Глава 22

Лондон

Выбираясь из-под душа, он услышал звонок телефона. Дойл выключил воду и, не вытираясь, пробежал через гостиную. Поднял трубку, машинально взглянув на часы, вмонтированные в видеомагнитофон. Светящиеся зеленые цифры показывали 7. 46 утра.

— Алло.

— Дойл, это Паркер, — проговорили на том конце провода. Голос своего начальника Джонатана Паркера охотник за террористами узнал сразу же.

Вряд ли стоило так торопиться к этому чертову аппарату.

— Подождите секунду, — сказал Дойл и, положив трубку, отправился обратно в ванную. Он взял полотенце, тщательно вытерся и лишь после этого, завернувшись в то же полотенце, вернулся к телефону.

— В чем, собственно, дело? — осведомился Дойл. — Немного рановато для дружеской беседы, не так ли?

— Я хочу, чтобы вы прибыли в офис в девять утра, — ответил Паркер.

— Зачем?

— Объясню, когда прибудете на место.

— Послушайте, прошедшей ночью я торчал в одной из забегаловок Килбурна — сидел на хвосте у Майкла Нисона. Там подцепил девочку...

— Феноменальные успехи, — саркастически заметил Паркер.

— Так вы меня слушаете или нет? — раздраженно проговорил Дойл. — Я просмотрел ее записную книжку и нашел там адрес Нисона. Сегодня собираюсь его проверить.

— Наверняка фальшивка.

— Да. Я тоже так думаю. Но, полагаю, надо в любом случае проверить адрес.

— А я считаю, что не надо. Ровно в девять вы должны быть у меня.

— Какого дьявола, неужели это так важно? — прохрипел в трубку Дойл. — Я пасу Нисона уже три недели, но только прошлой ночью кое-чего добился. Я хочу наведаться к нему.

— Вы отстранены от этого дела. Я уже назначил другого агента. Когда явитесь сюда, передадите ему всю имеющуюся у вас информацию по Нисону.

— Черт бы вас побрал...

— Дойл, это приказ.

— Вот что, на всякий случай, вдруг вы забыли... Нисон разыскивается за причастность к двум взрывам, одним из которых были убиты два человека. Я потратил три недели, чтобы выйти на этого ублюдка, а теперь вы говорите, что я отстранен от дела. Почему?

— Я вам все объясню, когда вы явитесь сюда.

— Объясните сейчас.

— Приказываю прибыть в девять.

— Вы...

Паркер повесил трубку.

— Сука! — рявкнул Дойл, швырнув трубку на рычаг.

ОТСТРАНИЛИ ОТ ДЕЛА.

Он повернулся и пошел обратно в ванную.

НАВЕРНОЕ, ДО ГНУСНОСТИ УБЕДИТЕЛЬНЫЕ ПРИЧИНЫ.

Дойл сорвал с себя полотенце, швырнул его в ванну.

Затем принялся одеваться.

Глава 23

Графство Донегол. Ирландия

Перейти границу оказалось гораздо легче, чем она ожидала. Патрули, о которых предупреждал Риордан, так и не показались, и машину Мэри Лири никто не остановил.

Утреннее солнце изливало на землю свои бледные лучи, которые отражались в дождевых каплях. Дорога еще не просохла, и Мэри несколько раз судорожно сжимала руль, с трудом справляясь на поворотах с управлением. Зато дороги оказались почти пустынными — за двадцать минут езды она видела всего несколько человек. Фермер, работавший на одном из полей, помахал ей, когда она проезжала мимо, и она охотно ответила на его приветствие. Своим румяным лицом и огромной бородой он напомнил ей отца.

Воспоминания об отце, как всегда, вызвали у нее смешанные чувства. Ощущение счастья, которое дарил ей этот человек, омрачалось сознанием того, что его больше нет, что так много недосказанного осталось между ними.

Он умер от инфаркта три года назад, в канун Рождества. Перед ее глазами до сих пор стояла эта картина: он вдруг обмяк, сидя в своем кресле, окруженный разноцветными огнями и праздничными украшениями, внезапно ставшими такими неуместными.

Мэри считала, что его можно было спасти, если бы санитарная машина приехала быстрее. А она добиралась до их дома целую вечность.

Может быть, врачи знали, кто он? Возможно, они желали ему смерти? Она часто вспоминала, как его уложили на носилки и унесли в машину.

