– Позаботься, чтобы в мое отсутствие Изабель была веем довольна. Не позволяй ей встречаться с теми, кто мог бы быть очарован ею.

От удивления Дункан потерял дар речи. Не дождавшись ответа, Дэллас повернулся к брату, вопросительно подняв бровь.

– Ты слышал, приятель?

– Да, – отозвался наконец Дункан. – Слышал.

– Ты выполнишь мою просьбу?

– Да, Дэллас, хотя я не вижу причины…

– Не видишь? Ты хочешь, чтобы она околдовала какого-нибудь безмозглого стражника, и тот помог бы ей предупредить своих родственников о том, что я еду на встречу с Брюсом?

– Понятно, но я не думаю, что она предпримет попытку совершить нечто подобное теперь, когда вы женаты.

Дэллас усмехнулся:

– Брачная клятва и преданность семье – разные вещи, Дункан. Изабель не изменила своих взглядов. Незадолго до свадьбы она поклялась, что останется верна своему роду. Может быть, когда-нибудь я смогу убедить ее, что Брюс – лучший правитель для Шотландии, но на это потребуется много времени. Дункан слабо улыбнулся.

– Ты прав, – сухо сказал он. – Однако кажется ты относишься к ней с большей нежностью, чем я предполагал.

Улыбка исчезла с лица Дэлласа, и он отвернулся к окну.

– Вначале я действительно просто хотел отомстить ее брату. Но теперь я уверен, что Изабель может быть самой лучшей женой на свете. Эта женщина, которую я уважаю, может родить мне дюжину сильных, красивых детей. Я никогда не собирался жениться. Именно поэтому и держался подальше от Мэри Росс. Но Изабель совсем другая. Я понял это, как только ее увидел.

Дэллас помедлил, задумчиво посмотрел на Дункана.

– Теперь она моя жена. И я хочу, чтобы она была в безопасности, пусть даже на это потребуются все мои силы и состояние. Думать по-другому я считаю постыдным.

Пока Дэллас пристегивал меч и надевал плащ, Дункан молча наблюдал за ним. Он был уверен, что его братом движет не только долг, но и непреодолимая нежность к Изабель. Дэллас такой порывистый, иногда слишком бестактный. Он никогда не признается в своих чувствах. И уговаривать его не имеет смысла.

– Если ты позволишь ей переписку, – продолжал Дэллас несколько приглушенным голосом: мешала грубая шерсть плаща с капюшоном, который он надевал на себя, – то непременно прочитай все, что она напишет. Никто не должен знать о встрече в Грейфрее. Хотя подозреваю, что сборище этих предателей, которых она считает своей семьей, тоже вышлет своих представителей. И я не хочу, чтобы об этом было известно больше, чем уже известно.

– Излишне напоминать об этом, Дэллас. Не так уж я глуп, чтобы не понимать, как хранить тайны. Дэллас взглянул на него.

– Прости, приятель, я не хотел тебя обидеть.

Слегка расслабившись, Дункан кивнул. Он знал, что Дэллас никогда намеренно не обидит его. Из всех братьев Дункан больше всего любил Дэлласа, и тот отвечал ему взаимностью. Нет, не стоит напоминать о том, что путешествие полно опасностей, о том, что Дэллас может погибнуть. Да и Брюс тоже.

– Дэллас, ты… будешь осторожен? – спросил наконец Дункан, немного стесняясь того, что выдал свои чувства.

Легкая улыбка тронула уголки рта Дэлласа, он обернулся к своему младшему брату.

– Я не собираюсь подставлять горло под нож Реда Каммингза, это уж точно.

– Опасайся предательства, – тихо сказал Дункан.

Дэллас кивнул:

– Смерть всегда подстерегает нас, Дункан, всегда. И не нам выбирать день и час.

Он провел рукой по волосам, поправляя шерстяной капюшон, который закрывал ему глаза.

