Глава 19

Пейтон резко остановился и огляделся кругом. Кирсти привела его в волшебный уголок его собственного сада, о существовании которого он и не подозревал. Оно и неудивительно. Сады его велики, а сам он человек занятой. Он часто сиживал на скамейке, которую Кирсти выбрала для разговора с сэром Эваном, наслаждаясь одиночеством и покоем, вдыхая аромат цветов и слушая пение птиц. Скамейка находилась в укромном месте, здесь хорошо было отдохнуть и поразмышлять, но ему никогда в голову не приходило пройти дальше.

Когда он разглядывал представший его глазам островок, отделенный от остального сада деревьями и жимолостью, то пожалел, что сам никогда не исследовал собственных владений, и в то же время обрадовался, что впервые увидел эту красоту вместе с Кирсти. Теперь эта часть сада всегда будет овеяна для него волшебством.

— Прелесть, правда? — Она посмотрела вверх, туда, где ветви деревьев переплелись, образуя над их головами шатер. — Можно подумать, что какая-то нимфа или фея устроила себе здесь жилище. Я обнаружила это место вскоре после того, как поселилась у тебя. Полагаю, ты просто в восторге от этого места.

— Я в восторге, но должен признаться, что, к сожалению, вижу его впервые, — сказал он.

— Правда? Этот сад у тебя такой огромный! Я не сомневаюсь, что ты принял участие в его создании.

— Ну, я нанимал садовников. А так — что ж, я нашел эту скамейку среди роз и успокоился. Дальше не ходил. Сад был посажен еще прежде, чем владения эти перешли к Мюрреям, а потом многие женщины из нашей семьи оставили здесь свой след. В настоящее время я владею этим имением, включая и земли, простирающиеся за домом, и вижу, что земли эти отнюдь не в запустении. Сад очень красив.

— О да. Я часто приходила сюда посидеть или покачаться на качелях. — И она указала на небольшое резного дерева сиденье, прикрепленное к ветвям наверху с помощью двух толстых веревок.

— Хорошо, когда есть где подумать. — Глаза его чуть расширились, когда он заметил, что она покраснела. — И о чем же ты здесь размышляла, любимая? — Он взял ее за руку и привлек к себе.

— Я думала о тебе, с обнаженной грудью, — сказала наконец Кирсти, заметив, как его глаза загорелись от страсти.

— Слушаю и повинуюсь, миледи. — И Пейтон быстро скинул дублет и рубашку.

— Как галантно с вашей стороны подчиниться капризу дамы. У тебя такая красивая кожа, — прошептала она, покрывая поцелуями его грудь. — Теплая, шелковистая. Люби меня, Пейтон.

— Ах, мой маленький черный дрозд, что же еще я могу делить? Разве что заставить тебя молить о пощаде разок-другой.

Она сдалась на милость победителя — вместе со своими сомнениями, страхами, своим телом и своим сердцем. Кирсти позволила страсти возобладать над собой, и, поскольку этот новый владыка явился в чарующем образе сэра Пейтона Мюррея, она не увидела в этом решительно ничего дурного.

«Когда я успела раздеться?» — с удивлением думала Кирсти, постепенно выходя из блаженного забытья. Краска залила лицо, когда она вспомнила, при каких обстоятельствах освободилась от одежды. Она взглянула на небо — если судить по меркнущему свету, прошло более двух часов с тех пор, как Пейтон пригрозил ей, что она будет просить пощады, причем дважды.

— Ну что, пора выбираться из лесной чащобы, да? — спросил Пейтон, подходя к ней.

— Уже поздно, — ответила, Кирсти, встряхнув свое платье. — Удивительно, что никто нас не хватился, не пошел искать.

Пейтон не стал говорить, что если бы кто-то и приблизился к ним, поспешил бы уйти, услышав ее крики. Он принялся стряхивать листья и травинки, прилипшие к телу. Стоило ему коснуться ее груди, как соски сразу напряглись.

— Боже мой! — прошептала она, оттолкнув его руку. — Следовало бы нас обоих окатить ледяной водой.

Посмеиваясь, он помог ей надеть платье.

— Если хочешь, можешь выйти отсюда первая, — сказал он, приглаживая ее растрепавшиеся волосы и заплетая их в нетугую косу. — Я последую за тобой немного погодя.

