ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Моя ложка заскребла по дну контейнера с прессованным творогом. Сгорбившись над едой, я тщательно соскребла все остатки творога в небольшую кучку. Ногам стало холодно, и я поплотнее натянула на них темно-синий махровый халат. Я усиленно набивала себе живот, пока Барон возвращал себе прежний облик и принимал душ во второй ванной комнате, которую мы с Айви независимо друг от друга определили как мою. Я просто не могла дождаться, чтобы посмотреть, как он на самом деле выглядит. Мы с Айви согласились на том, – что, раз Барон пережил черт знает сколько крысиных боев, он должен быть роскошным мужчиной. По крайней мере, он был храбрым и рыцарственным. А еще Барона нисколько не тревожило присутствие вампиров– и это казалось самым интригующим, особенно учитывая то, что Дженкс уже определил в нем обычного человека. Дженкс вызвал Айви из первого же телефона-автомата, какой нам только попался. Рев ее мотоцикла– только-только из мастерской после того, как она на прошлой неделе отправила его под грузовик, вовремя спрыгнув с сиденья, – прозвучал как прекрасное хоровое пение. Я чуть не закричала от радости, когда Айви бешено соскочила с мотоцикла и бросилась к нам, с головы до ног затянутая в байкерскую кожу. Кому-то явно было не все равно, жива я или мертва. Не имело значения, что этим «кем-то» была вампирша, истинных мотивов которой я по-прежнему решительно не понимала.

Ни я, ни Барон не смогли влезть в ящик, который Айви с собой привезла, и после пятиминутной дискуссии, целиком состоявшей из ее возражений и нашего дружного писка, Айви наконец недовольно фыркнула и зашвырнула ящик в дальний конец проулка. В итоге нам было позволено ехать спереди. Выворачивая из проулка, Айви была далеко не в лучшем своем настроении. И немудрено. Прямо у нее на бензобаке, положив передние лапки на крошечный приборный щиток, стояли крыса и норка. К тому времени, как мы выбрались из транспортных пробок пятничного «часа пик» и смогли наконец набрать скорость, я поняла, почему собаки так любят свешивать головы из окна.

Езда на мотоцикле всегда казалась мне сущим восторгом, но теперь, когда я была грызуном, она превратилась в безумную гонку со стремительной сменой запахов. Щурясь и позволяя ветру трепать мои усы, я стильно мчалась домой. Мне было наплевать с пожарной каланчи, что на Айви бросали странные взоры и что народ то и дело нам бибикал. Я не сомневалась, что вот-вот испытаю мозговой оргазм от переполнения всевозможными запахами. И почти пожалела, когда Айви наконец завернула на нашу улицу.

Теперь, уже пальцем, я подпихнула последние остатки прессованного творога на ложку, не обращая ни малейшего внимания на свинячьи, восторги Дженкса, который сидел в поварешке, свисающий с центрального островка. Я ела не переставая с тех самых пор, как сбросила с себя шерсть. А поскольку последние трое с половиной суток мне доставалась одна морковь, теперь я определенно могла позволить себе небольшую пирушку.

Ставя пустой контейнер на грязную тарелку перед собой, я задумалась о том, бывает ли трансформация больнее, если ты всего лишь обычный человек. Судя по сдавленным мужским стонам, что доносились из ванной комнаты, прежде чем там зашумел душ, я бы сказала, что боль была примерно такой же.

Хотя я дважды оттерла себя мочалкой, мне все равно казалось, будто норочий запах по-прежнему таится под моими лавандовыми духами. Рваное ухо пульсировало болью, на шее остались проколы с красными ободками и тех местах, где Барон меня укусил, а левая нога была сплошь в синяках от падения с колеса для физзарядки. Зато как славно было снова стать человеком! В смысле, ведьмой. Взглянув на то, как Айви моет посуду, я подумала, не следует ли мне поскорее заклеить пластырем рваное ухо.

Я все еще толком не ознакомила Айви и Дженкса с событиями последних дней, рассказав лишь о своем заключении в клетку, но даже не упомянув о том, сколько всего мне за время этого заключения довелось узнать. Айви промолчала, но я прекрасно знала, что ей до смерти хочется сказать мне, какой я была идиоткой, когда не заготовила себе заранее запасной вариант плана побега.

