Глава 24

Шторм мучительно долго взбиралась на крепостную стену Хагалео. Ей казалось, что какая-то непомерно тяжелая ноша тянет ее вниз. К тому же она сомневалась в разумности своих действий — ей очень мешал огромный живот. Однако она упорно взбиралась вверх. Ей хотелось собственными глазами увидеть, как отец со свитой покинет Хагалео. Если она успеет вовремя забраться на стену, то, как всегда, помашет ему рукой. Но на этот раз ей хотелось не только попрощаться с отцом. Шторм желала убедиться, что Элдон действительно уехал.

Наконец она забралась наверх и облегченно вздохнула. Двое дозорных в удивлении раскрыли рты — воины молча таращились на возникшую перед ними девушку. Они опасались, что после столь утомительного восхождения она родит на стене, прямо у них на глазах. Наконец один из них оправился от потрясения и, пробормотав извинения, исчез. Шторм не сомневалась: он побежал звать ее родных, чтобы они либо сняли ее со стены, либо стояли рядом с ней — на случай внезапных родов. Она улыбнулась и подошла к парапету. Взглянула вниз.

В следующее мгновение лорд Элдон в сопровождении небольшого отряда выехал из ворот замка. Рядом с ним скакал Фостер. Глядя на отца, Шторм всегда испытывала чувство гордости. Ей было понятно, почему ее мать, рискуя жизнью, приехала к нему из Ирландии. Сорок лет — немалый возраст, и не многие доживали до сорока, но Элдон был по-юношески строен и мускулист.

Внезапно Шторм вспомнила о Тэвише. Вообще-то она постоянно о нем думала, однако сама себе в этом не признавалась. Но сейчас, глядя на отца, Шторм невольно подумала, что Тэвиш из той же породы мужчин. Он, как и Элдон, до конца своих дней сохранит силу и еще очень долго будет нравиться женщинам.

Отец посмотрел вверх, и она помахала ему рукой. Он помахал в ответ, и Шторм усмехнулась. Было видно, что лорд Элдон сердится и ругает ее за глупую выходку. Лорд Фостер, похоже, не обращал внимания на гнев друга. Он мило улыбнулся и помахал Шторм рукой. Повинуясь внезапному порыву, она послала Фостеру воздушный поцелуй и увидела, как тот засмеялся.

Шторм смотрела вслед отцу до тех пор, пока он не скрылся из виду. Теперь, как всегда, она будет с тревогой ждать его возвращения в Хагалео. Неприятности, из-за которых он уезжал, — это мелочи, но опасность таилась за каждым поворотом дороги. Элдона и его воинов повсюду подстерегала смерть. И все же девушка была рада, что отец на время уехал из замка. Обернувшись, она встретила сердитый взгляд брата Эндрю и с милой улыбкой попросила, чтобы он помог ей спуститься. У нее возник план, но, чтобы осуществить его, предстояло многих убедить в разумности задуманного.

— Эта девчонка когда-нибудь сведет меня в могилу, — проворчал лорд Элдон, покачиваясь в седле.

— А мне кажется, она, напротив, продлевает тебе жизнь, Роден.

— Не говори загадками, Гастингс, — нахмурился Элдон.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. У моих детей нрав помягче, чем у твоих, но даже с ними приходится все время быть начеку. Наши дети не дают нам расслабиться. Особенно здорово это получается у малышки Шторм Пайпер.

— В последние недели она стала просто невыносима. Спорила до посинения, не давала мне покоя ни днем ни ночью.

— Так почему же ты ей не уступил?

— Гастингс, она хочет выйти замуж за Мак-Лагана.

— Она хочет выйти замуж за отца своего ребенка.

— Я должен был убить его. И плевать на то, что я их должник! Он же ее обесчестил.