– Если я вдруг… эй, послушай, тогда ты должен отослать Изабель в Галловей, к ее матери. Запомни, я сказал «отослать», потому что рисковать тобой я не хочу. Ей нужно будет уехать отсюда, потому что если Брюса и меня уничтожат, то в Шотландии поднимется бунт, которого никогда еще не бывало. Даже тогда, когда казнили Вильяма Уоллеса.

В голосе Дункана появились нотки неподдельной тревоги.

– Но если ты погибнешь, Дэллас, что же мне тогда без тебя делать?

Широкая ладонь опустилась на плечи Дункана. Голос Дэлласа был низким, печальным.

– Поезжай в Скай. Если понадобится, поезжай к отцу. В случае поражения Брюса его брат Найджел отомстит и жестоко отомстит. Прольется много крови.

– Если тебя убьют, – резко сказал Дункан, – я тоже буду мстить за твою смерть.

– Не стоит, Дункан. Ты понадобишься в Скае, поможешь отцу. И послушай: у Шотландии есть шанс обрести свободу, пока у нее есть смелые воины, такие, как ты, чтобы защищать эту землю.

Дункан покорно склонил голову.

Изабель отступила к стене, почувствовав холод камня. В свете факела вырисовывалась фигура Дэлласа, остановившегося на пороге. Она попыталась преодолеть дрожь. Воспоминания об их ночи породили странную неловкость, с которой она пыталась справиться. Нет, она не должна себя выдавать – ни капли нежности! Этот человек – ее муж, он был великодушен, но, возможно, это их последняя встреча. Если он не вернется, она станет вдовой, но обретет свободу. Их брак даже не был скреплен брачной ночью. И впадать в чувствительность излишне. Лучше расстаться вот так – не приближаясь друг к другу.

– Если вы пришли попрощаться, то я благословляю вас в дальний путь, – она прощально помахала рукой.

– Ах, Изабель, – рассмеялся он, – вы никогда не разочаровываете меня. Клянусь, никто не сможет развлечь меня так, как вы. Ваши сладкие слова приправлены змеиным ядом.

– Не обольщайтесь.

Заметив, что он приближается к ней, Изабель хотела отвернуться, но ее охватило странное волнение. Оказывается, она не забыла ни поцелуев, ни прикосновения его сильных рук.

И сейчас эти руки легли ей на плечи, а лицо приблизилось к ее лицу. Изабель старалась не смотреть на него. Глазам ее было больно, словно на солнце. Она молила бога, чтобы Дэллас ее отпустил. Но мольбы остались тщетными. Он взял ее за подбородок и, казалось, заглянул в самую душу. Изабель почувствовала, как колотится ее сердце, стук отдается в ушах – наверняка, Дэллас тоже слышит этот звук.

– Нет, – сказал он, когда она попыталась увернуться, – не избегай моих прикосновений. Когда я вернусь, ты будешь ждать подобных мгновений.

– Если ты вернешься…

Ее голос был более спокоен, чем она сама того ожидала. Но внутри она вся сжалась.

Тихо рассмеявшись, он склонил голову, слегка коснулся ртом ее губ и отпустил.

– Я вернусь, моя дорогая жена, и мы начнем с того, где остановились. И надеюсь, что ты сама будешь желать моих ласк.

Ей удалось улыбнуться.

– Посмотрим, мой лорд.

Дэллас больше ничего не сказал, резко повернулся и, выходя, захлопнул за собой дверь.

Он ушел, ее муж. Может быть, навсегда. Улыбка исчезла с ее лица, в сердце затаилась боль. После его ухода она почувствовала странную пустоту.

– Дэллас!

Изабель показалось, будто это прошептала не она, а кто-то другой.

Бледный дымок клубился над крышами. Ветер разрывал белесые спирали, смешивая с туманом, повисшим над долиной, запах домашних каминов.