Могли ли они знать, что он был членом ИРА? Много раз она слышала, как он говорил об окружавшей их несправедливости. О господстве протестантов. О безразличии правительства Великобритании к происходящему на Севере. Она прекрасно помнила все, что говорил отец, но его слова не затрагивали за живое. Мэри и ее младшая сестра, Коллет, были вынуждены выслушивать его пространные рассуждения, но они не проникали им в душу, а что же касается двадцатидвухлетней Коллет, то ее интересовали совсем другие вещи. Она училась в университете и стремилась получить степень. Там же, в университете, она встретила Колина Магуайра — человека, за которого собиралась замуж.

Мэри следила за успехами своей сестры с почти материнской гордостью. После того как пять лет назад умерла их мать, Мэри заменила ее в семье. Несмотря на то что ей было всего лишь двадцать семь, она взвалила на свои плечи все обязанности, которые раньше лежали на их матери.

Мэри работала на фабрике в Белфасте, но хозяин (протестант, как не преминул заметить ее отец) счел, что она и еще двадцать работниц — лишние. Вот Мэри и взялась вести домашнее хозяйство, а вечерами работала в пивной за углом.

Она никогда не спрашивала отца, чем он занимается. Когда он по нескольку суток где-то пропадал, она никогда не интересовалась, где именно, и не просила объяснений. А он по возвращении ничего ей не рассказывал. Страстное желание отца добиться объединения Ирландии ее не трогало, и хотя разумом она понимала его точку зрения, отцовские устремления были ей чужды. Мэри и в голову бы не пришло вступить в организацию, так почитаемую ее отцом.

До тех пор, пока не ранили Коллет.

Человека, выпустившего пять пуль в нее и три в Колина Магуайра, арестовали на следующую ночь.

Утверждали, что эти выстрелы — расплата, месть за убийство протестанта.

Колин скончался на месте, а Коллет выжила, несмотря на TO что пуля, затронувшая мозг, к тому же вызвала паралич нижней части туловища.

Ранение практически отняло речь — Коллет нечленораздельно произносила лишь отдельные слова.

Навестив сестру после ранения, Мэри навсегда запомнила широко раскрытые пустые глаза Коллет, ее безвольный рот и стекавшую на подбородок слюну, вялые и заторможенные движения рук...

Хорошо хоть отец до этого не дожил, не увидел...

За три года она лишь дважды навестила Коллет. Сестра превратилась в жалкое свое подобие, и Мэри была не в состоянии выносить это зрелище.

Как сообщила ей полиция, преступление организовали Ольстерские добровольческие силы.

Преступников судили.

Мэри горько улыбнулась, вспомнив о процессе. Не стоило его и затевать. Дело прекратили за недостаточностью улик. Когда из здания суда преступники вышли на свободу, ей казалось, что в ушах ее звучит голос покойного отца: «Протестант — судья, протестанты — присяжные. Чего же ты ждала?»

Она плакала. Оплакивала не только Коллет, но и себя. Она жалела, что не может покаяться перед отцом, ведь он оказался прав. Все, о чем он твердил годами, оказалось правдой.

Что же ей еще оставалось делать, если не примкнуть к организации, членом которой был отец?

Мэри разыскала старого друга отца, пожилого человека, который помог ей вступить в военное крыло организации и поддерживал с ней связь, пока она проходила подготовку.

Восемь месяцев назад подготовка была завершена; она приступила к активной деятельности в ИРА. С грустью и раскаянием Мэри думала о том, что лишь после несчастья с сестрой в ее жизни произошли такие перемены, лишь после этого она прониклась идеями отца и продолжила его борьбу.

Она знала, что отец гордился бы ею, и была уверена, что он и сейчас с ласковой улыбкой наблюдал за ней из иного мира.

Мэри посмотрела на часы на приборной панели. Через тридцать минут она будет на месте.

Глава 24

Лондон

Проезжая в «датсуне» по Хилл-стрит, Дойл высматривал место для парковки. Не найдя ничего подходящего, он раздраженно что-то проворчал себе под нос. Слева от него какой-то мужчина опускал монеты в стояночный счетчик. Окна «датсуна» были чуть опущены, и оттуда доносились звуки магнитофона: "Берешь под контроль простого смертного... " Дойл увидел, как мужчина опустил последнюю монету и вошел в здание. "И видишь, как он становится Богом... " Подходящее место имелось прямо у входа, но оно находилось за желтой линией.

