Открыть иль не открыть? ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ:
      Откройте!
      Чего вы медлите? ВОСТРЯКОВ:
      Постойте!
      Вы суньте мне под дверь посланье.
      Замок поломан. До свиданья. ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ:
      Вам нужно в книге расписаться.
      Откройте мне скорее дверь.
      Меня вам нечего бояться,
      Скорей откройте. Я не зверь. ВОСТРЯКОВ (приоткрывая дверь):
      Войдите. Где вы? Что такое?
      (Смотрит за дверь).
      Куда жеон пропал? Он не мог далеко уйти.
      Спрятаться тут негде. Куда же он делся?
      Улица совсем пустая. Боже мой! И на снегу
      нет следов! Значит, никто к моей двери не
      подходил. Кто же стучал? Кто говорил со
      мной через дверь?
      (Закрывает дверь).
      [1937 - 1938 гг.]
      ЕЛИЗАВЕТА БАМ ЕЛИЗАВЕТА БАМ. Сейчас, того и гляди, откроется
      дверь и они войдут... Они обязательно войдут,
      чтобы поймать меня и стереть с лица земли.
      Что я наделала? Если бы я только знала... Бе
      жать? Но куда бежать? Эта дверь ведет на лест
      ницу, а на лестнице я встречу их. В окно?
      (Смотрит в окно.) Ууу, высоко! мне не прыг
      нуть! Ну что же мне делать?.. Э! чьи-то шаги!
      Это они. Запру дверь и не открою. Пусть сту
      чат, сколько хотят. СТУК В ДВЕРЬ, ПОТОМ ГОЛОС. Елизавета Бам, открой
      те! Елизавета Бам откройте! ГОЛОС ИЗДАЛЕКА. Ну что она там, двери не открыва
      ет? ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ. Откройте, Елизавета Бам, открой
      те. ГОЛОСА ЗА ДВЕРЬЮ. ПЕРВЫЙ: Елизавета Бам, я Вам приказываю немедленно
      же открыть! ВТОРОЙ: Вы скажите ей, что иначе мы сломаем дверь.
      Дайте-ка я попробую. ПЕРВЫЙ: Мы сами сломаем дверь, если Вы сейчас не
      откроете. ВТОРОЙ: Может, ее здесь нету? ПЕРВЫЙ (тихо): Здесь. Где же ей быть? Она взбежала
      по лестнице наверх. Здесь только одна дверь.
      (Громко): Елизавета Бам, говорю Вам в послед
      ний раз, откройте дверь. (Пауза.) Ломай. ВТОРОЙ: У Вас ножа нету? ПЕРВЫЙ: Нет, Вы плечом. ВТОРОЙ: Не поддается. Постой-ка, я еще так попро
      бую. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Я Вам дверь не открою, пока Вы не
      скажите, что Вы хотите со мной сделать. ПЕРВЫЙ: Вы сами знаете, что Вам предстоит. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Нет, не знаю. Вы меня хотите убить? ПЕРВЫЙ: Вы подлежите крупному наказанию! ВТОРОЙ: Вы все равно от нас не уйдете! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Вы, может быть, скажете мне, в чем
      я провинилась? ПЕРВЫЙ: Вы сами знаете. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Нет, не знаю. ПЕРВЫЙ: Разрешите Вам не поверить. ВТОРОЙ: Вы преступница. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ха-ха-ха-ха! А если Вы убьете меня,
      Вы думаете, Ваша совесть будет чиста? ПЕРВЫЙ: Мы сделаем это, сообразуясь с нашей сове
      стью. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: В таком случае, увы, но у Вас нет
      совести. ВТОРОЙ: Как нет совести? Петр Николаевич, она го
      ворит, что у нас нет совести. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: У Вас-то, Иван Иванович, нет ника
      кой совести. Вы просто мошенник. ВТОРОЙ: Кто мошенник? Это я? Это я? Это я мошен
      ник?! ПЕРВЫЙ: Ну подожди, Иван Иванович! Елизавета Бам,
      прика... ВТОРОЙ: Нет, постойте, Петр Николаевич, Вы мне
      скажите, это я мошенник? ПЕРВЫЙ: Да отстаньте же Вы! ВТОРОЙ: Это что же, я, по-Вашему, мошенник? ПЕРВЫЙ: Да, мошенник!!! ВТОРОЙ: Ах так, значит по-Вашему я мошенник! Так
      Вы сказали? ПЕРВЫЙ: Убирайтесь вон! Балда какая! Я еще пошел
      на ответственное дело. Вам слово сказали, а Вы
      уж и на стену лезете. Кто же Вы после этого?
