Эсли ХАРРИСОН
      В САДАХ ШАЛИМАРА
      Глава 1
      - Я безумно довольна, что оказалась здесь вновь! - радостно воскликнула Лорин.
      Лежа распростертой на кровати, она повернулась к своему партнеру.
      - Но не так, как я, дорогая. - Он бросил на нее взгляд, не лишенный двусмысленности.
      Одним движением он вытащил заколку, что удерживала ее волосы, и по плечам женщины заструилось шелковистое покрывало. Словно увлеченная тяжестью густых волос, ее голова запрокинулась назад. Подняв руки, она попыталась подхватить каштановые локоны. При этом движении одеяло соскользнуло, открыв красоту тела, перламутровая белизна которого сочеталась с нежными тенями.
      Застыв, Менсур смотрел на нее.
      При виде легкого белья, которое скорее показывало женские формы, чем скрывало их, он был охвачен каким-то наваждением, неутоленным голодом по этой янтарного цвета, лоснящейся и благоухающей плоти.
      Аромат ее кожи пьянил Он поискал пальцами атласную впадинку на шее и, склонившись, натянул ночную рубашку на ее выдававшуюся вперед грудь. Ощутив ласку, она вздрогнула.
      По выражению глаз Менсур догадался о ее смятенном состоянии. Лицо ее вспыхнуло. В течение одной нескончаемой минуты ему представилось, что вся жизнь скрывалась за открытостью этого взгляда.
      - Ты очень красива, - прошептал он. - Я люблю тебя, как в первый день... Мне кажется, что я любил тебя даже до того, как познакомился с тобой.
      Лорин закрыла глаза. Его голос даже больше, чем страстные слова, ввергал в оцепенение удовольствия. По тому, как он с повелительной нежностью приподнял ее подбородок, она поняла, что он сейчас поцелует. Его мускулистые руки обхватили талию. Лишь только его губы слегка коснулись ее губ, она ощутила головокружение. От его горячего дыхания по венам разлилась какая-то восхитительная благость.
      Закрыв глаза, она отдалась бесконечному поцелую - этому сладостному обладанию, которое требовало непременного продолжения. Вздрогнув, она прошептала:
      - Ты думаешь, что это подходящий момент?
      - А что? Ты торопишься? Ты должна куда-то отправиться?
      Лорин улыбнулась.
      От природы она была очень красива, но чувства, освещающие лицо, делали ее еще более привлекательной. Солнечный свет, пройдя сквозь большие колышущиеся белые шторы, нежно ласкал лоб и слепил ее. Атлас одеяния покоился складками на ее бедрах.
      Он тотчас же поднялся и, ступая босыми ногами по плиточному полу, пошел открывать створки наружной застекленной двери. Комната наполнилась всепроникающей жарой.
      Лежа на боку, она наблюдала за ним. Ветерок шевелил черную прядь у него на лбу. Дыхание приподнимало широкую грудь, которая виднелась из-под полурасстегнутой рубашки. Когда он смеялся, яркая белизна зубов делала кожу еще более смуглой, а в глазах, обычно серьезных и упрямых, поигрывала хитринка.
      Опустив шторы, он пристально взглянул на нее. В полутьме она казалась еще желаннее, чем когда-либо. Он прошел по прохладным плитам медленным шагом. Внизу у кровати постельное белье образовывало горы и ущелья с пологими склонами.
      Когда он слегка дотронулся губами ее плеча, она испытала легкий толчок и приподнялась. Внезапно он увидел то выражение лица, какое бывало у нее на пороге наслаждения. В приступе любовной лихорадки он сбросил все одежды одну за другой прямо на пол.
      Устраиваясь возле нее, он почувствовал, как кровь заструилась по ее жилам. Во внезапном порыве она прижалась к нему, опустила голову ему на грудь и, опьянев от запахов, покрыла робкими прерывистыми поцелуями его крепкое тело.
      - А так - прилично? - прошептал он.
      - Почему нам надо быть приличными?
      Встретившись со взглядом зеленых, влажных от волнения глаз, на его губах медленно расплылась улыбка.
      Он протянул руку, провел ею по округлому бедру, потом по плавному изгибу талии, нащупал крепкую, высоко приподнятую грудь. Его пальцы начали подрагивать, стали более настойчивыми и вновь оказались на упругом животе. Когда он уже был на грани более смелых ласк, она запротестовала.
      Полный нетерпения, он прижал ее к себе.
      - Любовь моя, скажи мне, что любишь меня. Она медленно высвободилась из его объятий, в то время как лицо ее приобрело какое-то серьезное и раздраженное выражение.
      - О! Пожалуйста, дай мне вздохнуть.
      - Позволь мне хотя бы смотреть на тебя, - взмолился он.
      Неожиданно она отяжелела в его руках и уронила голову ему на плечо.
      - Любовь моя... - вырвалось у нее со вздохом.
      - Ты неотступно следуешь за мной, ты поселилась в моих снах. О, какое счастье - принадлежать тебе!
      Теперь она отдавалась ему с изысканной бессознательностью. Ее рука машинально ласкала мускулистое тело мужчины, распростертого рядом с ней.
      - Мы должны понять... - сказала она.
      - Но мне кажется, что мы очень хорошо понимаем друг друга... Иди ко мне, предадимся любви.
      Находясь в возбуждении, он освободил ее плечи от тонкой ночной рубашки, которую спустил затем до запястий, а потом от бедер до ступней ног.
      Оказавшись наполовину приподнятой над кроватью, она ощутила нежность его рта на своей груди и тяжесть его тела, испытывая при этом восхитительное стеснение от объятий.
      Он медленно наклонил ее, заставляя подчиниться силе своего желания. Прерывисто дыша, она откинулась назад, пытаясь уклониться от его рук, каждое движение которых обнаруживало в ней все новые источники наслаждения.
      - Любовь моя, - нежно повторяла она. Он не мог насытиться ее наготой, ощущением такой нежной кожи, ее струящихся волос и этого тела, ускользающего от повторяющегося напора. Поочередно то ласкающаяся, то полная целомудрия, она порой полностью теряла контроль над собой, либо уходила в сторону от его очередного натиска, или обращалась к нему с мольбами, изнемогая от нетерпения.
      - Прошу тебя, сожми меня крепче, - едва слышно бормотала она.
      - Обожаю тебя.
      Мрак, что окутывал их, стал теперь их сообщником. Лорин позволила себе включиться в эту жесткую и одновременно нежную игру. И покуда он расточал все свое умение, она упивалась самым нежным сладострастием. Радость и восторг безотчетно отражались на ее лице. Признания и стоны, которые он порождал в ней, делали еще более обостренным ощущение волны наслаждения.
      Когда же, утомленные и насытившиеся, они разъединились, день уже клонился к закату. Еще долгое время они перешептывались в полумраке, где перемещались последние лучи солнца.
      - Ну, если бы я могла представить себе, - пробормотала она, - Посреди самого дня! Ты не приучил меня...
      Он издал приглушенный смешок.
      - А чего ты хочешь? Ведь было слишком жарко, чтобы выходить из дома.., притом ты была столь возбуждающей, что я не мог устоять.
      Видя, что она подрагивает, он набросил на нее шаль, чтобы спрятать ее покрытое потом тело от легкого ветерка, тянущего со стороны застекленных дверей.
      - Впрочем, ты знаешь, здесь время сиесты - святое.
      В промежутке между полднем и тем моментом, когда солнце покрывало мягкими тенями обширный внутренний дворик, весь дом был погружен в себя. С приближением же заката жизнь возвращалась.
      - О! Ты преувеличиваешь, уже почти шесть часов. Притом... Если бы я не ожидала этого... Признаюсь, мне понравилось проведенное время.
      - Я буду вспоминать об этом! - сказал он, и в его голосе звучал намек на иронию.
      Лорин лениво потянулась. Воздух сладко пах розами и цветущим жасмином. Она посмотрела на своего мужа томным взглядом.
      Менсур! Его имя рифмовалось со словом "амур".
      Спустя пять лет совместной жизни чувства, которые они испытывали по отношению друг к другу, оставались по-прежнему такими же сильными. Но сегодня окружение возбуждало их еще больше.
      По самому необыкновенному стечению обстоятельств, - не считая того, что Менсур отчасти подтолкнул судьбу, - она оказалась в этом сказочном мире, где познала когда-то первый хмель любви.
      Там, в Лахоре, пять лет тому назад она вышла замуж за Менсура.
      Лахор! До своего замужества она не знала даже названия этого города, который позволил поэту воскликнуть: "Исфаган и Шираз вместе не стоят и половины Лахора".
      Этот старинный центр моголов, находящийся в самом сердце Пакистана, околдовал ее. Лорин сразу же ощутила чары ароматов и света его садов, фонтанов, его кишащих людьми улочек и дворцов из розового песчаника.
      Наконец, именно в Лахоре она сделала это неожиданное и стремительное открытие своей подлинной натуры. Будучи до того момента погруженной исключительно в свою работу, она обнаружила вдруг в себе какую-то причудливую природу, которая стала ярче под воздействием прелести новизны.
      Осторожный стук в дверь вернул ее к действительности. Лорин одним прыжком оказалась в ванной комнате, пока Менсур второпях натягивал одежду. Когда же, накинув на себя пеньюар, она вернулась, то увидела, что на низком инкрустированном перламутровом столике стоит поднос.
      Она тотчас же уселась на подушку, поджала под себя ноги и выбрала сладости, которыми с наслаждением начала хрустеть.
      Менсур засмеялся:
      - А ты из породы обжор!
      - Говори-говори. С тех пор, как ты здесь, не переставая ешь.
      - Трудно вести себя иначе. Мы только и делаем, что переходим от одних приемов к другим.
      - Это правда. У меня складывается впечатление, что я вернулась на пять лет назад. Ты вспоминаешь о тех днях, которые были перед нашей свадьбой?
      Эта неделя, полная метаний и напряжения нервов, все еще была жива в ее памяти.
      - О, когда я об этом думаю! Ни одна из моих подруг не выходила замуж с такой пышностью.
      - А скромнее и не могло выйти. Ты была героиней праздника.
      Будучи чувствительной к похвалам, Лорин оживилась.
      - Помнишь?.. По всему дому были шелка и муслин. Никогда в жизни я не видела подобной роскоши.
      При этом упоминании Менсур не смог сдержать улыбки.
      - Верно-верно. Я уже не знал, куда мне сесть. Но надо сказать, что результат стоил трудов. Ты была очень красива. Вся в алой парче, с этим украшением из золотой филиграни на лбу, ты походила на принцессу.
      - А ты в своем торжественном костюме, я смущалась тебя.
      Стоя во весь рост, он был намного выше ее.
      В день свадьбы Менсур собрал своих друзей на роскошный обед: фисташки, грецкие орехи, миндальный мармелад, цветочные марцепаны были уложены в широкие корзинки. Столы ломились от блюд. Никогда Лорин не видела ничего подобного. Поданные в овощном фритюре цыплята, сдобренные мятой, соперничали с мясом, начиненным шафраном и имбирем, проваренным в пшеничной каше и обжаренным и смазанным желтком. Все было полито виноградным соком, апельсиновым вином и другими столь же изысканными напитками.
      Она бросила трепетный взгляд в сторону мужа, который весело наблюдал за ней. Казалось, он читал по лицу ее мысли.
      - Я открою тебе один секрет, - сказал он. - Когда мы решили пожениться, я сперва подумал, что свадебная церемония будет проходить в Нью-Йорке. Это было бы естественно, потому что ты там все время жила. Это было бы и куда проще. Теперь же мне представляется, что свадьба в Лахоре была тебе приятна.
      - В любом случае твоя семья не поняла бы, как это могло происходить иначе.
      - Безусловно.
      При воспоминании о споре, который тогда восстановил их друг против друга, Лорин улыбнулась. Муж неустанно тянул в свой родной город. Но что за чудесное получилось свадебное путешествие!
      Поначалу их разделяло все, начиная со стран, откуда они были родом. Когда они надумали пожениться, в семье предупреждали ее, но Лорин, внимая лишь своей любви, ничего не хотела знать. Конечно, она выходила замуж за мужчину другой национальности, но в чем здесь была проблема?
      Менсур Али-хан продолжал учебу в Соединенных Штатах. Если бы не его внешность, можно было бы подумать, что он там прожил всю жизнь. Под воздействием стиля американской жизни он перенял все ее привычки. Однако здесь вновь начали проявляться его восточные черты.
      Пораженная этим открытием, она как-то сказала ему:
      - Когда я вижу тебя в этом окружении, мне с трудом верится, что ты провел десять лет в Штатах.
      - К счастью! Иначе я бы тебя не встретил.
      - Ты прав. Ни за что на свете я не оказалась бы в этой Богом забытой стране.
      - Разве когда-нибудь знаешь наверняка?
      - Но это очевидно.
      - Твоя газета могла бы тебе поручить подготовить материал о феминистском движении в Пакистане.., или об эволюции моды на Ближнем Востоке. Почему бы нет?
      Она посмотрела ему прямо в глаза с легкой досадой.
      - Ты забываешь, что я закончила коммерческий институт. И не для того, чтобы заниматься подобными пустяками.
      - Сожалею. Положение женщины является важной темой.
      - Безусловно, но твоя манера говорить об этом! В конце концов вопрос не в том. До настоящего момента у меня почти не было времени интересоваться коллекциями моделей и высокой модой.
      - Может быть, ты была не права?
      Лорин пожала плечами. Учеба открывала многочисленные возможности работы внутри какой-нибудь фирмы, но она сперва прошла стажировку в банке Чейз Манхэттен. Но поскольку банковская среда показалась ей излишне строгой, она предпочла затем работать у Нидхэма в агентстве Харпер энд Стирз, специализирующемся на финансовой рекламе, прежде чем влилась в коллектив "Форчуна" - этого знаменитого журнала деловых кругов.
      Как раз именно во время подготовки одного из материалов она и встретилась с Менсуром. В возрасте тридцати трех лет, будучи уже архитектором с именем, он был на первых ролях.
      Потом были встречи по разным поводам, и вскоре они влюбились друг в друга.
      Пять лет спустя Лорин имела все основания, чтобы поздравить себя с этим союзом.
      В данный же момент она наслаждалась соком манго, что смешило ее мужа, вытянувшегося на софе.
      - Скажи мне, не утих ли твой голод? Я могу сказать, чтобы унесли поднос?
      Взяв пирожок с медом, она согласно кивнула головой.
      - Якуб организует сегодня вечером прием в нашу честь, - продолжил он. - Я уже тебе об этом говорил: может быть, тебе пора начать собираться?
      Якуб был хозяином дома. Крепкая дружба связывала его с Менсуром, и он отдал свое жилище в распоряжение супругов на время, пока обустраивался дом, принадлежащий Менсуру в Лахоре.
      - Ты не знаешь, там будет много народа?
      - Большинство наших друзей, несколько знакомых и родня... Около сотни человек.
      - Ты смеешься? Я думала, что речь шла о вечеринке в узком кругу друзей.
      - Ну, так и предполагалось вначале, но здесь все очень быстро приобретает размах...
      - Ты бы мог меня раньше предупредить.
      - Поверь, у меня не было времени!
      Он взглянул на нее заговорщическим взглядом, когда она попыталась незаметно улизнуть в ванную комнату. Чтобы освежиться, она быстро приняла душ. Во дворике ему приглушенно вторил плеск фонтана. Уже слышны были шум и смех, хлопание дверей и шуршание тканей.
      Она протерла себя ароматным молочком с запахом вербены и надела роскошное прямое платье из зеленой тафты, которая усиливала блеск ее глаз.
      Менсур, присутствующий при одевании, наклонился к футлярчику из кедрового дерева и вытащил оттуда колье из лазурита. Своими руками он надел украшение. Когда он приподнял волосы, чтобы застегнуть замок, она почувствовала, как его пальцы задержались на ее шее.
      - Менсур.., если ты хочешь, чтобы я была готова...
      Он поцеловал ее в плечо и оставил, чтобы приготовиться в свою очередь самому.
      Она слегка напудрилась и немного подкрасила губы, потом собрала свои волосы в тяжелый пучок, который укрепила на затылке.
      Прежде чем выйти из комнаты, она чуть надушилась подаренными Менсуром духами, названными в честь знаменитых садов Шалимара. Уже переступая порог, она остановилась, чтобы посмотреть на своего мужа. Сегодня он надел длинный, отливающий разными цветами шелковый френч с белыми брюками, заправленными в кожаные сапожки.
      У него была гордая осанка. Он наклонился с насмешливым видом, пропуская ее вперед.
      Лорин прищурилась. С высоты лестницы большой зал показался похожим на нечто феерическое. При свете свечей подвески, бусы сверкали наряду с шелком ковров и золотом портьер. Она спустилась на несколько ступенек вниз. Среди приглашенных царила полная беспечность. Позади ряда слуг виднелись груды фруктов и сластей. В стороне, в углу, на столах, покрытых скатертями, были разложены мясные блюда.
      Лорин остановилась. Ее глаза заблестели от вожделения при виде жареного мяса, острых соусов и рагу.
      Перехватив взгляд, Менсур поспешил провести ее к гостям. Она оказалась лицом к лицу с хозяином дома, который ее тепло поприветствовал.
      - Как приятно видеть вас здесь сегодня вечером! - сказал Якуб. Лорин прошла с ним на террасу.
      - У вас замечательный дом, - заметила она, - и прием, который вы нам оказали, превосходит тот, что вам предписывало обычное гостеприимство.
      - Если вы это цените, то я просто в восхищении. Видите ли.., принимать у себя - это для меня праздник, случай отдать дань моим друзьям, но одновременно и обязанность. Вам известно, насколько этот ритуал священен для нас.
      Лорин кивнула головой. Она знала, что золотым правилом хороших манер в Пакистане, как и во всем мусульманском мире, являлось гостеприимство, от которого никто не рискнул бы отказаться.
      Развивая тему, которая ее глубоко волновала, она продолжила:
      - Итак, после некоторого перерыва ваше сотрудничество с Менсуром продолжается.
      Сам тоже архитектор, Якуб редко выезжал из своей страны.
      - О! Мы никогда не прекращали работать вместе, - согласился он. Последний раз мы занимались совместным строительством в Саудовской Аравии. Я встречал там вашего мужа.
      Действительно, дела Менсура вынуждали его часто переезжать с места на место. Временами он отсутствовал неделями. Так по-настоящему и не привыкнув к этим отъездам, Лорин в конце концов смирилась с ними.
      - Вы знаете, у него всегда было намерение рано или поздно вернуться сюда. Дело было за случаем. Признаюсь, что вплоть до последнего момента политическая нестабильность не очень-то нас к этому подталкивала.
      - Я понимаю вас.
      - Впрочем, Якуб, вы сами пострадали от этого.
      - О! Не говорите мне об этом. Я вынужден был трижды начинать с нуля. Именно после последнего конфликта Менсур мне и предложил деньги. Благодаря этому я смог вновь раскрутить мой бизнес.
      - Вы показали себя отменным компаньоном, умелым руководителем.
      - Я вам признателен, - с некоторой долей иронии заметил он.
      Слуга с подносом застыл в поклоне перед ними. Лорин взяла угощение, не заставляя себя упрашивать: она обожала финики с начинкой.
      Якуб продолжал все на ту же тему.
      - Менсур - это человек с большой отдачей.
      Благодаря ему я получил заказы, которых у меня никогда не было бы без его участия.
      - В свою очередь, он вам также обязан за последний заказ.
      - Скажем, я сыграл определенную роль. Но он и сам много поработал над этим проектом.
      - Этого подчас является недостаточно, тем более что вы были отобраны среди тридцати агентств, не так ли?
      - Что касается нас обоих, то мы имели много преимуществ: прежде всего прекрасное знание города, затем поддержка, в стране и, наконец.., широкая известность вашего мужа. В последние годы он заметно выделялся в Нью-Йорке.
      - Это верно. Но это не мешает вам гордиться тем, что вы заполучили этот контракт.
      Несколько месяцев тому назад к Якубу Хаяту обратились с вопросом по поводу крупной программы реконструкции старого Лахора.
      Созданный по инициативе верховного комиссариата по градостроению, этот проект должен был реализовываться в сотрудничестве с одной нью-йоркской компанией. Тогда-то Якуб и вызвал Менсура.
      - В любом случае, - вновь продолжил хозяин, - я рад этой возможности, которая привела вас к нам... Послушай, Ашраф! - крикнул он неожиданно.
      Обращаясь к Лорин, он представил ей своего двоюродного брата:
      - Ты узнаешь Лорин?
      - Ну как бы я смог ее забыть? - Он поклонился ей. - Вы более чем, когда-либо прекрасны, мадам, - сказал он.
      Якуб извинился, поскольку обязанности хозяина дома требовали не забывать и других гостей.
      - Так что, вы вернулись? - продолжил Ашраф. - Тогда расскажите мне. Вы поддались очарованию нашей страны? Хотя Нью-Йорк - город, не лишенный интереса.
      - А какого ответа вы ждете от меня? В глазах Ашрафа промелькнул насмешливый огонек. Разговор, а точнее, шутливая речь была одним из его любимых развлечений, и ему доставляло удовольствие общение с этой молодой женщиной.
      - Значит, вы покинули свою страну.., и заодно бросили любимую работу. Не из тех ли вы женщин, что жертвуют всем ради мужа?
      Лорин запротестовала:
      - И не думайте так. Я в восторге, что живу здесь, но у меня есть профессия, и я рассчитываю заниматься ею.
      - А! Вы меня обнадеживаете. Каковы ваши планы?
      - Это долго объяснять. Может быть, в другой раз.
      - Как вам будет угодно. А где вы собираетесь жить?
      - В Гульберге. Впрочем, вы же знаете дом Менсура.
      - Да, конечно. Таким образом, вы сразу же столкнетесь с вашей грозной свекровью!
      - Салимой?
      - Да, Салимой.
      - Но я думала, что она в Сялкоте.
      - Время от времени она проводит там несколько недель, но большую часть времени живет в Гульберге. Этот квартал ей очень подходит. Я полагаю, он вам тоже понравится. Как вы думаете?
      - Я не знаю... Да... Возможно.
      У Лорин теперь было только одно желание - найти Менсура и объясниться. Он не говорил ей о своей матери, он нарочно не сказал, что она будет жить вместе с ними. Салима всегда была обходительна, но как только дело касалось раздела сфер влияния в доме, появлялась натянутость. Тем более что Салима, хотя и не была бог весть кем, даже слыла сильной личностью.
      - Вы стали сразу какой-то задумчивой, не так ли? - У Ашрафа был удивленный вид, - По крайней мере, это не из-за того, что я только что вам сообщил?
      - Нет, нет. Будьте спокойны. Если позволите, я сейчас пойду к своему мужу. Столько народа... Я его совершенно потеряла из виду.
      - Пожалуйста, пожалуйста, но, главное, не беспокойтесь. По правде говоря, не из-за чего.
      И с натянутой улыбкой на лице Лорин растворилась в толпе гостей в поисках мужа.
      Глава 2
      Лорин пребывала в задумчивости в автомобиле, увозившем ее в сторону Гульберга, жилого квартала Лахора, выбранного Менсуром для проживания.
      В лунном освещении легкая дымка становилась синеватой, окутывала все и даже придавала какой-то таинственный вид тяжеловесному куполу ближайшей мечети.
      Через некоторое время Менсур сделал крутой поворот. Оставляя позади себя переплетение узких улиц, они выехали на дорогу Мак-Леод-Роуд. В гнетущей теплоте ночи до них доносился лишь редкий собачий лай. На полном ходу они промчались по Анпе-Мелл, затем по Чаринг-Кросс. Невдалеке, утопая в листве, внезапно возник Дом правительства. Лорин лишь бросила на него рассеянный взгляд, ее мысли были о другом.
      - Ты устала? - спросил Менсур, глядя на напряженное лицо жены. - В чем причина? Лорин ответила каким-то уклончивым жестом.
      - Ты не находишь, что эта вечеринка была необычайно удачной? - Она молча кивнула головой. Тогда, восхищенно улыбнувшись, он сказал ей:
      - Ты знаешь, все мои друзья были пленены твоим очарованием.
      - Ты полагаешь, что с твоей матерью будет то же самое? - Вырвавшийся у нее вопрос невольно прозвучал провокационно.
      Менсур бросил на нее беглый взгляд. Он вел машину небрежно, и его внешняя развязанность могла раздражать молодую жену.
      - Я что-то не очень тебя понимаю, - ответил он.
      - На самом деле?
      - Почему этот агрессивный тон в отношении Салимы?
      - Ты не сказал мне, что мы будем жить с ней под одной крышей.
      - До настоящего момента у нас не было времени подойти к этому вопросу, ответил он внешне искренне, но по интонации голоса Лорин заподозрила, что он хочет прощупать почву.
      Она продолжила резким тоном:
      - Тем не менее это тема с большим смыслом. Уж скажи честно, ты пытался меня обмануть. Менсур с жаром парировал:
      - Я тебя не понимаю. Куда лучше, если бы ты все объяснила.
      Они приближались к каналу. По звукам гнусавой музыки она приметила парочку, которая слушала транзисторный приемник, сидя на газоне, образующем вдоль тротуара некоторое подобие банкетки. Менсур свернул на углу улицы, не обратив на них внимания...
      - Я не знала, что Салима будет жить с нами, - уже спокойнее повторила Лорин.
      - Что тебя смущает? С тех пор как мой отец умер, несколько месяцев в году она проводит в Лахоре. Остальное время живет в Сялкоте.
