Глава 1

Шотландия

Лето 1480 года

– Ты не похож на мертвого. Хотя несет от тебя, как от мертвеца.

Ангус Макрейс бросил хмурый взгляд на молодого человека, склонившегося над его кроватью. Артан Мюррей был красивый и ладно скроенный парень высокого роста. Ангус в который уже раз сказал себе: «Какой все-таки молодчина мой племянник». Хотя, конечно же, далеко не все из ближайших родственников Ангуса были такие, как Малькольм. Вспомнив об этом вероломном, жадном и трусливом молодом человеке, старик снова нахмурился. Что же касается Артана, то при одном взгляде на него сразу становилось ясно, что в его жилах течет кровь Макрейсов. Также, как и у Лукаса, его брата-близнеца. И только в этот момент Ангус вдруг сообразил, что на сей раз Артан приехал к нему один.

– А где твой брат? – спросил он.

– У Лукаса перелом ноги, – ответил Артан.

– Серьезный?

– Не исключено. Когда я получил от тебя весточку, я как раз разыскивал тех мерзавцев, которые с ним это сделали.

– Ты еще не знаешь, кто они?

– Догадываюсь. И я непременно их найду!

Ангус кивнул:

– Да, конечно. Ты их обязательно найдешь, парень. Нисколько в этом не сомневаюсь. Подозреваю, что они сейчас затаились где-то.

– Да, наверное. Но чем больше пройдет времени, тем вероятнее, что они потеряют бдительность. Пусть думают, что это им сойдет с рук. И вот тогда я им покажу, как они заблуждались!

– Ну и хитрец же ты, Артан, – проговорил Ангус, не скрывая своего восхищения; он всегда восхищался этим своим племянником.

– Знаешь, Ангус… – Артан прислонился спиной к шесту у изголовья кровати. – Думаю, ты выкарабкаешься, я уверен.

– О, я ужасно болен…

– Да, верно, ты немного расхворался. Но ты не умираешь, это точно.

– Да что ты понимаешь в болезнях? – пробурчал старик, пытаясь сесть. Молодой человек тотчас же пришел на помощь и подложил подушки ему под спину.

– Не забывай, что я – из рода Мюрреев. Почти всю свою жизнь я провел среди целителей. Ну да, ты хвораешь. Но если будешь беречься, то обязательно выкарабкаешься. Потому что от тебя пахнет совсем не так, как от того, кто находится на краю могилы. Правда, от тебя и впрямь немного смердит, но это совсем не похоже на запах смерти.

– Когда смерть овладевает душой человека, он начинает вонять?

– Да, смерть имеет свой запах. Но ты не умираешь. А это значит, что мне надо возвращаться домой и продолжать выслеживать мерзавцев, которые нанесли увечье Лукасу.

Артан собрался уходить, но Ангус остановил его, схватив за руку.

– Нет, не уходи. Ты прекрасно знаешь, я нахожусь в таком возрасте, что в любое время могу отдать Богу душу. Ведь мне уже шестьдесят. Чихни на меня – и я отправлюсь прямиком в могилу.

Глядя на человека, десять лет воспитывавшего их с блатом, Артан понимал, что старик прав: Ангус был все таким же рослым и сильным, как раньше, но годы брали свое. Хотя это и не сразу бросалось в глаза, но все же чувствовалось, что он одряхлел и его организм сильно ослаблен. Уже то обстоятельство, что в середине дня Ангус лежит в постели, являлось убедительным доказательством того, что хворь, свалившая его с ног, оказалась нешуточной. Артан подумал, что, возможно, ему не хочется верить Ангусу, потому что трудно было смириться с тем, что этот человек скоро умрет.

– Так, значит, ты меня вызвал сюда, чтобы я постоял у твоего смертного одра? – пробормотал Артан, отлично понимая, что вряд ли дело было в этом.

– Нет, ты должен кое-что сделать для меня. Видишь ли, болезнь заставила меня взглянуть правде в глаза. Я понял, что если и выздоровею, то все равно мне недолго осталось. Последнее время я начал задумываться о том, как позаботиться о будущем процветании Гласкрига и нашего клана.