      Просто идиот? ВТОРОЙ: А Вы шарлатан! ПЕРВЫЙ: Убирайтесь вон! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Иван Иванович мошенник! ВТОРОЙ: Я Вам этого не прощу! ПЕРВЫЙ: Я Вас сейчас спущу с лестницы!
      Елизавета Бам открывает
      двери. ИВАН ИВАНОВИЧ: Попробуйте скиньте! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Скину, скину, скину, скину! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Руки коротки! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Это у меня-то руки коротки? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ну да! ИВАН ИВАНОВИЧ: У Вас! У Вас! Скажите, ведь у него? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: У него! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Елизавета Бам, Вы не смеете так
      говорить. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Почему? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Потому что Вы лишены всякого го
      лоса. Вы совершили гнусное преступление. Не
      Вам говорить мне дерзости. Вы - преступница! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Почему? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Что почему? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Почему я преступница? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Потому что Вы лишены всякого го
      лоса. ИВАН ИВАНОВИЧ: Лишены всякого голоса. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: А я не лишена. Вы можете проверить
      по часам. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: До этого дело не дойдет. Я у две
      рей расставил стражу, и при малейшем толчке
      Иван Иванович икнет в сторону. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Покажите. Пожалуйста, покажите. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ну, смотрите. Предлагаю отверну
      ться. Раз, два, три. (Толкает тумбу.) ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Еще раз, пожалуйста! Как это вы де
      лаете? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Очень просто. Иван Иванович, по
      кажите. ИВАН ИВАНОВИЧ: С удовольствием. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Да ведь это же прелесть как хорошо
      (Кричит.) Мама! Пойди сюда! фокусники приеха
      ли. Сейчас придет моя мама... Познакомьтесь,
      Петр Николаевич, Иван Иванович. - Вы что-ни
      будь нам покажете? ИВАН ИВАНОВИЧ: С удовольствием. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Халэ оп! Сразу, сразу. ИВАН ИВАНОВИЧ: Тут негде упереться. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Хотите, может быть, полотенце? ИВАН ИВАНОВИЧ: Зачем? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Просто так. Хи-хи-хи-хи. ИВАН ИВАНОВИЧ: У вас чрезвычайно приятная внеш
      ность. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ну да? Почему? ИВАН ИВАНОВИЧ: Ы-ы-ы-ы-ы потому что вы незабудка.
      (Громко икает.) ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Я незабудка? Правда? А вы тюльпан. ИВАН ИВАНОВИЧ: Как? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Тюльпан. ИВАН ИВАНОВИЧ (в недоумении): Очень приятно-с. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: (в нос): Разрешите вас сорвать. ОТЕЦ (басом): Елизавета, не дури. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (отцу): Я, папочка, сейчас переста
      ну. (Иван Ивановичу, в нос): Встаньте на чет
      веринки. ИВАН ИВАНОВИЧ: Если позволите, Елизавета Таракано
      вна, я пойду лучше домой. Меня ждет жена дома.
      У ней много ребят, Елизавета Таракановна. Про
      стите, что я так надоел Вам. Не забывайте ме
      ня. Такой уж я человек, что все меня гоняют.
      За что, спрашивается? Украл я, что ли? Ведь
      нет! Елизавета Эдуардовна, я честный человек.
      У меня дома жена. У жены ребят много. Ребята
      хорошие. Каждый в зубах по спичечной коробке
      держит. Вы уж простите меня. Я, Елизавета Ми
      хайловна, домой пойду. МАМАША ПОЕТ ПОД МУЗЫКУ: Вот вспыхнуло утро, румя
      нятся воды, над озером быстрая чайка летит и
      т.д. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ну вот и приехали! ПАПАША: Слава Тебе, Господи!
      Уходят. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: А ты, мама, не пойдешь разве гу
      лять? МАМАША: А тебе хочется? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Страшно. МАМАША: Нет, не пойду. ЕЛИЗАВЕТА БАМ:Пойдем, ну-у-у-у. МАМАША: Ну пойдем, пойдем. (Уходят.)
      (Сцена пуста) ИВАН ИВАНОВИЧ И ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ, ВБЕГАЯ:
      Где, где, где.
      Елизавета Бам.
