- Да, таких мало, но мне кажется, что я начинаю постепенно с тобой соглашаться. - Артайр глубоко вздохнул и поднял на Парлана взгляд. - Я стал понимать, к примеру, что излишества в еде и в питье вредны. Они сродни болезни, точно так же могут привести человека к смерти. Я не могу сейчас пить, но когда остаюсь без выпивки, я начинаю думать о том, что в свое время творил.
      - Я рад все это слышать, только не возьму в толк одного. Ты, кажется, упомянул, что не можешь пить. Странно - ведь вокруг полно выпивки.
      - Полно, да. Только в мои покои ее не носят. Малколм, Лаган и даже Лейт - все они думают, что мне лучше побыть некоторое время трезвым. Поначалу я очень был этим недоволен, но знал, что они делали это из самых лучших побуждений. Потом, когда у меня немного прояснилась голова и я стал думать, мне и самому пришло в голову, что пора остановиться. - Артайр пожал плечами и попытался изобразить на губах улыбку. - Я, собственно, пришел к тебе, чтобы сказать: я изо всех сил буду стараться измениться.
      Хотя бы для того, чтобы добиться уважения всех живущих в Дахгленне людей. Я понимаю, что раньше уважать меня было не за что, так что теперь придется для этого потрудиться.
      Парлан был глубоко тронут этой исповедью и впервые почувствовал подобие гордости за брата. Он сердечно его обнял и произнес:
      - Знай, что я готов тебе помочь. Ты всегда можешь рассчитывать на меня.
      - Спасибо. Но я не устану себе повторять, что это прежде всего - мое дело. - Артайр, высвободился из объятий брата и сказал:
      - Да, чуть не забыл. Есть еще одно важное дело, которым надо заняться, не откладывая в долгий ящик. - Тут он снова сделал попытку улыбнуться. Надо поторапливаться, пока я готов исповедаться в грехах и заблуждениях.
      Парлан тоже ответил ему улыбкой и осведомился:
      - И перед кем же ты собираешься исповедоваться?
      - Перед Эмил. Мне необходимо заслужить ее прощение.
      ***
      Эмил вздохнула и уставилась в огонь камина. Сидеть в одиночестве и ждать, пока высохнут волосы, было довольно скучно. Поэтому, когда раздался стук в дверь, она с удовольствием попросила гостя войти. Попросила - но сразу же помрачнела, увидев Артайра. Поговаривали, правда, что в парне произошли кое-какие изменения к лучшему, но ей все же не слишком хотелось оставаться с молодым человеком наедине. Хотя она старалась забыть, что Артайр в свое время пытался ее изнасиловать и избить, мысль о том, что он рядом, а на ней ничего нет, кроме ночной рубашки, неприятно ее взволновала.
      - Я совершенно трезвый, - пробормотал он, приближаясь к Эмил, - и клянусь, что не прикоснусь к тебе даже пальцем.
      Эмил решила дать единственному ближайшему родственнику Парлана возможность оправдаться и указала на стул, стоявший у камина:
      - Садись.
      Он подчинился и присел на краешек стула.
      - Я пришел просить прощения за то, что напал на тебя.
      - Ты был пьян тогда - и зверски, если честно.
      - Да, но больше оправдывать этим себя я не могу.
      Хочу сразу сказать: для того, чтобы правильно оценить этот случай, мне потребовалось время. Для меня тогда ты была не более чем пленница, и я считал, что от пленницы могу требовать всего, что мне только заблагорассудится. Кроме того, поначалу я решил, что ты из простой семьи. Я верил тогда, что люди, называвшие Парлана мягкосердечным дураком за его обходительность с женским полом, правы. Мало кто думает так же, как он. Теперь, однако, я вижу, что кругом прав он, а не они. Женщина должна иметь возможность сказать "нет", а настоящему мужчине не следует применять силу, пытаясь добиться своего, поскольку женщина более слабое существо. Только по-настоящему сильный мужчина редко дает волю рукам.
