Шотландия. Весна 1477 года
      Сэр Джеймс Драммонд, бывший некогда лэрдом Данкрейга, а также любящим мужем и нежным отцом, выполз из своего укрытия, расположенного высоко в шотландских горах, и медленно поднялся на ноги. В воздухе пахло весной. Джеймс вдохнул полной грудью влажный предрассветный воздух. Он чувствовал себя диким зверем, просыпающимся после долгой зимней спячки, только его спячка длилась три долгих тяжелых года. Он оголодал, одежда его превратилась в грязные лохмотья, но лэрд Данкрейга дал себе слово, что больше не станет скрываться, перебегая из одной лощины в другую, сторонясь людей. Ему надоело бояться, смерть слишком долго гналась за ним по пятам. Больше он не станет опасаться случайных встреч с незнакомыми людьми из-за того, что его в любую минуту могут убить. Пришла пора покончить с бесконечными скитаниями.
      Вспомнив своего врага, сэра Доннела Маккея, Джеймс стиснул зубы. Он всегда недолюбливал этого человека и не доверял ему. Между тем Доннел приезжал в Данкрейг в любое время дня и ночи, потому что был родственником Мэри – жены Джеймса. Ее излишняя доверчивость в итоге стоила ей жизни. Джеймс едва успел похоронить свою Мэри и думал над тем, как ему доказать, что ее убил Доннел, как недруг нанес ему еще один удар: Джеймса обвинили в убийстве жены и объявили вне закона. А после этого Доннел предъявил права и на Данкрейг, и на малышку Маргарет, единственного ребенка Джеймса. Люди, пытавшиеся помочь Джеймсу, вскоре были убиты, и после этого он пустился в бега, стал скрываться, держась как можно дальше от тех, кто ему дорог.
      Но сегодня он решил, что больше не станет прятаться. Джеймс собрал в мешок свои вещи и стал спускаться по каменистому склону горы. Нужно вернуться в Данкрейг и найти доказательства злодеяний Доннела, которых будет достаточно для того, чтобы этого мерзавца вздернули на виселице, а с самого Джеймса сняли все обвинения. В Данкрейге был один человек, на которого можно полностью положиться. Джеймсу понадобится его помощь, чтобы добиться справедливости. Либо его поиски увенчаются успехом, и он вернет себе доброе имя, земли и свою дочь, либо потеряет все. У него больше не было сил вести жизнь изгоя.
      Спустившись с горы, Джеймс остановился и стал пристально вглядываться в даль – туда, где был расположен Данкрейг. Пешком он доберется до места через несколько недель. Джеймс уже мысленно представлял, как вернется домой, возьмет на руки Мегги… У нее милое личико в обрамлении золотистых кудряшек, а глаза совсем как у ее матери – большие и карие. Сейчас его девочке уже пять лет. Когда Джеймс вспоминал о том, что по вине Доннела Мегги вот уже несколько лет росла без родного отца, его душил гнев. При этом Джеймс чувствовал угрызения совести из-за того, что, будучи вынужденным заниматься спасением собственной жизни, он не задумывался о том, что приходится переживать его дочери, находящейся во власти Доннела Маккея.
      – Не сердись, Мегги. Скоро я приду к тебе, и мы снова будем вместе, – прошептал он и тронулся в путь.

       Данкрейг. Лето 1477 года
      – А теперь нужно очень осторожно и бережно примять землю над семенами, Мегги.
      Аннора, улыбаясь, смотрела, как Мегги нежно провела рукой по земле, словно гладила свою кошку Санни. Маргарет, или Мегги, как она настоятельно советовала всем ее называть, – единственное, что удерживало Аннору в Данкрейге. Кузен Доннел хотел, чтобы кто-то заботился о девочке, и его родственники прислали сюда Аннору. В этом не было ничего удивительного: Аннора бедна, она незаконнорожденная, и при первой же возможности все старались избавиться от такой обузы. Поначалу Аннора приняла свой жребий со смирением, но двухлетняя златокудрая девочка с огромными карими глазами очень быстро покорила ее сердце. И несмотря на то что Аннора считала своего кузена грубияном, побаивалась его, а также подвергала сомнению его права на Данкрейг, теперь, три года спустя после своего приезда, она по-прежнему жила в Данкрейге, и не только потому что ей больше некуда было податься. Она была здесь ради малышки Мегги.
