Уолтер уже не помнил, когда у него возникла идея обольстить Терезу, чтобы отвадить ее от Рейнера. Эта нахальная девица сидела у него в печенках с того самого дня, когда, явившись в его дом, проболталась о своем романе с мерзавцем Рейнером.

Сначала Уолтер хотел выгнать его и рассказать обо всем кузине, но, поразмыслив немного, решил не подливать масла в огонь, а то получилось бы, что он способствует развалу семьи. В недавнем телефонном разговоре Грейс сказала ему, что надеется сохранить свой брак.

Уолтер никак не мог понять, почему две незаурядные женщины отчаянно держатся за такое ничтожество, как Рейнер. Или он обладает какими-то достоинствами, о которых я не знаю, или просто хороший жеребец, цинично подумал Уолтер. Возможно, что он был первым мужчиной у Терезы, и поэтому она боготворит его.

Но, если судить хотя бы по сегодняшнему вечеру, не все благополучно в их Эдеме, и Уолтер решил проверить, как Тереза отреагирует на его ухаживание.

Он искренне полагал, что сделает ей великое одолжение, если уведет ее от Рейнера. По его глубокому убеждению, у нее все равно ничего бы не получилось с этим хлыщом, даже в случае развода Рейнера с Грейс.

Уолтер вошел в ванную и стал раздеваться, но его неотступно преследовал образ Терезы – нежной, хрупкой, чистой. Эти уже становится навязчивой идеей? – раздраженно подумал он.

Идиотка, сумасшедшая, дура! – обзывала себя Тереза, накладывая тушь на ресницы.

Она все еще не могла поверить, что согласилась поужинать с Уолтером Макговерном. Очевидно, на нее нашло какое-то затмение.

Да, я выручила его, рассуждала Тереза, но услуга явно не стоила преувеличенной благодарности в виде ужина. В конце концов, что особенного я сделала? Помогла выиграть время, и все. Появись вовремя мастер из «КМС», он, вероятно, устранил бы неисправность еще быстрее. И вообще, Уолтер в крайнем случае мог восстановить свои тексты по черновикам. Короче, мои заслуги сильно преувеличены и его приглашение на ужин весьма подозрительно, если учесть, что всего несколько часов назад он готов был свернуть мне шею.

Что это я так разволновалась из-за какого-то ужина? – подумала вдруг Тереза. Кроме того, лучше уж убивать время в ресторане с Макговерном, чем торчать весь вечер дома в ожидании звонка Рейнера.

Тереза придирчиво осмотрела себя в зеркале. Она надела серое платье без рукавов с квадратным вырезом, спереди застегнутое на перламутровые пуговицы, сверху накинула легкий жакет. Для ресторана сойдет, подумала Тереза, подкрашивая губы перламутрово-розовой помадой.

Ровно в восемь раздался короткий стук в дверь – Уолтер был точен. У Терезы возникло желание затаиться и не открывать. Но она знала, что Уолтер все равно войдет: попросит у Летишии запасной ключ и войдет. Поэтому Тереза изобразила улыбку и открыла дверь.

– Добрый вечер, – поприветствовала она гостя.

– Вечер добрый, – отозвался Уолтер, вручая ей дюжину алых роз. Небольшой сувенир для поддержания нашего перемирия.

– О! – только и смогла вымолвить Тереза, с восхищением глядя на роскошные цветы. Она вдохнула чудесный аромат. – Спасибо. Я поставлю их в вазу.

– Цветочница сказала, что их надо подержать в ванне, чтобы они пропитались водой. – Уолтер вошел в квартиру и закрыл за собой дверь. – В вазу их можно поставить позже.

Он вел себя так, будто между ними были давние дружеские отношения, и это почему-то вызывало у Терезы легкое раздражение. Тем не менее она послушно унесла цветы в ванную.

Уолтер был не выше Рейнера и более спортивного телосложения, но выглядел гораздо внушительнее. У Терезы создалось ощущение, что гость занял собой все пространство комнаты. Одет он был в темно-серые брюки и бледно-голубую сорочку, легкий пиджак перекинут через руку. Верхнее освещение делало его темные волосы похожими на шелк. Все эти детали Тереза схватила одним быстрым взглядом, когда выходила из ванной.