Дэллас стоял на вершине одного из холмов, с которого хорошо видна долина Дамфрай. Три дня пути верхом в ужасную погоду позади. Эта земля заметно отличается от гор, которые он так любит. Ни скал, ни непроходимых перевалов, ни живописных видов с остроконечными пиками слей и кострами, пламя которых вьется на ветру. Здесь повсюду дорогу обрамляют густые, тенистые леса, вздымаясь над одиноким путешественником, словно духи. Пологие холмы, летом зеленые, побелели. Дэллас поплотнее завернулся в плащ.

Дамфрай, словно уставший ребенок, приник к берегам Нирвы. В такой пасмурный день жители Галловея предпочитали оставаться дома. Дэллас ехал по узким улочкам городка. Он еле успел уклониться от холодно струйки, стекающей с карниза и едва не пробравшейся ему за воротник. В надежде отогреться и поесть чего-нибудь горячего он прямой дорогой устремился в гостиницу, приметив на дороге указатель.

Им был проделан немалый путь – с редкими остановками, чтобы сменить лошадь и поспать пару часов перед тем, как снова отправиться в дорогу.

Мрачная решимость гнала его вперед. Дэллас ясно понимал, что хотя Брюс пока еще некоронованный король, именно он надежда Шотландии на освобождение от английской тирании. Смерть Уоллеса оставила болезненный след, но сейчас надежды многих шотландцев вновь возродились.

Пусть господь дарует Брюсу удачу…

Дэллас оставил лошадь на конюшне и вошел в главный зал таверны. Он с облегчением вдохнул: дым от жарко топящегося камина заполнял комнату, в которой собралось много народу: не один он в этот холодный день искал тепла и еды.

С тарелкой горячего мяса и хлеба Дэллас сел за испещренный шрамами стол, поставил перед собой кубок с вином. Теперь он мог разглядеть присутствующих более внимательно. Мало кто интересовался вновь прибывшим, но, оглядывая гостей, Дэллас почувствовал, что за ним тоже наблюдают. Он нахмурился и вонзил кончик своего кинжала в кусок оленины. Через мгновение Дэллас почувствовал движение позади себя – его рука тут же сжала рукоять.

– Простите, сэр, – произнес кто-то тихим голосом над его левым плечом. Дэллас привстал со скамьи. – Прошу вас, не беспокойтесь. Я принес записку от того, кого мы оба любим.

Дэллас медленно опустился на жесткое сиденье. Из-за его спины вышел незнакомец, лицо которого было наполовину скрыто капюшоном.

– Говорите, – хрипло сказал Дэллас. Он увидел, что на затененном лице курьера мелькнула тень улыбки.

– Граф со своей семьей находится в своих поместьях в Лохмабене. Он пошлет меня за вами, когда придет время.

– Лохмабене?

– Это на дороге между Дамфраем и английской границей.

– Знаю, – кивнул Дэллас. – Хорошо, я буду ждать.

– Я не сомневался, что вы так ответите. И опять та же улыбка, затем курьер, не прощаясь, отошел.

Дэллас посмотрел ему вслед. Итак, придется ждать. Он сжал рукоять кинжала. ЖДАТЬ. Боже, как он ненавидит это медленно ползущее время, когда так много дел и так мало надежды. Но он подождет.

Через несколько ночей курьер вновь появился. С наступлением сумерек они вместе отправились в Грейфрей. Ехали в тишине.

Нервы Дэлласа были натянуты до предела. Дни он проводил в праздности, однако ночами мучился. Он никак не мог отвлечься от раздумий и нередко лежал без сна в темноте, в молчании изучая тени на потолке.

Его преследовал образ Изабель, хотя он боялся себе в этом признаваться. Еще ни одна женщина не заставляла его столько думать о себе, за исключением, может быть, Мэри Росс. Но тогда была уязвлена его гордость, сейчас же он ощущал боль.

Изабель казалась ему воплощением тайны, она и влекла его и раздражала. Перед его внутренним взором возникли ее черные, как смоль, волосы, ее лицо, напоминающее своей формой сердце, широко раскрытые серьезные глаза, то искрящиеся иронией, то полыхающие негодованием. О, да, она столь многолика, что никогда не наскучит ему, позволь он себе ее полюбить.

