Глава 26

Елена Пайнер сидела на корточках, перед ней лежал садовый совок. Она сильно вспотела, хотя на ней были лишь легкие шорты и бикини. Солнце совершило по небосводу круг и теперь, ближе к вечеру, уже не так припекало. Елена провела рукой по волосам и с трудом поднялась. Она весь день провела в саду — копала, пропалывала, сажала — и сейчас решила, что самое время пойти в дом: уже давно ее мучила жажда, и к тому же пора кормить детей.

Фила не будет дома еще несколько часов. Он уехал в Лондон по делам, и она не ждала его раньше семи. Последние шесть месяцев он вообще много работал, но Елена все равно была не довольна — денег постоянно не хватало. Особенно туго приходилось сейчас, с рождением второго ребенка. Ведь они с Филом и так уже были обременены кредитом, который они теперь едва ли скоро выплатят. Правда, Фил уговаривает ее не волноваться, но не волноваться она не может — такой уж у нее характер; она постоянно беспокоилась о счетах, о детях, о третьей мировой войне. Проходя мимо Лоррейн, спавшей в своей коляске, Елена взглянула на нее и улыбнулась. Затем тихо вошла в дом и поставила на плиту чайник. Ее немного удивила тишина в доме — тишина необычная, принимая во внимание живой нрав пятилетнего Кевина, комната которого находилась наверху. Он не выходил оттуда несколько часов, и ей никак не удавалось выяснить, чем он там занимается. Проходя мимо зеркала в прихожей, Елена мельком взглянула в него и улыбнулась. После рождения Лоррейн она всеми силами старалась сохранить фигуру, похоже, ей это удалось — в свои тридцать лет она была такой же стройной, как и десять лет назад. Елена поднялась по лестнице, надеясь увидеть сына, в случае, если он занят чем-то неположенным. Она на цыпочках подошла к двери с наклейкой «Звездные войны» и открыла ее.

Комната была погружена в полумрак, занавески на окнах задернуты.

— Кевин, — позвала она.

Ее раздражало, что он прячется от нее где-то в потемках. Приглядевшись, она увидела его, скорчившегося на кровати. По ковру были разбросаны игрушки.

— Что ты здесь делаешь? — строго спросила она, подойдя к окну и отдергивая занавески. — Торчишь целый день в комнате. Вышел бы подышать воздухом, пока я приготовлю чай.

— Ой, мама, — пробормотал он, — я лучше поиграю здесь...

— Кевин, выйди, пожалуйста, — настаивала мать.

— Нет, не хочу, — ответил он.

— А я тебе сказала, выйди. Тебе вредно весь день сидеть взаперти, в потемках.

— Не хочу я выходить. Оставь меня в покое.

Елена похлопала его по спине.

— Не говори со мной так, Кевин, — сказала она. — А пожалуйста, выходи.

Она вытолкнула его из комнаты. Он сопел и что-то бурчал себе под нос, спотыкаясь на лестнице. Елена зашла в спальню и выглянула из окна, чтобы убедиться, что мальчик действительно вышел в сад. Она увидела его: он поддал ногой камень и, засунув руки в карманы, принялся слоняться взад-вперед. Она прикрыла окно, но не плотно, чтобы в комнату задувал прохладный вечерний ветерок.

Кевин Пайнер щурился, прикрывая глаза от солнца и поглядывая то на окно, в котором могла появиться его мать, то на коляску, где лежала его младшая сестра. У него сильно болела голова и чувствовалась неприятная тяжесть в желудке, как будто он чего-нибудь объелся. Но он-то знал, что он не объедался. Да еще это солнце... Не нравится оно ему. И голова... Кевин подбросил вверх камень. Камень, отскочив от земли, ударился о коляску. Кевин глянул на окно. Матери в окне не было. Он подобрал другой камень и швырнул его в коляску. Коляска немного откатилась, Лоррейн захныкала. Он ухмыльнулся и подобрал еще один камень, но побольше. Размахнувшись, бросил его в коляску. Лоррейн громко заплакала.

От пронзительного детского крика голова у него разболелась пуще прежнего.

— Заткнись, — проворчал Кевин. — А ну, заткнись.

Плач не прекращался.

— Заткнись! — закричал он, подбегая к коляске.

Окно над ним распахнулось; Елена выглянула в сад. Она слышала плач Лоррейн, но не видела ни коляску, ни Кевина, — их загораживало крыльцо. Кевин изо всех сил встряхнул коляску, встряхнул еще раз и еще. Лоррейн захлебывалась в крике, задыхалась.