– В таком случае тебе нужно переговорить с Малькольмом.

– Да этот трусливый пес недостоин даже носить имя Макрейсов. Подлое, вечно хнычущее отродье. Я бы не доверил ему заботиться даже о моих собаках. Не говоря уже о земле и людях, живущих на ней. Он и двух недель здесь не продержится. Нет, я не желаю видеть его своим наследником.

– Но у тебя нет выбора, Ангус. Других наследников у тебя нет.

– Нет есть. Хотя я все время держал язык за зубами и никому об этом не говорил. Чему теперь очень рад. Двадцать два года назад моя младшая сестра родила дитя. Через несколько лет бедняжка Мойра умерла, когда рожала второго ребенка, – с грустью добавил старик, и на его лицо легла тень скорбных воспоминаний.

– Так где же сейчас этот парень? Почему его не отправили сюда, чтобы он научился, как быть лэрдом? И почему он пинками не выгонит из Гласкрига жалкого мышонка Малькольма?

– Это не парень, а девица.

Артан хотел было громогласно осудить решение Ангуса – как можно провозгласить наследницей Гласкрига девицу? – но вовремя удержался. Он испугался гнева вооруженных до зубов родственниц женского пола; услышав его слова, те наверняка набросились бы на него, чтобы научить уму-разуму. Ох, если бы они только знали, какие мысли вертелись сейчас у него в голове! Они бы, наверное, очень разочаровались в «красавчике Артане»… А думал он о том, что слабые, чувствительные и излишне доверчивые представительницы прекрасного пола созданы для того, чтобы вынашивать детей, а не для того, чтобы носить доспехи. Да уж, после таких утверждений родственницы непременно стерли бы его в порошок.

«Однако Гласкриг – это тебе не Донкойл», – размышлял Артан. Расположенный высоко в горах на севере Шотландии Гласкриг был окружен суровой природой и не менее суровыми людьми. Под руководством Ангуса Артану вместе с Лукасом приходилось сражаться с грабителями, с другими кланами и со всеми теми, кто зарился на эти земли. Гласкригу требовались вооруженная мечом твердая рука и неусыпная бдительность. Местные женщины, конечно же, были умны, сильны и отважны – Артан никогда в этом не сомневался, – но все-таки они были женщинами…

– Ангус, пойми, назначив своей наследницей девицу, ты тем самым привлечешь сюда всех, кто охоч до твоих земель. – Артан скрестил на груди руки и пристально посмотрел на старика. – Пусть Малькольм и бесхребетный слизняк, но он, по крайней мере, мужского пола. И если ты провозгласишь его своим наследником, то враги все-таки сначала подумают, прежде чем соваться сюда с мечом. К тому же ты сам прекрасно понимаешь, что твои люди будут с большим вниманием прислушиваться к приказам мужчины, чем к словам женщины.

Ангус кивнул и провел рукой по все еще густой, но уже изрядно поседевшей шевелюре.

– Да, я понимаю. Но у меня есть план…

Артану сделалось не по себе. Все услышанное не предвещало ему ничего хорошего. Обычно планы Ангуса приносили ему, Артану, одни неприятности. В лучшем случае они означали тяжелую работу. А сейчас Ангус на мгновение отвел глаза, и это лишний раз подтверждало: старик прекрасно знал, что его план не вызовет у собеседника особого восторга.

– Прошу тебя, Артан, поскорее отправляйся в путь и привези мою племянницу в Гласкриг. Ее место здесь. Я хочу повидать ее перед смертью. – Ангус со вздохом откинулся на подушки и закрыл глаза.

Артан не мог скрыть своего раздражения:

– Так пошли ей весточку, и пусть ее родственники привезут девушку сюда.

