Тереза позвонила по оставленному им номеру телефона и по шуму на противоположном конце провода поняла, что Рейнер находится в очередном баре.

Она тяжело вздохнула.

– Привет, лапочка! – оживленно поприветствовал он ее. – Как дела?

– Неплохо, – не столь бодро ответила Тереза. – Мне предложили работу.

– Прекрасно. Надеюсь, там хорошо платят? Я тут узнавал насчет квартир, и то, что нам подходит, стоит недешево.

У Терезы немного повысилось настроение.

– Давай посмотрим несколько вариантов в этот выходной? – предложила она.

– Боюсь, ничего не получится, лапочка. В этот уик-энд меня не будет в городе. Работа, ничего не поделаешь!

– О, какая жалость… Когда же мы увидимся?

– Любовь моя, я тоже хочу видеть тебя, но зашиваюсь на работе. До следующей недели у меня не будет ни одной свободной минуты.

– Я могу поехать с тобой.

– Тесе, ты умрешь там от скуки! Я буду так занят, что не смогу уделить тебе ни секунды.

– Но будут ночи… – неуверенно сказала Тереза.

– Это еще неизвестно, – быстро – слишком быстро – возразил Рейнер. – Я еду от фирмы не один, предполагается вечеринка, и, если она затянется до рассвета, мне придется присутствовать. Прости, любимая, но работа для нас сейчас самое главное. В любом случае мы не можем жить приклеенными друг к другу. Я хочу сказать, каждый из нас должен иметь определенную свободу…

Что? – Его голос удалился от трубки. – Да, уже иду, – сказал кому-то Рейнер и затем вернулся к разговору с Терезой. – Лапочка, я должен бежать. Как только приеду, сразу позвоню. Купи себе новое платье, и я проведу тебя по клубам.

Положив трубку на рычаг, Тереза сидела некоторое время, уставившись на стоящие в вазе розы. Она только что фактически предложила Рейнеру себя, а он отверг ее. Сам Рейнер, возможно, так не думал, но именно это и произошло.

Тереза попыталась примириться с этим фактом.

Она собиралась рассказать ему все – как выручила Уолтера, об ужине с ним, о предложенной работе, – но Рейнер не дал ей такой возможности. Судя по всему, его даже не интересовало, как она проводит время в Нью-Йорке. Терезе было больно осознавать это.

Она снова стала вспоминать, каким он был раньше и каким стал теперь.

Тереза обращала внимание на какие-то детали, которым прежде не придавала значения и которые говорили не в пользу Рейнера, но уже в следующую минуту находила для него оправдание, и так продолжалось долго.

– Боже, что со мной творится?! Меня же никогда не мучили все эти сомнения! – громко сказала Тереза и вдруг замерла, почувствовав, как сдавило горло.

Она прекрасно знала, что с ней происходит. Причина ее терзаний имела рост более шести футов, глаза, блестевшие как серебро, обворожительную улыбку.

Звалась эта причина Уолтером Макговерном, и, начиная с понедельника, Терезе предстояло проводить с ним в офисе каждый божий день.

Тереза боялась, что совершила величайшую глупость в своей жизни, согласившись на эту работу.

Она сомневалась, что будет работать в «Карат Юниверсал», до тех пор, пока не подошла к дверям компании.

Соберись! – приказала себе Тереза и вошла в здание. В приемной ее широкой белозубой улыбкой встретила Эвелин.

– С возвращением! У Верджи такое лицо, словно она глотнула уксуса, зашептала девушка. – Значит, ты сделала что-то правильное.

– Я не уверена в этом, – отозвалась Тереза.

Не успела она сесть, как в приемную влетела Верджи.

– А вот и ты! Явилась наконец! – с порога начала брюзжать она. – Уолтера не будет до ланча, но это не означает, что ты можешь прохлаждаться! Мне нужно записать твои данные в учетную карточку, иди за мной.