      - Ну что ж, я вижу, ты и в самом деле кое-что понял, и, конечно же, прощаю тебя от всего сердца.
      - Ты говоришь это, потому что думаешь таким образом угодить Парлану?
      - Отчасти ты прав. Я, к примеру, позволила тебе говорить сейчас со мной только потому, что ты его ближайший родственник. Иными словами, ты смог ко мне войти только потому, что я питаю нежные чувства к твоему брату. Что же касается всего остального - то это мой собственный выбор. Мои слова предназначены тебе, а не Парлану, и шли от сердца.
      - В таком случае прими мою благодарность. Она тоже идет от сердца. Приятно осознавать, что ты не держишь на меня зла. Так мне будет легче бороться с дурным в себе. А это дело - ах какое непростое.
      - Любые изменения требуют от человека большой работы. Ты теперь знаешь все свои слабости и ошибки, а это самое главное. Ты уже говорил с Парланом?
      - Да, и этот разговор был для меня очень нелегким. Я рад, что после этого у него поднялось настроение. Знаешь, только теперь я понял, до какой степени он был со мной несчастлив. Крови я ему попортил предостаточно.
      - Но сейчас-то он счастлив! Не стоит слишком долго сожалеть об ошибках прошлого. Нужно смело смотреть в будущее. Думать о том, что ты мог сделать когда-то и почему ты этого не сделал, - пустая трата времени. Все силы следует отдавать тому, что необходимо сделать сейчас.
      Прежде чем он успел что-либо ответить, в дверь комнаты постучали. Эмил предложила гостю войти и широко улыбнулась, заметив, что к ней направляется Джиорсал. Та тоже улыбалась. Она взглянула на Артайра, который ответил ей кривой ухмылкой.
      - Она знает о том случае?
      - Да, Артайр, я все ей рассказала. И теперь говорю: я все ему простила. - Тут Эмил со значением посмотрела на Джиорсал.
      - Все-все, до капельки? Без обид?
      - Да, так будет лучше всего.
      - В таком случае я очень рада.
      - Прощение мне далось не без труда, зато оно искреннее. - Эмил с улыбкой встретила взгляд Джиорсал.
      Артайр негромко рассмеялся и откланялся, чтобы не мешать беседе сестер.
      - Время венчания приближается. Пойду взгляну - может быть, и моя помощь пригодится.
      - Что-то ты стала слишком легко прощать обиды, - сказала Джиорсал, когда Артайр вышел. - Не знаю, смогла бы я поступить так же.
      - Он решил бороться со злом внутри себя, поскольку осознал наконец, что поступил со мной дурно. Я не могла не вознаградить такой благородный порыв. Мне бы не хотелось оставлять парня без поддержки. Если он снова начнет пить и распутничать, я буду думать, что все это потому, что я отвергла его извинения. В такие моменты человеку нужна помощь друга.
      - Ладно, похоже, что ты права. Но довольно об этом.
      Пора тебе одеваться, чтобы достойно предстать перед женихом. - Сестра подхватила Эмил под руку и помогла ей подняться на ноги.
      - Бог мой, времени и в самом деле в обрез.
      - Что-то ты не кажешься особенно счастливой. А я думала, все будет наоборот. Не хочешь замуж за Парлана?
      - И да и нет. Противоречивая я натура, верно? - Эмил попыталась улыбнуться, но улыбка получилась какая-то вымученная.
      - Страдающая натура - это уж вне всяких сомнений.
      Но не расстраивайся зря - успеешь мне все рассказать, пока будешь одеваться. Я же, со своей стороны, буду стремиться доказать тебе, что ты еще глупышка.
      - А мне кажется, что мне уже довольно об этом говорили, так что чувствительно тебе благодарна. - Эмил скинула с плеч рубашку.
      - Должно быть, ты плохо слушаешь советы друзей, иначе бы не надувала губы, направляясь к алтарю, чтобы получить то, чего тебе хочется больше всего на свете.
      - Слушай, моя спина очень страшная?
