"Здравствуй, редакция "Чижа".
      Я только что вернулся из кругосветного путешествия. Отдохну с дороги и завтра приду к вам.
      Я знаю всё и буду давать ответы на все вопросы ваших читателей.
      Посылаю вам свой портрет. Напечатайте его на обложке "Чижа" N 7.
      Это письмо передаст вам Федя Кочкин.
      Ваш профессор
      Трубочкин".
      -- Кто это Федя Кочкин? -- спросил писатель Колпаков.
      -- Не знаю,-- сказал редактор.
      -- А кто же это был у нас и говорил, что он профессор Трубочкин? -спросил художник Тутин.
      -- Не знаю, не знаю,-- сказал редактор.-- Подождём до завтра, когда придёт настоящий профессор Трубочкин и сам всё обьяснит. А сейчас я ничего не понимаю.
      II
      Писатель Колпаков, художник Тутин и редактор "Чижа" сидели в редакции и ждали знаменитого профессора Трубочкина, который знает решительно все.
      Профессор обещал прийти ровно в 12 часов, но вот уже пробило два, а профессора всё ещё нет.
      В половине третьего в редакции зазвонил телефон. Редактор подошёл к телефону.
      -- Я слушаю,-- сказал редактор.
      -- Ба-ба-ба-ба-ба!-- раздались в телефоне страшные звуки, похожие на пушечные выстрелы.
      Редактор вскрикнул, выпустил из рук телефонную трубку и схватился за ухо.
      -- Что случилось? -- крикнули писатель Колпаков и художник
      Тутин и кинулись к редактору.
      -- Оглушило,-- сказал редактор, прочищая пальцем ухо и тряся головой.
      -- Бу-бу-бу-бу-бу!-- неслось из телефонной трубки.
      -- Что же это такое? -- спросил художник Тутин.
      -- А кто его знает, что это такое!-- крикнул редактор, продолжая мотать головой.
      -- Подождите,-- сказал писатель Колпаков,-- мне кажется, я слышу слова.
      Все замолчали и прислушались.
      -- Бу-бу-бу... буду...бу-бу.. больше боль... балы балу...ту-бубу!-неслось из телефонной трубки.
      -- Да ведь это кто-то говорит таким страшным басом!-- крикнул художник Тутин. Редактор сложил ладоши рупором, поднёс их к телефонной трубке и крикнул туда:
      -- Алло! Алло! Кто говорит?
      -- Великан Бобов-бов-бов-бов!-- послышалось из телефонной трубки.
      -- Что? -- удивился редактор.-- Великанов же не бывает.
      -- Не бывает, а я великан Вобов,-- ответила с треском трубка.
      -- А что вам от нас нужно? -- спросил редактор.
      -- Вы ждёте к себе профессора Трррррубочкина? -- спросил голос из трубки.
      -- Да, да, да!-- обрадовался редактор.-- Где он?
      -- Хра-хра-хра-хра-хра!-- захохотала трубка с таким грохотом, что редактору, писателю Колпакову и художнику Тутину пришлось зажать свои уши.
      -- Это я! Это я-хра-хра-хра поймал профессора Трррррубочкина. И не пущу его к вам-ам-ам-ам!!-- крикнул странный голос из трубки.
      -- Профессоррррр Трррррубочкин мой враг-раг-раг-раг, рык-эрык-кыкырык...-- затрещало что-то в трубке, и вдруг стало тихо. Из телефонной трубки шёл дым.
      -- Этот страшный великан кричал так громко, что, кажется, сломал телефон,-- сказал редактор.
      -- Но что ж с профессором? -- спросил писатель Колпаков.
      -- Надо спасать профессора!-- крикнул редактор.-- Бежим к нему на помощь!
      -- Но куда? -- спросил художник Тутин.-- Мы даже не знаем, где живёт этот великан Бобов.
      -- Что же делать? -- спросил писатель Колпаков.
      Вдруг опять зазвонил телефон.
      -- Телефон не сломан!-- крикнул редактор и побежал к телефону.
      Редактор снял телефонную трубку и вдруг опять повесил её на крючок. Потом опять снял трубку, крикнул в неё:
      -- Алло! Я слушаю,-- и отскочил от трубки шагов на пять.
      В трубке что-то очень слабо защёлкало. Редактор подошёл ближе и поднёс трубку к уху.
      -- С вами говорит Федя Кочкин,-- послышалось из телефонной трубки.
      -- Да, да, я слушаю!-- крикнул редактор.
      -- Профессор Трубочкин попал к великану Бобову. Я бегу спасать профессора Трубочкина. Ждите моего звонка. До свидания.-- И редактор услышал, как Федя Кочкин повесил трубку.
      -- Федя Кочкин идёт спасать профессора Трубочкина,-- сказал редактор.
      -- А что же делать нам? -- спросил писатель Колпаков.
      -- Пока нам придётся только ждать.
