Эсли ХАРРИСОН
      В САДАХ ШАЛИМАРА
      Глава 1
      - Я безумно довольна, что оказалась здесь вновь! - радостно воскликнула Лорин.
      Лежа распростертой на кровати, она повернулась к своему партнеру.
      - Но не так, как я, дорогая. - Он бросил на нее взгляд, не лишенный двусмысленности.
      Одним движением он вытащил заколку, что удерживала ее волосы, и по плечам женщины заструилось шелковистое покрывало. Словно увлеченная тяжестью густых волос, ее голова запрокинулась назад. Подняв руки, она попыталась подхватить каштановые локоны. При этом движении одеяло соскользнуло, открыв красоту тела, перламутровая белизна которого сочеталась с нежными тенями.
      Застыв, Менсур смотрел на нее.
      При виде легкого белья, которое скорее показывало женские формы, чем скрывало их, он был охвачен каким-то наваждением, неутоленным голодом по этой янтарного цвета, лоснящейся и благоухающей плоти.
      Аромат ее кожи пьянил Он поискал пальцами атласную впадинку на шее и, склонившись, натянул ночную рубашку на ее выдававшуюся вперед грудь. Ощутив ласку, она вздрогнула.
      По выражению глаз Менсур догадался о ее смятенном состоянии. Лицо ее вспыхнуло. В течение одной нескончаемой минуты ему представилось, что вся жизнь скрывалась за открытостью этого взгляда.
      - Ты очень красива, - прошептал он. - Я люблю тебя, как в первый день... Мне кажется, что я любил тебя даже до того, как познакомился с тобой.
      Лорин закрыла глаза. Его голос даже больше, чем страстные слова, ввергал в оцепенение удовольствия. По тому, как он с повелительной нежностью приподнял ее подбородок, она поняла, что он сейчас поцелует. Его мускулистые руки обхватили талию. Лишь только его губы слегка коснулись ее губ, она ощутила головокружение. От его горячего дыхания по венам разлилась какая-то восхитительная благость.
      Закрыв глаза, она отдалась бесконечному поцелую - этому сладостному обладанию, которое требовало непременного продолжения. Вздрогнув, она прошептала:
      - Ты думаешь, что это подходящий момент?
      - А что? Ты торопишься? Ты должна куда-то отправиться?
      Лорин улыбнулась.
      От природы она была очень красива, но чувства, освещающие лицо, делали ее еще более привлекательной. Солнечный свет, пройдя сквозь большие колышущиеся белые шторы, нежно ласкал лоб и слепил ее. Атлас одеяния покоился складками на ее бедрах.
      Он тотчас же поднялся и, ступая босыми ногами по плиточному полу, пошел открывать створки наружной застекленной двери. Комната наполнилась всепроникающей жарой.
      Лежа на боку, она наблюдала за ним. Ветерок шевелил черную прядь у него на лбу. Дыхание приподнимало широкую грудь, которая виднелась из-под полурасстегнутой рубашки. Когда он смеялся, яркая белизна зубов делала кожу еще более смуглой, а в глазах, обычно серьезных и упрямых, поигрывала хитринка.
      Опустив шторы, он пристально взглянул на нее. В полутьме она казалась еще желаннее, чем когда-либо. Он прошел по прохладным плитам медленным шагом. Внизу у кровати постельное белье образовывало горы и ущелья с пологими склонами.
      Когда он слегка дотронулся губами ее плеча, она испытала легкий толчок и приподнялась. Внезапно он увидел то выражение лица, какое бывало у нее на пороге наслаждения. В приступе любовной лихорадки он сбросил все одежды одну за другой прямо на пол.
      Устраиваясь возле нее, он почувствовал, как кровь заструилась по ее жилам. Во внезапном порыве она прижалась к нему, опустила голову ему на грудь и, опьянев от запахов, покрыла робкими прерывистыми поцелуями его крепкое тело.
      - А так - прилично? - прошептал он.
      - Почему нам надо быть приличными?
      Встретившись со взглядом зеленых, влажных от волнения глаз, на его губах медленно расплылась улыбка.