Однако он не собирался влюбляться. Он женился, потому что подвернулась подходящая партия, но он не подумает влюбляться. Он не может себе этого позволить. Никогда. Единственная его любовь – это Шотландия. На остальное нет ни времени, ни сил. Скоро начнется война, долгая и кровавая война. Как может он любить, если его дни час за часом будут наполнены ненавистью?

Путь Дэлласа лежал мимо церкви. Он приблизился. Внутри его встретил аромат горящих свечей, к которому примешивался запах влажной шерстяной одежды – народу было немало. Дэллас взглянул на людей, обернувшихся к нему, и мускулы его лица напряглись.

В проходе между рядами стоял Ред Каммингз. Рядом с ним – сэр Дэвид Каммингз и его сын Дэвид младший, с которым была помолвлена Изабель. Глаза Дэлласа сощурились. Нервы были напряжены. На лицах обернувшихся, когда он вошел, явно читалась враждебность.

Взгляд Дэлласа отыскал также Брюса, приближавшегося к группе мужчин. На лице Брюса не было беспокойства, возможно, он больше, чем Дэллас, доверял собравшимся.

Грейфрей был выбран для встречи из-за своей отдаленности. Это было место, где мужчины могут поговорить о своих делах, но Дэллас все-таки не испытывал чувства доверия. Брюс положил руку на плечо Дэлласа, приветствуя его.

– Благодарю бога за то, что ты приехал. Мне не хотелось бы разговаривать с Каммингзом о его предательстве без тебя.

– Разумеется, я приехал, – отозвался Дэллас и положил руку на рукоять меча, пристегнутого к поясу. – Кажется они решили приехать целым кланом, мой лорд. Похоже, они готовы даже на большее, чем предательство.

– Что ж, ты вовремя, – улыбнулся Брюс, в голосе его слышались низкие глухие нотки. – Я вступил в союз с Каммингзами и договорился с ними о том, чтобы взойти на трон. Но несколько недель назад я перехватил сообщение о том, что Ред собирается раскрыть наш план королю Эдуарду в обмен на его милости.

Брюс посмотрел на группу людей, стоящих в проходе и льстиво улыбавшихся.

– Этот гнусный ублюдок собирается предать меня ради собственного своего блага, – продолжил он.

В душном воздухе повисло напряжение. Каммингзы и их люди стояли теперь у высокого алтаря. Церковь переполняло повисшее в воздухе напряжение, которое усиливалось запахом и треском горящих свечей.

Какое-то время никто не шевелился, Дэллас замер, чувствуя, что все его существо пронизано мыслями о мести. Ред Каммингз! Ненависть переполняла Дэлласа – как бы он хотел отомстить и за потерю Инверлокского замка, и за смерть Вильяма Уоллеса и его молодой жены!

Нет, смерть слишком легкое наказание для Каммингзов!

Взгляд Дэлласа скрестился со взглядом Каммингза, и Дэллас заметил отражение своей собственной ненависти на лице другого человека. «Каммингзы тоже ненавидят меня и за то, что Инверлок достался им не так уж легко, и за то, что я похитил Изабель», – подумал Дэллас.

Взгляд Каммингза только усилил гнев Дэлласа, он зловеще улыбнулся, обернувшись к Брюсу.

– Действительно, мой лорд. Речь идет даже о большем, чем предательство. Они замыслили убить нас. Всех нас, мой лорд, – сказал он так тихо, что расслышать смог только Брюс. – Именно поэтому они настаивали, чтобы я тоже был здесь. Не ради вашей безопасности, а чтобы убить и меня – это написано на их лицах.

– Да, – в шепоте Брюса звучали гневные ноты. – Может быть, но сейчас – время Шотландии, а не этих предателей. Я представляю нашу родину, и они хорошо это знают.

Дэллас перевел взгляд с мятого письма в руках Брюса на его лицо, на котором ясно читался вопрос: будешь ли ты бороться, готов ли ты умереть вместе со мной, если понадобится?

