Прошло немного времени, и Эмил открыла глаза и взглянула на мужа. Они с Парланом даже не разделись до конца - взаимная тяга была столь велика, что об одежде они как-то позабыли. Теперь она ощущала приятное успокоение и, улыбнувшись, приникла к мужу с новой силой, нежно обвив его руками. Но, несмотря на только что испытанные радости любви, какая-то часть ее сознания пребывала в страхе. Она даже стала оглядываться вокруг, желая вовремя заметить опасность, которой просто не могло не быть - об этом непрестанно твердил ее разум.
      - Ты в полной безопасности, дорогая, - произнес Парлан, приподнимая голову и прикасаясь губами к ее губам. - На этот раз ничье вторжение не сможет прервать наше наслаждение. Все будет так, как задумал я. - Он чуточку отодвинулся вт нее, чтобы видеть ее лицо, но по-прежнему находился очень и очень близко.
      - Ты о чем? - спросила она, стараясь изо всех сил отринуть от себя надуманные страхи и поверить его словам о том, что им никто и ничто не грозит.
      - Ну, кроме торопливого совокупления, которое я замышлял с тобой осуществить, - он ухмыльнулся, заметив, что жена вспыхнула, - у меня имелось намерение с тобой побеседовать.
      - О чем же?
      - О нас с тобой. - Он удивился, заметив, что по ее лицу скользнула мимолетная тень страха.
      Она и в самом деле не смогла подавить страх, хотя всячески уговаривала себя быть более сдержанной. Но уж слишком Парлан был серьезен. И еще прежде он никогда не пытался обсуждать их взаимоотношения. Поскольку он не заговаривал о чувствах и даже намеком не давал ей понять, что у него в душе, всякая беседа такого рода представлялась ей делом опасным. Но как бы Эмил ни убеждала себя, что Парлан слишком благороден для того, чтобы после минут любви затеять разговор о том, что его влечение к ней угасло, продолжала бояться этого.
      - И что же на счет нас с тобой? - осведомилась она хрипловатым шепотом.
      - Знаешь, Эмил, мне бы не хотелось, чтобы ты делала вид, будто то, о чем я собираюсь тебе сказать, самая неприятная для тебя вещь на свете.
      - Извини, я не понимаю.
      Он вздохнул, почувствовав, что его смелость начала таять. По выражению глаз женщины он понял, что она не имеет ни малейшего желания выслушивать его откровения.
      Но потом он вспомнил ее исполненный ужаса крик, когда он летел в бездну Колодца Баньши, не зная, останется ли в живых. И она тоже, разумеется, не могла об этом знать.
      Чувства, испытанные в тот миг, дали ему силы продолжить:
      - Дорогая, я уж не знаю, что ты думаешь о нашей беседе, но заверяю тебя: в ней не будет ничего особенно для тебя неприятного. - Он улыбнулся, поскольку Эмил покаянно склонила голову. - Неужели тебе не кажется, что нам и в самом деле пора кое-что обсудить?
      - Да, может быть. - Она подумала, что Парлану хочется вырвать из ее груди признание, которое ей когда-то хотелось сделать, но для которого, по ее мнению, время уже прошло.
      - Миновало уже больше года со дня нашего знакомства, и за это время мы обменялись всего несколькими словами о том, что мы чувствуем по отношению друг к другу или что мы могли бы друг от друга хотеть или требовать. Мы разговаривали обо всем, что есть под солнцем, но когда речь заходила о самых элементарных человеческих чувствах, мы низводили беседу до болтовни об одной только страсти. Страсть - вещь великолепная, отрицать не стану, но разве это единственное, что соединяло и соединяет нас, и разве одного только этого мы хотели друг от друга? - Она по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке, и Парлан улыбнулся, чтобы ее приободрить, а потом поцеловал в щеку. - Не надо хмуриться, Эмил. Неужто мои слова до сих пор тебя задевают?
      - Да. Не думаю, что на свете много людей, способных откровенно рассуждать о том, что творится в их сердцах.
      Нелегко выворачивать свою душу наизнанку.
      - Верно. Я собирался это сделать, когда мы останемся с тобой наедине. Но позже.
      - Позже?
      - Ну да, после того, как исполнится мое первое желание.., которое только что исполнилось. Уж больно мне стало невмоготу ждать, когда я поцеловал тебя там, в Дахгленне, перед выездом.
      Она улыбнулась и привела кончиком пальца по его крутому подбородку.
      - Я тоже в тот момент подумала, что больше всего на свете мне хочется затащить тебя в постель - но не для того, чтобы ты там валялся без дела.
      - Стало быть, по этой причине мне не пришлось тебя сегодня догонять?