      – Семена очень дорогие, – сказала Мегги.
      – Да, очень дорогие, – согласилась Аннора. – И все же есть растения, которые каждую весну вырастают сами, хотя их никто не сажает.
      – Проклятые чертовы сорняки!
      С трудом сдерживая улыбку, Аннора спокойно поправила девочку:
      – Воспитанные барышни не должны произносить слово «чертовы». – Аннора догадывалась, где Мегги могла слышать это ругательство. – Да, сорняки произрастают сами собой там, где они совсем не нужны, Однако некоторые растения не могут пережить холодное время года, и нам приходится собирать их семена или корешки, а потом хранить их всю зиму. А затем, когда приходит весна и становится тепло, сажать их снова.
      – Но сейчас еще прохладно! – Мегги нахмурилась и посмотрела на небо.
      – Сейчас уже достаточно тепло, чтобы сажать семена, милая.
      – Аннора! Лэрд приказал вам сию же минуту отправляться в деревню. Вы должны посмотреть, такой ли прекрасный мастер этот пришлый и хорошо ли у него получился кубок.
      Когда Аннора оглянулась на крик молодого Йена, парень уже направлялся обратно в замок. Девушка вздохнула и собрала с земли все мешочки с семенами, которые они с Мегги хотели сегодня посадить. Если тебя зовет Доннел, нельзя сказать «нет». Аннора взяла Мегги за руку и поспешила в Данкрейг, чтобы успеть помыть руки, перед тем как отправиться в деревню.
      В Данкрейге, когда они с Мегги уже собрались уходить, к ним подошел Доннел. Кузен был вне себя от гнева. Аннора инстинктивно втянула голову в плечи, а Мегги вцепилась в ее руку. Встречая гневный взгляд кузена, Аннора почувствовала себя виноватой в том, что тотчас же, как только ей передали приказ Доннела, не помчалась в деревню. Она растерянно смотрела на него, заискивающе улыбаясь.
      Размышляя о Доннеле, Аннора пришла к выводу, что ее кузен, пожалуй, мог бы считаться красивым мужчиной, если бы не его вечно недовольное или сердитое выражение лица. У Доннела Маккея были густые темные волосы и прекрасные темные глаза. Черты его были мужественными и негрубыми. У него была хорошая, без водимых шрамов кожа. Но что-то темное снедало его душу. Глядя на него сейчас, Аннора не могла представить себе женщину, которой мог бы понравиться этот мужчина.
      – Почему ты до сих пор не в деревне? – резко спросил Доннел.
      – Мы уже идем туда, кузен, – ответила Аннора, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал мягко и ласково. – Нам нужно было смыть грязь с рук после работы на огороде.
      – Тебе не следует работать на огороде, как какой-то простолюдинке. Пусть ты и незаконнорожденная, но все-таки не забывай, что ты из знатного рода. И не надо учить Маргарет таким вещам.
      – В один прекрасный день она станет хозяйкой поместья, и ей придется управлять хозяйством. Если она будет знать, сколько труда требуется для выполнения ее приказаний, ей будет намного легче справляться со своими обязанностями.
      Доннел прищурился и пристально посмотрел на Аннору, словно пытался понять, не скрывается ли в ее словах критика в его адрес. Уж кому-кому, а Анноре было хорошо известно, что Доннела абсолютно не волновало то, какого труда стоит людям выполнять его распоряжения. Он ничего не хотел об этом знать. Его приказ должен быть исполнен неукоснительно – и точка. В противном случае ослушавшегося ждало жестокое наказание. Аннора, собравшись с духом, постаралась выдержать тяжелый взгляд Доннела. Он решил, что ей не хватило бы ума сделать ему такой тонкий намек, и отвел глаза. У Анноры отлегло от сердца.
