- Два последних года своей жизни она путешествовала по стране, беседуя с людьми, чтобы лучше их понять. После этого она пыталась перенести свое понимание на холст. Бенджамин задерживался у каждой картины. Это - Элиа Шабаз - председатель Исламской лиги. А это - Джек Крокленд лидер арийцев в штате Вайоминг. Дадьше раввин Шварц - глава хасидов и Епископ Гонзалес - мятежный вождь Епископата Флориды. Твоя мама верила, что сможет помочь людям лучше понять друг друга, - продолжал я давать пояснения. - Она считала, что искусство способно преобразить мир. Я знаю, что сейчас это звучит наивно, но было время, когда мы оба верили в святую силу искусства.
      Я не сказал ему, что верю в это и сейчас. Но теперь я понимал, насколько трудно привлечь внимание людей и пробить брешь в стенах, воздвигнутых между различными субкультурами. В конечном итоге оказалось, что лишь страх способен объединять людей. Если вы хотите привлечь внимание общества - напугайте его.
      Бенджамин остановился у портрета Джеффри Сен-Джорджа - конгрессмена гомосексуалиста. Как и на всех портретах Алисии здесь вы видели совсем не то, что ожидали увидеть. Она написала его не во главе демонстрантов, не на трибуне Конгресса и не в полемике со Стоунуоллом. Нет, Алисия изобразила его ужинающим в обществе своего любовника. Двое мужчин, склонившись над ресторанным столиком друг к другу и взявшись за руки, о чем-то говорили. Но...но в то же время в их глазах было нечто такое, что навевало грусть. В них не пылал огонь любви. Напротив, создавалось впечатление, что они что-то скрывали друг от друга. Что именно? Сомнения? Тревогу?
      - Я помню, как твоя мама писала эту картину. "Я стремилась поймать момент, когда они оба вдруг осознали, что всё кончено", говорила она. И это ей, как мне кажется, удалось. Я видел, как люди, глядя на эту картину, начинали плакать.
      Бенджамин изучал картину, а я в свою очередь изучал его лицо, пытаясь отыскать в нём черты Алисии. У него были её глаза и почти такая же линия подбородка. Я надеялся (понимаю, насколько это наивно), что в глубине души он носит частичку её таланта. Мне хотелось верить в то, что дар Алисии не оставил вместе с ней наш мир.
      Я повернулся лицом к картине, и мы некоторое время молча постояли у полотна. Мы смотрели на работу моей жены и его матери. На мгновение мне даже показалось, что между нами возникла какая-то особая связь. В этот момент зазвонил телефон.
      - Да? - сказал я.
      - Говорит Ву. Наш гость прибыл.
      Глава шестидесятая: Пятница тринадцатого.
      Полночь.
      Художник.
      - Спасибо, Ву.
      Итак начинается заключительная часть кровавого концерта.
      - Отведи нашего гостя в комнату отдыха, обыщи и раздень. После этого дай ему заготовленный нами комплект одежды. Сделай так, чтобы он не мог спрятать на себе оружие. Но обеспечь, чтобы с ним был какой-нибудь документ, удостоверяющий личность. Зачем осложнять жизнь полицейским, когда те станут идентифицировать тело?
      - Обеспечу, - сказал Ву и положил трубку.
      Я повернулся лицом к Бенджамину. Как жаль, что мы смогли провести так мало времени вместе.
      - Твой папа пришел, - пояснил я ему.
      Бенджамин посмотрел на меня, и в его глазах больше не было страха. Что это было - отвага или тупость - я понять не мог.
      - Вы и вправду хотите его убить? - спросил он.
      Я едва не расхохотался. Если бы всё обстояло так просто, я давно прикончил бы Стоунолла, и дело с концом. Однако расплата по старинным долгам требовала не только крови. Каким образом можно отплатить человеку, убившему вашу жену, укравшему вашу свободу и уничтожившему плоды всей вашей жизни? И всё это было сделано одним ударом! Свои лучшие работы я создавал, оставаясь рядом с Алисией, а когда она умерла, душа покинула и все мои творения.