      Он протянул руку, провел ею по округлому бедру, потом по плавному изгибу талии, нащупал крепкую, высоко приподнятую грудь. Его пальцы начали подрагивать, стали более настойчивыми и вновь оказались на упругом животе. Когда он уже был на грани более смелых ласк, она запротестовала.
      Полный нетерпения, он прижал ее к себе.
      - Любовь моя, скажи мне, что любишь меня. Она медленно высвободилась из его объятий, в то время как лицо ее приобрело какое-то серьезное и раздраженное выражение.
      - О! Пожалуйста, дай мне вздохнуть.
      - Позволь мне хотя бы смотреть на тебя, - взмолился он.
      Неожиданно она отяжелела в его руках и уронила голову ему на плечо.
      - Любовь моя... - вырвалось у нее со вздохом.
      - Ты неотступно следуешь за мной, ты поселилась в моих снах. О, какое счастье - принадлежать тебе!
      Теперь она отдавалась ему с изысканной бессознательностью. Ее рука машинально ласкала мускулистое тело мужчины, распростертого рядом с ней.
      - Мы должны понять... - сказала она.
      - Но мне кажется, что мы очень хорошо понимаем друг друга... Иди ко мне, предадимся любви.
      Находясь в возбуждении, он освободил ее плечи от тонкой ночной рубашки, которую спустил затем до запястий, а потом от бедер до ступней ног.
      Оказавшись наполовину приподнятой над кроватью, она ощутила нежность его рта на своей груди и тяжесть его тела, испытывая при этом восхитительное стеснение от объятий.
      Он медленно наклонил ее, заставляя подчиниться силе своего желания. Прерывисто дыша, она откинулась назад, пытаясь уклониться от его рук, каждое движение которых обнаруживало в ней все новые источники наслаждения.
      - Любовь моя, - нежно повторяла она. Он не мог насытиться ее наготой, ощущением такой нежной кожи, ее струящихся волос и этого тела, ускользающего от повторяющегося напора. Поочередно то ласкающаяся, то полная целомудрия, она порой полностью теряла контроль над собой, либо уходила в сторону от его очередного натиска, или обращалась к нему с мольбами, изнемогая от нетерпения.
      - Прошу тебя, сожми меня крепче, - едва слышно бормотала она.
      - Обожаю тебя.
      Мрак, что окутывал их, стал теперь их сообщником. Лорин позволила себе включиться в эту жесткую и одновременно нежную игру. И покуда он расточал все свое умение, она упивалась самым нежным сладострастием. Радость и восторг безотчетно отражались на ее лице. Признания и стоны, которые он порождал в ней, делали еще более обостренным ощущение волны наслаждения.
      Когда же, утомленные и насытившиеся, они разъединились, день уже клонился к закату. Еще долгое время они перешептывались в полумраке, где перемещались последние лучи солнца.
      - Ну, если бы я могла представить себе, - пробормотала она, - Посреди самого дня! Ты не приучил меня...
      Он издал приглушенный смешок.
      - А чего ты хочешь? Ведь было слишком жарко, чтобы выходить из дома.., притом ты была столь возбуждающей, что я не мог устоять.
      Видя, что она подрагивает, он набросил на нее шаль, чтобы спрятать ее покрытое потом тело от легкого ветерка, тянущего со стороны застекленных дверей.
      - Впрочем, ты знаешь, здесь время сиесты - святое.
      В промежутке между полднем и тем моментом, когда солнце покрывало мягкими тенями обширный внутренний дворик, весь дом был погружен в себя. С приближением же заката жизнь возвращалась.
      - О! Ты преувеличиваешь, уже почти шесть часов. Притом... Если бы я не ожидала этого... Признаюсь, мне понравилось проведенное время.
      - Я буду вспоминать об этом! - сказал он, и в его голосе звучал намек на иронию.
      Лорин лениво потянулась. Воздух сладко пах розами и цветущим жасмином. Она посмотрела на своего мужа томным взглядом.
      Менсур! Его имя рифмовалось со словом "амур".