Тереза заполнила анкету и указала номер своей страховки. Отсутствие Уолтера она рассматривала как временную отсрочку приговора, но лишь до того момента, как Верджи вручила ей бобину с магнитофонной пленкой.

– Уолтер оставил это для тебя вчера вечером. Советую заняться ею до его прихода.

Вчера вечером? – удивилась Тереза. Не может быть!

Она заправила ленту в магнитофон и надела наушники.

– Тереза, надеюсь, что вы прослушаете эту запись, иначе я буду чувствовать себя полным идиотом. – Голос его звучал как всегда немного насмешливо, и у Терезы возникло ощущение, что Уолтер стоит рядом. Она даже подняла глаза, ожидая увидеть его. – Я подумал, что вам стоит просмотреть распечатку, сделанную со спасенной вами пленки, потому что нам предстоит вместе работать над ней. Я записал на этой кассете кое-что новенькое об убийстве Уильяма Маккинли, и мне бы хотелось, чтобы вы занялись расшифровкой. Но прежде чем вы начнете скрежетать зубами и обзывать меня по-всякому, позвольте мне сказать, что я ни в коем случае не считал само собой разумеющимся, что вы будете работать у меня. Я просто надеялся на это.

До встречи.

Тереза, разумеется, пришла в ярость. Очень умно, мистер Макговерн!

Формальные отношения между боссом и секретарем – вот что будет моей главной защитой против вас. Никаких других отношений между нами и быть не может, даже если бы не было Рейнера! Вы телезвезда, а я вела себя подобно худшей из толпы ваших поклонниц, околдованных вашими мужскими чарами, и это ввело вас в заблуждение.

Самым разумным будет отнестись к этому, как к своего рода болезни, с неприязнью подумала Тереза. И стараться любыми способами избегать рецидива.

Она начала расшифровывать запись и невольно заинтересовалась. История не была любимым предметом Терезы в школе, но здесь речь шла об отдельных исторических личностях и о том бурном времени, в котором они жили. Тереза понимала, что эта серия передач вызовет большой интерес у телезрителей.

После полудня она закончила читать черновой вариант сценариев и уже убирала папки с текстами на полку, когда услышала в коридоре голос Уолтера.

Тереза вздрогнула и посмотрела на дверь. Он вошел, бросив кому-то фразу через плечо, и остановился. Прислонившись к косяку, Уолтер окинул свою новую помощницу критическим взглядом.

– Вы все-таки пришли.

– Разумеется, – с напускным равнодушием ответила Тереза. – А вы ожидали другого?

– О, там, где речь идет о вас, Тереза, можно ожидать чего угодно. Я это быстро усвоил. – После паузы Уолтер спросил:

– Что вы думаете о моей версии убийства Маккинли?

– Интересно, но многое мне кажется спорным.

– Вот как? – язвительно заметил Уолтер. – Впрочем, Бог с ним, с Маккинли!

Берите свою сумочку, мы отправляемся в кафе на ланч.

– Я предпочитаю перекусить здесь.

– Это не светское приглашение, у меня деловой ланч с продюсером моей серии. Вы мне нужны, чтобы стенографировать беседу. Жду вас в приемной через пять минут. – Он повернулся и вышел.

Тереза глубоко вздохнула. Я напрасно беспокоилась, подумала она, Уолтер сам расставил все по местам – четко и предельно ясно.

Теперь она знала точно, где ее место, и это должно было бы успокоить ее.

Однако у Терезы возникло странное ощущение, что она потеряла что-то очень ценное.

В конце первой недели работы в «Карат Юниверсал» Тереза чувствовала себя уже более уверенно и спокойно. Уолтер продолжал относиться к ней ровно и по-деловому, но работать с ним было нелегко. Он хотел, чтобы любая его просьба выполнялась немедленно, и раздражался, когда ожидания не оправдывались. Однако это служило Терезе большим стимулом в работе, и она гордилась, что Уолтер редко делал ей замечания.

Между ними происходило как бы молчаливое соревнование, в котором предпочтительным результатом считалась почетная ничья.