      – Тогда поторопись, – сказал он. – Я слышал, что пришлый резчик по дереву мастерит превосходные вещи. Надо убедиться, что этот чужак так же искусен, как о нем говорят. Мне нужно самому взглянуть на кубок или какой-нибудь другой предмет, изготовленный его руками.
      Аннора кивнула, и они с Мегги, держась за руки, направились в сторону деревни. Если этому болвану так необходимо убедиться в мастерстве незнакомца, почему бы не пойти туда самому и не увидеть все собственными глазами? Чтобы невзначай не высказать эту мысль вслух, она предпочла поскорее удалиться.
      – Зачем лэрду потребовался кубок? – спросила Мегги, когда Аннора замедлила шаг.
      – Доннел Маккей желает выяснить, правда ли, что новый резчик – действительно мастер своего дела, – ответила Аннора.
      – Разве он не верит тому, что говорят люди?
      – Ну… Похоже, что нет.
      – Тогда почему он должен поверить нам?
      – Хороший вопрос, милая, сама не знаю. Однако лучше нам с тобой сделать так, как он распорядился.
      Мегги кивнула и сразу же стала не по годам серьезной.
      – Да, а то он снова больно ударит тебя кулаком. Я не хочу, чтобы он это сделал.
      Аннора промолчала. В последний раз, когда Доннел поколотил ее, он чуть не сломал ей челюсть и ребра. Слава Богу, его помощник, Эган, остановил его. Хотя обычно Эгану было безразлично, кого и как избивает Доннел, – он сам был таким же жестоким и грубым. Анноре не хотелось хоть в чем-то быть благодарной Эгану: ей не нравилось, как он глазел на нее.
      – Я с тобой согласна, милая, – пробормотала Аннора и, стараясь отвлечь Мегги от этого разговора, показала ей на коров, мирно пасущихся на склоне холма.
      По дороге в деревню Аннора продолжала привлекать внимание Мегги к людям, животным и растениям, встречавшимся им по пути. Обмениваясь приветствиями с редкими прохожими, Аннора с сожалением думала о том, как сильно Доннел ограничивал ее свободу. Страже было приказано не спускать глаз с Анноры и Мегги. Несмотря на то что Аннора хотела бы сама решать, когда и для чего ей наведываться в деревню, она наслаждалась хотя бы иллюзией свободы, стараясь не замечать стражников, ни на шаг не отстававших от них с Мегги. Как хорошо было бы чаще появляться в деревне и поближе познакомиться с ее жителями!
      Аннора вздохнула. У нее не было возможности стать своей в поместье, но больше всего она сожалела не об этом. У нее было ощущение, что Доннел незаконно занимает место лэрда, предъявляет права на эти земли и на малышку Мегги. Аннора с самого начала чувствовала, что это неправильно. Но за три года, проведенных в Данкрейге, она не узнала ничего, что могло бы подтвердить ее смутные догадки и подозрения. И все же девушка понимала, что в Данкрейге наверняка есть люди, знающие ответы на все вопросы, которые ее мучат.
      Подходя к дому и мастерской бочара, Аннора немного повеселела. Скорее всего жена бочара Эдмунда, Ида, сейчас дома, и ей тоже не терпится поболтать. Предвкушая приятную беседу, Аннора прибавила шагу.
      – Рольф, она идет, – сказал Эдмунд.
      Джеймс в первый раз отозвался на свое новое имя. Ему понадобилось много времени, чтобы привыкнуть к тому, что теперь его зовут Рольф. Он был вынужден согласиться с Эдмундом, что в его положении необходимо проявлять терпение и быть предельно осторожным: нужно время, чтобы войти в новую для него роль Рольфа Ларусса Лавенжанса.
      – Мегги? – До Джеймса наконец дошло, о ком идет речь.
      – Да, но для тебя она – леди Маргарет, – напомнил ему Эдмунд.
      – Да, конечно, я не забуду. А кто это с ней?
      – Госпожа Аннора, а немного поодаль – два стражника.
      Джеймс приуныл.
      – Он считает, что здесь Мегги или эту женщину может подстерегать опасность?