      Спустя пять лет совместной жизни чувства, которые они испытывали по отношению друг к другу, оставались по-прежнему такими же сильными. Но сегодня окружение возбуждало их еще больше.
      По самому необыкновенному стечению обстоятельств, - не считая того, что Менсур отчасти подтолкнул судьбу, - она оказалась в этом сказочном мире, где познала когда-то первый хмель любви.
      Там, в Лахоре, пять лет тому назад она вышла замуж за Менсура.
      Лахор! До своего замужества она не знала даже названия этого города, который позволил поэту воскликнуть: "Исфаган и Шираз вместе не стоят и половины Лахора".
      Этот старинный центр моголов, находящийся в самом сердце Пакистана, околдовал ее. Лорин сразу же ощутила чары ароматов и света его садов, фонтанов, его кишащих людьми улочек и дворцов из розового песчаника.
      Наконец, именно в Лахоре она сделала это неожиданное и стремительное открытие своей подлинной натуры. Будучи до того момента погруженной исключительно в свою работу, она обнаружила вдруг в себе какую-то причудливую природу, которая стала ярче под воздействием прелести новизны.
      Осторожный стук в дверь вернул ее к действительности. Лорин одним прыжком оказалась в ванной комнате, пока Менсур второпях натягивал одежду. Когда же, накинув на себя пеньюар, она вернулась, то увидела, что на низком инкрустированном перламутровом столике стоит поднос.
      Она тотчас же уселась на подушку, поджала под себя ноги и выбрала сладости, которыми с наслаждением начала хрустеть.
      Менсур засмеялся:
      - А ты из породы обжор!
      - Говори-говори. С тех пор, как ты здесь, не переставая ешь.
      - Трудно вести себя иначе. Мы только и делаем, что переходим от одних приемов к другим.
      - Это правда. У меня складывается впечатление, что я вернулась на пять лет назад. Ты вспоминаешь о тех днях, которые были перед нашей свадьбой?
      Эта неделя, полная метаний и напряжения нервов, все еще была жива в ее памяти.
      - О, когда я об этом думаю! Ни одна из моих подруг не выходила замуж с такой пышностью.
      - А скромнее и не могло выйти. Ты была героиней праздника.
      Будучи чувствительной к похвалам, Лорин оживилась.
      - Помнишь?.. По всему дому были шелка и муслин. Никогда в жизни я не видела подобной роскоши.
      При этом упоминании Менсур не смог сдержать улыбки.
      - Верно-верно. Я уже не знал, куда мне сесть. Но надо сказать, что результат стоил трудов. Ты была очень красива. Вся в алой парче, с этим украшением из золотой филиграни на лбу, ты походила на принцессу.
      - А ты в своем торжественном костюме, я смущалась тебя.
      Стоя во весь рост, он был намного выше ее.
      В день свадьбы Менсур собрал своих друзей на роскошный обед: фисташки, грецкие орехи, миндальный мармелад, цветочные марцепаны были уложены в широкие корзинки. Столы ломились от блюд. Никогда Лорин не видела ничего подобного. Поданные в овощном фритюре цыплята, сдобренные мятой, соперничали с мясом, начиненным шафраном и имбирем, проваренным в пшеничной каше и обжаренным и смазанным желтком. Все было полито виноградным соком, апельсиновым вином и другими столь же изысканными напитками.
      Она бросила трепетный взгляд в сторону мужа, который весело наблюдал за ней. Казалось, он читал по лицу ее мысли.
      - Я открою тебе один секрет, - сказал он. - Когда мы решили пожениться, я сперва подумал, что свадебная церемония будет проходить в Нью-Йорке. Это было бы естественно, потому что ты там все время жила. Это было бы и куда проще. Теперь же мне представляется, что свадьба в Лахоре была тебе приятна.
      - В любом случае твоя семья не поняла бы, как это могло происходить иначе.
      - Безусловно.
      При воспоминании о споре, который тогда восстановил их друг против друга, Лорин улыбнулась. Муж неустанно тянул в свой родной город. Но что за чудесное получилось свадебное путешествие!