– Я хотел пригласить вас в один французский ресторан, где уже бывал, сообщил Уолтер, когда они вышли из дома. – Вам нравится французская кухня?

Потому что если не…

– Нравится.

Уолтер вскинул руку, и тотчас подъехало такси.

– Вот это да! – с нарочитым восхищением воскликнула Тереза. – Вам все так легко удается в жизни?

– Нет. – Уолтер открыл для рее дверцу. – Например, мне пришлось просить вас три раза, прежде чем вы согласились поужинать со мной.

– Я думала, что вы говорили это не всерьез, – заметила Тереза, забираясь в дальний угол заднего сиденья.

– Вы спасли меня сегодня. Почему же я не могу отблагодарить вас?

Тереза смутилась, потому что Уолтер был совершенно искренен.

– Мне это было нетрудно. Мастер сделал бы то же самое.

– Но никто не знал, когда он придет. – Уолтер, помолчав, добавил:

– Я тоже проявил себя не в лучшем свете. Свалял дурака, не удостоверившись, что поручаю работу компетентному человеку. Но, знаете, всегда неприятно, когда тебе напоминают о твоей же глупости. Извините меня за резкость.

– Вы только что благодарили меня, теперь извиняетесь. – Тереза покачала головой в притворном удивлении. – Я спрашиваю себя: что же будет дальше?

– Я бы сказал, это зависит от того, чего нам с вами захочется.

Его многозначительные слова повисли в воздухе. Он явно намекает, что между нами могут возникнуть более близкие отношения, но это просто смешно!

Невозможно! – подумала Тереза. Потрясенная, она скосила глаза на Уолтера, но лицо его было в тени. Когда Уолтер заговорил снова, его голос опять был дружеским, и Тереза решила, что у нее разыгралось воображение.

– Владелец этого ресторана настоящий француз. Вы когда-нибудь бывали во Франции?

– Один раз со школьной подругой. Наши родители устроили нам эту поездку в награду за отличную учебу. – Тереза вздохнула. – Но это было давно.

– Может, вам стоит съездить туда еще раз?

– Да, хотелось бы.

Париж – прекрасное место для медового месяца, подумала она.

– Только в более романтическую поездку, – добавил Уолтер, словно угадав, о чем она подумала.

Тереза сделала для себя пометку: не будь такой прозрачной, ты имеешь дело с экспертом по угадыванию чужих мыслей.

Ресторан состоял из анфилады небольших залов. На столах, покрытых хрустящими белыми скатертями, стояли лампы под абажурами. Жена хозяина встретила их радушной улыбкой и провела к угловому столику на две персоны.

Когда они шли по залу, люди, узнавая Уолтера, провожали их взглядами.

Наибольший интерес проявляли женщины, и, судя по их реакции, любопытство было вызвано не только тем, что Уолтер знаменитость. В первую очередь он притягивал их взоры как весьма и весьма привлекательный мужчина, обладающий огромным сексуальным обаянием. Все эти нюансы не ускользнули от внимания Терезы.

Она чувствовала острые взгляды и на себе, но ничуть не стеснялась того, что ее платье и жакет куплены в универмаге, а не у известного модельера. Я явно не дотягиваю до уровня женщин, с которыми его обычно видят, с усмешкой подумала Тереза, но, надеюсь, реноме Уолтера не пострадает, я проведу с ним всего лишь один вечер. Эта мысль вызвала у нее нечто похожее на сожаление, и Тереза слегка смутилась.

Она поспешила сесть за столик и спрятала свое вспыхнувшее лицо за папкой с меню.

– У вас есть какие-нибудь предпочтения? – с улыбкой спросил Уолтер.

– Нет, пожалуй. Я только сейчас поняла, что умираю с голоду, – призналась Тереза.

