ГЛАВА 4

Сид Блэкуэлл торопил своих людей.

— Чимарро-Счастливчик, приведи лошадей! Бито, Харрис — в фургон! Ищите ящик для денег!

Он повернулся, услыхав шаги Триггера Джексона. Глубокая складка появилась между его бровей.

— Зачем ты убил этих двух парней, Триггер?

— Свиней-янки! — Джексон сплюнул. — Они пришли под защитой своей армии и хотят высосать из нас все до мозга костей. Мы поступили с ними еще не слишком жестоко.

— Я не особенно церемонюсь, — проворчал Блэкуэлл, — но я все же против бессмысленных убийств. Эти парни не были опасны для нас. Ты убил их просто для того, чтобы пролить чью-то кровь.

Джексон засмеялся:

— Ну и что? Тех двоих было уже достаточно, чтобы повесить нас.

Блэкуэлл поморщился, но ничего не сказал.

Из фургона раздался голос Маклина:

— Мы нашли, Сид!

— Несите наружу! — крикнул Блэкуэлл. В его глазах загорелись алчные огоньки.

Покер-Харрис и Маклин вытащили ящик из фургона и с глухим грохотом поволокли по пыли. Блэкуэлл достал свой кольт, взвел курок и дважды выстрелил. После этого он носком сапога откинул крышку ящика. Перед его глазами сверкали сорок тысяч блестящих серебряных долларов.

Харрис застонал. Маклин приглушенно хихикал. Счастливчик, который только что привел лошадей, громко смеялся. Джексон встал на колени и запустил обе руки в груду монет.

— Дьявольски приятное занятие так вот рыться в деньгах.

— Триггер, встань! — холодно сказал Блэкуэлл.

Джексон поднял голову и заметил в его глазах холодный блеск.

— Хорошо, Сид! — Он встал.

— Мешок сюда! — скомандовал Блэкуэлл. — Торопитесь, ребята! Мы извели порядочное количество пороха, и, если где-нибудь поблизости был патруль янки, он мог услышать выстрелы и теперь захочет посмотреть, что здесь произошло.

Пока Маклин и Счастливчик приторочивали к седлам большую веревочную сетку, Харрис выгреб из сундука деньги. Джексон заменил расстрелянные патроны в своем кольте. Потом он заглянул в салун.

— Что мы сделаем с лейтенантом, Сид?

— У Додо он в хороших руках, — ответил Блэкуэлл, ухмыляясь.

Джексон как бы играючи взял свой револьвер и погладил его по мерцающему вороненому стволу.

— Может, лучше застрелить его, амиго?

— Ни в коем случае — за нас это сделает армия янки. Этот человек уже практически мертв.

— Понимаю, — засмеялся Джексон. — Ты думаешь, его будут судить?

— Конечно. Он струсил и дал разграбить сорок тысяч долларов из армейской казны. Это тяжелый удар для голубых мундиров. Либо его поставят к стенке, либо выгонят со службы. Что бы ни произошло, он человек конченый.

— А Додо? — спросил Джексон лукаво. — Она же виснет на тебе, как репейник. Она желает выйти за тебя замуж.

— Она желает, а я нет, — улыбнулся Блэкуэлл. — Это только мое дело, Триггер.

Он повернулся к другим:

— Готовы, ребята? Давайте сюда лошадей. Нам уже пора исчезнуть.

Банда уселась в седла. У каждого из пяти мужчин к седлу был приторочен тяжелый позванивающий мешок. Блэкуэлл махнул рукой, и они тронулись.

В то мгновение, когда Блэкуэлл пришпорил свою лошадь, дверь салуна открылась и на пороге появилась Додо, борющаяся с человеком в голубом мундире, которого она пыталась удержать в доме.

— Сид! — Ее голос прокатился по залитой солнцем улице. — Где же твое обещание?

Блэкуэлл придержал свою лошадь и нахмурил лоб. Остальные мчались уже далеко, а лейтенант еще только доставал свое оружие.

— Сейчас у меня нет времени для тебя, девочка. — Он прищелкнул языком. — Жди, ты еще услышишь обо мне.

— Нет, Сид, нет! — закричала женщина.