— Лоррейн! — позвала Елена. — Кевин, что ты делаешь?

Оставив окно открытым, она выбежала из комнаты. Кевину удалось наконец опрокинуть коляску. Лоррейн кричала беспомощно, лежа на спине, Кевин уставился на нее, болезненно щуря глаза. Затем потянулся за садовой лопатой.

Едена стремительно сбегала по лестнице. Упала, оступившись на последней ступеньке. Тотчас поднялась, бросившись к двери. Рванула ее на себя и выбежала в сад.

Кевин обеими руками занес лопату.

Обогнув крыльцо, Елена увидела, как острие лопаты вонзается в живот Лоррейн, лежащей на траве. Ребенок больше не кричал. Теперь пронзительно кричала женщина. Елена сделала шаг к Кевину, но ноги не слушались ее, она беспомощно опустилась на траву. И в тот же миг увидела, как сын ее вновь занес лопату, вонзая острие в горло ребенка.

Из раны ударил фонтан крови, заливая Кевина. Тот наклонился и раскрыл рот, с жадностью глотая темно-красную струю.

Елена Пайнер потеряла сознание.

Глава 27

Справа в разорванном пакете — корм фирмы «Ванденбург кемикалз», слева — кровь теленка. Харлей отошел от микроскопа и предложил Тайлеру взглянуть в него. Фермер склонился над линзами. Затем перешел к другому микроскопу. Посмотрев в него, взглянул на Харлея, но промолчал. Джо подходила к микроскопам следом за Тайлером. Она и нарушила тишину.

— Все одинаковые, — сказала она.

Харлей утвердительно кивнул:

— Такие же штаммы и в крови теленка, и в ванденбургском корме.

— Следовательно, неорганический элемент, воздействующий на животных, изначально содержался в корме? — спросил Тайлер.

Харлей снова кивнул:

— Но что это такое, я не знаю. Это действительно бактерия... И я выяснил, что составная часть корма — протеин. Другие составные части — кукуруза, ячмень, пшеница — содержатся во всех кормах. Только протеина здесь быть не должно.

— Что значит — не должно быть? — уставился на него Тайлер.

— Он специально подмешан в корм. Но это синтетический протеин без пептидных связей.

Тайлер промолчал.

— Дэн, ты можешь говорить на понятном языке? — спросил он наконец.

— Видишь ли, молекула протеина состоит из сотен тысяч молекул аминокислот. Они связаны между собой пептидными связями. При соединении с кислородом аминокислота образует вещества, способствующие связи молекулы протеина. Протеины ванденбургского корма не синтезированы из аминокислот. Они связаны искусственным путем. Вот одна из причин того, почему бактерии живут и размножаются, хотя они должны были погибнуть. Протеин получен из неорганического вещества.

— То есть бактерии как бы искусственные? — спросила Джо.

— Верно. Бактерии практически неистребимы.

Воцарилась гробовая тишина. Ветеринар с любопытством посматривал на своих собеседников: ему не терпелось узнать, какое впечатление на них произвели его слова. По их тревожным взглядам он понял, что впечатление довольно сильное. Тайлер снова посмотрел в микроскоп.

— Кто мог создать такой протеин? — спросил он.

— Кто-то, кто обладает знаниями в этой области. И немалыми.

— Крупный ученый?

— Андерсон? — спросила Джо.

Ветеринар кивнул.

— Но почему этот протеин поглощается бактериями? — спросил Тайлер.

— Обычные молекулы протеина при погружении их в воду или соль дают коллоиды. Своего рода защитный механизм... Этот протеин — искусственный — не имеет защиты. Поэтому по истечении определенного времени он поглощается бактерией, она его съедает. Тайлер помассировал висок и судорожно сглотнул.

— Но вы не знаете, как передается эта инфекция? — спросила Джо.

— Не знал до сегодняшнего дня, — сказал ветеринар.

— Так что же? Каков будет ответ? — вмешался Тайлер.

— Все животные, которым давали этот корм, несут в себе бактерию. — Он сделал паузу. — И всякий, кто ел их мясо, возможно, инфицирован.

— О Боже, — пробормотал Тайлер.

— Говядина, свинина, баранина, сосиски, пирожки. Все мясное с большей или меньшей вероятностью заражено, и всякий, кто употребляет в пищу зараженное мясо, будет инфицирован.

— А птица и рыба? — спросил Тайлер.