– Вы хотите сказать, что не сидите на какой-нибудь диете, которая исключает все, ради чего стоит жить? – Уолтер поднял брови в притворном изумлении. – Бог мой, этот вечер надо запомнить. Ну как, предадимся чревоугодничеству?

– Почему бы и нет? – Тереза с некоторым сомнением вернула ему улыбку. Ей захотелось расслабиться, плыть по течению, ни о чем не думая, но внутренний голос шептал ей: будь осторожна.

Они сделали заказ. Официант принес бутылку вина и минеральную воду.

– Итак, – сказал Уолтер, когда официант ушел, – за что будем пить?

– За счастье! – с некоторым вызовом предложила Тереза.

– За счастье! – Уолтер в точности скопировал ее интонацию и, чокаясь, добавил:

– Какие бы формы оно ни принимало.

Тереза сделала вид, что не поняла намека. 

– Вы счастливы? – спросил Уолтер. – В Нью-Йорке, я имею в виду, – уточнил он, увидев строгий взгляд Терезы.

– Думаю, что со временем я привыкну к здешней жизни. К сожалению, пока я мало что видела здесь…

– Нью-Йоркцы почти никуда не ходят. Они привязаны в основном к своим районам.

Тереза покачала головой.

– Нет, это не для меня. Я хочу побывать везде – на Бродвее, в «Метрополитен-музее», на смотровой площадке в Статуе Свободы… О, я, кажется, увлеклась, но все это так интересно!

– И весьма освежает, – добавил Уолтер каким-то странным тоном, внимательно посмотрев на нее. – Скажите, – спросил он после короткой паузы, – откуда вы так хорошо знакомы с устройством сложной звукозаписывающей техники?

Тереза пожала плечами.

– Владение оргтехникой входит в мою профессию. В Бостоне я руководила секретариатом одной крупной компании.

– Понятно. А здесь вы согласны на любую, даже временную работу?

– Да. – Тереза с вызовом вскинула голову, – что в этом плохого?

– Не знаю, – ответил он, передавая ей вазочку с маслинами. – Но мне кажется, что вы очень многим пожертвовали, приехав сюда.

– Я, разумеется, считала, что делаю это не напрасно. – Тереза бросила на него многозначительный взгляд.

– Ну да, конечно. – Его губы дернулись в сардонической ухмылке. Надеюсь, что вы и дальше будете так думать.

– Что вы хотите этим сказать? – Тереза моментально ощетинилась.

– Только то, что, когда вы осмотрите все достопримечательности Нью-Йорка и новизна восприятия потускнеет, вы превратитесь в типичную жительницу одного из городских районов. – Уолтер сделал глоток вина. – И я думаю, что этот вечер будет приятнее для нас обоих, если вы перестанете искать скрытый смысл в каждом моем слове.

– А его нет? – с улыбкой спросила Тереза.

– Конечно нет. – Уолтер громко рассмеялся, увидев на ее лице растерянность. – Меня, правда, попросили уговорить вас поработать в «Карат Юниверсал». У вас, кажется, есть сомнения на этот счет, и я должен так очаровать вас, чтобы вы согласились.

– Не понимаю, зачем вам это надо?

– У вас ангельский характер, вы привлекательны, и вообще иметь вас в офисе – одно удовольствие, – скороговоркой выпалил Уолтер, вызвав у Терезы спонтанный взрыв хохота. – Вы великолепно знаете технику, что делает вас почти уникальной и определенно незаменимой. Завтра магнитофон снова может сломаться.

Тереза отрицательно покачала головой.

– Не думаю. И потом, в вашем распоряжении всегда есть мастер из «КМС».

– Я знаю. Но я хочу иметь вас в своем распоряжении, и постоянно, – мягко сказал Уолтер, глядя на нее своими серебристыми глазами. – Если честно, я не слишком жалую всю эту современную технику. Будь моя воля, я бы писал гусиным пером.

Официант принес первое блюдо – горячий чесночный хлеб с паштетом, томатами и оливками.

– Ой! – воскликнула Тереза, откусив кусочек. – Какой пахучий!