Сполоснув последний бокал, Айви протянула руку к крану и закрыла воду. Затем, поставив бокал на сушилку, повернулась и вытерла руки посудомоечным полотенцем. Наблюдение за тем, как высокая и стройная, целиком затянутая в кожу вампирша моет посуду, почти окупало входную плату в мою безумную жизнь.

– Ладно, дай-ка мне все это дело уразуметь, – сказала Айви, опираясь о столешницу. – Итак, Трент ловит тебя с поличным, но вместо того, чтобы сдать в ВБ, вписывает тебя в городские крысиные бои, рассчитывая тебя сломать и заставить на него работать? Так?

– Угу. – Я подтянула к себе пакет глазированного печенья, прислоненный к Айвиному компьютеру.

– Имеет смысл. – Оттолкнувшись от столешницы, Айви подошла забрать мою пустую тарелку. Помыв ее, она поставила тарелку сушиться рядом с бокалами. Помимо моих тарелок там не было никаких блюд, серебряной посуды или чаш. Лишь штук двадцать бокалов, из которых Айви пила апельсиновый сок.

– Когда ты в следующий раз пойдешь против кого-то вроде Трента, не сможем ли мы хотя бы разработать план на тот случай, если тебя поймают? – спросила Айви, стоя ко мне спиной. Плечи ее были заметно напряжены.

Досада оттянула мое внимание от пакета с печеньем. Я перевела дух, собираясь сказать Айви, что она может собрать все свои планы в большую стопку и пользоваться ими вместо туалетной бумаги, но затем заколебалась. Слишком уж напряжены были ее плечи, слишком скованной была поза. Я припомнила, как, по словам Дженкса, Айви все эти дни тревожилась, а также слова самой Айви насчет того, как мои нервные срывы заводят ее инстинкты. И заставила себя медленно выпустить пар.

– Конечно, – нерешительно отозвалась я. – Мы сможем составить надежный план на тот случай, если я напортачу, как только подготовим точно такой же и для тебя.

Дженкс откровенно заржал, и Айви бросила на него возмущенный взгляд.

– Мне такой план не требуется, – сказала она.

– Напиши его и прикнопь у телефона, – небрежно предложила я. – Я сделаю то же самое. – Разумеется, я наполовину шутила, но в то же самое время прикидывала, не сподобится ли Айви во всем своем туго-анальном великолепии и впрямь такой вариант провернуть.

Ничего мне не ответив, Айви, не удовлетворенная тем, что бокалы и тарелки будут сушиться сами по себе, принялась протирать их полотенцем. Я тем временем вовсю хрустела имбирным печеньем, наблюдая за тем, как плечи Айви расслабляются, а ее движения теряют свою несдержанную стремительность.

– Ты была права, – сказала я, прикидывая, что по крайней мере это признание я ей точно задолжала. – Раньше мне совсем не на кого было положиться… – Тут я заколебалась. – Як этому не привыкла.

Айви повернулась, удивляя меня облегчением, которым теперь буквально дышала ее поза.

– Брось, не стоит так беспокоиться.

– Ох, помилуйте, – вякнул из своей поварешки Дженкс. – А то меня сейчас стошнит от таких излияний.

Айви махнула в его сторону полотенцем. Внимательно за ней наблюдая, я заметила, что губы Айви кривятся в улыбке, пока она возвращалась к протирке бокалов и тарелок. Значит, когда я сохраняла спокойствие и шла на уступки, получалась колоссальная разница. Теперь, когда я об этом задумалась, я поняла, что именно компромиссы позволили нам в свое время целый год проработать вместе. Однако теперь, когда меня со всех сторон исключали нощи Айви, а не мои, сохранять спокойствие было гораздо сложнее. Я чувствовала себя уязвимой и все время нервничала.

– Видела бы ты ее, Рэчел, – громким, заговорщическим шепотом сказал Дженкс. – Как она дни и ночи напролет сидела над своими картами, лишь бы найти способ вырвать тебя из лап Трента. А я ей говорил, что нам всего лишь нужно постоянно следить и по возможности посодействовать.

– Заткнись, Дженкс. – Голос Айви внезапно сделался хриплым. В нем ясно слышалось предостережение. Запихнув себе в рот последнюю печенюшку, я встала выбросить пакет в мусорное ведро.

