ГЛАВА 14

Во второй половине дня 19 июня 1867 года Том Бланхард въехал в город Пабло-Бонито. С первого взгляда он понял, что этот город мертв. Город-призрак, который когда-то был основан горнодобытчиками и заброшен после того, как серебряные и медные жилы истощились.

Бланхард спешился и поставил лошадь в тени какого-то утеса. Небо, казалось, было так близко, что горы почти доставали до него. Теперь он был почти уверен, что бандиты выбрали именно это место для своей встречи. Пабло-Бонито лежал в самом сердце дикой и уединенной страны.

Бланхард достал из сумки на седле бинокль, протер его об одежду и осмотрел последний участок дороги. Было вполне вероятно, что кто-то из бандитов уже прибыл, и Бланхард не хотел попадаться ему на глаза.

Он нашел площадку на краю холма, поднес бинокль к глазам и навел его на хаотичное скопление грязных крыш и полусгнивший на солнце торговый дом, лежавший в широкой лощине под ним.

Пабло-Бонито казался полностью заброшенным, но это было не совсем так. Бланхард увидел густой дым, поднимавшийся из печной трубы. Из ущелья между гор появился почтовый фургон, пересек город и исчез на западе. Там, где улица выходила из города, стоял большой деревянный дом, и тот дым, который заметил Бланхард, шел из его трубы.

Бланхард отрегулировал бинокль, чтобы улучшить изображение. Десятикратное увеличение сделало дом почти осязаемым. Он стал разбирать надпись, грубо намалеванную на фасаде белой краской.

Бланхард опустил бинокль и задумчиво засвистел. Дорога была частью маршрута почтовой линии на запад, и в этом доме можно было сменить или накормить лошадей, а пассажиры могли поесть и передохнуть. По крайней мере, так говорила вывеска.

Дорога, проходящая через город, казалась достаточно людной, но Пабло-Бонито умирал, несмотря на ее значение.

В загоне за домом поднялся дым, и Бланхард увидел четырех тощих мустангов, выглядевших столь жалко, что, казалось, самые нищие команчи не получили бы от их кражи никакого удовольствия. Рядом с домом был колодец, в тени навеса перед домом шло какое-то скрытое движение. Бланхард направил туда свой бинокль и увидел кресло-качалку и пару ног в синих брюках, принадлежавших мужчине, который сидел в этом кресле. Бланхард подумал про себя, что бандиты, видимо, еще не прибыли — иначе этот человек вряд ли бы мог так мирно наслаждаться покоем.

Тем временем из дома появился второй мужчина. Такая стройная фигура могла принадлежать лишь юноше. Бланхард наблюдал, как он подошел к колодцу, нагнулся над срубом, поднялся, наполнив ведра, и двинулся с ними в дом.

Он опустил бинокль и провел рукой по лицу. Пот, высыхая и перемешиваясь с пылью, образовал корку, которая стянула кожу.

— Или я гоняюсь за призраками, — прошептал он про себя, — или парни, которых я ищу, еще не прибыли. Ну, в любом случае мне придется ждать двадцать первого.

Он вернулся к лошади и вскочил в седло. Спускаясь с холма, заметил, как человек, который до этого сидел под навесом, быстро покинул свое место и бросился в дом. Сразу же после этого прогремел выстрел. Белое облачко порохового дыма поднялось над большим окном, пуля подняла фонтан пыли в трех шагах от ног его лошади. Бланхард тут же натянул поводья.

— Остановитесь и поднимите руки! — приказал чей-то голос.

Бланхард, смеясь, подчинился.

— Я устал, и мне хочется пить! — крикнул он. — И моей лошади тоже! Мне надо лишь набрать воды из вашего колодца!

Пороховой дым рассеялся, и Бланхард уже мог различить дуло карабина, наведенного на него из окна. Он поправил руками шляпу.

— Вы же не откажете полумертвому от жажды человеку, а?

Снова раздался голос — на этот раз голос молодого парня:

— Стойте! Спускайтесь с лошади и держите руки так, чтобы мы могли их видеть!

Бланхард соскочил с лошади.