      Делая усилие, чтобы взять себя в руки, Лорин тем не менее не без упрека в голосе сказала:
      - Прежде всего, ты мог бы со мной об этом поговорить. Потом, я не знаю, к чему готовиться. Это совершенно новая для меня ситуация, и я немного побаиваюсь. Насколько помню, у Салимы всегда был критический взгляд в отношении других. - После паузы она нерешительно продолжила:
      - У нее и у меня образ жизни настолько различен... Мне не хотелось бы ссориться с ней, но не менять же свой стиль жизни!
      - Не волнуйся, пожалуйста, вы будете редко видеться. Ее апартаменты расположены на втором этаже, у нее свои друзья... Нет никаких оснований для того, чтобы она вмешивалась в нашу жизнь.
      - Да, именно это-то и предполагается... А потом очень скоро обнаруживается, что люди начинают стеснять друг друга. Почему бы не жить где-нибудь в другом месте?
      - Послушай, сейчас у меня нет времени, чтобы искать квартиру. Кроме того, этот дом очень просторный, и было бы смешно не воспользоваться этим. К тому же Салима не поняла бы, почему мы отказываемся поселиться в нем.
      - А! Ну вот! Ты ставишь личные соображения твоей матушки выше моих. Это именно то, чего я опасалась.
      Менсур сделал нетерпеливое движение. Не желая слышать его возражений, она воскликнула:
      - Предупреждаю тебя: либо я, либо она! Это неуместное заявление вызвало у него смех, который взбесил ее, и она продолжала с запальчивостью:
      - Я полагаю, что ты мог бы поинтересоваться моим мнением. Это свидетельствовало бы о вежливости с твоей стороны и, по крайней мере, о доверии. - Ее голос стал резким. - Обычно ты спрашиваешь моего совета. Это что, само возвращение в твою страну так тебя преобразило?
      Внезапно его лицо помрачнело.
      - Безусловно, ты у себя дома, ты царствуешь как хозяин, и никто не покушается на твои права, но напротив...
      Теперь Менсур смотрел на нее в изумлении.
      - Ты мне дознание устраиваешь? Она гневно прервала его:
      - Вовсе нет. Просто, привыкнув руководить, ты не допускаешь, чтобы кто-нибудь возражал тебе или проявлял инициативу. Ты обращаешься с людьми, как будто они пешки... Раньше ты был более гибок в своих суждениях... Теперь же ты просто говоришь, а все вокруг подчиняются.
      Менсур улыбнулся с насмешкой:
      - Ну ладно! В этих условиях тебе нечего опасаться. Мне достаточно навязать свою точку зрения, чтобы...
      Красивое лицо Лорин передернулось. Неожиданно почувствовав себя немного смешной, она добавила;
      - Все не так просто, и ты это знаешь.
      - А тогда чего ты опасаешься?
      - Что касается твоих обязанностей, - сказала она, - то я тебе полностью доверяю. Однако в родной стихии твоя глубинная натура мало-помалу начинает брать верх.
      - А какова, на твой взгляд, моя натура в глубине?
      - У тебя буйный темперамент, который твой контакт с Западом лишь смягчил, но не усмирил. Вместе с тем ты искушен во всех тонкостях того образа жизни, который мне неведом. - Лорин расправила плечи. - Короче, я сильно опасаюсь, как бы ты не стал злоупотреблять своей властью.
      Он сдержанно улыбнулся и лукаво посмотрел на нее.
      - Я не знаю, как мне следует воспринимать твои рассуждения. То, что ты говоришь, одновременно и льстит, и внушает беспокойство.
      Оставшись без аргументов, Лорин предпочла не отвечать. Она опустила стекло и, закрыв глаза, подставила свое лицо нежности ночи. Между тем они уже почти приехали. Через несколько сот метров под гевеями обрисовался силуэт дома.
      Построенный так, чтобы сохранить прохладу, он имел фасад, покрытый цветами, но без окон.
      Лорин вспомнила о своем удивлении, когда увидела его впервые, ожидая встретить жилище остекленное и воздушное. В отличие от того, что она поначалу себе представляла, окна и двери выходили во внутренний дворик.
      Во время своего первого пребывания ей не раз представлялся случай любоваться красотой его цветников, усиленной пылающим светом солнца.
      Менсур остановился и вышел из машины, чтобы закрыть за собой ворота.
      В свою очередь и Лорин, чувствуя себя очень усталой, выбралась из "Рейндж Ровера", опасаясь, как бы не вывихнуть ногу на мелком гравии.
      Не говоря ни слова, она проследовала за мужем в вестибюль с инкрустированным паркетом. Все комнаты их апартаментов выходили в коридор, из которого открывался вид на ряд плотно посаженных апельсиновых деревьев.
      Лорин прошла в свою комнату, будучи недовольной и сама собой, и тем оборотом, что принимали события, раздосадованная до такой степени, что даже не обратила внимания на убранство помещения, весьма красочное. Плиточный пол покрывали роскошные ковры, а большая кровать с покрывалом из бледно-зеленого материала была уже приготовлена к ночи.
      Она сбросила на пол платье и скользнула под покрывало, не удосуживаясь надеть ночную сорочку.
      Чтобы отогнать комаров, в курильницах были зажжены листья мелиссы и ладана, опьяняющий запах которых смешивался с ароматом цветов. Лампа у изголовья давала оранжевый успокаивающий свет.
      Когда Менсур лег возле нее, она прижалась к нему и тотчас же уснула.
      Проснувшись рано от жары, она обнаружила, что муж уже встал. У нее было лишь одно желание: облиться прохладной водой.
      Она тут же соблазнилась ванной комнатой, целиком отделанной голубой плиткой. По ее настоянию, здесь было расставлено большое количество различных баночек и мазей. Она нашла все необходимое для своего туалета: розовую воду, цветочное молочко, настоянное на финиках, а также настойку из папайи для очистки кожи и рисовую воду для придания пышности волосам.
      Вымывшись и надушившись, она натянула пеньюар и поднялась по лестнице, ведущей на террасу.
      Вскоре она оказалась с ног до головы в потоке солнца; с живым интересом глядела она на минареты, купающиеся в розовом свете. Город гудел, как улей весной, а пыль, поднимающаяся с улицы, красноречиво свидетельствовала о наступлении жаркого дня.
      Молодая женщина отдалась созерцанию пейзажа. Вокруг виднелись дома колониального стиля - наследие Британской империи, которые, казалось, были насквозь пронизаны покоем и ностальгией.
      Она спустилась к себе как раз в тот момент, когда Селим, слуга Менсура, постучал в дверь.
      - Ваш завтрак, сахиба, - сказал он, кланяясь.
      Лорин поблагодарила его, и он тотчас же исчез.
      На подносе она нашла записку от мужа, который приглашал зайти в офис к одиннадцати часам.
      Из-под крышки покрытого глазурью кофейника поднимался душистый пар. Лорин почувствовала, как у нее затрепетали ноздри. Она сделала несколько глотков и погрызла фисташек. Нет ничего лучшего, чем "шапати", этих тоненьких пшеничных лепешек, заменяющих хлеб!
      Продолжая есть, Лорин чувствовала, как спадает напряжение. Легкое разочарование во время пробуждения, когда она обнаружила отсутствие Менсура, постепенно развеивалось. Она вкушала это мгновение, как вдруг взгляд, брошенный на часы, напомнил ей, что пора идти. К этому рабочему дню она переоделась в брючный костюм из легкой ткани и гладко зачесала назад волосы.
      Прежде чем выйти, она на некоторое время задержалась в анфиладах комнат, неуверенно разыскивая Салиму, но не обнаружила никаких следов ее присутствия. Лишь прислуга ненавязчиво занималась сменой цветов и поливкой садика.
      Селим вызвался сопроводить ее до офиса Менсура. Расположенный в самом центре города, он размещался на верху десятиэтажного здания. Через четверть часа они были уже у цели.
      Муж ждал ее в большом зале. Кроме своего партнера, Якуба Хаята, с которым ему теперь предстояло работать в тесном сотрудничестве, он собрал вокруг себя всех тех, кто в той или иной степени был вовлечен в этот проект: архитекторов, специалистов по урбанистике, инженеров и банкиров.
      Отобранная группа объединяла в себе совершенное знание местности с обширным опытом в области географии городов. При этом, заботясь о привлечении самых лучших экспертов, Менсур обеспечил участие Дэвида Нортона, одного из членов хорошо известного в Нью-Йорке агентства У. Нортон Фоке Ассошиэйтиз.
      Лорин была рада встретить кого-нибудь из своих соотечественников.
      И те, и другие рассматривали ее с любопытством, поскольку присутствие женщины на такого рода заседаниях было явлением малораспространенным.
      Пока Менсур выступал с изложением своих задач, Лорин с удивлением заметила, как рядом с ней за большим столом присаживается Ашраф. До этого момента она его не видела.
      - Что вы здесь делаете? - удивленно спросила она.
      - Пришел, чтобы увидеть вас.
      - Не верю ни одному вашему слову.
      - Вы себя недооцениваете.
      - А вы не могли бы время от времени становиться серьезным?
      - Tec! - сказал он ей, сощурив глаза, полные лукавства. - На нас смотрят.
      В тот момент Менсур говорил о принципиальной схеме, которая должна была послужить основой для программы реконструкции старого города. Но он видел шире. Задыхающийся центр, отток жителей в отдаленные пригороды, анархичное движение транспорта делали необходимым углубленное изучение городской среды. По его предположению, предварительные работы должны были продлиться около шестнадцати месяцев.
      Ашраф нахмурил брови.
      - Ваш муж хорошо, ведет дело, - зашептал он низким голосом. - Ваше пребывание в Лахоре рискует затянуться. Что до меня, так я этим очень доволен.
      - В конце концов, вы мне скажете, в качестве кого вы здесь присутствуете? - в том же духе спросила Лорин.
      - Со строго официальной точки зрения, прекрасная дама.., ваш покорный слуга руководит министерством культуры этой страны. Ничто не может быть решено без моего одобрения. - В его голосе не было и тени самодовольства, и Лорин уже готовилась забросать его вопросами, когда он спросил ее в свою очередь:
      - А вы? Я так понял вчера, у вас есть какие-то совершенно определенные планы?
      - Это более чем просто планы. - С той же уверенностью, что и какое-то мгновение назад, она заявила:
      - Я тоже участвую в разработке этой программы. - Она выдержала паузу, затем добавила:
      - И потом.., как бы вам того ни хотелось, но если не могут обойтись без вашего мнения, то уж тем более не смогут игнорировать мои услуги. Ашраф фамильярно приблизился к ней.
      - А какова ваша сфера деятельности? - спросил он слащавым тоном.
      Не замечая иронии, которая сквозила в этих словах, она серьезно объяснила:
      - В мои обязанности входит сбор и обработка всевозможных данных, начиная с материалов переписи населения и кончая оценкой дорожной сети, включая оценку видов средств транспорта и планов застройки домов.., не считая учета ассигнований.
      Ашраф с восхищением кивнул головой.
      - Кто бы мог подумать, что в столь прелестной головке гнездятся такие серьезные идеи!
      - Не вижу никакой связи.
      - Да, я тоже. Это исключительно для того, чтобы позлить вас.
      - Замечательно! Могу я узнать, почему вы ищете повода для ссоры со мной?
      - Вы не можете себе представить, до какой степени у многих не хватает чувства юмора, но вы отвечаете соответствующим образом. Но довольно шуток. Если я правильно понимаю, Менсур привлек вас в какой-то степени.
      - Вовсе нет. Я стараюсь сохранить некоторую независимость. Вы, может быть, знаете, что этот проект частично финансируется Всемирным банком.
      - Да, действительно, я слышал, об этом говорили. Лорин продолжала веселым голосом:
      - Я почти не полагаюсь на случай, хотя в данной ситуации он сыграл в нашу пользу. Когда Менсур получал этот проект, я брала интервью у директора комиссариата по планированию при Всемирном банке. Он как раз снимал с себя полномочия, чтобы заступить на ту же руководящую должность в Пакистане. В общем в отношении интересующего нас дела банку был небходим человек на месте. Для меня не составило труда убедить его поручить эту работу мне. Вот таким образом я и получила все полномочия.
      - А каков ваш статус?
      - Я подчиняюсь посольству Соединенных Штатов.
      - Это гениальное решение. Вы ловко провели переговоры.
      - Надо сказать, я была заинтересована.
      - Это естественно.
      В это время среди собравшихся несколько раз раздавался смех. Лорин переключила свое внимание на то, о чем говорили вокруг нее. До этого она слушала лишь вполуха. Менсур столько раз рассказывал ей об этом проекте, что у нее сложилось впечатление, что она знала мельчайшие его подробности.
      Разговор продолжался то с одного, то с другого конца стола, причем иногда употреблялись слова на урду, арабском, персидском языках. Поскольку говорили очень быстро, то Лорин эта речь была непонятна.
      Урду наряду с бенгальским был одним из местных языков, на котором Менсур говорил при ней только в исключительных случаях, но, услышав, как на протяжении нескольких дней на нем так бегло говорили, она сказала себе, что выучить его было бы в ее интересах, если она не хочет оставаться в стороне.
      Это впечатление еще более усилилось во время обеда, который проходил дома в обществе Салимы.
      Они вернулись к двум часам. Жара была настолько сильной, что, казалось, она исходила от земли, окутывая все живое и неживое удушающей атмосферой, изредка смягчаемой восхитительными ароматами свежей мяты.
      Когда они приехали. Салима ожидала в столовой. Расположенная недалеко от их апартаментов, эта комната выходила на веранду, оборудованную под зимний сад. Кактусы делили здесь пространство с олеандром, а все вместе это образовывало одно из самых привлекательных нагромождений.
      Лорин была в нерешительности, как ей себя держать, когда свекровь дала ей знак занять место напротив себя.
      Одетая в светло-голубое сари, она носила очень красивое украшение, обвивающее шею.
      - Салям алейкум, - сказала она, складывая ладони.
      Лорин обожала это приветствие, которое обозначало - здравствуйте. Немного смущенная приемом, она в свою очередь поприветствовала ее, не проронив ни слова.
      Почти сразу же Салима обратилась к своему сыну на урду. В рамках установленных традиций и обстоятельств эта пожилая женщина была наделена некоторой загадочностью. В чертах ее лица отражалась сильная воля. Что скрывалось за этой бесстрастной маской?
      Находясь в несколько подавленном состоянии, Лорин позволила себе посмотреть в сторону Менсура в тот момент, когда Селим принес первые блюда.
      Прельщенная супом с кориандром и рубленым мясом, сдобренным перцем, она принялась есть, рассеянно прислушиваясь к замечаниям, которыми обменивались между собой мать и сын. К концу трапезы Салима обратилась к Лорин:
      - Вы довольны своими комнатами? - спросила она.
      После столь краткого и обыкновенного обмена любезностями Салима удалилась. На пороге комнаты она обернулась, чтобы предупредить Менсура о том, что из близких на ужине, наверное, будет Фуад. Затем она вышла с весьма достойным видом.
      Буквально в ту же секунду Лорин взорвалась:
      - Ну, решительно, покорность просто обязательна для окружения твоей матери!
      Немного смущенный, Менсур попытался объяснить:
      - Салима в возрасте. А дом всегда был ее вотчиной.
      - Кто этот Фуад?
      - Фуад Улема-шах? Я полагал, что ты его знаешь.
      - Он не оставил во мне неизгладимого впечатления. В этой связи не думаешь ли ты, - продолжила она раздраженным голосом, - что можно обойтись без моего присутствия сегодня вечером?
      - Сегодня вечером? А что? Ты хочешь куда-то пойти?
      - Никуда. Но мне хотелось бы самой решать, чем заниматься. С тех пор, как я здесь, если не ты распоряжаешься в своем птичнике, то твоя мать устанавливает законы.
      - Лорин, прошу тебя. Давай не будем начинать все сначала. Фуад давно привык приходить, когда хочет, и...
      Она прервала его в бешенстве:
      - А если у меня нет желания принимать его... В конце концов это твоя мать его пригласила, так пусть она и оказывает почести.
      - Но ты его не знаешь. Подожди, по крайней мере, пока не увидишь его. Она нервно прохаживалась по комнате.
      - Ты и вправду можешь вывести из себя. Я еще раз говорю, что дело не в том. Мне хотелось бы иметь возможность выбирать друзей, видеть кого хочу, а не жить под диктовку.
      - Конечно, я понимаю, но мне трудно отказать Фуаду... И еще: он конечно же будет не один.
      - О! Еще пуще!.. Ты рассчитываешь каждый вечер ждать кого-нибудь к ужину?
      - Здесь это принято.
      Вне себя Лорин подошла к оранжерее и услышала чей-то крикливый голос: "Салям алейкум!"
      Она попятилась и обернулась, подумав, что вернулась свекровь. Удивившись, что никого не было видно, она в недоумении посмотрела на Менсура. А тот умирал от смеха, указывая рукой на одно из деревьев.
      Только тогда Лорин заметила великолепного попугая, который обосновался в гуще листвы.
      "Салям алейкум", - повторила птица пронзительным тоном.
      Сбитая с толку, Лорин опять взглянула на Менсура.
      - Это Яков! Он всегда находится в обществе матери, которой очень хорошо подражает.
      - Действительно, я это заметила. - Теперь и на нее нашел приступ безудержного хохота. - Попугай! - повторила она. - Попугай, по имени Яков!
      - Точно так. Мы нашли его в Яковабаде - самой жаркой точке Пакистана. Было пятьдесят градусов в тени. Он умирал от жажды и был серым от пыли. Мама приютила его. Я думаю, он был ей за это весьма признателен. Лорин пожала плечами.
      - Твоя мать, повсюду твоя мать! Даже в жизни этого бедного животного, который от нее зависит!
      Столкнувшись с такой активной недоброжелательностью, Менсур вновь принялся смеяться.
      Уже спокойнее Лорин смотрела на него какое-то время, а потом повернулась спиной.
      Поскольку она собиралась выйти, он крикнул ей:
      - Не забудь... В шесть часов вечера мы должны показать старый город Дэвиду.
      - О нет! Это уж без меня.
      Она выдержала какое-то мгновение его взгляд, а затем захлопнула за собой дверь.
      Глава 3
      Лорин укрылась в своей комнате, надеясь, что Менсур найдет ее там. Однако вскоре она поняла: либо у него не было желания побыть с ней наедине, либо у него работа, как бы то ни было, но он так и не поднялся к ней. Полная разочарования, Лорин вытянулась на своей постели.
      Она не могла уйти от мыслей о муже. Где он был? Почему его не было рядом с ней? Он сам признавал, что в это время было слишком жарко, чтобы заниматься чем-либо.
      Она закрыла глаза. Достаточно было вспомнить о Менсуре, и накатило волнение. Накануне он обнял ее с таким жаром, от которого, когда она об этом думала, все еще охватывало возбуждение. Она ощущала на себе его руки, эти руки, стискивающие с таким желанием, что все ее существо трепетало.
      А между тем отдельные элементы его поведения ускользали от нее. Она полагала, что знала его, догадывалась, каков он, и вот теперь неожиданно для себя осознала, что перестала что-либо понимать.
      Менсур был человеком взвешенным, всегда владеющим собой, но способным на вспышки, которых она подчас опасалась, хотя он ни разу не предоставил ей случая ощутить их на себе.
      Пока они были в Лахоре, она поначалу видела, как между ними рождается определенное согласие, но вместе с тем она смутно чувствовала, что его личность ускользает от нее. На чем основывалось подобное впечатление? Она бы не смогла ответить, но опасалась, как бы он не отдалился от нее.
      Она вздохнула, понимая, в какой степени он завоевал ее сердце. Его обаяние, обостренное той чувственной атмосферой, в которой они пребывали, более чем когда-либо восхищало ее. С другой стороны, она находила его также и более непримиримым, менее доступным, что делало их взаимоотношения не во всем однозначными.
      "Все же странная вещь любовь", - подумала она, устремив глаза в бесконечность...
      Жара была такой, что она задремала.
      Проснувшись, Лорин обнаружила рядом с собой медный поднос с кофе, фисташками, покрытыми сахарной оболочкой, и медовые лепешки.
      Ее охватило беспокойство, Менсур, должно быть, приходил, пока она спала. Но почему он не остался? Ее вера в себя, ее спокойствие исчезли в одночасье.
      Полная безропотной грусти, она выпила кофе.
      Ее охватило внезапное желание выбраться из этой комнаты. Отсутствие мужа тяготило. Только куда направить свои шаги? Тогда у нее возникла одна идея. Ей могло подойти лишь одно-единственное место: сады Шалимара, которые оставались драгоценной памятью их любви.
      Переодевшись в просторное платье, свободно пропускавшее воздух, она взяла сумку и покинула комнату. Как обычно, дом был охвачен оцепенением. Никакого движения. Все было подчинено этой святая святых - сиесте.
      Когда она в машине выезжала за ограду, то увидела подходящего Дэвида Нортона, что очень ее удивило.
      - Дэвид! Что за безумство - отважиться выбраться наружу по такой жаре!
      - Это верно, но если я буду ждать, пока станет прохладнее, то рискую не увидеть и клочка неба. С тех пор как я здесь, я никуда не двигался.
      - Я полагала, что Менсур должен был повести вас сегодня вечером осмотреть город...
      - Да. Но это не то же самое. Это наверняка будет рабочий визит, если вы понимаете, что я хочу сказать. Лорин улыбнулась.
      - Не хотите поехать со мной? - предложила она. - Я собираюсь прогуляться в садах Шалимара. Вы слышали?
      - Да, я слышал много разговоров о них и был бы очень рад отправиться туда с вами.
      Видя, что она выключила двигатель, он предложил:
      - Если вы желаете, я могу повести машину.
      - Отличная мысль, спасибо.
      Она передвинулась на другое сиденье, а он тем временем залез в автомобиль. Сады Шалимара представлялись ей отличной целью для прогулки. У нее сохранились о них самые лучшие воспоминания, когда они попали туда с Менсуром во время ее первого приезда в Лахор, и теперь она сгорала от желания вернуться в них.
      Они пересекли канал и направились по дороге Джейл-Роуд. Пока все было пустынно, но по мере того, как они приближались к старому городу, облик улиц начал меняться.
      Вскоре они встретили "тонга" - эти забавные кабриолеты, запряженные одной лошадью, а затем очутились в гуще рикш, сновавших при подходах к форту.
      Лорин принялась смеяться при виде этих цветастых мотороллеров, которые перевозили своих пассажиров, скрытых занавесками из усыпанного блестками пластика.
      - Я никогда не смогу привыкнуть к этому виду транспорта, - заметила она.
      Рикши наполняли атмосферу грохотом и дымом пальбы. Со всех сторон накатывался поток желтых и черных такси, которые высаживали своих клиентов где попало на тротуар, вдоль которого располагались торговцы фруктами и оладьями. Резкий удар по тормозам заставил ее сильно податься вперед: стадо буйволов перегородило им путь.
      - Я думаю, стоит, пожалуй, оставить машину, - смеясь, предложила она.
      - Вы не видите местечка, где бы припарковаться? - спросил Дэвид.
      - Около вокзала мы найдем площадку. Теперь ослы и коровы загромождали путь. Ослепленный пылью, оглушенный клаксонами, Дэвид оставался какое-то время в неопределенности. Когда же он решился, то грузовик уже вываливал на шоссе груду апельсинов. Он вынужден был ее объехать, чтобы проложить себе дорогу в толпе, но тут же очутился нос к носу с бродячими торговцами.
      Он обратил в сторону Лорин полный бессилия взгляд.
      - Живописно, не правда ли? - бросила она в его сторону - Двигайтесь вперед. Я уже задыхаюсь.
      - Я сам хочу.., но каким образом?
      - Сигнальте. Они привыкли. Начнут двигаться.
      Дэвид подчинился. На следующем перекрестке полицейский, одетый во все белое, и в такой же фуражке дал им возможность добраться до крытой стоянки. Они оставили там машину и продолжили свой путь пешком.
      Как только они прошли через пыльную арку ворот форта, Лорин почувствовала себя подхваченной жизнью, кишащей в переулочках. Грязный и скученный внутри опоясывавшей его крепостной стены город приютил здесь массу самого разношерстного люда.
      Лорин ухватилась за руку Дэвида.
      - Вы позволите? - запросто спросила она. - Сколько народа! Я почти жалею, что не закутана в покрывала, - добавила она вполголоса.
      Находясь в гуще все более затягивающей их сутолоки, среди носильщиков в чалмах, отделанных лентами, и кучеров, взгромоздившихся на свои шикарные одноколки, она ощутила какое-то чувство дурноты.
      Дэвид расхохотался.
      - Только этого не хватало. Я очень хорошо представляю себе вас, одетой в бурку, - сказал он. - Знаете ли, это была бы революция наоборот.
      - Вы смеетесь, но я чувствовала бы себя укрытой от всех этих взглядов.
      Никто из женщин не носил бурку - эту просторную накидку с капюшоном, завязывающимся у самого подбородка и дополненным вуалеткой из крепа. Многие протестовали - причем даже очень - против ношения этой одежды, которую эти женщины расценивали как покушение на их свободу.
      Но там, где феминистки усматривали лишь притеснение, Лорин видела глазами иностранки еще и дамский наряд и, главное, способ стать незаметней. У бурки было то столь ценное свойство, что она спасала от чужого взгляда и бестактности. Так что посреди этой толпы, в которой она не могла продвигаться незамеченной, она ощутила эту необходимость укрыться от любопытствующих.
      Дэвид, краем глаза наблюдавший за ней, сказал несколько ироничным тоном:
      - В таком свете вы были мне незнакомы. Вы бы запросто уложили на лопатки всех тех, кто защищает права женщин.