– У нее был составлен такой грандиозный план, – продолжил Дженкс. – Она подмела его с пола, пока ты принимала душ. Айви собиралась призвать тебе на помощь всех, кого только могла. Она даже со своей матушкой поговорила.

– Я непременно раздобуду кота, – напряженным голосом сказала Айви. – Здоровенного черного котяру.

Я стащила со столешницы пакет с хлебом в нарезке и отрыла мед из самых глубин кладовки, где я прятала его от Дженкса. Притащив хлеб и мед к столу, я села и устроилась поудобнее.

– Как славно, что ты сама оттуда сдула, – сказал Дженкс, раскачиваясь в поварешке и посылая по всей кухне лучики света. – А то ради твоего спасения Айви уже готова была растранжирить то малое, что еще у нее осталось. Опять.

– Моего кота будут звать Фейкоглот, – объявила Айви. – Я стану держать его в саду на голодном пайке.

С внезапно захлопнувшегося рта Дженкса мой взгляд резко переметнулся на Айви. Только что мы вели теплое и пушистое обсуждение без всяких намеков на укусы, вампирство или испуг. Что такое сделал Дженкс, чтобы разом все это разрушить?

– Послушай, Дженкс, – со вздохом сказала я. – Тебе что, больше заняться нечем?

– Ну почему же? Очень даже есть чем. – Слетев из поварешки на стол, феек сунул руку в струю меда, которую я как раз лила на ломоть хлеба. От тяжести сладкой добычи он опустился на дюйм, затем снова приподнялся. – Значит, ты собираешься его здесь оставить?

Я непонимающе воззрилась на Дженкса, и он рассмеялся.

– Твоего нового дружка-а-а, – протянул феек. Поймав изумленный взгляд Айви, я поджала губы.

– Он не мой дружок.

Дженкс завис над открытой банкой меда, вытягивая оттуда поблескивающие нити и запихивая их себе в рот.

– Я видел, как ты с ним на Айвином мотоцикле мчалась, – сказал феек. – Классное было зрелище. – Он прихватил еще пригоршню меда, и его крылышки аж загудели от удовольствия. – Ваши хвосты соприкасались, – стал насмехаться Дженкс.

Рассерженная, я махнула на него рукой. Феек шустро отлетел назад, затем снова вернулся к банке.

– Видела бы ты их, Айви. Катаются по полу, вовсю друг друга кусают. – Дженкс рассмеялся, но этот смех быстро превратился в писклявое хихиканье. Я медленно наклонила голову, когда он стал крениться влево. – Это была любовь с первого укуса.

Айви резко повернулась ко мне.

– Он укусил тебя в шею? – спросила она, совершенно невозмутимая, не считая глаз. – О, тогда это точно любовь, Мне она никогда не позволит ее в шею укусить.

Что это еще был за номер? Заявка на право первой ночи с невинной Рэчел? Испытывая откровенную неловкость, я вытащила из пакета еще один ломоть хлеба для завершения сандвича и отогнала Дженкса от банки с медом. Феек подпрыгивал и выписывал синусоиду, силясь лететь поровнее, пока повышенный уровень сахара в крови быстро его пьянил.

– Послушай, Айви, – сказал Дженкс, дрейфуя вбок и облизывая пальцы. – Ты ведь знаешь, что про крысиные хвосты говорят, ага? Чем длиннее хвост, тем длиннее…

– Заткнись! – заорала я. Душ отключился, и я невольно затаила дыхание. Прилив оживленного предвкушения заставил меня выпрямиться на стуле. Затем я бросила взгляд на Дженкса, пьяно хихикающего от меда. – Слушай, Дженкс, – сказала я, не желая подставлять Барона под излишне острый язык пьяного фейка. – Дуй отсюда.

– Не-е, ни хрена, – отозвался Дженкс, с поразительной для пьяного ловкостью подлетая к банке и вычерпывая оттуда еще одну пригоршню меда. Тогда я раздраженно завинтила крышку банки. Дженкс принялся издавать недовольный писк, и я, активно размахивая руками, загнала его обратно в поварешку. Если мне повезет, там феек и останется, пока из него не выветрится весь хмель. На это должно было уйти от силы минуты четыре.