      – Полагаю, он беспокоится за себя, а не за них. Маккей не разрешает девушке ни с кем разговаривать. И малышке тоже. Кое-кто в деревне придерживается мнения, что девушка не слишком-то разговорчива, потому что много мнит о себе. И что тому же самому она учит и ребенка. Но по-моему, госпожа Аннора вынуждена сторониться жителей деревни. Даже если ей удается перекинуться с кем-нибудь парой слов, люди Маккея тут как тут. Они подслушивают все ее разговоры.
      – Негодяй Маккей чувствует, что за ним водится слишком много грехов, раз считает, что при любой благоприятной возможности люди начнут его хулить.
      – Так и есть. Моя Ида говорит, что Аннора умна и сообразительна. Видимо, Маккей боится, что она сложит два и два и тогда у нее откроются глаза на все, что творится вокруг. Ведь вся жизнь Маккея построена на лжи, и он боится разоблачения. Его вина висит над ним, как дамоклов меч.
      – Надеюсь, что однажды, этот меч опустится на его голову, – пробормотал Джеймс. – Я очень на это рассчитываю.
      – Как и все в Данкрейге, – согласился Эдмунд.
      Джеймс кивнул. Он сразу понял, как запугано население Данкрейга жестоким лэрдом. Доннел ничего не смыслил в том, как вести хозяйство таким образом, чтобы земли приносили богатый урожай, а скот приумножался. Имелось достаточно свидетельств того, что Доннел наложил руку на богатства Данкрейга, нимало не заботясь о процветании народа. Ему не приходило в голову, что нужно делать запасы на будущее. Возможно, люди побаивались выказывать свое недовольство в открытую, но, когда вокруг не было свидетелей, они давали волю своему возмущению. До Джеймса доходило много слухов. Доннел обобрал Данкрейг до нитки. В дверь заглянула Ида.
      – Девушка говорит, что ее послал лэрд. Ему нужен кубок, изготовленный Рольфом.
      Сказав это, Ида исчезла. Джеймс некоторое время сидел за рабочим столом, стараясь справиться с волнением. Главное сейчас не совершить ошибки. Ему было известно, что Доннел из кожи вон лез, чтобы превратить замок Данкрейга в подобие дворца французского короля. Для воплощения в жизнь его тщеславных устремлений Маккею требовался умелый резчик по дереву, и необходимо, чтобы на эту работу взяли не кого-нибудь, а его, Джеймса.
      – Вот этот, – сказал Эдмунд, показывая на высокий кубок, украшенный изысканной резьбой.
      – Да… Вижу, ты выбрал превосходную вещицу, дружище, – улыбаясь, проговорил Джеймс.
      – Давно не видел тебя таким довольным.
      – Я полон предвкушения.
      – Да, я тоже сгораю от нетерпения. Маккей – самодовольная свинья. Без зазрения совести транжирит твои деньги на вещи, которые, по его мнению, возвысят его в глазах окружающих. Ты верно подметил его слабое место. Ты правда думаешь, что можно будет найти доказательства его вины?
      Эдмунд не первый раз задавал ему этот вопрос. Джеймс и сам сомневался в том, что разгадка находится на территории замка.
      – Точно не знаю, но, мне кажется, здесь можно кое-что откопать. Если повезет, мне удастся услышать что-нибудь, что прольет свет на эту тайну. Маловероятно, что Маккею удалось избавиться от всех улик. – Он пожал плечами. – Точно не могу сказать. Знаю только, что для того, чтобы узнать истину, мне во что бы то ни стало надо проникнуть в Данкрейг.
      – Хорошо, я помогу тебе, Джеймс.
      Аннора увидела, что из мастерской вышел Эдмунд. С ним был незнакомец, который тут же приковал внимание девушки. Он был высоким и худощавым, словно долго голодал. Длинные каштановые волосы ниспадали ему на плечи. Его правую щеку рассекал шрам, а на левом глазу была повязка. У него были красивые, точеные черты лица, но они заострились от голода и лишений. Было очевидно, что этому человеку многое довелось пережить, и Аннора внезапно прониклась сочувствием к незнакомцу. Она не имела понятия, через какие именно страдания ему пришлось пройти, но ей очень хотелось стереть тревогу с его прекрасного лица и заставить этого мужчину забыть о своих печалях. Глядя на его полные губы, Аннора чувствовала необъяснимое волнение. Сильное впечатление, которое произвел на нее этот человек, удивило Аннору и даже немного напугало.