— Зачем такие сложности? — Осмотрев себя, она с трудом сдержала улыбку. — По моему виду любой догадается, что у меня было, мм, свидание. — Бросив взгляд на его разбросанную одежду, она добавила: — Ты будешь выглядеть не лучше.

Пейтон притянул ее к себе и страстно поцеловал. Он еще не оделся и его возбужденная плоть прижалась к Кирсти. Она отпрянула.

— Хватит. Мне надо помочь Элис, число людей, на которых ей придется готовить, возрастает с каждым часом. Кажется, твои братья Бретт и Харкурт приедут сегодня вечером, — добавила она и, уходя, засмеялась, услышав, как он ругается.

Пейтон смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом тропинки. Сегодня, когда они занимались любовью, он не заметил ни сомнений, терзавших ее, ни сожалений, ни смущения, как это бывало прежде. Кирсти оделась и принялась болтать с ним, даже поддразнивала его.

Пейтон одевался, разглядывая эту тихую беседку, место, где он наконец-то смог обнять новую Кирсти, отдавшуюся во власть страсти. Никогда еще ему не приходилось проводить время в более чувственных, более страстных, поистине восхитительных утехах.

«Что-то изменилось», — думал Пейтон, прислонившись к дереву и подтягивая сапоги. Пейтону не хотелось верить, что причиной перемены явилось чувственное волшебство, овевавшее беседку, или вино, выпитое Кирсти во время беседы с сэром Эваном. Нет, все гораздо сложнее. И эта новая, ставшая свободной Кирсти может скоро исчезнуть. Сама мысль об этом была невыносима. Кирсти, которая совсем недавно проказничала здесь вместе с ним, сумела разорвать стеснявшие ее узы вины, стыда и страха. Пейтон не хотел, чтобы она стала прежней, если он не поймет, почему она переменилась, не сможет помешать ей вернуться в прежнее состояние.

Давно надо было жениться на ней, но прежде необходимо сделать ее вдовой. Очень кстати, что сэр Родерик заслуживает смерти по целому ряду причин, так что Пейтон желал ему смерти не только потому, что решил жениться на Кирсти. Ему хотелось, чтобы их союз был освящен церковью и чтобы никогда больше Кирсти не пришлось переживать из-за греховности их отношений.

Пейтон понимал, что до конца жизни они не смогут отдаваться страсти с той же силой, с какой отдаются сейчас. Это свело бы обоих в могилу. Однако, ложась с Кирсти в постель, он желал видеть в ней ту же милую распутницу, которая столь дивным способом довела его до изнеможения в прохладной тени этой беседки. И брак даст ему такую гарантию — Пейтон был совершенно уверен в этом.

Что-то зашуршало в листве над его головой, и звук этот вывел Пейтона из задумчивости. Он поднял голову, чтобы посмотреть, в чем дело, но тут на шею ему кто-то накинул петлю. Пальцы Пейтона вцепились в толстую веревку, но петля быстро затягивалась, и освободиться от нее не было никакой возможности. Веревка потянула его, он оказался прижатым к стене и только тут понял, что нападавший прятался именно на стене, а вовсе не в ветвях деревьев. Его тянули вверх с явным намерением перетащить через стену, и Пейтон из последних сил просовывал пальцы под петлю, стараясь ослабить ее. Чернота застилала сознание, он задыхался. Уже на стене его меркнущий взгляд остановился на кроне дерева, и Пейтону показалось, что в листве он увидел лицо Каллума.

Когда сознание вернулось к Пейтону, он обнаружил, что лежит поперек седла быстро скачущей лошади. Дышать было больно. Охваченный яростью, он вскинулся и вцепился в седока. Выбросить негодяя из седла оказалось нетрудно, гораздо труднее самому сохранить равновесие и занять его место. После того как он потерял сознание, едва не задохнувшись в петле, похитители изрядно помяли его: живого места не осталось.

Только одно короткое мгновение он вкушал сладость победы, прямо сидя в седле и держа поводья замедлявшей бег лошади. Затем что-то ударило его в спину, в правое плечо, довольно высоко. Он ощутил боль и в следующее мгновение сильно ударился о землю. Не успел он порадоваться, что не сломал шею, как кто-то рывком поднял его на ноги. От боли Пейтон едва не рухнул на колени.