      - Нет, не очень. Впрочем, зачем я это говорю? Ты и сама об этом отлично знаешь. Пытаешься заговаривать мне зубы? А ну-ка, детка, расскажи мне обо всем наболевшем.
      Так оно будет лучше всего.
      Эмил знала, что так и есть. Она не знала другого - как объяснить сестре все, что ее тревожило. Пока Джиорсал помогала ей одеваться, Эмил пыталась найти подходящие слова, которые бы могли объяснить ее страхи и сомнения.
      - Я очень хочу стать женой Парлана. Этого я желала в течение долгого времени. Потому-то мне и было нужно, чтобы он спросил меня, хочу ли я замуж за него. Но он не спросил, и мне приходится думать, что единственной причиной этого брака является мой округлившийся живот.
      - Большинство мужчин женится для того, чтобы обрести наследника. Если бы это было дозволено, они бы шли к алтарю только с беременными женщинами.
      - Охотно верю, но дело в том, что я иду к алтарю совсем по другой причине.
      - Это что же, Парлан тебе сказал", что женится только потому, что ты забеременела?
      - Ничего такого он мне не говорил.
      - А что он сказал?
      - Он сказал, что я первая женщина, которая когда-либо ждала от него ребенка, и в прошлом он был очень осторожен, не желая, чтобы его семя в ком-нибудь укоренилось. Он сказал, что именно со мной ему не хотелось проявлять осторожность. Сказал еще, что я ему нравлюсь и он мне доверяет. Честно говоря, это мало походит на слова пылкого любовника.
      - Да, любая женщина сочла бы, что он сказал даже слишком много. Некоторые жены за всю жизнь не слышали ничего подобного.
      - Знаю. Но это не мешает мне требовать от него большего. Пусть я буду ему другом и любовницей - это хорошо, только мне этого мало. А теперь можешь назвать меня жадной и неблагодарной.
      - Так ты хочешь, чтобы он любил тебя так же, как ты любишь его? И в этом все дело? - Джиорсал усадила Эмил в кресло и принялась расчесывать ей волосы.
      - По-моему, я ничего подобного не говорила.
      - Ну да, но это проскальзывает в каждом твоем слове или жесте, стоит тебе только упомянуть о Парлане. Я догадалась об этом с самого начала.
      - А Парлан понимает это, как ты думаешь? - Эмил в очередной раз расстроилась из-за того, что людям - пусть даже родной сестре - удается с легкостью читать ее мысли.
      - Скорее всего нет. Мужчины часто слепы в том, что касается чувств. Но знаешь, бывает, что и женщины не замечают очевидного. Теперь-то я знаю, что Иен любил меня с самого начала, только я этого никак не желала видеть. Сейчас, после того как мы прожили столько лет, я начинаю понимать, что любовь мужа ко мне проглядывала в каждом его поступке. Но прежде чем я догадалась об этом, мне предстояло открыть для себя, что и я люблю его тоже. А ведь он ни разу не осмелился заикнуться мне о своих чувствах.
      Джиорсал покачала головой в знак того, что осуждает прежнее свое поведение, и добавила:
      - Как только я поняла, что ты влюбилась в мужчину, я страшно за тебя испугалась. Об этом человеке говорили много дурного, а его смуглая кожа и суровый вид, казалось, все это подтверждали. Но я очень скоро поняла, что этот мужчина - просто жертва сплетен и слухов. Но я все-таки за тебя беспокоилась, поскольку, как сказал Иен, он был "таким здоровенным парнем". - Джиорсал улыбнулась краешком губ, когда услышала, как засмеялась Эмил. Мне потребовалось время, чтобы понять: он тебе не приносит вреда, ты вовсе не боишься, а наоборот, отлично ладишь с этим - как бы это лучше сказать? чрезвычайно крупным мужчиной.
      - Ладить-то я могу, но в силах ли я удержать его?
      Смогу ли я заменить ему других женщин, многие из которых были бы рады ему отдаться?
      - А что? он уже изменял тебе? - уложив волосы Эмил, Джиорсал присела рядом и заглянула сестре в глаза.