      Поначалу их разделяло все, начиная со стран, откуда они были родом. Когда они надумали пожениться, в семье предупреждали ее, но Лорин, внимая лишь своей любви, ничего не хотела знать. Конечно, она выходила замуж за мужчину другой национальности, но в чем здесь была проблема?
      Менсур Али-хан продолжал учебу в Соединенных Штатах. Если бы не его внешность, можно было бы подумать, что он там прожил всю жизнь. Под воздействием стиля американской жизни он перенял все ее привычки. Однако здесь вновь начали проявляться его восточные черты.
      Пораженная этим открытием, она как-то сказала ему:
      - Когда я вижу тебя в этом окружении, мне с трудом верится, что ты провел десять лет в Штатах.
      - К счастью! Иначе я бы тебя не встретил.
      - Ты прав. Ни за что на свете я не оказалась бы в этой Богом забытой стране.
      - Разве когда-нибудь знаешь наверняка?
      - Но это очевидно.
      - Твоя газета могла бы тебе поручить подготовить материал о феминистском движении в Пакистане.., или об эволюции моды на Ближнем Востоке. Почему бы нет?
      Она посмотрела ему прямо в глаза с легкой досадой.
      - Ты забываешь, что я закончила коммерческий институт. И не для того, чтобы заниматься подобными пустяками.
      - Сожалею. Положение женщины является важной темой.
      - Безусловно, но твоя манера говорить об этом! В конце концов вопрос не в том. До настоящего момента у меня почти не было времени интересоваться коллекциями моделей и высокой модой.
      - Может быть, ты была не права?
      Лорин пожала плечами. Учеба открывала многочисленные возможности работы внутри какой-нибудь фирмы, но она сперва прошла стажировку в банке Чейз Манхэттен. Но поскольку банковская среда показалась ей излишне строгой, она предпочла затем работать у Нидхэма в агентстве Харпер энд Стирз, специализирующемся на финансовой рекламе, прежде чем влилась в коллектив "Форчуна" - этого знаменитого журнала деловых кругов.
      Как раз именно во время подготовки одного из материалов она и встретилась с Менсуром. В возрасте тридцати трех лет, будучи уже архитектором с именем, он был на первых ролях.
      Потом были встречи по разным поводам, и вскоре они влюбились друг в друга.
      Пять лет спустя Лорин имела все основания, чтобы поздравить себя с этим союзом.
      В данный же момент она наслаждалась соком манго, что смешило ее мужа, вытянувшегося на софе.
      - Скажи мне, не утих ли твой голод? Я могу сказать, чтобы унесли поднос?
      Взяв пирожок с медом, она согласно кивнула головой.
      - Якуб организует сегодня вечером прием в нашу честь, - продолжил он. - Я уже тебе об этом говорил: может быть, тебе пора начать собираться?
      Якуб был хозяином дома. Крепкая дружба связывала его с Менсуром, и он отдал свое жилище в распоряжение супругов на время, пока обустраивался дом, принадлежащий Менсуру в Лахоре.
      - Ты не знаешь, там будет много народа?
      - Большинство наших друзей, несколько знакомых и родня... Около сотни человек.
      - Ты смеешься? Я думала, что речь шла о вечеринке в узком кругу друзей.
      - Ну, так и предполагалось вначале, но здесь все очень быстро приобретает размах...
      - Ты бы мог меня раньше предупредить.
      - Поверь, у меня не было времени!
      Он взглянул на нее заговорщическим взглядом, когда она попыталась незаметно улизнуть в ванную комнату. Чтобы освежиться, она быстро приняла душ. Во дворике ему приглушенно вторил плеск фонтана. Уже слышны были шум и смех, хлопание дверей и шуршание тканей.
      Она протерла себя ароматным молочком с запахом вербены и надела роскошное прямое платье из зеленой тафты, которая усиливала блеск ее глаз.
      Менсур, присутствующий при одевании, наклонился к футлярчику из кедрового дерева и вытащил оттуда колье из лазурита. Своими руками он надел украшение. Когда он приподнял волосы, чтобы застегнуть замок, она почувствовала, как его пальцы задержались на ее шее.