      Более того. Я должен отплатить ему не только за свои страдания. Он украл Алисию как у меня, так и у человечества. Он уничтожил те картины, которые она еще не написала, те шедевры, которые могли бы объединить людей. Каким судом следовало бы судить тех, кто отнял бы у людей творения Леонардо Да Винчи или Микеланджело? Какого наказания требовали подобные преступления?
      Я посмотрел на Бенджамина. Мне надо было так много ему объяснить, но времени на это уже не оставалось.
      - Пошли, - сказал я мальчику и дал сигнал Ральфу следовать за нами. К встрече с Его преподобием сенатором надо подготовиться. Кроме того, Бенджамин, я хотел бы попросить тебя об одном одолжении.
      Мальчик громко рассмеялся. В гулкой пустоте музея его смех звучал очень странно.
      - Вы хотите, чтобы я сделал вам одолжение?
      - Именно, - ответил я. - Я понимаю что твой, в некотором роде насильственный привод сюда и мои намерения умертвить твоего папу не могли привести тебя в благостное расположение духа, но я прошу тебя, по крайней мере, выслушать мою просьбу. Не исключено, что, к тому времени, когда всё закончится, ты будешь думать по-иному.
      Ведьма.
      Я свернула на стоянку автомобилей у Макдонольдса и заняла первое попавшееся место. В закусочной горел свет и некоторые запоздалые посетители сидели за столами, приканчивая свой ужин.
      Я вышла из машины в теплый ночной воздух и меня охватило какое-то странное чувство. Все мои чувства обострились, а ноги с необычайной легкостью несли по асфальту стоянки. Я обернулась, чтобы убедиться в том, что меня не преследуют, и случайно увидела свое отражение в боковом окне машины. На меня из-под волчьей маски смотрели чужие, холодные глаза.
      Я подошла к закусочной, но вовнутрь заходить не стала. Внимательно вглядевшись через окна, я убедилась, что моей дочери среди клиентов заведения нет. Отойдя от окна, я обошла здание, стараясь все время держаться в тени. Легкий ветерок приносил с собой запахи города. Пахло людьми, машинами, отбросами и роскошной листвой последнего месяца лета.
      Из окон ресторана на автомобильную стоянку лился свет, но он казался мне очень слабым и каким-то безжизненным. Цвета ночи представлялись мне и более близкими, и гораздо более насыщенными. Странно, что я никогда не замечала эти цвета раньше. Над головой я видела трепещущие крылья летучих мышей, и пока еще неуверенный, чуть мерцающий свет молодой луны. А в кустах...
      Да. Из кустов за мной кто-то наблюдал. Я еще раз обошла автомобильную стоянку и словно невзначай двинулась в направлении, которое привело бы меня к месту, где укрывался наблюдатель. Я подошла к нему настолько близко, что уже слышала его дыхание. Почувствовав, что убежать он не успеет, я одним резким шагом вступила в кусты и увидела его.
      - Кто ты такой? - спросила я, хватая его за шиворот.
      - Хм...я... Я - Тим... А вы... вы, наверное, мама Саммер?
      - Где она?!
      - Она...она в музее. Следит за Бенджи. Она повредила ногу, поэтому мы подумали, что я могу...
      - Показывай! - прорычала я.
      Джен
      Я сидела в магическом треугольнике, отчаянно стараясь направить очередное послание. Сфокусировав всю свою энергию на Бенджи, я пыталась предупредить своих друзей о том, что мальчишка находится в смертельной опасности. О том, что следующей жертвой маньяка станет он.
      Примерно час назад они увели его из застенка. Я пыталась их остановить, но что можно сделать в одиночку против троих и, вдобавок, с закованными руками? Я с ужасом представляла, что они сейчас делают с мальчишкой. Перед моим мысленным взором возникали все более и более ужасные картины. Я читала отчеты о прошлых преступлениях и видела то, что хранится в памяти его компьютера. Бенджи дал мне клок своих волос, и я пыталась связать из них защитный амулет, одновременно произнося слова заклинания. Я могла надеяться лишь на то, что послание достигнет моих друзей.