— На них это не распространяется. Корм, как я понимаю, производится в расчете лишь на крупных домашних животных.

— Мы видели околевшую скотину на ферме Стюарта Николса, — сказал Тайлер.

— Возможно, их, убила эта инфекция.

— А может быть, и некоторые люди инфицированы этим вирусом? — спросила Джо.

Харлей ответил не сразу.

— Пока я знаю лишь одно, — медленно проговорил он. — Инфицированы животные, которым давали ванденбургский корм. Они переносчики вируса. Всякий, кто ест мясо, рискует заразиться.

Тайлер устало вздохнул:

— Дэн, как, по-твоему, что это за болезнь? Каковы ее симптомы? Как она проявляется?

— Понятия не имею, — ответил Харлей. — Я всего лишь ветеринар.

Тайлер пристально взглянул на Харлея, отмечая бледность его лица и темные круги под глазами. Ветеринар прищурился, похоже, яркий свет был ему неприятен.

— Как вы себя чувствуете, Дэн? — спросил Тайлер.

— Прекрасно. А как я себя, по-вашему, должен чувствовать?

— Я просто так, поинтересовался... Можно мне позвонить?

Харлей передал ему телефон.

Тайлер набрал номер телефона Френка Терстона.

— Хэлло! Я хочу поговорить с Беном, он дома?

В трубке раздался стук, и Тайлер услыхал шаркающие шаги, удалявшиеся от телефона.

— Френк! — позвал он.

К нему подошла Джо.

— Кому-нибудь дозвонился? — спросила она.

Тайлер подал ей знак молчать.

Прошла минута, другая...

— Привет, Вик. Тебе нужна моя помощь?

Тайлер улыбнулся, узнав голос Терстона. Голос приветливый и веселый, как обычно.

— Бен, как ты себя чувствуешь? — спросил Тайлер.

— Я-то нормально. А вот мои мальчики не очень, — отвечал Терстон. — Оба выглядят точно покойники. Уже несколько дней. А врачам не дозвонишься, никто не отвечает.

Тайлер вздохнул.

— А ты как, Вик? Тебе что-нибудь нужно? — спросил Терстон.

Тайлер на секунду задумался и решил не говорить Терстону о вирусе.

— Нет, ничего, Бен, спасибо, у меня все в порядке.

— Тогда извини меня, Вик, но я пойду, все я сейчас делаю сам. — Он усмехнулся и повесил трубку.

— Так, — сказала Джо. — Значит, не каждый инфицирован.

— Не каждый.

Она потянулась к телефону.

— Куда ты собираешься звонить? — спросил он.

— Звоню в газету.

— Только не говори о вирусе, — сказал Тайлер.

— Почему, Вик? Люди в Вейкли нуждаются в помощи.

— Они ее не получат, если вокруг них будут виться репортеры.

Она взглянула на него с сожалением и отошла.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она.

— Если ты расскажешь своим коллегам, что здесь происходит, об этом узнает вся Англия. Газетчики со всей страны съедутся в Вейкли.

— Люди имеют право знать, что происходит у них в стране. Особенно если виной этому «Ванденбург кемикалз». Ведь жизнь многих в опасности...

— Вот именно. А твои газетчики могут распространить эту инфекцию по всей стране.

— Черт возьми, Вик, не пытайся сделать по-своему. Все имеют право на информацию.

— Хорошо, — сдержанно кивнул он. — Звони в свой офис. — Он поднял трубку и подал ее Джо. Она набрала номер. Нахмурилась.

— Что случилось? — спросил он.

— Линию отключили. — Она надавила на рычаг и снова набрала номер. Так и ее дозвонившись, набрала номер своего домашнего телефона.

Не слышно было даже помех.

Джо надавила на рычаг.

— Подожди, — сказал Тайлер.

Взял у нее трубку, набрал 100 и подождал ответа оператора.

— Какой у тебя домашний номер? — спросил он.

Она назвала свой номер.

Тайлер попросил телефонистку соединить его. Несколько секунд трубка молчала, затем металлический голос произнес: «Я боюсь, что номер, который вы запрашиваете, отключен».

Джо вырвала у него трубку.

— Мне нужен Аркхэм 62671, — сказала она.

— Этого номера больше не существует.

Оставив Джо наедине с несговорчивой телефонисткой, Тайлер вернулся в кабинет ветеринара. Около Тайлера стояла Мэнди Поттер. Она улыбнулась фермеру. Джо появилась минутой позже. Она была сильно взволнована.