– Вы знаете, чтобы избежать неудобств, чеснок надо есть вдвоем. Это я говорю вам на будущее, – добавил Уолтер, заметив ее сердитый взгляд. – Вдруг вы захотите прийти сюда с Рейнером.

– Мне показалось, что мы договорились не упоминать о нем.

– Простите, случайно вырвалось, – сказал он виновато. – Давайте лучше примемся за еду.

Ужин был обильным, еда – превосходной. Они разговаривали, стараясь избегать щекотливых тем. Уолтер развлекал Терезу историями из жизни знаменитостей, с которыми ему приходилось встречаться по работе, расспрашивал ее о семье, о детстве, о ее надеждах и мечтах. И Тереза, забыв о том, что перед ней один из самых опытных тележурналистов, охотно отвечала на все вопросы.

На десерт им принесли сыр, фрукты, по чашке крепкого кофе. В конце ужина Тереза почувствовала, как пуговицы платья врезаются ей в живот.

– Это было божественно, – простонала она, тяжело вздыхая.

– Я рад, что вам понравилось, – с насмешливой веселостью отозвался Уолтер. – Может, этот ужин растопит ваше сердце и вы согласитесь поработать у нас?

– Я… не знаю. – Тереза была польщена. – Я сказала Эстер Эмерсон, что подумаю, но мне кажется… Ваше окружение, извините, не для меня.

Уолтер повертел в руках чашку с кофе и сказал:

– Если вас смущает лишь это, то вы будете работать не только для меня.

– О, я не это имела в виду! Кроме того, мы с вами заключили перемирие, не так ли?

– Так. Но перемирие – это временное прекращение вражды. А я бы предпочел устойчивый мир. Что вы думаете по этому поводу?

Тереза была в полной растерянности. Она опустила глаза и тихо ответила:

– Я согласна, если вы этого хотите.

– Очень хочу, поверьте.

У Терезы возникло странное ощущение, что они находятся в замкнутом пространстве, отгороженном от остального мира стеной света, идущего от настольной лампы. Слова Уолтера, словно пальцы, нежно скользили по ее коже, вызывая трепетную дрожь в теле и сухость во рту.

Тереза боялась поднять глаза и встретиться с его напряженным, сверкающим серебром взглядом, потому что тогда она, считай, пропала.

– Мы, кажется, остались одни в этом зале, – едва слышно промолвила Тереза, не узнавая собственного голоса. – Нам, наверное, пора уходить.

– Надеюсь, что Джина не выгонит нас на улицу. Хотите еще кофе?

– Нет, спасибо. – Она коротко рассмеялась. – Может, мне придется завтра выходить на работу… куда-нибудь. Так что я действительно должна идти.

– Как скажете. – И Уолтер подозвал официанта.

Тереза забралась в дальний угол заднего сиденья от греха подальше, памятуя о том, как вел себя Рейнер, когда она ехала с ним в такси. Но она напрасно беспокоилась – в поведении Уолтера не было ни малейшего намека на ухаживание. Скорее наоборот: казалось, он глубоко погрузился в свои мысли.

– Еще раз спасибо за ужин, – сказала Тереза, когда такси остановилось у дома Летишии.

– Мне тоже было очень приятно. Ну как – друзья?

У нее вдруг перехватило горло. Тереза внезапно подумала – это было как вспышка молнии, – что совсем не хочет дружить с Уолтером. Она хочет…

Тереза поспешно отмела эту шокирующую мысль, изгнала из головы, запретила ей появляться снова.

– Во всяком случае, уже не враги, – чуть севшим голосом отозвалась она.

– Тоже неплохо. – Уолтер протянул ей руку. – Давайте пожелаем друг другу доброй ночи согласно обычаю.

Терезе ничего не оставалось, как вложить свои тонкие пальчики в его широкую ладонь. Уолтер мягко потянул ее к себе. Ей следовало бы воспротивиться этому, но она проявила пассивность, хотя и сразу поняла его намерение. Тереза подняла на него глаза, как бы прося не делать этого, но в тот же момент почувствовала на своих губах чувственный поцелуй. Тело ее как бы растворилось во внезапно нахлынувшем ощущении восторга, но волшебное мгновение закончилось, как только Уолтер отстранился.