Тереза приходила на работу в восемь тридцать и начинала день с разбора почты. Она редко уходила в пять вечера, оставаясь на своем рабочем месте, как правило, намного дольше. Ей было гораздо интереснее в творческой атмосфере «Карат Юниверсал», чем на прежнем месте, она с удовольствием вникала в тонкости журналистской кухни.

– Интервью, – сказал ей однажды Уолтер, – похоже на игру в шахматы: приходится думать на три хода вперед. Тебя пытаются заблокировать, а ты ждешь, когда собеседнику уже не останется ничего другого, кроме как ответить на твой вопрос. Возможно, иногда я бываю излишне жесток, зато зрителей от телевизора не оторвешь.

Нет, это ты заставляешь их сидеть перед экраном, мысленно возразила Тереза.

Она была с Уолтером в студиях и наблюдала, как он ведет себя перед телекамерами. Она видела, что камеры любят его, чувствовала напряженное волнение в студии, ощущение опасности, исходившее от Уолтера. От этого зрелища у нее мурашки бежали по спине.

Тереза была слишком занята на работе, чтобы часто предаваться мыслям о Рейнере. Он, словно ребенок, хвастался своими успехами и тем, как ценит его руководство фирмы. Тереза, естественно, радовалась за него. Его успехи важны для нашего будущего, постоянно напоминала она себе. Рейнер по-прежнему не знал, где она работает, и ее неоднократные попытки рассказать ему об этом пресекались коротким: «Я рад за тебя, лапочка».

Рейнер, как и обещал, провел ее однажды по ночным клубам. Никакого удовольствия Тереза от этого не получила. Ей хотелось потанцевать, а Рейнер усаживался у стойки бара и показывал ей на разных знаменитостей, чьи имена почти ничего не говорили ей.

В конце концов, когда он пригласил ее в очередной клуб, Тереза солгала, что завтра ей надо быть на работе очень рано и она хочет лечь спать пораньше. Так закончилась клубная эпопея.

Но в ближайшие выходные все будет по-другому, твердо сказала себе Тереза, потому что Рейнер обещал делать в мой день рождения то, что я захочу. У него был фонтан идей насчет субботы, включая полет на воздушном шаре, но Терезе удалось убедить его, что не нужно ничего экстравагантного.

– Я хочу провести свой день рождения с тобой тихо и спокойно. Мы можем прокатиться по Гудзону или погулять по Манхэттену.

– По Манхэттену? Это еще зачем? Туда ходят только туристы. – Рейнер был явно недоволен ее предложением.

– Хорошо, – засмеялась Тереза, – мы будем говорить там по-французски, а потом приедем ко мне и я приготовлю для тебя праздничный ужин. – Она уже знала, что на выходные Летишия уедет к родственникам.

Рейнер пожал плечами.

– Ну ладно, если тебе так хочется. Я только надеюсь, что мы не встретим там никого из моих знакомых.

Тереза ожидала услышать от него совсем другое, но надеялась, что, когда придет этот день, настроение у Рейнера будет более радужным.

Обеденное время в пятницу Тереза потратила на закупку продуктов ко дню рождения. Когда она вернулась на работу, на ее столе лежала записка от Уолтера; Он сообщал, что не вернется до конца дня и что она может уйти после того, как отпечатает материал, записанный на прилагаемой пленке.

Великолепно! – обрадовалась Тереза. Я быстро освобожусь и смогу уже сегодня приготовить кое-что из праздничного меню!

Она быстро закончила работу, схватила сумку и выпорхнула из офиса, оставив без внимания злобное шипение Верджи по поводу «тепличных условий, созданных кое-кому».

Тереза вставила ключ в замочную скважину своей двери, и тут у ее ног появился Мерфи, радостно лая и виляя хвостом. Следом за ним показалась и Летишия.

– Ты сегодня рано, милая, – сказала она, протягивая Терезе пухлый конверт. – Это принес посыльный для тебя.

Тереза улыбнулась и наклонилась, чтобы погладить пса.