К черту все эти линии!

Дойл въехал на свободное место, выключил магнитофон и стал копаться в отделении для перчаток, выгребая оттуда пустые сигаретные пачки и конфетные фантики. Найдя то, что искал, он улыбнулся.

Пришлепнув оранжевую наклейку «Вышла из строя» к лобовому стеклу, он выбрался наружу и запер машину.

Возвышающееся перед ним здание имело весьма внушительный вид. Три этажа темного камня плюс дворик, огороженный высокой стеной. В 30-х годах — городская резиденция миллионера Джона Пола Гетти. Ныне же — штаб-квартира подразделения по борьбе с терроризмом.

Дойл нажал на кнопку звонка и наклонился к интеркому, включившемуся через секунду.

— Идентификация? — произнес металлический голос.

— Дойл, 23958, — ответил он.

Через несколько секунд щелкнул замок, и дверь открылась. Дойл вошел.

Справа от входа стоял деревянный стол, за которым восседала строгого облика дама, оглядевшая Дойла с ног до головы, пока тот проходил мимо.

Слева находилось несколько дверей из темного дерева, за ними — ступени, ведущие в подвальное помещение. А прямо впереди поднималась вверх широкая парадная лестница. Холл освещала тяжелая люстра, свисавшая с потолка на толстой цепи. Огромная хрустальная чаша светилась электричеством, сотни огней искрились в подвесках.

Когда Дойл ступил на лестницу, ноги его утонули в толстых коврах.

Строгая дама по-прежнему смотрела ему вслед.

Наконец, открыв одну из дверей, он шагнул в приемную, настолько маленькую, что в ней едва помещался письменный стол, за которым сидела секретарша.

Секретарша подняла голову, слегка удивленная его появлением, и смущенно поправила свои длинные локоны. На ней был кожаный пиджак и джинсы.

— Чем могу быть полезна? — спросила она, поднимаясь со стула.

— Паркер у себя? — поинтересовался Дойл, не замедляя шаг. Он направлялся к двери за спиной секретарши, и она, поняв его намерение, попыталась преградить ему дорогу.

— Мистер Паркер занят, — заявила она.

— Что ж, прекрасно, — ответил Дойл.

Она сделала еще один шаг, прикрывая от него дверную ручку.

— Он ждет меня, — сказал Дойл, как бы извиняясь за неожиданное вторжение. Толкнув дверь, он вошел в кабинет. — Вы сказали: «В девять часов», — проговорил Дойл. — Сейчас девять.

— Извините, мистер Паркер, — заикаясь, выговорила секретарша. — Я пыталась остановить его, но...

— Все в порядке, Джудит, — едва заметно улыбнувшись, сказал Джонатан Паркер.

Секретарша отступила за порог.

— Благодарю вас, Джудит, — глянув через плечо, добавил Дойл.

Два огромных французских окна, выходивших на Хилл-стрит, создавали ореол света вокруг поднявшегося из-за стола Джонатана Паркера, статного мужчины высокого роста, в безукоризненно сидевшем на нем тщательно отглаженном костюме. И все же как ни внушительно выглядел Паркер, но и он терялся в своем огромном кабинете. Кабинет казался гигантским — отчасти из-за высокого сводчатого потолка, напоминавшего перекрытие церкви. Пол кабинета покрывал толстый ковер, ворсинки которого светились и переливались в ярких солнечных лучах.

Паркер был не один. Усевшись напротив стола, Дойл пристально посмотрел на незнакомого мужчину, высокого, атлетически сложенного, с узким бледным лицом. И тут же подумал, что перед ним какой-то чиновник или, скорее всего, военный.

Майор Джон Уитерби в свою очередь с любопытством разглядывал охотника за террористами. Дойл, судя по всему, не произвел на него особого впечатления. Майор отметил испещренное шрамами лицо, длинные волосы, кожаную куртку, джинсы и ковбойские сапоги, которые имели такой вид, словно несколько месяцев не знались со щеткой и кремом.

Отхлебнув кофе, Уитерби посмотрел на Паркера.

— Так в чем дело? — спросил Дойл. — По какой такой причине вы отстранили меня от работы с Нисоном?

