Смита, он еще не совсем в норме.
      – Нет.
      – Что?
      – Либо все трое, либо никто.
      – Бен, не будь дураком; ты же получил особую привилегию. Скажи, чего ты… Ладно, Марк тоже может пойти, он подождет снаружи. Но для чего тебе он? – Берквист кивнул в сторону Кавендиша. Свидетель, казалось, ничего не слышал.
      – Может, и не для чего. Только моя колонка этим же вечером известит всех, что администрация отказалась пропустить Беспристрастного Свидетеля к Человеку с Марса.
      Берквист пожал плечами.
      – Что ж, идемте. Бен, я очень надеюсь, что иск за клевету спихнет тебя в яму, из которой ты не скоро выберешься.
      Из уважения к возрасту Кавендиша они воспользовались лифтом, потом встали на бегущую дорожку и поехали мимо лабораторий и процедурных кабинетов.
      Их остановил охранник, созвонился с кем-то по видео, и наконец их ввели в одну из аппаратных, откуда велось непрерывное наблюдение за тяжелобольными.
      – Это доктор Тэннер, – представил Берквист человека за пультом. – Доктор, это мистер Кэкстон и мистер Фрисби. – Кавендиша, естественно, он представлять не стал.
      Тэннер озабоченно взглянул на вошедших.
      – Джентльмены, должен предупредить вас об одной вещи: не делайте и не говорите ничего, что может возбудить больного. Его нервы в довольно необычном состоянии, и он очень легко отключается… входит в транс, если хотите.
      – Эпилепсия? – поинтересовался Бен.
      – Человек несведущий может назвать это и так. Но это, скорее, похоже на каталепсию.
      – А вы – человек сведущий, доктор? Вы психиатр?
      Тэннер бросил быстрый взгляд в сторону Берквиста.
      – Да.
      – Что вы окончили?
      – Бен, – вмешался Берквист, – давайте взглянем на больного. Ты можешь проинтервьюировать доктора Тэннера и после.
      – О'кей.
      Тэннер окинул взглядом датчики, щелкнул тумблером и поглядел на экран. Потом отпер дверь, приложил палец к губам и повел их в смежную комнату. В палате было темно.
      – Мы затемнили ее, поскольку его глаза пока не привыкли к нашему уровню освещенности, – пояснил Тэннер полушепотом. Он подошел к гидравлической постели в центре палаты. – Майк, я привел тебе в гости друзей.
      Кэкстон приблизился. В постели лежал, скрытый кое-где пластиковой пленкой, кое-где простыней, закрывающей даже ладони, молодой человек. Он глядел на вошедших, но ничего не говорил. На его круглом, с гладкой кожей, лице, не было совершенно никакого выражения.
      Пока Бен мог сказать только одно: это был тот самый человек, которого прошлым вечером показывали по стерео. Его охватило болезненное ощущение, что крошка Джил, похоже, подложила ему мину замедленного действия – обвинение в клевете вполне могло поставить крест на его работе.
      – Вы Валентайн Майкл Смит?
      – Да.
      – Человек с Марса?
      – Да.
      – Это вас показывали вчера по стерео?
      Человек не ответил.
      – Не думаю, что он вас понимает, – сказал Тэннер. – Майк, ты помнишь, что вы делали вчера вечером с мистером Дугласом? На лице молодого человека появилась обиженная гримаса.
      – Яркий свет. Больно.
      – Да, яркий свет, от которого больно глазам. Мистер Дуглас попросил тебя поздороваться с людьми. Больной слабо улыбнулся.
      – Долго ехал в кресле.
      – О'кей, – удовлетворенно кивнул Кэкстон. – Я понял. Майк, с тобой нормально обращаются?
      – Да.
      – Ты не должен здесь оставаться. Ты можешь ходить?
      Тэннер поспешно произнес:
      – Видите ли, мистер Кэкстон…
      Берквист дотронулся до его руки.
      – Я могу ходить… немного. Усталость.
      – Я посмотрю, нет ли здесь каталки. Майк, если тебе не хочется здесь оставаться, я доставлю тебя в любое место, куда ты захочешь.
      Тэннер стряхнул руку Берквиста и резко произнес:
      – Я не могу позволить, чтобы вы беспокоили моего пациента!
      – Он свободный человек, разве нет? – осведомился Бен. – Или он узник?
      – Конечно, он свободный человека – заявил Берквист. – Спокойное доктор. Пусть этот дурак роет себе яму.
      – Спасибо, Гил. Ты слышал его Майк. Ты можешь идти, куда хочешь.