– У меня завтра день рождения. Возможно, это в связи с ним.

Она открыла конверт. В нем лежала коробочка шоколада и открытка. На ее обратной стороне было написано: «Любимая, прости, что завтра не смогу быть с тобой. Меня посылают в командировку в Рочестер. Желаю хорошо провести время!

С любовью, Рейнер».

– О, какая красота! – воскликнула Летишия, увидев яркую коробочку. Милая, что с тобой? Ты не заболела?

– Ничего страшного, – ответила Тереза, пытаясь сохранять самообладание. Просто у меня были кое-какие планы, но теперь придется от них отказаться. Я немного расстроилась.

– Ты побелела как полотно, – продолжала беспокоиться Летишия. – Давай я приготовлю тебе кофе с бренди.

– Спасибо, но я не больна, – заверила ее Тереза, улыбнувшись через силу.

– Просто расстроилась из-за ерунды.

Летишия внимательно посмотрела на нее и больше не стала настаивать. Когда хозяйка ушла, Тереза открыла мусорное ведро и со злостью швырнула туда и шоколад, и открытку, а затем и продукты, купленные к праздничному столу. Она не верила, что Рейнера заставили поехать на конференцию, – наверняка сам напросился. Ее также возмутил подарок – безликий шоколад – словно она была одной из его проклятых клиентов, а не любимой, как он утверждал, женщиной.

Тереза свернулась калачиком в углу дивана и обхватила себя руками.

Она могла поехать к родителям, но те обязательно начнут приставать с расспросами, почему вдруг у Терезы изменились планы. Она никогда не говорила отцу и матери о Рейнере, но они, конечно, догадывались, что именно из-за мужчины их дочь собирается отмечать свой день рождения в Нью-Йорке. Кроме того, Терезе не хотелось обижать родителей, а то получится, что она приехала домой, потому что другой вариант провалился.

Если уж кого обижать, так это саму себя, подумала Тереза, чувствуя лишь злость и разочарование.

Вернувшись домой, Уолтер ощутил небольшую усталость. Неделя выдалась еще та – во всех отношениях, мрачно подумал он. Он намеревался принять душ, выпить стаканчик виски, а затем сесть и серьезно подумать над одной проблемой.

Уолтер был в холле, когда со второго этажа спустился Рейнер с дорожной сумкой в руке.

– Привет! – с напускной небрежностью поздоровался Рейнер. – Не ожидал, что ты придешь так рано.

– Я, кажется, всегда не вовремя, – буркнул Уолтер, бросив взгляд на его сумку. – Ты вроде не говорил, что уезжаешь на уик-энд.

– Планы неожиданно изменились. Работаю как вол, так что, думаю, заслужил небольшой отдых.

Рейнер стыдливо отводил глаза в сторону, и это не понравилось Уолтеру.

– Один едешь? – поинтересовался он.

– Увы, один! – отозвался Рейнер, и сразу было видно, что он лжет. – У Грейс, кажется, свои планы на эти дни.

– Какая жалость! – Рот Уолтера дернулся в презрительной улыбке. У него все кипело внутри, и к этому примешивалось еще одно чувство, которому он не мог найти определения.

– Увидимся в воскресенье вечером, – сказал Рейнер и направился к двери.

– Кстати, как продвигаются твои поиски квартиры?

Рейнер, удивленный, оглянулся.

– Неплохо. Уже есть несколько приемлемых вариантов.

– Рад слышать. – Уолтер улыбнулся. – Не тяни с переездом, хорошо?

Лицо Рейнера пошло красными пятнами. Он зло посмотрел на Уолтера и покинул дом, хлопнув дверью.

Уолтер отправился в гостиную и плеснул в стакан виски. Сделав быстрый глоток, он подошел к застекленным дверям и обратил невидящий взгляд на залитый солнцем сад.