– Спасибо обычаю, – пробормотал он. – Приятных сновидений, Тереза.

Прижав пальцы к пылающим губам, чувствуя неистовое биение сердца, Тереза смотрела, как он уходит вниз по улице. Она мысленно благодарила Бога за то, что Уолтер никогда не узнает, как отчаянно ей хочется сейчас вернуть его.

Зазвонил будильник, и Тереза, протянув руку, выключила его. Она легла на спину, закинула руки за голову и уставилась в потолок.

– Какая нелепость, – сказала она. – Какая ужасная, дурацкая нелепость!

Интересно, Рейнер уже знает, что я не только ужинала в ресторане с другим мужчиной, но и позволила ему поцеловать меня? И отнюдь не невинно, в щечку, а по-настоящему. Уолтер, наверное, сейчас за завтраком описывает Рейнеру в красках вчерашний вечер.

Тереза чуть не застонала от отчаяния. Мне расставили ловушку, и я в нее попалась. Меня погубила похоть, продолжала размышлять она по поводу событий вчерашнего вечера. Можно сильно и искренне любить кого-то и в то же время испытывать примитивную животную страсть. Я слышала об этом, но не верила.

Именно инстинктивное влечение и вызывает у меня Уолтер. И больше ничего.

В этом нет ничего странного – интересный, сильный, знаменитый мужчина всегда привлекает женщин, воздействуя на их низменные чувства своей сексуальной аурой. Обхаживая меня, Уолтер делал все как надо – пригласил в ресторан, оказывал всяческие знаки внимания, даже пытался заигрывать. А я клюнула на его приманку, потому что ждала всех этих знаков внимания от Рейнера.

Как же Уолтер, по существу незнакомый человек, догадался, чего я хочу?

Богатый опыт! – почти сразу нашла ответ Тереза, вспомнив рыжеволосую девицу, на которой вместо одежды было полотенце, и красивую блондинку, виденную ею с Уолтером в ресторане. Да, Уолтер знает, как ублажить женщину. А я, очевидно, так отчаянно хотела получить все это от Рейнера, что перенесла свои чувства – смятение, неудовлетворенную любовь, одиночество – на него.

Это единственное объяснение, которое Тереза могла дать в оправдание своего поведения. Но легче от этого ей не стало.

Она уже заканчивала завтракать, когда к ней заглянула Летишия.

– Привет, милая. Я зашла сказать, что все-таки решила поставить сигнализацию. Одинокие женщины должны принимать дополнительные меры предосторожности.

– Летишия, – умоляющим тоном пролепетала Тереза, – я не хочу, чтобы вы тратились из-за меня.

– Вовсе не из-за вас, а на всякий случай, – отмахнулась та. – Я уверена, что к нам никто не полезет. – Взгляд Летишии упал на стоящие в вазе розы. Боже, какая красота! Милая, у тебя появился поклонник!

Тереза натянуто рассмеялась.

– О нет! Это благодарность за одну услугу.

– Мой дорогой, часто даривший мне цветы, говорил: «Алые розы – страсть, а бледно-розовые – настоящая любовь до конца жизни».

– В моем случае, – сухо заметила Тереза, – это, очевидно, были последние цветы в магазине.

– Ты не романтик, милая! Но я пришла по другому поводу. Если тебя не будет дома после обеда, то я вызову мастеров для установки сигнализации.

Когда Летишия удалилась, Тереза снова подумала, кто все-таки этот «дорогой», которого Летишия столь часто упоминает. Можно, конечно, спросить у Уолтера, но это равносильно вступлению в какие-то личные отношения с ним, а этого Тереза хотела меньше всего.

Поняв намек Летишии, что надо освободить квартиру после обеда, Тереза решила потратить это время на дальнейшее знакомство с Нью-Йорком. Она надела обувь на невысоком каблуке, чтобы не испытывать неудобств во время прогулки, и вышла на улицу.