Айви пошла из кухни, что-то бормоча про бокалы в гостиной. Воротник моего халата промок от влажных волос, и я оттянула его назад. Затем вытерла мед с пальцев, ерзая на стуле в манере женщины, у которой назначено свидание с незнакомцем. Все это было очень глупо. Я уже была с ним знакома. У нас даже состоялась весьма характерная для грызунов версия первого свидания: головокружительный трюк в гимнастическом зале, стремительное бегство от людей и собак– и даже езда на мотоцикле по парку. Но что сказать незнакомому парню, который уже успел спасти твою жизнь?

Я услышала, как дверь ванной со скрипом открывается. Айви резко остановилась в коридоре напротив кухни с двумя кружками в руках. На лицо ее наползло озадаченное выражение. Я натянула халат себе на голени, прикидывая, не следует ли мне встать. Голос Барона проскользнул мимо нее на кухню.

– Вы Айви, да?

– Э-э… – Айви заколебалась. – Вы… гм… в моем халате, – закончила она, и я невольно вздрогнула. Вот класс! Теперь Барон весь был в ее запахе. Отличное начало.

– Ах. Извините. – У него был приятный голос. Звучный, раскатистый. Я не могла дождаться, пока его увижу. Айви тем временем определенно лишилась дара речи. Барон шумно перевел дух. – Я нашел его на сушилке. Там больше нечего было надеть. Возможно, мне следовало завернуться в полотенце…

Айви по-прежнему колебалась.

– Э-э… нет. – В ее голосе прозвучала столь необычная для нее веселость. – Вы совершенно правы. Вы помогли Рэчел спастись?

– Ага. А она на кухне? – спросил Барон.

– Да, заходите. – Входя впереди него на кухню, Айви театрально закатила глаза. – Он мозгляк, – одними губами произнесла она, и мое лицо тут же вытянулось. «Мозгляк спас мне жизнь?»

– Э-э, привет, – поздоровался Барон, неловко застывая сразу за дверью.

– Привет, – отозвалась я, слишком обескураженная, чтобы сказать что-то еще, пока я внимательно оглядывала его с головы до ног. Называть Барона мозгляком было, пожалуй, не вполне справедливо. Хотя по сравнению с теми, с кем привыкла встречаться Айви, он вполне мог считаться сущим мозгляком.

Ростом Барон был с Айви, но обладал таким жалким телосложением, что казался выше. На его руках, что торчали из черного Айвиного халата, тут и там виднелись смутные шрамы – предположительно оставшиеся от предыдущих крысиных боев. Щеки Барона были чисто выбриты. «Придется раздобыть новую бритву», – подумала я. Та, которую я позаимствовала у Айви, теперь, скорее всего, была непоправимо затуплена. Края его ушей были в сплошных зарубках. По два красных прокола виднелись с обеих сторон его шеи. Они в точности соответствовали моим зубам, и я испытала прилив смущения.

Несмотря на свое хрупкое телосложение (или, быть может, благодаря ему) Барон смотрелся довольно мило, этаким книжным парнишкой. Его темные волосы были довольно длинны, и то, как он то и дело смахивал их с глаз, навело меня на мысль о том, что обычно у него была более короткая прическа. В халате вид у Барона был мягкий и уютный, однако то, как черный шелк натягивался на его гладкой мускулатуре, заставило мои глаза с интересом блуждать по всему его телу. Айви была излишне критична. Для мозгляка у Барона имелось слишком много мышц.

– У вас рыжие волосы, – сказал он, наконец начиная двигаться дальше в кухню. – А я думал, они будут каштановыми.

– А я думала, вы будете… гм… ниже ростом. – Я встала, когда Барон ко мне приблизился, и, после момента неловкости, он протянул мне руку через угол стола. Да, он не был Арнольдом Шварценеггером. Но он спас мне жизнь, Пожалуй, Барон был где-то между молодым, невысоким Джеффом Голдблюмом и неопрятным Бакару Банзаем.

– Меня зовут Ник, – сказал он, пожимая мне руку. – Спасибо, что помогли мне выбраться с той крысиной арены.