      Я принялась напевать волшебные слова, устанавливающие связь с близкими мне душами. Но в этот момент ожил установленный в камере монитор. Я попыталась не обращать на него внимание, напевая заклинание, но вдруг поняла, что он говорит со мной.
      - Мисс Грей, - услышала я и, подняв голову, увидела, что на меня смотрит картина.
      Это была работа какого-то старинного голландского мастера, изображавшая сидящую на стуле девушку. Девушка повернула головку, улыбнулась и сказала:
      - Я полагаю, что вы знаете, кто скрывается за этим милым личиком, и в силу этого обстоятельства, у меня нет необходимости называть себя?
      - Да, я знаю, Халэ...
      - Я хочу принести свои извинения за то, что был вынужден держать вас всю последнюю неделю в заключении, я просто в отчаянии оттого, что не мог обеспечить вам более комфортабельных условий. Дело в том, что я не рассчитывал на появление гостя, и ваш прием мне пришлось организовывать в самый последний момент. К моему величайшему сожалению, я никоим образом не мог позволить вам совать свой очаровательный носик в мои дела в этот, чрезвычайно важный для меня момент. Однако, поскольку эти дела практически завершены, необходимости держать вас за закрытыми дверями у меня больше нет. Двери вашей, если так можно выразиться, "темницы" разомкнуться сразу после того, как вы выслушаете это послание.
      Мне хочется компенсировать потерянное вами время и тот урон, который потерпели ваши деловые интересы в результате моей деятельности. Среди книг на полке в вашей комнате вы найдете "Потерянный рай" Милтона. Если вы снимете с неё наклейку с экслибрисом, то увидите серию цифр. Это контрольный код к счету в банке "Швейцарский кредит". Ровно через неделю на него будет депонировано 40000 тысяч долларов, которые вы можете использовать по своему усмотрению. Я понимаю, что сумма слишком мала, чтобы компенсировать недельное пребывание в заключении, но у меня, увы, имеются иные расходы и некоторое число верных сотрудников, которые не без основания ожидают премиальных выплат после благополучного завершения этого непростого дела.
      Ах да, чуть не забыл. Компенсацию вы получите только при соблюдении одного, очень несложного условия. Если в течение следующей недели вы хоть раз публично упомянете мое имя, депозита, увы, не последует. Я имею в виду упоминание о моем интересе к оккультизму и моей причастности к вашему исчезновению. Через неделю вы можете забрать деньги и начать высказываться на любую тему. Если пожелаете, то можете обратиться в полицию или устроить пресс-конференцию. Однако полагаю, что к тому времени вы увидите всю ситуацию в совсем ином свете.
      Прощайте, мисс Грин. Весьма сожалею, что нам не пришлось встретиться при других, более благоприятных обстоятельствах.
      Монитор отключился, и я услышала, как щелкнул дверной запор.
      Я осторожно приоткрыла двери, но за ними никого не оказалось. Я поняла, что нахожусь в подвале какого-то частного дома. К стене клейкой лентой был прикреплен конверт с моим именем на нем. Я его открыла и обнаружила ключи от наручников.
      Не забыв прихватить "Потерянный рай", я поднялась наверх, соблюдая при этом все меры предосторожности. Но дом оказался совершенно пустым. Я из чистого любопытства осмотрела все помещения, но ничего интересного не обнаружила. Там не оказалось никаких документов, ни одежды, ни аппаратов, память которых могла бы хранить какие-нибудь сведения. Все комнаты походили на гостиничные номера, покинутые постояльцами. Покинутыми, надо добавить, без всякой спешки. Что бы Халэрант ни затевал, возвращаться сюда намерения у него явно не было.
      Я подняла трубку телефона, но связь была отключена. Я в этом, собственно, и не сомневалась.
      Ведьма.
      Дорога заняла пять минут, и все это время мальчишка болтал без устали. Эта была бесконечно длинная и чрезвычайно сложная история о том, как мою дочь и Бенджи преследовали какие-то таинственные тайные агенты. Если бы я сама этого не видела, то ни за что бы в рассказ Тима не поверила.