      Она заметила, что мужчина смотрит на Мегги, и обняла девочку за плечи, словно хотела защитить. Взгляд незнакомца был слишком пристальным, и Анноре сделалось немного не по себе. Однако она не видела в его глазах ни угрозы, ни неприязни – там были безысходная тоска и глубокая печаль. Может быть, этот человек когда-то потерял своего ребенка? Анноре почему-то снова захотелось его утешить, и от этого странного желания ее охватила тревога.
      Взглянув на кубок, который мужчина держал в руках, Аннора ахнула от восхищения.
      – Это тот самый кубок, который вы желаете продать лэрду? – спросила она.
      – Да, – ответил мужчина. – Я – Рольф Ларусс Лавенжанс.
      Аннора удивленно захлопала ресницами, но сочла неуместным проявлять излишнее любопытство и воздержалась от расспросов. Какое странное имя у этого незнакомца! Звучит очень похоже на три французских слова: «волк», «рыжий» и «месть». А также странно то, что простой мастер носит такое мудреное имя. Наверняка за всем этим кроется какая-нибудь необыкновенная история. Странное имя мужчины возбудило любопытство Анноры, но она решила промолчать. Это не ее дело. Ей не пристало интересоваться происхождением его имени. Также Аннора отдавала себе отчет, какой обидой и каким позором порой могут обернуться подобные расспросы, потому что сама была незаконнорожденной. Она не желала ненароком поставить мужчину в неловкое положение.
      – Кубок очень красивый, мастер Лавенжанс, – сказала девушка. – Можно мне получше его рассмотреть?
      – Да, пожалуйста.
      Беря в руки кубок, Аннора подумала, что мужчина уже давно живет в Шотландии, потому что у него почти нет французского акцента. Если бы Доннел взял его на работу в замок, это было бы прекрасно. Доннел не знал ни слова по-французски, и работник, который не понимает его приказаний, приводил бы его в бешенство. Наверняка, увидев изображенную на кубке восхитительную сцену охоты, Доннел тотчас же загорится желанием заполучить такого великолепного мастера к себе в Данкрейгский замок. Чтобы переводить мастеру хозяйские приказы, Доннелу понадобится помощь Анноры, и ей придется часто видеться с этим красавцем. От этой тайной мысли у нее радостно забилось сердце.
      Устыдившись этого, Аннора постаралась поскорее закончить разговор.
      – Полагаю, мой кузен останется доволен вашей работой, – сказала она. – Ваш кубок просто замечательный, мастер Лавенжанс. Олень вышел словно живой. Так и кажется, будто сейчас он поднимет свою гордую голову.
      Джеймс только кивнул в ответ и назвал сумму, которую хотел получить за кубок. Женщина по имени Аннора выслушала его не моргнув глазом и без лишних разговоров выплатила ему необходимое. Затем они с Мегги торопливо вышли из мастерской. Джеймс с тоской смотрел им вслед. Женщина вела его дочь обратно в замок, а стражники следовали за ними на расстоянии нескольких ярдов. Задумавшись, Джеймс не сразу заметил, как к нему подошла Ида и тронула его за плечо. Она смотрела на Джеймса с сочувствием.
      – Аннора в девочке души не чает, – сказала Ида.
      – Она на самом деле ее любит? Или эта женщина всего-навсего хорошая нянька? – поинтересовался Джеймс.
      – О, госпожа Аннора искренне привязана к крошке Мегги! Любит ее всем сердцем. Только из-за девочки она и живет в Данкрейге. Больше здесь ее ничто не держит. Не волнуйтесь, лэрд. Все то время, пока вас не было, леди Маргарет была окружена любовью и заботой.