      Елизавета Бам,
      Елизавета Бам. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Тут, тут, тут. ИВАН ИВАНОВИЧ: Там, там, там. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Где мы оказались, ИванИванович? ИВАН ИВАНОВИЧ: Петр Николаевич, мы с вами взапер
      ти. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Что за безобразие! Прошу меня не
      тычь! ИВАН ИВАНОВИЧ: Вот Вам фунт, баста пять без пяти. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Где Елизавета Бам? ИВАН ИВАНОВИЧ: Зачем ее надо Вам? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Чтобы убить! ИВАН ИВАНОВИЧ: Хм, Елизавета Бам сидит на скамей
      ке там. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Бежим тогда во всю прыть. ОБА БЕГУТ НА ОДНОМ МЕСТЕ. НА АВАНСЦЕНУ ВЫНОСЯТ ПОЛЕНО, И ПОКА П.Н. И И.И. БЕГУТ, РАСПИЛИВАЮТ ЭТО ПОЛЕНО.
      Хоп, хоп,
      ногами
      закат за
      горами
      облаками розовыми
      пух, пух
      паровозами
      хук, хук
      филина бревно!
      - распилено. Отодвигается кулиса и за кулисами сидит Е.Б. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Вы меня ищете? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Вас! Ванька, она тут! ИВАН ИВАНОВИЧ: Где,где, где? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Здесь под фарлушкой.
      На сцену выходит нищий. ИВАН ИВАНОВИЧ: Тащи ее наружу! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Не вытаскивается! НИЩИЙ (Елизавете Бам): Товарищ, помоготе. ИВАН ИВАНОВИЧ (заикаясь): Вот следующий раз у ме
      ня больше опыта будет. Я как все подметил. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (нищему): У меня ничего нет. НИЩИЙ: Копеечку бы. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Спроси того вон дяденьку.
      (Указывает на Петра Николаевича.) ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ (Ивану Ивановичу, заикаясь): Ты
      гляди, что ты делаешь! ИВАН ИВАНОВИЧ (заикаясь): Я корни выкапываю. НИЩИЙ: Помогите, товарищи. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ (нищему): Давай. Залезай туда. ИВАН ИВАНОВИЧ: Руками обопрись о камушки.
      Нищий улезает под кулису. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ничего, он это умеет. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Садитесь и вы. Чего смотреть? ИВАН ИВАНОВИЧ: Благодарю. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Сядем. (Садятся.) ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Что-то муж мой не идет. Куда он
      пропал? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Придет. (Вскакивает и бежит по
      сцене.) Чур-чура! ИВАН ИВАНОВИЧ: Ха-ха-ха. (Бежит за Петром Николае
      вичем.) Где же дом? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Тут вот, за этой черточкой.
      На сцену выходит Папаша с пером в руке. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ (хлопает Ивана Ивановича): Ты
      пятнашка! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Иван Иванович, бегите сюда! ИВАН ИВАНОВИЧ: Ха-ха-ха, у меня ног нет! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: А ты так, на четверенках! ПАПАША: Про которую написано было. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Кто пятнашка? ИВАН ИВАНОВИЧ: Я, ха-ха-ха, в штанах! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ И ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ха-ха-ха-ха!.. ПАПАША: Коперник был велишайшим ученым. ИВАН ИВАНОВИЧ (валится на пол): У меня на голове
      волосы. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ И ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ха-ха-ха-ха-хаха
      ха! ИВАН ИВАНОВИЧ: Я весь лежу на полу!
      На сцену выходит Мамаша. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ И ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ха-ха-ха-ха-ха! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ой, ой, не могу! ПАПАША: Покупая птицу, смотри, нет ли у нее зу
      бов. Если есть зубы, то это не птица. (Выхо
      дит.) ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ (поднимая руку): Прошу как следует
      вслушаться в мои слова. Я хочу доказать Вам,
      что всякое несчастие наступает неожиданно.