      Лорин кивнула головой.
      - Мне будет вполне хватать забот с моими собственными трудностями. Как, на ваш взгляд, мне удастся справиться с моей работой? - И, не дожидаясь ответа, она продолжила скороговоркой:
      - Вчера я хорошо почувствовала в отношении себя определенные недомолвки. Пока речь идет о тряпках, нам, женщинам, еще оказывают доверие, но как только дело касается других областей, то здесь нашу задачу частенько отнюдь не облегчают.
      Дэвид с вниманием посмотрел на нее.
      - Я нахожу, что вы большая пессимистка. Но Менсур откроет вам двери.
      - Не очень-то я в этом уверена. Он смог устроиться в стране, которая не была ему родиной. Теперь моя очередь доказать, на что я способна. Возможно, Э10 только его точка зрения, но.., он прав.
      - В таком случае, если вы на его стороне, то мне нечего больше добавить.
      Между двумя лавчонками начинались узкие скользкие ступеньки, по которым Лорин двинулась решительным шагом. В глубине ларька женщинам демонстрировали рулоны тканей. Под их придирчивыми взглядами торговец торопился проворно разворачивать отрезы материи, в то время как подручный окликал разносчика чая. Лорин бросила на Дэвида заговорщический взгляд и повернула обратно, не упустив возможности пощупать переливающуюся набивную ткань.
      Дэвид не скрывал своего удовлетворения от открывшегося перед ним пестрого представления, но Лорин чувствовала себя несколько утомленной. Ей не хватало Менсура. К чему скрывать это перед самой собой? Она хотела бы совершить эту прогулку с ним.
      На углу улицы они увидели мечеть Везирь-хан, яркую, сверкающую фаянсовой плиткой. Возвышаясь своими минаретами над переулками, она предоставляла как верующим, так и простым посетителям место сосредоточения и покоя.
      Дэвид повернулся к своей спутнице.
      - Я вам покажусь большим неучем, - сказал он ей, - но я не способен объяснить, к какой исторической эпохе относятся эти памятники.
      - Вы знаете, я о них осведомлена не намного больше вашего. Думаю, что среди всех завоевателей, которые обрушивались на Лахор, моголы были теми, кого больше всех притягивал этот город, Они оставили здесь свой след. В частности, эта мечеть является тому одним из свидетельств. Менсур вам больше расскажет на эту тему.
      Они обогнули здание, чтобы попасть на базар, заполненный изделиями из муслина и шелка, и тут же затеряться среди торговцев ранними овощами.
      - Будет трудно, - продолжил разговор Дэвид, - модернизировать эти кварталы, без того чтобы разрушить их внешний облик.
      Лорин тут же оживилась.
      - Именно так, это-то и вдохновляет Менсура. Вызволить этот город из его нищенской стези, при этом полностью восстановив его первоначальную самобытность.
      - О да! Он сможет дать в полной мере развернуться своему таланту.
      - Я по-настоящему думаю, что он покажет свои наилучшие качества. Единственно, я надеюсь, что он не даст себя слишком уж втянуть в это.
      - У вас в душе какие-то смутные опасения? Продолжая говорить, он взял ее за руку и повел к тротуару. Они с большим трудом убереглись от целой лавины фруктов, рассыпавшейся на проезжую часть.
      - Вы говорили мне о садах Шалимара?
      - Да, мы подходим к ним.
      Какое-то время они шли молча, то тут, то там останавливаясь, чтобы полюбоваться резными мраморными ворогами и разноцветной керамикой, которые встречались им по пути. Наконец они очутились перед какой-то плохо оштукатуренной стеной.
      - Вот мы и пришли, - объявила Лорин торжественным тоном.
      Проходя в эти сады, опоясанные стенами, молодая женщина вновь увидела себя в том же месте, но пять лет назад. Менсур держал ее за руку. Она внезапно снова почувствовала тот восторг, который охватил ее тогда, это обаяние восточного волшебства.
      Там, на самой высокой из трех террас, выстроенных замечательным архитектором - императором Шах-Яханом, Менсур говорил ей о любви.
      В тот вечер луна не была еще полной. У нее была миндалевидная форма. Однако ее яркости было достаточно, чтобы освещать сад, силуэт Менсура надламывался у постамента статуи, на которую он облокачивался.
      Она все еще слышала его голос с поочередно то бархатистыми, то звонкими переливами. Он говорил о притягательности ее глаз, он видел в них отблеск, как у озера по весне.
      Его слова увлекали в какой-то вихрь, где она напрасно пыталась обнаружить хоть какие-нибудь ясные мысли.
      Она воспринимала волны аромата, которым были пронизаны его одежды, запах кожи, смешивающийся с окружающими их испарениями.
      Более не в силах сдерживаться, она обвила его шею руками, заставив его тем самым наклонить к ней свое лицо.
      Лишь только его губы коснулись ее губ, она испытала внезапное головокружение. Эта свежесть лепестка, эта сочная нежность, словно они вкусили одного и того же плода, - были ли это его уста или ее?
      Ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок.
      Жаркая ночь испускала некое подобие вибрирующего напряжения, схожего с тем, что бывает при грозе Она чувствовала себя окруженной первобытным желанием этого человека, который околдовал ее.
      Откинувшись назад, она села на мраморную скамью, опоясывавшую беседку. Запах эвкалиптов был опьяняющим.
      Менсур стоял возле нее в такой близости, что сквозь вырез распахнутой рубашки она вдыхала запах его тела, тела загорелого мужчины.
      Находясь в сильном волнении, она больше не решалась поднять голову, будучи более чем уверена, что встретится с дерзким взглядом.
      "Какая восхитительная ночь, правда?" - сказал он. Облокотившись о ствол лимонного дерева, она вздохнула от удовольствия, уверенная в одном: никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. У этого необыкновенного и волнительного опьянения была сладость, от которого, наверное, и у него сжималось сердце.
      А наверху над ними на исходе золотилась луна, опускаясь все ближе к каналу. Она была счастлива, восхитительно счастлива.
      Неожиданно одним движением, исполненным почитания и страсти, он наклонил голову и прильнул к ней губами у самого декольте.
      Она задрожала от этой ласки, а когда встретилась с его глазами, то была поражена горящим взором, который не оставлял и тени сомнения. Ни разу в жизни она не встречалась с подобным откровенным признанием того влечения, что порождала ее красота. В тот же вечер она познала, что он мог оживить в ней все грани сладострастия.
      Пока, охваченная неведомым ранее чувством ностальгии, она оживляла в памяти эту сцену, Дэвид пристально смотрел на нее.
      Она встряхнула головой, чтобы развеять воспоминания. Может быть, из-за усиливающейся жары, но она чувствовала себя подавленной.
      - Идемте, - сказала она своему спутнику, - не будем здесь задерживаться.
      Дэвид последовал за ней, а она спустилась быстрым шагом по лестнице, ведущей до нижней террасы.
      Отполированные, словно зеркала, угловые башни крепостной стены сверкали под налетом пыли. Большой канал, усеянный бликами, также, в свою очередь, отражал лазурное небо.
      Волны цветов, смешанные со стекающими струями воды, наряду со сверканием солнца, которое дробилось на гладкой поверхности больших водоемов, способствовали возникновению некоего впечатления колдовства. После напряженности старого города все представлялось здесь легким и упорядоченным.
      Приведенная в замешательство таким обилием красоты, Лорин остановилась под мраморным сводом. У края фонтана, выложенного зеленой мозаикой, был слышен гомон ибисов и пеликанов. Местами зелень была столь плотной, а линия зарослей сладкого рожка такой правильной, что перспектива с деревьями уже только усиливала впечатление и заставляла на время забыть тесно переплетенные между собой роскошь и нищету, которые царили по другую сторону стен.
      Ватная атмосфера поглощала все звуки. Лорин заколебалась. Ее охватило желание выпить чаю и попробовать каких-нибудь кексиков, как вдруг отдаленный перезвон заставил осознать, что было около шести часов.
      - Я не хотела бы, чтобы вы пропустили свою встречу, - сказала она, повернувшись к Дэвиду. - Где вы должны быть?
      - В форте, под дорогой слонов.
      Эта лестница, состоящая из пятидесяти восьми ступенек, длиной приблизительно шестьдесят шесть метров, служила дорогой слонам, которые перевозили Шах-Яхана, одного из правителей моголов, царствовавшего в Лахоре. Лорин считала ее королевской.
      - Я вам покажу, как пройти, - предложила она.
      - А вы не присоединитесь к нам?
      - Нет. Думаю, вы меня извините, но я чувствую себя немного усталой.
      - Хорошо... Что я должен передать Менсуру?
      - Просто скажите ему, что я пошла отдохнуть.
      - Я понимаю вас. Эта жара изнурительна. Ну, тогда.., до скорого.
      Лорин смотрела, как он удалялся. То, что ей безумно хотелось побыть одной, было правдой. Разрываемая между желанием быть с Менсуром и стремлением несколько отдалиться от этой сумасшедшей гонки, этого вихря, в который она была втянута, она нуждалась в возможности поразмыслить.
      Глава 4
      Расставшись с Дэвидом, Лорин вновь оказалась в запутанной сети улочек. Пестрая толпа женщин и детей вдоль самых стен сновала то вправо, то влево в поисках самых разнообразных товаров.
      В тот момент, когда она проходила под сводами, хмелящие запахи волнами накатили на нее. Ее ноздри затрепетали. Она вернулась по своим следам, огляделась вокруг себя и решительно толкнула дверь лавки.
      Здесь были сложены в мешках, коробках, пакетах всевозможные пряности, специи, обсыпанный сахаром мармелад, различные сушеные листья и самые разнообразные товары, начиная с глиняных чайников и кончая натуральными губками и пемзой. Развеселившись, она признала во всем этом подлинную бакалейную лавку. "Теперь, во времена американских аптек под названием "драгстор", - сказала она себе с улыбкой, - несколько забылось, что изначальным назначением бакалейной лавки является продажа пряностей".
      Поскольку ее всегда привлекала экзотическая кухня, то здесь она могла найти все то, чем можно удовлетворить свои желания. Сколько всего! Она никогда не могла себе представить столь широкого выбора. На полке с пряностями среди сотни других находились кардамон, которым ее мать пользовалась, чтобы сдобрить цыпленка, а также кора мускатного ореха, зеленый анис, укроп, столь ценимый при готовке рыбы, имбирь, придающий изысканный вкус цветной капусте, и все те специи охристого, серого или красного цвета, шафран или различные сорта стручкового перца, которые способны улучшить качество самой безвкусной еды.
      Она вскрикнула от радости, заметив в углу горчичные зерна. Поскольку этой приправы практически не было в Лахоре, она попросила отмерить стаканчик.
      К этому добавились банки розового варенья, варенья из фисташки и баклажанов. Для Менсура она взяла сушеных фруктов: орехов, изюма из Смирны, финиковой нуги и даже розовой чечевицы.
      У прилавка с косметическими товарами она не смогла устоять перед кремами, мазями, пачулями, голубым майораном, чешуйками мускуса и духами, столь милыми сердцу любой щеголихи.
      Она купила карандаш для век, которым можно подводить глаза, как у одалисок, и даже мылящейся глины для мытья головы.
      С корзинкой, полной диковинок и сластей, она покинула лавку, в глубине души дав себе слово в тот же вечер воспользоваться этими специями. Раз уж Менсур разослал приглашения, то она поразит всех гостей.
      Вернувшись к машине, она поставила корзинку в багажник и быстро поехала к своему дому. Незамедлительно направилась на кухню, где прислуга хлопотала уже вовсю. Один из них поспешил принять у нее покупки. Селим сказал ей, что на ужин предполагалось мясное блюдо с карри и рисом.
      Стол у Менсура считался весьма утонченным. Он лично тщательно заботился о том меню, которое предлагал своим друзьям. Тогда Лорин захотелось приготовить напиток из манго, чтобы запивать это мясное блюдо.
      Под удивленным взглядом прислуги она надела фартук и начала очищать от кожуры манго и яблоки. Она смешала в кастрюле вместе с фруктовой массой изюм, засахаренный имбирь, кожурки цитрона, сахар, чуть-чуть молотого стручкового перца и семьдесят граммов драгоценных горчичных зернышек.
      - Ой! Я забыла гвоздику, - сказала она, разговаривая сама с собой Опытной рукой она завернула все это содержимое с чесноком в кусочек марли, а затем добавила уксуса.
      В это мгновение позади нее неожиданно раздался удивленный голос:
      - Мне сказали, что ты на кухне.
      Вернувшись раньше намеченного, Менсур внимательно наблюдал за ней. Оправившись после первой неожиданности, он спросил:
      - Ты полагаешь, что недостаточно жарко? Еще нужно, чтобы ты занималась готовкой? Это что? - При этих словах он склонился над кастрюлей. - А! Я вижу это чатни. Но ты разве не знаешь, что этого здесь полные банки?
      Открыв один из настенных шкафов, он показал ей несколько рядов герметически закрытых банок.
      Обидевшись, она продолжала перемешивать свою стряпню, как будто ничего не произошло.
      - Я надеюсь, что ты не на сегодняшний вечер готовишь нам это?
      - Именно так.
      - Так этому же еще, как минимум, час вариться!
      - Ну и что!
      - Ты забываешь, что некоторые из наших гостей уже здесь. Лучше бы ты пошла переоделась. Лорин глубоко вздохнула.
      - Так ты не дашь мне ни минуты покоя? Намек на улыбку проскользнул по напряженному лицу Менсура.
      - Ну, здесь ты преувеличиваешь, я не видел тебя с полудня.
      Его несколько небрежный тон вызвал у молодой женщины приступ гнева.
      - Вот это верно. Чем же ты занимался?
      - Дорогая, я работал. - В его глазах появился плутоватый огонек.
      Лорин должна была признаться себе самой, что, хотя и не было повода для упрека, Менсур раздражал. Видите ли, он работал! Чего проще! Его жизненная сила, его активный и предприимчивый дух всегда поражали ее. Он шел вперед, никогда не делая шагу в сторону. А она-то? Какое место в его жизни занимала теперь она?
      Она чувствовала, как в ней поднималось странное неестественное желание выглядеть неприятной, так или иначе провоцировать какой-нибудь инцидент, который бы разрядил ее нервное напряжение. Она тоже понимала, что Менсур игнорировал ее и манипулировал ею, опутав узами обязательств. В другом месте она бы поступила в таком случае по-своему, однако здесь она не могла рассчитывать на доброжелательность окружения.
      Менсур разглядывал ее в полном недоумении.
      - Это так необходимо, чтобы ты посвящал столько времени своей работе? спросила она. Затем добавила с надутым видом:
      - Если и видела тебя сегодня, то мельком.
      Он с нежностью улыбнулся.
      - Меня, случаем, тебе не хватало? - сказал он с необыкновенной теплотой.
      Лорин растерялась. Кровь прилила ей к лицу. Она была на грани того, чтобы задать вопрос, постоянно пугавший ее: "Ты меня любишь?", но затем, украдкой оглядевшись, заметила, что прислуга тайком наблюдала за ними.
      И вдруг почувствовала, как сильный запах горелого распространился по кухне. Удрученная Лорин сняла сковородку с огня. Менсур закусил губу, чтобы не рассмеяться, особенно от того, что в тот же самый момент раздалось пронзительное "салям алейкум" - это попугай перелетал с одного места на другое, чтобы взобраться на самый высокий шкаф.
      Лорин была в полном замешательстве. Повар Ибрагим незаметно предложил свои услуги, чтобы завершить приготовление столь ценного блюда.
      Заметив вопросительный взгляд Лорин, Менсур заявил не без доли иронии:
      - Он мне представляется вполне компетентным. Я думаю, ты можешь ему довериться.
      - Ты невозможен, - сказала она, насупившись. - Иногда у меня возникает желание самой заняться домашними делами, никому не отдавая указаний и уж тем более не получая их. Разве это не естественно?
      Не зная, что сказать, он в бессилии опустил руки.
      Ибрагим терпеливо ожидал в своем углу.
      - Может быть, он сочтет странным, что я верну свой фартук, нет? Тогда Менсур разразился громким хохотом.
      - По моему мнению, нет. Поверь мне, пойдем, не сомневайся больше.
      Она пошла за ним, оставаясь расстроенной и обиженной таким смешным оборотом.
      Когда они вышли, Менсур взял ее за плечи и прижал к себе.
      - Ты знаешь, ты прелестна. Мне остается доделать одно-два дельца, и я сразу же к тебе.
      С этими словами он исчез в направлении большого зала, где он обычно принимал друзей. Ему, по всей видимости, надо было проверить ход подготовки к приему.
      Лорин задалась вдруг вопросом: а не ее ли это была роль? Недавний инцидент все сбивал с толку.
      Когда она возвращалась в свои апартаменты, то в глубине коридора заметила Фозию, которая подавала ей знаки рукой. После некоторого замешательства Лорин пошла ей навстречу.
      Сестра Менсура была очень мила. У Лорин пока почти не было случая увидеть ее, но она надеялась найти в ней подругу.
      - Я подумала о вас, - сказала ей Фозия. - Сегодня было так жарко, что я решила принести вам несколько шаровар и две-три туники. Мне кажется, что вы в этом почувствуете себя куда более вольготно, чем в вашей европейской одежде.
      Лорин поблагодарила и сделала жест, пытаясь удержать ее, но Фозия извинилась:
      - Я должна увидеться с Салимой. Не беспокойтесь, если я задержусь.
      - Пока, до скорого и спасибо за одежду.
      Оставшись в своей комнате, она развернула сверток и примерила шаровары. Они были очень широкими и казались в сто раз больше нужного, но, затянутые шелковым пояском, они стали грациозно спадать мягкими складками. Стянутые в самом низу, они не обнажали щиколотку, а лишь больше скрывали ее.
      Вместе с туникой костюм получался весьма элегантным и удобным. Мимолетная улыбка тронула губы женщины: Менсур будет удивлен, увидев ее в таком виде.
      Фозия принесла целый набор шаровар. Самые красивые были сшиты из парчи насыщенного красного цвета, на других был набивной орнамент в виде листьев пастельных тонов. Те, что она оставила до вечера, были из белого воздушного, слегка просвечивающего муслина.
      Она опустилась на глубокий диван с набросанными на нем подушками и начала расчесывать волосы. Вздохнув с облегчением, она только запустила в сторону одну из своих сандалий, как дверь тихонько открылась.
      Это был Менсур с подносом в руке. Он налил себе бокал и присел рядом.
      Она улыбалась ему с немым укором. Ее веки медленно открывались и закрывались, скрывая взгляд зеленых глаз и бросая тень ресниц на нежное лицо.
      - Устала? - спросил он.
      В вопросе не только заботливость. По тембру его немного глуховатого голоса она догадалась о подспудном желании.
      - Я много ходила во второй половине дня, - заметила она, - и чувствую себя немного утомленной.
      Он посмотрел на муслин, покрывавший складками ее тело. Под его пенящейся белизной угадывалась линия ног. Отведя в сторону глаза, он залпом выпил содержимое своего бокала.
      - Этот ужин не слишком тебе в тягость? Такое преувеличенное внимание было для нее неожиданным. Обычно он был более прямолинеен.
      - Видишь ли, - продолжал он, - я не могу поступать иначе. Через некоторое время мы будем посвободнее. Сейчас я должен восстановить связи со всеми этими людьми... Кроме того, в профессиональном отношении это почти обязательно.
      Она терпеливо его выслушивала. Неожиданно ее охватило любопытное чувство. Может быть, он в чем-то упрекает себя?
      Заметив, как она вздохнула, он добавил:
      - Некоторые из моих друзей просто сгорают от желания познакомиться с тобой.
      Лорин повеселела. Ее недавняя апатия постепенно уступала место дивному ощущению. Она непроизвольно откидывалась на подушки, а Менсур гладил ее плечо.
      - Ты сообразительная женщина и можешь понять, что я несу определенные обязанности.
      Зачем он столько говорит, вместо того чтобы целовать ее? Она мягко положила ладонь на его руку. При этом прикосновении у Менсура мгновенно перехватило дыхание. Он глядел жадно, рассматривая во всех подробностях ее тело, словно видел его в первый раз. В легкой одежде она больше чем когда-либо выглядела женщиной. Она потянулась к нему, и их руки сплелись.
      Незаметным движением она придвинулась чуть ближе. Ее голова замерла, в то время как губы Менсура начали слегка прикасаться к телу под грудью. Когда же он стянул вниз ткань, ее, полуобнаженную, охватил нескончаемый трепет.
      Они молча слились в сумраке этой комнаты, где мерцал лишь свет ночника.
      Между ними существовало какое-то согласие, какое-то взаимное притяжение, которое всякий раз поражало ее вновь и вновь.
      Лорин чувствовала, что, покуда эта связь существует, они всегда будут встречаться.
      Он лихорадочно сжимал ее в своих объятиях. Вскоре уже ничего не видящая и готовая на все, она начала неистово трепетать в его руках.
      Тогда медленными движениями он освободил ее от одежды, а затем любил долго и ненасытно.
      Ничего не было столь же восхитительного, как этот глубокий взгляд, устремленный на нее сверху; ничто не доставляло ей такого удовольствия, как его порывы, его ласки, все его осторожные и вместе с тем исполненные страстью проявления чувств, которые свидетельствовали о его любви. Но ей так же нравилась его дерзость, говорящая о желании, с которым он обладал ею.
      Покой этого позднего часа оставил в ней впечатление блаженства, от которого она пребывала в некотором оцепенении. Когда же она осознала, что лежит, вытянувшись на софе, совершенно обнаженной, то задалась вопросом, не позволить ли себе вот так отойти ко сну. Было поздно. К чему вставать? Без нее гости вполне бы обошлись.
      - Менсур? - позвала она.
      Он повернулся, встревоженный тоном обращения.
      - Да?
      - Ты любишь меня?
      - Ну да... Что за вопрос! Разве я только что не доказал тебе это?
      - Да, конечно. - Голос Лорин, выдававший легкое беспокойство, звучал более низко, она заговорила быстрее:
      - Но мне нравится, когда ты мне это говоришь еще и еще раз. Когда я нахожусь в твоих руках, у меня нет никаких сомнений.., ты еще более влюблен, чем когда-либо, это правда. Я бы даже сказала, что никогда не знала тебя таким чувственным, таким.., настойчивым. Естественно, мне также нужна твоя нежность, твоя любовь.
      - Одно не бывает без другого.
      - Да, совершенно точно. Однако с тех пор, как мы здесь, ты куда-то ускользаешь, у меня впечатление, что ты "зациклился" на себе. Ты не посвящаешь меня в свои планы.
      - Дорогая, послушай, ты ошибаешься. Временами я несколько напряжен, согласен, но ты должна понять это. Это как если бы я начинал все с нуля.
      Здесь обо мне будут судить такие же, как я, мне нельзя ошибаться, ставка слишком высока. Никто не преподнесет мне подарка.
      Она молча согласилась.
      Было поздно. Одним прыжком Менсур оказался на ногах и исчез в ванной комнате.
      Когда же несколько минут спустя он вернулся, то произнес с самым гордым видом:
      - Ты просто восхитительна. У меня будут завистники.
      И вновь она почувствовала себя настороже. Не рассматривал ли Менсур свою жену в качестве драгоценной собственности, красота которой имела свою цену, в качестве изысканной вещицы, дававшей ему чувственное удовлетворение и с блеском украшавшей его дом и званые обеды.
      Пристально вглядываясь, она сказала в свою очередь:
      - Должна ли я так понимать, что у тебя была задняя мысль? Ты устраиваешь так, чтобы все вокруг тебя, включая твою жену, дышало благополучием, да?
      Он сразу же запротестовал:
      - О! Как ты повернула! Ты приписываешь мне какие-то черные мысли. Нет. Я просто хотел тебе сказать, насколько я нахожу тебя прекрасной. - После короткой паузы он с нежностью сказал:
      - Пойдем воспользуемся этой вечеринкой.
      Так они заключили перемирие.
      Лорин добавила завершающий штрих к своему макияжу и расчесала волосы.
      И прежде, чем присоединиться к гостям, они обменялись последним поцелуем.
      Глава 5
      В большой комнате, служившей им залом для приемов, в воздухе держался аромат мяты и зеленого чая. Лишь то здесь, то там по хорошо продуманной схеме горели светильники. Оконная решетка бросала черную кружевную тень на землю, залитую светом.
      Лорин была удивлена, что среди собравшихся не увидела ни одного женского лица. Менсур объяснил ей, что Фозия и его кузины предпочитают трапезничать в апартаментах Салимы.
      Образовалось несколько групп. Якуб Хаят уже завел длинный разговор с каким-то незнакомцем, которого Менсур назвал Фуадом.
      Фуад Улема-шах!
      Он был одет во что-то вроде атласной жилетки темно-красного цвета и длинные штаны с напуском, которые поддерживались поясом, инкрустированным металлом.
      Когда Менсур закончил процедуру знакомства, Фуад посмотрел на Лорин снисходительным взглядом. Якуб поспешил предложить ей что-нибудь.
      - Не хотите ли выпить чаю? А что скажете насчет шампура с жареной бараниной? Если только вы не выберете рубленое голубиное мясо с корицей.
      - Я думаю, что возьму прекрасное мясо с карри и рисом, что приготовил нам Ибрагим, - ответила она с улыбкой.
      - Очень хорошо. Никуда не уходите. Я сейчас вам его найду.