— Он соблазнил ее, и твоя дочь сама тебе сказала, что не очень возражала… Не злись, старина! По крайней мере она была с тобой откровенна. Мне кажется, в глубине души ты рад этому, рад, что тебе не придется марать свой меч в крови невинного человека. Да, невинного. Можно подумать, мы с тобой никогда не делали того, что сделал он. Ты соблазнил мать Шторм и бросил ее, хотя, я знаю, ты бы все равно вернулся к ней. Просто она первая сделала шаг навстречу.

— Зачем ворошить прошлое?

— Молодой Мак-Лаган почти ни в чем не виноват. К тому же шотландцы сделали тебе немало добра, и ты им тоже. Почему же ты запрещаешь дочери выйти замуж за Тэвиша Мак-Лагана?

— Потому что считаю, что Тэвиш откажется жениться на ней добровольно, и это будет для нее ужасным потрясением, — нехотя признался Элдон. — В Карайдленде у него была возможность поговорить со мной, но он не захотел. Тогда я готов был простить его, готов был даже закрыть глаза на то, что он шотландец, Мак-Лаган, но, черт возьми, он стоял как истукан и молча смотрел, как я увожу его любовницу! Может быть, в отличие от меня он не желал закрывать глаза на ее происхождение, а может, его семья воспротивилась их союзу. Ох, — выдохнул Элдон, — наверное, он просто поразвлекся с хорошенькой девушкой, не обременяя себя чувствами. Я не хочу, чтобы она выходила за него замуж. Лучше растить незаконнорожденного ребенка, чем иметь равнодушного мужа.

— Но Шторм так не считает. Она хочет дать своему ребенку имя, это для нее важнее. Разве не вправе она решать сама? Твоя дочь уже не маленькая, она взрослая женщина и скоро станет матерью.

Рассуждения друга не понравились Родену.

— Слушай, Гастингс, давай сменим тему, — простонал он, — я устал от этого спора.

— Как хочешь, Роден, только не слишком расслабляйся. Шторм так просто не сдастся.

Эндрю, нахмурившись, взглянул на сестру и принялся расхаживать по ее спальне. Ему то и дело попадались под ноги близнецы Вернер, Филан и юные Фостеры. Шторм позвала всех к себе и просила ничего не говорить Элейн. Как же он сразу не догадался о причине этого сбора? Глупо было надеяться, что с отъездом отца предмет спора забудется сам собой. «Лучше бы я уехал с ним!» — подумал Эндрю, но тут же обвинил себя в трусости. Он понимал, что будет непросто отговорить Шторм от ее затеи. Молодой человек упорно поддерживал отца, однако сочувствовал сестре, понимая, что она стремится дать ребенку имя.

Эндрю не знал, как поступить. Удержать Шторм в замке до приезда отца? Для этого требовались веские доводы и убедительные слова, а он, похоже, растерял все свое красноречие. Юноше вдруг стало понятно, почему его отец в такие моменты срывался на крик. Выплеснув эмоции с проклятиями и ругательствами, он обретал ясность мысли.

— Наш папа ясно дал понять, что не желает этого брака, — осторожно сказал Эндрю после долгого молчания.

— О да, очень ясно. — Шторм подумала, что Эндрю сейчас очень похож на отца. — И я его понимаю. Он во многом прав. Но и я тоже права. Здесь не может быть никаких уступок, Эндрю. Каждый из нас по-своему прав. Боюсь, мне придется ослушаться отца.

— Если ты считаешь себя правой, тогда почему же таишься от Элейн?

— Ты знаешь почему. Она жена нашего отца, и лучше оставить ее в неведении. Не надо втягивать ее в это дело. Пусть думает, что просто не уследила за мной, иначе ей придется занять чью-то сторону. Вообще-то, положив конец нашему спору с отцом, я ее выручу — ей больше не придется метаться между нами.

— Она бы никогда не пошла против воли отца.