      Когда я был еще совсем молодым человеком, я
      жил в небольшом домике со скрипучей дверью. Я
      жил один в этом домике. Кроме меня были лишь
      одни мыши и тараканы. Тараканы всюду бывают;
      когда наступала ночь, я запирал дверь и тушил
      лампу. Я спал, не боясь ничего. ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ: Н и ч е г о! МАМАША: Ничего! ДУДОЧКА ЗА СЦЕНОЙ: ! - ! ИВАН ИВАНОВИЧ: Ничего! РОЯЛЬ: ! - ! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ничего. (Пауза.) Мне нечего было
      бояться. И действительно. Грабители могли бы
      прийти и обыскать весь домик. Что бы они наш
      ли? Ничего. ДУДОЧКА ЗА СЦЕНОЙ: ! - ! (пауза.) ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: А кто бы еще мог забраться ко мне
      ночью? Больше некому ведь? Правда? ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ: Ведь некому же больше? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Правда? Но однажды я просыпаюсь.. ИВАН ИВАНОВИЧ: ... и вижу, дверь открыта, а в
      дверях стоит какая-то женщина. Я смотрю на нее
      прямо в упор. Она стоит. Было достаточно свет
      ло. Должно быть, дело близилось к утру. Во
      всяком случае, я видел хорошо ее лицо. Это бы
      ла вот кто. (Показывает на Елизавету Бам.) То
      гда она была похожа... ВСЕ: На меня! ИВАН ИВАНОВИЧ: Говорю, чтобы быть. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Что Вы говорите? ИВАН ИВАНОВИЧ: Говорю, чтобы быть. Потом, думаю,
      уже поздно. Она слушает меня. (Все, кроме Ели
      заветы Бам и Ивана Ивановича уходят.) Я спро
      сил ее, чем она это сделала. Она говорит, что
      подралась с ним на эспадронах. Дрались честно,
      но она не виновата, что убила его. Слушай, за
      чем ты убила Петра Николаевича? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ура, я никого не убивала! ИВАН ИВАНОВИЧ: Взять и зарезать человека! Сколь
      много в этом коварства! Ура! ты это сделала, а
      зачем! ЕЛИЗАВЕТА БАМ (уходит в сторону и оттуда): Уууууу
      уууу-у-у-у-у. ИВАН ИВАНОВИЧ: Волчица. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ууууу-у-у-у-у-у-у-у. ИВАН ИВАНОВИЧ: Во-о-о-о-о-лчица. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (дрожит): У-у-у-у-у - черносливы. ИВАН ИВАНОВИЧ: Пр-р-р-рабабушка. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ликование! ИВАН ИВАНОВИЧ: Погублена навеки! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Вороной конь, а на коне солдат! ИВАН ИВАНОВИЧ (зажигает спичку): Голубушка Ели
      завета! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Мои плечи, как восходящее солнце!
      (Влезает на стул.) ИВАН ИВАНОВИЧ (садясь на корточки): Мои ноги, как
      огурцы! ЕЛИЗАВЕТА БАМ (влезая выше): Ура! Я ничего не го
      ворила! ИВАН ИВАНОВИЧ (ложась на пол): Нет, нет, ничего,
      ничего. Г.г. пш. пш. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (поднимая руки): Ку-ни-ма-га-ни-ли
      ва-ни-баууу! ИВАН ИВАНОВИЧ (лежа на полу, поет):
      Мурка кошечка
      молочко приговаривала
      на подушку прыгала
      и на печку прыгала
      прыг, прыг.
      Скок, скок. ЕЛИЗАВЕТА БАМ [КРИЧИТ]: Дзы калитка! Рубашка! ве
      ревка! ИВАН ИВАНОВИЧ (приподнимаясь): Прибежали два плот
      ника и спрашивают: в чем дело? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Котлеты! Варвара Семенна! ИВАН ИВАНОВИЧ (кричит, стиснув зубы): Плясунья на
      проволо-о-о! ЕЛИЗАВЕТА БАМ (спрыгивая со стула): Я вся блестя
      щая! ИВАН ИВАНОВИЧ (бежит вглубь комнаты):Кубатура этой
      комнаты нами не изведана.
      Кулисы подают Папашу и Мамашу. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (бежит на другой конец сцены): Свои
      люди, сочтемся! ИВАН ИВАНОВИЧ (прыгая на стул): Благополучие Пен
      сильванского пастуха и пасту-у-у-у! ЕЛИЗАВЕТА БАМ (прыгая на другой стул): Иван Ива-а
      а-а! ПАПАША (показывая коробочку): Коробочка из дере-е
      е-е! ИВАН ИВАНОВИЧ (со стула): Пока-а-а! ПАПАША: Возьми посмо-о-о! МАМАША: Ау-у-у-у-у! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Нашла подберезови-и-и-и! ИВАН ИВАНОВИЧ: Пойдемте на озеро! ПАПАША: Ау-у-у-у-у! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ау-у-у-у-у! ИВАН ИВАНОВИЧ: Я вчера Кольку встретил! МАМАША: Да что Вы-ы-ы? ИВАН ИВАНОВИЧ: Да, да. Встретил, встретил. Смотрю,
      Колька идет и яблоко несет. Что, говорю, ку
      пил? Да, говорит, купил. Потом взял и дальше
      пошел. ПАПАША: Скажите пожалуйста-а-а-а-а! ИВАН ИВАНОВИЧ: Нда. Я его спросил: ты что, яблоки
      покупал или крал? А он говорит: зачем крал?