Старик снова приводнялся и гневно посмотрел на молодого человека:

– Думаешь, я этого не делал?! Я много раз ей писал. Лет десять, нет, двенадцать лет назад, когда умерли ее отец и брат, я даже велел привезти мою племянницу сюда насовсем. Однако родственники ее отца отказались отдать девочку на мое попечение. Несмотря на то, что по крови я ей самый близкий родственник.

– Так почему же ты не отправился за ней сам? Ты же лэрд, владелец Гласкрига. Ты мог бы объявить всем, что она – твоя наследница, мог бы забрать ее. Думаю, родственники ее отца не посмели бы тебе отказать. И в таком случае тебе бы не пришлось связываться с Малькольмом.

– Мне хотелось, чтобы она сама пожелала приехать в Гласкриг, понимаешь?

– Ты до последнего времени не прекращал попыток уговорить девушку и родственников ее отца?

– Вот именно. Поэтому я и хочу, чтобы ты поехал за ней и привез ее ко мне. Ах, парень, я уверен, что ты справишься. В зависимости от ситуации ты с одинаковым мастерством умеешь и пустить в ход свои чары, и применить угрозы. Тебе часто удается выйти сухим из воды и уладить все миром – без того, чтобы все начали жаждать твоей крови. Ты умеешь подобрать ключик к людям, и в этом у тебя можно поучиться. А если бы за дело взялся я сам, то все бы непременно закончилось междоусобицей. Этого нам только не хватало!

Слушая льстивые речи Ангуса, Артан догадался, что старик пытается его умаслить. И от этого ему становилось еще больше не по себе. Ангус как будто опасался, что он откажется выполнить его просьбу. Возникал вопрос: почему старик считал, что он не захочет поехать за этой женщиной? Разумеется, дело было не в опасностях, которые могли ожидать посланника; старик прекрасно знал: мало что может остановить его отчаянного племянника. Так в чем же дело? Подумав немного, Артан решил разом положить конец всем домыслам и заставить Ангуса выложить свои карты.

– Полно тебе, Ангус, ходить вокруг да около. – Молодой человек подбоченился. – Скажи мне начистоту: почему ты сам не отправился за девушкой? И почему решил, что я откажусь?

– Неужели ты откажешься помочь человеку, находящемуся на смертном одре? Неужели не выполнишь последнюю волю умирающего?

– Выкладывай все начистоту, Ангус. Или я сию же минуту ухожу. Говори, я тебя слушаю.

– Ох, я знаю, что ты ответишь мне «нет», – пробормотал Ангус. – Сесилия живет в Данбарне, возле Керкфолса.

– Возле Керкфолса? – в недоумении переспросил Артан. – Черт возьми, да это же на самой равнине!

– Всего несколько миль в глубину равнины.

– Что ж, теперь понятно, почему ты сам так никогда и не съездил за девушкой. Тебе претила сама мысль о том, чтобы отправиться в равнинную Шотландию. Однако ты со спокойным сердцем посылаешь меня, верно?

– Ты напрасно так беспокоишься. Тебе надо только…

– Это как если бы ты захотел, чтобы я отправился в Лондон, – перебил Артан. – Нет, я никуда не поеду! – Он повернулся, чтобы уйти.

– Мне нужен наследник, в жилах которого течет моя кровь!

– Тогда зря ты позволил своей сестре выйти замуж за жителя равнины. Это так же дурно, как если бы ты разрешил ей сбежать с англичанином! Тебе лучше оставить девчонку в покое. Пусть остается там, где живет. Слишком поздно. Ты ее уже навсегда потерял.

– Подожди! Ты еще не знаешь весь мой план целиком!

Артан распахнул дверь и в изумлении уставился на Малькольма, стоявшего у двери боком и чуть наклонившись. Очевидно, все это время он подслушивал. Худой и бледный, этот молодой человек побледнел еще сильнее и поспешно выпрямился. Затем сделал несколько шагов назад и вдруг, резко развернувшись, стрелой понесся по коридору.

Артан вздохнул и сокрушенно покачал головой. Эта сцена послужила напоминанием о том, какой нелегкий выбор предстояло сделать Ангусу. Он должен был назначить себе наследника – но кого?..