– Меня зовут Рэчел. – Рукопожатие у Барона было приятное. Достаточно крепкое, но без всякой попытки доказать, какой он сильный. Я указала на один из кухонных стульев, и мы оба сели. – Даже не стоит об этом говорить. Мы вроде как оба помогли друг другу выбраться. Можете мне сказать, что это не мое дело, но как, черт побери, вас угораздило стать крысой на городских боях?

Ник потер тонкой рукой за ухом и посмотрел в потолок.

– Я… э-э… составлял каталог личной библиотеки одного вампира. Найдя там очень интересную для меня книгу, я допустил ошибку, забрав ее домой. – Тут он стыдливо на меня посмотрел. – Я вовсе не собирался оставлять се у себя.

Мы с Айви обменялись многозначительными взорами. «Да-да, просто позаимствовал. Конечно». Впрочем, если Нику уже приходилось работать с вампирами, это объясняло его непринужденное обращение с Айви.

– Когда тот вампир об этом узнал, он превратил меня в крысу, – продолжал Ник, – а затем подарил одному из своих деловых партнеров. Этот его партнер и поставил меня на арену, понимая, что, как разумный человек, я буду иметь в бою определенное преимущество. И, раз уж на то пошло, я заработал ему кучу денег. А вы? – спросил он. – Как вы-то туда попали?

– Я, э-э… – Тут я замялась. – В общем, я сама сделала заговор, превратила себя в норку, а затем меня по ошибке поставили на арену. – На самом деле это была не совсем ложь. Раз я этого не планировала, значит, вышла досадная случайность. Правда. В самом деле.

– Так вы ведьма? – спросил Ник, и по лицу его расплылась улыбка. – Вот класс. Я не был уверен.

Я не могла не улыбнуться в ответ. Мне редко попадались люди вроде Ника, которые считали Внутриземцев всего лишь обратной стороной монеты единого человечества. И всякий раз я при этом испытывала удивление и восторг.

– А что там за арена? – спросила Айви. – Какая-нибудь разновидность криминальной расчетной палаты, где можно запросто избавиться от человека, не запятнав руки кровью?

Ник покачал головой.

– Я так не думаю. Рэчел была первой сознательной личностью, с которой я там столкнулся. А я там целых три месяца пробыл.

– Три месяца, – потрясенно откликнулась я. – Вы три с лишним месяца были крысой?

Ник заерзал на стуле и поплотнее запахнул на себе Айвин халат.

– Угу. Уверен, все мои вещи были распроданы, чтобы задним числом оплатить мою квартплату. Но черт возьми, теперь у меня снова есть руки. – Он поднял их, и я заметила, что, несмотря на их худобу, эти руки сплошь были в рубцах.

Я сочувственно вздрогнула. В Низинах стандартной практикой считалось продавать вещи твоего съемщика, если он исчезал. Люди слишком часто там пропадали. И работы у Ника теперь тоже не было, поскольку с последней он, так сказать, «уволился».

– А вы правда живете в церкви? – спросил Ник.

Я проследила за его взглядом, осматривая откровенно выставочную кухню.

– Ага. Мы с Айви всего лишь несколько дней тому назад сюда переехали. Здесь очень мило. Не обращайте внимания на трупы, что на кладбище похоронены.

Ник ответил мне чарующей полуулыбкой. Господи спаси и помилуй, но от этой улыбки он стал похож на маленького мальчика, заблудившегося в темном лесу. Айви, опять стоя у раковины, едва слышно хихикнула.

– Меду мне, меду, – Писклявый стон Дженкса донесся из-под потолка, и мое внимание резко переключилось туда. Феек мучительно выглядывал из поварешки. Его крылышки мигом превратились в смутное пятно, стоило ему только увидеть Ника. Неуверенно к нам подлетев, Дженкс почти что упал на стол. Я вся сжалась от ужаса и стыда, но Ник лишь улыбнулся.

– Дженкс, не так ли? – спросил Ник.

– Привет, Барон, – отозвался Дженкс, неуверенно покачиваясь, пока он с трудом пытался принять свою лучшую позу Питера Пэна. – Рад, что ты способен издавать что-то помимо писка. А то у меня от него голова страшно болит. Все пи, пи, пи-пи. От этой ультразвуковой потетени вообще свихнуться можно.

– Меня зовут Ник. Ник Спарагмос.