      Джеймс кивнул, хотя не был до конца уверен в том, что Ида сказала ему правду. Да, Мегги выглядела вполне здоровой и счастливой, но она все время молчала, сохраняя не свойственную ее возрасту серьезность. Раньше Мегги всегда была живой и непосредственной девочкой. Но теперь от ее живости не осталось и следа. Джеймсу хотелось знать, что изменило ее веселый нрав. Джеймс решил, что, хотя сейчас ему не в чем обвинить ее няню, нужно получше присмотреться к этой самой госпоже Анноре.
      А еще Джеймс не мог не отметить, что госпожа Аннора потрясающе красива. Ее стройная, с женственными формами фигура не могла оставить мужчину равнодушным. У нее были черные как вороново крыло волосы и матовая, кремового оттенка кожа. И большие темно-синие глаза, от которых было невозможно оторвать взгляд. Джеймс осознавал, что впредь ему придется следить за тем, чтобы ничто не отвлекало его от главной цели, ради которой он явился в Данкрейг. Однако три года, проведенных в полном одиночестве, до предела обострили его ощущения. Он не мог не признаться самому себе, что ему хочется продолжить знакомство с госпожой Аннорой.
      Внезапно у Джеймса возникли опасения, что госпожа Аннора является любовницей Доннела, и он удивился, отчего эта мысль так его разозлила. Джеймс пытался оправдать эту злость тем, что он не желает, чтобы его дочь воспитывала женщина легкого поведения. Возможно, было несправедливо думать об Анноре плохо, но, глядя на то, как эта девушка красива, было легко предположить, что мужчине трудно оставаться невосприимчивым к такой красоте. В связи с этим возник еще один вопрос, требующий ответа: какое место на самом деле занимает госпожа Аннора в Данкрейгском замке?
      Стоя в дверях мастерской Эдмунда, Джеймс задумчиво смотрел на видневшийся вдали замок, который когда-то был его домом. Скоро он снова туда вернется. Собираясь войти в замок резчиком по дереву, он намеревался остаться там в качестве хозяина. И как бы ни была красива госпожа Аннора, пусть эта женщина не ждет от него пощады, если она принимала участие в злодейских замыслах Доннела.

      Аннора вся кипела от возмущения, гнев затмил ей разум. Она остановилась, чтобы успокоиться.
      Нахмурившись, девушка огляделась по сторонам и увидела, что оказалась всего в нескольких шагах от спальни Доннела. Кто же на этот раз вызвал его гнев? Сегодня он был просто вне себя от бешенства. В Данкрейге никто, кроме Доннела и Эгана, не отличался столь крутым и необузданным нравом.
      Немного успокоившись, Аннора стала крадучись пробираться к спальне Доннела. Дверь была открыта, но из комнаты не доносилось ни громких голосов, ни глухих звуков ударов. Никто не вопил и не вскрикивал от боли. Все это было как-то странно, в комнате не должно было быть так тихо и спокойно, как сейчас. Должны быть слышны крики мужчины или женщины, которых подвергают суровому наказанию.
      Вдруг Анноре пришла в голову мысль, что Доннел, возможно, серьезно покалечил или даже убил человека, который вызвал его ярость. Она на цыпочках подкралась поближе к двери и осторожно заглянула в комнату, хотя внутренний голос твердил Анноре, что это глупо, потому что она ничем не сможет помочь бедняге, на чью голову обрушил свой гнев Доннел или его помощник Эган. Заглянув в комнату, она едва удержалась от того, чтобы не ахнуть и не выдать своего присутствия.
      Она не увидела распростертого на полу бездыханного тела. Там не было видно никаких следов борьбы или драки, не было даже перевернутых стульев. Доннел и красавец резчик по дереву мирно беседовали, стоя перед камином и устремив свои взгляды на каминную полку. Анноре захотелось узнать, кто кричал в комнате и из-за чего. Она в нерешительности застыла в дверях.
      – Что ты здесь делаешь? – спросил Доннел.
      Аннора моментально пришла в себя. Девушка была потрясена увиденной картиной: стоящий перед Доннелом мужчина тихим голосом говорит что-то ее свирепому кузену. Сделав неосторожное движение, Аннора выпала себя, и теперь внимание Доннела было приковано к ней. Она всегда очень боялась стать причиной раздражения Доннела, потому что за этим неизбежно следовали побои.