Нетрудно догадаться, с кем этот негодяй едет отдыхать! – возмущенно подумал Уолтер. И я, дурак, еще помог им, разрешив ей уйти с работы пораньше. Если бы я знал об их планах, то специально придумал бы для нее задание, чтобы она сидела в офисе до полуночи! То-то она ходила в последние два дня в приподнятом настроении, прямо сияла от счастья! Теперь все понятно.

– Пошли они оба к черту! – в сердцах воскликнул он, сделав изрядный глоток виски. – Они стоят друг друга.

Уолтер ругал себя за то, что потратил на Терезу время, которое мог использовать на более стоящее дело. Он решил позвонить Валери и пригласить ее на ужин. Заодно она посоветует, как улучшить интерьер гостиной. Или что-нибудь еще.

Валери обрадовалась его звонку.

– Ужин? О, замечательно! Почему бы вам не приехать ко мне? В субботу вечером у меня соберется несколько друзей – в неформальной обстановке. Я собиралась позвонить вам, но подумала, что вы, вероятно, заняты.

– Был занят, но сейчас хочу хорошо расслабиться.

– Я с удовольствием помогу вам… – многозначительно сказала Валери, если вы считаете, что мне это под силу.

– Не исключено.

Положив трубку, Уолтер криво усмехнулся. Остаток вечера она просидит на телефоне, собирая на ужин ничего не подозревающих гостей, или я ничего не понимаю в женщинах.

Ну и что? – подумал он, пожав плечами. Валери красива и соблазнительна.

Именно то, что мне нужно, – по крайней мере, на какое-то время.

У Уолтера не было иллюзий, что Валери именно та женщина, которая нужна ему на всю жизнь. Он только не понимал, почему вдруг стал абсолютно уверен в этом.

Зазвонил телефон.

– Да? – Уолтер нахмурился, услышав встревоженный голос Летишии. Что-нибудь случилось? Успокойся…

Столько писем и открыток Тереза не получала с тех пор, как переехала в Нью-Йорк. Но радости ей это почти не прибавило. Накануне вечером она заснула в слезах и утром, в свой день рождения, снова чуть не разрыдалась, когда прочитала поздравительные открытки от родителей и друзей и осмотрела подарки. Она еще пронзительнее почувствовала свое одиночество.

После завтрака Тереза отправилась в супермаркет за продуктами, но на этот раз ее выбор был гораздо скромнее того, что она купила накануне, в пятницу.

Вернувшись домой, она оглядела свою квартирку и решила заняться уборкой надо было убить время, а механическая работа всегда успокаивает нервы.

Стук в дверь застал ее врасплох. Кто бы это мог быть? – удивилась Тереза.

Летишия уехала… Если только Рейнер отказался от поездки в Рочестер? У нее перехватило горло от тоскливой надежды. Она открыла дверь.

– Поздравляю с днем рождения! – сказал Уолтер. – Можно войти?

– Да, – пролепетала Тереза. – Входите.

– Я потрясен, – пошутил он, проходя в комнату. – Секунду назад я подумал, что мне придется оставить подарок у двери.

– Вы принесли мне подарок?! – Тереза смотрела на него во все глаза.

– Я понимаю, что в дни рождений такого обычно не делают, – с веселой иронией откликнулся Уолтер, – но я по натуре человек эксцентричный. – Он вручил ей небольшой тяжелый сверток.

– Откуда вы узнали, что у меня сегодня день рождения? Летишия сказала?

– Нет, вы заполняли анкету, когда устраивались к нам на работу. Если вы проработаете у нас до следующего года, то девочки обязательно организуют в этот день чай с тортом и шампанским.

– О! – Тереза все еще не могла прийти в себя. – Вряд ли, но все равно спасибо.

– На здоровье! Теперь полагается предложить мне кофе, а пока я буду пить его, вы посмотрите подарок.

Тереза улыбнулась дрожащими губами.

– Это такой обычай?

– Да. Но если вы думаете, что так делают только в Техасе, то вы ошибаетесь.

– В таком случае, варите сами свой кофе! – сердито бросила Тереза.

Уолтер улыбнулся л пошел в кухню.