– Ник, значит, – сказал Дженкс. – Рэчел до смерти хочет знать, каково тебе было иметь яйца размером с башку, чтобы их по полу за собой таскать.

– Дженкс! – воскликнула я. «Господи, спаси и помилуй». Бешено мотая головой в знак отрицания, я взглянула на Ника, но он, похоже, нормально ко всему отнесся. Глаза его поблескивали, а длинное лицо ухмылялось.

Дженкс торопливо перевел дух и успел убраться в сторонку, когда я попыталась его схватить. Феек стремительно восстанавливал равновесие.

– Слушай, у тебя чертовски скверный шрам на кисти, – быстро обратился он к Нику. – Моя жена – ах, сладкая девочка, – постоянно меня латает. Чудо что за швея.

– Может, тебе что-нибудь к шее приложить? – спросила я, пытаясь сменить тему.

– Нет, ничего. Все в порядке, – ответил Ник. Затем он медленно потянулся, словно все его тело занемело, – и резко выпрямился, нечаянно коснувшись моего шлепанца. Я старалась не слишком очевидно его разглядывать. Дженкс был куда более прям.

– А скажи, Ник, – начал Дженкс, приземляясь на стол рядом с ним. – Видел ты когда-нибудь такой шрам? – Феек закатал рукав, обнажая сморщенный зигзаг, идущий от его кисти до локтя. Дженкс всегда носил шелковую рубашку с длинными рукавами и шелковые же штаны. Я и не знала, что я него есть шрамы.

Ник уважительно присвистнул, и Дженкс засиял улыбкой.

– Я его от одной феи получил, – гордо признался феек. – Она прикрывала ту же самую мишень, на которую я наводил своего агента. Несколько секунд под потолком с этой бабочкой недоношенной – и она своего агента куда-то еще увела.

– Кроме шуток? – Ник, похоже, был так поражен, что аж подался вперед. От него очень хорошо пахло: по-мужски, но не так по-мужски, как от вервольфа. И ни малейшего намека на кровь. Глаза Ника были карими. Очень мило. Мне нравились человеческие глаза. В них можно было смотреть сколько угодно и никогда не увидеть там ничего, кроме того, что ты ожидала увидеть.

– А как насчет вон того? – Ник указал на круглый шрам как раз над Дженксовской ключицей.

– Пчелиный укус, – ответил Дженкс. – Я тогда трое суток с ознобом и судорогами в постели провалялся, зато мы удержали нашу заявку на цветочные клумбы на южном склоне. А вот этот ты от кого получил? – спросил феек, взлетая в воздух, чтобы указать на недавно зарубцевавшийся шрам, что окольцовывал запястье Ника.

Ник взглянул на меня и отвернулся.

– От одной здоровенной крысы по кличке Жлобина.

– Похоже, она тебе едва руку не оттяпала.

– Так она и пыталась.

– А смотри сюда. – Ухватившись за свой сапожок, Дженкс сдернул его вместе с почти прозрачным носком, демонстрируя бесформенную ступню. – Один вампир сделал кашу из моей ступни, когда я не успел вовремя увернуться.

Ник вздрогнул, а мне стало не по себе. Наверняка очень тяжко было быть четырехдюймового росточка в шестифутовом мире. Разделяя верх Айвиного халата, Ник показал нам с Дженксом свое плечо и изгиб мышцы. Желая получше присмотреться, я подалась вперед. Целый ряд крестообразных шрамов, похоже, остался от бритвенно-острых когтей, и я постаралась увидеть, как далеко этот ряд заходит. А затем окончательно решила, что Айви была неправа. Ник вовсе не был мозгляком. У мозгляков не бывает животов как стиральные доски.

– Этот узор мне одна крыса по кличке Загрызуха оставила.

– А как насчет вот такого? – Дженкс совсем сбросил с себя рубашку. Я почувствовала, как все мое веселье испаряется, когда сплошь покрытое шрамами и ушибами тело фейка вышло на свет. – Вот этот видишь? г– спросил Дженкс, указывая на округлый, впалый шрам. – Смотри. Он прямо насквозь идет. – Он развернулся, демонстрируя такой же, но меньший шрам у себя на пояснице. – Фейский меч. Скорее всего, он бы меня убил, но я тогда только-только женился на Маталине. Она поддерживала во мне жизнь, пока из меня все токсины не вышли.