      – Извини, кузен, – пробормотала она, испуганно пятясь. – Я услышала голоса и увидела, что у тебя открыта дверь. Так как в это время дня ты редко бываешь в спальне, я сочла своим долгом узнать, в чем дело.
      – Единственный долг, который у тебя есть, – заботиться о Маргарет. Это то, для чего тебя сюда прислали. Все остальное, происходящее в Данкрейге, тебя не касается. Ступай прочь и займись своими прямыми обязанностями.
      – Конечно, кузен.
      Аннора почувствовала себя униженной оттого, что Доннел отчитал ее в присутствии Рольфа Лавенжанса, как девчонку. Она сама не ожидала, что так остро отреагирует на очередной выговор кузена, – она привыкла и не такое терпеть от лэрда. Аннора изо всех сил старалась не показывать, что слова Доннела задели ее самолюбие. Три года бесконечных унижений научили ее владеть собой и не давать волю своему негодованию.
      – Что-то не вижу, чтобы Маргарет была с тобой. Где девочка? И почему ты сейчас не с ней?
      – Она ждет меня в большом зале. Я поднялась, чтобы взять для нее плащ. Служанка забрала его вчера, чтобы почистить.
      – Слишком много времени уходит на то, чтобы поддерживать в чистоте этого ребенка. Наверное, это из-за того, что ты плохо за ней следишь. Может, мне пора подыскать более умелую няню для девочки, если ты не справляешься со своими обязанностями как следует?
      Доннел говорил тихо и зло, сверля Аннору глазами. Неприятный холодок пробежал у нее по спине. Доннел впервые взялся манипулировать ее чувствами. Аннора не выставляла напоказ свою привязанность к Мегги, и все же Доннел обо всем догадался. Возможно, он все время об этом знал, просто выжидал момент, когда сможет извлечь пользу из того, что ему известно. Для того, чтобы нанести ей удар – такой же, как и те, что он наносил Анноре своим большущим кулаком, и с той же самой целью – чтобы держать ее в страхе и повиновении. И это у него снова получилось. Мегги была единственной радостью в жизни Анноры, и даже мысль о том, что ей придется расстаться с ее любимицей, приводила девушку в ужас.
      – Я исправлюсь, – хриплым от волнения голосом проговорила она, стараясь не показать своего страха и при этом не казаться чересчур дерзкой.
      – Смотри у меня!
      Аннора присела в реверансе и поспешила убраться подобру-поздорову. Больше всего на свете ей в этот момент хотелось броситься в большой зал, схватить Мегги на руки и убежать с ней из Данкрейга. Но она не должна выдавать своих истинных чувств! Впредь она будет стараться не показываться Доннелу на глаза, а в его присутствии будет вести себя тише воды, ниже травы. Она будет скрывать то, как сильно ей хочется остаться с Мегги.
      – А я думала, что ты заблудилась.
      Звонкий детский голосок отвлек Аннору от ее мыслей, и она подняла голову – Мегги тянула за край плаща, который Аннора держала в руках. Она помогла девочке одеться и вгляделась в ее милое личико. Аннора все время удивлялась – как мог отвратительный Доннел произвести на свет столь прелестное, восхитительное создание. Эта мысль постепенно подтолкнула Аннору к тому, что она поневоле стала задумываться о том, по праву ли Доннел занимает место лэрда Данкрейга.
      Мегги стала ее единственным утешением, и Доннел каким-то образом догадался об этом. Впрочем, это было не мудрено, учитывая то, как она обожала малышку. Такие сильные чувства невозможно скрыть. Доннел наверняка понял это, видя, как Аннора стремится защитить Мегги от проявлений его жестокости. Однако для того, чтобы остаться с Мегги, Анноре придется стать лишенной воли бледной тенью – ну что ж, она готова к этому.
      – Куда мы пойдем сегодня, Аннора? – спросила Мегги.