— Черт тебя побери, Уотти, ты мог его убить, — сказал Джиб, присоединяясь к своему приятелю и разглядывая Пейтона, обмякшего у того в лапах. — Да вроде и убил.

— Не-е. — Уотти снова швырнул Пейтона на землю и вложил нож в ножны. — Да если б и убил — что за беда? Ведь именно это мы и собирались сделать.

— Верно, только прежде для пользы дела надо было подержать его в заложниках, — заметил сэр Родерик. Он грубо перевернул пленника на спину. — Впрочем, все к лучшему. Кажется, ты отбил у него охоту сопротивляться.

— Он убил Ранальда, — сообщил Джиб. — Парень сломал шею, упав с лошади. Теперь нас только пятеро.

— Пятерых вполне достаточно.

— И сотни тысяч мало, чтобы охранять твою жизнь, паршивый извращенец, — прохрипел Пейтон. — Мои родичи уже разыскивают тебя.

— Верно, я имел удовольствие созерцать смазливые физиономии Мюрреев, сломя голову скакавших через лес. Но они так и не нашли меня, верно? И не найдут. Как только я получу выкуп за твою драгоценную шкуру, я убью тебя, так же как и мою вероломную жену, а затем отбуду во Францию.

— Во Франции у меня тоже есть родня.

— И немало врагов, как я слышал. Может, мне объединиться с ними?

Дрожь пробрала Пейтона от этих слов. К тому же он не сомневался, что Родерик собирается использовать его для того, чтобы заманить Кирсти в ловушку. Оставалось лишь надеяться, что кто-нибудь удержит ее от опрометчивого шага. Пейтон понимал, что силы его на исходе и он должен продержаться до момента, когда за него привезут выкуп, а как только начнется потасовка, постараться, чтобы его не затоптали.

Гордость его была уязвлена, он потерпел постыдное поражение и теперь лежит как труп, самой позой своей признавая, что согласен на все. Он попытался сесть, обливаясь потом и дрожа всем телом, и это ему почти удалось. Почему он не убил негодяя, едва узнав о его преступлениях?

— Был бы ты умным, — сказал ему Пейтон, — давно бежал бы во Францию. Продлил бы свою паршивую жизнь еще на несколько месяцев.

— Только этого не хватало! Оставить безнаказанными тебя и мою шлюху жену, чтобы вы тут резвились? Нет уж. Впрочем, знал бы я раньше, как ловко она работает губами, мог бы использовать ее время от времени. Но я еще сделаю это, прежде чем ее убить. Не понимаю, почему люди именуют искусством и прославляют на всех углах твои проделки и по какому праву ты можешь считать извращенцем меня. Надо же, такой красивый мужчина и на что себя тратит! — добавил Родерик, содрогнувшись.

— Ну, ей-то это сильно понравилось, — протянул Джиб.

— Ага, — согласился Уотти, ухмыляясь. — Как она раздвигала свои хорошенькие белые ляжки!

— Да, понравился твоей супруге его длинный язык. Словно ничего лучше она в жизни не видела.

— Да и парню это по вкусу пришлось, никак насытиться не мог. Сладкая, видно, у тебя жена.

— Это потому, что она девка чистая. Ни тебе гнид, ни вшей, ни грязи, одна только сладость. Я бы и сам лизнуть такую не прочь.

Этот омерзительный разговор привел Пейтона в ярость, но он вынужден был молчать. Эти мужланы осквернили то прекрасное, что произошло между Кирсти и ним в беседке. Оставалось лишь надеяться, что Кирсти никогда не узнает, что за ними подглядывали. Тут он заметил, что Джиб и Уотти даже не смотрят на него: они отпускали эти похабные шутки вовсе не для того, чтобы уязвить пленника. Они не сводили глаз с Родерика, и физиономии их кривились презрительными ухмылками.

Пейтон тоже посмотрел на Родерика, и глаза его округлились от изумления. Родерик был бледен, и его била дрожь. Но не от гнева. На лице его было написано крайнее отвращение и даже ужас. В остекленевших глазах застыло странное выражение, и Пейтон подумал, что мысленный взгляд Родерика устремлен сейчас в прошлое.

— Да нам и не придется ждать своей очереди, — продолжал между тем Джиб. — Ты будешь проверять, сумеет ли эта милашка сыграть на твоей волынке, а мы с Уотти станем трудиться с другого конца.