— Я тут. Ну и что?

— Достаньте из кобуры ваш кольт и бросьте его на землю! Потом вы можете подойти к колодцу и напиться.

Бланхард, ворча, повиновался. Его кольт валялся в пыли, но короткоствольный револьвер оставался в кармане пиджака. И он решил преподать урок вежливости этим негостеприимным людям.

Он медленно подошел к колодцу, наблюдая, как ружейный ствол поворачивается за ним. Затем внезапно кинулся к углу дома. В воздухе прозвучал выстрел, но он был уже так близко к дому, что в него нельзя было попасть.

Он прижался к стене и, идя вдоль нее, услышал голос юноши, кричащего в дом:

— Дядя Дейв! Дядя Дейв!

Бланхард сразу же кинулся под окно. Он присел на корточки и притаился в ожидании. Ждать долго не пришлось.

Ствол ружья снова появился в окне и задвигался из стороны в сторону в поисках цели. Бланхард поднял руку и схватил его около мушки. Сильным рывком он вытащил карабин наружу. В доме что-то зазвенело, раздался крик боли. Бланхард тут же впрыгнул в окно, держа наготове свой короткоствольный револьвер.

Молодой голос снова пронзительно закричал:

— Внимание, дядя Дейв!

Бланхард уже схватил юношу. Он держал его перед собой как прикрытие и прицелился через его плечо в светловолосого мужчину с двуствольным дробовиком в руках.

— Бросьте оружие! Быстро!

Ружье упало на пол. Бланхард удовлетворенно хмыкнул и опустил свой револьвер. Его хватка ослабла. Юноша тут же вывернулся и попытался схватить его пальцами за лицо.

Бланхард чуть было не позволил застигнуть себя врасплох. Он освободился от пальцев юноши и ударил его, но постарался не вкладывать в удар всей силы, так как юноша выглядел нежным и хрупким. Он увидел, как щека, по которой он ударил, сразу же покраснела.

— Успокойся наконец! — сказал он. — Я ничего тебе не сделаю.

Юноша посмотрел на него голубыми глазами, которые казались черными от наполнявшей их злости.

— Вы ударили меня! Вы меня ударили…

— Потому что ты вел себя как круглый идиот! — проворчал Бланхард.

Он сунул револьвер в карман и нагнулся за дробовиком пожилого мужчины — ив это время юноша с диким криком кинулся на него. Он ударил его головой в плечо так, что Бланхард покачнулся.

Его терпение подошло к концу. Он схватил юношу за воротник рубашки и встряхнул его, как мешок.

— Тебе еще мало, дружок?

Гибкое стройное тело извивалось в его руках, но Бланхард продолжал крепко держать его. Внезапно рубашка с треском лопнула. Бланхард увидел белые округлые плечи. Он удивленно расширил глаза, руки его опустились.

— Девушка! — воскликнул он ошеломленно. — Тысяча чертей, я ударил девушку!

Девушка отступила к стене. Скрещенными руками она придерживала рубашку. Из ее глаз текли слезы.

Бланхард снял шляпу.

— Я прошу извинить меня, — сказал он. — Я не хотел этого. Но вы стреляли — почему вы стреляли в меня?

— Мы думали, вы хотите увести наших лошадей, — ответил ему пожилой мужчина. — А они принадлежат не нам, а почтовой компании. Нам пришлось бы отвечать за убытки.

Бланхард кивнул.

— Понятно. Так эта линия все еще работает?

— Один раз в месяц здесь проходит фургон на запад и неделей позже на восток. Потом — три недели никого.

— И когда же придет следующий?

— Через десять дней. Здесь идет монотонная жизнь, незнакомец.

Бланхард перевел взгляд с мужчины на девушку.

— Меня зовут Том Бланхард, а вас?

— Дейв Хэлоу, — ответил мужчина. — А это моя племянница Норма. Я живу здесь с сорок девятого года, когда пришел сюда с золотоискателями. Тогда эта линия уже работала. Потом началась война, и сообщение прекратилось. С тех пор мы чуть не засыпаем от скуки.