      - Менсур.., если ты хочешь, чтобы я была готова...
      Он поцеловал ее в плечо и оставил, чтобы приготовиться в свою очередь самому.
      Она слегка напудрилась и немного подкрасила губы, потом собрала свои волосы в тяжелый пучок, который укрепила на затылке.
      Прежде чем выйти из комнаты, она чуть надушилась подаренными Менсуром духами, названными в честь знаменитых садов Шалимара. Уже переступая порог, она остановилась, чтобы посмотреть на своего мужа. Сегодня он надел длинный, отливающий разными цветами шелковый френч с белыми брюками, заправленными в кожаные сапожки.
      У него была гордая осанка. Он наклонился с насмешливым видом, пропуская ее вперед.
      Лорин прищурилась. С высоты лестницы большой зал показался похожим на нечто феерическое. При свете свечей подвески, бусы сверкали наряду с шелком ковров и золотом портьер. Она спустилась на несколько ступенек вниз. Среди приглашенных царила полная беспечность. Позади ряда слуг виднелись груды фруктов и сластей. В стороне, в углу, на столах, покрытых скатертями, были разложены мясные блюда.
      Лорин остановилась. Ее глаза заблестели от вожделения при виде жареного мяса, острых соусов и рагу.
      Перехватив взгляд, Менсур поспешил провести ее к гостям. Она оказалась лицом к лицу с хозяином дома, который ее тепло поприветствовал.
      - Как приятно видеть вас здесь сегодня вечером! - сказал Якуб. Лорин прошла с ним на террасу.
      - У вас замечательный дом, - заметила она, - и прием, который вы нам оказали, превосходит тот, что вам предписывало обычное гостеприимство.
      - Если вы это цените, то я просто в восхищении. Видите ли.., принимать у себя - это для меня праздник, случай отдать дань моим друзьям, но одновременно и обязанность. Вам известно, насколько этот ритуал священен для нас.
      Лорин кивнула головой. Она знала, что золотым правилом хороших манер в Пакистане, как и во всем мусульманском мире, являлось гостеприимство, от которого никто не рискнул бы отказаться.
      Развивая тему, которая ее глубоко волновала, она продолжила:
      - Итак, после некоторого перерыва ваше сотрудничество с Менсуром продолжается.
      Сам тоже архитектор, Якуб редко выезжал из своей страны.
      - О! Мы никогда не прекращали работать вместе, - согласился он. Последний раз мы занимались совместным строительством в Саудовской Аравии. Я встречал там вашего мужа.
      Действительно, дела Менсура вынуждали его часто переезжать с места на место. Временами он отсутствовал неделями. Так по-настоящему и не привыкнув к этим отъездам, Лорин в конце концов смирилась с ними.
      - Вы знаете, у него всегда было намерение рано или поздно вернуться сюда. Дело было за случаем. Признаюсь, что вплоть до последнего момента политическая нестабильность не очень-то нас к этому подталкивала.
      - Я понимаю вас.
      - Впрочем, Якуб, вы сами пострадали от этого.
      - О! Не говорите мне об этом. Я вынужден был трижды начинать с нуля. Именно после последнего конфликта Менсур мне и предложил деньги. Благодаря этому я смог вновь раскрутить мой бизнес.
      - Вы показали себя отменным компаньоном, умелым руководителем.
      - Я вам признателен, - с некоторой долей иронии заметил он.
      Слуга с подносом застыл в поклоне перед ними. Лорин взяла угощение, не заставляя себя упрашивать: она обожала финики с начинкой.
      Якуб продолжал все на ту же тему.
      - Менсур - это человек с большой отдачей.
      Благодаря ему я получил заказы, которых у меня никогда не было бы без его участия.
      - В свою очередь, он вам также обязан за последний заказ.
      - Скажем, я сыграл определенную роль. Но он и сам много поработал над этим проектом.
      - Этого подчас является недостаточно, тем более что вы были отобраны среди тридцати агентств, не так ли?