Тут Артана внезапно охватило любопытство, однако внутренний голос советовал ему не останавливаться и подсказывал, что он, Артан, будет последним болваном, если согласится выслушать старика – о чем бы тот ни говорил. И тот же самый голос вещал: если он, Артан, вернется, то это может навсегда изменить его жизнь. Жаль, что голос не уточнил, изменится ли его жизнь к лучшему – или совсем наоборот.

Немного помедлив, молодой человек медленно обернулся и посмотрел на Ангуса. На лице у того было написано такое самодовольство, что Артан мысленно выругался. Старик превосходно все рассчитал, он прекрасно знал характер своего племянника, знал, что Артан всегда отличался любопытством. Из-за этой своей слабости он часто попадал в переделки, о которых было не очень-то приятно вспоминать.

Артан внезапно пожалел о том, что приехал без Лукаса – его брат-близнец был сама осторожность. Но он тут же отогнал эту мысль, решив, что у него имеется своя голова на плечах. Да, ему хватит ума, чтобы принять правильное решение.

– Так каков же твой план целиком? – спросил он.

– Ну, все очень просто. Мне нужен сильный мужчина, который занял бы мое место лэрда, когда я умру или решу, что мне пора отправляться на отдых. Малькольм для этого не подходит, как, впрочем, и Сесилия. Но мое место обязательно должен занять человек, в жилах которого течет кровь Макрейсов. Чем ближе он будет ко мне – тем лучше.

– Все верно. Должно быть именно так.

– Так вот, хотя в твоих жилах и есть немного крови Макрейсов – но от очень дальнего родственника. Однако если ты женишься на Сесилии…

– Что? Я женюсь?!

– О Господи! Да что же ты так испугался? Все когда-то женятся. Время идет, и пришла пора и тебе обзавестись семьей. Когда-то же надо это сделать?

– Я ничего не имею против женитьбы. Когда-нибудь, когда придет время, я, разумеется, женюсь. Однако я намеревался сам выбрать себе невесту.

Ангус нахмурился и пробурчал:

– Когда-нибудь?.. Время летит незаметно. Не успеешь оглянуться – жизнь уже прошла. Я это знаю по собственному опыту. Не горячись, позволь мне закончить. Если бы ты женился на моей племяннице, то мог бы стать здесь лэрдом. Я назначу тебя своим наследником, и никто из моих родственников не сможет ни слова сказать против. Если Малькольм станет возражать, никто его не послушает. Сесилия – моя самая близкая кровная родственница, а ты почти так же близок мне, как Малькольм. Так вот, ты женишься на моей племяннице – и в один прекрасный день Гласкриг станет твоим.

Артан закрыл дверь и вернулся обратно к кровати. Ангус только что предложил ему то, о чем он и мечтать не мог – возможность стать настоящим лэрдом и получить землю в свою собственность. Судьба распорядилась так, что он родился вторым из близнецов, уступив первенство своему брату Лукасу. Лэрдом Донкойла Артан мог стать только в том случае, если бы с Лукасом – не дай Бог! – что-нибудь случилось. Но об этом ему даже и думать не хотелось. Для него была только одна возможность изменить свое будущее – жениться на женщине, имевшей землю в своей собственности. Именно это ему сейчас Ангус и предлагал.

Артан чувствовал, как искушение разъедает его ум и сердце. Если он женится на Сесилии, то ему достанется Гласкриг – поместье, которое он любил почти так же, как свою родную землю. Любой здравомыслящий человек с радостью ухватился бы за такую возможность. Да, искушение было очень сильным, но Артан все-таки колебался. Считая себя человеком неглупым и рассудительным, он желал разобраться в себе и понять, что именно его останавливает.