Дэллас медленно склонил голову.

– Я с вами, мой лорд. Мой меч и моя жизнь принадлежат вам и Шотландии.

Легкая улыбка пробежала по губам Брюса. Он повернулся на каблуках и направился к своим людям, которые поджидали неподалеку. Обменявшись с ними несколькими словами, Брюс направился к алтарю – туда, где находился Ред Каммингз.

Дэллас переместился в боковой проход справа, не отводя глаз от двоих, явно готовых к бою: они стояли в тени и приглушенно переговаривались.

Поначалу Брюс и Ред Каммингз разговаривали тихо, но потом их голоса зазвучали громче. Рука Дэлласа опустилась на рукоять меча, и он шагнул вперед. Двое, находившиеся в укрытии, переместились к передним скамейкам. Уже не просто голоса, а резкие оклики наполняли воздух. Пламя свечей отражалось на обнаженных клинках. Дэллас бросился вперед, выхватив меч, – раздалось лязганье металла.

Но все же он не успел.

Словно во сне он видел, как сверкнули мечи в руках Реда Каммингза и Брюса, видел, как отразился свет от длинного меча Дэвида Каммингза, острие которого было направлено прямо в грудь Брюса. Видел, как упал Ред…

Ярость наполнила Дэлласа, он бросился вперед, размахивая мечом, стараясь не подпустить других сражающихся.

Вот он уже рядом с графом. Взмахи его меча отогнали врагов от их жертвы.

Брюс упал на одно колено, прижимая окровавленный кулак к ране на груди.

– Мой лорд, мы должны поторопиться!

Брюс посмотрел на него. В его лазах была боль. Пытаясь встать, он прошептал:

– К лошадям… к лошадям.

На подмогу к ним уже подскочили люди Брюса, оттеснив Дэлласа, который услышал, как Дэвид Каммингз-младший отдает команды: «Бой может быть смертельным».

Дэллас посмотрел на Брюса. Тот отрицательно покачал головой: «Нет, не должны скрещиваться мечи в церкви, храме божьем!»

– Вынесите его из храма, – приказал Дэллас, отходя от слабеющего графа.

Люди Брюса, который уже не мог стоять на ногах, подняли его и понесли. Дэллас взглянул на Дэвида Каммингза, который по боковому проходу церкви вел своего отца. Затем его взор упал на Реда Каммингза, распростертого на каменном полу, – если Каммингз смертельно ранен в Грейфрейском храме, то Эдуард, а вместе с ним и вся Англия, будут искать самые кровавые пути отмщения.

С трудом держась на ногах с помощью одного из своих людей, Брюс пробормотал:

– Боже, хорошо, что здесь нет моего брата Найджела, он бы уже расчленил Каммингза на четыре части, и тот пребывал бы сейчас перед вратами ада.

Дэллас нахмурился.

– Вы опасаетесь, что он умрет, мой лорд?

– Нет, – отозвался Брюс, и на его лице появилась гримаса боли. – Я опасаюсь, что он выживет. Брюс отвернулся и Дэллас медленно сказал:

– Не пройдет и часа, как Каммингз будет в аду.

Каблуки скрипели по каменному полу, тени колеблющегося пламени факелов метались по стенам.

Дождавшись момента, когда Брюса вывели из церкви, Дэллас кивнул одному из его людей:

– Пойдем со мной к алтарю.

Они подошли к стонущему Реду Каммингзу. Человек Брюса, поймав взгляд Дэлласа, улыбнулся:

– Я понял.

Несколько мгновений спустя Ред Каммингз уже не стонал, ничего не видящие глаза устремились к высокому потолку храма.

Изабель с трудом переносила неизвестность. Никто ей ничего не говорил о том, что происходит за стенами Донанского замка. Теперь, когда она смотрела в окно, ей хотелось не бежать, а увидеть знакомую фигуру, улыбающееся лицо.