      - А тебе вообще никогда не приходилось меня догонять, - пробормотала она, состроив гримаску. - Я ведь не сопротивлялась даже в первую нашу ночь, хотя по правилам, о которых мне твердили всю жизнь, мне бы следовало это сделать - независимо от того, какого рода договор мы с тобой заключили. Я откинулась для тебя на спину с не меньшей охотой, нежели это сделала бы шлюха, завидевшая блеск золота.
      - И это до сих пор тебя беспокоит, да? Думаешь, я хотел тебя меньше? Да ты могла заполучить меня в любое время дня и ночи, стоило тебе только глазом мигнуть.
      - У мужчин все иначе. Мужчина всегда готов позабавиться с девушкой.
      - Что ж, кое в чем ты права, но прежде чем забавляться с девушкой, мужчина должен эту девушку возжелать. - Он взял ее руку в свои ладони и стал целовать пальцы. - Ты не похожа на других. И у меня с тобой все было по-другому. До тебя я ничего подобного не испытывал.
      Ничего особенного не произошло, но одно только ее признание в том, что ей с самого начала нравилось заниматься с ним любовью, заставило его сердце забиться сильнее. "Вот как меня легко ублажить, - между тем подумала она. А ведь я хотела большего. Теперь же довольствуюсь крохами - и рада".
      - Может, еще позабавимся? - прошептала она.
      - Нет, давай сделаем небольшой перерыв. Разговор еще не закончен, и ты отлично об этом знаешь. Мы только и делали, что болтали о нашей с тобой страсти друг к другу.
      Но сейчас-то я говорю не об этом. Мне хочется поговорить о других чувствах - глубоких, тех, что сокрыты в душе каждого из нас.
      - И кто же начнет этот разговор?
      - Вот задача, верно? Никто не желает раскрывать душу первым.
      - Потому что тот, кто слушает, может отказаться выть откровенным и обретет власть над тем, кто говорил первым.
      И возможность причинять ему боль, - тихо добавила она.
      - Эмил, жена моя. Обещаю, что никогда не причиню тебе боль намеренно. Я не могу обещать, что никогда не сделаю тебе больно, человек - существо временами непредсказуемое. Но я не хочу делать тебе больно. Запомни: твоя боль - моя боль. - Он коснулся ее губ кончиком пальца. - Скажи, чего бы тебе хотелось, Эмил? Ты никогда у меня ничего не просила. Я ведь до сих пор не знаю, каковы твои желания.
      - Мне нужна верность, Парлан. Боюсь, я чрезвычайно ревнивая дама.
      - Я это уже заметил, - прошептал он и ухмыльнулся.
      - Ничего смешного. - Вздохнув, от добавила:
      - Это не самое приятное чувство.
      - Знаю. Я сам подвержен этой напасти.
      - Неужто?
      - Да. Она пробирает меня глубоко, до костей, - стоит тебе только улыбнуться какому-нибудь мужчине. Мне временами страшно делается, как только представлю, что я могу натворить, если ты предпочтешь мне другого.
      Вспомнив ледяной голос мужа, которым тот отвечал на ее шутки о любовнике, она поняла, что он говорит правду..
      Он и в самом деле ревнив, бешено ревнив. Эмил знала, что ревность не самое благородное чувство, но испытала радость от того, что Парлан страдал от него по ее милости.
      - Отчего, ты думаешь, я пришел в такую ярость, когда Артайр на тебя напал? Разумеется, я не терплю насилия у себя в доме, но я распалился не оттого, что он нарушил это правило, а оттого, что он ударил тебя. Я и тогда это понимал.
      По этой же причине я хотел расправиться с Рори. Я напрочь забыл о том зле, которое он причинил другим людям, и думал только о том, что он мучил тебя. Что же касается моей верности, то я ее хранил и надеюсь остаться верным тебе и в будущем. Я не интересуюсь зазывно улыбающимися красотками. Они не способны дать мне то, что я нашел в твоих объятиях, и нет женщины, ради которой стоило бы разрушить нашу с тобой жизнь. С другой стороны, мужчина временами бывает слаб, очень слаб, дорогуша. И женщины, бывает, пользуются этой слабостью... - Парлан пожал плечами. - Могу тебе поклясться в одном: я не хочу разрушать твою веру в меня.
      Эмил погладила мужа по щеке, тронутая его словами чуть ли не до слез. Все, что он говорил, безошибочно указывало на его добрые чувства по отношению к ней. А обещание хранить верность дорогого стоило. Редкий мужчина давал такое обещание или чувствовал в этом потребность. Обыкновенно мужчины полагали, что обладают своего рода правом овладеть любой женщиной, которая пришлась им по нраву.
      Разумеется, его обещание было разбавлено словами о мужских слабостях, но тем не менее оно мигом притушило страхи, с которыми она не так давно боролась.
      - И мне тоже не нужен другой мужчина. Но я боялась... - прошептала она.