И в глубине души он понимал, что его смущало. Артан всегда мечтал о такой семье, которая была у его родителей, у его бабушки с дедушкой и у многих других из его клана. Он хотел жениться по любви. Выбрать себе женщину по сердцу – раз и навсегда. Хотел, чтобы острота чувств между ними не тускнела с годами. А когда мужчину и женщину связывали только деньги и земля, то вероятность создать счастливую семью, к сожалению, уменьшалась. Примеров тому он видел превеликое множество. Артан знал: если бы ему так сильно не претила сама мысль о прелюбодеянии, то он бы уже давно стал опытным любовником. И он совершенно не хотел становиться одним из тех мужчин, жены для которых ничего не значили и которые то и дело нарушали обет верности. Но если бы он вдруг женился по расчету, то, возможно, тоже стал бы таким же…

Он посмотрел на Ангуса; тот ждал его ответа, с трудом скрывая нетерпение. Хотя Артан не мог согласиться на брак с женщиной, которую никогда не видел – каким бы ни было соблазнительным ее приданое, – он не находил ничего страшного в том, чтобы обдумать предложение. Можно было сначала съездить за племянницей Ангуса, а потом, увидев ее, решить, стоит ли на ней жениться. Пока они с ней будут добираться до Гласкрига, он успеет как следует подумать, чтобы понять, сможет ли провести с этой женщиной всю свою жизнь.

Но тут Артан вспомнил, где она живет, и, нахмурившись, пробормотал:

– Эта женщина чужая, ведь она из долины.

– Но она из Макрейсов, – решительно заявил Ангус.

Старик снова напустил на себя высокомерный вид. Но Артан не обратил на это внимания, потому что Ангус был прав, полагая, что может добиться от него того, чего захочет. В общем, Артан и сам хотел того же, хотя все зависело от того, что собой представляла эта самая Сесилия.

– Сесилия… – пробормотал он в задумчивости. – Похоже на имя саксов. – Он с трудом удержался от улыбки, когда Ангус метнул в него пронзительный взгляд, а бледные щеки старика вспыхнули от ярости.

– Вовсе это не английское имя, а имя великомученицы! И тебе прекрасно это известно, проклятый язычник. Моя сестра была набожной девушкой. Она не меняла имя, данное ребенку при крещении, хотя так и поступали многие. Она сохранила имя ее святой покровительницы. А я зову девушку Сайл – это по-гэльски.

– Потому что тебе кажется, что «Сесилия» звучит по-английски? – спросил Артан с усмешкой и тут же задал очередной вопрос: – Когда ты видел ее в последний раз?

– Отец Сесилии привозил дочь сюда вместе с ее крошкой-братиком как раз перед своей смертью.

– Как они умерли?

– Отца и младшего брата Сесилии убили, когда они возвращались домой, погостив у меня. Убили какие-то разбойники. Все произошло на глазах у бедной девчушки. Ее служанка, Старая Мэг, чудом спасла малышку. Остались в живых также несколько человек из их сопровождения. Они и доставили Сесилию и Старую Мэг обратно домой. Как только я услышал о несчастье, я тут же послал за девочкой, но она уже попала в руки своих кузенов, и они ее не отпустили.

– Ее отец был богат?

– Да, но теперь всем этим имуществом распоряжаются ее кузены. Они говорят, что делают это в интересах девушки. А меня не покидают сомнения… Мне кажется, что к тому нападению и злодейскому убийству, возможно, приложили руку эти самые родственники…

– Однако от девушки они до сих пор не избавились.

– Она с тех пор ни разу не уезжала из своего дома. Ее кузены продолжают всем распоряжаться даже после того, как девочка выросла, понимаешь?

– Понимаю. Но возможно, они намеренно затаились. Для того, чтобы пресечь слухи о том, что они причастны к убийству ее отца и брата.

Ангус кивнул:

– Мне тоже так кажется. Так ты поедешь в Керкфолс? Привезешь сюда мою племянницу?

– Хорошо, я привезу ее. Но я не могу обещать тебе на ней жениться.

– Даже для того, чтобы стать моим наследником?

– Даже ради этого. Пойми, ради одной только выгоды я не свяжу свою судьбу с женщиной. Должно быть что-то еще. Какие-то чувства.

– Она – красивая крошка. С темно-рыжими волосами и большими зелеными глазами.

Хотя это звучало весьма заманчиво, Артан решительно покачал головой:

– Я ничего не могу обещать заранее. К тому же ты ее давно не видел, поэтому не можешь знать наверняка, какой она стала, когда выросла. Знаю я этих смазливых крошек. Может, она – румяное яблочко, червивое изнутри? И вот тогда, когда ослепляющий дурман страсти развеивается, мужчина обнаруживает, что связан узами брака с красавицей, которая холодна как лед. Или оказывается, что у нее низкая и подлая душа… и множество отвратительных пороков, которые делают жизнь с ней настоящим адом. Нет, я не могу обещать тебе, что женюсь на твоей племяннице. Однако даю слово, что подумаю над этим. Путь из Керкфолса неблизкий, и по дороге у меня будет время, чтобы получше узнать ее.

– Что ж, разумное решение. Но помяни мое слово, ты непременно захочешь на ней жениться. Она очень милая, любезная и послушная девушка. Настоящая леди, прямо-таки созданная стать утешением мужчины.

Артан молча пожал плечами и вышел из комнаты; он решил, что надо быстрее подготовиться к путешествию.

Глава 2

– Мерзкий кусок дерьма! Противная скользкая жаба!.. – Когда запас оскорблений иссяк, Сесилия умолкла и попыталась вспомнить еще какие-нибудь ругательства, чтобы описать человека, за которого ее выдавали замуж. Но ничего подходящего в голову больше не приходило, и она, нахмурившись, принялась мерить шагами свою спальню.

– Миледи!..

В комнату нерешительно заглянула молоденькая служанка, и девушка заставила себя улыбнуться. Джоанна осмелилась войти, однако слишком уж робела, и Сесилия поняла, что ее попытка мило улыбнуться не увенчалась успехом. Впрочем, в этом не было ничего удивительного – ей сейчас было не до любезностей.

– Я пришла, чтобы помочь вам одеться к началу празднования, – сказала Джоанна, потупившись.

Тяжело вздохнув, девушка сняла с себя платье, и служанка принялась наряжать ее. Сесилия знала, что нужно успокоиться перед тем, как она снова предстанет перед друзьями и родственниками, а также перед тем, кого избрали ей в мужья. Кузены считали, что желают ей добра, устраивая для нее столь выгодную партию. И по меркам большинства людей, они поступали правильно. Сэр Фергус Огилви и впрямь был влиятельным человеком, к тому же не таким уж старым. А за преданную службу король пожаловал ему звание рыцаря. Сесилия же, девушка двадцати двух лет, с непокорной копной рыжих волос и веснушками, была бедной сироткой, дочерью местного грамотея-ученого и женщины из горной Шотландии. И на заботу своих добродетельных кузенов она отвечала черной неблагодарностью и непослушанием. Поэтому они были с ней так холодны и не баловали ее лаской. Сесилия из кожи вон лезла, пытаясь заслужить их любовь, но не слишком в том преуспела, и замужество было ее последней возможностью удостоиться их одобрения. Она решила, что все-таки выйдет замуж за сэра Фергуса, хотя и испытывала отвращение к этому мужчине. Да, она стиснет зубы и примет его в качестве своего законного мужа.

– Бородавка на заднице дьявола, – бормотала Сесилия себе под нос.

– Что, миледи? – тоненьким голоском пропищала Джоанна.

Когда служанка в изумлении уставилась на нее, Сесилия сообразила, что произнесла последнюю мысль вслух. Девушка снова тяжело вздохнула; очевидно, она бессознательно продолжала придумывать все новые и новые оскорбления для сэра Фергуса Огилви. Ох, только бы эти ее слова не дошли до ушей кузенов – ведь тогда надежды заслужить их одобрение и похвалу окончательно рухнули бы.

– Прошу прощения, Джоанна, – проговорила Сесилия и постаралась сделать вид, что раскаивается и даже немного смущена той фразой, которая случайно сорвалась у нее с языка. – Когда ты вошла в комнату, я как раз упражнялась в произнесении ругательств, и это оскорбление внезапно пришло мне на ум.

– Вы упражнялись в произнесении ругательств? Для чего они могли бы вам понадобиться, миледи?

– Ну… как для чего? Если на меня вдруг нападут, я смогу бросить их в лицо своему врагу. Я же не могу пустить в ход шпагу или кинжал и едва ли смогу успешно защитить себя в драке. Поэтому я подумала, что могла бы, если понадобится, поразить противника острым словцом.

«Просто замечательно! – подумала Сесилия, когда служанка принялась укладывать ее волосы. – Ведь Джоанна, наверное, решила, что я тронулась умом. Да-да, наверняка она теперь так и считает». И разве это не признак глупости – столько лет пытаться заслужить чье-то расположение и привязанность? Увы, она ничего не могла с собой поделать. Вероятно, это было сильнее ее. Каждая новая неудача в попытках добиться уважения, одобрения и ласки своих опекунов не ожесточала Сесилию, а заставляла ее утраивать усилия. Она чувствовала себя в долгу перед ними, но все ее старания отплатить им добром за добро кончались плачевно. Но на сей раз у нее все должно получиться.

– Довольно, Джоанна, дальше я сама.

Когда в ее спальню шаркающей походкой вошла Старая Мэг, у Сесилии потеплело на душе. Хотя Мэгги была остра на язык, девушка никогда не сомневалась, что та искренне любит ее. Опекуны ее терпеть не могли и постоянно отчитывали, поэтому Сесилия всегда радовалась встречам со Старой Мэг. Стремительно вскочив с табурета, она крепко обняла высокую пышногрудую старуху.

– Как я рада тебя видеть здесь, Старая Мэг! – воскликнула Сесилия со слезами в голосе.

Старая Мэг похлопала ее по спине:

– А где же еще мне быть, когда моя малютка собирается под венец? – Сесилия снова села на табуретку, и Старая Мэг с улыбкой повернулась к Джоанне: – Ты свободна, милая. Я сама все сделаю. Наверное, у тебя и без этого множество дел.

– Надеюсь, Джоанна не обиделась, – пробормотала Сесилия, когда служанка ушла и Мэгги затворила за ней дверь.

– Нет-нет, она даже рада, что отделалась хотя бы от одной из своих обязанностей. У бедняжки слишком много работы. Кузены из кожи вон лезут, стараясь пустить пыль в глаза Огилви и его родне. Закрывают глаза на то, что он слишком уж задирает свой длинный нос, считает себя самым влиятельным и могущественным на свете.

Сесилия улыбнулась, но тут же снова нахмурилась:

– У него действительно ужасно самодовольный вид.

Старая Мэг принялась расчесывать волосы девушки.

– Его так и распирает от важности. Ведет себя так, словно делает тебе одолжение, соглашаясь взять тебя в жены. А ты ведь более знатная по происхождению, чем эта дворняга, которая корчит из себя важную персону.

– Но за верную службу королю его произвели в рыцари, – заметила Сесилия, хотя у нее не было ни малейшего желания защищать своего жениха.

– Этот болван всего лишь споткнулся, а шпага, которая могла бы задеть нашего короля, случайно ранила его самого, вот и все. Придя в себя после обморока, Огилви ругался и хныкал, а потом смекнул: ведь все вокруг подумали, что он сделал это намеренно – чтобы защитить короля, бросился на шпагу. Да, у этого пройдохи хватило ума изобразить из себя спасителя его величества. В хитрости и коварстве ему нет равных.

– Откуда тебе известны такие подробности?

– Да потому что я все видела собственными глазами. Я приехала в гости к сестре. Мы глазели на короля и на всех этих лэрдов. Несколько лэрдов затеяли какую-то глупую перепалку, вынули шпаги из ножен, и король наткнулся бы на одну из них, не вздумай Огилви, не глядя себе под ноги, стряхивать на ходу пылинки со своего плаща. Он в этот момент споткнулся – и наткнулся на шпагу, вот так-то.