      Покупал. И пошел себе дальше. МАМАША: Куда же это он пошел? ИВАН ИВАНОВИЧ: Не знаю. Не крал, не покупал. По
      шел себе. ПАПАША: С этим не совсем любезным приветствием се
      стра привела его к более открытому месту, где
      были составлены в кучу золотые столы и кресла,
      и штук пятнадцать молодых девиц весело болтали
      между собой, сидя на чем Бог послал. Все эти
      девицы сильно нуждались в горячем утюге и все
      отличались странной манерой вертеть глазами,
      ни на минуту не переставая болтать. ИВАН ИВАНОВИЧ: Друзья, мы все тут собрались. Ура! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ура! МАМАША И ПАПАША: Ура! ИВАН ИВАНОВИЧ (дрожа и зажигая спичку): Я хочу
      сказать вам, что с тех пор, как я родился,
      прошло 38 лет. ПАПАША И МАМАША: Ура! ИВАН ИВАНОВИЧ: Товарищи. У меня дом есть. Дома же
      на сидит. У ней много ребят. Я их сосчитал
      10 штук. МАМАША (топчась на месте): Дарья, Марья, Федор,
      Пелагея, Нина, Александр и четверо других. ПАПАША: Это все мальчики? ЕЛИЗАВЕТА БАМ (бежит вокруг сцены):
      Оторвалась отовсюду!
      Оторвалась и побежала!
      Оторвалась и ну бегать! МАМАША (бежит за Елизаветой Бам): Хлеб есшь? ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Суп есшь? ПАПАША: Мясо есшь? (Бежит.) МАМАША: Муку есшь? ИВАН ИВАНОВИЧ: Брюкву есшь? (Бежит.) ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Баранину есшь? ПАПАША: Котлеты есшь? МАМАША: Ой, ноги устали! ИВАН ИВАНОВИЧ: Ой, руки устали! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ой, ножницы устали! ПАПАША: Ой, пружины устали! МАМАША: На балкон дверь открыта! ИВАН ИВАНОВИЧ: Хотел бы я подпрыгнуть до четверто
      го этажа. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Оторвалась и побежала! Оторвалась
      и ну бежать! ПАПАША: Караул, моя правая рука и нос такие же
      штуки, как левая рука и ухо! ХОР (под музыку на мотив увертюры):
      До свидания, до свидания.
      !! - !
      Наверху говорит сосна,
      а кругом говорит темно.
      На сосне говорит кровать,
      а в кровати лежит супруг.
      До свидания, до свидания.
      !! - !
      !! - !
      Как-то раз прибежали мы
      ! - ! в бесконечный дом.
      А в окно наверху глядит
      сквозь очки молодой старик.
      До свидания, до свидания.
      !! - !
      !! - !
      Растворились ворота,
      показались ! - !
      (Увертюра) ИВАН ИВАНОВИЧ:
      Сам ты сломан
      стул твой сломан. СКРИПКА: па па пи па
      па па пи па ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ:
      Встань Берлином
      надень пелерину. СКРИПКА: па па пи па
      па па пи па ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Восемь минут
      пробегут незаметно. СКРИПКА: па па пи па па
      па па пи ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Вам счет отдан
      будите трудыны
      взвод или роту
      вести пулемет. БАРАБАН: ! - - !
      ! - - !
      ! - - ! - - ! - ! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Клочья летели
      неделю за неделей. СИРЕНА И БАРАБАН: виа-а бум, бум
      виа-а-а бум. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Капитанного шума первого не заме
      тила сикурая невеста. СИРЕНА: виа, виа, виа, виа. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Помогите сейчас, помогите, надо
      мною салат и водица. СКРИПКА: па па пи па
      па па пи па ИВАН ИВАНОВИЧ: Скажите, Петр Николаевич, Вы были
      там на той горе. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Я только что оттуда, там прекрас
      но.
      Цветы растут. Деревья шелестят.
      Стоит избушка - деревянный домик,
      в избушке светит огонек,
      на огонек слетаются черницы,
      стучат в окно ночные комары.