      Тим, подробно объяснив свою роль в этой истории, наконец добрался до эпилога повествования.
      - ...и это всё, - сказал он. - Правда, я еще должен сказать, что мы со Скоттом, чтобы помочь Саммер, прогуляли занятия и нарушили приказ родителей сидеть дома. Поэтому не могли бы вы, когда все кончится, позвонить нашим мамам и все объяснить?
      - Конечно, - сказала я и, подумав, добавила: - Если сама пойму, что всё это означает.
      Музей высоких искусств был совсем рядом мы пошли медленнее, стараясь соблюдать полную тишину. Поднявшись на пандус для подъезда машин и спустившись с него, мы оказались в проулке, проходящем вдоль задней стены здания. Над единственной стальной дверью горела неяркая лампа. Тим поманил меня за собой и мы скользнули за мусорной ящик, стоявший рядом с дверью. В тени железной коробки меня встретили незнакомый мне мальчишка и моя дочь.
      - Мама? - мне показалось, что на какой-то момент Саммер меня испугалась Я прижала её к себе ( какое счастье, что она жива!) и дочь тоже меня обняла. Постояв, прижавшись ко мне несколько секунд, она отпрянула. Типичное поведение подростка, старающегося перед лицом своих сверстников продемонстрировать независимость.
      - Скажи, мам, - произнесла она как можно более небрежно, - что должно означать столь разительное изменение твоего лица?
      - Ты в порядке? - спросила я.
      - Само собой, - ответила она. - Немного повредила колено, но ничего страшного. Заживет. Надеюсь, что положение Бенджи не хуже моего.
      Мальчик! Я так возрадовалась, увидев дочь, что совсем о нем забыла.
      - Вы уверены, что он всё еще в музее?
      - Очень даже, уверены, - сказал незнакомый мне парнишка (это, видимо, был Скотт). - Мы видели, как они загружали Бенджи в микроавтобус около дома. Потом автобус остановился здесь, и мы сюда прибежали. Через полчаса из здания вышел какой-то мужчина и увел машину. Бенджи с ним не было.
      - И кроме того, - добавила Саммер, - мы слышим чьи-то голоса, а около музея все время идет движение. - Она подняла с земли какой-то прибор и, присмотревшись, я увидела, что это - чувствительный микрофон направленного действия. Такие микрофоны используют профессионалы промышленного шпионажа. - Я слышала несколько разговоров, но понять, что происходит не смогла. Несколько минут назад мне показалось, что я слышу голос Бенджи. Но я в этом не уверена.
      Я посмотрела на микрофон, Мне было интересно, кто из мальчишек его приобрел и с какой целью. У моей дочери появились весьма забавные друзья. Но об этом мы поговорим позже. Сейчас же я обняла её и прошептала на ухо.
      - Надеюсь, ты понимаешь, что мое прошлое решение не выпускать тебя из дома, не относится к твоим последующим действиям?
      - Понимаю, мам. Но о наказании лучше поговорим потом. Сейчас надо что-то делать с Бенджи.
      Я подумала, что должна поблагодарить Богиню. Поблагодарить за то, что моя дочь по-прежнему верит в мою способность уладить любой конфликт. Как бы мне хотелось иметь её веру.
      Разум требовал, чтобы я отвела свою дочь в безопасное место и вызвала полицию. Пусть всем этим делом занимаются те, кому положено. Но я обещала матери мальчика, что верну его ей. Я не имею права обмануть эту женщину. И кроме того, если я права, то он попал в лапы к тем же мерзавцам, которые убили Рейвен.
      Полиция, в отличие от меня не готова к борьбе с черной магией. Я же явилась сюда, вооружившись всем могуществом моих друзей и сподвижников. За мной стоит сила Рогатого существа и моя вера в Природу.
      - Все, марш в закусочную! Вы, парни, позвоните своим мамам и скажите им, что с вами ничего не случилось. Они от беспокойства уже сходят с ума. А ты, Саммер, позвони отцу. Я же займусь Бенджи.