      - Думаю, что нет. Вернее, уверена. Он даже и смотреть на Кэтрин не хотел, хотя она делала все, что только возможно, лишь бы залучить его к себе в постель. Правда, он уезжал в Данмор, но в течение его недолгого отсутствия у меня не возникало и мысли, что он может развлекаться с другой.
      - Тогда с какой стати ты всполошилась? Он хранил тебе верность, хотя не был связан ни словом, ни клятвой, которую произносят перед аналоем.
      - Правда. Но ты не забывай, что страсть, охватившая нас, разгорелась совсем недавно. Что будет, когда позолота новизны сотрется? Только любовь способна удержать человека от измены. А ведь он до сих пор не сказал мне ни единого слова, даже не намекнул, что любит меня. Ах, Джиорсал, я так его люблю, что меня временами это пугает. Я и представить себе не могу его в объятиях другой женщины. Если он станет искать утех на стороне, я просто умру. А ведь может статься, что мое положение любовницы, друга и матери его сына перестанет отвечать всем его запросам. Хуже того, мне подчас кажется, что случись такое, я сама пойду на разрыв.
      Взяв Эмил за руку, Джиорсал принялась подбирать слова, которые успокоили и приободрили бы сестру:
      - Да, со временем он может начать смотреть на сторону, но вероятнее другое: то, что он уже чувствует к тебе, самым волшебным образом может превратиться в ту самую любовь, которой ты так добиваешься. Подумай о моем браке. Иен любил меня, а я его нет. В течение долгих пяти лет он одаривал меня своей терпеливой, ничего не требующей взамен любовью, и наконец он получил то, чего хотел. Теперь и я люблю его. К своему стыду, хочу сказать, что поначалу не была ему ни настоящей любовницей, ни преданной подругой. Разве подобное не может произойти между тобой и Парланом? Ты ведь обрела в Дахгленне почву под ногами и стала для Парлана просто незаменимым человеком - он доверяет тебе, ты ему нравишься, и скоро у вас родится ребенок. Подумай об этом, девочка. Отдай ему свою любовь, и тогда - очень может быть - ты завоюешь сердце Парлана. Ты и без того уже получила от него предостаточно.
      Сжимая в своей ладони руку Джиорсал, Эмил задумалась над словами сестры. Что и говорить, в ее речах был смысл.
      Конечно, заставить Парлана полюбить себя не так просто, как думает Джиорсал. Не просто - но реально. И у нее куда больше возможностей, чем у любой другой женщины.
      - Что ж, я поняла. Хватит мне расходовать силы на бесполезные сожаления. Необходимо направить их к вожделенной цели и получить то, что мне дороже всего. Сердце Парлана.
      Приобняв сестру, Джиорсал встала и потянула ее за собой.
      - Тебе необходимо терпение. Море терпения.
      - Я очень постараюсь быть терпеливой, но об этом легче говорить, чем быть такой.
      - А мне кажется, что ты способна совершить даже невозможное - в случае, если что-то для себя решишь окончательно и бесповоротно. Ну а теперь пошли - никуда не годится опаздывать на собственное венчание.
      - Где эта женщина? - прокричал Парлан, входя в зал.
      Лаган покачал головой и, даже не пытаясь скрыть улыбку, ответствовал:
      - Заканчивает последние приготовления перед венчанием.
      - Если она задержится еще хотя бы на минуту, я сам притащу ее сюда. Священник уже начинает волноваться, - добавил он со значением.
      - Точно. Вот почему он посиживает с Лахланом и распивает с ним меды. Яркий пример человеческого волнения.
      Оглядев Лейта, Малколма и хихикающего Артайра, Парлан переключил внимание на Лагана:
      - Готов признать, что мне не терпится. Самую малость.
      - Именно. Самую малость.
      - Может быть, ты прекратишь играть у меня на нервах, Лаган Данмор? Парлан негромко выругался, но приятель продолжал над ним потешаться.