      Порой шмыгнет и выпорхнет под
      крышей разбойник старый козодой,
      собака цепью колыхает воздух
      и лает в пустоту перед собой,
      а ей в ответ невидные стрекозы
      бормочут заговор на все лады. ИВАН ИВАНОВИЧ: А в этом домике,который деревянный,
      который называется избушка,
      в котором огонек блестит и шевелится,
      кто в этом домике живет? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Никто в нем не живет
      и дверь не растворяет,
      в нем только мыши трут ладонями муку,
      в нем только лампа светит розмарином
      да целый день пустынником сидит
      на печке таракан. ИВАН ИВАНОВИЧ: А кто же лампу зажигает? ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Никто, она горит сама. ИВАН ИВАНОВИЧ: Но этого же не бывает! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Пустые, глупые слова!
      Есть бесконечное движенье,
      дыханье легких элементов,
      планетный бег, земли вращенье,
      шальная смена дня и ночи,
      глухой природы сочетанье,
      зверей дремучих гнев и сила
      и покоренье человеком
      законов света и волны. ИВАН ИВАНОВИЧ (зажигая спичку): Теперь я понял,
      понял, понял,
      благодарю и приседаю,
      и как всегда, интересуюсь
      который час? скажите мне. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Четыре. Ой, пора обедать!
      Иван Иванович, пойдемте,
      но помните, что завтра ночью
      Елизавета Бам умрет. ПАПАША (входя): Которая Елизавета Бам,
      которая мне дочь,
      которую хотите вы на следующую ночь
      убить и вздернуть на сосне,
      которая стройна,
      чтобы знали звери все вокруг
      и целая страна.
      А я приказываю вам
      могуществом руки забыть Елизавету Бам
      законам вопреки. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Попробуй только запрети,
      я растопчу тебя в минуту,
      потом червонными плетьми
      я перебью твои суставы.
      Изрежу, вздую и верхом
      пущу по ветру петухом. ИВАН ИВАНОВИЧ: Ему известно все вокруг,
      он повелитель мне и друг,
      одним движением крыла
      он двигает морями,
      одним размахом топора
      он рубит лес и горы
      одним дыханием своим
      он всюду есть неуловим. ПАПАША: Давай, сразимся, чародей,
      ты словом, я рукой,
      пройдет минута, час пройдет,
      потом еще другой.
      Погибнешь ты, погибну я,
      все тихо будет там,
      но пусть ликует дочь моя
      Елизавета Бам.
      СРАЖЕНЬЕ ДВУХ БОГАТЫРЕЙ ИВАН ИВАНОВИЧ: Сраженье двух богатырей!
      Текст - Иммануила Красдайтейрик.
      Музыка - Велиопага, нидерландского пастуха.
      Движенье - неизвестного путешественника.
      Начало объявит колокол! ГОЛОСА С РАЗНЫХ КОНЦОВ ЗАЛА:
      Сраженье двух богатырей!
      Текст - Иммануила Красдайтейрик.
      Музыка - Велиопага, нидерландского пастуха!
      Движенье - неизвестного путешественника!
      Начало объявит колокол!
      Сраженье двух богатырей!
      и т.д. КОЛОКОЛ: Бум, бум, бум, бум, бум. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Курыбыр дарамур
      дыньдири
      слакатырь пакарадагу
      ды кы чири кири кири
      занудила хабакула
      хе-е-ель
      ханчу ана куды
      стум чи на лакуды
      пара вы на лыйтена
      хе-е-ель
      чапу ачапали
      чапатали мар
      набалочина
      хе-е-ель (поднимает руку). ПАПАША: Пускай на солнце залетит
      крылатый попугай,
      пускай померкнет золотой,
      широкий день, пускай.
      Пускай прорвется сквозь леса
      копыта звон и стук,
      и с визгом сходит с колеса
      фундамента сундук.
      И рыцарь, сидя за столом
      и трогая мечи, поднимет чашу, а потом
      над чашей закричит:
      Я эту чашу подношу
      к восторженным губам,
      я пью за лучшую из всех,
      Елизавету Бам.
      Чьи руки белы и свежи,
      ласкали мой жилет...
      Елизавета Бам, живи,
      живи сто тысяч лет. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ну-с, начинаем.
      Прошу внимательно следить
      за колебаньем наших сабель,
      куда которая бросает острие
      и где которая приемлет направление. ИВАН ИВАНОВИЧ: Итак, считаю нападенье слева! ПАПАША: Я режу вбок, я режу вправо,
      Спасайся кто куды!
      Уже шумит кругом дубрава,
      растут кругом сады. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Смотри поменьше по сторонам,
      а больше наблюдай движенье
      железных центров и сгущенье смертельных сил. ПАПАША: Хвала железу - карборунду!
      Оно скрепляет мостовые
      и, электричеством сияя,
      терзает до смерти врага!