Экскурсия по городу и по его магазинам в том числе заняла часа четыре.

Вернувшись домой, Тереза увидела, что у дома Летишии еще стоит автомобиль охранного агентства, и решила пройтись по саду. Очень скоро она оказалась на лужайке с солнечными часами и села на деревянную скамью.

Здесь по-прежнему стояла тишина, вокруг не было ни души. Жители окружающих сад домов, очевидно, еще не вернулись с работы. Мне бы тоже надо было сейчас быть на работе, подумала Тереза, почувствовав укол совести.

Здравый смысл подсказывал ей, что она не скоро найдет работу, подобную той, которую ей предложили в «Карат Юниверсал», но женское чутье советовало не спешить принимать предложение.

Глупо было отрицать, что Уолтер волновал ее. Гуляя по Нью-Йорку, Тереза не раз ловила себя на том, что думает о нем. Он как-то незаметно проникал в ее мысли и доминировал над всем остальным. Почти с замиранием сердца она вспоминала насмешливый блеск его серебристых глаз и как его губы растягивались в улыбке. Тереза могла поклясться, что Уолтер улыбался, когда склонялся к ней для поцелуя.

Все это ее беспокоило еще и потому, что о Рейнере она почти не вспоминала, хотя именно он должен был бы занимать все ее мысли.

Я, наверное, тихо схожу с ума, думала Тереза, глядя на круг солнечных часов. Пытаюсь угадать, что Уолтер сказал Рейнеру и каким образом я могу исправить допущенную мною глупость.

Она перебирала в памяти все свои встречи с Рейнером, начиная с Бостона, где он был нежным и внимательным и строил грандиозные планы относительно их совместного будущего. Там они вынуждены были встречаться тайно, урывками из-за того, что в Бостоне жила его жена. Но Тереза не ожидала, что та же ситуация повторится и в Нью-Йорке, где не было Грейс и они могли встречаться сколько угодно. Эта мысль не давала ей покоя.

Тереза закрыла глаза, подняв лицо к ласковому солнцу. Она попыталась представить Рейнера, каким он был всего несколько месяцев назад, когда улыбался и говорил ей, что во всем мире она единственная женщина, которая ему нужна. Но его образ все время ускользал, хотя Тереза чувствовала, что Рейнер где-то рядом, идет по залитой солнцем тропе и ей надо лишь последовать за ним… Вдруг он оказался рядом с ней, на этой поляне, и Тереза сразу расслабилась, почувствовав себя в безопасности.

Она ощутила его руку – а может, губы – на своих волосах и, улыбнувшись, произнесла:

– Я люблю тебя.

Тереза заставила себя открыть глаза, чтобы увидеть любимого воочию, услышать от него ответное признание. Но, к ее изумлению, Рейнера не оказалось рядом. Вместо него на скамье сидел Уолтер и с улыбкой наблюдал за ней.

– Вы?! – ошеломленно вскричала Тереза. – Что вы здесь делаете?!

– Вы забыли, что я живу здесь? Вон там, – Уолтер махнул рукой в направлении своего дома. – Так что я имею полное право находиться здесь.

– Я хотела спросить, когда вы пришли? Я не слышала ваших шагов.

– Я так и понял, – с легким смешком ответил Уолтер. – Вы отключились ненадолго.

– О-о-о… – в смятении пробормотала Тереза, досадуя про себя: надо же было именно ему застать меня дремлющей на солнце с откинутой головой и наверняка – с открытым ртом. – Я случайно не храпела?

– Нет. Мурлыкали тихонько. – Уолтер говорил серьезно, но в глазах его плясали чертики.

– Я… я ничего не помню, – солгала Тереза, покраснев. – Почему вы не разбудили меня?

– Жаль было. Вы выглядели такой умиротворенной. И на редкость расслабленной. Мне не хотелось, чтобы вы снова вернулись в свое обычное состояние и выставили колючки, словно ежик.