      Парлан уже собрался было во всеуслышание пожаловаться, что в жизни не встречал большей копуши, когда открылась дверь и Эмил явила себя собравшимся. Взглянув на невесту, Парлан невольно затаил дыхание. Свободное платье, казалось, летело вслед за ней подобно облачку. Этот фасон был выбран не только по той причине, что платье не должно было бередить еще сравнительно свежие рубцы на спине, но и потому, что Парлан и старая Мег были убеждены - тесная одежда не должна сдерживать рост ребенка, шевелившегося в чреве. Темно-синий цвет платья подчеркивал голубизну глаз Эмил, но более всего Парлана поразили ее волосы. Пышные и яркие, они были украшены вплетенными в них синими и золотыми ленточками. В жизни она еще не выглядела столь великолепно.
      - Ай да Парлан! Какую женщину себе нашел - просто загляденье. - - Да, Лаган, загляденье. Такой уж я удачливый. - Парлан не теряя времени двинулся к Эмил.
      Увидев Парлана, Эмил тоже изумилась. Она впервые видела его в роскошном платье - в подобном костюме не стыдно было явиться и пред светлые очи короля. Черный с серебром камзол подчеркивал его привлекательность. Нельзя сказать, чтобы подобное открытие сильно ее порадовало, - она ощутила большую, чем прежде, неуверенность.
      Нет, в самом деле, как ей удержать этого мужчину? Она всего-навсего молоденькая девушка из долины, у которой только и есть, что вздорный характер да острый как бритва язычок. А Парлан выглядел как настоящий вождь горцев и, казалось, был вполне достоин внимания женщин куда более красивых и умных, чем Эмил. Он имел вид истинного покорителя женских сердец. Когда жених взял ее руку и поднес к губам, она только тяжело вздохнула.
      - Твоя красота выше всяких похвал, Эмил Менгус. - Парлана удивила печаль в глазах девушки. - Но мне кажется, ей недостает твоей очаровательной улыбки.
      Она попыталась улыбнуться, но сразу поняла, что это ей не удалось.
      - Видишь ли, Парлан, я немного нервничаю.
      Тот не слишком поверил ее словам, однако решил ни о чем не спрашивать. И время и место было самым неподходящим для выяснения отношений. Кроме того, он тоже волновался. Ему хотелось поскорее завершить обряд венчания, произнести и выслушать в ответ соответствующие слова и клятвы и наконец закрепить свои права на эту женщину и на ребенка, которого она вынашивала. После венчания у них будет предостаточно времени, чтобы обсудить то, что угнетало Эмил. С широкой улыбкой, которая должна была приободрить невесту, он повел ее к священнику, уже готовившемуся к совершению обряда.
      Когда Парлан и Эмил опустились на колени перед алтарем, жених, сжимая в своей руке ее трепетавшие пальцы, в последний раз заглянул себе в сердце, чтобы выяснить, нет ли у него в душе сомнений или хотя бы тени недовольства тем, что должно было свершиться. Однако ни сомнений, ни недовольства в себе не обнаружил. Впрочем, ничего другого он и не ожидал, поскольку последние сомнения оставили его в тот самый момент, когда он решил, что обязательно женится на Эмил. Существовало нечто, что он охарактеризовал как глупые страхи, но он мгновенно отмел эти странные чувства в сторону. К происходившему они не имели ни малейшего отношения. Более того, он был уверен, что стоит ему сделаться законным мужем Эмил, как страхи отпадут сами собой.
      "Моя", - подумал он с гордостью собственника, завладевшего чем-то чрезвычайно дорогим и ценным, и улыбнулся своим мыслям. Ничего подобного по отношению к другим женщинам ему испытывать не доводилось. На его взгляд, Эмил ничего подобного не чувствовала, поскольку, когда они произносили заключительные слова брачного обета, в ее голосе звучала неуверенность. Взглянув на нее, он задумался о причине, но не смог ответить на этот вопрос.
      Хотя Эмил шевелила губами, произнося слова брачного обета, который должен был превратить Парлана в ее мужа перед Богом и людьми, сомнения ее не покидали и отчасти сковывали язык. То, что лежало теперь впереди, могло превратить ее жизнь в праздник или, наоборот, сделать из нее непрекращающийся кошмар.
