– Я, конечно, найду способ сообщить ему обо всем, – сказала Фредерика твердым голосом, стараясь убедить в этом в первую очередь себя.

Мисс Милликен не отводила от Фредерики проницательного взгляда, а та вдруг поспешно вскочила.

– Обещала экономке вернуться через час, но мне еще нужно загнать в клетку Фанфару. Помоги, а то одна не справлюсь.

В голове у нее не было никакого мало-мальски целесообразного плана, в соответствии с которым можно было бы, не опасаясь осложнений, выложить графу всю правду про коварный обман, на который она отважилась недели три назад. Все оказалось настолько запутанным, что думать об этом просто не хотелось.

Поимка павлина в крошечном садике Милликенов потребовала, как ни странно, невероятных усилий. Когда же грузили вопящую птицу в экипаж, шум стоял такой, что мысли о лорде

Сибруке и вовсе вылетели из головы. Кебмен разбушевался не на шутку, и Фредерике пришлось сначала успокаивать его, а затем Фанфару, трубившего что было сил. Проблема с раскрытием тайны может подождать и до завтра, решила она, подъезжая к дому лорда Сибрука.

На следующее утро Кристабель проснулась ни свет ни заря, горя одним желанием – немедленно бежать к своему павлину. На удивление быстро расправившись с завтраком и более не опасаясь потревожить какую-то немощную даму, она потащила Фредерику в сад.

– Детка, вот тебе пакетик с крупой, посыпь немного у ног, и тогда Фанфара подойдет совсем близко, – сказала Фредерика. – Не бойся его, он совсем ручной.

– И еще очень красивый, – прошептала Кристабель, поглаживая радужную шею павлина.

– Настоящий красавец! – произнес лорд Сибрук, стоявший на марше лестницы, спускающейся в сад. – Каким это ветром его занесло к нам?

Вздрогнув, Фредерика обернулась на звук его голоса. Павлин перестал клевать. Кристабель радостно защебетала:

– Дядя Гейвин, это Черри привезла павлина, чтобы я с ним играла. Его зовут Фанфара. – Она обвила Фредерику руками, приникла к ней. – Дядя Гейвин, что я тебе скажу-у-у… – протянула она. – Я люблю Черри сильно-сильно! А ты?

Простодушие ребенка привело Фредерику в смущение. На щеках выступил жаркий румянец.

Она повернулась лицом к павлину, чтобы граф этого не заметил. А на него ни с того ни с сего напал кашель.

– Черри просто кудесница, а может, даже фея, – сказал он, прочистив наконец горло. – Я, например, сгораю от нетерпения узнать, где в нашем городе ей удалось отловить павлина, – добавил он весьма сдержанно.

Уязвленная его тоном, в котором, как ей показалось, прозвучала нотка неудовольствия, она обернулась и, встретившись с ним взглядом, постаралась придать собственному голосу откровенный вызов:

– Все очень просто, милорд! Павлин принадлежит мне. Он мой, понимаете? Все это время жил у моей приятельницы. А вы, помнится, сказали, будто я имею полное право подарить Кристабель любого из моих питомцев.

Голос Фредерики можно было смело сравнить с бритвой.

Черты лица лорда Сибрука мгновенно разгладились, а она поняла, что его тон истолковала неправильно.

– Ах да, совершенно верно! – заметил он. – Я разве против? Пусть себе разгуливает по садовым лужайкам, только если вопить не будет. Представьте, я никак не мог предположить, что помимо мышей у вас, Черри, есть такой экзотический питомец.

В его взгляде, как ни удивительно, одновременно отражались недоумение и призыв разрешить его сомнения.

Задержав дыхание, Фредерика уже готова была во всем признаться.

Он, уловив ее растерянность и нерешительность, не отводил умоляющих глаз.

Но она вовремя вспомнила о том, что рядом Кристабель.

– У меня, милорд, есть еще и ангорские козочки, – прервала Фредерика затянувшуюся паузу. – Правда, сейчас они далеко от Лондона.

– Тогда будем считать, что мне необыкновенно повезло!