Она села на диван, развернула золотистую обертку и открыла коробочку. В ней лежало изящное пресс-папье из толстого витого стекла дымчато-серого, нежно-розового и серебристого цветов. В центре этого плетения находился стеклянный бутон розы темно-розового цвета. Эта вещица была настоящим произведением искусства. Тереза бережно взяла ее в ладони.

– Я даже не знаю, что сказать! – восхищенно воскликнула она, когда Уолтер вернулся с кухни. – Вы не должны были…

– Это взятка, – заявил он, прервав поток благодарностей, – чтобы вы остались в компании и мирились с моим жутким характером.

– Одри, очевидно, думает иначе, – с улыбкой сказала Тереза.

– Одри ждет ребенка, и ее планы могут измениться. Такое бывает, мне говорили. – Он замолчал, потом резко спросил:

– Где вы храните кофе?

– В буфете на верхней полке слева. Я сама…

– Оставайтесь на месте, – распорядился он. – У вас день рождения.

– Да, сэр, – подыграла ему Тереза.

Уолтер принес две чашки дымящегося кофе. Тереза заметила, что он приготовил его, как она любит – крепкий, с небольшим количеством молока.

Видел, наверное, как я готовлю кофе на работе, подумала она.

– Как вы собираетесь провести сегодняшний день? – спросил Уолтер, усаживаясь за столом напротив нее.

– Не знаю… я не думала об этом.

– Не можете же вы просидеть в четырех стенах весь день одна, в собственный день рождения!

– Вначале я планировала прогулку по реке… и по Манхэттену, – призналась Тереза, водя указательным пальцем по краю чашки.

– И что же мешает вам сделать это?

– Это была глупая идея.

– А я думаю, что блестящая! – бодро возразил Уолтер. – Можно мне пойти с вами?

Тереза вскинула на него округлившиеся глаза.

– Вам-то зачем это?

– Обожаю гулять там.

– Вы шутите, – не поверила она.

– Ну вот что, – деловито сказал Уолтер. – Я допиваю кофе и даю вам пятнадцать минут на сборы.

– Я не буду переодеваться.

– И не надо. Только нанесите немного косметики на лицо, а то люди подумают, что я так жестоко обращался с вами, что вы проплакали всю ночь.

Тереза покраснела.

– Вы ошибаетесь. Я не плакала.

– Не лгите, – мягко посоветовал он. – И не вздумайте убежать куда-нибудь, потому что я все равно найду вас. – Уолтер допил кофе и встал. – Через пятнадцать минут, договорились?

Тереза молча кивнула. Она дотронулась пальцами до пресс-папье и погладила его.

– Еще раз спасибо за подарок. Я сохраню его навсегда.

– В этот раз мне захотелось подарить вам розу, которая никогда не увянет, – тихо сказал Уолтер. – Я рад, что вам понравилось.

После его ухода Тереза взяла пресс-папье и, прижав его к пылающей щеке, просидела так несколько минут.

– Сегодня мой день рождения, – прошептала она, – и я собираюсь быть счастливой, чего бы мне это ни стоило.

На Гудзоне гулял ветер, и Тереза была рада, что захватила жакет. Она сняла с шеи шарф и повязала им разметавшиеся волосы, оставив длинные концы болтаться сзади.

Перед выходом из дома она привела лицо в порядок – с помощью пудры замаскировала предательские тени под глазами, наложила немного румян на скулы. Тереза даже брызнула на себя французскими духами, присланными в подарок, и вдела в уши серебряные серьги – тоже подарок, от Лили.

Ей казалось, что она выглядит хорошо, но если она ждала комплимента от Уолтера, то напрасно.

– Готовы? – коротко бросил он, ровно через четверть часа снова появившись на пороге ее квартиры. – Тогда пошли.

После прогулки по реке они отправились на Манхэттен.

– Хотите присоединиться к группе с гидом или побродить самостоятельно? спросил Уолтер.

– Самостоятельно, – ответила Тереза. – Раз вы обожаете здесь гулять, то в случае чего сможете исполнить роль экскурсовода.