      Да, она любила его сверх всякой меры, но не была уверена, что он сможет ей ответить любовью на любовь. Невостребованность ее чувств - вот что ее более всего волновало теперь. Нет худшей муки, чем жизнь с человеком, который тебя не любит, думала она.
      Взглянув на мужчину, стоявшего рядом, она поняла, что здравый смысл, как ни странно, стал к ней возвращаться.
      Выбора не было. Если она унизит его, публично отказавшись сделаться его женой, ей уже, конечно, не удастся завоевать его любовь в будущем. Кроме того, следовало подумать о ребенке. У Парлана были точно такие же права на дитя, как и у нее, и от этих прав - она в этом была уверена - он никогда бы не отказался. Даже если они сейчас не поженятся, то все равно будут связаны ребенком. Нет, лучше не торопиться, решила она. Глубоко вздохнув, Эмил одно за другим повторила во всеуслышание слова обета, превращавшего Парлана в ее законного супруга. Что же касалось ее сердца, оно принадлежало этому человеку уже давно.
      Глава 18
      - Ты счастлива, дочка?
      Эмил подняла глаза, взглянула на отца и улыбнулась.
      Она радовалась, что они с отцом снова сделались близкими людьми, хотя в ее сердце все еще таился давний страх. Ей казалось, что Лахлан может в любой момент от нее отвернуться. Она опасалась новых обид и поэтому старалась сохранять между собой и отцом определенную дистанцию - даже несмотря на нынешнее сближение. Впрочем, Эмил надеялась, что время и установившиеся между ними отношения помогут эту дистанцию сократить, а впоследствии и совсем уничтожить.
      - Да, папа. Он хороший человек. - На ее вкус в подобном утверждении содержалась известная доля равнодушия, но ничего другого в данный момент сказать она не могла.
      - Разумеется, счастлива. Вот у тебя и голос дрожит - от радости, наверное.
      Эмил изобразила на лице гримаску. Глупо, конечно, было изображать несусветное счастье, выговаривая при этом пошлейшие в свете слова.
      - Да, я счастлива. Он - тот самый человек, которого я хотела себе в мужья. Есть, конечно, между нами кое-какие разногласия, но со временем и они так или иначе сгладятся...
      - Что ж, вполне разумные слова. Он ведь выбрал именно тебя.
      - Да, из-за ребенка.
      - Вот глупости! Неужели ты полагаешь, что беременность могла принудить Парлана к нежеланному браку!
      - А как же соображения чести?
      - Какие тут могли быть соображения? Не забывай, ты стала его пленницей. Разумеется, если бы он соблазнил представительницу дружественного клана, соображения чести имели бы значение, но с пленниками такие вещи обычно не срабатывают.
      Эмил продолжала размышлять над словами отца, но тут появились Джиорсал и Мэгги и повели ее в покои Парлана. Речь отца произвела на Эмил сильное впечатление, ведь ее отец рассматривал эту проблему с точки зрения мужчины. Чем больше Эмил думала, тем больше удивлялась, что подобные соображения не приходили в ее голову раньше. Она пришла к выводу, что прежде старательно пыталась отмести от себя всякую логику, чтобы не лелеять в душе напрасных надежд.
      В самом деле, хотел Парлан ребенка или нет - она, впрочем, была уверена, что хотел, - он не стал бы связывать себя узами брака лишь по этой причине. Делом чести с его стороны было вернуть ее в руки родственников живой после уплаты выкупа. То, что в ожидании выкупа она потеряла девственность и забеременела, не имело, по мнению людей, большого значения. Все решили бы, что это просто издержки пребывания в плену, а возможно, одно из условий освобождения. Продолжая прокручивать в голове все эти соображения и рассматривать их так и эдак, Эмил рассеянно Попрощалась с сестрой и Мэгги, но вдруг заметила, что служанка не торопится уходить.
      - У тебя что-нибудь случилось, Мэгги?