      Когда он удалился, Менсур и Фуад обменялись несколькими словами. Таким образом, Лорин получила маленькую возможность поизучать гостя Его темного цвета с отчеканенными чертами лицо казалось чересчур правильным. Когда он не улыбался, то низкие брови придавали ему выражение суровой важности. Но когда он жмурил свои черные глаза так, что они почти закрывались и превращались в щелки, то вспыхивали бриллиантами. Однако непроницаемый взгляд этого человека невольно внушил Лорин определенное недоверие.
      Спустя некоторое время возвратился Якуб с тарелкой, наполненной мясом с карри и рисом и знаменитым чатни из манго.
      Лорин уселась за низким столиком, а Менсур пошел за блюдом сам. Якуб следовал за ним по пятам.
      Фуад по-прежнему пристально глядел на нее, ничего не говоря. Затем, неожиданно выйдя из этого состояния, он спросил:
      - Вам нравится здесь, мадам?
      - Конечно, мосье. За исключением жары, у меня есть все основания оставаться довольной.
      - Здесь ли, там ли, - продолжал он приглушенным голосом, - мы вкушаем прелести жизни. Женщины обладают глубокой способностью к адаптации.
      Удивленная таким предисловием, Лорин приняла задумчивый вид.
      - Вы полагаете? - спросила она.
      Чтобы соблюсти приличия, она проглотила сильно перченный кусочек молодого барашка, от которого у нее запылало во рту.
      Фуад продолжал говорить почти доверительным тоном. Он закурил сигарету, ароматизированный запах которой был каким-то непривычно терпким.
      - Вы увидите наши деревушки, вы будете очарованы . Алая, словно пламя, Шитраль у подножия Гиндукуша, Скарду и ее снежные барсы, долина Свата с ее зарослями шиповника.
      Он склонился к ней. Чувствовалось, что он мог бы говорить так целыми часами. Лорин, явно смущенная, закашлялась.
      Аромат, источаемый цветами в букетах, сливался с теплотой воздуха и запахом зелени на столе. Весь этот дух ударил ей в голову, погрузив ее в какое-то оцепенение, близкое к небытию.
      От всей этой ватной атмосферы, впрочем, как и от уставленного на нее взгляда Фуада, она почувствовала себя не в своей тарелке.
      Однако она не хотела расслабляться под воздействием этого колдовства, которым они все, судя по их виду, наслаждались Она вздрогнула, когда Фуад вновь заговорил очень тихим голосом:
      - Воля - это опасное оружие.
      Лорин глянула на него с досадой, которую испытывала всякий раз, когда чувствовала, что кто-то читает ее мысли.
      - Вы считаете, что лучше отдаться течению жизни и обстоятельствам?
      - Наша судьба не в наших руках, - заметил он поучительным тоном.
      - Вы хотите сказать, что никогда нельзя изменить ход событий?
      - Вовсе нет, при большой силе воли можно. Именно в этом-то и таится опасность, потому что подобное поведение зачастую влечет за собой немало бед. Надо жить в согласии с природой.
      Лорин покачала головой.
      - Мы принадлежим таким разным мирам, - сказала она.
      - Вы близки к тому, чтобы обрести мудрость, - ответил он с бесстрастной улыбкой. - Поживете среди нас, вдали от безумной цивилизации, к которой принадлежали, вы меня поймете.
      "Какой странный разговор'" - сказала она себе. Он происходит так, будто Фуад намеревается передать ей какое-то сообщение, но какое?
      - Не торопите судьбу.. - добавил он в заключение. - Как бы не пришлось пожалеть Заинтригованная Лорин спрашивала себя, что же этим он хотел сказать, но уже возвратился Менсур в сопровождении Якуба.
      Оба несли по тарелке, полной "бирьяни" - этим пикантным на вкус рисом, сдобренным шафраном и корицей. Менсур положил сверху кусок баранины, а Якуб цыпленка.
      Они присели рядом с Лорин.
      - Ну что, как продвинулись твои проекты? - спросил Менсура Фуад. - Я доволен, что ты вернулся. Нашей стране нужны люди вроде тебя.
      - С тех пор как я здесь, я считаю, что города развиваются вопреки всем законам градостроительства. Я думаю, в частности, о Карачи.
      - А ты удивлен? - Голос Фуада стал почти агрессивным. - Темпы прироста городского населения столь высоки, что из-за этого будущее городов поставлено под вопрос.
      - Я всегда думал, - возразил Менсур, - что это нескончаемое бегство сельского населения в города вызывает болезненный дисбаланс.
      Фуад яростно наступал.
      - Ты говоришь об этой ситуации как человек посторонний. Я же вижу все те издержки, которые вызывает перенаселение., все эти судьбы, изломанные в силу плохих условий жизни и санитарии. Менсур оживился в свою очередь.
      - Если бы ты и твои коллеги разместили промышленные производства вне территории крупных городов, если бы вы помогли мелким земельным собственникам, если бы вы создали больше школ и диспансеров в сельской местности, то, может быть, сумели бы, пока еще было время, поставить заслон этой миграции в города. Теперь же ты пожинаешь, что сам и посеял.
      - А ты? Ты предпочел уехать и делать себе имя в другом месте. Вместо того чтобы строить небоскребы и другие претенциозные здания, ты мог бы поставить свои знания на службу нам, чтобы бороться с лачугами.
      Теперь оба мужчины столкнулись друг с другом на глазах у изумленной Лорин. Ничто не предвещало подобного взрыва.
      Но тут вмешался Якуб.
      - Не спорьте друг с другом. В любом случае столько работы, что каждый может найти сферу приложения своего таланта.
      - А вы ничего не сказали, мадам, - заметил Фуад, повернувшись к Лорин.
      - А разве мое мнение имеет какое-либо значение?
      - Безусловно!
      Тот, кто только что произнес это слово, был не кем иным, как Ашраф. Он как раз подошел с блюдом слоеных пирожков. Садясь на ковер скрестив ноги, он попытался угостить ее кофе.
      - У вас вид, как будто бы вы ведете очень серьезные разговоры, - заметил он. - О чем сегодня речь? О программе удобрения почв, о наступлении пустынь или о строительстве рыболовецкого порта в Гвадаре? Вы знаете, - добавил он, обращаясь к Лорин, - здесь все время заняты перестройкой мира.
      В то время как Лорин улыбалась, Фуад не скрывал своего пренебрежения в отношении вновь пришедшего, которого он принимал за какого-то ярмарочного петрушку.
      Он сделал вид, что незнаком с ним, и обращался в дальнейшем только к Менсуру.
      - Если вы добились снисхождения с его стороны, то я вас поздравляю, вкрадчиво заметил Ашраф Лорин. - Это человек очень занятый самим собой и своими полномочиями.
      Она вздохнула Она не понимала ничего из происходящего вокруг. Фуад вел себя самым странным образом. Что касается Ашрафа, то он также, в свою очередь, был более чем кто-либо неуловим. Об этой странной личности было трудно сказать, где он серьезен, а где шутит.
      - Вы можете мне сказать, - возобновила разговор Лорин, - с чем связаны все эти споры?
      - Не знаю, могу ли. Это государственная тайна. Менсур не ввел вас в курс дела?
      - Какого дела?
      - Подпольной деятельности Якуба.
      - Я думала, что это, скорее, Фуад плел заговор.
      - Да, это почти одно и то же. Лорин начинала терять терпение.
      - Как обычно, вы Бог знает что рассказываете.
      Ашраф, казалось, не был задет таким новым поворотом разговора.
      Лорин пожала плечами. Она все больше и больше сбивалась с толку. Развязность Ашрафа казалась ей неуместной.
      Но, может быть, это была лишь видимость? Здесь зачастую жизнь носила столь фантастические черты, что не стоило об этом так беспокоиться.
      Неожиданно она подумала, что Менсур тоже был частью этих людей.
      В Соединенных Штатах они жили в полной гармонии. Примечательно, что именно в сфере бизнеса встретились их характеры и окрепла их дружба. Тогда он был мужчиной без загадок. В то время как он открывался ей одновременно и более страстным, и более неукротимым, ее собственная внутренняя ясность, казалось, куда-то исчезла.
      Посматривая поочередно то на одного, то на другого из говорящих мужчин, она как-то осознала, что Менсур, продолжая обмениваться со своими друзьями банальными фразами, не лишал себя возможности пройтись лишний раз взглядом по ее затылку и плечам.
      Когда же он вот так смотрел на нее, то его обычно непроницаемые глаза начинали светиться каким-то буйным отблеском. В таких случаях у Лорин было чувство, что на нее действует некая неведомая власть.
      Находясь в замешательстве, она подумала куда-нибудь ретироваться. И исчезла под пустяковым предлогом, заметив мимоходом, что муж вдвоем с Якубом уединились у окна.
      Что они могли сказать друг другу?
      Фуад показался весьма загадочным. Она не очень-то доверяла ему, да и нет дыма без огня.
      Этот вечер оставил у нее впечатление, будто с ней играли из-за того, что она не знала правил игры.
      Глава 6
      Последовавшая затем неделя была полна испытаний. Первые дни проходили с четкостью часового механизма. Рано утром, чтобы успеть до наступления жары, Менсур уезжал Немного позднее к нему присоединялась Лорин Вскоре она поняла, что он ничего не будет менять ни в условиях, ни в ритме жизни. В отношении условий, они ее вполне удовлетворяли. Дом был хорошо продуман и имел многие преимущества. Она не смогла бы найти ничего лучше этого пристанища, где благодаря Салиме царила успокаивающая дисциплина.
      Кухня поставляла несчетное количество пахучих блюд. Та суматоха, что была в других местах, совершенно не доходила до ее апартаментов. Не говоря уже о внутреннем садике, исполненном бесконечного очарования со своими розами и оградой из апельсиновых деревьев.
      Единственно, на что можно было бы пожаловаться, так это на то, что организация быта совершенно ускользала от нее. Она сочла бы вполне естественным взять на себя какие-нибудь обязанности, но никто не просил ее об этом, даже Менсур.
      Она сделала из этого вывод, что в ней не нуждались, и в первый раз почувствовала себя иностранкой.
      Лорин не стала настаивать, так как ей надо было переделать миллион куда более интересных вещей. Прежде всего с головой уйти в свою работу, но здесь ее также ожидало некоторое разочарование.
      После первых дней, пролетевших в переходах от званых коктейлей к приемам, она очень скоро оказалась в одиночестве перед лицом обязанностей, которые потребовали от нее значительную часть времени.
      Менсур носился по городу в компании своих сотрудников. Вначале она упорно преследовала его. Жара и желание остаться незамеченной подтолкнули ее к ношению женского костюма коренного населения: саруал из легкой ткани и туника с длинными рукавами. Менсур ввел ее в деловые круги, но вскоре она вынуждена была признать, что почти не внушала к себе доверия. К ней избегали обращаться по любым важным вопросам. В течение нескольких дней она даже стала предметом некоторой враждебности. Занять свое место представлялось делом нелегким.
      В обеденный час они неизбежно венчались с Салимой, пустяковая болтовня которой, насколько она улавливала смысл, действовала на нервы.
      С наступлением вечера одна и та же сцена повторялась изо дня в день: за столом собиралось множество людей, большинство которых ей были незнакомы.
      Вскоре она заметила, что постоянно была единственной присутствовавшей там женщиной. Те редкие жены, которые сопровождали своих мужей, сразу исчезали, едва прибыв, в апартаментах Салимы, где она вместе с Фозией держала дамский салон.
      До настоящего момента у Лорин никогда не появлялось желания присоединиться к их встречам, настолько их интересы разнились.
      С этого времени вечера казались ей все более и более долгими. Споры мужчин продолжались за полночь, да и ей самой было трудно не клевать носом. Не ощущая себя комфортно ни в том, ни в другом случае, она приняла решение уходить ложиться спать очень рано.
      Чтобы затушевать свою досаду и скрыть свою растерянность, она принялась есть больше обычного, предпочитая прежде всего фисташки, курагу, а также нугу. Настоящая нуга была истинным лакомством. Чего бы только она не отдала за эту смесь меда, миндальной пастилы и кристаллического сахара, начиненную фисташками и лесным орехом.
      Когда же она исчерпала эти радости гурманства, то вновь погрязла в той угрюмой апатии, в которой уже известные, бесконечно скучные обязанности тянулись своей чередой.
      И теперь она, та, что боялась жизни слишком спокойной и без задоринок, видела свою собственную жизнь окрашенной в серые тона, протекающей в рамках, установленных традицией и обстоятельствами.
      Что до Менсура, поглощенного своими занятиями и устремленного к успеху, то его было совершенно невозможно застать свободным, и она видела его лишь изредка.
      Много раз в часы после полудня она надеялась, что время сиесты соединит их вновь, но ожидала она этого напрасно.
      Весь в работе, чувствуя себя уютно в своем большом доме среди родственников и друзей, он отдавался с пылким влечением новому делу, перенося на проекты тот интерес, который раньше проявлял к своей жене.
      Там, где она когда-то усматривала лишь желание идти впереди других, она вскоре обнаружила амбиции, о которых и не подозревала. До этого момента Менсур жил, никому не подчиняясь, отныне же ему было необходимо подчинить мир своим требованиям. Причем он был из тех, кто ищет славу и успех скорее из-за радости борьбы, нежели ради выгоды, которую получает.
      Эта предрасположенность характера казалась ей опасной. Она понимала его чаяния, но страдала от того, что он держал ее в стороне. Обширная программа, которую он для себя определил, требовала, по его понятиям, полной самоотдачи. Она очень сожалела об этом. Между тем, испытав приступ лихорадки, столь неожиданный, сколь и сильный, Менсур вынужден был слечь в постель. Находясь в мрачном расположении духа, он не хотел никого принимать.
      Когда же Лорин решила оставить его в покое, то узнала, что Салима находилась у его кровати. Поначалу она видела в этом лишь самое естественное проявление заботы, но когда свекровь срочно вызвала ее, то поддалась чувству гнева.
      - Надо предупредить врача, - сказала ей та после традиционного "салям алейкум".
      - Вас об этом, мама, Менсур попросил?
      - Я уже вызвала доктора Ахмеда, - невозмутимо продолжила Салима. Лорин в бешенстве не знала, как поступить: то ли выйти из себя, то ли поблагодарить ее?
      - Ну, тогда в таком случае... - Она сделала безнадежный жест, показав свое безразличие.
      Бросив взгляд в комнату, она поняла, что Менсур метался в беспокойном сне. Салима, суетившаяся у постели, повелительным тоном попросила Селима сходить за жаропонижающими отварами.
      - Может быть, было бы лучше принять аспирин? - предложила Лорин.
      Салима ее просто испепелила взглядом, как будто она сказала что-то неприличное.
      К вечеру доктор Ахмед все еще не появился. Теперь Менсур страдал от очень сильной мигрени. Салима следила за ним и повторяла всем, кто хотел ее слушать, что у ее сына голова раскалывалась от мучительной стреляющей боли.
      День был крайне жарким - это была влажная и изматывающая жара, приводившая всех в подавленное состояние. Однако Салима, нечувствительная к ней и полная удивительной живости, продолжала без устали сновать по дому.
      Лорин сдалась. Находясь во власти полной апатии, она просто ждала.
      Когда же, сильно запоздав, пришел доктор Ахмед, Салима понеслась к нему навстречу и принялась, сильно жестикулируя, говорить на урду.
      Лорин, удалившись в сумерки благоухающего сада, оставалась в стороне на протяжении всего визита доктора. Ошарашенная этой суматохой, она размышляла о том, что ей предстояло еще многое узнать о нравах этой страны.
      После ухода врача холл вдруг наполнился какими-то людьми, которые перешептывались и переговаривались тихими голосами.
      Обеспокоенная Лорин отправилась в комнату Менсура.
      - Ничего серьезного, - сказал он в ответ на ее вопрошающий взгляд, просто грипп. Он продержится у меня пару суток. Здесь эти обострения достаточно частое явление. Жара опасна для здоровья.
      Вздохнув с облегчением, Лорин тем не менее оставалась в некотором смущении. Если этот случай был настолько распространенным, насколько делал вид Менсур, то к чему весь этот ажиотаж?
      Вскоре прибыла Фозия со своими двумя детьми. Она принесла пирожные розового и зеленого цвета и растирания.
      Находясь в каком-то полуоцепенении, Лорин узнала голос Ашрафа.
      - Вы здесь? - бросила она ироническим тоном. - Пришли повидать больного?
      - Вовсе нет. Я здесь ради вас.
      - Ради меня?
      Лорин в замешательстве посмотрела на него.
      - А почему?
      - Я подумал, что среди этого бедлама вам понадобится поддержка. Лорин бросила на него признательный взгляд.
      - Но как вы узнали?
      - О! Здесь все узнается очень быстро. Вокруг них суетились домочадцы. Не обращая на них никакого внимания, Ашраф развязал шелковую ленточку на пакете, который он положил перед собой на стол.
      - Я принес вам кое-какие сладости, - сказал он. Она ему радостно подмигнула.
      - Вы по-прежнему преисполнены внимания. Пока она пробовала финики с начинкой, он не без иронии предложил:
      - Поспорим, что Салима и глаз не сомкнет ночью!
      - Ну, вы, как всегда, преувеличиваете.
      - Нет, нет, вы увидите.
      - После всего я задаю себе вопрос, не заболеть ли мне в свою очередь, - Не надо заблуждаться на сей счет, вы не сможете рассчитывать на подобное внимание...
      - Вы полагаете? - Лорин в задумчивости покачала головой.
      - В любом случае ваши страхи преувеличены. Цвет вашего лица свежее, чем когда-либо.
      Она, казалось, оценила комплимент, но воздержалась от какой-либо благодарности.
      Ашраф глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.
      - Мне бы хотелось называть вас Анаркали.
      - Анаркали? - От неожиданности она рассмеялась. - Анаркали, - повторила она, словно привыкая к этому необыкновенному имени.
      - В этом имени есть большая нежность. Вы знаете, что оно означает?
      - Абсолютно не представляю.
      - Гранатовый цветок. Оно к вам чрезвычайно подходит.
      Лорин рассмеялась от души.
      - Не знаю, что сказал бы на это Менсур.
      - Я думаю, что он был бы не против. Имя Анаркали дали за красоту Надере Бегум, прелестной девушке, воспитанной в гареме Ахбара.
      - Какая честь! Должна ли я так понимать, что похожа на нее?
      - Некоторыми чертами - да. У вас такая же пылкость, - Ашраф сделался серьезным. - Вы так же грациозны, как и она, но в остальном я не желал бы вам иметь подобную судьбу.
      - О, правда! Почему? Что с ней случилось? Ашраф принял сострадательный вид.
      - Прекрасная Анаркали исчезла при драматических обстоятельствах... - Он замолчал. Лорин пришла в нетерпение.
      - Вы заставляете меня ждать. Это невежливо. Итак, как же она умерла?
      - Из-за государственных интересов и страстной любви.
      - А еще из-за чего?
      - Ужасный Ахбар приказал заживо замуровать ее в стену.
      - Нравы вполне в ваших традициях. И.., я полагаю, вы обожаете этого принца?
      Эти слова прозвучали как оскорбление. У Ашрафа появилась шутливая улыбка.
      - Это был великий правитель. Он во многом способствовал тому, чтобы сделать Лахор чудным городом.
      Лорин не унималась.
      - За что ему следует отпустить любые грехи. Но.., объясните, пожалуйста.
      - Так вот, эта история несколько запутана. Каждый пересказывает ее по-своему...
      - Каков же ваш собственный вариант?
      - Говорят, что император Ахбар якобы застиг ее в тот момент, когда она улыбалась его сыну Селиму. И тогда, подозревая ее в некой тайной связи, он приговорил ее к смерти. Когда же шесть лет спустя Селим взошел на престол, то приказал построить в ее честь мавзолей...
      - Хорошенькое утешенье! - с иронией заметила Лорин. - Судьбе этой несчастной трудно позавидовать. Но что за мысль сравнивать меня с ней!
      - Все дело вкуса! Одно не мешает другому.., очень красивое имя, и оно вам бы изумительно подошло.
      - А мое вам не нравится?
      Вопрос вырвался сам по себе, прежде чем она смогла удержать его. Она тотчас же об этом пожалела.
      Уже не сдерживаясь, он твердо заявил:
      - Оно меня волнует не меньше, чем вы сами. На какое-то короткое мгновение она была ошеломлена и оставалась в прострации от этого едва скрытого признания.
      Тогда, поддавшись какому-то внутреннему позыву, она, запинаясь, проговорила:
      - Скажите мне, Ашраф, вы никогда не думали жениться?
      Застигнутый врасплох вопросом, он помолчал некоторое время, прежде чем ответить:
      - К сожалению, я с вами встретился слишком поздно.
      Ей показалось, что почувствовала в голосе Ашрафа легкое волнение, которое выдавало его смущение, но тот уже спохватился.
      - Пойдемте взглянем на Менсура, - предложил он несколько грубоватым голосом. - Как бы не стали удивляться, что видят нас слишком долго вдвоем.
      Она вздохнула и подумала, что действительно, может быть, было не так уж разумно продолжать этот разговор с глазу на глаз.
      Они поднялись и подошли к комнате Менсура.
      Больной только что вышел из того бесчувственного состояния, в которое его ввергла лихорадка. Фозия суетилась возле своего брата.
      Лорин повернулась к Ашрафу.
      - Поверьте мне, он поймает насморк из-за обмахивания веером, - сказала она. - Моя свекровь, будучи очень крепкой женщиной, ратует за настои из кресс-салата... - Затем добавила, понизив голос:
      - Лично я задаюсь вопросом, не лучше было бы совершить паломничество в Мекку.., по крайней мере...
      Ашраф прервал ее:
      - Замолкните, о несчастная, иначе вас постигнет та же участь, что и Анаркали.
      В его глазах отразился лукавый огонек, однако Лорин подумала, что в действительности не должна была шутить святыми местами и религиозными обрядами.
      Как только Салима заметила Ашрафа, так сразу же заговорила первой.
      - Как это мило с вашей стороны зайти к нам! В такие вот моменты Менсур до смерти не любит быть один.
      Лорин с удивлением посмотрела на нее. Что она хотела этим сказать? Совершенно спокойно встретив повелительный взгляд свекрови, она заявила вкрадчивым голосом:
      - У него это редко случается, мама. Но вы правы, надо создать ему окружение.
      Обменявшись с Ашрафом заговорщической улыбкой, она немного рассердилась на себя за это замечание. Менсур был болен. Он ни в коей мере не был в ответе за смешное поведение матери или своего окружения. Тем не менее она была удивлена. Никогда раньше он не позволил бы, чтобы по отношению к нему вели себя таким образом.
      Ашраф подошел к кровати Менсура. Потом Лорин увидела, как подходил Фуад, а за ним Якуб. Оба мужчины обменивались взглядами, в которых не было и тени любезности.
      "Но зачем они в таком случае все вьются тут?" - спросила она себя.
      Пока Якуб присоединялся к своему кузену, стоящему у изголовья, Менсур жестом отстранил свою сестру, несшую ему чай, и перекинулся с ней несколькими фразами на урду. Тут же Фозия удалилась в сопровождении Салимы.
      Лорин поняла, что муж велел им уйти. Менсур не был человеком, способным долгое время выносить материнскую заботу.
      Салима покинула комнату, но прежде, чем та закрыла дверь, Лорин успела увидеть ее сверкающие грозно черные глаза. Несмотря ни на что, она подчинялась. Лорин уже подметила, что та никогда не выступала против чьей-то более сильной воли, чем ее собственная.
      Теперь Менсур и Якуб разговаривали между собой. У мужа был озабоченный вид. Он переоделся в домашний халат и, словно маятник, мерил комнату шагами. Она чувствовала, как он наполняется глухим гневом.
      Время от времени вступал в разговор Ашраф. В свою очередь Фуад уже не знал, по всей видимости, какую занять позицию. Будучи не столь близким человеком, он уже подумывал о том, как бы незаметно уйти, и тут помогла Лорин.
      - Можно вам предложить что-нибудь выпить?
      Видя трех мужчин, погруженных в обсуждение, таинственный характер которого не мог от нее ускользнуть, она интуитивно почувствовала, что следовало увести Фуада подальше.
      Тот секунду был в нерешительности, прежде чем ответить, а затем согласился.
      Лорин повела его за собой. Оказавшись в гостиной, она налила ему чашку чая и пригласила сесть. Фуад приблизился к ней и сказал тихим голосом:
      - Я счастлив этому случаю, он дает мне возможность видеть вас наедине.
      Застигнутая врасплох, Лорин спросила себя, куда он клонит.
      - Видите ли, - продолжал тот, - если вы имеете некоторое влияние на вашего мужа, то вам надо было бы посоветовать ему не слишком-то раскрываться перед Якубом Хаятом.
      - Разве это возможно? Ведь он его партнер.
      - Покуда дело касается его профессиональных занятий, это еще куда ни шло, но в остальном как бы ему не пришлось об этом пожалеть.
      - Я вас не понимаю.
      - Вправду?
      Лорин не смогла сдержать себя.
      - Итак, мосье, что вы этим хотите сказать?
      - Может быть, вы не знаете, но под прикрытием гуманитарной помощи, что может показаться вполне нормальным, Якуб в настоящий момент проявляет несколько излишний интерес к афганскому населению.
      Лорин увидела, как у него заходили желваки по скулам.
      - Вы знаете, Пакистан гостеприимная страна. Сейчас большое количество беженцев оседает.., и подчас на длительный срок, по западной границе нашей территории. Между беженцем и повстанцем разница подчас очень тонкая.