— Ваше нахальство просто бесподобно, Дойл, — сказал Уитерби.

— А вы, собственно, кто такой? — Дойл исподлобья глянул на майора. — Мы знакомы?

— До сих пор был лишен столь сомнительного удовольствия, — ответил Уитерби.

Перепалку прекратил Паркер.

— Майор Уитерби — глава военной разведки в Северной Ирландии, — сообщил он.

Дойл поднял брови.

— Как там в песне поется: «Военная разведка — поставь два эти слова рядом, и смысла в них на грош». Немного резковато сказано, не правда ли? — Дойл рассмеялся.

Уитерби смерил его ледяным взглядом.

— А все-таки... Почему я сижу здесь, вместо того чтобы сидеть на хвосте у Нисона? — допытывался Дойл.

— Для вас найдется более важное задание, — заверил его Паркер.

Дойл промолчал. Поудобнее устроившись в кресле, он полез в карман за сигаретами.

— Суть дела изложит майор, — сказал Паркер, усаживаясь за стол.

— Не знаю, известно вам или нет, — начал Уитерби, — но три дня назад нападению ИРА подвергся армейский конвой. В руки террористов попало оружие.

— Сколько? — спросил Дойл.

— Сто пятьдесят винтовок и шесть тысяч патронов калибра 5. 56.

— О Господи! — простонал Дойл. — А вы уверены, что это ИРА?

— Кто же еще? — фыркнул Уитерби. — У нас есть основания считать, что это была именно ИРА.

— Даже если и так, какое отношение это имеет ко мне?

Паркер и Уитерби переглянулись. После чего Паркер отчеканил:

— Это и есть ваше новое задание. Найти оружие.

Глава 25

Дойл рассмеялся, откинувшись на спинку кресла. Казалось, слова шефа по-настоящему его развеселили.

— Что здесь смешного? — проворчал Уитерби.

Дойл смотрел исключительно на Паркера, он явно игнорировал присутствие майора.

— Вы забрали у меня Нисона из-за этой ерунды? — спросил он с презрительной улыбкой.

— Эта «ерунда», как вы изволили выразиться, стоила жизни пятерым британским солдатам, — огрызнулся Уитерби.

— Тогда вызывайте хозяина похоронного бюро. Я-то здесь при чем? — возразил Дойл.

— Мы хотим, чтобы вы поработали вместе с военными, которые занимаются этим делом, — сказал Паркер.

— Я работаю только в одиночку. И кроме того... Почему за помощью обращаются в подразделение по борьбе с терроризмом? — Теперь и слова его, и взгляд были обращены к Уитерби. — Почему вы не используете своих людей? Почему не поручите это дело вашей недоношенной САС? [С А С — разведывательная служба британской армии.]

— Нам необходим ваш... опыт, Дойл, — проговорил майор. — Никто не знает ИРА так, как вы. Никто не имеет вашего опыта работы с ними.

— Кроме того, «опыт» мне дался не без риска, верно?

— Вы, похоже, понимаете их образ мыслей, разбираетесь в их психологии, — продолжил Уитерби.

— В этом они мало чем отличаются от Красных бригад, Черного сентября или французского Сопротивления, — пожал плечами Дойл.

— Французское Сопротивление не являлось террористической организацией, — заметил Уитерби.

— С точки зрения немцев, они были террористами, — возразил Дойл.

— Дойл, я вызвал вас сюда не для того, чтобы обсуждать особенности политической борьбы в Ирландии. Я повторяю вам: вы должны помочь армии в розыске этого оружия. Я не предлагаю, а приказываю, — сурово взглянул на него Паркер.

— Если предположить, что вы не очень-то их жалуете, вы должны ясно понимать мотивы действий ИРА, — сказал Уитерби.

— Своих врагов нужно знать как можно лучше, — согласился Дойл.

Уитерби взял со стола папку с бумагами и начал их просматривать, периодически кивая.

— И здесь, и в Ирландии, работая тайно, вы сумели выполнить многие задания, — сказал майор. — Последний раз были в Республике пять лет назад.

ПЯТЬ ЛЕТ. СТО ЛЕТ.

Дойл закурил новую сигарету.

— Вы были тяжело ранены, — продолжил офицер. — Во время следующей операции работали вместе с Джорджиной Уиллис. Она погибла.