      - Что касается нас обоих, то мы имели много преимуществ: прежде всего прекрасное знание города, затем поддержка, в стране и, наконец.., широкая известность вашего мужа. В последние годы он заметно выделялся в Нью-Йорке.
      - Это верно. Но это не мешает вам гордиться тем, что вы заполучили этот контракт.
      Несколько месяцев тому назад к Якубу Хаяту обратились с вопросом по поводу крупной программы реконструкции старого Лахора.
      Созданный по инициативе верховного комиссариата по градостроению, этот проект должен был реализовываться в сотрудничестве с одной нью-йоркской компанией. Тогда-то Якуб и вызвал Менсура.
      - В любом случае, - вновь продолжил хозяин, - я рад этой возможности, которая привела вас к нам... Послушай, Ашраф! - крикнул он неожиданно.
      Обращаясь к Лорин, он представил ей своего двоюродного брата:
      - Ты узнаешь Лорин?
      - Ну как бы я смог ее забыть? - Он поклонился ей. - Вы более чем, когда-либо прекрасны, мадам, - сказал он.
      Якуб извинился, поскольку обязанности хозяина дома требовали не забывать и других гостей.
      - Так что, вы вернулись? - продолжил Ашраф. - Тогда расскажите мне. Вы поддались очарованию нашей страны? Хотя Нью-Йорк - город, не лишенный интереса.
      - А какого ответа вы ждете от меня? В глазах Ашрафа промелькнул насмешливый огонек. Разговор, а точнее, шутливая речь была одним из его любимых развлечений, и ему доставляло удовольствие общение с этой молодой женщиной.
      - Значит, вы покинули свою страну.., и заодно бросили любимую работу. Не из тех ли вы женщин, что жертвуют всем ради мужа?
      Лорин запротестовала:
      - И не думайте так. Я в восторге, что живу здесь, но у меня есть профессия, и я рассчитываю заниматься ею.
      - А! Вы меня обнадеживаете. Каковы ваши планы?
      - Это долго объяснять. Может быть, в другой раз.
      - Как вам будет угодно. А где вы собираетесь жить?
      - В Гульберге. Впрочем, вы же знаете дом Менсура.
      - Да, конечно. Таким образом, вы сразу же столкнетесь с вашей грозной свекровью!
      - Салимой?
      - Да, Салимой.
      - Но я думала, что она в Сялкоте.
      - Время от времени она проводит там несколько недель, но большую часть времени живет в Гульберге. Этот квартал ей очень подходит. Я полагаю, он вам тоже понравится. Как вы думаете?
      - Я не знаю... Да... Возможно.
      У Лорин теперь было только одно желание - найти Менсура и объясниться. Он не говорил ей о своей матери, он нарочно не сказал, что она будет жить вместе с ними. Салима всегда была обходительна, но как только дело касалось раздела сфер влияния в доме, появлялась натянутость. Тем более что Салима, хотя и не была бог весть кем, даже слыла сильной личностью.
      - Вы стали сразу какой-то задумчивой, не так ли? - У Ашрафа был удивленный вид, - По крайней мере, это не из-за того, что я только что вам сообщил?
      - Нет, нет. Будьте спокойны. Если позволите, я сейчас пойду к своему мужу. Столько народа... Я его совершенно потеряла из виду.
      - Пожалуйста, пожалуйста, но, главное, не беспокойтесь. По правде говоря, не из-за чего.
      И с натянутой улыбкой на лице Лорин растворилась в толпе гостей в поисках мужа.
      Глава 2
      Лорин пребывала в задумчивости в автомобиле, увозившем ее в сторону Гульберга, жилого квартала Лахора, выбранного Менсуром для проживания.
      В лунном освещении легкая дымка становилась синеватой, окутывала все и даже придавала какой-то таинственный вид тяжеловесному куполу ближайшей мечети.