      - Я по-прежнему не вижу, каким образом это касается Менсура? - раздумчиво спросила Лорин.
      - Так вот, если он будет слишком глубоко вмешиваться в эти происки, то в результате вместо этого он, возможно, будет иметь пагубные последствия.
      Лорин сделала усилие, чтобы сохранить спокойствие.
      - И какие же, например?
      - Контракт, который он только что получил, может быть у него отобран.
      Это предположение заставило вскочить ее с места.
      - Ну, не говорите же вы всерьез! - вскрикнула она.
      Она относилась теперь к нему со смешанным чувством отвращения и негодования.
      - Я не думаю, что дело дойдет до этого, но...
      - Не знаю, на что вы намекаете, - нервно продолжила Лорин. - Менсур никогда не был замешан ни в каком заговоре, ни в каком сомнительном предприятии. Я была бы в курсе.
      - Именно поэтому я и хотел бы вас предостеречь. Возможно, вам удастся изменить ход событий...
      Она прервала его с железным хладнокровием.
      - Не вы ли мне говорили, мосье, что не нужно вмешиваться в судьбу?
      Какая-то искорка вспыхнула во взгляде мужчины, но он промолчал.
      Лорин посмотрела на небо. Ночь наполнялась свежестью. Потоки воздуха полились в комнату через распахнутое окно. Неожиданно она почувствовала, насколько ей осточертели все эти тайные заседания.
      В этот момент из комнаты Менсура в сопровождении Якуба вышел Ашраф. Оба кузена распрощались с Лорин, которая воспользовалась этим, чтобы избавиться от Фуада.
      - Я подумаю над тем, что вы мне сказали, - заверила она, покидая его.
      Он молча откланялся.
      После их ухода Лорин пошла к себе в комнату. У Менсура было замкнутое выражение лица. Лорин не осмелилась его расспрашивать, но дала себе слово сделать это на следующий день.
      Фуад, должно быть, ошибался. Однако эта сцена утвердила ее в мысли, что Менсур держит ее в стороне от каких-то граней своей жизни.
      Перед тем как уснуть, она мысленно прокрутила картинки этих последних дней, пытаясь понять, отчего ее жизнь изменилась столь быстрым и необъяснимым образом. В какое-то мгновение ей представился образ насекомого, отчаянно бьющегося о стекло. Подобно ей самой, растерянной перед загадочностью этой страны.
      Глава 7
      Лорин так и не обрела вновь всю свою безмятежность вплоть до самого отлета три дня спустя самолетом до Исламабада. Она должна была явиться в посольство Соединенных Штатов, чтобы ей уточнили рамки ее полномочий. Там она должна будет встретиться с кем-нибудь из представителей Всемирного банка, который финансировал часть работ по реконструкции кварталов.
      После того что несколько дней назад сообщил ей Фуад, эта поездка, казалось, должна была иметь для нее самое большое значение, и она рассчитывала воспользоваться ею, чтобы разузнать об этом побольше.
      Когда Менсур узнал о ее планах, то настоял на том, чтобы сопровождать ее. Поначалу она была удивлена этой неожиданной услужливостью: ей казалось, что присутствие ее мужа необходимо в Лахоре; однако он тут же выразил желание свозить ее в земли, которыми он владел на севере страны.
      Тем не менее она не могла удержаться от мысли, что у Менсура были какие-то тайные причины для отъезда, хотя не могла угадать, какие именно. В конце концов она обрадовалась этой возможности, которая позволяла ей лишний раз побыть с ним вдвоем.
      Их пребывание в столице было непродолжительным. В аэропорту Шакламы их ждала автомашина, и, хотя до полудня у нее была назначена встреча в посольстве, Лорин попросила отправиться в объезд через Ревалпинди.
      Старинный центр вместе со своими широкими проспектами, обсаженными деревьями, аккуратно подстриженными зелеными изгородями и лужайками нес в себе дух Британии, за исключением разве что подходов к Раджа-Базару, где они вновь столкнулись с привычной сутолокой. Не лишенный интересных черт город, однако, не обладал большой привлекательностью, и они быстро добрались до Исламабада, находившегося оттуда в двадцати километрах. Расположенный в живописном оформлении холмов, Исламабад был пока лишь огромной стройкой, где кипела жизнь, но в ней уже угадывались черты" будущей метрополии.
      Лорин видела ее макет. Площадь под застройку была значительной, если учесть, что Ревалпинди оказался бы лишь зернышком в центре новой столицы.
      Она знала, что для реализации этого грандиозного проекта были привлечены архитекторы и специалисты по урбанистике с мировыми именами, но в данный момент город представлял собой только бросающуюся в глаза сетку пустынных улиц. Поиски современной архитектуры, казалось, ограничились проектировкой общественных зданий, тогда как жилые кварталы до бесконечности повторяли единый образец особнячков, сливающихся в однородную череду невыразительных фасадов.
      Уже очень скоро Лорин почувствовала скуку, так что она была довольна, когда приехала в посольский жилой квартал.
      Хотя здания, построенные у подножия самых первых горных кряжей, не отличались ярко выраженным вкусом, они все же указывали на наличие воображения, что уже внушало определенные надежды.
      Она оставила Менсура, который должен был навестить одного из своих кузенов, и пересекла уверенным шагом порог посольства.
      По правде говоря, переговоры с уполномоченным Всемирного банка оказались довольно обескураживающими. Он сам ожидал инструкций и предложил увидеться с ней на следующей неделе. Она воспользовалась этим, чтобы провести несколько встреч, и дала себе слово не уезжать, не определив для себя круг своих полномочий.
      Когда же двумя часами позже она присоединилась к Менсуру в баре гостиницы "Шахерезада", то они решили отправиться тотчас, поскольку ближайшие окрестности не представляли сколь-нибудь заметного интереса.
      Менсур оставил импозантный автомобиль с шофером, который был выделен им в пользование, чтобы взять на время более поворотливую машину своего кузена.
      С общего согласия и несмотря на жару они отправились в путь. Лорин выразила желание проехать через Таксилу - одно из наиболее примечательных археологических мест Пакистана, о котором она к тому же много слышала.
      Являясь крупным религиозным буддийским центром, святилища которого были местами разрушены в V веке, Таксила была известна своими развалинами, которые хорошо сохранились и были раскопаны.
      Лорин ожидала, что Менсур, всегда воспринимавший с энтузиазмом все, что касалось его страны, покажет себя хорошим рассказчиком в отношении последних раскопок и редких образцов скульптуры, которые, как она знала, имели всемирную известность.
      К ее великому удивлению, он об этом не заговорил. Она заметила, как он с отсутствующим видом и рассеянным взором осматривал руины, которые между тем давали впечатляющее представление о раннем индийском искусстве Однако он пошел за ней дальше, в глубь холмистой местности. От древних ступ - этих круглых башен, предназначенных для хранения реликвий Будды, - остались всего лишь основания, но в отдельных молельнях еще размещались статуи, покрытые смолой.
      Лорин задержалась у одного водоема, совершенно заросшего диким перцем с красными цветами, но потом, видя, сколь мало интереса проявлял ко всему этому Менсур, предложила ему отправиться дальше.
      Менсур объяснил ей, что у него была мысль добраться до лесистых высот Муррея, недостижимых в силу своей удаленности для резких перепадов индийского климата. Муррей являлся излюбленным местом дачного отдыха, и Менсур владел там домом. Туда вела хорошая проезжая дорога. Поскольку местность располагалась на высоте, они прибудут туда достаточно поздно, однако более прохладная температура позволит им отдохнуть лучше, чем на равнине.
      Лорин села рядом с Менсуром, и он тронул машину с места. Когда автомобиль проехал среди различных повозок, набитых мужчинами и женщинами с детворой, Лорин рискнула расспросить своего мужа, поведение которого продолжало казаться ей странным.
      Она рассчитывала устроить себе праздник из этой поездки, а он держался таким молчуном, напуская на себя отрешенный вид.
      - Должна признаться, что разочарована сегодняшним утром, - сказала она без обиняков. - Я рассчитывала добиться большей ясности. Рональд Мур был как нельзя более уклончив. Он сам ожидает инструкций. Я предложила ему самой связаться со Всемирным банком, но, по всей видимости, моя идея не пришлась ему по вкусу.
      У Менсура появилась ироническая улыбка.
      - Поживешь здесь подольше и увидишь, что дела так быстро не делаются. Идея разработки принята, наше участие подтверждено, теперь надо, чтобы весь механизм включился в работу. Если будешь слишком сильно их торопить, то рискуешь восстановить людей против себя.
      Лорин пребывала некоторое время в молчании.
      Начинала опускаться ночь, а вместе с ней появлялся какой-то намек на прохладу, наполнившую близлежащие хлопковые поля.
      Неожиданно она заговорила вновь:
      - Скажи мне, у тебя нет никаких опасений по поводу этого проекта? Менсур бросил на нее вопросительный взгляд.
      - Нет. А что?
      - Не знаю... Просто интуиция. Ты уверен в своем партнере?
      - Якубе? Безусловно! Что за вопрос! Вдруг в свете фар всплыла молодая парочка, которая шагала вдоль дороги. Их гигантская тень моментально упала на заросли перелеска у обочины. Машина подъезжала к развилке. Менсур взял направление на Абботабад.
      Подавляя зевоту, Лорин осторожно высказала свое предположение:
      - Послушай... До меня дошли разговоры, что Якуб занимается какой-то политической деятельностью, которая может нанести тебе вред.
      - Кто это дал тебе такие сведения?
      - А угадай.
      - О! Это не так уж трудно сделать. Представляю, как Фуад доставил себе удовольствие, посеяв сомнение в твоей голове.
      - И как я должна это понимать?
      - Ты знаешь, здесь тоже не все так просто. В этой стране в той или иной степени все занимаются политикой.
      - Возможно, но если, едва приехав, ты теряешь заказ, ради которого работал месяцами, то это нельзя назвать успехом.
      - Не понимаю, к чему это? Какие еще глупости мог тебе наговорить Фуад?
      - Если конкретно, то не много. А в действительности чем он занимается? У тебя, коль ты его знаешь, должны быть какие-нибудь мысли по этому поводу или нет? - В ответ на молчание Менсура она продолжила:
      - Я полагаю, что он адвокат...
      - Он и является им, только без практики. Заинтригованная Лорин спросила:
      - А за счет чего он живет?
      - Это крупный землевладелец. Он много путешествует, а остальное время работает на правительство.
      - В какой области?
      Менсур молчал. Лорин опустила стекло. Порыв теплого ветра ворвался в машину, принеся сильный, едкий запах, свидетельствующий о присутствии скотины. Проехав дальше несколько метров, они встретили массу запряженных волов, которые тянули тяжелые повозки.
      - Ты мне так и не ответил, - сказала она какое-то время спустя.
      - Это достаточно сложно понять, и связано с афганским кризисом. Как ты знаешь, Пакистан принимает на своей границе беженцев.
      Она тут же закусила удила.
      - Вот это гуманное отношение, которое можно только приветствовать. Менсур едва улыбнулся.
      - Конечно, но.., это не бесплатно.
      - Ты хочешь сказать, что страна получает от этого какие-то преимущества?
      - В какой-то степени - да. Средства, направляемые международным сообществом для обеспечения жизненного минимума иммигрантов, позволяют поддерживать экономику страны. Но это и все... - Он замолчал.
      - Так что? Продолжай, - неожиданно раздражаясь, настаивала она.
      В глазах Менсура пробежал лукавый огонек, когда он наклонился к ней, быстро поцеловав.
      - Ты не находишь нудной эту дискуссию? Она встряхнула головой.
      - Мне хотелось бы знать, - упрямо твердила она.
      Он, уступая, кивнул головой и начал говорить с какой-то убежденной и страстной интонацией:
      - Позиция властей крайне противоречива. С одной стороны, они опасаются возмездия. Нарушения воздушного пространства уже больше не в счет.., но одновременно Пакистан не может позволить иностранным вооруженным силам закрепиться у ее границ, не подвергая опасности свое собственное существование. Учитывая все это, возможности для маневра ограничены.
      - А тогда какова роль Фуада?
      - Он - среди нескольких лиц, которые размышляют совместно с правительством над окончательными решениями.
      - То есть?
      - Ну хорошо! Прежде всего надо установить контроль над этим населением. Это как если бы у нас было три миллиона новых жителей. Проблемы многочисленны: снабжение продуктами питания, обеспечение водой, создание рынка рабочей силы... Затем, нельзя ободрять повстанческие движения, чтобы избежать любой эскалации напряженности.
      Эта сторона дела заинтриговала Лорин, но она не задумывалась о многоликости интересов.
      Как бы в ответ на ее мысли Менсур продолжал:
      - Не забывай, что движения за автономию очень многочисленны и они могли бы набрать союзников в стане беженцев. Тогда бы ситуация обернулась против нас же.
      Лорин почувствовала озноб то ли от ночной прохлады, то ли из-за только что сообщенного Менсуром.
      Они поднялись немного в горы; поля уступили место холмистой местности, покой которой умиротворял Лорин.
      Она рискнула вкрадчиво заметить:
      - Все это не объясняет мне, каким образом это тебя касается. А враждебность, существующая между Фуадом и Я кубом.., есть у нее причины?
      - Да!
      Утверждение прозвучало очень сухо. Лорин умолкла, ожидая уточнений.
      - Якуб входит в Пакистанский комиссариат по делам беженцев. В этом качестве он занимается вопросами управления, что очень трудно. Он распределяет продовольствие, но в основном следит за доставкой легкого стрелкового оружия, предназначенного для участников сопротивления.
      - Якуб? - Лорин не верила своим ушам. Мысль о том, что этот такой утонченный, уравновешенный человек взял на себя подобную работу, повергла ее в замешательство. - Как же ему удается сочетать эту роль с теми обязанностями, которые он уже несет?
      - Не беспокойся, ему помогают. Неожиданно она прозрела.
      - Он что, работает на секретные службы?
      - Трудно сказать. Во всяком случае, я этого не знаю.
      - А между тем в нем ничего нет от авантюриста...
      - Именно поэтому это прекрасная кандидатура. Соединенные Штаты интересуются важными действиями с технической точки зрения, и можно предположить, что они стараются помочь сопротивлению. Вполне возможно, что Якуб поставляет им сведения.
      - Однако он не обладает данными для шпионской работы!
      Менсур склонил голову набок, его рот медленно растянулся в улыбку.
      - Что ты об этом знаешь? Если он занимается подпольной деятельностью, то она до настоящего момента конечно же была крайне засекречена. Хотя тот факт, что Фуад в такой степени интересуется им, доказывает, что его роль не нейтральна.
      - Какие же выгоды он может из этого извлечь? У Якуба сейчас устоявшееся положение. Он сам признает, что пострадал от предыдущих конфликтов...
      - Это верно, но в противоположность Фуаду он всегда был на стороне меньшинства. У Фуада же есть политические амбиции, и в этом отношении он должен быть начеку. Все разъединяет этих двух людей. Более того, существующая ситуация благоприятствует определенному кругу действий... - Менсур внезапно смолк.
      - У меня такое впечатление, что ты знаешь об этом больше, чем хочешь рассказать, - заметила Лорин.
      - Это только твое впечатление.
      - В любом случае я беспокоюсь за тебя. Если Якуб под подозрением, то тебе тем более не избежать треволнений.
      - Послушай, Лорин, я нахожусь абсолютно вне всех этих историй. Мне нечего опасаться.
      - А чем ты тогда объяснишь угрозы Фуада в твой адрес?
      - Просто запугивание.
      Его голосу явно не хватало убедительности. Оставив разговор, Лорин осмотрелась вокруг разочарованным взглядом.
      Жилища из самана сменились плодородными, тщательно орошаемыми террасами. Они по-прежнему поднимались в гору. На какое-то время она полностью потеряла представление о пространстве и времени, потом наступило резкое ускорение, машина увеличила скорость, и они осилили последние метры пути.
      Не выключая фар, Менсур вышел из машины и потянулся. Вид Муррея вселял бодрость. Чувствуя себя несколько уставшей, Лорин вышла из машины.
      - Это здесь, - сказал Менсур. Пройдя за ограду, они увидели прелестный маленький домик, который скрывался за дубами и ореховыми деревьями. Здесь были даже заросли дикой вишни.
      Лорин показалось, что она слышит в отдалении журчание ручейка. Когда же она наклонилась, чтобы захватить свою сумку, то неожиданно ощутила приступ сильной тошноты. Положа руку на сердце, она глубоко вздохнула, но ее недомогание только усилилось, так что Менсур лишь успел подхватить ее в тот момент, когда у нее началось головокружение. В глазах все завертелось. Она хотела перевести дыхание, но ей это не удалось. Она закрыла глаза и обмякла на руках своего мужа.
      К реальности ее вернуло ощущение того, что за ней наблюдают. Она вздрогнула и огляделась вокруг.
      Она находилась в просторной комнате, украшенной лепкой. Пол был покрыт ковром и шелковыми подушками.
      Она заметила, что ее одежда на груди была чуть расстегнута. Кто так позаботился? Возможно, Менсур. Она закрыла глаза. Глубокая усталость охватила все ее тело.
      Чей-то голос вывел ее из этого оцепенения.
      - Выпей этого спиртного.
      Нахмурив брови, она ценой мучительного усилия выпила залпом содержимое бокала и улыбнулась мужу, который только что присел на постель.
      - Ну как! Что с тобой?
      - Не знаю. Должно быть, от поездки. В долине было так жарко.
      Какое-то время они пребывали в молчании. Затем исполненный нежности Менсур принялся снимать с нее одежду и накрыл ее простыней. Не будучи в состоянии заснуть, она осматривала блуждающим взглядом комнату, пытаясь обрести некоторое подобие покоя.
      Через открытое окно до нее докатился свежий ночной воздух, весь напоенный ароматом боярышника. В каком-то мираже она видела себя в Европе вместе со своими родителями. Она была в то время совсем маленькой, и та весна в цветах оставила чудесные воспоминания. Она обожала бегать по лугам, по которым стелился туман, и навряд ли могла сказать, что ей больше всего запомнилось; лениво текущие реки со своими водяными лилиями, покоящимися словно звездочки на зеленых подушечках, или лягушата и насекомые, которых она ловила.
      Не отдавая себе в том отчета, она заснула в подавленном состоянии и была очень удивлена на следующий день, когда проснулась под внимательным взглядом своего мужа.
      Ее ожидал изысканный завтрак: жареные хлебцы и айвовое варенье с корицей, галеты с начинкой из миндаля, лесных орешков и нуги, не считая кофе, аромат которого придал ей сил и жизнерадостности.
      Продолжая есть, Лорин искоса рассматривала энергичный профиль своего мужа и его рот, который, даже когда он оставался безучастным, сохранял черты нежности и иронии.
      Он наклонился к ней поверх подноса, чтобы поцеловать, и это было мгновением незамутненной радости.
      Взволнованная его запахом, она вздохнула с радостным чувством. Его кожа показалась ей более смуглой по контрасту с ее собственной, выделявшейся на фоне белизны простыней. Она прильнула к его шее. Ее волосы, которые какое-то мгновение назад она собрала в пучок, распустились и рассыпались по плечам.
      Он тут же сжал жену в своих объятиях и, запрокинув ей голову, жадно прижался губами к ее губам. От столь повелительного соприкосновения у нее перехватило дыхание. Это было похоже на какой-то обжигающий ликер, который лился в горло и проникал в кровь.
      Охваченная слабостью, она отдалась ощущению удовольствия от поглаживания его руки, ласкавшей сквозь тонкое полотно рубашки спину, плечи, талию. Ее пальцы впились в волосы Менсура. Теперь она в свою очередь приблизила к себе его лицо и охватила губами его рот.
      Они долго и ненасытно целовались, в то время как их ноги переплетались в страстном порыве. Из ее горла вырвался короткий стон. Менсур чуть отстранился, чтобы посмотреть на нее. Позволяя разглядывать себя, она вся трепетала от возбуждения.
      Он улыбнулся. Медленным, изящным движением он спустил бретельку, удерживавшую легчайшую ночную рубашку, слегка коснулся ее груди, а затем молча разделся сам. Обнаженный, он жадно прильнул к ее отзывчивому телу.
      Лорин с радостью отдавалась счастью принадлежать ему и растворялась в неведомой ранее новизне, уводящей их обоих к новым и новым далям.
      Когда же, охваченная волной наслаждения, она слегка застонала, ее голова в полном изнеможении откинулась назад.
      Переплетясь друг с другом, они погружались в какое-то сладостное забытье, чтобы, на мгновенье очнувшись, снова потянуться друг к другу и, захмелев от новых объятий, раствориться в нескончаемом сладострастии.
      В полуоцепенении упав на кровать, в полном смятении от слабости, охватившей ее тело, она ощутила неуловимое пламя, сжигавшее ее до самых глубин существа.
      Некоторое время спустя она села, охватив руками колени, и обвела все вокруг себя умиротворенным взглядом.
      По сути, все было просто. Ее желанием было как можно дольше остаться в этом доме: занятие любовью всегда сглаживало все накопившееся между нею и мужем недовольство и разочарование.
      Лишний раз она отметила про себя, что он изменился. Во время любви в его движениях, кроме нежности, ощущалась некая чувственность, которой раньше она не наблюдала. Здесь его непосредственная, пылкая натура, несколько притупленная от контакта с более холодными представителями Запада, брала верх, но наряду с этим - она это хорошо чувствовала - появилась особая возбудимость, против которой она пыталась как-то бороться.
      Эта поверхностная чувствительность контрастировала с той отчаянной решимостью, которую она временами сама испытывала. Теперь она видела его таким, каким он и был: с сильным мужским началом, необузданным; из тех мужчин, которые нуждаются в присутствии женщины, но не хотят признаться в этом.
      Временами, игнорируя любые приличия, он становился совершенно откровенным. Какая-то особая лихорадочность наполняла его существо, он уже не контролировал себя, и тогда эта содержащаяся в нем сила бурно высвобождалась, делая его более притягательным.
      - Может быть, уже время высунуть нос наружу?
      Выведенная из своих раздумий, она посмотрела на него. Да, он был прав. Надо было воспользоваться этим лучезарным днем.
      Она прыжком вскочила на ноги и побежала принимать душ.
      - Я хотел бы свозить тебя в Шанглагали, - крикнул он, перекрывая шум водяных струй, каскадом падавших на плечи молодой женщины.
      - Шанглагали?
      Разве это не база зимних видов спорта? Странная мысль. В любом случае этим утром она была настроена делать все, что ей захочется.
      Она быстро обсушилась, натянула полотняные брюки и спортивный свитерок. Выпив стакан простой воды, она объявила, что уже готова. Странное дело, но она по-прежнему чувствовала, как ее немного подташнивает.
      Прогулки были здесь излюбленным времяпровождением. С какой целью? О! Им оставалось лишь выбирать на свой вкус и цель, и место.
      Менсур обогнул здание почты и выехал на дорогу к Шанглагали. Все эти "...гали", представлявшие собой ряд деревень, названия которых заканчивались на этот слог, вытянулись на тридцать километров вдоль основной автомагистрали.
      В какой-то момент Лорин подумала, что ей хотелось бы продолжить эту поездку до самого Шитраля. Она слышала много разговоров об этих горных ландшафтах и великолепии долин, что таили в себе чудеса ремесленного искусства.
      Но ей было известно, что даже по лучшим дорогам в долине Шитраля можно было проехать только на джипе, а чаще всего там перемещались пешком или на лошади.
      В данный момент местность была не лишена величия. Шанглагали располагалась среди бездонных пропастей на высоте две тысячи восемьсот метров над уровнем моря. Сильное впечатление производил контраст между растительностью склонов, располагавшихся над ними - нечто родственное соснам и кипарисам, - и цепью гор, которые высились вдали.
      Они вышли из машины, чтобы немного размяться. Погода была исключительно ясной. Лорин заметила живописный силуэт, который перечеркивал линию горизонта. Что это была за вершина?
      - Это Нанга-Парбат, - сказал ей Менсур, как бы читая ее мысли.
      Имея высоту свыше восьми тысяч метров, она несла в себе что-то гнетущее, и Лорин поежилась.
      - Тебе холодно? - спросил Менсур. - Советую что-нибудь поесть.
      Обрадовавшись, она согласилась.
      Он повел ее в кафе типа "рест-хаус", где они попробовали форель, расположившись на терраске у края водопада.
      Они долго прохлаждались в тени этих гигантских сосен, которые, казалось, упирались в самое небо, и Менсур даже пригласил Лорин искупаться в потоке. Однако поскольку она чувствовала себя еще не вполне хорошо, то отказалась.
      В конце концов они решили возвращаться. Едва приехав, Лорин устремилась на кухню, чтобы поджарить хрустящие хлебцы. В тот же самый момент зазвонил телефон.
      Кто мог им сюда звонить? Еще накануне они сами не знали, будут ли проезжать через Муррей.
      Продолжая готовить взбитые сливки с мандаринами, Лорин слышала, как Менсур что-то обсуждал глухим голосом. Он разговаривал на урду, и до нее доходили лишь обрывки фраз, но этот звонок показался ей недобрым знаком.
      - Это Якуб, - сказал он, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, когда вернулся к молодой жене.
      - Что он хотел?
      - Через три дня консул Соединенных Штатов в Пешаваре устраивает прием...
      - Не говори мне, что... Менсур перебил ее.
      - Увы, к сожалению, надо выезжать. Джеймс Моррис, который испытывает сейчас трудности, пытается упрочить свою власть. Он нуждается в нашем присутствии. Мы не можем ему в этом отказать.
      Лорин молча покачала головой.