— Я пока еще не лишился памяти! — рявкнул Дойл. — Зачем мне все это сообщать?

— Я проверяю самого себя, — отозвался Уитерби. Он по-прежнему изучал содержимое папки. — За четыре года до этого вас серьезно ранило взрывом бомбы в Лондондерри. После чего вам рекомендовали уйти в отставку, но вы отказались. Почему?

— Какое это имеет значение? — спросил Дойл.

— Вы сказали, что вам важно понять психологию своего врага, а я пытаюсь понять вас, — ответил майор. — Дважды вы лежали в госпитале. Оба раза вам лишь чудом удалось выжить. Оба раза у вас была возможность выйти в отставку, но вы не согласились. Вы побывали во множестве переделок, каждая из которых могла закончиться для вас смертью. Что вами движет, Дойл? Месть?

— Я просто люблю свою работу, — невозмутимо ответил охотник за террористами, выпуская в сторону Уитерби струйку дыма.

— Ваши родители были ирландцами, — чуть ли не с укоризной произнес Уитерби.

Дойл кивнул.

— Есть другие родственники?

— Все эти сведения имеются в досье, читайте.

— Вы никогда не были женаты, всегда жили один. Вы непредсказуемы, не признаете авторитет начальства. — Уитерби постучал по папке. — Так здесь сказано. — Майор усмехнулся.

— Вы закончили? — спросил Дойл.

Уитерби кивнул.

— Теперь я расскажу вам кое-что о деталях предстоящей операции, — продолжил он.

— Вы сказали, что надо найти оружие, правильно?

— Да, но...

— Это все, что мне необходимо знать, — отрезал Дойл. — Только предоставьте мне информацию о том, где все произошло, и дайте возможность поговорить с людьми, которые были в конвое. С остальным я справлюсь сам.

— Будете докладывать через день... — начал Уитерби.

— Чепуха, — перебил его Дойл. — Я буду докладывать, если обнаружу что-нибудь достойное доклада, и я не желаю, чтобы контролировали каждый мой шаг. Я работаю один. Если мне что-то понадобится, сообщу.

— Могу ли я чем-нибудь помочь вам? — спросил Уитерби.

— Ага, — ответил Дойл. — Катитесь-ка вы к черту. — Он поднялся. — Когда мне отправляться?

— Как можно скорее, — ответил Паркер.

Дойл кивнул своему шефу, затем майору.

— Хотелось бы сказать, что приятно было с вами встретиться, — произнес он улыбаясь, — да не могу: чего уж тут приятного. — Дойл направился к двери. — Я выйду на связь, — сказал он, переступая порог.

— Боже правый! — простонал Уитерби. — Почему, черт возьми, вы его не приструните?! Надо же, какая наглость...

Паркер вскинул брови.

— Потому что он лучший из всех, кем мы располагаем, — спокойно произнес он. — Если это оружие можно отыскать, Дойл его найдет.

Уитерби вздохнул:

— Дай Бог, чтобы вы оказались правы.

Глава 26

Графство Донегол. Ирландия

Подъезжая к дому, Мэри Лири не обнаружила никаких признаков жизни.

Она притормозила и принялась осматривать здание сквозь ветровое стекло, пытаясь подметить хоть какие-нибудь следы человеческого присутствия. Оставив свой «пежо» в десяти ярдах от двери, она долго всматривалась в окна дома, но так ничего и не заметила.

Дом стоял на отшибе, в полумиле от ближайшего здания, на приличном удалении от городка Клоган. Высокие пригорки и холмы словно специально выросли из земли, чтобы обеспечить уединенность этого места. На западе виднелись горы, вздымавшие к облакам свои вершины. В воздухе пахло дождем, его первые капли уже оросили землю.

Она привезла с собой полдюжины вместительных сумок, в основном набитых одеждой. Рубашки, джинсы, брюки, тенниски... Захватила кое-что и из продуктов.

Она услыхала у себя за спиной какой-то шум.

ШАГИ?

Мэри резко обернулась; в ее руке мгновенно появился автоматический пистолет. Мужчина, увидев оружие, сделал шаг назад. Несколько секунд они стояли лицом к лицу, затем мужчина улыбнулся. Мэри ответила тем же, убирая оружие.

— Помогите мне внести это в дом, — сказала она, направляясь к машине.