      Больной испуганно поглядел на Тэннера:
      – Нет! Нет-нет-нет!
      – О'кей, о'кей.
      – Ну, мистер Берквист, достаточно, – вспылил Тэннер.
      – Хорошо, доктор. Бен, достаточно.
      – М-м… один, последний вопрос, – Кэкстон крепко призадумался над тем, что ему удалось выудить из сказанного. Пожалуй, Джил ошиблась… но ведь она не могла ошибиться!
      – Ладно, но только последний, – снисходительно разрешил Берквист.
      – Спасибо. Э… Майк, прошлым вечером мистер Дуглас задал тебе несколько вопросов… – Тот ничего не ответил. – Среди прочего он спросил, что ты думаешь о наших девушках, так?
      Лицо больного расплылось в широкой улыбке.
      – Так. Майк… где и когда ты видел этих девушек?
      Улыбка исчезла. Больной взглянул на Тэннера, тело его напряглось, глаза закатились, он скорчился, словно младенец во чреве матери: колени согнуты, голова опущена, руки на груди.
      – Убирайтесь! – рявкнул Тэннер, бросился к больному и схватил его за запястье.
      – Дождался?! – выкрикнул Берквист. – Уйдешь теперь? Или мне вызвать охрану?
      – Уходим, уходим, – пробормотал Кэкстон. Все, кроме Тэннера, покинули палату, и Берквист плотно притворил дверь.
      – Все тот же вопрос, Гил, – упрямо произнес Бен. – Вы держите его взаперти… Так где же он видел девушек?
      – Не будь таким идиотом, Бен. Он видел целую кучу девушек. Медсестер… лаборанток. По-моему, все ясно.
      – Не совсем. Насколько я помню, за ним ухаживали исключительно мужчины, а посещение женщин было строго воспрещено.
      – Что? Не говори ерунды, – раздраженная гримаса вдруг сменилась усмешкой. – Ты же видел по стерео медсестру рядом с ним.
      – О! Да, конечно, – Кэкстон замолк.

* * *

      Никто из троих ни слова не сказал о происшедшем, пока они не поднялись в воздух. Только тогда Фрисби заметил:
      – Бен, я не думаю, чтобы Генеральный Секретарь подал на вас в суд. И все же, если у вас имеется источник этих слухов, лучше воспользоваться присутствием Беспристрастного Свидетеля.
      – Забудьте об этом, Марк. Он не будет судиться, – Бен уставился в пол, – Откуда мы можем знать, что это был Человек с Марса?
      – Выбросьте это из головы, Бен.
      – Чем это подтверждается? Мы видели человека более или менее подходящего возраста в больничной постели. Мы слышали Берквиста… а Берквист начал свою политическую деятельность, сочиняя всевозможные опровержения. Мы видели какого-то человека, претендующего на звание психиатра… а когда я попытался выяснить, где он обучался, меня оборвали. Мистер Кавендиш, вы видели что-нибудь, уверившее вас, что этот тип – Человек с Марса?
      – В мою задачу не входит высказывать мнение, – медленно и с достоинством проговорил Кавендиш. – Я смотрю, я слушаю… вот и все.
      – Простите.
      – Вы удовлетворены моими профессиональными способностями?
      – Что? Да, конечно. Спасибо, мистер Кавендиш.
      – Спасибо вам, сэр. Очень интересное дело. Старый джентльмен снял белый плащ, отличающий его от простых смертных. Он расслабился, и черты его лица стали мягче.
      – Если бы я смог привести кого-нибудь из экипажа «Победителя», – никак не мог успокоиться Кэкстон, я бы размотал это дело.
      – Должен признаться, – заметил Кавендиш, – что я был удивлен одной вещью, о которой вы ничего не говорили.
      – Да? Что я такое упустил?
      – Мозоли.
      – Мозоли?
      – Конечно. Всю жизнь человека можно прочитать по его мозолям. Я однажды написал о них монографию в «Журнал для Свидетелей». Этот молодой Человек с Марса, поскольку он никогда не носил нашу обувь и вырос при тяготении в одну треть земного, мог бы продемонстрировать нам мозоли, не соответствующие условиями в которых он жил.
      – Проклятье! Мистер Кавендиш, почему вы не предупредили нас?
      – Сэр! – Старый джентльмен выпрямился, и ноздри его затрепетали. – Я Беспристрастный Свидетель, сэр. Лицо незаинтересованное.
      – Простите, – Кэкстон наморщил лоб. – Давайте вернемся. Мы взглянем на его ноги… или я разнесу эту чертову больницу!
      – Вы должны найти себе другого Свидетеля… по причине моего неосмотрительного вмешательства.
      – М-м… пожалуй, – протянул Кэкстон.
      – Успокойтесь, Бен, – посоветовал Фрисби. – Вы копнули достаточно глубоко. Лично я убежден, что это был Человек с Марса.
      Кэкстон развез их по домам и приказал такси повиснуть в воздухе. Ему многое надо было обдумать.
      Он пришел один раз… с адвокатом и Беспристрастным Свидетелем. Требовать разговора с Человеком с Марса второй раз заодно и то же утро было бессмысленно: у них найдется тысяча поводов отказать. Но если он повернет назад, с работой на «Пост» ничего не выйдет. Он должен пробиться.
      Но как? Что ж, он знал, где находится предполагаемый Человек с Марса. Проникнуть туда под видом электрика? Слишком примитивно; он не сможет пройти дальше «доктора Тэннера».
      Действительно ли этот Тэннер доктор? Медики обычно сторонятся всякой деятельности, противоречащей их кодексу. Взять корабельного врача Нельсона… он умыл руки только из-за того…
      Постой! Доктор Нельсон может сказать, впрямь ли этот парень Человек с Марса, не разглядывая его мозоли.
      Кэкстон попытался связаться с Нельсоном через свой офис, поскольку не знал его адреса. Помощник Бена, Осберт Килгаллен, тоже не знал его, но картотека «Пост» на известных людей отослала их в «Нью Мэйфлауэр». Через несколько минут Кэкстон уже разговаривал с Нельсоном.
      Доктор Нельсон не смотрел эту передачу. Да, он слышал о ней; нет, у него нет повода думать, что была подставка. Знает ли доктор Нельсон о том, что была попытка заставить Смита отказаться от своих прав, вытекающих из прецедента Ларкина? Нет, и ему не интересно, так ли это на самом деле; просто нелепо говорить о том, будто кто-то «владеет» Марсом; Марс принадлежит марсианам. Вот как? Тогда давайте предположим, чисто теоретически, доктор, что кто-то пытается…
      Доктор Нельсон выключил видео. Когда Кэкстон попытался дозвониться до него снова, механический голос объявил:
      – Абонент временно отсутствует. Если вы хотите что-либо записать…
      Кэкстон выпалил не очень умное предположение относительно происхождения доктора Нельсона и отключился. То, что он сделал потом, было ничуть не умнее: он позвонил в Правительственный Дворец и потребовал разговора с Генеральным Секретарем.
      За годы репортерской работы, шныряя тут и там, Кэкстон пришел к одному выводу: очень часто тайну можно раскрыть, если заявиться на самый верх и сделать свое присутствие там невыносимым для окружающих.
      Он, конечно, знал, что крутить тигру хвост довольно опасно; он понимал психопатологию высшей власти куда лучше, чем Джил Бодмен… и, тем не менее, вел себя так, словно имел дело с совершенно иными силами, добрыми и миролюбивыми.
      Он забыл простую вещь: не стоило так открыто, из такси, звонить во дворец.
      Кэкстон переговорил с полудюжиной чиновников без полномочий, причем делался все агрессивнее с каждым разговором. Он был так поглощен этим делом, что не заметил, как такси медленно двинулось с места.
      Когда он это заметил, было уже слишком поздно – машина отказывалась выполнять приказы. Кэкстон с горечью осознал, что сдуру попался в ловушку, которой избежал бы любой уличный хулиган: его разговор был перехвачен, по нему было засечено такси, и его кибер-пилот теперь подчиняется приказам, передаваемым на частоте, используемой полицией. Он был похищен – аккуратно, без шума, без крика. Он попытался связаться с адвокатом.
      Он все еще пытался это сделать, когда такси опустилось в каком-то дворе, где стены начисто отсекли сигнал. Он попытался выбраться, обнаружил, что дверца не поддается, и страшно удивился, ощутив, что теряет сознание…

      Джил уверяла себя, что Бен, по-видимому, напал на какой-то другой след и позабыл дать ей знать об этом. Но ей в это не верилось. Бен был обязан своим успехом тому, что всегда помнил обо всех днях рождения, и скорее позволил бы себе не заплатить карточный долг, чем забыть о приглашении на чаепитие. Куда бы он ни отправился, как бы ни был занят, он мог – он должен был! – потратить две минуты на то, чтобы дать знать о себе.
      Он должен был сказать ей хоть слово. В обед она позвонила в его офис и переговорила с Осбертом Килгалленом.
      Тот лишь снова повторил, что Бен не оставил для нее никакого сообщения и что ничего не произошло со времени ее предыдущего звонка.
      – Он не говорил, когда вернется?
      – Нет. Но мы держим свободную колонку на тот случай, если что-то прояснится.
      – Так… а откуда он звонил вам? Или я суюсь не в свое дело?
      – Вовсе нет, мисс Бодмен. Он не звонил, это была открытка, отправленная из «Комнат Паоли» в Филадельфии.
      Джил пришлось удовольствоваться этим. Она отправилась в буфет медсестер, взяла обед, села за столик и уставилась в тарелку. Она твердила себе, что это не тот случай, про который говорил Бен. Пока нельзя сказать, что все пошло не так или что она влюбилась в подлеца…
      – Эй, Бодмен! Не спи!
      Джил подняла голову и увидела Молли Уиллрайт, заведующую диетической кухней.
      – Извини, задумалась.
      – Я спрашивала: с каких это пор в вашем крыле держат в люксах тех, кто не может платить за лечение?
      – У нас такого нет.
      – А разве К-12 не на вашем этаже?
      – К-12? Там лежит богатая старуха, такая богатая, что способна заплатить доктору, чтобы он следил за каждым ее вздохом.
      – Гм! Она, должно быть, разбогатела сразу и вдруг. Последние полтора года она лежала в бесплатном отделении гериатрии.
      – Нет, ты ошибаешься.
      – Только не я… У нас на кухне ошибаться нельзя. У нее довольно сложный рацион… довольно жирная диета и длинный перечень противопоказаний плюс лекарства, о которых она не должна знать. Поверь, дорогая, рацион больного порой так же индивидуален, как отпечатки пальцев, – мисс Уиллрайт поднялась. – Ну, я побежала, птенчик.
      – О чем это болтала Молли? – поинтересовалась сестра, сидящая за соседним столиком.
      – Да так. Она ошиблась. – Джил подумала, что можно найти Человека с Марса, проверив диетические кухни, но тут же выбросила эту мысль из головы: потребовалось бы несколько дней, чтобы обойти их все.
      В давние времена, когда еще случались войны, Бетесда была морским госпиталем, громадным уже тогда. Впоследствии госпиталь был передан обществу «Богатство, Воспитание и Благополучие» и расширился еще больше. Сейчас он принадлежал Федерации и был небольшим городком.
      Однако в случае с миссис Бэнкерстон все же было что-то странное. Бетесда принимала всех больных: частных, бесплатных и правительственных; этаж, на котором работала Джил, предназначался, в основном, для привилегированных больных, в его палаты помещали сенаторов и высокопоставленных чиновников. Частных лиц сюда не клали.
      Миссис Бэнкерстон могли перевести сюда только в том случае, если все остальные отделения были переполнены. Да, скорее всего, так и было.
      После обеда она совсем закружилась с новыми пациентами, и ей было не до размышлений. Вскоре ей понадобилась энергетическая кровать. Обычно в таком случае она звонила на склад… но склад располагался в подвале, в четверти мили от их крыла, а кровать нужна была немедленно. Она вспомнила, что видела одну, принадлежащую К-12, в смежной комнате для посетителей. Она еще велела морякам не сидеть на ней. Наверное, ее вытащили туда, когда устанавливали гидравлическую кровать.
      Может быть, она еще там… если так, у нее будет энергетическая кровать.
      Смежная комната была заперта, и Джил обнаружила, что универсальный ключ не подходит. Она подумала, что следует сказать об этом ремонтникам, и вошла в К-12 намереваясь узнать о кровати у лечащего врача миссис Бэнкерстон.
      Врач был тот же, что и раньше – доктор Браш. Он не был ни интерном, ни врачом, живущим при больнице. Доктор Гарнер, как он говорил, попросил его присмотреть за этой женщиной. Услышав, как отворяется дверь, Браш поднял голову.
      – Мисс Бодмен! Вы-то мне и нужны!
      – Почему же вы не позвонили? Как ваша больная?
      – С нею все нормальное – ответил он, заглянув в глазок. – А вот со мной – нет.
      – Что-нибудь серьезное?
      – Нет, что вы. Это займет минут пять, не больше. Можете вы пожертвовать пятью минутами? И держать ваш ротик на замке?
      – Думаю, что смогу. Если позволите, я воспользуюсь вашим телефоном и скажу своей помощнице, где я.
      – Нет! – возразил он. – Просто заприте за мной дверь и не открывайте, пока я не постучу на мотив «Мы все умеем: стрижем и бреем».