— Верно, — согласился Уотти. — Думаю, славно это, зарыться по уши в такие нежные белые ляжки. Потом расскажу, какова на вкус твоя жена — лучше твоей мамаши или нет.

Стремительность, с которой Родерик выхватил меч и прижал к горлу Уотти, поразила Пейтона. Он всегда подозревал, что в прошлом Родерика была какая-то темная тайна, известная его приспешникам. Этой тайной и объяснялось скорее всего его отвращение к женщинам. Становилось также понятным, почему Родерик приблизил к себе этих неотесанных безобразных мужланов. Уотти и Джиб наверняка были связаны с его темным прошлым.

— Нет, Родерик, — заговорил Джиб не присущим ему успокаивающим тоном, — ты не можешь убить Уотти.

— Это почему же, позволь спросить? — осведомился Родерик.

— Потому, что у нас слишком мало людей. Мы не можем потерять еще и Уотти, хоть он и дурак, и язык у него без костей. Нам понадобится всякий, способный держать в руках меч, чтобы добраться до Франции, верно? А теперь давайте забудем про споры. Пора убираться отсюда. Нам ведь надо еще уладить все с выкупом, так? — И он облегченно вздохнул, так как Родерик, чье внимание вновь обратилось на Пейтона, отступил от Уотти. — Связывать его будем?

— Да, — ответил Родерик, вкладывая меч в ножны. — Принеси веревки. А я позабочусь о том, чтобы молодой человек не доставил вам лишних хлопот, пока вы будете его связывать.

Пейтон видел, как тяжелый сапог надвигается на него, но увернуться не мог. Пинок был настолько сильным, что Пейтон перевернулся и распластался на животе. Меркнущее сознание уловило какие-то деревья, кусты; Пейтона удивило, что удар такой силы не раздробил ему челюсть и что сознание не сразу его покинуло. Но больше всего удивило то, что ему снова примерещился Каллум.

Глава 20

— Кто-нибудь знает, куда подевался Пейтон? — спросила Кирсти, обведя взглядом главный зал.

Она посмотрела на Бретта, затем на Харкурта, которые немедленно подошли к ней, и лишь вздохнула. Молодые люди были примерно того же возраста, что и она; Бретту недавно исполнился двадцать один, а Харкурту всего восемнадцать. Оба красивые, черноволосые, только у Харкурта глаза светло-карие, а у Бретта зеленоватые.

— Мы, в общем-то, полагали, что он с тобой, — нарушил наконец молчание Харкурт.

Улыбка этого юноши, вне всяких сомнений, заставляла трепетать девичьи сердца. Кирсти прищурилась, давая ему понять, что на нее подобные штучки впечатления не производят.

— Может, он и сейчас со мной?

— Не ищи его здесь! Родерик захватил его, — подбежав к ним, выдохнул запыхавшийся, едва державшийся на ногах Каллум.

Кирсти усадила Каллума, велела Бретту принести воды, намочила тряпочку в чашке для полоскания рук и принялась обмывать его лицо. Кирсти охватил леденящий душу страх, но она как могла успокаивала себя. Каллум — перепуганный маленький мальчик, ему мерещатся чудовища под собственной кроватью. Но не могла она в это поверить. Она отметила про себя, что Элис и детей выпроводили из комнаты.

— Я пошел в сад поговорить с Пейтоном, — начал Каллум рассказывать, покосился на Кирсти и вдруг покраснел, — но он оказался занят, и я решил немного погулять по саду. — Он наклонился поближе к Кирсти и сказал: — Я ничего не видел, кроме одежды и голого Пейтона. Потом заглянул еще раз, посмотреть, может, ты голая тоже. Извини.

Мальчик, видимо, думал, что говорит шепотом, но Кирсти понимала, что мужчины слышали каждое его слово, но ее это нисколько не трогало.

— Все это не имеет никакого значения, дорогой мой. Так ты вернулся туда потом?

— Да, ты как раз уходила, и я залез на дерево, чтобы переждать там. Засмотрелся на что-то, а когда обернулся, увидел, что Пейтон стоит у садовой стены. Я уже собрался было слезать вниз, как вдруг кто-то накинул ему веревку на шею. — Увидев, как побледнела Кирсти, Каллум поспешил ее успокоить: — Нет, нет, он живой. По крайней мере был живой. Когда я видел его в последний раз.