Бланхард снова посмотрел на девушку, она как бы притягивала его взгляд. Норме Хэлоу было около двадцати. Она носила мужскую одежду, волосы ее были коротко острижены. Ее лицо было покрыто тем нежным бронзовым загаром, который придает горячее солнце юго-запада коже некоторых блондинок. Она была красива. Нет больше — она была прекрасна. Прекрасный цветок в глухой пыльной степи. Он очень хорошо заметил тоскливое выражение в ее голубых глазах — для юной девушки жизнь здесь должна казаться адом.

— Это не особенно хорошее место для молодой леди, — сказал он Хэлоу.

Мужчина с сожалением пожал плечами:

— Что вы хотите? Ее родители давно умерли, и я ее единственный родственник. Я же давно живу здесь, дожил до старости и не могу уехать в другое место. Старое дерево не пересадить.

— Я понимаю вас, — сказал Бланхард. Он подумал о своей лошади, оставленной под жарким солнцем. — Так я могу взять вашей воды? Я больше не буду докучать вам.

— Конечно, — сказал Хэлоу, — пожалуйста.

Он взглянул на свою племянницу и спросил:

— Вы поедете дальше или останетесь?

— Моя лошадь устала, и я еще немного задержусь здесь.

— Тогда мы приглашаем вас к ужину — должны же мы хоть как-то загладить такое ужасное обращение с вами. Вы не должны считать нас варварами.

— Я охотно приду, — ответил Бланхард, надел шляпу и вышел.

Все время, пока он поил Леди, его мысли возвращались к девушке. Она могла бы соблазнить любого мужчину, появившегося здесь. Не удивительно, что ее красота скрывалась под мужской одеждой. И стреляла она в него, больше боясь за себя, чем за четырех лошадей, стоящих в корале.

Вода из глубокого колодца была холодной, свежей и вкусной. Бланхард умылся и сменил запотевшую рубашку. Он ощущал пятидневную бороду, покрывавшую его подбородок, и внезапно почувствовал желание побриться.

Он поехал на Леди вдоль улицы, ища подходящее место для лагеря. Оно должно было быть достаточно скрытым, чтобы он сам, наблюдая за прилегающими улицами, оставался невидимым. И он нашел такое место в большом пустом деревянном доме, обстановка которого говорила о том, что в лучшие дни Пабло-Бонито здесь была гостиница.

Сначала он позаботился о своей лошади и протер оружие. Потом развел из досок, в изобилии валявшихся вокруг, небольшой костер, налил в походный котелок воды и, дождавшись, когда она нагреется, достал из багажа бритвенный прибор.

Он повесил зеркало на гвоздь в стене комнаты, достал из-за пояса нож и положил револьвер наготове рядом с собой. Когда вода стала горячей, начал намыливать лицо. Он чувствовал, как под пеной кожа становится все более мягкой.

Он так погрузился в это занятие, что пропустил мимо ушей легкие шаги, приближавшиеся к нему из-за спины. Когда кто-то появился в зеркале рядом с ним, он тут же схватил револьвер и резко повернулся.

Перед ним стояла Норма Хэлоу. Она переборола страх и надела новую рубашку. Бланхард взглянул на нее и вспомнил ее нежные плечи. Потом сообразил, что мужчина с мыльной пеной на лице выглядит достаточно нелепо, и быстро умылся.

— Чем могу служить, мисс Норма?

Она не смеялась. Глаза ее глядели серьезно и испытующе.

— Вы солгали дяде Дейву, когда сказали, что ваша лошадь должна отдохнуть?

Бланхард положил револьвер и начал вытирать полотенцем шею.

— Как прикажете это понимать?

— Я очень внимательно осмотрела вашу лошадь. Он нисколько не устала. Вы можете проскакать на ней сегодня еще много миль, если захотите.

Она была не только мила, но и умна. И имела чертовски красивые глаза.

— Вы правы, я приехал в Пабло-Бонито по вполне определенному делу, — сказал он. — Я здесь кое-кого жду. Если мои расчеты верны, послезавтра здесь должна состояться одна встреча. Для вас будет лучше, если в этот день вы не будете выходить из своего дома.