      Хвала железу! Песнь битве!
      Она разбойника волнует,
      младенца в юноши выносит
      терзает до смерти врага!
      О песнь битве! Слава перьям!
      Они по воздуху летают,
      глаза неверным заполняют,
      терзают до смерти врага!
      О слава перьям! Мудрость камню.
      Он под сосной лежит серьезной,
      из-под него бежит водица
      навстречу мертвому врагу.
      Петр Николаевич падает. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Я пал на землю поражен,
      прощай, Елизавета Бам,
      сходи в мой домик на горе
      и запрокинься там.
      И будут бегать по тебе
      и по твоим рукам глухие мыши,а затем
      пустынник таракан.
      Звонит колокол.
      Ты слышишь, колокол звенит
      на крыше бим и бам.
      Прости меня и извини, Елизавета Бам. ИВАН ИВАНОВИЧ: Сраженье двух богатырей окончено.
      Петра Николаевича выносят. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (входя):Ах,папочка,ты тут.
      Я очень рада,
      я только что была в кооперативе,
      я только что конфеты покупала,
      хотела, чтобы к чаю был бы торт. ПАПАША (растегивая ворот): Фу, утомился как. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: А что ты делал? ПАПАША: Да... я дрова колол
      и страшно утомлен. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Иван Иванович, сходите в полпивную
      и принесите нам бутылку пива и горох. ИВАН ИВАНОВИЧ: Ага, горох и полбутылки пива,
      сходить в пивную, а оттудова сюда. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Не полбутылки, а бутылку пива,
      и не в пивную, а в горох идти! ИВАН ИВАНОВИЧ: Сейчас, я шубу в полпивную спрячу,
      а сам на голову одену полгорох. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ах, нет, не надо, торопитесь толь
      ко,
      а мой папочка устал колоть дрова. ПАПАША: О что за женшины, понятия в них мало,
      они в понятиях имеют пустоту. МАМАША (входя): Товарищи. Маво сына эта мержавка
      укокосыла.
      Из-за кулис высовываются
      две головы. ГОЛОВЫ: Какая? Какая? МАМАША: Эта вот, с такими вот губами! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Мама, мама, что ты говоришь? МАМАША: Все из-за тебя евонная жизнь окончилась
      вничью. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Да ты мне скажи, про кого ты гово
      ришь? МАМАША (с каменным лицом): Иих! иих! иих! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Она с ума сошла! МАМАША: Я каракатица.
      Кулисы поглощают Папашу и Мамашу. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Они сейчас придут, что я наделала! МАМАША: 3 x 27 = 81. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Они обязательно придут, чтобы пой
      мать и стереть с лица земли. Бежать. Надо бе
      жать. Но куда бежать? Эта дверь ведет на лест
      ницу, а на лестнице я встречу их. В окно?
      (Смотрит в окно.) О-о-о-о-х. Мне не прыгнуть.
      Высоко очень! Но что же мне делать? Э! Чьи-то
      шаги. Это они. Запру дверь и не открою. Пусть
      стучат, сколько хотят.
      Запирает дверь. СТУК В ДВЕРЬ, ПОТОМ ГОЛОС: Елизавета Бам, именем
      закона, приказываю Вам открыть дверь.
      Молчание. ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Приказываю Вам открыть дверь!
      Молчание. ВТОРОЙ ГОЛОС (тихо): Давайте ломать дверь. ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Елизавета Бам, откройте, иначе мы
      сами взломаем! ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Что вы хотите со мной сделать? ПЕРВЫЙ: Вы подлежите наказанию. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: За что? Почему вы не хотите сказать
      мне, что я сделала? ПЕРВЫЙ: Вы обвиняетесь в убийстве Петра Николае
      вича Крупернак. ВТОРОЙ: И за это Вы ответите. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Да я не убивала никого! ПЕРВЫЙ: Это решит суд.
      Елизавета Бам открывает дверь. Входят
      Петр Николаевич и Иван Иванович,
      переодетые в пожарных. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Я в вашей власти. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Именем закона Вы арестованы. ИВАН ИВАНОВИЧ (зажигая спичку): Следуйте за нами. ЕЛИЗАВЕТА БАМ (кричит): Вяжите меня! Тащите за ко
      су! продевайте сквозь корыто! Я никого не уби
      вала. Я не могу убивать никого! ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Елизавета Бам, спокойно! ИВАН ИВАНОВИЧ: Смотрите в даль перед собой. ЕЛИЗАВЕТА БАМ: А в домике, который на горе, уже
      горит огонек. Мыши усиками шевелят, шевелят. А
      на печке таракан тараканович, в рубахе с рыжим
      воротом и с топором в руках сидит. ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Елизавета Бам! Вытянув руки и по
      тушив свой пристальный взор, двигайтесь следом
      за мной, хроня суставов равновесие и сухожилий
      торжество. За мной.