— Продолжай!

— Итак, я забрался еще выше на дерево, чтобы посмотреть, кто бросил веревку, и увидел Джиба и Уотти, которые спускались со стены и тащили Пейтона за собой. Родерик тоже был там. И еще человек Родерика, а также Колин. Остальных я не узнал, но их было четверо.

— Молодец, — похвалил его Йен. — Что они сделали с Пейтоном?

— Увезли. Ранальд перекинул его через седло. Я испугался, думал, они убили его.

— Но они не убили, — сказала Кирсти.

— Нет-нет, — подтвердил Каллум. — Я побежал за ними. Они ехали не галопом, но довольно быстро. Я побежал по их следу, как ты учил меня, Йен. Когда они остановились, я спрятался. Ранальд лежал на земле, и Джиб сказал, что Пейтон его убил. У Пейтона текла кровь из плеча, но он был живой, — повторил мальчик, снова покосившись на Кирсти. — Они заспорили, а затем Родерик обнажил меч и направил его на Уотти, но Джиб как-то всех помирил. Затем Родерик пнул Пейтона в лицо, отчего Пейтон вырубился. Они связали его, закинули на седло Уотти и поехали дальше.

— Молодец, Каллум, очень хорошо, — похвалил Йен и потрепал мальчика по плечу.

— Ничего хорошего: я не проследил за ними дальше. Хотел, но затем подумал, что лучше вернуться и рассказать о случившемся. А может, стоило побежать за ними?

Йен покачал головой:

— Нет, ты поступил правильно. След, говоришь, отчетливый?

— Да. Они и не пытались замести или запутать его.

— Ты помнишь, как добраться до места, где ты оставил след? — Мальчик кивнул. — Все ясно. Полагаю, они потребуют выкуп. — Йен взглянул на Кирсти. — Нетрудно догадаться, какой выкуп они потребуют. Надо составить план прямо сейчас, чтобы в любой момент начать действовать.

— Разве есть для этого время? — спросила Кирсти, взяв себя в руки. Пейтон жив, и Родерик пока не собирается его убивать.

— О да, девочка моя, — ответил Йен. — Совершенно очевидно, что этот глупец не в силах уехать отсюда, не в силах бежать, дабы спасти свою жалкую шкуру, и хочет заставить тебя и Пейтона страдать.

— Он полагает, что мы виноваты во всех его бедах.

— Люди вроде него никогда ни в чем не винят себя. Вот что нам следует сделать: убедить его, что он получит то, что хочет, а потом отнять это у него, да так, чтобы никто из наших людей не пострадал. — И он жестом позвал всех мужчин к другому концу стола.

Кирсти налила себе большую кружку вина и сделала большой глоток. Это был такой прекрасный день! Она думала, что все ее несчастья позади. Родерик стал изгоем, дети в безопасности, а сама она наконец-то позволила себе освободиться от всех сомнений и наслаждаться любовью Пейтона. Ей в голову не могло прийти, что этот день станет их последним днем.

— Во всем виновата я, — прошептала Кирсти.

— Не вини себя напрасно, — возразил Бретт и сел рядом с ней.

— По-моему, на том конце стола обсуждают план действий. Разве тебе не следует быть с остальными? Да и мне тоже. Впрочем, меня не звали.

— Ты пойдешь, куда прикажут, и станешь делать то, что прикажут. Так же как и я. А твоя роль еще не совсем ясна, поскольку нам неизвестны требования этого негодяя. Но ты ни в чем не виновата.

— Виновата. Это я навлекла на Пейтона все несчастья. Заставила его встать на пути опасного безумца, который с легкостью убивал людей по пустяковым поводам. Это я привела Пейтона в ту часть сада, где его схватили.

— Ну да, вела ты его силком, а он отбивался как мог. А ты гораздо сильнее, чем я думал.

— А ты гораздо зловреднее, чем можно было предположить.

— Стараюсь. — Бретт подмигнул Каллуму, и мальчишка рассмеялся, но тут же снова стал серьезным. — Никто не считает тебя виноватой, и меньше всех — Пейтон, поверь мне. Ты обратилась к нему за помощью, привела к нему в дом детей, втянула его в это дело, ему пришлось вступить в борьбу, поскольку он человек честный и джентльмен. — Бретт посмотрел в сторону двери. — А вот и Коннор с Джиллианной. Хорошо иметь такого союзника, как Коннор. — И юноша поспешил навстречу вновь прибывшим, а затем вместе с Коннором присоединился к группе мужчин. Джиллианна села рядом с Кирсти и обняла ее.