— Бандиты? — спросила она быстро.

— Да, бандиты, — ответил Бланхард. — Скорее всего, трое. Они избрали Пабло-Бонито местом своей встречи, и я прибыл, чтобы с ними… гм… немного поговорить. — Он указал на свой револьвер и после паузы продолжил: — Я имею в виду такую беседу.

Глубокая складка легла между бровей девушки.

— Один против троих — плохая пропорция. Мы — дядя Дейв и я — поможем вам.

Бланхард отрицательно покачал головой.

— Нет, это невозможно. Это долгая история, и я сам должен покончить с ней. Вероятно, я когда-нибудь расскажу ее вам.

— Я понимаю вас, — тихо сказала Норма Хэлоу. — Эти люди причинили вам много зла?

— Эти люди разрушили мою жизнь, втоптали мое имя в грязь, надругались над моей честью, — ответил Бланхард. — И не делайте попыток удержать меня.

— Но я же и не пытаюсь! Я лишь спросила: как мы можем помочь вам?

Бланхард подошел к ней. Сначала она была несколько сварлива, а теперь предлагает помощь. Кроме Хенка Хейскела до сих пор не находилось человека, который пошел бы на это.

Он не мог иначе — и, протянув руку, погладил ее по плечу. Сквозь тонкую материю рубашки он почувствовал тепло ее кожи.

— Вы хотите мне помочь, а между тем вы ничего не знаете обо мне, — прошептал он. — Когда появятся бандиты, все должно выглядеть совершенно безобидно, и поэтому будьте так же недоверчивы. Но не стреляйте в них, как это вы сделали со мной. Дайте им воды, а если они потребуют лошадей, то отдайте и их. И не пытайтесь им воспрепятствовать. Для этих людей нет ничего святого, и они не будут церемониться даже с женщиной.

Он понизил голос и продолжал:

— Я сам присутствовал при том, как они убили очаровательную молодую женщину. Женщину, которая им даже помогала.

Лицо Нормы Хэлоу побледнело, но она мужественно кивнула.

— Я скажу дяде Дейву, и мы сделаем все так, как вы скажете. Где вы будете?

Бланхард холодно рассмеялся.

— Так как все может случиться, я буду поблизости от вас. Я не допущу второго убийства женщины.

Его рука снова легла на ее плечо. Внезапно он почувствовал, что она вся дрожит, и понял, что все эти долгие годы был очень, очень одинок. Он не имел возможности дать счастье ни одной девушке.

Ее губы немного приоткрылись. Они словно смеялись на коричневом от загара лице. Он нагнулся и нежно поцеловал ее, она ответила ему.

— Я буду наблюдать за вами, Норма.

Она высвободилась из его рук и отступила на шаг назад. Ее большие голубые глаза внимательно вглядывались в его лицо.

— Та женщина, которую убили бандиты, была вашей девушкой?

Бланхард вспомнил о Додо. Он качнул головой.

— Нет, Норма. В моей жизни не было женщин.

Улыбку, которую она ему подарила, он встретил как живительную струю воды. Он много слышал о любви с первого взгляда и всегда смеялся над ней. Но теперь ему было не до смеха. На ее щеке еще не рассосался синяк от удара, которым он наградил ее в первую встречу. Ему очень хотелось еще раз поцеловать ее, но он сдержал себя.

Они тихо стояли, смотрели друг на друга и чувствовали, что узы взаимного доверия становятся все теснее и теснее. Это было так просто. Они были будто предназначены друг для друга. Книга судеб распахнулась на странице с названием «Пабло-Бонито». Названием забытого, покинутого городка. И вместе с тем — названием местности, где они нашли друг друга.

Наконец Норма сказала:

— Дядя Дейв будет вас ждать.

Она пошла к двери. Грубая мужская одежда едва скрывала стройность ее фигуры. Бланхард почувствовал, как забилось его сердце. Чувства, сладкие и болезненные одновременно, теснились в его груди.

Он протянул вслед ей руку.

— Я хочу снова увидеть вас, — торопливо сказал он.

— Конечно, я тоже. — Она была простой и бесхитростной девушкой. — Мы ужинаем сразу после захода солнца, и дядя Дейв пригласил вас.