      Детишки не знали, как поступить, но я одарила их таким взглядом, что они без лишних слов двинулись вдоль задней стены дома. Саммер едва ковыляла, а пара рыцарей поддерживала её с обеих сторон.
      Хорошо. Теперь, когда дочь в безопасности, я могу делать то, что от меня ждут. Подойдя к металлической двери, я потянула за ручку. Дверь открылась без всякого труда.
      Его преподобие сенатор.
      Какой-то азиатского вида бандит, направив пистолет мне в живот, следил за тем, как я раздеваюсь. Я должен был предвидеть, что этот негодяй Халэрант совершит нечто подобное. Бандит, с грязной ухмылкой на роже, смотрел на то, как я обнажаюсь. Меня утешала мысль о том, что уже через несколько минут он станет трупом.
      К этому моменту мои люди должны были окружить здание, и теперь ждали моего сигнала к атаке. Но это, увы, не меняло того факта, что я стоял перед азиатом обнаженным и беззащитным. Или почти беззащитным. Я осмелился бросить взгляд на ручку и часы, лежащие на куче моей одежды. Ручка была всего лишь забавной игрушкой, стреляющей слезоточивым газом. Толку от неё было немного. Убить она никого не могла, но давала возможность выиграть время. По-настоящему мне нужны были лишь часы. В случае похищения, они подавали электронный сигнал моей охране, а этой ночью я должен был с их помощью дать сигнал к атаке. Как только я окажусь в одной комнате с мальчишкой, я нажму кнопку, и мои люди явятся, чтобы спасти меня от маньяка и схватить ребенка, способного погубить дело моей жизни. Позже я решу, как с ним поступить. Мы не можем позволить, чтобы образцы его ДНК сохранились. Пожалуй, лучше всего его кремировать.
      Я понимаю, что веду опасную игру. Но Халэрант прав - выбора у меня нет. Пока мальчишка жив, моя судьба останется в его руках.
      Азиатского вида бандит передал мне боксеры. Это была именно та модель, которую я всегда носил. Халэрант отлично подготовился. Когда всё благополучно закончится, надо будет выяснить, кто из моего ближайшего окружения мог снабдить его подобной информацией. Поле этого бандит дал мне штаны, а затеем - и рубаху. Азиат начал заметно терять бдительность. Как только он повернулся, чтобы взять носки и туфли, я схватил часы и опустил их в карман брюк. Движение было очень быстрым, и мой страж ничего не успел заметить. Я натянул носки, сунул ноги в туфли и улыбнулся. Песенка негодяя почти спета, а он об этом даже не догадывается.
      Сыщик.
      Смеющийся Медведь с подчеркнутым почтением придержал для меня дверь. Мне захотелось его как следует вздуть, но я воздержался, так как и без свалки мы являли собой нелепое зрелище. На нем была боевая раскраски и бронежилет из птичьих перьев. А на мне...хмм... Одним словом я чувствовал, что необходимо срочно вернуться домой и влезть в более привычную одежду. А, да ладно! Хорошо, что немногочисленные посетители ресторана не заметили прыгающего на хвосте Тигру, который вошел вместе с нами.
      Линда сидела в Макдональдсе в самой глубине зала, забавляясь с кофейной чашкой. Заметив нас, она даже не удосужилась привстать.
      - Ты в порядке? - спросил я, присаживаясь за её столик.
      Она взглянула на меня и из-за её спины в то же мгновение выступило её alter ego. Это была затянутая в облегающий кожаный комбинезон женщина с головой кошки. В руках дама держала кнут.
      - В порядке ли я? - сказала она, а женщина-кошка для вящей убедительности щелкнула кнутом. - И у тебя еще хватает наглости спрашивать? Ты исчезаешь на два дня и даже не считаешь нужным позвонить! Ты не объявился, когда погиб Джастин! Я уже начала задумываться о том, как лучше организовать твои похороны. Мне для этого не хватало совсем малого - твоего трупа. Затем, как гром с ясного неба, раздается звонок и ты сообщаешь, что возвращаешься в Атланту и что тебе нужна помощь и...и...и, кто, дьявол его побери, это чучело, которое ты приволок с собой?!