Они медленно двинулись вперед. Тереза стала замечать, что прохожие бросают в их сторону любопытные взгляды и перешептываются.

– Вас, кажется, узнают, – сказала она. – Ваша популярность помогает вам в работе?

Уолтер пожал плечами.

– Не знаю. Никогда не задумывался над этим.

К нему подошла женщина и протянула открытку с ручкой.

– Вы не могли бы дать автограф, мистер Макговерн? Я смотрю все ваши передачи!

– Приятно это слышать, – вежливо ответил Уолтер, подписывая открытку.

К нему тотчас потянулись и другие люди, размахивая открытками, листками бумаги, путеводителями. Одна девушка протянула руку, и Уолтер расписался у нее на запястье.

– Вас это не раздражает? – спросила Тереза, когда они наконец остались вдвоем.

– Иногда, но я понимаю, что это нехорошо с моей стороны. Все эти люди фактически обеспечивают мое существование, а телевидение очень ненадежная штука. Оно может поднять высоко, а затем – не успеешь оглянуться – как уже барахтаешься внизу. Я хочу уйти до того, как начнется мой закат.

– Вот как? – Тереза посмотрела на него в изумлении. – Чем же вы будете заниматься?

– Вернусь к своей первой любви – к лошадям. Мой отец всегда надеялся, что когда-нибудь я займу его место в управлении нашей конефермой.

– Вы уедете из Нью-Йорка? И бросите свой красивый дом?

– Когда придет время. Для меня секрет счастья состоит в том, чтобы найти свое настоящее место в жизни и делать то, что мне по душе.

– И для вас это лошади, – медленно сказала Тереза.

– Животные честны, не то что некоторые люди, с кем мне приходится иметь дело. – Уолтер вопросительно взглянул на нее. – Думаете, я не способен кардинально изменить свою жизнь?

– Я думаю, что вы способны сделать все, что ни захотите, – тихо ответила Тереза. – Спасибо, что вы привезли меня сюда.

– Я тоже получил от прогулки удовольствие. И я знаю, что вы можете сами добраться до дома и что вы не хотите больше отнимать у меня время. Но вам так легко от меня не отделаться.

– Откуда вы знаете, что я собиралась сказать?!

– За ту неделю, что я проработал вместе с вами, я научился понимать вас с полувздоха. На этот раз я понял, что вы пытаетесь тактично сказать мне, чтобы я отвалил.

Тереза подавила смех.

– Мне не нравится, что я такая прозрачная!

– Вовсе нет. По крайней мере, для других людей. – Пока Тереза осмысливала его слова, он продолжил:

– Куда бы вы хотели пойти после ланча? В «Метрополитен-музей»?

– Блестящая идея!

– Но мы пойдем туда, когда погода изменится. – Увидев удивленный взгляд Терезы, он пояснил:

– Скоро начнется дождь, уж поверьте мне. Техасцы знают толк в дождях.

– Невероятно! Сейчас просто жарко. – Тереза повесила на руку свой жакет.

– С моей стороны не будет наглостью, если я скажу, что хочу мороженого?

– Это ваш день, – тихо сказал Уолтер. – Вы можете иметь все, что хотите.

Абсолютно все.

Тереза собралась пошутить по поводу его щедрого заявления, но, когда она встретилась с Уолтером глазами, слова замерли у нее на губах. Его дотоле спокойный взгляд стал вдруг напряженным. Здесь уже было не до шуток. Глаза Уолтера ласкали Терезу, и в них отражались чувства, которые не нуждались в словах.

Тереза чувствовала сильное биение своего сердца, по ее телу пробегала странная дрожь – смесь нервозности и восторженного волнения. У нее возникло желание протянуть руку и дотронуться до руки Уолтера, ощутить нежность его объятий, почувствовать его теплые, требовательные губы на своих губах… Это потому что я страдаю по Рейнеру и ищу утешение у других! – подумала она в панике.