Терезу волновало присутствие Уолтера и то, что он разглядывал ее, когда она даже не подозревала об этом. Она надеялась, что не разговаривала во сне…

– Вы разве не работаете сегодня? – спросила она.

– Уже отработал. Я потратил немало времени, пытаясь найти вас через Эстер. Но когда и она потерпела неудачу, я решил лично наведаться к вам домой. Летишия сказала, что видела, как вы направлялись в сад. – Уолтер развел руками. – И вот я здесь.

– Боже, как это похоже на мой родной городок! Беспроволочный телеграф работает круглосуточно! А я-то думала, что Нью-Йоркцы не лезут в чужие дела.

– Но я не Нью-Йоркец, – заметил Уолтер, – я техасец. И в моем родном городке каждый житель тоже проявляет здоровый интерес к делам ближнего.

– Но откуда вы узнали, что я нахожусь именно здесь? – удивлялась Тереза.

– Мне казалось, что сюда никто не приходит и здесь можно побыть одной.

– Вы можете и дальше так думать, – иронично заметил Уолтер, – но это и мое любимое место, куда я прихожу, когда хочу побыть наедине с самим собой.

Тереза молчала, обдумывая его слова. Ее райский уголок, ее убежище оказалось на самом деле минным полем. Она решила перейти в наступление.

– Почему вы преследуете меня?

– Потому что мы предложили вам работу и хотим услышать от вас ответ как можно скорее, – терпеливо объяснил Уолтер и добавил:

– Без всякого давления, разумеется.

– Даже если я откажусь? – с невольной улыбкой спросила она.

– Думаю, вы не сделаете такой глупости.

– Возможно, во мне говорит инстинкт самосохранения.

– Почему это вам вдруг надо думать о самосохранении? – спросил он почти равнодушным тоном.

– По разным причинам. Я… мне не следовало ужинать с вами вчера.

– Вам не понравилась еда?

– Она была великолепной. – Тереза напряженно смотрела на свои руки, лежавшие на коленях. – Дело не в этом. Я не должна была принимать ваше приглашение…

– О, об этом не беспокойтесь! – небрежно бросил Уолтер. – Обещаю не включать посещение ресторана в обязательный пункт вашего контракта с «Карат Юниверсал».

– Вы прекрасно знаете, что я не это имею в виду, – отчеканила Тереза, пристально глядя на него.

Уолтер насмешливо улыбнулся.

– Ради Бога, Тереза! Вы же не барышня из прошлого века, чтобы придавать значение легкому поцелую на прощание.

– Значит, по-вашему, это так называется?

– Разумеется, – тихо ответил он. – И мне очень жаль, что вы увидели в этом нечто большее.

– Но «легким» тот поцелуй тоже нельзя назвать.

– Согласен. Однако это ничто по сравнению с тем, как я целовал бы вас, если бы собирался заняться с вами любовью. – Он сделал паузу, и Тереза затаила дыхание, боясь нарушить звенящую тишину. – Если не верите, – добавил Уолтер вкрадчиво, задержав взгляд на ее полураскрытых губах, – то придвиньтесь ко мне, и я докажу вам это.

Тереза смотрела на Уолтера, не в силах оторвать от него глаз. Как просто, подумала она в шоке, принять его приглашение – броситься к нему в объятия и снова ощутить его губы на своих губах! Почувствовать, как его руки скользят по моему телу, как его длинные сильные пальцы ласкают меня, доставляя ни с чем не сравнимое удовольствие.

– В конце концов, – продолжал Уолтер как ни в чем не бывало, – солнышко пригревает, трава сухая, я в ближайший час свободен. А как вы?

Тереза чуть не задохнулась от возмущения. Когда к ней вернулась речь и здравость рассудка, она с трудом выговорила:

– Вы что, с ума сошли?! Да как вы смеете говорить мне такое?!

Уолтер засмеялся.

– Когда у вас на лице появляется такое строгое выражение, я не могу удержаться, чтобы не подразнить вас.

– В таком случае, может, вы поймете, почему я не хочу работать у вас, сказала Тереза дрожащим голосом.