Ник медленно покачал головой.

– Ты победил, – сказал он. – Такому мне противопоставить нечего.

От гордости Дженкс аж приподнялся на несколько дюймов. Я просто не знала, что сказать. В животе у меня заурчало, и после неловкой паузы я пробормотала:

– А что, Ник, может, вам сандвич сделать? Взгляд его карих глаз был теплым.

– Если не трудно.

Я встала и зашаркала пушистыми розовыми шлепанцами, направляясь к холодильнику.

– Совсем не трудно. Я все равно собиралась что-нибудь себе приготовить.

Айви закончила убирать в буфет последние бокалы и принялась драить раковину чистящим порошком. Я кисло на нее глянула. Раковина вовсе не нуждалась в чистке, Айви просто вела себя не в меру любопытно. Открыв холодильник, я молча изъяла оттуда пакеты, доставленные из четырех разных ресторанов. Судя по всему, Айви не на шутку занялась покупкой бакалеи. Пошуршав пакетами, я нашла там копченую колбасу и головку поджаренного латука. Затем мой взгляд переметнулся к лежащему на подоконнике помидору, и я прикусила губу, от всей души надеясь, что Ник еще его не заметил. Я вовсе не хотела его оскорблять. Большинство обычных людей даже в толстой перчатке до помидора бы не дотронулось. Сдвинувшись в ту сторону, чтобы закрыть помидор от взгляда Ника, я спрятала его за тостером.

– Значит, все еще кушаем? – еле слышно прошептала Айви. – Надо же, дорвалась…

– Я голодна, – пробурчала я в ответ. – Кроме того, сегодня вечером мне вся моя сила понадобится. – Я сунула голову в холодильник в поисках майонеза. – Если у тебя есть время, я бы и от твоей помощи не отказалась.

– А в каком плане тебе помочь? – поинтересовался Дженкс. – В постель запихнуть?

С полными руками продуктов для будущих сандвичей я отвернулась от холодильника и локтем его закрыла.

– Мне потребуется ваша помощь, чтобы арестовать Трента. И сделать это необходимо еще до полуночи.

Дженкс резко остановился в полете.

– Что? – ровным тоном произнес он. Весь его юмор разом куда-то испарился.

Я перевела усталый взгляд на Айви, ни секунды не сомневаясь, что ей все это не понравится. Сказать правду, для изложения своего плана я специально дожидалась Ника, надеясь, что при свидетеле Айви не станет устраивать сцен.

– Сегодня вечером? – Приложив тыльные стороны ладоней к обтянутым черной кожей бедрам, Айви пристально на меня посмотрела. – Ты хочешь сегодня вечером на него наехать? – Она взглянула на Ника, затем опять на меня. Наконец Айви швырнула тряпку в недомытую раковину и вытерла руки посудомоечным полотенцем. – Послушай, Рэчел, могу я поговорить с тобой в коридоре?

Я нахмурила брови. Предложение Айви одновременно оскорбляло Ника, недвусмысленно намекая на то, что ему нельзя доверять. Тем не менее, испустив недовольный вздох, я свалила на столешницу все, что было у меня в руках.

– Прошу прощения, – сказала я, одаривая Ника извиняющейся гримасой.

Не на шутку раздраженная, я следом за Айви вышла из кухни. И резко притормозила, увидев, что она остановилась на полпути к нашим комнатам. В темном коридоре осиная фигура Айви смотрелась довольно угрожающе. От всеподавляющего запаха ладана в такой тесноте я стала как натянутая струна.

– В чем дело? – кратко спросила я.

– По-моему, извещать Ника о твоей небольшой проблеме – не слишком хорошая мысль, – сказала Айви.

– Он три месяца был крысой, – заметила я, подаваясь назад. – Как, черт побери, он может оказаться наемным убийцей ВБ? У бедняги даже нет никакой одежды, а ты озабочена тем, что он может меня прикончить?

– Нет, – возразила Айви, придвигаясь все ближе и ближе, пока я не поняла, что прижимаюсь спиной к стене. – Но чем меньше он о тебе знает, тем безопасней для вас обоих.