      Через некоторое время Менсур сделал крутой поворот. Оставляя позади себя переплетение узких улиц, они выехали на дорогу Мак-Леод-Роуд. В гнетущей теплоте ночи до них доносился лишь редкий собачий лай. На полном ходу они промчались по Анпе-Мелл, затем по Чаринг-Кросс. Невдалеке, утопая в листве, внезапно возник Дом правительства. Лорин лишь бросила на него рассеянный взгляд, ее мысли были о другом.
      - Ты устала? - спросил Менсур, глядя на напряженное лицо жены. - В чем причина? Лорин ответила каким-то уклончивым жестом.
      - Ты не находишь, что эта вечеринка была необычайно удачной? - Она молча кивнула головой. Тогда, восхищенно улыбнувшись, он сказал ей:
      - Ты знаешь, все мои друзья были пленены твоим очарованием.
      - Ты полагаешь, что с твоей матерью будет то же самое? - Вырвавшийся у нее вопрос невольно прозвучал провокационно.
      Менсур бросил на нее беглый взгляд. Он вел машину небрежно, и его внешняя развязанность могла раздражать молодую жену.
      - Я что-то не очень тебя понимаю, - ответил он.
      - На самом деле?
      - Почему этот агрессивный тон в отношении Салимы?
      - Ты не сказал мне, что мы будем жить с ней под одной крышей.
      - До настоящего момента у нас не было времени подойти к этому вопросу, ответил он внешне искренне, но по интонации голоса Лорин заподозрила, что он хочет прощупать почву.
      Она продолжила резким тоном:
      - Тем не менее это тема с большим смыслом. Уж скажи честно, ты пытался меня обмануть. Менсур с жаром парировал:
      - Я тебя не понимаю. Куда лучше, если бы ты все объяснила.
      Они приближались к каналу. По звукам гнусавой музыки она приметила парочку, которая слушала транзисторный приемник, сидя на газоне, образующем вдоль тротуара некоторое подобие банкетки. Менсур свернул на углу улицы, не обратив на них внимания...
      - Я не знала, что Салима будет жить с нами, - уже спокойнее повторила Лорин.
      - Что тебя смущает? С тех пор как мой отец умер, несколько месяцев в году она проводит в Лахоре. Остальное время живет в Сялкоте.
      Делая усилие, чтобы взять себя в руки, Лорин тем не менее не без упрека в голосе сказала:
      - Прежде всего, ты мог бы со мной об этом поговорить. Потом, я не знаю, к чему готовиться. Это совершенно новая для меня ситуация, и я немного побаиваюсь. Насколько помню, у Салимы всегда был критический взгляд в отношении других. - После паузы она нерешительно продолжила:
      - У нее и у меня образ жизни настолько различен... Мне не хотелось бы ссориться с ней, но не менять же свой стиль жизни!
      - Не волнуйся, пожалуйста, вы будете редко видеться. Ее апартаменты расположены на втором этаже, у нее свои друзья... Нет никаких оснований для того, чтобы она вмешивалась в нашу жизнь.
      - Да, именно это-то и предполагается... А потом очень скоро обнаруживается, что люди начинают стеснять друг друга. Почему бы не жить где-нибудь в другом месте?
      - Послушай, сейчас у меня нет времени, чтобы искать квартиру. Кроме того, этот дом очень просторный, и было бы смешно не воспользоваться этим. К тому же Салима не поняла бы, почему мы отказываемся поселиться в нем.
      - А! Ну вот! Ты ставишь личные соображения твоей матушки выше моих. Это именно то, чего я опасалась.
      Менсур сделал нетерпеливое движение. Не желая слышать его возражений, она воскликнула:
      - Предупреждаю тебя: либо я, либо она! Это неуместное заявление вызвало у него смех, который взбесил ее, и она продолжала с запальчивостью:
      - Я полагаю, что ты мог бы поинтересоваться моим мнением. Это свидетельствовало бы о вежливости с твоей стороны и, по крайней мере, о доверии. - Ее голос стал резким. - Обычно ты спрашиваешь моего совета. Это что, само возвращение в твою страну так тебя преобразило?
      Внезапно его лицо помрачнело.