      - Боялась? Чего же, Эмил? - Он знал, что находится совсем рядом с кладовой, где хранились ее тайны, и, понимая это, испытывал странное напряжение.
      - Боялась, что не смогу удержать такого мужчину, как ты. Что в один прекрасный день вдруг пойму: я не в силах дать тебе всего, что ты хочешь, и что по этой причине ты отправишься искать что-то на стороне. Я боялась, что настанет день, когда выяснится, что даже наша взаимная страсть не в силах удержать тебя рядом со мной. - Эмил поняла, что проговорилась, и прикусила язычок.
      Заметив, что она вдруг замолчала, Парлан подумал, что стоит разбудить в Эмил чувственность, и она уже не будет в силах ограничивать себя в словах. И он начал вкрадчивое, незаметное наступление, желая заставить ее сердце колотиться от возбуждения. Он был вынужден признаться себе, что ему сначала требовалось заполучить свидетельства глубоких чувств со стороны Эмил, прежде чем распахивать перед женой свою душу. Иными словами, она должна была пуститься в откровения первой - а уж справедливо это или нет, Парлана трогало мало. Характер не позволял ему действовать иначе.
      - Эмил, ты волнуешься по пустякам. - Он расшнуровал корсаж и принялся покрывать поцелуями ее груди. - С тех пор как я тебя увидел, у меня не возникало желания быть с другой женщиной. Стоило мне сжать тебя в объятиях - и все другие объятия на свете потеряли для меня всякую цену. Признаться, у меня до встречи с тобой стал пропадать аппетит к представительницам слабого пола. У меня были к женщинам требования особого рода, но ни одна из них не смогла им соответствовать, дорогуша, а вот ты сразу показала, что можешь. Едва миновала наша первая ночь, я уже знал, что хочу удержать тебя, оставить тебя рядом, но, будучи человеком осторожным, решил подождать с объяснениями, сначала убедиться окончательно, что я в тебе не ошибся. Как говорит Лаган, ночь, проведенная с девственницей, может на время ослепить мужчину, а мне требовалось незамутненное зрение, иначе я мог бы подумать, что вижу в женщине то, чего на самом деле в ней нет и никогда не было. Разумеется, подобный подход может дурно отразиться на судьбе ничего не подозревающей девушки, - смущенно проговорил он, - заставив ее питать несбыточные надежды.
      - Но только не такой девушки, какой была я. - Она едва не задохнулась от наслаждения, когда его язык коснулся напряженных сосков-- Я с самого начала решила, что раз девственность потеряна, то большого вреда не будет, если ты овладеешь мной снова, - и, признаться, надеялась, что ты такую возможность не упустишь.
      - Очень рад, что не разочаровал тебя.
      Ее тихий смех постепенно перешел в стон наслаждения, когда он поцеловал грудь и начал ласкать губами сосок, словно пытаясь определить, какова Эмил на вкус.
      - Ты никогда не разочаровывал меня, Парлан. Кстати, мне казалось, что ты жаждешь продолжить беседу.
      - Но мы продолжаем беседовать - разве нет? Скажи, а ты надеялась на то, что мне захочется оставить тебя при себе?
      Эмил было трудно в этот момент размышлять над своими словами - тем более что Парлан обнажал все новые и новые участки ее тела, покрывая их нежными поцелуями.
      Она зарылась руками в его темные густые волосы и утвердительно кивнула:
      - Да, да. Все время. Мне не хотелось, чтобы за меня внесли выкуй, яв... - ей потребовалось время, чтобы перевести дух, поскольку его поцелуи жгли ее огнем, - я не собиралась дожидаться того момента, когда ты насытишься мной и дашь мне отставку.
      - Но я вовсе не собирался давать тебе отставку. - Он встал на колени и сорвал с нее последние покровы.
      Она смотрела на него во все глаза, любуясь золотистым оттенком, который солнечные лучи придавали его коже.
      - Какой же ты красивый!
      - Это я-то? Грубый неотесанный мужлан? - Он тихо засмеялся и вернулся в объятия ее теплых рук.
      Она не смогла возразить, потому что его губы стали касаться ее живота, а потом начали сдвигаться ниже и ниже.
      Эмил попыталась было запротестовать, но горячая волна удовольствия захлестнула ее с головой, и попытка бунта была подавлена в зародыше. Ну а потом единственное, что она смогла из себя выдавить, - это крик страсти и восторга, которым она словно приглашала его разделить с ней наслаждение. Позже, когда он медленно вошел в нее и замер, ее крик сменился стоном. Она посмотрела на мужа озадаченным взором, затуманенным страстью.
      - Я хочу, чтобы ты любила меня, Эмил, - прошептал он, приближая к ней затрепетавшие губы. - Люби меня, дорогая, люби.