Но Уолтер предлагал ей не утешение. В его глазах читалась страсть. В них темнел опасный омут. Восторг и мучение. Тереза была не готова к этому.

– Я думаю, ланча и музея будет вполне достаточно, – сказала она, отворачиваясь. Голос ее прозвучал тонко и хрипло. – Пойдемте?

Тереза постаралась привести свои чувства в порядок, и, когда Уолтер принес ей мороженое, она уже успокоилась и даже попыталась шутить.

– Сознайтесь, когда вы в последний раз угощали даму мороженым? кокетливо спросила она.

– Даже не припомню, – с улыбкой ответил он. – Возьмите скорее этот чертов рожок, пока он не потек.

– А себе вы не купили?

– Я на диете, – торжественно заявил Уолтер. Усевшись рядом на скамью, он наблюдал за Терезой с выражением веселого недоверия на лице. – Сколько, вы сказали, вам исполнилось сегодня?

– Ничего я вам не говорила, – прошепелявила Тереза, пытаясь справиться с быстро тающим мороженым.

– Я бы вам дал сейчас не больше десяти лет, – продолжал забавляться Уолтер. – Господи, леди, вы даже нос испачкали этой штукой.

– Ой, где?! – Тереза скосила глаза, но ничего не увидела.

– Здесь, – сказал Уолтер и, наклонившись, быстрым и чувственным движением снял языком белую каплю с кончика ее носа.

На мгновение мир вокруг Терезы остановился. Она ощутила, как по ее телу разливается жар.

– Я… вы, кажется, не хотели мороженого, – пробормотала она слегка дрожащим голосом.

– Проблема пагубных привычек! – с напускной небрежностью бросил Уолтер. Никогда не знаешь, когда они могут вернуться к тебе.

– У вас пристрастие к мороженому? – удивленно спросила Тереза.

– Кто говорит о мороженом? – Уолтер ухмыльнулся. – Пошли, а то попадем под дождь.

Тереза последовала за ним. У нее было ощущение, что она стоит на краю головокружительной пропасти.

О Боже, подумала она, я должна быть очень осторожной!

Несмотря на ее опасения, вторая половина дня прошла спокойно, без эмоционального напряжения. Они пообедали в небольшом французском ресторанчике, а затем пошли в «Метрополитен-музей», где Тереза, переходя из зала в зал, в течение двух часов наслаждалась произведениями искусства.

Прогноз Уолтера оправдался: когда они вышли из музея, на улице моросил холодный, противный дождь. Он взял ее за руку и, прежде чем Тереза поняла, что происходит, втащил в фойе какого-то отеля.

– Посушитесь в дамской комнате, – распорядился он. – Встретимся в холле.

Вернувшись, она нашла Уолтера сидящим за низким столиком у большого камина, в котором горел огонь.

– Как в сказке, – тихо сказала Тереза.

Она опустилась в мягкое кресло и протянула озябшую ногу к огню. В этот момент официант принес поднос с горячим чаем, бисквитами и пирожными.

– Праздничного пирога у них, к сожалению, не оказалось, – сказал Уолтер.

– Вы меня поражаете. – Тереза покачала головой.

– Иногда я и сам себе поражаюсь. – В голосе Уолтера слышались горькие нотки, но, когда Тереза взглянула на него, он улыбнулся и передал ей тарелку с бисквитами.

– Уолтер, – спросила она чуть позже, – вы не объясните мне кое-что?

– Пожалуйста, если смогу.

– Вы не знаете, кто тот «дорогой», которого так часто упоминает Летишия?

– Конечно, знаю. Это мой дядя – старший брат моей матери. Его жена вскоре после свадьбы заболела полиомиелитом, и семейная жизнь закончилась, едва успев начаться. Дядя был богат и потратил целое состояние на то, чтобы вылечить жену, но ничто не помогло – она осталась прикованной к инвалидному креслу до конца своих дней. Примерно в это время дядя встретил Летишию – он спонсировал балетный спектакль, в котором она танцевала главную партию.