Она освободилась от рук Бланхарда и ухватилась за поводья его лошади.

— Ты не уйдешь от меня так просто! Тебе придется взять меня с собой, слышишь?

Блэкуэлл пришпорил свою лошадь. Она встала на дыбы, а опустившись, боком задела Додо, повалив ее в пыль.

— С дороги, дура! — проревел Блэкуэлл и, пригнувшись к седлу, достал свой револьвер. Его лошадь перепрыгнула через распростертую женщину.

Додо поднялась на ноги. Ее лицо не выражало ничего, кроме ненависти. Она достала свой «Дерринджер» и начала стрелять по Удалявшемуся Блэкуэллу.

Бандит услышал свист пролетевшей пули и обернулся. Револьвер взорвался пламенем в его руке. Додо была тяжело ранена в грудь. Она пошатнулась и упала к ногам Бланхарда — и в то же мгновение лейтенант выхватил свое оружие из кобуры.

Блэкуэлл выстрелил еще дважды, и Бланхард повернул тело Додо, прикрываясь им. Внезапно лошадь бандита понесла, и они исчезли.

Бланхард вскочил. В бессильной ярости он разрядил барабан своего револьвера в пыль, поднявшуюся на дороге, по которой умчались убийцы, — хотя понимал, что ни одна пуля уже не сможет достать их.

Он опустил оружие. Додо лежала перед ним. Платье на ее груди окрашивалось в красный цвет. На ее лицо уже легла тень смерти.

— Додо! — Он почти выкрикнул ее имя. — Кто были эти люди? Где мне их искать?

Губы Додо приоткрылись. Из уголка рта сочилась кровь. Ее глаза были закрыты, только подрагивали веки.

— Ранчо Дрейненов, — прошептала она и умерла.

Бланхард поднялся. Он увидел, что из окружающих домов выходят и собираются перешептывающимися группами мужчины. Застреленные все еще лежали так же, как упали: Хайнес, четыре солдата, служащий почтового агентства с кучером. Между стенами домов стоял пороховой чад, и приторный запах недавно пролитой крови растекался в жарком воздухе.

Один мужчина отделился от остальных и подошел к Бланхарду. Мрачным взором он уставился на офицера.

— Где вы были, когда поднялась стрельба, лейтенант?

Бланхард почувствовал в его голосе ужасное подозрение. Он понял, что, где бы он ни был, это подозрение всегда будет преследовать его. За его спиной будут шептать: «Предатель», «Трус»…

— Я был в салуне, — громко сказал он.

— А почему же вы не вышли и не помогли своим людям?

— Я не мог. — Бланхард показал рукой на мертвую женщину. Она стояла у меня за спиной, держа свой «Дерринджер» у меня между лопаток. Она была заодно с бандитами. — Он почувствовал, что его объяснения звучат неубедительно.

Мужчина горько засмеялся:

— И в благодарность за это они убили свою сообщницу, да? Нет, лейтенант, вам придется дать более правдоподобное объяснение. — Он поднял руку и указал на трупы: — Вся эта кровь будет лежать на вашей совести! Вас надо повесить, но мы не можем сами судить офицера — мы предоставим это армии. В военное время трусов расстреливают. Сегодня вы можете остаться в живых, но всегда, когда будете вспоминать этот день, вы не сможете заснуть.

Бланхард почувствовал, как волны ненависти и холодного презрения катятся на него со всех сторон. Он медленно подошел к своей лошади, вскочил в седло и выехал из Колумбуса по направлению к форту Бран.

ГЛАВА 5

Блэкуэлл собрал свою банду в пяти милях севернее города, в глубоком каньоне. Пока члены шайки курили и чистили оружие, он изложил свой план:

— Армия янки в поисках нас скоро перевернет каждый камень в Техасе. Поэтому мы должны быть особенно умны и осторожны. Мы спрячем деньги где-нибудь в горах и нарисуем карту. Каждому из нас причитается одна пятая этого клада.

Он осмотрелся и сбросил с себя форменную куртку.

— Сначала мы избавимся от этого тряпья. Затем мы разъедемся и незаметно проживем целый год.

— Год — очень большой срок! — вздохнул Покер-Харрис.