— Сейчас не тот случай. Элейн могла бы принять мою сторону, хоть это причинило бы ей страдания. Она жена Элдона, но еще она женщина и мать. Ее дети рождены вне брака, а это клеймо не так просто смыть, несмотря на то, что папа усыновил их перед лицом церкви и закона. Ей понятны мои страхи. — Шторм положила руку на живот. — Я хочу, чтобы у моего ребенка было имя. Каждый раз когда он шевелится у меня под сердцем, я слышу осуждающий шепот: «Незаконнорожденный!» Мне надо отвести от него эту беду. Я больше ничего не прошу, только имя. Разве это так много?

— Нет, не много, — сказал Хэдден. Он присел на кровать и обнял Шторм за плечи. — Мы с Хэйгом на твоей стороне. Нельзя осуждать ребенка за то, в чем он не виноват. Мы это понимаем. Я не хочу, чтобы ты страдала. Ведь каждое жестокое слово в адрес твоего ребенка будет причинять тебе даже большую боль, чем ему.

— Ты тоже так думаешь, Хэйг? — спросил Эндрю.

— Да. И я вовсе не хочу выказать неуважение к твоему отцу. Он всегда был очень добр к нам, и, честно говоря, мне неприятно идти наперекор его воле. Но я все-таки на стороне Шторм. Что случится, если ребенка с благословения церкви нарекут именем его отца?

— Но это будет ненастоящий брак, правда, Шторм?

— Боюсь, что да, Эндрю.

— И тебя это угнетает, кузина? — тихо спросил Филан.

— Наверное. Не буду отрицать: он чуть не разбил мне сердце, когда стоял и молчал в день моего отъезда. Правда, он никогда не говорил со мной о любви и о будущем. Я, глупая, питала надежды, хоть и старалась забыть об этом. Теперь же я поняла: Тэвиш не из тех мужчин, которых привлекает супружеская жизнь.

— Если так, ты не боишься, что он откажется дать имя твоему ребенку?/

— Нет, не боюсь, Эндрю. Как человек благородный, он не захочет, чтобы его ребенок жил с позорным клеймом незаконнорожденного. Если честно, я думаю, мое предложение его обрадует: у него будут жена и наследник, но при этом ему не придется играть роль верного мужа. Он сохранит свою холостяцкую свободу.

— А если родится не сын, а дочь?

— У меня будет мальчик, я в этом уверена, — улыбнулась Шторм. — Правда, несмотря на предчувствие, я выбрала имя и для девочки. Не знаю, чем объяснить мою уверенность, но я знаю: у Тэвиша Мак-Лагана появится наследник. Я только надеюсь, что он не станет удерживать мальчика в Карайдленде.

— Пусть только попробует! Мы снесем его замок с лица земли, но заберем ребенка.

— Знаю, Хэйг, и надеюсь, что до этого не дойдет. Честно говоря, мне не хочется, чтобы Элдоны еще когда-нибудь воевали с Мак-Лаганами. По обе стороны границы есть много дорогих мне людей, И Тэвиш из их числа, хоть я часто проклинаю его. — Шторм покачала головой и со вздохом взглянула на Эндрю: — Если ты решишь остаться, я пойму тебя. Но помни: ты обещал молчать о нашем разговоре!

— Да, — буркнул он, чувствуя, что сестра его все-таки перехитрила. — А ты что скажешь, Матильда? С кем ты?

— Со Шторм.

— А ты, Филан?

— Тоже.

— Я так и думал. Можно было и не спрашивать. — Эндрю вздохнул, мысленно попросив у отца прощения. — Я иду с тобой, Шторм, хоть это и глупо. Когда мы отправляемся и как?

Следующей ночью, незадолго до рассвета, они прокрались в конюшню.

— Я чувствую себя шутом, — прошептал хмурый Эндрю. Взглянув на брата, Шторм едва удержалась от смеха. Им с трудом удалось раздобыть монашеские балахоны. Один очень нервный молодой человек умолял их вернуться как можно скорее, пока монахи не хватились пропавшей одежды. Они выглядели немного странно, но Шторм не хотела давать Эндрю новый повод для недовольства.

— Тише, Эндрю. Еще не хватало, чтобы нас остановили, — ведь мы почти добились своего!