— Все будет хорошо. Пейтон вернется домой, может, в сильно помятом виде, но обязательно вернется. И ты тоже вернешься.

— У тебя опять было, гм, предчувствие? — спросила Кирсти Джиллианну.

— Не знаю. Могу лишь сказать, что не почувствовала страха, когда мне сообщили эту новость.

— Ах, если бы я могла сказать то же самое!

— Надо верить. Пейтон не дурак, и потом, разве можно проиграть с такими союзниками? — добавила она, кивнув в сторону мужа и остальных.

Кирсти вспомнились эти слова Джиллианны, когда она ехала верхом к месту, указанному Родериком, для передачи выкупа. Она была не одна, так же как и Пейтон. И хотя точно не знала, что задумали мужчины, ей было известно, что за ними обоими наблюдают и в случае необходимости придут на выручку. Оставалось надеяться, что они правильно оценили характер Родерика, и он не кинется сразу же перерезать ей горло, а вступит в разговор, начнет злорадствовать. Именно таким он был раньше, но сейчас оказался в отчаянном положении.

Едва она въехала в маленькую рощицу, где поджидал ее Родерик, Уотти немедленно выхватил из ее рук поводья. Джиб стащил ее с седла и поволок к хозяину. Мгновение спустя появился и Уотти, с мешком, который был приторочен к ее седлу. Как только он открыл мешок и все трое заглянули внутрь, Кирсти про себя произнесла коротенькую молитву, чтобы они не стали изучать содержимое слишком пристально. Деньги в изрядном количестве действительно засверкали под солнцем, но под толстым слоем монет были спрятаны камни.

— Что ж, похоже, что твоя связь с этим глупцом принесла мне кое-что помимо унижений, — насмешливо протянул Родерик и закрыл мешок прежде, чем Уотти успел сделать то, что ему, очевидно, очень хотелось сделать, а именно — коснуться этих денег. — Только теперь его вряд ли назовешь красавчиком, — добавил он, кивком указав на Пейтона.

Кирсти едва сдержалась, чтобы не броситься к Пейтону. Рубашка его была залита кровью, а шея покрыта синяками. И не только шея. Он весь был в кровоподтеках. На мгновение она встретилась взглядом с Пейтоном и увидела в его глазах проблеск надежды и в то же время отчаяние. Она злобно уставилась на Родерика, уверенная, что это он довел Пейтона до такого состояния.

— Ты получил свои деньги, — сказала она. — Теперь можешь его отпустить.

— Ты разрешаешь? Как любезно с твоей стороны. — Родерик покачал головой. — Неужели ты рассчитывала, что вы уйдете отсюда живыми, а?

— Нет, конечно. Я не так глупа, чтобы думать, будто ты способен держать свое слово, как подобает джентльмену.

Она догадывалась, что он ударит ее за эти слова, но удар кулаком по щеке застал ее врасплох, и Кирсти рухнула на колени, но тут же поднялась на ноги.

— Ты, как всегда, галантен, — промолвила Кирсти.

— А почему это я должен проявлять галантность по отношению к шлюшке? — спросил Родерик с любезностью, от которой у Кирсти мурашки побежали по телу. — Надо же, прошла путь от девственницы до потаскухи всего за какой-то месяц! Впрочем, ты всегда все схватывала на лету. Да, такая маленькая, худющая, невзрачная девчонка — а до чего бесстыжая, ненасытная! И ты, кажется, пристрастилась к этому молодцу, верно? Я было подумал заставить тебя продемонстрировать кое-что из усвоенных тобой навыков. Надо же! У девки такой острый и ядовитый язык, а как понравился этому господину!

Кирсти охватил ужас. Значит, перед тем как похитить Пейтона, он подглядывал за ними в саду! И если она правильно поняла значение ухмылок, появившихся на рожах Джиба и Уотти, они занимались тем же. Кирсти пришла в ярость. Они не имели права! То, что происходило между ней и Пейтоном, было прекрасным и очень личным. А эти скоты отравили такие чудесные воспоминания.