— Меня не хотят ни с кем соединять, — сказала она.

Мэнди взглянула на нее удивленно.

Тайлер посмотрел на часы. Было уже семь вечера.

— Может, узнаем, что-нибудь по местному каналу, — с надеждой сказал он.

Мэнди провела его в гостиную и включила телевизор. Приветливо вспыхнул голубой экран, и на нем засветились кроваво-красные буквы: «Произошло повреждение передач. Вскоре будет возобновлен нормальный режим работы». Мэнди переключила на другие каналы, но всюду было то же самое. Она побежала наверх за портативным телевизором.

— Где ближайшая радиостанция? — спросила Джо.

— В Дактонев, в трех милях отсюда, — сказал Тайлер.

Вернулась Мэнди.

— Везде одно и то же, — сказала она.

— Скажите, а с Дэном все в порядке? — спросил Тайлер, повернувшись к Мэнди.

— Он немного нездоров. Но к врачу идти не хочет, — она пожала плечами.

— Мы, пожалуй, пойдем, — сказал Тайлер.

Они вышли из дверей клиники и направились к машине.

Усталое солнце скрылось за горизонтом. На город опустились вечерние сумерки, вскоре превратившиеся в ночную тьму.

Глава 28

Кассета прокрутилась до конца, громко щелкнув напоследок.

— О черт, — проворчал Гордон Томпсон.

Рядом с ним постанывала Тина Филипс; ее белокурые волосы растрепались. Он хотел было подняться, но она притянула его к себе — прикосновение их обнаженных тел возбуждало ее, и она не хотела, чтобы он уходил.

— Останься, — прошептала она, перебирая пальцами его темные волосы.

Тина еще крепче прижалась к нему. Уста их слились. Она покусывала его губы, усмехаясь. Они разъединились, он перевернулся на спину, ее рука нашла его член... Она прижималась к нему бедром, и он почувствовал шелковистую влажность ее ароматной кожи.

Они жили вместе уже три месяца, и Гордону Томпсону казалось, что все это время они провели в постели. Нет, он не жаловался. Тине было двадцать, она была моложе его, и она всегда была готова. Сексуальность ее не знала границ. Прежде они не проводили столько времени вместе, их общение ограничивалось часами ленча и вечерами в гостях у друзей. Но теперь, в уединении собственного дома, они наверстывали упущенное.

Склонившись над ним, она снова его поцеловала, затем, чуть отстранившись, укусила его плечо. Он тихонько застонал — то был стон боли и блаженства. Сжимая в руке его член, она выпрямилась, стоя перед ним на коленях. Рука его скользнула по ее бедру, и его пальцы нырнули в ее влагалище; он слегка пошевелил ими, ощущая тепло и влагу. Тина вновь наклонилась, присосавшись к его груди. Острые ноготки впились в его мошонку, оставляя кровоточащие царапины. Она снова укусила его за плечо; Томпсон вскрикнул и тихонько застонал — теперь уже только от боли. Однако он промолчал, почувствовав у себя между ног ее ласкающую руку. Тина неожиданно выпрямилась, пристально глядя ему в лицо, и даже в полумраке комнаты он видел, как пылают ее глаза. Он хорошо знал ее страстную натуру, но никогда еще не видел ее такой неистовой и неутомимой, как сегодня.

Она впилась в губы, присосалась к ним...

— О Господи, — выдохнул он, повернув голову и поднося палец к губам. Нижняя губа сочилась кровью.

— Любимая моя, осторожней, — сказал он, снова прикасаясь пальцем к губе.

Тина не отвечала; она низко склонилась над ним, и он почувствовал у себя в паху ее горячее дыхание. Он утонул в волнах блаженства, когда губы Тины захватили его член. Подбородок ее слегка подрагивал, и он с силой сжал ее плечи, почувствовав приближение оргазма... И вдруг истошно завопил. Томпсон приподнял голову, пытаясь понять, что произошло, и тотчас потерял сознание. А Тина вновь вонзила зубы в окровавленный половой член, разрывая вены, с жадностью глотая кровь, заливавшую бедра Томпсона, окрашивающую красным простыни. Она лежала на нем, сладострастно урча, точно дикая кошка, пачкая кровью губы, щеки, подбородок... Наконец, насытившись, она перевернулась на спину. Ветерок, задувающий в окно, шевелил пряди ее волос, слипшиеся от крови.

Она блаженно прикрыла глаза, ее малиновые губы усмехались.

Часть 2