      - А я, для которой было настоящим праздником это путешествие?
      - Я знаю, но что поделать? Пожалуй, ничего. Этот фатализм пробудил гнев у Лорин.
      - В конце концов наше присутствие не является обязательным. Нас могли и не найти. Предположим, что мы уже покинули эти места...
      Не обращая внимания на ее эмоции, Менсур бросил в ответ:
      - Теперь уже слишком поздно.
      - Как это слишком поздно?
      - Мы должны быть в Пешаваре сегодня вечером.
      Она засмеялась, чтобы лучше скрыть свое расстройство.
      - Ты просто шутишь... - Не дождавшись никакой реакции с его стороны, она продолжала еще энергичнее:
      - Почему же сегодня вечером?
      - Якуб хочет видеть меня.
      Несмотря на внешнее спокойствие мужа, она почувствовала, как он напряжен.
      - Якуб?.. - На какое-то время ее вопрос повис в воздухе, потом она настойчиво продолжила нервным голосом:
      - Где ты рассчитываешь с ним встретиться?
      - У одного из наших друзей, который, впрочем, приютит нас у себя.
      У него был тон, не терпящий возражений. Тем не менее Лорин спросила:
      - Что у него за срочность такая?
      - Не знаю. Он выражался очень уклончиво, но вполне возможно, что ты была права.
      - В отношении чего?
      Сбитая с толку, Лорин уставилась на Менсура пристальным взглядом. Слова произносились сдержанно, будто и не было полного единства душ в самом начале дня.
      - Нам создают проблемы. Финансовые средства, которые мы ожидали, не были переведены на счет компании. Если я не смогу финансировать разработки, то сорву сроки. Хотя и так уже все затянулось...
      - Ты полагаешь, что Фуад в этом как-то замешан?
      - Не знаю. Дополнительный повод, чтобы увидеться с Джеймсом Моррисом. Может быть, у него будет какая-нибудь информация.
      Смирившись, Лорин подчинилась его доводам. Так как дело было решенное, она быстро собрала их чемодан. Час спустя они уже ехали по дороге в обратном направлении.
      Глава 8
      После нескольких часов безмятежного состояния начинался спуск, который показался Лорин весьма тягостным. С потерей высоты уходила прохлада. Мало-помалу посадки на террасированных склонах уступили место поселкам из глинобитных домов. Проезжая, она заметила у ларьков каких-то утомленных путников, остановившихся там, чтобы отведать рагу с чечевицей и черного чая, разбавленного молоком.
      Время от времени смуглолицые ребятишки с миндалевидными глазами перебегали дорогу. Мен-сур предусмотрительно тормозил. В руках они держали деревянные грифельные доски, на которых были накорябаны какие-то арабские слова.
      То там, то здесь встречались женщины, сидящие на каменных парапетах.
      Внизу река Инд гнала вперед свои воды, серые от земли и песка.
      Они приближались к Аттоку, и ландшафт из сурового превратился в величественный. В этом месте Инд был еще бурным и своенравным потоком, но, слившись с рекой Кабул, принимал вид царственного водного пути.
      Когда они пересекли реку по металлическому мосту, Лорин рассмотрела зеленоватую воду, плескавшуюся под ними на расстоянии тридцати метров. Находясь в мрачном состоянии духа, она чувствовала созвучность этим суровым ущельям.
      Однако, едва они пересекли водную ширь, ландшафт на противоположном берегу стал более радостным. Какая-то деревушка гнездилась на крутых склонах, возвышаясь над расположенным как раз под ней небольшим лодочным портом.
      Они не стали задерживаться и съехали вниз к Пешавару, где сразу же обнаружили дом Шафи Сиддики, стоящий чуть в отдалении от города.
      Он как раз ожидал их. Увидев осунувшееся лицо Лорин, он тут же предложил провести ее в комнату, предназначенную для отдыха.
      После этого он сразу же исчез, а за ним вскоре ушел и Менсур, который торопился увидеть Я куба.
      Лорин даже не подумала обидеться на такую поспешность, настолько она чувствовала себя разбитой. Оставшись одна, она надела рубашку из хлопка и посидела некоторое время у окна, созерцая отдаленные холмы. Находясь в состоянии какого-то глухого возбуждения, мешавшего ей заснуть, она скользила блуждающим взглядом по близлежащим равнинам.
      Неясный страх, причину которого она не очень-то понимала, рос в ней при мысли, что ее поджидала какая-то неминуемая опасность. В другое время она призвала бы на помощь всю свою неукротимую энергию, чтобы перебороть эту минутную слабость, но в данный момент ее обостренная чувствительность играла с ней дурную шутку, которая вызывала в ней подлинное физическое недомогание. И, только почувствовав себя спокойнее, легла и уснула, не дождавшись возвращения Менсура.
      Когда же на следующее утро она проснулась, муж уже был на ногах.
      - Я должен исчезнуть, - объявил он ей с озабоченным видом. Лорин зевнула.
      - Куда ты идешь?
      - Обследовать окрестности. Много деревень в последнее время изменило свой облик.
      - А! - Лорин кивнула головой. - Ладно... Кажется, сопровождать тебя я не смогу.
      - Конечно, нет, присутствие женщин не очень-то ценится в этих местах. Возможно, что мы будем отсутствовать несколько часов.
      - Мы.., то есть?..
      - Якуб нас сопровождает, а проведет Шафи. Плохо скрывая свое разочарование, Лорин удивилась.
      - Ты не мог бы изъясняться пояснее? Менсур заупрямился, как бы движимый какой-то таинственной силой. Под его безразличным видом просматривалась определенная напряженность.
      - Я сам не знаю места нашего назначения, - сказал он.
      - Ты уверен, что ничего не скрываешь от меня? Он наклонился, чтобы ее поцеловать, и в этом движении она заметила тень некоторой нерешительности.
      - Ну что ты в этом хочешь найти? - прошептал он ей на ухо. Какое-то время он смотрел на нее почти враждебно. - Тебе следовало бы пойти искупаться, добавил он. - Я нахожу, что ты не очень хорошо выглядишь. Пойду попрошу, чтобы принесли завтрак.
      После ухода Менсура Лорин посмотрела на себя в зеркало. Честно говоря, она была не в лучшей своей форме. Была заметна бледность лица, а под глазами намечались темные круги.
      Она надела купальник.
      Интересно, увидит ли она Ясмину, супругу Шафи? Она знала, что женщины редко являются на глаза иностранцам, даже если это происходит на территории их собственного дома. Поэтому она нисколько не удивилась, оказавшись одна в большом саду, в котором находился бассейн.
      Она довольно долго плавала, наслаждаясь свежестью воды; потом, когда вернулась к дому, чтобы вытянуться в шезлонге, неожиданно увидела Фуада, появившегося в застекленной двери гостиной.
      Что он тут делает? Было над чем задуматься. Она едва успела накинуть банный халат, как он уже вразвалочку направлялся к ней.
      Она была шокирована его развязным видом и импровизированным приездом.
      - Вы здесь! Вот так сюрприз! - сказала она, насторожившись.
      Он поклонился ей несколько торжественно, будто они были на великосветском приеме.
      - Я в который раз благодарю случай, который сводит нас вместе.
      Случай? Было ли это дело случая? Лорин задала себе этот вопрос. В голосе Фуада было нечто, вызывающее беспокойство. Она инстинктивно напряглась.
      - Так вы знакомы с нашим хозяином? - спросила она.
      - Знаком ли я с ним? Да мы на самом деле большие друзья. - Заметив удивленный вид Лорин, он добавил:
      - Здесь, мадам, кто только не знаком друг с другом!
      Чтобы выглядеть невозмутимой, Лорин наклонилась, взяла свой бокал и поднесла его ко рту.
      - Вы тоже приглашены на бал у консула? - спросил он без обиняков. Заинтригованная, она посмотрела на него.
      - И вы туда идете? Но, однако...
      Лорин осеклась, чуть не спросив у него, в каком качестве он был приглашен на этот званый вечер. Менсур и она, по крайней мере, приехали из Соединенных Штатов. Они встречались с соплеменниками. Но Фуад, он-то на каком основании собирался участвовать в этом приеме?
      Как бы угадывая ее мысли, он разъяснил:
      - Я выходец из этого района. Моя семья занимает соседний дом, поэтому я часто встречаюсь с Шафи. Что же касается консула Соединенных Штатов, то мои полномочия позволяют мне видеть его, когда захочу.
      Лорин с неуверенным видом кивнула головой. Но когда Фуад приблизился к ней с глазами, горящими ярче обычного, она не могла сдержаться и отпрянула.
      - Насколько я вижу, Менсур вам почти ничего не рассказывал о нас, - сказал он с намеком на обиду. - Однако до своего отъезда в Соединенные Штаты он усердно посещал наш дом. Моя сестра Белкисса его очень ценила. Да и он сам был отзывчив на ее обаяние. В те времена они виделись часто. Я даже подумал...
      Он запнулся. Его интонация была наполнена намеками. Лорин побледнела. Она слово в слово повторила его фразу:
      - Вы даже подумали?.. - Теперь она в свою очередь оставила вопрос открытым, а затем попросила на одном дыхании:
      - Умоляю вас, продолжайте.
      Застигнутый врасплох, Фуад ответил уклончиво:
      - О! Я не хотел сказать ничего определенного. Моя сестра очень красива, а в то время она пользовалась всеобщим обожанием, вот и все. Какое-то время он хранил молчание. И вдруг в голове Лорин вспыхнула догадка. Менсур, вероятно, был влюблен в Белкиссу. Если она была настолько красива, насколько позволяли думать слова Фуада, то он должен был бы, как и многие другие, поддаться ее чарам. Возможно, он полюбил ее искренне и глубоко, но впоследствии жизнь разлучила их.
      Она инстинктивно содрогнулась от укола ревности.
      Фуад, тайком наблюдавший за ней, постарался скрыть свой торжествующий вид. Ему удалось влить свою каплю яда. Теперь это прозрение будет медленно укореняться в ней и взращивать сомнения, которые он не упустит случая подогревать.
      Они стояли друг против друга, глядя в упор. На секунду Фуад ощутил смутное сожаление. Может быть, он зашел слишком далеко? У него не было привычки прибегать к подобным способам - они ему внушали отвращение, - но обстоятельства вынуждали его действовать именно так. У него не было выбора.
      Подавляя в себе малейшие угрызения совести, он высказался, как бы говоря с самим собой:
      - Прошлое есть прошлое. Иногда оно вновь всплывает, и тогда бывает, что нет сил...
      У Лорин было желание убежать прочь, но она не могла решиться на это, как будто Фуад надломил ее волю, лишив какой-либо самостоятельности.
      - А действительно, - спросил он, - вы вспоминаете о нашем разговоре в прошлый раз?
      Лорин по-прежнему смотрела на него в упор, пытаясь распутать клубок его мыслей.
      - Вы не отвечаете? Маловероятно, чтобы вы были так слабо осведомлены: ваше присутствие здесь доказывает обратное, Она уже собралась было одним махом положить конец этим высказываниям, как вдруг спохватилась.
      - Какие у вас конкретные намерения? - спросила она.
      Он предусмотрительно промолчал. Лорин размышляла. Она хотела бы извлечь пользу из этой ситуации, но у Фуада был слишком изворотливый ум, чтобы хоть что-нибудь выудить из него.
      Чувствуя себя не в своей тарелке, она решила не задерживаться.
      В заключение он подытожил глухим голосом:
      - Повторяю вам, будьте осмотрительны. Если вам удастся убедить вашего мужа быть таким же...
      - Я не понимаю, на что вы намекаете, - пробормотала она.
      Он скептически покачал головой.
      Чувствуя себя неловко под пристальным взглядом, Лорин сделала несколько шагов.
      - Мне пора пойти переодеться, - сказала она с вымученной улыбкой.
      Фуад вновь раскланялся...
      Пока она добиралась до своей комнаты, в ее сознании было лишь одно страдание, нараставшее в ней и волновавшее до такой степени, что на глаза навернулись слезы.
      Что она могла поделать против силы прошлого? Она попыталась сохранить спокойствие. На самом деле, если хорошо над этим задуматься, Фуад не открыл ничего трагического. Он ограничился неясными намеками. Она сама сделала поспешные выводы. Хорошенькое дело - Менсур опять встречается с Белкиссой? Фуад проявил сдержанность в разговоре, но у нее своя интуиция.
      На этой мысли она остановилась и затем подумала о том, что ей надо бы подготовиться. Взгляд в зеркало подтверждал ее опасения: выглядела она не лучшим образом. Поразительно, но она не чувствовала ни малейшего желания заниматься своим внешним видом. "Для кого? Ради чего?" - неожиданно задалась она вопросом.
      Глава 9
      Лорин начала тихонько, беззвучно, безостановочно плакать, и, в то время как слезы текли по ее щекам, она подумала, что любит Менсура больше всего на свете. Открытие, от которого поневоле придешь в смятение...
      Что делать? Она вновь ощутила потребность в ходьбе. Второпях она надела шаровары и просторную тунику. В этом городе, который ей был незнаком, лучше выглядеть скромнее. Собравшись, она вышла и бесшумно закрыла дверь комнаты. У нее не было никакого желания встречаться с кем-либо.
      Самое лучшее было бы поймать такси. Ей повезло, сев в машину около дома, она попросила отвести ее в Пешавар. Может быть, следовало дождаться возвращения Менсура, но, оставаясь в бездействии, можно довести себя до потери рассудка.
      Как только она оказалась одна на большом проспекте, сильная жара пригвоздила ее буквально к месту. Ослепленная пылью, оглушенная клаксонами, она не знала, куда ей отправиться.
      Целое скопище "тонга", автобусов, а также грузовиков двигалось по направлению к центру. Какое-то время она наблюдала за ними, сбитая с толку их непривычным внешним видом. Каждый кусочек металлической поверхности был раскрашен, увешан гирляндами и отчеканенными серебристыми пластинками. Было так странно видеть подобные грузовые машины среди повозок, ослов, коров, буйволов, мотороллеров и велосипедов! Оглушенная всем этим, Лорин застыла в оцепенении посреди какого-то переулка.
      Пробиваясь между навесами из серого полотна, ослепительный свет солнца падал на торговые полки. Не будь так жарко, зрелище было бы великолепным. Мотки разноцветной шерсти переливались бесконечными оттенками цветов. Чуть подальше горы желтых, белых, зеленых и розовых пирожных соседствовали с рядами пряностей. Мухи описывали удивительные фигуры наподобие арабской вязи над кусками марли, покрывавшими кислое молоко, куски мяса и потрошеных цыплят. От всего этого Лорин чуть было не начало подташнивать.
      Усевшись у порога своих дверей, торговцы разворачивали ткани, а дантисты под впечатляющими вывесками поджидали пациентов.
      Лорин продвигалась вперед, не очень-то понимая, куда она идет. В голове у нее была лишь одна мысль: в двух шагах от нее жила женщина, неизвестная и, возможно, опасная соперница. Но что могла она поделать в этой стране, которая не переставала удивлять?
      Она снова подумала о том, что была безумно влюблена в Менсура, о чем как-то не задумывалась в последние годы. Подхваченные вихрем дел, они беззаботно прожили друг возле друга. И вот теперь все оказалось иначе.
      Никогда не подвергала она сомнению чувства, которые испытывал ее муж по отношению к ней. А сегодня она опасалась, как бы он не оказался близок с женщиной его же страны и с чувственностью - она могла бы поклясться в этом сродни его собственной. Сперва Лорин и Менсур понравились друг другу своими различиями; теперь они по той же причине рисковали отдалиться друг от друга.
      Лорин остановилась, неожиданно почувствовав себя подавленной. Афганцы со смуглой кожей, с замотанными тканью головами, купцы в богато расшитых одеждах, горцы в скрученных шерстяных беретах - от всего этого она ощущала себя не в своей тарелке. У нее сложилось впечатление, что обращает на себя всеобщее внимание. Она пожалела, что отправилась в город одна, и решила возвращаться. Какая-то повозка "тонга" доставила ее до дома Шафи. Избежав толпы, она наконец-то почувствовала себя в безопасности.
      Едва прибыв, она заметила спешившего навстречу Фуада. "Опять он!" отметила она про себя. Ну почему он все время на ее пути? Невозможно избежать его.
      - Уважаемая, какая жара! Меня самого и то она мучает. Итак, что вы скажете о Пешаваре?
      Она послала ему неопределенную улыбку, нервно теребя свою тунику.
      - Старый квартал не лишен обаяния, но от толпы как-то не по себе.
      - И притом что вы еще ничего не видели! Если бы вы съездили в Ланди-Котал...
      - Ланди-Котал?
      - Да, это небольшой поселок народа пачу - последний перед пограничным постом Торхам, находящийся среди извилин Хибер-Пасс. Считайте с час пути от Пешавара.
      - Вы думаете, это стоит того?
      Она спрашивала, чтобы как-то поддерживать разговор, опасаясь с его стороны какого-нибудь каверзного вопроса.
      Подошедший слуга отворил дверь, и они вместе вошли в дом.
      Он уточнил с определенной долей юмора:
      - Знаете ли вы, что в обычае модниц из Карачи добровольно проделывать путь в две тысячи километров, отделяющих их от Ланди-Котала, чтобы купить там китайские шелковые вещи, обувь или духи? Все, что можно найти в других местах по головокружительным ценам, или даже запрещенное к ввозу скапливается здесь в лавочках. Фуад как-то неопределенно улыбнулся.
      - Туда, безусловно, надо съездить, - убеждал он. - В настоящее время Хибер-Пасс и Ланди-Котал закрыты для любых иностранцев, но Менсур должен суметь добиться для вас пропуска.
      Упоминание имени мужа болезненно отдалось в ее сознании. В ту же секунду она увидела, как он выходит из сада.
      Он тотчас же подбежал к ней.
      - Где же ты была? - нетерпеливым голосом спросил он. Фуад исчез, не прощаясь.
      - Я ходила прогуляться по Пешавару.
      - С Фуадом? - Тембр его голоса был режущим, словно клинок.
      - Нет. А что?
      - Ты была одна, что не намного лучше. Брови его нахмурились.
      - Если тебе не хотелось, чтобы я была одна, то надо было всего лишь проводить меня, - метко ответила она.
      - Ты прекрасно знаешь, что я не мог, но это не повод для неблагоразумного поступка. Лорин возмутилась:
      - Если ты полагаешь, что существует какая-то опасность, то мог бы меня предупредить.
      - Я не думал, что ты рискнешь двинуться отсюда. Она смерила его взглядом.
      - Менсур, ты витаешь где-то в облаках. Я не буду оставаться здесь затворницей. Или по оплошности ты ставишь меня в один ряд со всеми теми женщинами, которые никогда не выходят из своего дома? Его лицо нахмурилось.
      - Вопрос не в том, - сказал он. - Сегодня этот край уже нельзя считать абсолютно спокойным. Я задаюсь вопросом, осознаешь ли ты это?
      Заметив, что Шафи пристально смотрит на них, он увлек ее в их комнату. Как только дверь закрылась, он с жаром приступил к расспросам.
      - А Фуад, что он тебе наговорил? Мне не хотелось бы, чтобы ты с ним зналась.
      Лорин пристально посмотрела на него округлившимися от неожиданности глазами.
      - Почему? По-твоему, ему было, что мне открыть? - В ее голосе была какая-то особенная резкость.
      - Он всегда так дурно настроен, - ответил он уклончиво.
      - Можно поточнее? Менсур медлил.
      - Ну, он мог бы дать тебе разъяснения относительно своих высказываний на прошлой неделе... По поводу Якуба.., насчет его дел и намерений.
      Она почувствовала, как невольно кровь прилила к ее лицу.
      - Дела и намерения Якуба? - повторила она с задумчивым видом. - Нет, это касалось, скорее, тебя и твоих отношений с его семьей.
      - А! Всего-то.
      Она рассердилась на него из-за его безразличия. Неожиданно напряжение между ними стало нарастать. Тогда она испытала желание спровоцировать его и с некоторой холодностью перешла в наступление.
      - Он мне рассказывал о своей сестре.
      - Белкиссе?
      Имя вырвалось, мучительно разорвав тишину.
      - Да, Белкиссе, - повторила она глухим голосом.
      Преодолевая зарождающийся гнев, она смолкла в ожидании объяснений.
      - У нее все в порядке? - спросил он с наивным видом. Голос Лорин стал еще тише.
      - Не знаю.
      - Я думал, он рассказал тебе о ней что-нибудь новое.
      Исполненный обезоруживающей искренности, он смело выдержал ее взгляд.
      - Нет, действительно, ничего. Он просто вспомнил время, когда ты частенько бывал у них.
      - О! Только не надо ничего преувеличивать.
      - Я так поняла, что ты их часто видел - его самого и сестру. Впрочем, больше ее, чем его. Странно, что ты никогда мне об этом не рассказывал...
      Менсур счел за лучшее отступиться. Он довольствовался тем, что с любопытством разглядывал жену.
      Уже плохо сдерживая себя, Лорин повысила голос:
      - С тех пор, как мы здесь, ты видел ее опять? У Менсура вырвался жест нетерпения.
      - Нет. Что за мысль! Впрочем, вопрос не в том. Фуад ничего больше не упоминал? Не знаю... Он не сообщил тебе причину своего здесь пребывания?
      - Сообщил. Бал у консула.
      - А! - Он кивнул головой. - Хорошо, оставим эту тему. Я думаю, что пора бы пойти на ужин. Шафи должен нас ждать. Это предложение еще больше разгневало Лорин.
      - На меня не рассчитывай, - заявила она. - Сегодня утром ты дал мне понять, что мое присутствие было нежелательным. Так вот, сегодня вечером я отдыхаю.
      Нехороший огонек мелькнул в его взгляде, но вместо возражения он заявил безучастным тоном:
      - Ты права. Я тебе уже говорил, ты не очень хорошо выглядишь. - Он поспешно поцеловал ее в лоб и, удаляясь, бросил:
      - До скорого.
      Она смотрела на закрывающуюся дверь, и уверенность покидала ее: любит ли он еще?
      Чувствуя себя сильно уставшей, она вытянулась на кровати и закрыла глаза. Словно в кино, медленно наплывали кадры: Белкисса и Менсур оказывались вместе в сумеречном полумраке и целовались.
      Видение было столь ясным, что она была вынуждена подавить в себе рыдание... Потом она, должно быть, задремала, так как внезапно, поднявшись на постели, обнаружила, что была уже почти ночь.
      Позади сада вздымались размытые голубые силуэты холмов, которые очерчивали горизонт. Теплый воздух и запахи, источаемые цветами, погрузили ее в некоторое оцепенение, из которого она вышла, чтобы вновь впасть в свои безнадежные раздумья.
      Решив взять себя в руки, она добралась до сада по лестнице, шедшей вдоль террасы. Затем она пересекла лужайку, заросшую клевером, прежде чем выйти в небольшую рощу из апельсиновых деревьев с зарослями диких роз.
      Это был прелестный уголок, где зеленовато-годубоватый колорит деревьев сочетался с различными оттенками роз, расположившихся у их корней.
      Несмотря на поздний час, два садовника еще работали, обрезая то здесь, то там отдельные ветви кипарисов.
      Лорин шла вперед. Аромат роз она находила изысканным. Вскоре сад сузился, а растительность в тени огромных эвкалиптов стала гуще.
      Лишь тогда она увидела его на лесной тропинке, бегущей в траве. Менсур стоял там под старым узловатым деревом, разговаривая с загадочной красавицей, покрытой вуалью.
      У нее перехватило дыхание. Может быть, она ошибалась? Было слишком темно, чтобы различить лицо, но его большой силуэт в белой одежде не оставлял никаких сомнений.
      Лорин отпрянула назад. Когда она попривыкла к полумраку, то увидела, что на женщине с вуалью были шаровары и туника из зеленого шелка. Под кисеей, охватывавшей ее голову, угадывалась черная как смоль коса.
      В то время как они разговаривали тихими голосами, та отвела на короткое мгновение свою скрывавшую черты лица фату. Несмотря на темноту, Лорин отметила, что она была яркой красавицей. Ее сердце сжалось. Их скрытное поведение и неспокойные взгляды, которые Менсур бросал вокруг, говорили достаточно ясно о том, что он боялся быть застигнутым врасплох.
      Неожиданно его голос прозвучал как-то особенно гулко в стоявшей тишине.
      - До завтра, - сказал он. - Главное - будьте осторожны.
      Молодая женщина согласно кивнула головой, затем, опустив воздушную ткань на свое очаровательное лицо, тайком вышла через калитку, которая была наполовину скрыта кустами олеандра.
      Менсур в свою очередь тоже удалился. Он прошел недалеко от Лорин, не заметив ее. С бьющимся сердцем она выждала еще несколько минут, прежде чем двинуться в обратный путь.
      В смятении она остановилась, охваченная все проникающим запахом кедров, и, закрыв глаза, прислонилась к дереву.
      Эта встреча вызвала в ней целый сонм противоречивых и смутных чувств. Бессилие душило ее, она подумала, что сейчас закричит, но лишь несколько слезинок навернулись на глаза.
      Задыхаясь от внутренней боли, она принялась колотить кулаками по коре ствола дерева, а затем пустилась бежать. Вдруг она выскочила на дорожку, ведущую к дому. Из проволочного пролета окна до нее донеслись смех, а также аромат мяты и зеленого чая.
      Лорин отправилась в свою комнату. Ее первым желанием было принять ванну, чтобы расслабиться, но затем она просто забралась на софу. Она будет спать тут. После случившегося было нестерпимо делить постель с Менсуром.