Привыкшая к светской жизни, Изабель страшно тяготилась тишиной, которая наполняла ее комнату.

Часы превращались в дни, а дни – в недели, а Изабель видела одну только служанку, которая приносила ей еду и следила за чистотой в ее комнате. Устав от одиночества, сходя с ума от тишины, Изабель не раз просила, чтобы ей прислали кого-нибудь, с кем она могла бы поговорить. Просьба выполнена не была, да Изабель особенно и не надеялась, что что-нибудь может измениться.

Одно лишь окно связывало ее с внешним миром, и большую часть дня она проводила, устремив взгляд на дамбу, связывающую замок с большой землей. В течение нескольких последних дней дамба была затоплена водой из-за морского прилива, и лодки и баржи, борясь с волнами, подплывали прямо к замку.

Сегодня их было особенно много – никогда еще Изабель не видела в Донане такого количества лодок, не слышала так много голосов. В ее сердце зародилась надежда. Должно быть, что-то произойдет. Но что? Наконец появилась Майда с огромным узлом в руках. Она опустила свою ношу на пол и распрямилась, потирая спину, которая, видимо, ныла от тяжести. Майда неприветливо посмотрела на Изабель и резко сказала:

– Не стоит волноваться, миледи. Прибывают люди, которые не носят ваших цветов… – презрительно фыркнув, она добавила: – Цветов вашего рода. Прибыли шотландские воины, их вы и видите из окна. Приехали Макдональды и их друзья.

Изабель выглянула в окно.

– Надеюсь, что мой муж тоже вернулся?

– Нет. Хотя я хотела бы, чтобы он вернулся.

– Тогда кто же?

– Я уже сказала. Воины. Братья лорда Ская, а также люди с большой земли – те, кто готов сражаться.

– Сражаться? – Изабель ждала еще хоть каких-нибудь разъяснений, но Майда погрузилась в молчание.

Не выдержав, Изабель вновь обратилась к нахмуренной служанке.

– Я же никому не могу причинить вреда здесь, находясь взаперти, Поясни хотя бы, о каких сражениях ты говоришь. Мне ведь ничего не известно.

– Я уже достаточно сказала. Приедет лорд Ская, вот тогда и спрашивайте…

– О чем? – раздался резкий мужской голос. И на пороге появился Дункан Макдональд.

– Дункан! – Изабель даже не пыталась скрыть своей радости, увидев младшего брата Дэлласа. Она испытывала искреннюю симпатию к юноше, хотя последние дни он очень редко посещал ее.

Теперь, заметив его смущенную улыбку, она понимала, почему он старался держаться подальше. Дункан чувствовал, что совершенно не умеет занять беседой светскую женщину, с которой едва знаком. Глядя в пол, он медленно сказал:

– Миледи, я вижу, вы здоровы.

– Да, несмотря на то, что я пленница.

Его лицо вспыхнуло. Он поднял глаза.

– Нет, вы не пленница, вы жена Дэлласа.

– Жена? Или служанка?

Дункан посмотрел на Майду, склонившуюся над узлом с бельем. Подошел к двери, распахнул ее и жестом приказал Майде удалиться. Когда дверь затворилась, Дункан повернул ключ в замке. Раздался металлический скрежет. Боже, как Изабель ненавидит этот звук, который означал ее несвободу.

Когда Дункан обернулся к ней, она резко сказала:

– Вы боитесь, что я сбегу?

– Убежите? Нет, миледи, – он приблизился к ней. – Но я обещал Дэлласу, что к его возвращению вы будете в целости и сохранности. Теперь трудные времена, как вы и сами знаете. И найдутся такие, кто готов причинить вам вред. И у них есть на то причины. А есть такие, кто мечтает освободить вас. И у них свои соображения. Не стоит создавать предпосылки как для тех, так и для других…

– Итак, меня держат в неведений для моей же безопасности? Утешительно!

Она скрестила руки на груди.

– И именно это мешало вам навестить меня, чтобы развеять нестерпимую скуку?

На лице Дункана появилось недоумевающее выражение.