      - Наоборот, все очень хорошо. - Мэгги буквально лучилась от счастья. Я все хотела поговорить с тобой - аж со вчерашнего утра. - Тут она слегка покраснела. - Я запомнила слово в слово все твои рассуждения о том, как нужно себя вести с Малколмом. Запомнила и, как ты советовала, сделала.
      - И что же? Сработало, да? Впрочем, глупый вопрос, поскольку ответ написан у тебя на личике.
      - Да, сработало. Хотя зажженные свечи и мои постоянно открытые глаза пару раз заставляли беднягу заливаться краской стыда. - Тут она принялась хихикать, Эмил ей вторила. - Но теперь мне не придется делать этого. Я поняла, что Малколм на самом деле меня любит, и все мои страхи рассеялись. Стоило зажечь свечу, как я настолько расхрабрилась, что у меня хватило смелости решиться на испытание любовью.
      - Я так рада за тебя, Мэгги. - Она поцеловала служанку в щеку. Теперь что касается Малколма. Он хороший человек. Так когда же вы поженитесь?
      - Священник сказал, что окрутит нас, перед тем как уедет из Дахгленна. Я хотела поблагодарить тебя, миледи, от всего сердца.
      - Меня? Но почему? Здесь целиком заслуга Малколма.
      - Да, но ведь на это еще надо было решиться, а ты, миледи, помогла мне набраться мужества.
      - Не сомневаюсь, что ты и сама бы на это отважилась, но я с радостью принимаю твои благодарности.
      Мэгги улыбнулась и заспешила к двери.
      - На этом я оставляю тебя, миледи. Уверена, твой муж явится сюда с минуты на минуту.
      Эмил тоже в этом не сомневалась. Как только Мэгги ушла, она направилась к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как Парлан в последний раз сжимал ее в объятиях, и она чувствовала острое, как боль, желание принадлежать ему.
      Сначала их утехам мешали раны, а потом понаехали родственники, и было необходимо соблюдать некоторые формальности, что, в свою очередь, потребовало продлить период воздержания. Более того, с появлением под крышей Дахгленна священника Эмил пришлось перебраться из спальни Парлана в другую комнату.
      Возможно, все это было к лучшему, но Эмил подобные перемены не понравились, поскольку ее раны быстро заживали и столь же быстро росло желание снова ощутить на губах привкус страсти. Рори вселил в ее душу ужас, от которого, как она думала, ей не удастся избавиться никогда. Он населял ее сны, вернее, ночные кошмары. Хотя в эти минуты Парлан часто появлялся у ее изголовья, чтобы успокоить невесту, он как будто не понимал, до какой степени Эмил в нем нуждается. Она нуждалась в его постоянном присутствии, когда - для того, чтобы успокоиться и стряхнуть призраки ночи, - ей достаточно было протянуть руку, чтобы убедиться: Парлан рядом и ей ничто не угрожает. С другой стороны, приходилось признавать, что страхи еще некоторое время будут отравлять ее сознание, и требовалась довольно длительная передышка, чтобы и тело ее, и душа могли избавиться от гнетущих воспоминаний о часах страданий и боли.
      Проскользнув под одеяло, она откинулась на подушки и принялась ждать Парлана. Поскольку они были любовниками В течение долгого времени и она носила под сердцем его ребенка, никакой церемонии освящения брачной постели не готовилось. Эмил, разумеется, не возражала против этого, поскольку по опыту своих сестер, которые прошли через подобную церемонию, знала, что это весьма грубый и до определенной степени непристойный обычай. Единственное, что оставалось, - лежать и ждать Парлана, чтобы они могли продолжить отношения, которые были грубо прерваны нападением Рори и с тех пор не возобновлялись. Зевнув, она понадеялась, что Парлан не слишком долго задержится в зале за кружкой эля с друзьями, иначе, подумала она, он застанет свою законную жену в объятиях Морфея.