Хотя и тембр его голоса, и тон располагали к разговору, выражение лица говорило о том, что он потерял всякую надежду вызвать ее на откровенность. Они по-прежнему смотрели друг другу в глаза, и Фредерика видела, что он раздосадован, и понимала почему. Надо, просто необходимо немедленно рассказать ему обо всем!

–Дядя Гейвин, хочешь погладить Фанфару? – спросила Кристабель, нарушив этим вопросом затянувшееся красноречивое молчание.

– Чуть позже, Кристабель! Договорились? А вот если мисс Черристоун выкроит часок-другой на одно важное дело – почитает вместе с мистером Трентом кое-какие умные книги, будет просто замечательно, – сказал лорд Сибрук с интонацией более чем официальной, – а в это время Ральф… – он кивнул в сторону русоголового парня, как раз входившего в сад через калитку, ведущую на конюшню, – приглядит за тобой и твоим новым другом.

Ральф дважды в неделю, по утрам, выполнял обязанности садовника. Увидав павлина, он об мер, но, услышав свое имя, расплылся в улыбке и, откинув прядь волос со лба, с готовностью произнес:

– Рад услужить вашей светлости! Глаз с них не спущу, все равно что ястреб.

– Отлично! Не сомневаюсь, что моя племянница остается под надежной охраной, – отчеканил граф.

В глазах парня вспыхнули искорки, как обычно бывает, когда ахают от удивления, конечно, не вслух, а про себя.

Фредерика отметила это и поняла, что лорд Сибрук преднамеренно произнес тщательно продуманную фразу. Теперь уж непременно к вечеру весь Лондон будет знать, что Кристабель – его племянница! А злобствующий мистер Кумбес прослывет сплетником. Она отдала груму пакетик с крупой и последовала за графом.

– Мистер Трент уже в библиотеке, – сказал он, когда вошли в дом. – Вечером я устраиваю прием для друзей, поэтому необходимо нанести кое-кому визиты. Присоединюсь к вам позже. Если бухгалтерия потребует значительных усилий и времени, не беспокойтесь о Кристабель: миссис Эбботг и какая-нибудь из служанок позаботятся о ней.

По-прежнему официальный тон лорда Сибрука позволил Фредерике сделать вывод, что он просто не дает эмоциям выйти из-под контроля. Бросив на него вопросительный взгляд, она уже хотела было начать свою исповедь, но замешкалась, обдумывая, с чего начать. К ее изумлению, он резко повернулся и зашагал к парадной двери.

– Остается пожелать вам доброго утра, – кинул он на ходу.

Фредерика смотрела ему вслед, совершенно сбитая с толку странной метаморфозой, произошедшей с его манерами. Наверное, озабочен предстоящим раутом, решила она. Пожав плечами, отворила дверь в библиотеку. Хорошо бы отыскать в бухгалтерских книгах разгадку исчезнувшего состояния его дядюшки, тогда хорошие новости позволят безболезненно перейти к сообщению о своем коварстве!

Выйдя из дома, Гейвин шагал по улице в состоянии полнейшей неразберихи мыслей и чувств.

Дьявольщина какая-то! Вакансия графини… Миссис Эбботт наверняка сказала не подумав, а у него теперь Черри не идет из головы. Собственно, и вечеринку задумал, чтобы развеяться, переключить мысли, но, кажется, впустую…

Душевный дискомфорт, от которого лорд Сибрук накануне попытался избавиться обильными возлияниями, лишь усугубился. Он лишился спокойствия, выдержки. Он был угнетен, как ему казалось, без видимых причин.

Что же все-таки с ним происходит? Похоже, влюблен в няню племянницы. Нда!.. Не мешает, однако, проветрить мозги.

Гейвин ускорил шаг, вдыхая полной грудью свежий воздух.

Подобная блажь просто-напросто объясняется рецидивом похмельного синдрома, убеждал он себя. Кто этого не знает? Вот пройдется пешочком – и позабудет о фантасмагорическом открытии, какое осенило его нежданно-негаданно.

Ничего подобного не произошло: на душе по-прежнему было смутно, сердце замирало.

Нет, все-таки похмельное самочувствие – не из лучших!