– Скуку?

– Конечно. Неужели вы думаете, что я приятно провожу время, беседуя лишь с водой и ветром? Могли бы хоть иногда посидеть со мной, сыграть партию в шахматы.

Он покраснел.

– Я и не предполагал, что вы хотели бы проводить больше времени в моем обществе. Я Макдональд, брат человека, который…

– Который – что?

Дункан отвернулся, после длительной паузы продолжал:

– Я не должен говорить с вами о Дэлласе. Изабель опустила руки, пальцы ее сжались.

– Полагаю, что смогу закончить за вас, Дункан Макдональд. Вы, брат человека, который силой подвел меня к алтарю, человека, который не позволяет мне общаться с моей семьей, держит взаперти в замке, в окружении врагов. Это вы хотели сказать?

Губы Дункана сжались, брови сдвинулись, голос превратился в шепот.

– Я не собираюсь обсуждать с вами действия Дэлласа, миледи.

– Тогда расскажите, что это за лодки под моим окном, если вы не хотите ничего сказать о своем угрюмом брате.

От волнения ее голос стал совсем низким. Она всплеснула руками.

– И о моей семье! Прошу вас, расскажите мне о моей семье.

Дункан опять опустил глаза, затем резко повернулся на каблуках и уставился в окно – на бесконечный поток прибывающих лодок. Потом мягко сказал:

– И так ясно, что что-то должно произойти.

– Сражение? Битва? Макдугаллы или Каммингзы готовятся к нападению? Они идут за мной?

– Нет. Они не идут, – ответил Дункан и озабоченно посмотрел на нее. – Но они придут. В этом вы можете быть уверены, миледи. Донан – неприступный замок. Люди стекаются сюда не потому, что необходимо удержать взаперти непослушную жену.

В его голубых глазах отразилась обеспокоенность! Изабель подумала, что этот мальчик вырастет настоящим мужчиной.

– Если они идут не за мной, то зачем?

– За Шотландию.

– Шотландию? Не понимаю.

– Женщинам не обязательно разбираться в таких вещах. Это – дело мужчин.

В голосе Изабель послышались нотки ярости.

– И только потому, что я женщина, вы считаете меня безмозглой, не способной разбираться в политике? Стыдитесь, Дункан! Я с детства владею землями и прекрасно понимаю, зачем плетутся сети политических интриг, неплохо представляю себе человеческую натуру. Галловей принадлежит мне, а не моему отцу. И не моим братьям, не Каммингзам. Он принадлежит мне со дня моего рождения. Поэтому, если вы хотите' говорить о Шотландии, то можете сказать мне все – мне тоже есть что терять в этом мире, как и любому, кто родился на шотландской земле.

Дункан заколебался, вновь взглянул в окно, затем обернулся к Изабель.

– Вы должны знать, – серьезно сказал он, – что Галловей в опасности. Идет война, миледи. Шотландия борется за свою свободу. Роберт Брюс провозглашен нашим королем.

– Королем? Роберт Брюс теперь король Шотландии?

– Да. Ред Каммингз умер. Он убит в церкви Грейфрея. Брюс сейчас в Перте. Дэллас с ним, Для Шотландии наступает великое время, клянусь!

Вне себя от изумления, Изабель уставилась на него:

– Ред Каммингз мертв? Брюс – король? Не может быть!

Невероятно, что все это произошло, а она ничего не знала. Теперь все изменилось. Боже! Ведь ее положение стало еще более шатким! Будучи женой Дэлласа Макдональда, который выступил против законного короля, она вполне может быть казнена, если победит Эдуард и будет признано, что она вышла замуж по доброй воле. Если даже ее не казнят, ничего хорошего ждать не приходится.

По ее спине пробежал холодок. Война. Война с Англией. Ее собственная борьба за достоинство, свободу – ничто перед призраком грядущих событий.

Она пристально посмотрела на Дункана:

– Когда вернется мой муж?

– Скоро. Это все, что мне известно.