      Смеющейся Медведь был готов произнести нечто непристойное, но я ткнул его локтем под ребра, и бедняга вместо того, чтобы пуститься в оскорбления, принялся хватать воздух широко открытой пастью.
      - Это долгая и очень непростая история, - ответил я.
      - Не сомневаюсь, - бросила она и отпила немного кофе. - Да, кстати, твоя обувь совершенно не гармонирует с остальным нарядом.
      Я покраснел еще сильнее.
      - Послушай, - сказал я, - сейчас у меня нет времени на объяснения, скажу лишь, что я вышел на парней, которые похитили Джен и убили Джастина. Мне нужна помощь и, кроме того, я решил, что ты захочешь поучаствовать в операции. Но если ты...
      - Ты всё правильно решил. Итак, где они?
      - Совсем рядом, - ответил я. - Пошли.
      Мы вышли из кафе и пошли по улице в сторону Музея высоких искусств. Уже издали я увидел, что здание музея оплетено сетью, сплетенной из серебряных и эфирных нитей. Две из этих нитей бешено пульсировали.
      Похоже, что несколько мух уже запутались в паутине.
      Его преподобие сенатор.
      Бандит с азиатским обличием провел меня к лифту и, как только мы вошли в кабину, нажал на кнопку третьего этажа. Я собрал нервы в кулак, ожидая наступления решающего момента. Как только я увижу, что мальчишка находится там, я дам сигнал. Моим людям потребуется от трёх до пяти минут для того, чтобы проникнуть в здание и добежать до меня. Но эти три-пять минут мне следует продержаться. Если повезет, и Халэрант окажется в болтливом настроении, я предоставлю ему возможность немного поговорить. Если нет, то мне придется вступить с ним в схватку. Я пощупал лежащие в кармане часы. Как жаль, что не удалось прихватить и ручку.
      Так или иначе, но всё это через несколько минут закончится и Халэрант умрет. Интересно, что я почувствую, увидев его агонию. Вместе с ним умрет и вся эта древняя история. Халэрант, надо воздать ему должное, сумел прекрасно разделаться со всеми, кто знал о моих прошлых грехах. Как только он уйдет, не останется никого, кто мог бы бросить мне обвинение.
      Кроме меня самого, естественно. Но я давно сделал свой выбор, и пути назад для меня нет. Прости меня, Алисия. Но жизнь одной женщины - ничто по сравнению с судьбой целой страны.
      Ведьма.
      Я переступила через порог и оказалась в очень большом помещении. Все лампы были потушены, но торговые автоматы светились разноцветными огоньками, и мои глаза быстро привыкли к этой мерцающей полутьме. Я разглядела столы и стулья. Судя по всему, я оказалась в комнате отдыха персонала. Я замерла и напрягла слух, чтобы уловить, есть ли в комнате еще кто-нибудь, и не услышала ничего. Ни дыхания, ни движения. Лишь негромко гудел автомат по продаже кока-колы.
      Я прошла по комнате, держась поближе к стенам, чтобы в случае необходимости можно было быстро найти укрытие. Подойдя к двери на противоположной стороне помещения, я снова прислушалась. И на сей раз услышала шаги. Совсем близко. Кто-то прошел мимо двери, и звук шагов постепенно затих вдали.
      Я чуть приоткрыла дверь и выглянула в щель. Света в коридоре не было, но я увидела фигуру удаляющегося человека, освещающего себе путь карманным фонарем. На какой-то момент мне показалось, что это охранник музея. Но охранники носят форму, а на этом были футболка с короткими рукавами и джинсы.
      Открыв дверь, я выскользнула из комнаты отдыха и двинулась по коридору следом за человеком с фонарем. Мои ноги ступали по полу мягко и бесшумно
      Иди, иди, маленькая мышка. Покажи мне, где скрываются твои друзья.