      – Хорошо, сэр, – произнесла Джил с сомнением в голосе. – Вашей больной что-нибудь нужно? Я что-нибудь могу сделать для нее?
      – Нет-нет. Просто посидите и понаблюдайте за экраном. Не беспокойте ее.
      – А где вы будете, если что-нибудь случится? В комнате отдыха персонала?
      – Я буду в мужском туалете. И больше, пожалуйста, ни слова. Так надо.
      Он вышел, и Джил заперла за ним дверь, а потом взглянула на монитор и посмотрела показания приборов. Женщина спала, экраны показывали сильный пульс и ровное дыхание. Джил удивилась постоянному врачебному наблюдению: больная вовсе не собиралась помирать с минуты на минуту.
      Потом она решила посмотреть, нет ли в дальней комнате нужной кровати.
      Хотя это и противоречило распоряжению доктора Браша, она была уверена, что не побеспокоит больную. Уж она-то знала, как пройти по палате, не разбудив пациента.
      Кроме того. Джил давным-давно поняла, что не следует так уж беспрекословно слушаться докторов. Она открыла дверь и тихонечко вошла.
      Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что миссис Бэнкерстон забылась в типичном старческом сне. Ступая совершенно бесшумно. Джил подошла к смежной комнате. Дверь была заперта, но универсальный ключ легко открыл ее.
      Джил увидела, что энергетическая кровать стоит на месте. А потом она увидела, что палата занята: в кресле, держа на коленях книгу с картинками, сидел Человек с Марса.
      Смит поднял глаза и подарил ей лучезарную улыбку обрадованного ребенка.
      У Джил закружилась голова. Валентайн Майкл Смит здесь? Этого не могло быть, его же перевели, она сама видела запись в журнале.
      Непонятные события вдруг обрели смысл. Подставной Человек с Марса в стереопрограмме… старуха, одной ногой стоящая в могиле, просто прикрывает тот факт, что в палате есть еще один пациент… дверь, к которой не подошел универсальный ключ… мучивший ее ночью кошмар про выезжающий из ворот Бетесды «мясной фургон» с путевым листом, в котором значилось не два трупа, а один.
      Лишь только все это пронесетесь в ее голове, она испугалась, представив, чтос нею могут теперь сделать.
      Смит неуклюже встал, развел руки и сказал:
      – Водный брат!
      – Здравствуй. Э… ну, как ты?
      – Мне хорошо. Я рад, – он добавил еще что-то на странном каркающем языке, остановился, вспомнив, что она не понимает его, и сказал, тщательно подбирая слова: – Ты здесь, мой брат. Тебя не было. Теперь ты здесь, и я впиваю тебя.
      Джил вдруг остро ощутила два чувства, раздирающие ее душу: одно нежное, от которого таяло сердце, и другое – леденящий страх. Смит ничего не заметил.
      – Видишь? – обрадованно сообщил он. – Я хожу! Я немного окреп. – Он сделал несколько шагов и остановился – восторженный, задыхающийся, улыбающийся. Она заставила себя улыбнуться.
      – А у нас прогресс, а? Ты набираешься сил. Вот это характер! Но мне пора идти… Я забежала просто поздороваться. На его лице тут же проступило отчаяние.
      – Не надо уходить!
      Но мне надо торопиться!
      Смит удрученно поглядел на нее:
      – Я причинил тебе зло, – с трагической уверенностью проговорил он. – Я не знал.
      – Зло? Ox, нет же, нет! Но мне надо уходить… и побыстрее!
      На его лице теперь не было совершенно никакого выражения.
      – Возьми меня с собой, мой брат.
      – Что? Нет, я не могу. И мне надо уходить, надо прямо сейчас. Знаешь, не говори никому, что я была здесь… Пожалуйста!
      – Не говорить, что мой водный брат был здесь?
      – Да. Никому не говори. М-м… я еще приду. А ты будешь послушным мальчиком, подождешь и никому не скажешь.
      Смит переварил это с совершенно безмятежным видом.
      – Я буду ждать. Я не скажу.
      – Ну и хорошо! – Джил подумала, как ей, интересно, удастся выполнить свое обещание?
      Теперь она понимала, что «сломанный» замок на самом деле вовсе не был сломан. Глаза ее метнулись к двери, и она увидела, почему не могла открыть ее. К ней была привинчена ручная задвижка.
      Обычно задвижки на дверях в ванных и других комнатах были устроены так, что отпирались универсальным ключом, чтобы больной не мог запереться. Здесь же замок удерживал Смита взаперти, и задвижка редкого в Бетесде типа не позволяла войти в комнату даже тем, у кого был универсальный ключ.