      Успокоенная окутывавшей ее темнотой и тишиной, она начала по-настоящему осознавать реальность. Менсур любил Белкиссу. Он снова с ней виделся. Он увидит ее вновь. Он тайком назначал ей свидания и сопровождал Лорин с единственной целью - увидеться с этой молодой женщиной. Таким образом, все ее подозрения подтвердились. Чем больше она размышляла об этом, тем становилось очевиднее, что Менсур вел двойную жизнь. Все его повторяющиеся отлучки, тайные совещания с Якубом на самом деле были подготовкой к встрече с Белкиссой.
      Как она раньше не подумала об этом?
      Мусульманский закон разрешал ему иметь нескольких жен... Если он, в свою очередь, имел такое право, то он не посмотрел бы на угрызения совести...
      Чувствуя себя уничтоженной, она тяжело вздохнула.
      Нет, она приписывала Менсуру мысли, которые он конечно же и не держал в голове. Не верится, чтобы у него была такая черная душа.
      Обессилев, она начала всхлипывать, а потом забылась тяжелым сном.
      Глава 10
      Лорин видела сон. Совершенно неожиданно, стерев какой-либо намек на реальность, всплыли воспоминания детства. Она изо всех сил старалась очутиться в прошлом всякий раз, когда чувствовала себя чужой и одинокой в этой стране.
      Итак, она грезила о своем доме, расположенном недалеко от Вашингтон-сквера, этом домике из красного кирпича, который казался ей центром мира. Она вновь видела себя девочкой с темненькими кудряшками, преисполненной жизнью, приводившей в восхищение свою мать, красивую элегантную женщину, часто выходившую в свет.
      Отец всегда приходил поцеловать ее, прежде чем уехать, так что уже в полусне она ожидала, когда он проявит свою нежность. Это был крупный, красивый мужчина, лицо которого частенько освещалось веселым настроением.., как, впрочем, и сейчас, когда он наклонился к ней, и она с трудом различала сквозь ресницы его черты.
      Кто-то совсем рядом поцеловал ее в губы и погладил. Она чуть двинулась, раскрыла глаза, заметила нежное, улыбающееся лицо и узнала Менсура.
      Она протянула к нему руки. Он тут же поцеловал ее. Этот очень долгий поцелуй пробудил в ней сначала незаметное, а потом все более и более острое желание.
      Менсур приподнялся, оперевшись на локоть, и посмотрел на нее с легкой улыбкой.
      В полусонном состоянии, чувствительная лишь к жаре, которая пропитывала ее, она с наслаждением потянулась. Она испытывала желание и хотела, чтобы он продолжал ласкать, побаюкал ее и взял на руки. Она привстала, пытаясь привлечь его поближе к себе, как вдруг ее сердце замерло, ущемленное болью.
      Вот этот мужчина, что склонился к ней, был тем же, кто накануне вечером говорил о любви другой там, в саду. Ее муж! Какая дерзость!
      Она испытала какой-то толчок и откинулась назад. В эту секунду она была уверена, что ненавидит его.
      Менсур замер, оставаясь в нерешительности.
      В полумраке, нарушаемом лишь лунным светом, падавшим на софу, вид этих плеч, этого нежного затылка пробуждал в нем буйное желание. Учащенно дыша, он быстро разделся. Она не сводила с него глаз в темноте. Будучи крупным мужчиной, он отличался хорошей гибкостью, неожиданной для человека его роста. Вместе с тем от всего его существа веяло каким-то ощущением силы, порабощавшей ее.
      Не говоря ни слова, он приблизился к ней и коснулся губами ее пылающей щеки. Она почувствовала давящую тяжесть его тела. Хотя она была неспособна противиться, ее разум все же возмущался. Подобное лицемерие ввергало ее в полное смущение. Как он мог так целовать ее, если не отказывал себе испытывать и другую любовь?
      Менсур был единственным мужчиной, которого она когда-либо любила. Стоило ли ей решиться на то, чтобы потерять его? Был ли у него к ней лишь плотский интерес?
      Как бы подтверждая ее опасения и ничем не выдав своих чувств, он слегка погладил ее шею. Она хотела натянуть на себя кроватное покрывало, но он удержал ее и, схватив твердой рукой с одной стороны, слегка скользнул другой ладонью по ее видневшейся сквозь распахнутую рубашку груди.
      Задыхаясь, она выпрямилась, готовая к тому, чтобы убежать. Тогда он прижал ее к себе с такой силой, что она не могла сделать даже попытки высвободиться.
      Руки Менсура становились все настойчивее. Лорин глубоко вздохнула. Сладостная истома наполнила ее тело, но чуть он позволил себе более смелые ласки, как тело ее под мужскими пальцами напряглось.
      Она рассердилась на себя за свою же слабость. Несмотря на охвативший ее пыл, она замотала головой и, желая высвободиться, забарабанила кулачками в его грудь, а потом разрыдалась. Она задыхалась от потока слез. Ей не хотелось поддаваться своему желанию, но и тем более не хотелось ей, чтобы Менсур покинул ее. Она продолжила еще немного эту борьбу, но потом признала себя побежденной. Желание охватило ее словно лихорадка.
      С головой, запрокинутой на край постели, она полностью отдалась ласкам и слепо устремилась к его телу, которое диктовало свою волю. Ее руки охватили его, а их губы вновь слились воедино.
      Их любовь протекала в каком-то полуобморочном состоянии. Когда же он отпустил ее, чтобы вытянуться рядом, она уснула со сладостным чувством в сердце, что ее любили по-настоящему.
      На следующее утро, когда она проснулась, ее уже ожидал завтрак: кофе, жареные хлебцы, яичница, фисташки, апельсиновый сок, варенье из роз и финиковая нуга.
      Поскольку она умирала с голоду, то набросилась на сладости прежде, чем принять душ.
      Менсур уже ушел. Лорин не очень тяготилась его отсутствием. Предыдущий день, столь богатый эмоциями, вымотал ее полностью, и она мечтала лишь об отдыхе.
      Все события, все, что произошло на протяжении нескольких месяцев, потянулось в ее сознании в логической последовательности. Уверенные в своей любви, они прожили это время с беспечностью богачей, не ведающих пределов своему богатству. Они любили друг друга, не отдавая себе в том отчета, вовсю распыляя тот жар, который был жив в них самих.
      Поскольку у них было будущее, то они не осознавали, что переживают какой-то исключительный период. Однако здесь жизнь текла по-иному, накладывая свой определенный ритм, настрой, мелодику.
      Будучи уверена, что сердце Менсура принадлежит ей, она пренебрегала всяким кокетством, делая вид, что не замечает знаков его постоянного внимания. Теперь же она с тоской вспоминала о порывах его нежности, о нежданных объяснениях в любви, которые он ей делал когда-то.
      Решившись не терять его, она приоткрывала для себя те трудности, которых раньше они не знали. На самом деле это был просто соблазнитель. Она угадывала в нем биение страсти. Этой ночью он любил ее спонтанной, бесстыдной и всепоглощающей любовью. Она дала себя увлечь этому разрушительному потоку. В его жилах текла пылкая кровь, хотя он скрывал свою чувственность под холодным и безучастным видом. Ее мысль снова и снова возвращалась к этой ночи, и при этом воспоминании любовная лихорадка возродилась вновь.
      В надежде на то, что расслабится, Лорин посвятила уйму времени наведению красоты. Для придания атласного блеска коже она натерла тело маслом, а на волосы, страдавшие от жары и пыли, нанесла смягчающий лосьон.
      Разглядывая себя в зеркало, она подметила, что ее черты несколько вытянулись. Лицо ее выдавало зрелость линий и форм, которых раньше не было, а цвет кожи, обычно такой гладко-матовый, стал неравномерным. Появились темноватые пятна.
      К своему большому неудовольствию, она отметила про себя, что пополнела. Эта небольшая полнота за последние несколько дней усилилась. Стало очевидно, что ела она слишком много. Но как устоять перед залитыми желтком, пахучими пирогами, сметанными муссами, ароматизированными плодами манго, бисквитами, политыми шоколадом?
      Но на самом деле.., не было ли иной причины? Движимая внезапным интуитивным порывом, она ринулась к своему дневничку, который принялась судорожно перелистывать.
      Как она не подумала об этом раньше? Несясь в потоке жизни, она не следила за собой и даже не обращала внимания на самые интимные знаки своего тела. На какое-то мгновение она впала в уныние. Слишком поздно. Это событие, которое могло бы стать в другое время предметом радости, захватило ее врасплох.
      Однако вскоре энергия вернулась к ней. Раз уж она беременна - в этом она была уверена, - то будет бороться до конца. На это у нее были теперь все основания.
      Через распахнутое окно до нее уже доходили изысканные запахи. Где-то недалеко, должно быть, готовили рисовое блюдо; она узнала запах муки из нуга и сои, у нее тут же потекли слюнки, и она выпила большую чашку молока с сахаром.
      Какое-то мгновение она в замешательстве раздумывала о том, что впереди у нее был целый день. Чем заняться? Чтобы вернуться одной в Пешавар, не могло быть и речи.
      В полной нерешительности она накинула просторную рубашку из прозрачной кисеи с длинными свисающими полами, которую она носила в сильную жару.
      "Слишком неприлично", - сказала она про себя, поглядывая в зеркало.
      Она собиралась ее снять, когда в комнату зашел Менсур. По тому, как он посмотрел на нее, она поняла, что в общественном месте ее одежда была бы неуместной. Она слегка вздрогнула.
      Теперь, после того как над ее браком нависла угроза, она начинала осознавать глубину своих чувств.
      - Как ты себя чувствуешь? - спросил Менсур.
      - Очень хорошо. А ты? Он пожал плечами.
      - Как обычно. Жара уже сильная. Что ты намерена делать?
      - Не знаю. А что? Ты думал отвезти меня куда-нибудь? Мне бы хотелось съездить в Ланди-Котал.
      - В Ланди-Котал? Ты с ума сошла. - Угадывая ее разочарование, он добавил:
      - Видно, что ты не в курсе. Представь себе на секунду. Какая-то деревня посреди каменистой пустыни, в зоне, не контролируемой правительственными органами... Надо быть вооруженным. Это крайне опасно.
      - Однако Фуад сообщил мне, что, если бы ты того захотел, мог бы раздобыть мне пропуск.
      - Откуда такой неожиданный интерес? Что тебя толкает на поездку туда?
      - Любопытство. Похоже, там можно приобрести кучу всяких вещей.
      - В обычное время да. Но в данный момент - это, скорее, шпионское логово.
      - Значит, ты отказываешься.
      - Категорически.
      - Ты предпочитаешь вновь быть с этой молодой женщиной, с которой я видела тебя вчера в саду?
      Менсур подскочил. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы ответить, переведя все в шутливый тон.
      - А откуда ты знаешь, что это молодая женщина?
      - Несмотря на ее покрывала, это можно было предположить, - с иронией в голосе ответила Лорин.
      Последовало длительное молчание.
      - Так что, ты теперь следишь за мной?
      - Нет. Это случайность...
      - Любопытная случайность! Лорин вскипела.
      - О! Умоляю тебя, только не пытайся обвинить меня, скорее, тебе нужно объясниться.
      Во взгляде, который был устремлен на нее, Лорин, казалось, прочитала определенное разочарование, а затем в темных зрачках отразилась глубокая грусть.
      - Лорин! Я ничего не могу тебе сказать, - глухо пробормотал он.
      - Почему?
      - Будь добра, не задавай мне больше вопросов. В глазах молодой женщины сверкнул вызов.
      - Признайся, что твое поведение, по меньшей мере, выглядит странно.
      - Не могла бы ты чуть-чуть поверить мне на слово.
      Лорин сделала усилие, чтобы сохранить спокойствие.
      - Мне бы хотелось суметь это.
      - Умоляю тебя, не драматизируй ситуацию. У меня и так уже достаточно хлопот. Через пару дней я буду в состоянии тебе все объяснить. И я обязан уехать, но только не подумай...
      Она перебила его с досадой:
      - Успокойся, я не буду кидаться к твоим ногам...
      Менсур счел за лучшее не настаивать и торопливо вышел.
      Она смотрела через окно, как он удалялся. Решительным шагом он пересек внутренний дворик, а затем она увидела, как он присоединился к своим друзьям.
      Все еще сохраняя бледность, она натянула льняное платье и в свою очередь вышла в сад. Как и накануне, она прошла маленькую апельсиновую рощицу и машинально направилась к тому месту, где накануне заметила Менсура.
      Она остановилась в нескольких шагах от калитки, чувствуя себя подавленной от жары, уже изнурительной в этот ранний час.
      Перед ней находилось дерево, выступившие корни которое достигали каких-то гигантских размеров. "Это, должно быть, фиговое дерево баньян", - сказала она про себя, наклоняясь, чтобы потрогать кору.
      В это мгновение она услышала совсем рядом звук голосов. Заинтригованная, она посмотрела вокруг себя. Никого.
      Обрывки разговора доходили до нее все четче.
      Лорин приблизилась к стене. С другой стороны двое мужчин переговаривались вполголоса наполовину по-английски, наполовину на урду. Уверенные в том, что они одни, незнакомцы позволяли себе иногда повышать голос. Оставаясь на месте, Лорин прислушалась.
      У нее было впечатление, что она знала одного из говоривших. Она слушала на протяжении долгого времени.
      На ее лице читалось сперва удивление, затем растерянность, наконец беспокойство.
      Она не осмеливалась двинуться из страха быть разоблаченной, и, хотя она не видела ни одного из действующих лиц, ей достаточно было услышать несколько слов, чтобы понять, насколько интересным был этот разговор.
      Она не отдавала себе отчета в том, как быстро текло время. Рядом продолжался диалог, перемежавшийся восклицаниями. Вдруг послышался какой-то хруст. Невдалеке на землю упал какой-то плод. Мужчины тотчас же удалились, не желая быть обнаруженными вместе.
      В полном смятении Лорин присела на каменную скамью. Она еще долго оставалась в таком положении без каких-либо мыслей в голове.
      Ее первым желанием было встать, чтобы предупредить Менсура. Потом же, осознав всю выгоду, которую она могла извлечь из подобной информации, она остановилась и в задумчивости вернулась на прежнее место. Ее мысли путались. Она уже представляла себе самое худшее. Однако опасения оказывались необоснованными.
      С другой стороны, как она догадывалась, Мен-сур собирался заниматься мероприятием, которое не очень-то его касалось. Может быть, он даже погорит на этом?
      Предупредить его? В том расположении духа, в котором он пребывал, Менсур не поверил бы ей. Он скорее подумал бы, что она что-то не так поняла.
      Время поджимало. Надо было действовать. Остановить раскручивающийся механизм зависело только от нее. Возможно, она обладала для этого определенными средствами.
      Осознавая силу той власти, которую держала в руках, она на короткое время поддалась чувству победы. Менсур отказал ей в доверии, так она покажет ему, на что способна. По мере того как в ее мозгу выстраивались планы, она с удовлетворением думала о том, как сможет испытать своего мужа.
      Безусловно, какой-то риск был, но она готова была пойти на него, чтобы судить о любви, которую он к ней питал. Она еще раздумывала по поводу уместности принимаемых мер, как послышался шум шагов.
      Когда во внутреннем дворике она встретила Менсура, у того был самый доброжелательный вид. - А я искал тебя, - сказал он своим страстным голосом.
      На какое-то мгновение она испытала искушение во всем признаться ему; потом, спохватившись, спросила нейтральным тоном;
      - Бал у консула по-прежнему назначен на завтра?
      - Думаю, да. Нет никаких оснований сомневаться.
      Он посмотрел на нее заинтригованно. Изменилось все ее поведение. Изнеможение последних дней уступило место некоторого рода экзальтированности, делавшей ее еще более соблазнительной.
      Лорин часто вызывала в нем противоречивые чувства. Он считал ее хрупкой и имел желание защитить ее. Но частенько она держала дистанцию, и в эти моменты он не знал, с какой стороны к ней подойти.
      - Хочешь, пройдемся? - спросил он. Она с нетерпением замотала головой.
      - Нет, у меня другие планы.
      Ее романтическая натура брала верх, и Лорин внезапно почувствовала себя опьяненной ощущением власти. Она сгорала от желания показать своему мужу, что обладала характером. Она мечтала поразить его воображение. Ее зеленые глаза светились каким-то особым блеском. От всего этого Менсур ощутил легкое беспокойство.
      - Мне нужно приготовить наряд, который надену завтра, - неожиданно сказала она. - Это важно или нет?
      - Конечно, - ответил он, застигнутый врасплох. С непринужденным видом она удалилась скорыми шагами. Менсур посмотрел, как она уходит, не зная, что и подумать.
      Глава 11
      Джеймс Моррис, консул Соединенных Штатов в Пешаваре, давал прием, как он это делал каждый год перед своим отъездом в отпуск. В этот год температура была выше обычной, и синоптики обещали ранние дожди.
      Выполненное в фантастическом стиле жилище Джеймса Морриса было построено с расчетом на жару, имело углубленные окна и двери, очень высокие потолки и просторные внутренние дворики, обсаженные пышно разросшейся растительностью. Дом был в два этажа, все окна которых выходили прямо в эти дворики. Целые грозди орхидей, переплетенных с лианами, свешивались с галерей до самых фонтанов. Во всем Пешаваре не было другого места, более прохладного, чем эти влажные сады, достойные старинных могольских дворцов.
      Со стороны парка можно было видеть вдали суровый силуэт форта Жемруд, который царил над районом Хибера. Парк соседствовал с залом приемов, украшенный роскошными коврами с изысканным рисунком, он купался в свете благодаря огромной хрустальной люстре, подвешенной к потолку.
      Гости прибывали один за другим. Они стекались со всех сторон, собирая вместе всю зарубежную колонию, а также представителей пачу, которых можно было легко узнать по их соломенным шапочкам, обмотанным лентами в форме чалмы. Очень рослые, они отличались от своих соплеменников темным цветом кожи, но не очень смуглым. У некоторых даже были голубые глаза.
      Лорин - со сверкающим взором, весело смеясь, небрежной походкой продвигалась вперед рядом с Менсуром, приветствуя отдельных знакомых по работе, перебрасываясь то здесь, то там двумя-тремя словами с людьми, с которыми познакомилась недавно.
      Она не могла избежать встречи с Фуадом, но не стала задерживаться с ним. Якуб завладел ее вниманием на несколько минут, но, однако, не был надоедлив.
      Одетая в длинную синюю с желтым тунику, которую она носила поверх узких темно-синих шаровар, Лорин резко выделялась своей элегантностью могольского стиля среди прочих женщин, в большинстве своем закутанных в сари. Ее туфли без задника и каблука из белоснежного шелка, обшитые золотом, заставили бы побледнеть от зависти ведущих модельеров. В качестве украшения она носила брошь с эмалью, инкрустированную бирюзой.
      Пока она рассматривала пары, начавшие танцевать под звуки тамбуринов и трехструнных гитар, из темноты появился какой-то мужчина, который наклонился к ней, держа в руке маленького зеленого попугая.
      - Посмотрите, как он красив, - сказал он. - Он не говорит еще очень хорошо и поэтому не станет вам докучать своим "салям алейкум".
      - Ашраф!
      От неожиданности она какое-то время разглядывала в нерешительности своего собеседника.
      - Да, как бы вам это ни было приятно, без меня не обойтись. Вы это прекрасно знаете.
      - Я-то, которая вас почти забыла. - В ее глазах заблестел шаловливый огонек; улавливая выгоду, которую она могла извлечь из его присутствия, она спросила:
      - Вы, должно быть, всех здесь знаете?
      В этот момент появилась некая юная красавица. Стоя у входа в сад, под теперь уже усеянным звездами небом, она излучала собой флюиды ночи.
      - Кто это? - задала вопрос заинтригованная Лорин.
      - Белкисса, сестра Фуада.
      Чтобы отвлечь внимание, он, должно быть, поднял вверх ладонь, освобождая попугая. Птица пролетела до бокала из розового кварца, на который и взгромоздилась.
      - Посмотрите, - продолжил Ашраф, - если посадить его в клетку, его красота увянет. Я думаю, с вами произошло бы то же самое.
      - Вы очень проницательны, - сказала она, улыбаясь.
      Ее внимание переключилось на молодую женщину, которая наблюдала за толпой, стоя чуть позади.
      Одетая в расшитое серебром розовое сари, она скинула воздушную ткань, которая мгновение назад покрывала ее черные волосы. Лоб красавицы украшал изумруд. Ее глаза сверкали странным образом еще и потому, что, по всей видимости, она не подкрашивала их. Красота брюнетки, исполненная нежности, чувствительности и гармонии, была неотразимо обольстительна. Лорин подумала, что Менсур мог бы плениться притягательной силой ее обаяния.
      - Не могли бы вы меня представить? - попросила она под действием какого-то порыва.
      - Могу, но подождите немного. Момент, мне представляется, выбран не очень удачно.
      Удивленная Лорин повернулась в сторону Белкиссы. Прислонясь к стене возле высокого зарешеченного окна, она оживленно обсуждала что-то со своим братом. Лицо ее выражало недовольство. Фуад, со своей стороны, говорил надменно, но Белкисса, вопреки внешней скромности, стояла за себя.
      Заметив, что за ними наблюдают, молодая женщина умолкла, по всей видимости не желая быть в центре внимания. Она исчезла в саду.
      Движимая каким-то неопределенным чувством, Лорин ринулась за ней, отказавшись от бокала, который ей предлагал Ашраф.
      - Окажите мне услугу, - сказала она ему в упор. - Если Менсур будет меня искать, попытайтесь его задержать.
      Удивленный Ашраф моментально согласился. Он внимательно проводил ее взглядом и увидел, как она вскоре остановилась на другом краю комнаты.
      Едва Белкисса появилась вновь, Лорин тотчас же перехватила ее.
      Ашраф не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться обеими молодыми женщинами. Практически одного роста, они соперничали друг с другом в элегантности, и если на первый взгляд грациозность одной из них брала верх, то горделивая осанка другой делала ее неуязвимой.
      Лорин увлекла Белкиссу к проему окна и начала что-то с жаром говорить, похоже пытаясь убедить ее в чем-то.
      И не один Ашраф заметил это. Фуад также наблюдал за этой сценой с большим интересом. Находясь поодаль с тарелкой в руке, он пробовал рагу с лангустами, приправленное карри, но не сводил глаз со своей сестры.
      Что касается Менсура, то он, по-прежнему продолжая слушать вполуха своего собеседника, тайком изучал свою жену. За его невозмутимой маской безразличия угадывалось жгучее любопытство, доходившее до настоящего беспокойства. При этом на протяжении всей сцены отстраненность выражения его лица, которая зачастую так сильно впечатляла окружавших, не исчезала. Как же Лорин была хороша! Менсур смотрел, как она перемещалась по залу. Она была безумно обаятельна, в чем он тайно признавался, и с сожалением отметил, что она перешла в другую гостиную.
      Белкисса тоже исчезла. Он поискал ее глазами, в то время как Якуб, приблизившись к нему вплотную, шептал тихим голосом:
      - Скоро уже пора. Проблем нет? Менсур посмотрел на часы.
      - Нет.
      Одним взглядом он окинул всю гостиную. Лорин все еще не появлялась. Это-то как раз облегчит ему задачу.
      Несколько минут они пообсуждали, потягивая напиток из своих бокалов. Якуб, казалось, был настороже. Иногда он даже погружался в какие-то раздумья, которые Менсур не осмеливался прерывать.
      Званый вечер продолжался, когда на верху одной из лестниц на секунду появилась Белкисса, выглядевшая восхитительно в своем розовом сари. Однако кое-что в ее облике удивило Менсура. Она держалась как-то прямее, наклон ее головы был не так выражен.., но это мимолетное впечатление быстро развеялось. Она опустила вуаль, скрывавшую теперь большую часть ее лица.
      Менсур тут же пошел ей навстречу. На какое-то мгновение они задержались посреди зала под сверкающей хрустальной люстрой. Он озадаченно поглядел на нее, потом попытался поймать ее взгляд. Она упорно держала глаза опущенными под розовым муслином. Он произнес несколько слов низким голосом.
      Молодая женщина, наклонив голову, дала ему понять, что поняла. Тогда они направились к парку. Мимоходом Менсур заметил силуэт своей жены, одетой во все синее. Он заторопился.
      Оставив позади остекленную дверь, они затерялись среди деревьев манго и эвкалиптов. Менсур шагал быстро, и его спутница с трудом за ним поспевала. Высоко в небе сверкала луна. Время от времени из мрака доносилось хриплое воркование.
      Менсур, отлично знавший местность, проскальзывал через баньяны, как будто прожил здесь всю жизнь. На повороте аллеи открылась каменная лестница. Он направился туда, не раздумывая.
      Белкисса, которая вместе с ним поднялась до последних ступенек, заметила абрис двери, выделявшейся на фоне стены, залитой лунным светом.
      Чтобы проникнуть через узкое отверстие, ей пришлось нагнуться, и Менсур взял ее за руку, чтобы пройти последние метры.
      Как только они выбрались на улицу, она заметила дожидавшийся их автомобиль. Молодая женщина почувствовала себя уверенно лишь после того, как Менсур открыл ей дверцу и она устроилась на сиденье.
      Не говоря ни слова, они тронулись с места. Жара не спадала, и одежда липла к коже. Пот бусинками стекал по лбу Менсура.
      Он взглянул на свою пассажирку, которая пристально смотрела перед собой на световую дорожку, проложенную фарами автомашины. Ночь источала неуловимые и одновременно пьянящие ароматы. Молча они нырнули в глубокую впадину долины, а затем поднялись на склон холма. Торопясь достичь своего места назначения, Менсур вел машину быстро.