Сесилия нахмурилась:

– Огилви упомянул только о том, что оказал нашему королю какую-то очень большую услугу. И скромно потупил глаза.

– Что ж, теперь ты понимаешь, что он не может сказать правду о том, что тогда произошло на самом деле? Не может же он рассказать, что не стал исправлять недоразумение и таким образом стал рыцарем.

«Значит, вскоре я стану женой лжеца», – подумала Сесилия и тяжело вздохнула. А может быть, такое поспешное суждение об этом человеке слишком несправедливо? Может, сэр Фергус просто не сумел бы выпутаться из той щекотливой ситуации по-другому? В конце концов, кто осмелится спорить с самим королем? Сесилия не могла взять в толк, почему ломает голову, пытаясь оправдать своего жениха.

«Потому что я обязана это сделать», – думала она. Да, действительно… Ведь замужество – последняя ее надежда угодить опекунам и заслужить наконец-то их похвалу. Разумеется, ей придется покинуть этот дом и поселиться у своего мужа, но кузены, возможно, будут вспоминать ее добрым словом. Да, тогда для нее, может быть, найдется место в их сердцах, и она станет желанной гостьей в их доме. Конечно, сэр Фергус – совсем не тот мужчина, которого Сесилия выбрала бы отцом своих будущих детей, но мало кому из женщин приходится выбирать суженого самой. Разумеется, девушка чувствовала: выбор кузенов не очень-то удачный, но она надеялась утешиться тем, что ей наконец-то удастся хоть чем-то угодить родичам.

– Глядя на тебя, не скажешь, что ты счастлива, милая, – вздыхая, говорила Старая Мэг, когда украшала густые волосы Сесилии голубыми лентами – под цвет ее наряда.

– Я буду счастлива, – пробормотала девушка.

– Что ты этим хочешь сказать? Что значит «буду»?

– Это значит, что я намерена смириться со своим браком. Да, мне придется сделать над собой усилие, ну и что? Мне почти двадцать два года. Пора выходить замуж и производить на свет детей. Я только надеюсь, что они не унаследуют его подбородок, – добавила она и поморщилась, когда Старая Мэг рассмеялась. – Зря я так сказала. Это дурно.

– Может быть, и дурно. Однако против правды ничего не скажешь. У этого мужчины совсем нет подбородка.

– Да, согласна. В жизни не видела никого с таким безвольным подбородком. – Сесилия покачала головой.

Старая Мэг сделала ей строгий выговор:

– Если тебе не хочется выходить замуж за этого болвана, зачем же ты согласилась?

– Потому что этого хотят от меня Анабелла и Эдмунд.

Старая Мэг сделала шаг назад и, подбоченившись, хмуро взглянула на девушку. Сесилия поднялась и подошла к зеркалу. Это зеркало было одним из наиболее дорогих предметов обстановки в ее маленькой спальне, и она, если становилась чуть слева от него, прекрасно видела свое отражение, несмотря на большую трещину на зеркале. И все же девушка чувствовала обиду: ей всегда доставались вещи, которые надоедали Анабелле и ее дочерям или были испорчены. Но Сесилия строго-настрого запретила себе обижаться по-настоящему – ведь Анабелла могла просто выбросить треснувшее зеркало, как она чаще всего и поступала с вещами, принадлежавшими раньше матери Сесилии.

Она нахмурилась, вспомнив о том, что ей придется что-то придумать, чтобы украдкой вынести из тайника несколько вещиц. Девушка бросила взгляд на Старую Мэг – та по-прежнему смотрела на нее с неодобрением. Мэг всегда удивлялась, как посмела Анабелла выбросить так много вещей, принадлежавших Мойре Доналдсон. «Может быть, открыть ей секрет? – подумала Сесилия. – Может, сказать, что не все вещицы пропали?» Сначала, когда она тайком выносила из дома вещи своей матери и припрятывала их, ее действия были вызваны скорбью по матери. Но с течением времени это стало для нее своего рода ритуалом и своеобразной формой протеста, как она с грустью вынуждена была признать.