      Медленно уходят.
      З а н а в е с
      Писано с 12 по 24 декабря 1927 года.
      СТИХОТВОРЕНИЯ
      97.
      Я понял, будучи в лесу:
      вода подобна колесу.
      Так вот послушайте. Однажды
      я погибал совсем от жажды,
      живот водой мечтал надуться.
      Я встал,
      и ноги больше не плетутся.
      Я сел,
      и в окна льется свет.
      Я лег,
      и мысли больше нет.
      1933
      98. СМЕРТЬ ДИКОГО ВОИНА
      Часы стучат
      Часы стучат
      Летит над миром пыль.
      В городах поют
      В городах поют
      В пустынях звенит песок.
      Поперек реки
      Поперек реки
      Летит копье свистя.
      Дикарь упал
      Дикарь упал
      И спит, амулетом блестя.
      Как легкий пар
      Как легкий пар
      Летит его душа.
      И в солнца шар
      И в солнца шар
      Вонзается косами шурша.
      Четыреста воинов
      Четыреста воинов
      Мечами небу грозят.
      Супруга убитого
      Супруга убитого
      К реке на коленях ползет.
      Супруга убитого
      Супруга убитого
      Отламывает камня кусок.
      И прячет убитого
      И прячет убитого
      Под ломаный камень в песок.
      Четыреста воинов
      Четыреста воинов
      Четыреста суток молчат.
      Четыреста суток
      Четыреста суток
      Над миром часы не стучат.
      27 июня 1938 года.
      99.
      Елизавета играла с огнем, Елизавета играла с огнем, пускала огонь по спине, пускала огонь по спине. Петр Палыч смотрел в восхищенье кругом, Петр Палыч смотрел в восхищенье кругом и дышал тяжело, и дышал тяжело, и за сердце держался рукой. 3 августа 1933 года.
      100. ДЕНЬ
      И рыбка мелькает в прохладной реке,
      И маленький домик стоит вдалеке,
      И лает собака на стадо коров,
      И под гору мчится в тележке Петров,
      И вьется на домике маленький флаг,
      И зреет на нивах питательный злак,
      И пыль серебрится на каждом листе,
      И мухи со свистом летают везде,
      И девушки, греясь, на солнце лежат,
      И пчелы в саду над цветами жужжат,
      И гуси ныряют в тенистых прудах,
      И день пробегает в обычных трудах.
      25-26 октября 1937 года.
      101.
      Засни и в миг душой воздушной
      В сады беспечные войди.
      И тело спит, как прах бездушный,
      И речка дремлет на груди.
      И сон ленивыми перстами
      Твоих касается ресниц.
      И я бумажными листами
      Не шелещу своих страниц.
      1935
      102.
      Дни летят, как ласточки,
      А мы летим, как палочки.
      Часы стучат на полочке,
      А я сижу в ермолочке.
      А дни летят, как рюмочки,
      А мы летим, как ласточки.
      Сверкают в небе лампочки,
      А мы летим, как звездочки.
      [1936?]
      103. ПРИКАЗ ЛОШАДЯМ
      Для быстрого движенья
      по шумным площадям
      пришло распоряженье
      от Бога к лошадям:
      скачи всегда в позиции
      военного коня,
      но если из милиции
      при помощи огня
      на тросе вверх подвешенном
      в коробке жестяной
      мелькнет в движеньи бешеном
      фонарик над стеной,
      пугая красной вспышкой
      идущую толпу,
      беги мгновенно мышкой
      к фонарному столбу,
      покорно и с терпением
      зеленый жди сигнал,
      борясь в груди с биением,
      где кровь бежит в канал
      от сердца расходящийся
      не в виде тех кусков
      в музее находящихся,
      а виде волосков,
      и сердце трепетание
      удачно поборов,
      пустись опять в скитание
      покуда ты здоров.
      3 сентября 1933 года.
      104.
      Тебя мечтания погубят.
      К суровой жизни интерес
      Как дым исчезнет. В то же время
      Посол небес не прилетит
      Увянут страсти и желанья,
      Промчится юность пылких дум...
      Оставь! Оставь, мой друг, мечтанья,
      Освободи от смерти ум.
      4 окт 1937 года.