Лорд Сибрук никогда никого не любил и, естественно, иного объяснения своему состоянию найти не мог.

Синдром синдромом, а когда она сверкала своими дурацкими очками, так и подмывало обнять, поцеловать! Прямо в холле, у дверей в библиотеку. Интересно, а что бы она сделала, если б он… дал волю этому желанию? Пощечина—это как минимум. Да еще потребовала бы рассчитать немедленно. И поделом! Негоже амурничать со служанкой, даже с такой милой, как Черри, тем более что через пару недель он встретится, наконец, со своей нареченной…

Направив мысли – в целях самообороны – в сторону предстоящего приема друзей, он зашагал к дому лорда Джослина, дабы вручить тому первое приглашение.

Мистер Трент оказался человеком серьезным и честолюбивым. Однако Фредерика очень скоро поняла: особым умом он не блещет. Для того чтобы веста дела в Бруксайде, в размерах, значительно сократившихся на данный момент, управляющий, по ее мнению, обладал достаточными знаниями, но Мейпл-Хилл она бы ему не доверила.

– Скажите, а не прибегали ли вы к сравнительному анализу итогов бухгалтерских книг? – спросила Фредерика с нескрываемым раздражением, когда после второго часа работы прибавились новые загадки.

Проведя пятерней по жиденькой шевелюре, управляющий бросил на Фредерику обеспокоенный взгляд. За минувший час его отношение к ней можно было назвать драматическим шоком. А если точнее, напоминало спектакль с серьезным сюжетом, но без трагического исхода. Снисходительное выражение лица – однако с бровями, ползущими вверх, – сменилось активной самообороной и закончилось уважением, но с зубовным скрежетом.

– Не забывайте, мисс, что я совсем недавно приступил к своим обязанностям. В Бруксайде не было управляющего около года с лишком. Думаю, когда мистер Коллинс, прежний управляющий, ушел на пенсию, записи делал сам старый граф.

Фредерика проявила настойчивость:

– Вы уже говорили об этом. Но разве за те несколько месяцев, что управляете поместьем, вы не предприняли ничего, чтобы проверить суммы, которые граф просто не мог не подытоживать?

Мистер Трент сделал большие глаза.

– Никто и никогда не говорил мне, что это необходимо. Я всегда был убежден, что доходы превышают расходы, и с тех пор, как я там появился, картина в целом существенно изменилась. Да вы и сами видите.

– Вижу, что вы действительно преуспели, – заметила Фредерика спокойно, призвав на помощь все свое умение владеть собой, понимая, что еще раз задела его за живое. – Но, однако, вам и в голову не пришло, что лорд Сибрук может поинтересоваться, подвергли ли вы анализу расходы и доходы за минувшие года.

Она вздохнула. Квартальные отчеты подтверждали итоги гроссбуха: деньги утекали из поместья неизвестно куда и для чего в течение трех лет при жизни старого графа и продолжали перечисляться до момента его кончины.

– Позвольте взглянуть на другие документы, какие вы захватили с собой. Не возражаете?

– Пожалуйста, пожалуйста! Их наличие как раз и доказывает, что я тоже не сидел сложа руки, – сказал мистер Трент самодовольно, роясь в портфеле. Передавая через стол ценные бумаги, он сияя улыбкой. – Когда неделю назад я получил запрос от мистера Калпеппера, сразу же занялся обстоятельным расследованием и обнаружил, что у старого графа бумаги хранились не только в кабинетном сейфе, но и в шкатулке в его спальне. – Улыбка почему-то погасла. – К сожалению, денег там не оказалось, а вот только эти бумаги, которые не имеют никакого отношения к владениям в Бруксайде.

Фредерика внимательно просмотрела все листы.

– Ну и что? Здесь все в порядке. Старый граф купил землю в графстве Корнуэлл. По площади участок небольшой, но оплату граф производил в несколько приемов. – Она еще раз просмотрела бумаги, отметив для себя даты выплат. – Мистер Трент, мне все ясно! На покупку ушли те деньга, следы которых вы не смогли отыскать. А первая выплата совпадает по времени с получением значительных сумм по закладным за земли Сибруков. Интересно… – Она задумалась. Открыла гроссбух. Напротив записи «Вложение капитала» стояла та же самая дата. Мгновенно придя в возбужденное состояние, Фредерика спросила: – А нельзя ли узнать, сколько стоит земля, приобретенная старым графом в Корнуэлле, сейчас?