      Сыщик
      - Здесь? - спросила Линда, глядя на здание Музея. - Неужели здесь мы найдем парня, который убил Джастина?
      - Да...Похоже на то.
      Белые нити паутины проникли в музей и, пронзая стены, пучком тянулись в какое-то место внутри его. Там где они заканчиваются, мы, видимо, и найдем ответы на все наши вопросы.
      - Не хочешь ли сказать мне, каким образом ты это вычислил? - спросила она.
      - Честно говоря, нет, - ответил я.
      Я увидел, как женщина-кошка выпустила свои коготки.
      - О`кей. Но планом дальнейших действий ты можешь со мной поделиться?
      - Конечно, - ответил я. - Мы должны идти следом за этими тремя парнями.
      - Какими ещё тремя парнями? - спросила Линда, явно теряя терпение. И осуждать её за это я был не вправе.
      - Там в тени находятся трое парней, - сказал я показывая на здание. Один из них сейчас пытается взломать боковую дверь.
      Самих парней я в темноте не различал, но зато прекрасно видел их тотемы. Рыцаря на закованном в броню боевом коне и со знаменем на длинном копье. Маленького, жирного херувимчика с ружьем в руках и сигарой во рту. Херувимчик был совершенно гол, однако его кудрявую головку украшало камуфляжное кепи. И, наконец, Стеллу - добрую волшебницу Севера.
      Интересно, какой сексуальной ориентации придерживается последний парень?
      Мы осторожно проскользнули до места, с которого могли хорошо рассмотреть всю троицу. Это было вовсе не трудно сделать, поскольку парни были заняты дверью. Все трое были облачены в камуфляжные костюмы, и в руках держали автоматы. Они прикрепили к стальным дверям термитный заряд и отступили в сторону, ожидая, когда тот прожжет металл. Действовать тихо эти ребята нужным не считали. Когда дверь открылась, двое вошли в здание, а третий остался на страже.
      Я знаком приказал Смеющемуся Медведю обойти часового с другой стороны. Дав понять кивком, что всё понял, индеец начал обходный маневр. Я дал ему две минуты на подготовку, затем прошептал театральным шепотом:
      - Брось, Франчина, перестань разыгрывать невинность.
      Линда тотчас вступила в игру и произнесла целую диатрибу о том, что, "она вовсе не такая, за которую я её держу", и что она имеет дело всего лишь с трансвеститом, и что, если я тотчас не уберу лапу с её груди, то мне через секунду придется держаться ею за яйца. (В этот момент я искренне пожалел того парня, которому доведется назначить ей свидание по-настоящему). Так или иначе, но между её заявлением о том, что "настоящий мужчина должен уметь держать себя в руках", и моим воплем " ах ты, ничтожная тварь!" появился Смеющийся Медведь и объявил, что мы можем прекратить шоу.
      Художник.
      Ву привел Захарию в галерею. В реальной жизни сенатор выглядел гораздо старше и жирнее, чем на телевизионном экране.
      - Как мило с вашей стороны, Захария, что вы решили придти, - сказал я. - Должен принести свои извинения за то неудобство, которое доставило вам переодевание, но после столь длительных и трудных приготовлений к этой встрече, мне очень не хотелось, чтобы вы всё испортили, вытащив откуда-нибудь припрятанный вами пистолет или нечто подобное в том же роде.
      Я улыбнулся. Теперь я мог себе позволить улыбаться ему.
      - Надеюсь, ваше новое одеяние вам нравится? - продолжил я. - Я пытался выдержать ваш стиль - тот, который видел по телевидению. Консервативный, но дорогой, с акцентом на те цвета, которые подчеркивают властность. Над определением размеров, правда, мне пришлось помучиться. Хмм...Похоже, что брюки сзади сидят чуть свободно... Что же, я пытался сделать всё, что в моих силах. Мне не хотелось, чтобы покойника сочли недостаточно элегантным. Захария сунул руки в карманы брюк и спросил с презрительной усмешкой.
      - Где мальчишка?
      - Ах да, - произнес я, - какая непростительная забывчивость. Понимаю, как вам не терпится встретиться со своим сыном.