— Чем больше я об этом думаю, тем сильнее разгорается мое любопытство, — промолвил Родерик. — Я и не предполагал, что женщину можно обучить кое-каким трюкам. Пожалуй, рискну тебя испытать и, если ты действительно настолько хороша, как полагает сэр Пейтон, оставлю тебя в живых еще на некоторое время.

— Вряд ли это получится. Видишь ли, я пью только доброе вино. — Он снова ударил ее, и проклятие сорвалось с его губ, но на сей раз она удержалась на ногах. — К тому же если я вздумаю засунуть себе что-то в рот, то оно должно быть внушительных размеров, а не какая-то там фитюлька, — добавила она злобно.

Пейтон даже застонал от сознания собственного бессилия. Ну зачем она старается вывести этого негодяя из себя? Ведь он может ее убить, доведенный до крайности.

Может, никто и не спешит им на подмогу, вдруг подумал Пейтон и почувствовал, как холодок страха змейкой пробежал по позвоночнику. Но он тут же тряхнул головой, отогнав эту мысль. Нет, их обязательно попытаются освободить. Рядом с Родериком были только Джиб и Уотти, остальные пятеро оставались в примыкавшем к роще лесу, и друзьям, спешившим на выручку, не составит труда справиться с тремя негодяями. Ее словесная схватка с Родериком может оказаться чрезвычайно опасной. За последние недели муж ее очень изменился, почти окончательно потерял рассудок и буквально озверел.

Пейтон с ужасом увидел, что Кирсти сильным ударом сбила Родерика с ног, но негодяй быстро вскочил и бросился на нее. Кирсти упала, юбки вихрем взметнулись и уже невозможно было понять, кто кому наносит удары. Родерик прижал Кирсти к земле, и в руке у него блеснул нож. Пейтон чувствовал, как по запястьям, стянутым веревками, течет кровь, — с такой силой он пытался их разорвать.

Крик Пейтона заставил Кирсти поднять глаза, и она увидела нож. Девушка рванулась в сторону, но избежать удара ей не удалось. Кирсти завизжала, не столько от боли, сколько от ярости, когда нож вонзился ей в бок. Неожиданно Родерик поднялся. Она лежала на спине, пытаясь собраться с силами, и словно завороженная смотрела на детей, окруживших ее плотным кольцом.

— Господи Боже мой, это дети, — прошептал Йен. — Ох, Элис нас не похвалит за это.

— Как они здесь оказались? — спросил Бретт, ползком подобравшийся к Йену и вместе с ним наблюдавший за тем, что происходит на поляне.

— Проследили за нами, потом встретились с Каллумом там, где мы его оставили. Что с людьми Родерика, теми, что в лесу?

— Двое выбрали смерть в бою. Трое решили, что стоит рискнуть и отдаться на милость правосудия. Глупо, конечно, с их стороны рассчитывать на то, что им удастся избежать виселицы. Но это их проблемы. А что нам с этим делать?

— Подберемся к ним как можно ближе. — Йен повернулся к Юдарду, который как раз подполз к нему с другой стороны. — Прикажи всем начать окружение лагеря. Я не хочу, чтобы кто-то из детей пострадал. Скажи, что каждый имеет право либо начать действовать, когда сочтет нужным, либо ждать моего сигнала. — Как только Юдард уполз, взгляд Йена вновь обратился в сторону лагеря.

— Думаю, дети просто хотели посмотреть, но когда увидели, что Кирсти ранена, не смогли усидеть в засаде, — заметил Бретт.

— Они у меня получат, неделю не смогут сидеть, — прошептал Йен. — Давай подползем поближе.

В какой-то момент Пейтон подумала, что от боли и потери крови у него начался бред и галлюцинации. Но к его ужасу, оказалось, что это не бред, а реальность. Дети стояли возле Кирсти, как маленькие часовые! На клинке Каллума играли солнечные лучи.

Пейтон напрягся и усилием воли заставил себя не оглядываться по сторонам. Если дети узнали, где они, то это должно быть известно и взрослым. Дети просто вбежали на поляну, и не раздалось ни одного предупредительного окрика часовых, расставленных Родериком вокруг лагеря, и никто не преследовал детей. А это означало, что часовых сняли или вот-вот снимут. Что-то должно произойти, прямо сейчас, прежде чем пострадает кто-то из детей и Кирсти потеряет слишком много крови.