– О, на работе вы будете чувствовать себя в полной безопасности. Там это называется «сексуальным домогательством» и грозит судом и солидной выплатой за моральный ущерб. В компании мы от таких вещей бегаем как от чумы.

Тереза чувствовала, что Уолтер все еще подшучивает над ней.

– Вы ничего не говорите о Рейнере, – заметила она. – Ему может не понравиться то, что я буду работать у вас.

– А также то, что я пригласил вас на ужин? – добавил Уолтер, глядя на нее смеющимися глазами.

– Возможно. – Тереза почувствовала, как у нее снова усилилось сердцебиение.

– Тогда зачем говорить ему об этом? – резонно спросил Уолтер. – Ведь ужин в ресторане вряд ли можно назвать настоящим свиданием. И я повторяю, Тереза: наше перемирие остается в силе. Я не собираюсь осложнять вам жизнь.

Тереза была рада слышать это. Однако ее смущало, что у нее с Уолтером появляются какие-то общие тайны, чего не должно быть – ведь она встречается с Рейнером.

– Я все-таки считаю, что мне не следует принимать ваше предложение, сказала она.

– Может, вы и правы, – внезапно согласился с ней Уолтер. – Ваше будущее уже расписано как по нотам, и настоящая, серьезная работа вам ни к чему. У Рейнера уже была одержимая карьерой женщина – его жена, и я сомневаюсь, что он горит желанием завести еще одну такую же. Ему очень тяжело видеть, как преуспевают другие. – Уолтер задумчиво покачал головой. – Думаю, вам лучше пробавляться временной работой – не так рискованно.

– Это смешно и неправда! – горячо возразила Тереза. – И я совсем не это имела в виду, высказывая сомнения по поводу моей работы в вашей компании!

Что касается Рейнера, то он, я уверена, будет только рад, если мне удастся найти приличную работу.

– Преклоняюсь перед вашей уверенностью, – сказал Уолтер, слегка пожимая плечами. – В чем тогда проблема?

Во мне, мучительно подумала Тереза, потому что я не доверяю себе, когда нахожусь рядом с тобой! Я не могу положиться на свою реакцию. Ты заставляешь меня чувствовать себя предательницей по отношению к Рейнеру, и это беспокоит меня!

Тереза опустила голову и сказала:

– Я думаю, что это… на уровне инстинкта.

Уолтер вздохнул.

– Тереза, вам надо слушать свой разум, а не сердце. Вы нуждаетесь в хорошо оплачиваемой работе. А нам нужен такой специалист, так вы.

– Но Эстер Эмерсон говорила, что кто-то уходит в декретный отпуск и меня приглашают на временно освободившуюся вакансию.

– Верно. До ухода в декретный отпуск Одри занималась поиском материалов для программ, которые мы готовим. Работы! – Уолтер выразительно чиркнул ребром ладони по горлу. – Обещаю, что скучать вам не придется.

Этого-то я и боюсь! – подумала Тереза.

– Хотите, я сам поговорю с Рейнером об этом? – предложил он. – Чтобы убедиться, что у него нет серьезных возражений против вашей работы у нас.

Терезу неприятно задела издевка в тоне Уолтера, и она резко сказала:

– Я не нуждаюсь ни в его одобрении, ни в чьем-либо еще!

– Значит, вы согласны?

Поколебавшись немного, она кивнула.

– Хорошо, ждем вас утром в понедельник, – подытожил Уолтер. – С Эстер мы все уладим и заплатим ей положенные комиссионные.

– Спасибо.

– Тогда я пойду. – Уолтер легко поднялся со скамьи. – А вы можете досмотреть ваш сон.

Тереза тоже встала.

– У меня вопрос. Кому мне доложить в понедельник о своем приходе?

– Одри работала моим личным секретарем. Я разве не сказал об этом? Уолтер улыбнулся, сверкнув серебристыми глазами, и ушел.

Когда Тереза наконец вернулась в свою квартирку, мастера уже ушли.

Летишия сообщила, что дважды звонила Эстер Эмерсон, а также Рейнер.