      Я знаком приказал Ральфу ввести Бенджамина. При виде сына, глаза Захарии блеснули, и кровь отхлынула от лица.
      - Но как...? - заикаясь начал он. - Как он вообще мог появиться на свет? - и я впервые увидел в его взгляде признаки страха.
      - Ах, вы, оказывается, находитесь в неведении? А я то думал, что вы давно обо всем догадались. Возможно, вы не так умны, как я полагал.
      Я подошел к нему ближе. Настолько близко, чтобы можно было посмотреть ему в глаза, чтобы увидеть, как по лбу текут струйки пота, и для того чтобы почувствовать аромат его страха.
      - У меня было искушение ничего вам не говорить. Но затем я передумал, так как вы не смогли бы оценить всей иронии ситуации.
      - Иронии?
      - О да - иронии. Понимаете, Захария, что весь юмор всей этой истории - невероятно трагический, ужасный юмор, - состоит в том, что всё это вы сотворили напрасно.
      Я приблизился к нему еще на шаг. Теперь лишь дюймы отделяли наши лица.
      - Когда моя жена умерла, она уже не носила Бенджамина в своем чреве. Мы с ней помирились и решили сохранить ребенка. Но у Алисии возникли небольшие проблемы со здоровьем, и доносить ребенка она не могла. Поэтому мы поместили плод в искусственную матку в Клинике планирования семьи. Да, да. В той, что находится на Персиковой улице.
      Наконец-то, судя по его взгляду, он понял. Самое время, сообразить, поскольку я ему практически всё рассказал.
      - Но я догадываюсь, почему у вас создалось в то время неправильное представление. Что именно сказала моя супруга в тот злополучный день, когда пришла к вам объявить о разрыве ваших отношений? Неужели она сказала, что она беременна от вас? Ах, какая ужасная, роковая неточность. Эти слова позволили вам решить, что она продолжает носить плод.
      Меня все время интересовало, да и сейчас очень занимает, какая именно сцена разыгралась тогда в вашем кабинете. Интересно, сказала ли она о ребенке до слов о разрыве, или после? Может быть, вы решили, что она использует ребенка против вас? Положит конец вашей карьере?
      Теперь в его глазах читался ужас. По лбу струями катился пот. А я продолжил с улыбкой:
      - Если это так, то становится ясно, почему ваши подручные её убили. И не только убили, но и вырезали матку. Вы хотели уничтожить не только её, но и плод вашей любви.
      Его подбородок дрожал. Было заметно, что Захария с трудом сдерживал слезы. Неужели он сейчас зарыдает? Нет, это было бы чересчур театрально. Я склонился и прошептал ему на ухо:
      - И вы пошли на это только ради того, чтобы спасти свою карьеру. Глупый сенатор. Оказывается вы совсем не знали человека, которого любили. Алисия никогда ничего никому не сказала бы. Я хотел вырастить ребенка, как своего. И никто никогда не узнал бы, что и вам, Ваше преподобие, не чуждо нечто человеческое.
      Ведьма.
      Я шла за ним вот уже несколько минут, постоянно оставаясь за углом, постоянно скрываясь в тени, так чтобы он меня не мог увидеть. Я надеялась, что он приведет меня к своим сообщникам, но его маршрут приводил меня в изумление. Мы проследовали по нескольким коридорам. Я никак не могла понять его действий, хотя следила за ним очень внимательно. У него в руках был какой-то похожий на дирижерскую палочку жезл, при помощи которого он открывал и запирал двери. Думаю, что на кончике жезла имелся искусственный отпечаток пальца. Но в его действиях я не видела ни системы, ни логики. В одном из коридоров он запер двери всех кабинетов. В другом не запер лишь одну, оставив её приоткрытой.
      При этом он пользовался фонарем, не зажигая верхний свет. Возможно он опасался, что свет увидят с улицы. Парень вошел в одну из дверей в конце коридора, и я осторожно последовала за ним. Эту дверь, как и некоторые другие, он оставил распахнутой.