Мужчина кивнул, подхватил четыре сумки и направился к двери. Мэри, захватив оставшиеся вещи, пошла следом за ним.

Подойдя ближе к дому, она заметила в одном из окон чье-то лицо — кто-то с любопытством наблюдал за нею. Лицо оставалось в окне еще секунду, потом исчезло.

Мэри вошла в дом и, следуя за мужчиной, прошла на кухню. На столе, покрытом пластиком, громоздились грязные тарелки, сложенные рядом с раковиной, в которой в застоявшейся воде плавали грязные кастрюли.

— Какое великолепное презрение к общепринятым нормам гигиены, — сказала она с улыбкой, водружая сумки с продуктами на разделочный стол.

Мужчина промолчал. Не произнося ни слова, он наблюдал, как она достает из сумок одежду и раскладывает ее на полу.

— Одежды хватит на всех, — сказала Мэри. — Ту, что на них, — постирайте. Через неделю привезу еще. Если понадобятся продукты, доставайте сами. У меня нет времени разъезжать туда-сюда. — Она взглянула на кучу одежды. — Риордан сказал, вы должны проследить, чтобы они не покидали дом.

Мужчина кивнул.

— Если возникнут проблемы, свяжитесь со мной или с Риорданом, — добавила она и, повернувшись, зашагала обратно к двери.

Стоя на пороге, мужчина наблюдал, как она садится в свой «пежо». Мэри подняла голову и увидела в окне второго этажа уже три лица.

— Помните, — обратилась она к мужчине у дверей, — не позволяйте им покидать дом. Ни в коем случае.

Она завела мотор, развернулась и поехала по дороге, то и дело поглядывая на дом в зеркало заднего вида. В окне второго этажа по-прежнему виднелись три лица.

Она улыбнулась, подумав о том, что они, должно быть, уже давно не видели женщину.

И еще долго не увидят.

Пройдет немало времени, прежде чем им позволят покинуть дом.

Глава 27

Джеррард-стрит. Лондон

Возраст семи мужчин, находившихся в комнате, колебался в пределах от двадцати восьми до шестидесяти двух лет. Однако выглядели все они так, словно были почти ровесниками. Морщин на некоторых лицах чуть побольше, но в целом их облик — вплоть до костюмов — носил отпечаток какого-то странного подобия, словно все они являлись потомством огромной амебы, разделившейся на несколько частей. Одетые в безупречные темные костюмы, они хорошо вписывались в строгую обстановку комнаты.

Семеро мужчин в соответствии со своим положением занимали различные места за тремя столами, покрытыми белыми скатертями.

Все взгляды были устремлены на одного из них, а мысли сосредоточены на одном событии. Они являли собой не только внешнее, но и внутреннее единство.

Чанг говорил, медленно расхаживая между столами; время от времени руки его непроизвольно складывались словно в молитве — жест, которым он почти непроизвольно стремился дать понять своим коллегам, что от него не ускользнула вся важность обсуждаемой проблемы.

Чанг, невысокого роста и плотного телосложения человек лет тридцати пяти, то и дело переводил взгляд с одного из присутствующих на другого, затем на следующего, словно пытался оценить реакцию всех сразу.

— Мы знаем, что несколько дней назад здесь, в Лондоне, погиб Билли Кван, — говорил он. — Мы также знаем о гибели Чан Лю и Кан Хуанга в Гонконге. От рядовых исполнителей до шанчу — похоже, наши враги не делают различий. Но мы не знаем главного: почему нас избрали объектом нападений?

— Причина не имеет значения. Главное же состоит в том, что своими нападениями они нас оскорбили. — Голос принадлежал самому молодому из присутствующих, Фрэнки Вонгу. — Все сделано так, чтобы выставить нас дураками, — продолжил он. — Мы обязаны нанести ответный удар.

— Нанести кому? — поинтересовался Чанг. — Мы ведь даже не знаем, кто несет ответственность за нападения.

— Чем дольше мы будем ждать, тем глупее будем выглядеть. Сейчас они смеются над нами, — настаивал Вонг, вопросительно поглядывая на старших.

Трое старших сидели за одним столом: седеющий мужчина в окружении двух худосочных соратников, один из которых непрерывно постукивал костяшками пальцев по льняной скатерти.