Мистер Трент пришел в замешательство.

– Думаю, мистер Калпеппер, солиситор его светлости, может это сделать без проблем, – заметил он тоном, в котором не чувствовалось уверенности.

– Мистер Трент, немедленно отвезите ему все эти бумаги! Уверена, мы на пороге чрезвычайно важного открытия – имею в виду состояние, то есть исчезнувший капитал лорда Сибрука.

К часу дня лорд Сибрук вручил приглашения и получил подтверждения; на светский прием, который он решил дать, как говорится, под горячую руку, должны были пожаловать никак не меньше двух дюжин человек. Все как один – сливки общества! Поскольку импровизированный вечер не относился к разряду официальных раутов, он просил каждого из приглашенных прихватывать с собой любого, кто попадется на глаза, без церемоний. Чем больше народу, тем лучше! – размышлял он. Все люди светские, тонные, шумного сборища опасаться нечего, а он хотя бы развеется.

Поздравления, самые искренние пожелания счастья, благополучия обрушились каскадом, когда он вручал приглашения, однако душевная сумятица, вызванная не поддающимися объяснению чувствами по отношению к мисс Черристоун, не исчезла. Более того, сомнение, что не то он делает, не то, крепло с каждой минутой.

И поделиться не с кем, сокрушался он, не к кому обратиться за советом, что делать, как поступить?

Впервые он осознал: знакомых, с которыми можно весело провести время, хоть отбавляй, а близкого друга нет. Ну и кто в этом виноват? Сам, наверное… Нет, не в этом причина! Сначала солдатчина, армейская служба то есть, позже – агентурная работенка… Откуда тут другу взяться?

Мысленно перебирая в памяти свои знакомства, лорд Сибрук вынужден был признать: единственный человек, кому он мог бы довериться, – Черри. Жаль только, что его проблема – явно не для консультаций с ней!

И тем не менее, нанося сегодня визиты многочисленным знакомым, он припомнил: многие пары связали себя брачными узами по расчету, а вовсе не по любви. И ничего – вполне жизнерадостно живут-поживают! А почему у него должно быть иначе? Словом, направляясь к своему особняку, он почти убедил себя в том, что женитьба на богатой наследнице – единственно возможный вариант.

В несколько уравновешенном состоянии духа – правда, все-таки хлипком – он, войдя в холл, сразу же направился в библиотеку. Мистер Трент ждал его. И если, открывая дверь, лорд Сибрук более всего на свете желал, чтобы Черри в библиотеке не оказалось, то, поняв, что она в детской, он самым безжалостным образом подавил чувство разочарования. И только после этих трепыханий увидел – его управляющий улыбается во весь рот.

– Милорд, дожидаючись вас, прямо-таки извелся. Ей-Богу! Отличные новости, милорд! – Мистер Трент говорил чуть ли не с пафосом. – Мисс Черристоун пришла в голову блестящая идея сделать ревизию ценным бумагам. К сожалению, сам я оплошал. Светлая голова эта Молодая особа, доложу вам!

Гейвин кивнул в знак согласия. Вслед за этим переспросил:

– Ценные бумаги?

– Да, милорд, именно! Мисс Черристоун попала в яблочко, будем так говорить. Я уже побывал у мистера Калпеппера, последовал ее совету. Ну и он, конечно же, в течение часа все выяснил. Сказал, что сам введет вас в курс дела более обстоятельно. Милорд, ваш дядюшка купил какие-то заброшенные медные копи в Корнуэлле, которые теперь снова разрабатываются. То ли около года, то ли чуть меньше. Старый граф Сибрукский скончался прежде, чем эти рудники стали приносить доход. Да, вот еще что! Он их покупал через агента, и, представьте себе, возникло недоразумение – не могли разобраться, кто владелец копей. Вы, милорд, сказочно богатый человек!