      - У меня такое впечатление, что я оказалось в прошлом, - неожиданно сказала ему молодая женщина. - Помнишь.., когда приходил к нам в дом? Менсур молча кивнул головой.
      - Ты часто приезжал верхом, - продолжала она. - Однажды я гуляла вдоль речки и видела, как ты приближался, ты тогда был на своей любимой кобыле. Проезжая мимо, ты поднял меня своими руками и перебросил через седло... Мы долго скакали галопом. Это было сказочно.
      Воспоминание в такой степени взволновало Менсура, что он чуть было не утратил свою невозмутимость.
      Сейчас он воскресил в памяти эту сцену. Еще издали он заметил Белкиссу и пустил лошадь в галоп через луга, чтобы присоединиться к ней, с не-, терпением совсем еще молодого человека. А потом он не мог устоять перед соблазном похитить ее. "Как и сегодня", - подумал он.
      Какое-то время они ехали верхом не разговаривая. Ни тот, ни другой уже не были больше детьми, они оба знали, что делали.
      В этот день они играли с огнем и даже сильно рисковали. Его пальцы сильно сжимали руль. Прелесть опасности делала эту нынешнюю возможность привлекательной как для одного, так и для другого.
      Сделав усилие, чтобы побороть неловкость, которую он испытывал, Менсур повернулся к своей спутнице.
      - Ты не забыла, - сказал он ей. - Я тем более.
      Молодая женщина вздрогнула.
      - Жизнь разлучила нас, - продолжил он, - но я буду всегда вспоминать об этом утре. Ты была словно бутон, лопающийся при весенних лучах.
      Его взгляд остановился на ней. После некоторой заминки он добавил:
      - Белкисса, я надеюсь, что нам с тобой удастся...
      Она повернула к нему свое лицо. Исполненный внутреннего жара, он воскликнул:
      - Я не мог еще тебе сказать, но я счастлив... Она энергично оборвала его, приставив палец к губам.
      - Менсур, если бы ты не уехал, то, может быть, все было бы иначе между нами? Я... Теперь он в свою очередь прервал ее речь.
      - Бесполезно ворошить прошлое, ты это хорошо знаешь.
      - Нет, напротив...
      В каком-то непредвиденном порыве она повернулась к нему и коснулась его руки.
      От неожиданности Менсура чуть было не занесло. Она вся трепетала. Быть может, стоило скорее остановиться и встать у края дороги?
      Молодая женщина, казалось, была во власти сильнейшего волнения.
      - Белкисса? Что с тобой?
      У него был растерянный, озадаченный вид при зрелище этого внезапного смятения.
      Слабая и трогательная, она уткнулась ему в плечо. Несмотря на желание сжать ее в объятиях, он не сделал ни единого движения.
      - Белкисса, я понимаю твое расстройство, но ничего не бойся.
      Глухой, прерывающийся голос Менсура выдавал его нервозность. Дрожащей рукой она откинула вуаль. В полумраке ему не видно было ее лица, он не различал ее черт, но угадывал, что за подтверждение она пыталась получить.
      Он чувствовал, как наступает тот момент, когда, оставив всякую осторожность, она подставит ему свои губы.
      Пока она склонялась к нему, в течение какой-то секунды у него возникло ощущение, что знает это тело... Ее аромат перемешивался с запахом туберозовых, этим специфическим ароматом сандала. Пылкость порывов, которые она скрывала под определенной сдержанностью, не была ему неведома...
      Когда же их ладони соединились, а она прильнула к нему, он подумал, что не выдержит.
      Из последних сил он оттолкнул ее.
      В то же самое мгновение они услышали шум двигателя, и две фары разрезали темноту.
      Белкисса спохватилась и живо набросила вуаль. Весь в напряжении, с рукой на крышке бардачка, где у него было спрятано оружие, Менсур ожидал.
      Машина - теперь уже совсем близко - остановилась на одной линии с ними. Из нее вышел мужчина. Менсур узнал Фуада. В сопровождении трех своих друзей он замер на уровне автомобильной дверцы и бросил триумфальным тоном:
      - Итак, ты похищаешь мою сестру? Знаешь ли ты, что тебе грозит, Менсур Али-хан?
      Менсур вздохнул. Он проиграл.
      Глава 12
      Все время, пока такси следовало по направлению к отелю "Шахерезада" вдоль широкого, извилистого проспекта, а Лорин дремала у него на плече, Менсур размышлял.
      Недавние события подвергли сомнению его всегдашнюю проницательность.
      В тот момент, когда ночью возник Фуад, Менсур подумал, что приключению пришел конец. Между тем на протяжении нескольких дней он готовил все до мельчайших деталей.
      Будучи настороже, Фуад расстроил планы. Без Лорин все бы провалилось. С совершенно замечательным присутствием духа молодая женщина повела себя столь же ловко, сколь и отважно.
      В такси, поднимавшемся по. Кашмир-Роуд, Менсур всматривался в ее лицо всякий раз, как оно освещалось дорожными фонарями. В ее полных, припухлых губах было что-то детское, ноздри слегка подрагивали во сне. Прямой нос и высокие скулы придавали ей строгий вид, который несколько смягчался красивым разрезом глаз.
      Он погладил пальцем атласную кожу, и ему захотелось ее. Его сердце наполнилось лишь одним желанием: любить. Она была так прекрасна!
      Медленно занималась заря. Лорин во сне улыбалась.
      - О чем ты думаешь? - спросила она, едва разомкнув веки.
      - О тебе. По сути, ты обманула меня. Кто бы мог подумать о подобной хитрости с твоей стороны?
      Улыбка появилась на ее губах. Странно взглянув, она объяснила:
      - Я хотела испытать тебя. Ты не можешь сердиться на меня за это.
      - Как раз наоборот. Ты так мало доверяешь мне? Она ответила не сразу.
      - Признаюсь, у меня были сомнения. Фуад мне столько рассказывал о своей сестре, ее красоте, о тех нежных чувствах, что ты когда-то питал к ней, что я чуть было не стала ревновать. А когда я увидела вас вместе в саду.., я представила себе худшее.
      - Теперь-то ты уверена?
      Молча она кивнула головой. Удивление ее мужа несколькими часами раньше продолжало забавлять ее, как только она вспоминала об этом.
      Когда возник Фуад, обвиняя Менсура в похищении его сестры, она заметила мрачные взгляды, которыми обменялись между собой мужчины. Какой же в это мгновенье было неожиданностью для них обоих увидеть, как молодая женщина вышла из машины и дерзко сбросила с себя вуаль.
      Как тот, так и другой лишились голоса, став жертвами женской солидарности.
      В тот момент ошарашенный Менсур даже не подумал спросить у Лорин каких-нибудь разъяснений. Он онемел от изумления.
      "Где Белкисса?" - Взбешенный тем, как его обвели вокруг пальца, Фуад принялся обвинять.
      Лорин преспокойно ответила, что, возможно, там, где и была. Фуад, быстро сообразив, что Менсур знал обо всем этом не намного больше его самого, тотчас же удалился.
      Такси замедлило ход на каком-то повороте.
      - Знаешь, - позевывая, продолжила молодая женщина, - я ничего не делала преднамеренно. Случилось так, что на другой день я застигла их разговор в том же саду. Фуад, я узнала его голос, переговаривался с каким-то незнакомцем.
      - Как же он мог совершить подобную ошибку? В этой стране всегда кто-нибудь где-нибудь да выслеживает вас. Ему-то надо было это знать.
      Лорин довольно улыбнулась.
      - Мне повезло, вот и все! У него не было никаких оснований для опасений. У себя.., под прикрытием такой толстой стены.., чего ему было бояться?
      - Улики!
      - Кроме того, - добавила она, - еще надо было разобраться, о чем шла речь. На тот момент я была удивлена, я же не знала, что Якуб и Белкисса должны были пожениться. Почему мне об этом не сказали?
      Устремив глаза к своду из древесных листьев, скользившему над их головами, Менсур объяснил:
      - Под видом контроля за торговлей оружием между сопротивленцами Якуб предоставлял разведывательные сведения Соединенным Штатам. Он давно уже выбрал себе союзников. Фуад же, который сует нос повсюду, где дело касается политики, следил за ним.
      - Но ты упорно молчал на эту тему! Чего ты опасался? Что я вас выдам?
      - Главное - я хотел держать тебя в стороне от ситуации, которую расценивал как опасную.
      - Опасную?
      - Абсолютно точно. Кроме того, нам надо было действовать совершенно секретно... Лорин расхохоталась.
      - Здесь вы совершили коренную ошибку!
      - В этом деле, увы, частенько делаются крупные промахи. В последний раз Якуб обнаружил, что погорел. Так как он уже больше не мог действовать здесь, он захотел покинуть страну, но не без Белкиссы, которую глубоко любит. Она его тоже.
      Лорин приняла мечтательный вид.
      - Какая романтическая история! Выкрасть свою будущую жену.., в наше-то время! Голос Менсура стал на полтона ниже.
      - Ты знаешь, в отсталых районах, как здесь, отец семейства сохраняет верховенство даже над уже взрослыми детьми, и дочь не может оспаривать его указаний. У отца Белкиссы были на ее счет другие виды. И если уж она захотела выйти замуж за Якуба, то у того был лишь один выход - похитить ее. Здесь все еще сохраняется подобная практика. Я попытался помочь ему. Думая, что везу ее к будущему мужу, я похитил тебя! Менсур с веселым видом глянул на Лорин.
      - Что тебя привело к мысли занять место Белкиссы? Ты приняла это решение сразу? Лорин помедлила с ответом.
      - Узнав, что вы будете пойманы, я подумала о последствиях. Это было накануне бала. У вас уже не было времени, чтобы изменить план... Я могла предупредить тебя, но за вами велась слежка, и я... Фуад не должен был ничего заподозрить.
      - Когда ты открылась Белкиссе?
      - Поздно. За час до отъезда. Она великолепно включилась в игру. На какое-то мгновение мне показалось, что она откажется, опасаясь последствий, но она решилась бесповоротно.
      Восхищенный, он удивился ее словам.
      - Тем не менее, - сказал он, - у тебя была и другая мысль в голове! Она запротестовала для вида.
      - Вначале нет. Но ты настолько приводил меня в отчаяние своим умалчиванием, что я усмотрела в этом возможность подвергнуть тебя испытанию.
      Стараясь не показать, что, по сути дела, это поведение ему понравилось, Менсур сделал вид, что сердится.
      - Ну что я теперь буду с тобой делать? Неподчинение по отношению к твоему хозяину и господину - это тебе будет дорого стоить!
      С легкой улыбкой он склонился к ней и поцеловал ее. Они подъехали к отелю "Шахерезада". Менсур расплатился с шофером и помог Лорин выйти из машины. Молча они поднялись по ступенькам в вестибюль.
      - Я заказывал номер по телефону, - сказал он, назвав свое имя. Портье протянул ему ключ.
      - Вы с багажом? - спросил тот.
      - Без.
      - Хорошо. Вас проводят.
      Выглядевший торжественно в своей униформе начальник привратников подал им знак следовать за ним. Лорин валилась с ног от усталости.
      Едва Фуад, еще пораженный такой неожиданностью, оставил их, как они на всех скоростях помчались в Исламабад. Там они немедленно отправились в посольство Соединенных Штатов в надежде встретить Якуба и Белкиссу в соответствии с планом, разработанным обеими молодыми женщинами. Якуб рассчитывал покинуть страну в ближайшие дни.
      Поскольку все развивалось, как и предполагалось, Менсур снял номер в гостинице, чтобы Лорин смогла передохнуть. Несмотря на яркий цвет ее лица, он не мог не заметить, что она осунулась.
      Лифт мягко остановился. Портье пропустил их вперед. Когда он исчез, Лорин, стоя на пороге их номера, с истинным облегчением обнаружила комнату, отделанную ценными породами дерева. Она мгновенно сбросила одежду и поспешила под душ.
      Не в силах устоять перед соблазнительностью любимой им женщины, Менсур последовал за ней и, не обращая внимания на струю горячей воды, которая каскадами падала ему на плечи, заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.
      - Менсур! Посмотри на свой костюм, - сказала она, смеясь. - Что за безумие, ты же мокрый! Он не ответил, охватил ладонями ее груди и поцеловал их. Лорин подняла на него глаза, глубоко дыша, немного подрагивая, со слегка расширенными ноздрями.
      Тогда Менсур поднял ее на руки и отнес на кровать. От нее исходил приятный запах, она была нежной и влажной, он любил ее, он сказал ей это.
      В нетерпении на обвилась вокруг него, и продолжительная дрожь пробежала по ее телу.
      В этот раз они как никогда любили друг друга. Чем больше они предавались любви, тем сильнее было их желание продлить ее. Им хотелось наверстать упущенное, предав забвению все колебания, любые сомнения.
      - Я - счастлив, - прошептал он, разъединяясь с ней. Но она уже спала. Умилившись, он поцеловал ее в закрытые глаза и в свою очередь погрузился в сон.
      Когда она проснулась, он смотрел на нее, оперевшись на локоть.
      Она улыбнулась ему.
      - Хочу есть, - сказала она.
      В этот момент постучали в дверь. Горничная принесла завтрак. Лорин набросилась на жареные хлебцы и варенье из гуаявы. Маленькие хлебцы, подогретые в печи, показались ей особенно изысканными, а масло, ароматизированное листочками лимонного дерева, оказалось настоящим лакомством.
      Видя ее восторженное состояние, Менсур в очередной раз не мог сдержать улыбки.
      - Я не хотел бы надоедать тебе, - сказал он ей, - но тебе следовало бы следить за твоей талией. С тех пор как ты здесь, твоя округленность уже не напоминает мне ту лиану...
      - Это естественно.
      - Ты считаешь?
      - Естественно, что беременная женщина прибавляет в весе.
      По ошарашенному лицу Менсура можно было судить о том потрясении, которое произвела эта новость.
      - Что ты сказала?
      - Так вот - да! Я жду ребенка.
      Сильнейшее волнение отразилось на лице мужа.
      - Это правда? - не унимался он. Она молча подтвердила.
      - О! Дорогая моя, какая радость! Почему же ты раньше об этом не сказала?
      - Ты был слишком занят. Ты меня-то едва замечал.
      Он подошел и сел возле нее. Она оплела его шею руками и спрятала лицо у него на груди в поисках тепла. Когда же она подняла к нему блестящие от слез счастья глаза, то он смог прочесть в них такую нежность, от которой у него перехватило дыхание. Ему захотелось вытереть ее слезы, он коснулся губами ее век, а потом до боли крепко обнял.
      Лорин и рыдала и смеялась одновременно. Ничего не существовало более восхитительного и обворожительного, чем это женское лицо, исполненное столь гармоничной и трогательной красоты.
      Менсур, оттолкнув поднос, наклонился к ней в порыве какой-то жгучей ненасытности. Неутолимое желание вновь соединило их: тела искали друг друга, стремясь излиться в этой любовной нежности.
      Почти не сознавая себя, с затаенным дыханьем, до полного истощения сил они пили из этого источника наслаждения. И, обессилев, открыли для себя любовь.
      Умиротворенная, Лорин свернулась возле мужа клубочком, но он напомнил ей, что им надо лететь самолетом через два часа. Они попадали тогда в Лахор чуть позже полудня. Пребывая в мечтательном состоянии, Лорин встала и начала собирать вещи.
      А что, если в Лахоре все снова начнется как прежде?
      От мысли, что она увидит Салиму, у нее побежали мурашки по телу. Между тем свекровь устроит наверняка великолепный прием.., в честь будущего наследника! И сможет воспользоваться этой ситуацией, чтобы под любым предлогом навязать свою волю. Лорин поежилась, почти физически ощущая колючий ошейник, который на нее наденут.
      Менсур, улыбаясь, наблюдал за ней, пытаясь уловить течение ее мыслей. Не желая омрачать это утро, она не стала открывать ему своих опасений.
      Вскоре они были готовы и покинули отель "Шахерезада". Поездка прошла благополучно, несмотря на сильный песчаный ветер. В Лахоре их ожидал автомобиль. Менсур освободил шофера и сам сел за руль.
      Лорин была немного грустна. Они снова будут разлучаться. С отъездом Якуба у Менсура будет больше работы; и ее тоже ожидало немало трудностей.
      Тут она неожиданно заметила, что они ехали не по направлению к Гульбергу. Она вопросительно посмотрела на мужа.
      Он невозмутимо рулил, не позволяя себе отвлекаться, и, казалось, не замечал ее удивления.
      - Менсур, куда мы едем? Ты направляешься в свой офис?
      - Нет, - лаконично ответил он.
      Теперь они двигались к старому городу. Однако про себя она отметила, что они ехали не в направлении форта, а на Грэнд-Транк-Роуд.
      По пути Лорин узнала Гуляби-Баг - ворота сада роз и невдалеке мавзолей Даи-Анга, кормилицы Шах-Яхана. Она мысленно произнесла слова благодарности этому императору моголов, стоявшему у истоков стольких красивых сооружений.
      Они проехали также вдоль Шарвала-Макбары - "кипарисовой могилы", представлявшей собой любопытную маленькую башенку, украшенную фаянсовыми деревьями, а затем выехали на цветущую улицу как раз перед садами Шалимара. Лорин подумала, что Менсур захотел совершить паломничество по "святым местам". До сих пор ей не представлялось случая вернуться туда вместе с ним.
      Каково же было ее удивление, когда он вышел из машины и она увидела, как он остановился перед неким кокетливо выглядевшим домиком, украшенным голубой плиткой! Площадка вокруг него была засажена благоухающими цветами, кипарисами, карликовыми растениями и небольшими фруктовыми деревьями.
      - Восхитительно, - заметила Лорин, подумав сперва, что они приехали в гости к каким-нибудь знакомым.
      - Правда? Это я его построил. - Видя опешивший вид молодой женщины, он объяснил:
      - Несколько лет тому назад я сделал чертежи этого дома для одних друзей. Они долгое время жили в Шринагаре, Кашемир, возле расположенных террасами садов, аналогичных этим и также носивших название Шалимар. Шах-Яхан приказал построить три парка такого рода. Третий, который находился в Дели, на сегодняшний день исчез полностью.
      - А твои друзья были настолько очарованы этими садами, что пожелали оказаться в таком же окружении?
      - Совершенно верно!
      - Я их понимаю.
      - Я хотел бы посетить этот дом вместе с тобой.
      - Но не очень ли рано? Мы побеспокоим твоих друзей.
      - На прошлой неделе они уехали в Карачи... Не дожидаясь ответа Лорин, он обнял ее за талию и повлек за собой.
      - Пойдем, - сказал он, - мне не терпится тебе его показать.
      Находясь также в порыве восторга, Лорин проследовала за ним с большим любопытством.
      Первый этаж, представлявший собой довольно длинный вестибюль, был обставлен резными сундуками, покрытыми сверху подушками из коричневой кожи. Бежево-кремовый ковер покрывал часть пола, облицованного крупными ромбовидными плитками черного и белого цвета.
      Менсур направился к нижним ступенькам лестницы, которая круто поднималась вверх. Лорин облокотилась на перила, сделанные из какой-то экзотической древесины, прохладной, шероховатой на ощупь, с сильным ароматом. На лестничной площадке второго этажа стены были украшены большими живописными полотнами. На первом была изображена наездница без головного убора. Ее длинные черные волосы свободно ниспадали на плечи. Застывшая на картине в неподвижной позе амазонка была очень красива.
      На другом полотне она же мчалась вперед, положив грациозным жестом руку на гриву животного.
      - Она напоминает тебя, - прошептал Менсур.
      Лорин, несколько удивленная, согласилась.
      По обе стороны коридора располагались комнаты. Лорин бросила взгляд в одну приоткрытую дверь, потом потянула Менсура ко второму лестничному пролету, освещенному сейчас маленькой лампой из резного стекла.
      Большая зала проходила кругом по этажу, образуя некоторое подобие ротонды. Огромный гобелен на стене представлял собой сцену приема при дворе Шах-Яхана. В углу она увидела большую изразцовую печь голубого цвета с плотным витым узором. Паркет из эбенового дерева давал рыжеватые отсветы, приятно пахло кожами, выделанными в Корду.
      На последнем этаже под сводом, закруглявшимся у пересечения потолочных балок, находилась целая анфилада комнат с полом из отполированных плиток. Там были видны большущие шкафы, тянувшиеся под самый верх остова здания, другая мебель розового и белого цвета, а также всевозможные вещицы из слоновой кости и нефрита.
      Рука Лорин неразлучно покоилась в ладони Менсура. Он чувствовал на своей щеке ее ровное дыхание, которое не участилось даже от усталости во время этого подъема.
      На какое-то время она присела на старинный диван из светлого лимонного дерева, обтянутый тканью в разводах. На ее взгляд, тон был очень хорошо подобран, а эти смешанные отблески золотого и зеленого напоминали морские ракушки.
      Менсур не отводил глаз от бледной кожи ее обнаженных рук, столь жаждущих этой ночью и нежные прикосновения которых он все еще чувствовал на своем затылке и спине. Эта женщина заставляла его мечтать.
      - Ну как, что ты думаешь насчет этого дома? - спросил он с мучительным беспокойством.
      - Очаровательно, оригинально... Какой тонкий вкус! - Она поднялась, чтобы пойти распахнуть настежь окно.
      У ее ног простирались сады Шалимара - это чудо грациозности и гармонии. Растительность, вода и воздух - каждый элемент нашел здесь свое место. Беседки из песчаника и фонтаны в белом мраморе каскадами подымались то там, то тут. Ручьи источали струи воды и света.
      Какое-то мгновение она осматривала самую высокую террасу, называемую Фарах-Бахш - "та, что дает удовольствие", потом ее взгляд затерялся в зеленом хаосе двух других террас: Фаиз-Бахш - "полные добра".
      Тусклое золото, что солнце в избытке изливало на крыши башенок, темные купы деревьев и журчание водяных струй лишь усиливали красоту этого места.
      Плененная Лорин облокотилась на балюстраду.
      - Если хочешь, я предлагаю тебе здесь жить. Она обернулась в полной растерянности.
      - Здесь?
      - Да, дом свободен. Ничто не мешает нам остаться здесь.
      Держа руку на балконе, Лорин окинула комнату долгим взглядом. Потом улыбнулась. Шелковистая нежность ее волос, отблеск плеч, гибкая линия бедра придавали ей сверхъестественную грациозность.
      - Ничто не могло бы мне доставить большего удовольствия, - наконец-то прошептала она. - Но я думала...
      Он прервал ее, целуя в закрытые глаза.
      - Не беспокойся. Я позабочусь обо всем.
      Застигнутая врасплох, Лорин не могла в это поверить. Она будет жить в этом идиллическом уголке, устроенном для радости могольских императоров и напоминавшем об их былом величии!
      В воздухе пахло мускусом и розами.
      Приведенная в смущение таким обилием красот, она медленно спустилась по лестнице. Менсур молча проследовал за ней. В комнате, освежаемой большими качающимися опахалами, располагалась кровать под балдахином, Крупные ярко-красные цветы плавали в водоемах. Внимание Лорин моментально привлекло венецианское зеркало, заключенное в рамку туалетного столика. Слегка выпуклое, врезанное в блестящую металлическую оправу, оно давало ей укрупненное изображение комнаты. Ее собственные глаза, прозрачные, как морская вода, вдруг засветились темным гагатом. Может быть, такой эффект давала оловянная амальгама зеркала. Или же в этом невинном куске стекла следовало усматривать волшебное зерцало?
      Она инстинктивно сжалась в руках Менсура. На какое-то мгновение у него промелькнуло видение собственно их пары, глядящей из зеркала, этого их собственного двойника, отражавшегося столь загадочным образом.
      У него возникло желание обласкать ее загорелую, горячую кожу, почувствовать под своими пальцами формы ее тела, его вновь повлекло к этим губам, которые умеют раскрываться навстречу поцелуям.
      Одну за другой он принялся расстегивать перламутровые пуговицы, сжимавшие грудь Лорин. С легким шорохом платье скользнуло на пол.
      Дрожащая от волнения и нагая, с длинными ногами, прижавшимися к ногам Менсура, с каштановыми волосами, свободно разметавшимися по плечам, она с полным доверием прильнула к нему. Ее тело звало его, воспламеняя в нем буйное желание.
      Теперь уже она, дрожа от нетерпения, раздела его и привлекла к себе. Ее волосы, рассыпавшиеся по подушке, придавали ей некую таинственность. Смесь запахов деревьев и воды, что приносил ветер, усиливал запах ее кожи.
      Следуя велению ее желания, он прислушивался к биению ее сердца и был счастлив, что она была тут, в его объятиях, обнаженная и распростертая перед ним. Он беспрерывно возвращался к ней, откликаясь лишь на зов наслаждения. Это нежное и хрупкое тело, эта самоотдача, эта безмерность удовольствия, это смешение нежности и страсти приводили его в восторг.
      Отныне ничто не могло нарушить абсолютную и безмятежную полноту их любви. Их желание нарастало по мере того, как их тела отдавались друг другу. Они наслаждались единением плоти, свойственной лишь тем, кого посещает страсть, эта соучастница любовников, которых сводит вместе ночь. Вскоре они уже перестали принадлежать себе, чтобы перейти в состояние счастливой отрешенности.
      С приближением сумерек запах кедра и других многочисленных древесных пород резко усилился. В сказочном полуоцепенении Лорин подумала, что сады Шалимара, это благословенное место, чудесным образом оправдывали свое название.