      Парлан глубоко вздохнул, расправил плечи и вошел в спальню. Он никак не мог понять, почему его снедало волнение и непонятное чувство скованности. Эмил много раз лежала в его постели, кроме того, она уже давно не была девственницей, с которой требовалось проявлять такт. Тем не менее он не мог отделаться от ощущения, что ему предстоит нечто новое, неизведанное.
      .Заметив, что Эмил зевает, он не мог сдержать улыбку - уж больно виноватый был у нее вид.
      - Вижу, что меня здесь дожидаются с нетерпением.
      - Извини, у меня был трудный день, а сейчас я устаю быстрее, чем прежде. - Она наблюдала за тем, как он раздевался, и думала, что чувствовала бы себя куда увереннее, если бы ее муж не был столь привлекательным и желанным для женщин. - По причине беременности, по-видимому, - добавила Эмил.
      - Надеюсь, ты не больна, не ощущаешь излишней слабости? - Парлан принялся за умывание - больше по привычке, нежели по необходимости, поскольку совсем недавно принимал ванну.
      - Нет-нет. Я чувствую себя нормально. Но я теперь быстрее утомляюсь. Теперь мне и отдыхать надо чаще, чем раньше. Я понимаю, что все это вполне нормально.
      Заметив, что он уже возбудился, она с коварством в голосе произнесла:
      - Вполне вероятно, что мне уже пора спать.
      Скользнув под одеяло, он обнял Эмил и в ответ на ее ироническую усмешку сдвинул брови.
      - Мне кажется, с этим ты могла бы и подождать.
      - Правда? У тебя есть что-то такое, что не даст мне заснуть?
      Сорвав с нее ночную рубашку, он торопливо приник к ее шелковистому телу и с облегчением вздохнул - это было возвращением в его жизнь чего-то воистину важного, того, чего он долгое время был лишен и о чем скучал больше, нежели мог себе признаться.
      - Надеюсь, я в состоянии привлечь твое внимание и удерживать его некоторое время. - Он обнял ее и с силой к себе прижал, чтобы она почувствовала прикосновение его плоти.
      Она ощутила знакомое тепло, которое согрело ей живот и бедра и стало распространяться по всему телу.
      - Вы правильно мыслите, милорд. Ваше снаряжение безукоризненно, прошептала она с одобрением.
      Когда он начал ее целовать, она обхватила его руками за шею и сцепила пальцы замком. На сей раз Парлану не удастся прервать поцелуй. Начав давать выход своей страсти, Эмил поняла ее истинную силу. Признаться, она не могла взять в толк - хорошо это или плохо так сильно желать мужчину. Впрочем, беспокойство на этот счет мгновенно было вытеснено из ее сознания ответной волной страсти, которую демонстрировал Парлан, опаляя своими прикосновениями ее нежную кожу.
      Поскольку они истосковались по близости, им понадобилось совсем немного времени, чтобы ощутить восторг блаженства от обладания друг другом. Эмил лишь удивилась тому, что Парлан, судя по всему, потерял голову, как и она.
      Она с облегчением застонала, когда он вошел в нее, и чрезвычайно быстро достигла пика наслаждения. Потом Эмил еще теснее прижалась к Парлану, не желая нарушать единство их тел и душ. Заметив, что муж на нее смотрит, она распахнула ему навстречу глаза и лениво улыбнулась:
      - Ты был прав. Этот предмет и в самом деле удерживал мое внимание в течение некоторого времени.
      В ответ он тоже ей улыбнулся.
      - Какая ты, однако, дерзкая девчонка. - Тут он от нее отодвинулся. Извини, но мне кажется, я был грубоват. Надеюсь, я не причинил тебе боли? Он положил ладонь ей на живот.
      - Нет. Подумай о том, что мы вытворяли еще до того, как я узнала, что вынашиваю ребенка. Тем не менее он растет и отлично себя чувствует. Вспомни, что только не делал со мной Рори, но и ему, как метко заявила старая Мег, не удалось стряхнуть яблочко с яблони. Нет, любовью ребенку не навредишь. Боюсь, у тебя преувеличенное мнение о собственной грубости. Тут она криво улыбнулась: