— Да, чтобы чудище нас не нашло, — ответила Кирсти. — Надо сидеть очень тихо. У собак, кроме носов, есть еще и уши. Будем сидеть молча и неподвижно, пока сэр Пейтон не придет за нами.

— И долго придется так сидеть?

— Не думаю, что слишком долго.

Кирсти молилась о том, чтобы надежда ее сбылась и чтобы Бог даровал Пейтону и Йену силу и хитрость и они заставили бы Родерика отступить. Но тут она сообразила, что этого мало, надо, чтобы он не заподозрил обмана, не подумал, что его обвели вокруг пальца.

Пейтон чуть не расхохотался при виде того, как Родерик, его люди и все четыре гончие, которых они привели с собой, шарахнулись, едва переступив порог его дома. Снадобье, которым Крошка Элис с большой энергией намывала пол, было таково, что, соскочи хоть одна блоха с одной собаки, она издохла бы прежде, чем долетела до пола. Йен частенько говорил со смехом, что жена его так любит потому, что зрение у нее слабое, да и обоняние не лучше. И Пейтон сейчас готов был поверить, что последнее является истинной правдой. Если в запасе у нее нет какой-нибудь хозяйственной хитрости, то в его доме еще долго будет стоять вонь.

— Сейчас довольно рано, — начал Пейтон, устремив на Родерика холодный взгляд, — к тому же я всегда пребывал в уверенности, что дичь водится преимущественно вне городских стен.

— Не за кроликом я охочусь, дабы не остаться без обеда, — ответил Родерик с нескрываемой неприязнью. — Я выслеживаю свою жену.

— Но ваша жена, кажется, утонула. — Пейтон нахмурился и потер подбородок. —• К тому же дама, сообщившая мне эту новость, завела о ней разговор только потому, что была озадачена отсутствием каких-либо проявлений скорби с вашей стороны.

— Мужчина скорбит в сердце своем и никогда не станет выставлять напоказ свои чувства. Тем более перед глупыми дамами.

— Ну разумеется. Полагаю, вам приятно будет услышать, что скорбели вы с самой мужественной сдержанностью. — Пейтон подумал, что, пожалуй, стоит умерить свой сарказм, потому что глаза Родерика сузились и в них мелькнуло подозрение. Он вполне мог заинтересоваться, почему это Пейтон держится с таким презрением. — Значит, она не утонула?

— Похоже, не утонула, — ответил Родерик. — Мои люди, Уотти и Джиб, видели ее вчера вечером. — Он вздохнул. — Боюсь, я слегка погрешил против истины, рассказывая о событиях того дня. Это был пренеприятный день, и закончился он трагедией. К сожалению, в тот день мы с женой поссорились. Моя жена весьма эмоциональна.

Пейтон, который боялся, что не сдержится и скажет что-нибудь лишнее — очень уж забавен был Родерик в роли опечаленного и заботливого супруга, — ограничился кивком, как бы без слов поощряя его продолжить рассказ.

— Изображая из себя героиню драмы, она кинулась в реку. Полагая, что несчастная решила наложить на себя руки, я попытался вытащить ее из воды, но ее унесло течением. Именно страх за ее бессмертную душу и принудил меня скрыть правду о том, что на самом деле произошло в тот день. Но теперь выясняется, что мои душевные страдания были напрасны. Если мои люди не ошиблись, жена не только выжила, но и скрывается от меня. — Он скорбно покачал головой. — Наверное, все еще сердится.

— А-а, видимо, тут замешана другая женщина?

— У всякого мужчины есть потребности, и часто он оказывается слишком слаб, чтобы противостоять искушениям плоти, которые столь многочисленны…

— Да, коварные девушки умеют завлекать бедных мужчин. Но зачем вы привели собак в мой дом?

— След, который они взяли, привел сюда.

Пейтон прикинулся изумленным:

— Надо же! Ведь я никогда не встречался с вашей женой. Даже не видел ее. Вообще не знал, что вы женаты.

— Собаки взяли ее след, и он привел нас прямо к вашей двери.

— Судя по их виду, сейчас они этот след потеряли. — Пейтон бросил на тяжело дышавших собак многозначительный взгляд. — Может, ваша жена и проходила мимо моей двери, но в дом не вошла. У меня редко бывают женщины. А о чужих женах и говорить нечего.

Здоровенный темнорожий мужлан, державший собак на сворке, презрительно фыркнул:

— Да он поимел половину девиц Шотландии! Не на улице же он с ними резвился?

— Помолчи, Джиб, — сказал Родерик, бросив взгляд на Пейтона. — Уверен, сэр Пейтон не станет мне лгать.

— Разумеется, не стану. Думаю, я действительно поимел половину девиц Шотландии. Но никогда, э-э, не резвился ни с одной из них здесь. Женщины моего клана нередко останавливаются в этом доме. А мои взгляды относительно того, что негоже пачкать родное гнездо, многим известны. Впрочем, не стесняйтесь, обыскивайте, если хотите.

Родерик поколебался только одну секунду, а затем дал знак своим людям начать обыск.

— Не сочтите это за обиду, сэр Пейтон, — сказал он, когда его люди, понукая собак, двинулись вперед. — Я вовсе не имел в виду обвинить вас во лжи, но, видите ли, моя жена обладает совершенно необыкновенной ловкостью. Она вполне могла укрыться в вашем доме, а вы и не заметили.

— Возможно, она обладает способностью превращаться в невидимку?

— Вы почти угадали. Эта женщина с поразительной ловкостью умеет сливаться с тенями и прятаться в темных углах. Может долго оставаться неподвижной, да и. двигается бесшумно, как тень. В высшей степени неподобающая настоящей леди привычка, но тут я склонен винить ее братьев. Они всегда держались с ней так, будто она юноша. В результате я ввел в дом жену, у которой не было никаких манер. Очень долго я не мог представить ее никому за пределами Тейнскарра.

Пейтон пытался вспомнить, доводилось ли ему когда-нибудь встречать человека, которого он хотел бы хорошенько поколотить, как сейчас — Родерика. Какое счастье, что Кирсти не слышит того, что он говорит. Она пришла бы в ярость, прежде всего из-за обиды, нанесенной ее братьям.

Его размышления были прерваны возвращением людей Родерика, за которыми следовала по пятам громко бранившаяся Элис. «А она, оказывается, бывает сварливой», — развеселился Пейтон, но веселость его быстро угасла, как только он заметил, что Йен поспешил стать между своей женой и людьми Родерика — Джиб и Уотти, сжав кулаки, повернулись к женщине.

— Я бы настоятельно рекомендовал вашим людям оставить мою служанку в покое, — промолвил Пейтон.

— Джиб, Уотти! — окликнул их Родерик. — Не трогайте женщину. Вы помешали ей убирать.

— Убирать? — буркнул Джиб и, бросив свирепый взгляд на Элис, двинулся к двери. — Да этот дом смердит похуже иного нужника! Не удивлюсь, если собаки потеряют чутье на неделю.

— Не так давно нас одолели блохи, — пояснил Пейтон и, пожав плечами, добавил: — Моя служанка уверяет, что это лучший способ вывести блох. Не удивлюсь, впрочем, если лекарство окажется хуже болезни. К. тому же я сегодня не ждал посетителей. — В тоне Пейтона прозвучал упрек, и Родерик покраснел.

— Благодарю вас за проявленное терпение, сэр Пейтон, — сказал Родерик и, отвесив поклон, удалился вместе со своими людьми.

— Выродок, — пробормотал Йен себе под нос и тут же накинулся на жену. — Зачем ты налетела на этих олухов — хотела узнать, всыпят они тебе или нет, если разозлишь их как следует?

Элис скрестила руки на своей полной груди и устремила свирепый взгляд на дверь, через которую только что вышел Родерик.

— Они затоптали весь пол.

— Кстати, о полах. — Пейтон поморщился. — Надеюсь, есть средство избавиться от этого запаха?

— Конечно, есть. Хорошенько вымыть пол какой-нибудь смесью без запаха, потом несколько раз чистой водой и принести побольше свежего камыша. А вот в подвале запах выветрится не скоро. Я там, видите ли, перестаралась. Очень боялась, как бы эти зверюги не учуяли Кирсти и детей. — Она взглянула на Пейтона. — Можно их уже выпустить?

— Подождем немного. Хочу удостовериться, что этот болван оставил мысль выследить Кирсти сегодня. И пришел к выводу, что использовать собак совершенно бессмысленно.

— Пойду посмотрю, — сказал Йен и, не мешкая, направился к двери.

Элис вздохнула:

— Надеюсь, мои мальчики не слишком перепугались, сидя в крошечной темной каморке.

— Ничего с ними не случится, — заверил ее Пейтон. — Ведь с ними Кирсти.

— Да, верно. Что ж, пойду отмывать эту гадость.

— А вдруг этот выродок вернется?

— Ну и пусть. То, чем я намазала пол, забило все запахи, и следов, которые могли бы взять собаки, просто нет. По крайней мере сейчас; потом леди Кирсти и дети выйдут из тайника, начнут ходить и оставят свежие следы. Нам повезло, что они не стали обыскивать спальни, там могли остаться какие-то вещи Кирсти и детей.

— Действительно, повезло. Надеюсь, удача нам и впредь не изменит.

— Как по-вашему, он вам поверил, сэр Пейтон? Хорошо бы он сюда больше не возвратился.

— Да, разумеется, но мы должны быть готовы ко всему. Он может задуматься над тем, почему собаки привели его к моей двери. И почему именно сегодня мы решили морить блох, превратив свой дом в настоящий сортир. И тогда, одолеваемый сомнениями, он снова заявится сюда.

— Проклятие! Ведь собаки привели нас прямехонько к двери этого наглого красавчика, — проворчал Джиб, усаживаясь за стол и наливая себе эля. — У других домов почему-то не останавливались.

— Верно, ни разу, — прошептал Родерик.

Он сидел, ссутулившись, в своем кресле и потягивал вино, устремив невидящий взор на гобелены, украшавшие стены главного зала. Джиб, не отличавшийся сообразительностью, на сей раз был прав. Они обошли весь город, собаки несколько раз брали след Кирсти, так же как и след Каллума, но ни разу не пошли прямо к чьей-то двери. А возле двери сэра Пейтона вели себя точь-в-точь так, как и возле той жалкой норы, которую Кирсти явно использовала как укрытие. К несчастью, было ясно, что она давно не пользовалась этим тайником — разве что когда пряталась вчера от Джиба и Уотти, а они всячески старались скрыть от Родерика, что сразу признали это место. Видимо, здесь они вчера и потеряли Кирсти.

Что-то насторожило Родерика и во время встречи с сэром Пейтоном Мюрреем. Встречи в высшей степени неприятной. Почему хозяин дома был на ногах и полностью одет в такую-то рань? Возможно, ему предстояло какое-то дело или он только что вернулся со свидания с дамой, но Родерику это почему-то показалось подозрительным. Удивление сэра Пейтона выглядело убедительно, так же как оскорбленный вид, но Родерик никак не мог избавиться от чувства, что все это притворство. Холодный блеск его глаз, взгляды, которые он бросал на Родерика время от времени, — в них таилась ярость, которая вряд ли была вызвана только вторжением в его дом. Потом это вонючее средство, которое служанка размазала по всему дому. Он знал, что средства для уничтожения блох бывают вонючими, но не до такой же степени! И средством этим дом сэра Пейтона оказался вымазан от подвала до крыши в тот самый момент, когда гончие Родерика так хорошо шли по следу Кирсти. Трудно поверить, что это совпадение.

Погруженный в размышления, Родерик принялся постукивать пальцами по подлокотнику украшенного резьбой дубового кресла. И чем больше он думал, тем сильнее его одолевали сомнения. Сэр Пейтон слыл дамским угодником и всю свою мужскую силу тратил на женщин. Девчонки толпами ходили за ним, вешались красавчику на шею. Родерик понятия не имел, каким образом его жена познакомилась с сэром Пейтоном, но с легкостью мог себе представить, что она пошла к этому известному своими благородными поступками рыцарю умолять его о помощи.

И если так все и было, подумал он со вздохом, то сэр Пейтон теперь знает слишком много. И ему тоже придется умереть. А жаль. Сэр Пейтон оказался первым мужчиной, который вызвал в Родерике похотливые чувства. Впрочем, сэр Пейтон известен своими любовными связями, и вряд ли удастся склонить его испытать чувственные наслаждения иным способом.

Итак, сэр Пейтон опасен и должен умереть, решил Родерик. Из тех же соображений придется убрать и парочку его слуг. Чувство самосохранения в Родерике брало верх над всеми остальными. Мысль о том, что расходы на смертоубийство все повышаются, заставила его поморщиться. Надо все тщательно спланировать. И кто во всем этом виноват, спрашивается? Кирсти! Если бы его дражайшая супруга утонула, как и подобает настоящей леди, не было бы у него сейчас всех этих неприятностей.

— Наверняка этот ублюдок ее, — проворчал Уотти и принялся засовывать в свою пасть кусок сыра.

Родерик быстро взглянул на него и тут же с отвращением отвел глаза. За столом Уотти вел себя как самая настоящая свинья. Впрочем, такое сравнение, быть может, является гнусной клеветой на свиней, подумал Родерик, с трудом заставив себя не обращать внимания на то, как Уотти пережевывает пищу с открытым ртом, причем открытым настолько широко, что приходилось удивляться, как пища не вываливается оттуда. Итак, Родерик принял решение: пора приняться за сэра Пейтона и подготовить его убийство.

— Да, я тоже думаю, что ему известно местопребывание моей супруги. Этот человек определенно что-то скрывал, и теперь я больше не сомневаюсь, что скрывал он мою блудную жену.

— Значит, мы возвращаемся туда и перерезаем кое-кому горло?

— Прекрасный план, но слишком неизящный. Этот человек широко известен, пользуется всеобщей любовью, несмотря на то что соблазнил не одну жену. Его смерть привлечет пристальное внимание общества. И если труп моей жены будет обнаружен рядом с ним, то подозрение немедленно падет на меня. Нет, надо действовать не спеша, вести тонкую игру.

— Что же это за игру мы будем вести?

— Так как я подозреваю, что именно сэр Пейтон является источником мерзких слухов, которые доставили мне столько неприятностей, то, полагаю, для начала мне следует отплатить ему той же монетой и заставить на собственной шкуре испытать, что значит стать жертвой пересудов.

— Да какой же от этого прок? — спросил Джиб.

— Он останется один, без друзей и союзников, с такой репутацией, что вряд ли хоть один родич явится на его похороны.

— Он ушел? — спросила Кирсти, едва Пейтон выпустил их из тайника.

— Ушел, даже уехал из города, и я совершенно уверен, что он больше не станет пускать по следу собак, — ответил Пейтон. Элис между тем повела детей в кухню. — Не так-то легко было стоять лицом к лицу с этим человеком, слушать его вранье и делать вид, будто веришь ему. — Он обнял ее за плечи и повел прочь из подвала.

— Судя по твоему тону, не очень-то ты уверен, что одержал победу.

Пейтон вздохнул. Ему очень хотелось успокоить ее, убедить, что она в полной безопасности. Но это было бы ошибкой. Кирсти должна знать, какая опасность ей угрожает. Хотя бы потому, что ясное понимание ситуации сделает ее более ответственной и она не будет впредь совершать опрометчивых поступков.

Ничто в поведении Родерика не свидетельствовало о том, что он заподозрил неладное, но Пейтон никак не мог отделаться от чувства, что кое-какие подозрения у него появились или очень скоро появятся. Не мог же этот человек, столько лет успешно скрывавший свои пороки и злодеяния, быть полным глупцом! Сэр Родерик совершал ошибки: он недооценил, какую угрозу для него может являть Кирсти, не удосужился проверить, действительно ли она мертва. Но во второй раз он такой ошибки не совершит. И не оставит в живых никого из ее союзников.

— Разве мы не будем обедать с остальными? — спросила Кирсти, остановившись на пороге спальни Пейтона и глядя на маленький столик у камина, на котором были расставлены тарелки с едой.

— Нет, сегодня не будем. Нам с тобой предстоит серьезный разговор. Вести его при детях нельзя.

Кирсти плюхнулась в кресло.

— Дела совсем плохи?

Он сел, налил обоим вина.

— Очень может быть. Не думаю, что он мне поверил.

— Он обвинил тебя во лжи?!

— Нет, он даже несколько раз извинился. Проблема в том, что собаки привели его прямиком к моей двери.

Кирсти положила себе несколько кусков жареного барашка и овощей. Ее несколько удивило, что все эти волнения, связанные с Родериком, нисколько не сказались на ее аппетите. Должно быть, решила она, слишком часто в последние годы приходилось голодать, чтобы тревога или страх помешали ей набить живот при первой же возможности. Кстати, Пейтон, объявивший ей эту неприятную новость, тоже не страдал отсутствием аппетита.

— Выходит, я напрасно просидела весь день взаперти, в крошечной темной каморке? Ведь он все равно узнал, что я здесь, — заговорила Кирсти.

— И да, и нет. Пока он был здесь, он мне верил. Верил, что ты подошла к моей двери, но не входила в нее, и я тебя в глаза не видел. Но если он не круглый дурак и как следует все обдумает, то неизбежно придет к выводу, что я ему солгал.

— Он может быть очень даже умным, когда захочет, — заметила Кирсти. — И гончие у него отменные.

— И со следа не собьются. — Пейтон вздохнул и с удовольствием принялся за репу. — Итак, если собаки не приведут его еще к какой-нибудь двери, он невольно задумается, почему они привели его к моей.

— Боюсь, что именно так, а потому и я, и дети должны покинуть этот дом прежде, чем он вернется с подкреплением.

— Нет, ты с детьми останешься здесь. — Она хотела возразить, но он жестом остановил ее. — Имея дело со мной, он должен будет соблюдать осторожность и воздерживаться от опрометчивых шагов по тем же самым причинам, по которым и я не могу открыто напасть на него. Ну, и еще по некоторым. В конце концов, он не может не понимать, что если я помогаю тебе, значит, ты мне все рассказала. — Пейтон нахмурился, увидев, как она побледнела.

— Это значит, что теперь он задумал убить тебя, — прошептала Кирсти. — Нет, я не могу допустить этого! Как глупа я была, когда думала, что, раз ты ровня Родерику по знатности и богатству, то никакая опасность тебе не грозит. Я забыла, вернее, предпочла не вспоминать о том, что он готов на все ради сохранения своей тайны. И теперь он сделает все возможное, чтобы заставить тебя замолчать.

— Кирсти! — крикнул он, схватил ее за запястье и силой усадил обратно в кресло, когда она стала подниматься. — Ты сама выбрала меня в защитники. Я откликнулся на твою просьбу. Но мы не договаривались, что, если станет очень опасно, я выйду из игры.

— Но я не хочу, чтобы тебя убили, ранили или преследовали, как зверя.

— Значит, я должен бросить тебя и детей на произвол судьбы? Учти, о малышах он, может, и забыл, но о Каллуме помнит.

— Каллум может остаться с тобой.

— Он не останется, и ты это прекрасно знаешь. В тот самый момент, как ты отвергнешь меня как своего защитника, Каллум немедленно займет мое место. Сочтет своим долгом помогать тебе и охранять тебя. Ты просто не хочешь смотреть правде в глаза. Как только Родерик заподозрит, что ты доверилась мне, он постарается меня убить. И тут ты уже ничего не сможешь сделать. Рано или поздно Родерик все равно начал бы меня подозревать, как только ему стало бы известно, что я распускаю слухи, доставившие ему столько неприятностей.

— Но ты не распространял бы эти слухи, не расскажи я тебе о Родерике. Я просто запаниковала. Вот и все. В тот самый момент, как я впервые заговорила с тобой, я уже навлекла на тебя опасность. Я должна смириться с этим и прекратить попытки остановить то, что сама же и начала. Да и не в моих это силах. Все, чего я добьюсь своим отъездом, это заставлю Родерика целить в две мишени, а не в одну, и в конечном итоге это может дать преимущество ему, а не нам.

— Ну, вот теперь ты говоришь дело. — Он поднял кубок, словно желая произнести тост.

— Да, время от времени со мной такое случается, — насмешливо протянула она, — и неудивительно, что на сей раз ты признал это: ведь я согласилась с тобой. — Она не стала обращать внимание на его усмешку. — Нет, мы останемся вместе до конца. А я попытаюсь перестать пытаться обратить все вспять, так же как и делать вид, что я единственный человек, которого хочет убить Родерик. На самом деле я никогда не была единственной его мишенью: ведь он хотел убить и Каллума, возможно, и младших детей тоже. Так что дело, в сущности, не в нас с тобой, а в детях.

— Да, это все ради детей. Кирсти вздохнула:

— Итак, если Родерик придет к выводу, что ты солгал ему, каким, по-твоему, будет его следующий шаг?

— Понятия не имею. Уверен, что это будет не прямая атака, а что-нибудь хитроумное.

— Ясно. И в ожидании его хитроумного хода что прикажешь делать мне?

— Скрываться.