      - Безусловно, ты у себя дома, ты царствуешь как хозяин, и никто не покушается на твои права, но напротив...
      Теперь Менсур смотрел на нее в изумлении.
      - Ты мне дознание устраиваешь? Она гневно прервала его:
      - Вовсе нет. Просто, привыкнув руководить, ты не допускаешь, чтобы кто-нибудь возражал тебе или проявлял инициативу. Ты обращаешься с людьми, как будто они пешки... Раньше ты был более гибок в своих суждениях... Теперь же ты просто говоришь, а все вокруг подчиняются.
      Менсур улыбнулся с насмешкой:
      - Ну ладно! В этих условиях тебе нечего опасаться. Мне достаточно навязать свою точку зрения, чтобы...
      Красивое лицо Лорин передернулось. Неожиданно почувствовав себя немного смешной, она добавила;
      - Все не так просто, и ты это знаешь.
      - А тогда чего ты опасаешься?
      - Что касается твоих обязанностей, - сказала она, - то я тебе полностью доверяю. Однако в родной стихии твоя глубинная натура мало-помалу начинает брать верх.
      - А какова, на твой взгляд, моя натура в глубине?
      - У тебя буйный темперамент, который твой контакт с Западом лишь смягчил, но не усмирил. Вместе с тем ты искушен во всех тонкостях того образа жизни, который мне неведом. - Лорин расправила плечи. - Короче, я сильно опасаюсь, как бы ты не стал злоупотреблять своей властью.
      Он сдержанно улыбнулся и лукаво посмотрел на нее.
      - Я не знаю, как мне следует воспринимать твои рассуждения. То, что ты говоришь, одновременно и льстит, и внушает беспокойство.
      Оставшись без аргументов, Лорин предпочла не отвечать. Она опустила стекло и, закрыв глаза, подставила свое лицо нежности ночи. Между тем они уже почти приехали. Через несколько сот метров под гевеями обрисовался силуэт дома.
      Построенный так, чтобы сохранить прохладу, он имел фасад, покрытый цветами, но без окон.
      Лорин вспомнила о своем удивлении, когда увидела его впервые, ожидая встретить жилище остекленное и воздушное. В отличие от того, что она поначалу себе представляла, окна и двери выходили во внутренний дворик.
      Во время своего первого пребывания ей не раз представлялся случай любоваться красотой его цветников, усиленной пылающим светом солнца.
      Менсур остановился и вышел из машины, чтобы закрыть за собой ворота.
      В свою очередь и Лорин, чувствуя себя очень усталой, выбралась из "Рейндж Ровера", опасаясь, как бы не вывихнуть ногу на мелком гравии.
      Не говоря ни слова, она проследовала за мужем в вестибюль с инкрустированным паркетом. Все комнаты их апартаментов выходили в коридор, из которого открывался вид на ряд плотно посаженных апельсиновых деревьев.
      Лорин прошла в свою комнату, будучи недовольной и сама собой, и тем оборотом, что принимали события, раздосадованная до такой степени, что даже не обратила внимания на убранство помещения, весьма красочное. Плиточный пол покрывали роскошные ковры, а большая кровать с покрывалом из бледно-зеленого материала была уже приготовлена к ночи.
      Она сбросила на пол платье и скользнула под покрывало, не удосуживаясь надеть ночную сорочку.
      Чтобы отогнать комаров, в курильницах были зажжены листья мелиссы и ладана, опьяняющий запах которых смешивался с ароматом цветов. Лампа у изголовья давала оранжевый успокаивающий свет.
      Когда Менсур лег возле нее, она прижалась к нему и тотчас же уснула.
      Проснувшись рано от жары, она обнаружила, что муж уже встал. У нее было лишь одно желание: облиться прохладной водой.
      Она тут же соблазнилась ванной комнатой, целиком отделанной голубой плиткой. По ее настоянию, здесь было расставлено большое количество различных баночек и мазей. Она нашла все необходимое для своего туалета: розовую воду, цветочное молочко, настоянное на финиках, а также настойку из папайи для очистки кожи и рисовую воду для придания пышности волосам.