— Особенно когда знаешь, что тебя ждут восемь тысяч серебряных долларов! — засмеялся Джексон.

Блэкуэлл бросил на своего партнера осуждающий взгляд.

— Я не желаю болтаться на виселице. А для нас это единственный путь, если попадемся. Мы закопаем деньги, расстанемся и соберемся вместе ровно через год. Ясно?

Джексон, который был по положению вторым в банде, согласно кивнул:

— Ты прав. Если мы останемся вместе с деньгами на руках, то быстро навлечем подозрения. Итак, мы скроемся. Но что помешает тебе явиться туда раньше и забрать все деньги себе?

— Я сказал — мы унесем их в горы, — сказал Блэкуэлл мягко. — Это местность, где их потом без карты не найти. И еще я сказал, что каждый получит одну пятую карты. Поэтому мы сможем найти наш клад, только собравшись впятером.

— Это мне нравится, — сказал Счастливчик. — Я уже знаю, куда я уеду. До войны я бывал в Мексике. Девочки там как перец! — Он прищелкнул языком.

— Молчи, Чимарро-Счастливчик! — прокартавил Джексон. Он посмотрел на Блэкуэлла. — О'кей! Твой план хорош. Но где мы встретимся?

— В Пабло-Бонито, — ответил Блэкуэлл, — это в Нью-Мексико. Ровно через год. Согласны?

ГЛАВА 6

16 июля 1866 года в форте Бран собрался полевой суд. После непродолжительного слушания дела он вынес приговор: лейтенанта Тома Бланхарда разжаловать и уволить из армии Соединенных Штатов.

На следующий день Бланхарда вывели на главную площадь форта. Он был в парадном мундире. Его лицо белело как мел.

Гарнизон форта построился в каре по периметру площади. Глухо забили барабаны. Кавалеристы, к числу которых доныне принадлежал Бланхард, безмолвно сидели на лошадях. Множество взглядов было направлено на человека, надменно и прямо стоящего посреди площади и переживавшего сейчас самые горькие минуты своей жизни.

Раздалась отрывистая команда. Пехота обнажила оружие, сабли кавалеристов блеснули на солнце и застыли у плеч. Полковник Граттан вышел из построения и пошел к середине площади, стуча жезлом по земле.

Перед Бланхардом полковник остановился. Его лицо, казалось, окаменело. Взгляд, которым он окинул молодого офицера, изливал холодное презрение.

Снова раздалась команда. Прозвучала барабанная дробь. В глубокой тишине раздался голос адъютанта полка, еще раз огласившего приговор.

Бланхард каменно стоял по стойке «смирно». Его руки, сжатые в кулаки, замерли по швам. Его взгляд был устремлен поверх стоявшего перед ним офицера на пустынную равнину, в которой лежал форт. Он видел людей, толпившихся у ворот на площади. Это были штатские, жившие в ближайших окрестностях форта и пришедшие посмотреть на его унижение.

Адъютант закончил чтение и вернул приговор. Полковник Граттан приблизился к Бланхарду и протянул руку.

— Вашу саблю, лейтенант! — приказал он холодно.

Бланхард вынул оружие из ножен и протянул полковнику. Граттан, не скрывая своего презрения, взял его шпагу обеими руками, сломал о колено и бросил обломки под ноги лейтенанту.

Бланхард не моргнул глазом. Граттан сорвал с его парадного мундира знаки отличия и отправил их к обломкам оружия. Потом он стянул с его мундира прошитый серебром шарф — знак офицерского достоинства — и швырнул его в пыль.

Барабанщики снова начали выбивать марш. Граттан вернулся в строй, вытер белым носовым платком руки, которые он счел испачканными, и кивнул своему адъютанту.

Бланхард очень хорошо знал этого офицера. Он тоже был лейтенантом, и они вместе скоротали за партией в покер не одну ночь. Но сегодня от его былой дружбы не осталось и следа.

Адъютант взял из согнутых рук Бланхарда парадный шлем и кинул его на землю. Потом он достал нож и срезал пуговицы с форменного парадного мундира, снял его с Бланхарда и бросил вниз. Еще на секунду задержался он возле лейтенанта, чтобы бросить на униженного офицера полный бесконечного презрения взгляд, повернулся и занял место рядом с полковником.