Им удалось без труда выбраться из Хагалео. Дозорные следили, чтобы враг не проник в замок: им даже в голову не приходило, что кто-то захочет ускользнуть из крепости. К тому же молодые люди прекрасно ориентировались в замке, им не составило труда выйти незамеченными. При необходимости они сумели бы так же незаметно вернуться.

Маленький отряд медленно двигался в сторону Карайдленда — в темноте было опасно ехать верхом. Когда совсем рассвело, они забрались в седла. Шторм с невольной улыбкой оглядела своих спутников. Не один только Тэвиш будет удивлен, увидев нежданных гостей.

При мысли о Тэвише сердце Шторм заныло. Она не знала, что ждет ее в Карайдленде. Прошло столько времени… Может быть, он уже женился? Ведь он не давал обета безбрачия. И теперь она застанет его с женой или новой любовницей. А если, Боже упаси, это будет Кэтрин Мак-Брот? Что, если он откажется от их ребенка, откажется жениться на ней? Вести его к алтарю, угрожая мечом? Правда, его родичи могут не согласиться на этот брак. Сколько же ей еще страдать?

Эндрю заметил выражение растерянности на лице сестры.

— Ты не передумала, Шторм? — спросил он.

— Нет, — прошептала она. — Но я вдруг подумала о том, что победа достанется мне слишком дорогой ценой.

— Послушай, кузина, — осторожно начал Филан, — а что, если Тэвиш не только согласится жениться на тебе, но и потребует, чтобы брак был настоящим?

— Я стараюсь об этом не думать. Довольно разбитых надежд.

— А если все-таки…

— Нет. Я не хочу надеяться попусту.

Филан замолчал. Он не понимал, почему Тэвиш и Шторм расстались. В Карайдленде все прекрасно относились к его кузине. Никто не стал бы возражать, если бы будущий милорд взял ее в жены. Наверное, немало шотландцев мечтают об этом браке. Филан не сомневался, что Тэвиш испытывал к Шторм более глубокие чувства, нежели просто влечение мужчины к хорошенькой девушке. Мальчик недоуменно пожал плечами. Это было для него загадкой, но взрослые часто вели себя непонятно, усложняя самые простые вещи.

До Карайдленда добирались долго. Приходилось часто останавливаться, потому что Шторм быстро уставала. К тому же ей то и дело приходилось облегчаться — казалось, ее организм совершенно не удерживал жидкость. Сейчас верховая езда не доставляла ей никакого удовольствия, более того, являлась чуть ли не пыткой. Все с явной тревогой поглядывали на огромный живот Шторм, заметный даже под широким монашеским одеянием. Девушка не пыталась никого успокоить, потому что сама боялась не меньше. Случалось, что дети появлялись на свет раньше срока, да и ее расчеты могли оказаться неверными. Шторм пыталась скрыть свой страх, но теперь ей хотелось как можно быстрее добраться до Карайдленда не только для того, чтобы дать имя ребенку. Там она могла рассчитывать на мягкую постель, а если понадобится, то и на повитуху. — Почти приехали, — сказал Эндрю. Шторм кивнула. Когда впереди показались угрюмые стены Карайдленда, ей вдруг захотелось вернуться в Хагалео. И все же с этим замком было связано множество приятных воспоминаний, разом нахлынувших на девушку. Она отчаянно, боролась с подступавшими слезами. Карайдленд и Тэвиш вызывали в ее душе горькие и вместе с тем незабываемо сладостные чувства.

Пряча растущее беспокойство и стараясь казаться беспечными, они подъехали к воротам Карайдленда. Шторм знала: здесь им не сделают ничего дурного, и все же никакие слова не могли унять тревогу брата, кузенов и Робина. Их напряжение делалось все заметнее, а руки невольно тянулись к спрятанным под балахонами мечам. Они привыкли воевать с шотландцами, а не въезжать в их владения мирно, как друзья. Во дворе все спешились, и тут же к ним подошли Шолто и Энгус. Увидев их, Шторм испугалась. Она заговорила низким голосом, чтобы ее не узнали, но заметила промелькнувшее в глазах шотландцев недоверие. Наконец Шолто наклонился и заглянул ей под капюшон. Глаза его округлились. Он узнал девушку, и та смущенно улыбнулась.