      Потом он возобновил движение в ней, и она снова задохнулась от счастья и удовольствия и прижалась к нему.
      - Да, Парлан, клянусь Богом, я тебя люблю.
      - Сердцем любишь - или одним только телом, дорогая?
      - Всем, что только во мне есть. Пусть Господь мне поможет, но я люблю тебя как сумасшедшая!
      Признание вырвалось одновременно со всплеском чувственной волны, и она была не в силах его удержать. Движения Парлана делались все быстрее, все необузданнее, и она полностью отдалась ему, впитывая в себя удовольствие, словно сухая земля воду. Только спустя несколько минут после того, как все закончилось, она поняла, до какой степени раскрылась перед ним, сама того не желая. Одновременно пришло осознание того, каким путем Парлан добился ее признания.
      Почувствовав, что он смотрит на нее, Эмил медленно открыла глаза. Его взгляд был таким проникновенным и нежным, что ее сердце сжалось.
      - Ты очень хитер, Парлан Макгуин.
      - Что есть, то есть. Мне просто хотелось, чтобы ты призналась первой. - Заметив, как широко распахнулись от изумления ее глаза, он улыбнулся.
      - Первой? - выдохнула она.
      - Несправедливо, конечно, но ничего не поделаешь. - Он смахнул с ее лица несколько непокорных прядок. - Я никогда не был большим искусником по части нежных слов, поэтому мне казалось, что начать должна ты. Но ты не одинока. Сумасшествие охватило и меня. Да, я тебя люблю, - сказал он и рассмеялся, почувствовав, что она сжала его в объятиях.
      - Когда же ты это понял?
      - Я рассуждал об этом, когда ты родила ребенка, но знаю, что любовь уже давно жила во мне. Я просто выразил ее единственным подходящим для этого чувства словом. А ты?
      Она нервно рассмеялась:
      - В тот день, когда в Дахгленн заявилась Кэтрин и тебя поцеловала. Лейт ничуть не удивился, когда я ему об этом сказала, значит, мои чувства уже тогда были написаны у меня на лице. Мне не хотелось особенно говорить на эту тему, поскольку наши отношения казались мне тогда временными и - я так думала - должны были завершиться довольно скоро.
      - Завершиться? Нет, наши чувства будут длиться вечно, девочка. Я не зря колебался так долго. Мы останемся вместе до тех пор, пока не истлеют наши кости. Я просто не был раньше уверен, что ты чувствуешь то же, что и я. Я сомневался в тебе до тех пор, пока не услышал, как ты выкрикнула мое имя в тот самый момент, когда я летел в темную дыру Колодца Баньши. Позже, в пылу схватки, когда я сражался, чтобы защитить тебя и себя, я мог думать только об одном - как ты ко мне относишься. Я понял, что ни одна женщина, если она не любит, не способна вложить в прощальный крик столько боли. И тогда я пришел к выводу, что нам пора поговорить о наших чувствах, давно пора.
      - Я едва не бросилась в "колодец" вслед за тобой, - прошептала Эмил и обняла мужа, а он обнял ее.
      - Слава Создателю, ты все-таки за мной не бросилась. Не хочу, чтобы у тебя возникла даже тень подозрения по поводу того, будто я желаю, чтобы ты последовала за мной, когда настанет мой смертный час. Мужчина, который в течение долгого времени ведет упорную борьбу за то, чтобы его любимая сохранила жизнь, не в состоянии понять, когда эту столь драгоценную для него жизнь приносят в жертву под воздействием пусть и благородных, но все-таки мимолетных чувств. Я хочу, чтобы ты жила, жила счастливо и как можно дольше.
      Она поцеловала его в щеку.
      - Я, знаешь ли, довольно быстро обнаружила, что жить мне все-таки хочется, хотя и знала, что с твоей смертью умрет и часть моей души. Прижавшись к нему поближе, она прошептала:
      - Скажи, что ты меня любишь, Парлан, повтори эти слова еще раз.
      - Ты не должна вымаливать у меня слова любви, дорогая. - Он снова поцеловал ее и повторил:
      - Я люблю тебя.
      Ты моя радость, ради тебя стоит каждый день пробуждаться, чтобы жить дальше.
      - И я люблю тебя. Нет в мире слов, чтобы описать глубину моих чувств к тебе. - Она робко улыбнулась. - Неужели ты не догадался о моей любви, когда я позволила тебе впервые сесть на моего коня?
      - Я подумал тогда об этом, т мне требовалась подтверждение. Словесное.
      - Все понятно. Ты заполучил коня, но тебе было этого мало, и ты решил заодно заполучить и хозяйку, - поддразнила мужа Эмил. - До чего же ты ненасытный господин.
      - Жеребца можешь оставить себе, дорогая. Ведь я получил то, о чем страстно мечтал, - прекрасную хозяйку Элфкинга!