Теперь Бланхард остался только в рубашке, брюках и сапогах, и его внезапно зазнобило, несмотря на бившее в глаза летнее солнце.

У его ног лежало то, что он раньше так любил: голубой мундир, шарф и сломанная шпага. Мысленно он бросил взгляд на развалины своей прежней жизни. Разжалованный поднял голову и пристально посмотрел в открытые ворота. Где-то там, снаружи, в красных испарениях этой равнины, уходившей за горизонт, — где-то там были люди, виновные в событиях сегодняшнего дня.

Пятеро мужчин — пятеро убийц. Он должен найти их и привлечь к ответственности или останется презираем до конца своих дней.

Все усиливавшаяся барабанная дробь внезапно смолкла. В этой тишине прозвучал голос полковника Граттана:

— Вон отсюда, Бланхард! Для трусов нет места в форте Бран!

Бланхард отряхнул ноги и зашагал к воротам. Он двигался с автоматизмом куклы. Его душа была пуста, его мозг горел. Механически он делал шаг за шагом. Единственный барабан коротким ударом сопровождал каждый его шаг. Эхо прокатилось вдоль стен форта.

Ему казалось, что его высекли перед строем его товарищей, с которыми он когда-то был на одной линии огня.

Волны презрения, окатывавшие его, несли с собой почти физическое ощущение грязи. Бланхард заметил, как старый служака сержант украдкой сплюнул, когда он проходил мимо. Он знал этого человека: это был давний друг Хайнеса. И он слышал, как кто-то прошептал: «Почему всегда выживают свиньи?»

Он шел дальше. Дорога до ворот казалась бесконечной, но в конце концов он достиг их. Барабанная дробь смолкла. Ворота за ним закрылись. Бланхард поспешил пройти толпу людей, всем своим видом выражавших ему полное презрение, и войти в маленькую хижину около крепостной стены. Дверь перед ним открылась, и он скользнул в спасительные сумерки, принявшие и скрывшие его.

Мужской голос произнес:

— Это было достаточно тяжело для тебя, мальчик, да?

Человек неопределенных лет, одетый как житель прерий, взволнованно ходил по тесной комнате.

Бланхард прислонился к стене, колени его дрожали.

— Очень тяжело, Хенк, — ответил он.

Хенк Хейскел был человек, которого ничего не удивляло, и тем более то, что иногда происходило в армии. Во время войны он служил сержантом в роте Бланхарда и спас ему жизнь, вытащив из тонущей лодки, форсировавшей реку при осаде Ричмонда. После окончания войны он вернулся к своей прежней свободной жизни. Эта хижина принадлежала ему. Ее отдали ему еще в то время, когда он работал для армии, готовящейся к походу против упорных команчей.

— Эти судьи, наверное, сумасшедшие, раз они так подумали о тебе, — проворчал Хейскел. — Достаточно один раз посмотреть на тебя в деле, чтобы понять, что ты не трус.

Он снял с полки бутылку и поставил ее на стол перед Бланхардом.

— На, выпей немного, мой мальчик. Это поможет тебе прийти в себя.

Бланхард взял бутылку и поднес ее к губам. Крепкий напиток освежил ему горло и согрел желудок.

— Ты достал лошадь?

— Лошадь, оружие и одежду, — кивнул Хейскел. — Все, что ты просил.

Пока Бланхард переодевался, он подошел к маленькому окошку. Люди уже разошлись. Прозвучавший над городом сигнал трубы вернул солдат к их повседневным обязанностям.

— Слишком тяжело для тебя — барабаны, трубы, блеск сабель, вьющиеся знамена.

— Эта глава моей жизни прожита и забыта, — ответил Бланхард, Рассовав патроны в ремень и застегнув пряжку, под которой висел тяжелый кольт.

— Итак, ты хочешь найти этих парней?

Бланхард надел широкополую шляпу. Горькая улыбка скользнула по его губам.

— Нет ничего, что могло бы меня удержать.

— Я очень хорошо тебя понимаю, — сказал Хейскел. — Но ты имеешь хотя бы отправную точку?