— О Господи, это и впрямь ты, Шторм!

— Да, я.

— Зачем ты сюда приехала, девочка?

— У меня для Тэвиша сюрприз, — ответила она, криво усмехнувшись.

— Вы вооружены? — спросил Шолто, с тревогой оглядывая англичан.

— Конечно. Только дурак поедет из Хагалео в Карайдленд безоружным. Повсюду полно грабителей и разбойников. Но здесь мы никого не тронем.

— Поклянись, девочка.

— Клянусь, Шолто, и они тоже поклянутся, если ты попросишь.

— Нет, мне вполне достаточно твоего слова, малышка.

— Спасибо. Тэвиш здесь?

— Да, девочка, — подал голос Энгус и на мгновение задумался. Стоит ли говорить девушке, с кем сейчас Тэвиш?

Наконец он решил, что об этом лучше промолчать. — Проводить тебя к нему?

— Да. Мой сюрприз — это недолго. Я постараюсь здесь не задерживаться. Мне надо вернуться в Хагалео, пока не приехал отец.

«И пока Элейн не обнаружила мое отсутствие», — мысленно добавила Шторм. Расправив плечи, она решительно направилась к двери.

Элейн с открытым ртом слушала взволнованную девушку-служанку. Исчезновение Шторм оказалось для нее полной неожиданностью. И как нарочно только что прибывший паж Элдона сообщил, что ее муж вернется через несколько часов.

Элейн охватила паника.

— Ты уверена?

— Абсолютно уверена, миледи. «Дружная семерка» исчезла.

— «Дружная семерка»?

— Да. Их так прозвали, потому что они всегда… ну, почти всегда все делают сообща. Раньше их звали «дружной шестеркой», но потом приехал этот ирландский паренек, он стал седьмым.

— Ну да. Значит, они исчезли?

— Да, миледи. Похоже, они ушли перед самым рассветом. Старик Мэтью не видел, как они уходили, но говорит, что следы ведут на север, миледи.

— В Карайдленд! — простонала Элейн.

«Что же делать?» — думала она в отчаянии. Мысли путались. Одно было ясно: узнав о поступке дочери, Элдон придет в ярость. Наконец Элейн избрала самый безопасный для себя выход. Написав мужу о случившемся, она вручила записку его пажу. Получив сообщение, Элдон направится прямо к Мак-Лаганам, и ей не придется быть свидетельницей шумной сцены. С одной стороны, Элейн надеялась, что вопрос решится к удовольствию ее мужа, но с другой — желала Шторм успеха. В любом случае ей очень хотелось, чтобы великое противостояние наконец завершилось.

Когда паж прибыл из Хагалео в лагерь Элдона и вручил своему господину записку от леди Элейн, все всполошились. Услышав яростные крики и проклятия друга, лорд Фостер раскрыл рот от изумления. От выражений Элдона волосы вставали дыбом. Фостер догадался, что в записке речь идет о Шторм, и с нетерпением ждал объяснений. Может быть, девушка уже вышла замуж? Но нет, не надо строить догадки, решил он. Судя по поведению Элдона, ничего страшного не случилось, и это уже хорошо.

Смяв письмо, Элдон, сверкая глазами, взглянул на лорда Фостера.

— В Хагалео мы пока не едем, — объявил он.

— Ясно. А куда мы едем?

— В Карайдленд.

— О Боже! Неужели этот парень опять похитил Шторм?

— Нет. Она сама поехала к нему, чтобы получить для своего ребенка его проклятое имя.

— Может, мне лучше не вмешиваться? Это ваши семейные дела.