— Мастер Во, вы теперь шанчу, вам и слово, — проговорил Вонг, глядя на самого старшего. — Мы уважаем ваш опыт, вашу мудрость. Над Тай Хун Чай станут смеяться и друзья, и враги, если не положить этому конец.

— Чанг прав, — тихо и раздумчиво проговорил Во. — Нельзя сражаться с врагом, не зная его в лицо.

Тяжело вздохнув, Вонг опустился на свое место.

— Меня окружают одни старухи, — раздраженно пробормотал он себе под нос.

— Как мы должны, по-твоему, поступить? — обратился к нему Чанг. — Наброситься на все остальные триады без разбора? Нам не нужна междоусобная война, Фрэнки.

— А вам не кажется, что она уже началась, эта война? — проскрежетал зубами Вонг. — И я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, когда убьют следующего из нас.

— Ты ничего не предпримешь до тех пор, пока мы не примем решение, — категорически заявил Во Фэн.

— Есть несколько вопросов, требующих безотлагательного обсуждения, — продолжал Чанг. — Кто может желать нам неприятностей? Какую выгоду они преследуют? Уже много лет мы самая сильная триада здесь и в Гонконге, и мы должны понять, кто и почему решил напасть на нас.

— Хип Синг, — предположил Вонг.

— Вполне возможно, — поддержал его мужчина, сидевший рядом. Он был всего на четыре года старше Вонга, но его лицо уже покрывала сетка морщин. — У нас имеется информация из Амстердама о том, что Хип Синг пытается противодействовать некоторым нашим операциям.

Вонг кивнул:

— Хип Синг много выигрывает своими акциями против нас. Они — молодая триада, без традиций, а честь для них — пустое слово, их интересуют только деньги.

— Я согласен, — сказал Джеки Тай, кивая головой. — Они слишком молоды и понятия не имеют о чести, не думают о родине.

— Большинство из них никогда даже не видели Гонконга, — напомнил Чанг. — Многие родились здесь и ничего не знают о старых традициях.

— Как вам известно, наша организация опирается на религию, — тихо проговорил Во. — Наши предки боролись за свободу и руководствовались прежде всего интересами своих семей и своей родины. Но сменялись поколения, и все труднее передавать им наши ценности. Они не хотят ничего знать, кроме долларов. Дай им волю, и они вконец развратят триады. В Америке Тонг торгует с итальянцами. Но те хоть имеют понятие о чести семьи... Здесь же мы совсем одни.

— Мириться с нападениями — значит потерять лицо, — заявил Вонг, на которого красноречие Во не произвело ни малейшего впечатления.

— Мы еще больше потеряем, если нанесем удар не по адресу, — возразил Во. — Мы будем ждать до тех пор, пока враг сам себя не обнаружит.

— Сколько же наших умрет, прежде чем вы дадите разрешение действовать? — возмутился Вонг.

Но когда взгляды всех присутствующих обратились на него, он пристыженно опустил голову.

— Виноват, Мастер, — проговорил он тихо.

— Когда мы узнаем, кто наш враг, — продолжил Во, — вот тогда и нанесем удар. Это мое окончательное решение.

Вонг под столом в гневе сжал кулаки.

Глава 28

Джоуи Чанг взял с тарелки кусок мяса и положил его в чашку с рисом.

Глубоко втягивая носом воздух, он наслаждался ароматами, исходившими от стоявшей перед ним пищи.

В ресторане было немноголюдно.

Чанг сидел за столом в одиночестве, задумчиво глядя в окно на неоновые вывески магазинов и ресторанов. Они вспыхивали, словно светлячки. Мимо витрины ресторана проходили люди — китайцы и белые. Чайнатаун всегда привлекал туристов, но для тысячи китайцев район этот являлся родным домом, в сравнительно узких границах которого они жили и трудились. Чайнатаун ничем не напоминал трущобы Каолуня, который еще десяток лет назад Чанг считал своим домом. В Лондоне была бедность, были и бездомные, свойственные большим городам. Однако Чанг никогда не видел здесь ничего, даже отдаленно напоминавшего ту разлагающую душу нищету, в которой он вырос.

Триада дала ему шанс выбраться из этой нищеты, и он воспользовался своим шансом.

Его родители умерли; он приехал в Лондон сразу после смерти матери. Там, в Гонконге, у него никого больше не осталось, и теперь Лондон стал его домом, — домом, в котором ему жилось совсем неплохо.