— Я хочу, чтобы и вы пригласили меня, Норма, — сказал Бланхард. Его лицо горело. Он почувствовал, как кровь прилила к его щекам.

— Я буду очень, очень рада, если вы придете к нам ужинать, — тихо сказала Норма и вышла.

Бланхард на некоторое время ошеломленно замер, глядя на полусгнившую деревянную дверь, в которую она удалилась. Потом повернулся. Леди смотрела на него. Он подошел к ней и ласково погладил ее по стройной шее.

— Старушка, — сказал он своей чалой лошади, — я думаю, меня поймали. Кажется, я по уши влюбился в этот степной цветок.

Леди засопела и тепло задышала ему в лицо. Она нагнула голову и ткнулась своими чувственными ноздрями в его плечо. Несколько коротких минут Том Бланхард был полностью счастлив. Потом он вспомнил о трех мужчинах, ради которых приехал сюда и которых ждет.

Его лицо вновь ожесточилось, плечи расправились. Три револьвера против одного. Нужно быть очень удачливым, чтобы пройти через такое столкновение, а везение не бывает вечным.

ГЛАВА 15

Когда Сид Блэкуэлл выезжал из ложбины между двумя холмами, его окликнули. Он сразу же остановил лошадь и обернулся.

Позади него появился Стив Триггер Джексон. Пыльный кустарник скрывал его. Подъезжая ближе, он держал поводья в левой руке, правая лежала на ручке револьвера.

— Ты чертовски неосторожен, Сид, — засмеялся черноволосый стрелок. — Один мой выстрел, и я бы получил твою часть карты. Тогда сорок тысяч пришлось бы делить лишь на четверых.

Блэкуэлл почувствовал, что у него на спине выступил холодный пот.

— Но ты же не убьешь старого друга, Триггер, правда? — попытался улыбнуться он.

Джексон громко засмеялся.

— Сорок тысяч кругляшей большая сумма для одного человека. Но если ее разделить на пять частей — то это будет не так уж много, а последняя зима была дорогой и длинной.

Блэкуэлл бросил на него веселый взгляд.

— Кто сказал, что мы должны делить на пять частей? Вполне достаточно разделить и на две части. — Он понизил голос. — Ты и я, Триггер! Ну, что ты об этом думаешь?

Джексон снова коснулся рукой своего револьвера.

— Это твое предложение?

Блэкуэлл тихо захихикал.

— Конечно. Стоит лишь потратить немного пороха и свинца. Потом мы заберем их карты, сложим их и достанем деньги.

— Сид, когда я сейчас смотрел в твою спину, мне в голову тоже пришла такая мысль, — согласился Джексон. — Зачем другим эти деньги? Харрис их сразу же проиграет, Счастливчик пропьет, а Бито спустит проституткам. Ты прав, им эти деньги ни к чему.

— Тогда так тому и быть, — сказал Блэкуэлл. — Мы убьем их, как только они появятся, и заберем их карты.

Они поехали молча, потом Джексон снова заговорил:

— В этом Пабло-Бонито есть еще какие-нибудь люди?

— Только двое, — ответил Блэкуэлл, ухмыляясь. — Выживший из ума старик, который держит лошадей для почтового фургона проходящего здесь раз в месяц, и его племянница.

— Племянница? — Джексон облизал губы. — Хорошенькая?

— Дьявольски хорошенькая. — Блэкуэлл кинул на своего партнера проницательный взгляд — Но, Триггер, руки прочь от девушки.

— Почему?

— Потому что мы должны сосредоточиться на другом. Не забывай что нас все еще ищет армия! Я слышал, они подключили к этому делу Пинкертона. Одна-единственная ошибка может привести нас на виселицу, а я пока не мечтаю о смерти.

— Хорошенькая девушка, — прошептал Джексон, — одна со стариком в пустом городе. Ей, должно быть, чертовски одиноко. Бедная девушка! Мы не можем ее немного утешить, а, Сид?

— Не будь идиотом! — резко сказал Блэкуэлл. — У нас другая работа. Думай лучше о сорока тысячах долларов, которые дожидаются нас в горах.