Бланхард пристегнул шпоры к своим сапогам. Теперь он выглядел уже не как офицер, а как один из многих людей, пересекающих страну после окончания войны и готовых с оружием в руках защищать свою жизнь.

— Отправную точку?

Он нахмурился и глубоко задумался. Додо назвала два имени: Сид и ранчо Дрейненов.

Сид, несомненно, был человеком, который, как ей казалось, должен был на ней жениться. И еще он был убийцей, тот парень с русыми волосами и жестокими серыми глазами.

Но что подразумевается под ранчо Дрейненов?

Это были ее последние слова перед тем, как она умерла. Хотела ли она этим сказать, где он сможет найти бандитов?

— Ты не знаешь ранчо Дрейненов? — спросил он.

Хейскел с сожалением отрицательно покачал головой.

— Никогда о таком не слыхал. Но эта страна очень велика, и один человек не может знать все места и названия.

— Мне хотелось бы, чтобы ты попытался узнать, где есть ранчо с таким названием, — сказал Бланхард.

Хейскел кивнул:

— Порядок. Но где я найду тебя?

— Мне придется немного поездить верхом. Сначала на север, а потом, возможно, и на запад. Может быть, я что-нибудь найду гам.

— Может быть — да, а может быть — нет. — В голосе Хейскела прозвучало сомнение.

— Я должен попробовать. — Бланхард взялся за походный мешок, лежавший под кроватью. — Через три месяца я буду в форте Самнер. Если ты что-нибудь узнаешь, отправь мне туда весточку.

— Форт Самнер в верхнем течении Пекоса? — спросил Хейскел.

— Да. Может быть, люди, которых я ищу, пойдут за Пекос. Там не признают никаких законов, земли там обширные и пустынные, и они смогут хорошо спрятаться.

— Вряд ли, — сказал Хейскел задумчиво. — Они понимают, что армия не оставит такой налет незамеченным и попытается вернуть свой авторитет. Поэтому они должны считаться с преследователями. Я думаю, они спрячут деньги, затаятся и подождут, пока это дело не порастет быльем.

Бланхард перекинул рюкзак через плечо.

— Может, ты и прав. Но все равно когда-нибудь мне придется начать. Итак, через три месяца в форте Самнер.

— Подожди! — быстро сказал Хейскел.

Он достал из темного угла за кроватью короткоствольный карабин, магазин и курок которого сразу ярко заблестели.

— Это «винчестер», — пояснил он. — Лучшее оружие для всадника, которое сейчас можно купить. Совершенно новая конструкция. Ты сможешь сделать без перезарядки десять выстрелов.

— Спасибо, Хенк, — тепло поблагодарил Бланхард.

Хейскел покачал головой:

— Не благодари. Без тебя мне подолгу приходилось есть одну рыбу. Я рад, что могу хоть что-то сделать для тебя. — Он указал на оружие. — Из-за этой магазинной коробки из желтой меди его прозвали «Желтый мальчик». И еще: для стрельбы из него нужны такие же патроны, как и для твоего кольта. Поэтому ты можешь покупать патроны только одного сорта.

— Хенк, ты действительно прекрасный оруженосец! — сказал Бланхард.

— Подожди, пока ты не расправился с теми парнями, — ухмыльнулся Хейскел. — Готов? Отлично, теперь я покажу тебе твою лошадь.

Они вместе вышли из дома. Хейскел вывел из конюшни за домом светло-коричневую кобылу, в которой сразу чувствовалась дикая кровь.

— Зовут Леди.

Бланхард похлопал ее по шее — кобылка ему понравилась. Он увидел жгучие глаза и породистую голову действительно отличной лошади. Человек, который решился бы с ней расстаться, должен быть полным идиотом.

Он взял седельные сумки и прикрепил их к седлу. Хейскел подал ему чехол для карабина, который тоже прикреплялся к седлу. Потом взнуздал лошадь и передал поводья Бланхарду. Бланхард вложил в чехол «винчестер», оперся на стремя и вскочил в седло. Оттуда он в последний раз взглянул на Хенка.

— Через три месяца в форте Самнер, — повторил он.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