— Не такие уж и семейные. В Карайдленд уехала вся «дружная семерка», в том числе и твои двое старших. Слава Богу, хоть малышей за собой не потащила!

Лорд Фостер вздохнул, приготовившись к дальней дороге.

Глава 25

Приближалась зима, и в главном зале Карайдлен да было сыро и холодно. Но мужчина, сидевший за столом и без устали подливавший пиво в свою кружку, не обращал внимания на сырость и холод. Пасмурная погода была под стать настроению Тэвиша. Уже много дней он ходил мрачнее тучи и частенько напивался до беспамятства.

Сидевшая рядом Кэтрин старательно скрывала свою досаду. Целых две недели ей приходилось изображать дружеское участие. Отправляясь в Карайдленд, она полагала, что за время ее отсутствия Тэвиш успел забыть про их ссору и «нагулял аппетит», однако ей до сих пор не удалось проторить дорожку в его постель. Пришло время стать посмелее, решила она.

После отъезда Шторм Тэвиша одолевали противоречивые чувства. То он томился желанием и мечтал, чтобы девушка вернулась, то вдруг думал: «Слава Богу, что я от нее избавился!» Но ни та, ни другая мысль не унимала боль, терзавшую его сердце. Ему не хватало Шторм, даже когда он ее ненавидел.

Рука его невольно нащупала амулет, который он постоянно носил под туникой. Ему вдруг вспомнилось, как смотрела на него Шторм перед отъездом. Он тогда промолчал, и одним этим молчанием перечеркнул все, что между ними было. Девушка пыталась скрыть свою боль, но он понял, как она страдает.

При мысли об этом Тэвиш опять разозлился. Если разлука с ним причинила ей боль, если Шторм любила его, как свидетельствовал оставленный амулет и как она сама говорила, то почему же она не вернулась? Неужели не поняла, что мужская гордость не позволила ему броситься за ней вдогонку? Разве она не видела, что тогда было не самое удачное время для разговора с ее отцом? Элдон только что спас Карайдленд, помог шотландцам выиграть сражение. Правда, само сражение состоялось главным образом из-за Шторм. Однако они с Элдоном никогда не были союзниками, и в тот момент Тэвиш не мог сказать этому человеку, что спал с его дочерью и теперь не хочет с ней разлучаться. Она сама должна была все объяснить отцу и вернуться.

Голос разума твердил Тэвишу, что его рассуждения смешны и нелепы, но он не хотел прислушиваться к этому голосу. Иначе ему пришлось бы признать, что он совершил ошибку, по своей глупости упустил то, чего никогда не сможет вернуть. Ни один мужчина не мог спокойно признаться себе в таком. Тэвишу легче было обвинить Шторм в своих страданиях, в своей нестихающей душевной боли, в растерянности и долгих ночах одиночества.

Вот с ночами надо было что-то делать. Воздержание вредно для здоровья мужчины, говорил себе Тэвиш. А между тем Кэтрин прижималась к нему все крепче, гладила пальцами его шею. Эта женщина охотно ляжет к нему в постель и хоть немного облегчит его страдания.

— У тебя измученный вид, Тэвиш, — проворковала Кэтрин, заметив огонек в его глазах.

— Да, и у тебя, я знаю, есть лекарство, — пробормотал он, обняв ее за плечи.

Кэтрин улыбнулась. Кажется, успех близок!

— Конечно. И раньше это лекарство часто тебе помогало.

Ее рука скользила по его бедру. Тэвиш полагал, что вот-вот возбудится. Но наверное, пиво притупило его страстность. Откинувшись на спинку кресла, он привлек к себе Кэтрин и поцеловал ее. Его губы жаждали других губ, но он упорно отгонял возникающий перед его мысленным взором образ. Они оторвались друг от друга, чтобы отдышаться, и Тэвиш наконец почувствовал, как где-то в недрах его естества зародилось желание. Но в тот же миг между их лицами со свистом пролетел нож и вонзился в спинку кресла. Кэтрин вскрикнула и, потеряв сознание, осела, на пол.