— Уже год, как я не могу думать больше ни о чем другом, — ухмыльнулся Джексон. — Пришло время, чтобы, наконец, их достать.

Стремя в стремя их лошади поднялись на крутой подъем. С высоты далеко во все стороны была видна тихая заброшенная местность. С юга от холма появился пылевой шлейф, приближавшийся с запада. Блэкуэлл задумчиво посмотрел на Джексона.

— Возможно, это один из наших. Что ты думаешь?

Джексон погладил рукой приклад своего карабина.

— Будет видно.

— Ты думаешь, мы должны договориться? — спросил Блэкуэлл.

— Я думаю только о деньгах и о том, что моя доля станет больше, если некоторые парни протянут ноги.

Он открыл сумку, притороченную к седлу, и достал оттуда патроны для карабина. Его смех показался Блэкуэллу ледяным.

— Предоставь это мне, Сид.

Он пришпорил лошадь и направился в сторону пылевого шлейфа.

Блэкуэлл соскочил с седла и, сев на землю, начал сворачивать сигарету. Опершись на свой локоть, он лениво закурил, размышляя. Его лошадь стояла с опущенной головой и щипала пробивавшуюся кое-где из земли скудную траву.

Прошло около четверти часа, прежде чем Блэкуэлл услышал резкое эхо далекого выстрела. Оно прокатилось над выпуклой грядой холмов и ушло куда-то вдаль.

Прозвучал только этот выстрел, ответа не последовало. Полное безмолвие вновь воцарилось в этом краю.

Блэкуэлл катал сигарету между губ. Он думал о Триггере Джексоне. До сих пор Триггер работал безотказно. А он нужен ему, лишь пока живы другие. Он поможет убрать их с дороги, но потом придется убрать и самого Джексона. И тогда все сорок тысяч долларов достанутся ему одному.

Блэкуэлл так глубоко погрузился в свои мысли, что пропустил шаги двух приближающихся лошадей. Он очнулся, лишь когда услышал голос Джексона:

— Эй, Сид!

Джексон придерживал свободную лошадь рукой, седло этой лошади было испачкано кровью. Блэкуэлл сдвинул шляпу на затылок и стал внимательно следить за своим партнером. Что думал он сам, мог думать и Джексон. Может быть, Джексон уже приготовил пулю и для чего самого.

— Бито, несчастный дурак, — тихо засмеялся Джексон. — Он всегда был самым беспокойным из нас. Ну, теперь он нашел свой покой.

— Ты взял у него бумагу? Где она? — спросил Блэкуэлл.

— Конечно! Она в надежном месте, — ухмыльнулся Джексон и похлопал рукой по левой стороне груди.

Блэкуэлл протянул руку.

— Дай мне ее! — резко сказал он.

— Почему? — Джексон, все еще улыбаясь, повернул голову. Но его глаза уже не смеялись.

— Я — босс! — сказал Блэкуэлл твердо — Или ты забыл это, Триггер?

— Ты был боссом, — ответил Джексон со странным ударением. — Это уже прошло. Теперь у нас равное положение, и я считаю, что карта Бито так же хорошо сохранится у меня, как и у тебя.

Блэкуэлл, не сказав ничего, поднялся и сел в седло. Теперь он отлично понимал, как пойдет игра: Триггер задумал то же самое, что и он. Спектакль будет продолжаться, пока они не покончат со Счастливчиком и Харрисом, а потом им предстоит кровавая сцена с шестизарядными револьверами.

Солнце уже клонилось к западу, когда они увидели Пабло-Бонито. Они тут же остановили своих лошадей, спешились и, укрывшись за старым домом, тщательно осмотрели город. Все дома, кроме одного, казалось, вымерли. Дым из печной трубы вился над серой крышей. Поднялась пыль, когда двое мужчин, казавшихся издали маленькими, как куклы, вывели из загона четырех лошадей и повели их на водопой к колодцу.

— Ты говорил, — прошептал Джексон, — что здесь живут старик с девушкой. Но я вижу лишь двоих мужчин.