      Анноре хотелось бы сказать Мегги, что сегодня они вместе совершат побег во Францию. Данкрейг, томящийся под гнетом жестокого правителя Доннела, неподходящее место для такого милого ребенка, как Мегги, но Анноре нечего было ей предложить. Здесь у Мегги есть какая-никакая, а крыша над головой, есть место для ночлега, вкусная еда. Совершив побег из Данкрейга, Аннора едва ли будет в состоянии обеспечить ребенку даже эти нехитрые радости. Как ни неприятно было Анноре это признавать, они с Мегги находились в безвыходном положении: им приходилось терпеть тиранию лэрда Данкрейга. Просто нужно стараться не привлекать к себе внимание Доннела, чтобы на ее голову снова не обрушился его гнев. По крайней мере раньше, чтобы Доннел ее не поколотил, Аннора именно так и поступала. Но угроза, прозвучавшая из уст Доннела, напугала ее гораздо больше, чем его грозный крик и побои. Душевные муки гораздо сильнее страданий тела. Сердце у Анноры так и разрывалось от боли, когда она представляла, как останется одна, без Мегги.
      – Сегодня мы отправимся на прогулку, – ответила Аннора девочке и, взяв ее за руку, вышла с ней из большого зала. – Мы пойдем за стены Данкрейга, посмотрим на то, как весна вступает в свои права. Ты увидишь, как все красиво вокруг. – Аннора мечтала о том, что в один прекрасный день она что-нибудь придумает, и они с Мегги возьмутся за руки – вот так же, как сегодня, – и отправятся куда глаза глядят. Выйдут за ворота и покинут пределы Данкрейга. Уйдут далеко-далеко, и страх – вечный ее товарищ – покинет Аннору навсегда.
      Джеймс едва сдерживался, слушая, как Доннел разговаривает с Аннорой. Когда Маккей угрожал найти для Мегги другую няню, нельзя было не заметить, как девушка расстроилась и испугалась, хотя изо всех сил старалась владеть собой. Джеймс видел, как она побледнела. По какой-то неизвестной ему причине Аннора не хотела, чтобы ее разлучали с Мегги. Надменная ухмылка Доннела, довольного тем, что его угроза возымела действие, только подтвердила догадки Джеймса.
      – Боюсь, моя кузина вообразила себя тем, кем не является на самом деле, – сказал Доннел.
      – Не понимаю, – пробормотал Джеймс с ужасным французским акцентом.
      – Она же никто, незаконнорожденная, а я принял ее в своем доме с распростертыми объятиями и милостиво предложил ей стать няней моего ребенка – любой мечтал бы о такой работе. Но эта выскочка все время старается вести себя так, словно она мне ровня, настоящая леди по рождению и воспитанию.
      Джеймсу с трудом удавалось держать себя в руках. Ему хотелось наброситься с кулаками на Доннела Маккея, который говорит об Анноре с таким пренебрежением. Из всего того, что до сих пор видел и слышал Джеймс, он мог сделать вывод, что Аннора Маккей – настоящая леди до мозга костей. Он еще не решил, можно ли ей доверять. Но в любом случае Джеймс не одобрял, когда кого-то презирали за грехи, совершенные родителями. Это несправедливо.
      Однако больше всего Джеймса разозлило то, что Доннел назвал Мегги своей дочерью. Несмотря на то что Джеймс никогда не был кровожадным человеком, ему хотелось убить Доннела. А он-то уже решил, что научился владеть собой!
      Джеймс отдавал себе отчет в том, что прежде всего ему надо доказать свою невиновность, а уж потом он будет думать о мести этому тщеславному человеку, незаконно захватившему его владения. Когда Джеймс избавится от ложных обвинений и ему больше не придется скрываться от людей, он добьется, чтобы правосудие свершилось. Спору нет, месть сладка! Но мимолетное удовлетворение – вот и все, чего можно добиться таким путем. И не исключено, что ему придется заплатить за этот краткий миг торжества клеймом преступника, клеймом, которое будет лежать на нем всю жизнь.
      Как Джеймс ни жаждал мщения, вернуть себе свою дочь и снова жить, как свободный человек, было для него гораздо важнее.