      <1>
      Редактор схватил со стола первый попавшийся конверт, вынул из него бумажку и прочёл вслух: "Дорогой профессор Трубочкин! Я и мой приятель Миша Баранкин купались вчера в реке и вдруг увидели под водой живую курицу. Что бы это могло быть?"
      -- Ну что? -- сказал редактор.-- Можете ответить на этот вопрос?
      -- Может быть, это действительно была курица? -- сказал писатель Колпаков.
      Редактор махнул рукой.
      -- Нет, посмотрим другой вопрос,-- сказал редактор.
      Художник Тутин распечатал другой конверт и прочёл: "Товарищ профессор Трубочкин! сколько нужно взять красных и синих воздушных шариков, чтобы они подняли меня на воздух? Женя Перов".
      -- Ну,-- сказал редактор,-- кто может ответить на этот вопрос? Я лично не могу.
      -- Я тоже,-- сказал писатель Колпаков.
      -- И я тоже не могу,-- сказал художник Тутин.
      -- Тогда что же делать без профессора Трубочкина?
      В редакцию вошел курьер и принёс ещё пачку конвертов.
      -- Профессору Трубочкину!-- сказал курьер и ушёл.
      <2>
      Профессор Тубочкин в опасности
      Профессор Трубочкин знает всё. Но есть один человек, который считает, что профессор Трубочкин ничего не знает. Этот человек Софрон Бобов. <Себя он называет великаном Бобовым. Действительно он очень высокого роста и очень сильный>. Вот портрет Софрона Бобова, нарисованный художником Тутиным. Как видите, портрет очень не ясный, но это потому, что у художника Тутина, когда он рисовал Софрона Бобова, очень тряслись руки. А руки у Тутина тряслись потому, что Софрон Бобов мог каждую минуту разорвать верёвки.
      <3>
      Я, писатель Колпаков, хожу теперь с повязанной головой. Я уже два месяца не брился, пятнадцать ночей не спал и десять дней не обедал. Я бегал по всему Ленинграду и разыскивал профессора Трубочкина. Но я его не нашёл. Профессор Трубочкин пропал. Зато вчера мне удалось отыскать великана Бобова. Оказалось, что Бобов совсем не великан. Даже я выше его ростом. Но зато Бобов обладает страшным голосом. Когда я спросил его: "где профессор Трубочкин?", Бобов начал мне что- то объяснять, но с таким грохотом, что я ничего не понял. Сначала у меня зазвенело в ушах и закружилось в голове, а потом вдруг стало совсем тихо. Я видел, как Бобов открывал и закрывал рот, и как от этого дрожит на столе посуда, качается на потолке лампа и лежащая на полу катушка с нитками то закатывается под диван, то опять выкатывается из-под дивана обратно. Тогда я понял, что я оглох. Я выскочил на улицу, сел в трамвай и поехал в редакцию. В трамвае передо мной стоял какой-то человек. Я спросил его: "Вы сейчас выходите?" Он мне ничего не ответил. Я подождал немного и спросил опять: "Вы сейчас выходите?" Он опять ничего мне не ответил. Тогда я сказал очень громко: "Да вы выходите сейчас или нет?" Человек повернул ко мне голову и, молча глядя мне в глаза, восемь раз открыл и закрыл рот. Тут я обозлился и закричал на весь вагон: "Да вы выходите или нет!" Вдруг все повернули ко мне головы и стали молча открывать и закрывать рты и махать руками. Тогда я вспомнил, что я ведь оглох. Я поскорее слез с трамвая и пешком пошёл в ушиную лечебницу. Доктор долго ковырял чем-то у меня в ушах, а потом забинтовал мне всю голову. Теперь я хожу с повязанной головой и ничего не слышу. Но где профессор Трубочкин!? Если кто услышит что-нибудь о профессоре Трубочкине, то пусть немедленно сообщит об этом по адресу: Ленинград, Дом Книги, Редакция журнала "Чиж", писателю Колпакову.
      <4>
      Профессор Трубочкин лежал на полу, связанный по рукам и ногам толстой верёвкой. Рядом на табурете сидел очень толстый человек и курил трубку. Это был великан Бобов.
      Великанов нет, есть только очень высокие люди. А Бобов даже не был очень высоким человеком. Но сам себя он называл великаном.
      -- Ты, профессор Трубочкин, знаешь всё,-- говорил великан Бобов.-- А я ничего не знаю. Почему это так?
      -- Потому что ты лентяй. Вот почему ты ничего не знаешь,-- сказал профессор Трубочкин.-- А я знаю так много, потому что я всё время что-нибудь изучаю. Вот даже сейчас, я лежу связанный, разговариваю с тобой, а сам в голове повторяю таблицу умножения.
      -- Ох, эта таблица умножения!-- сказал великан Бобов.-- Сколько я её ни учил, так и не мог выучить. Одиножды один -- четыре! Это я ещё запомнил, а уж зато больше ничего в голове не осталось!
      -- Да, наука легко не даётся...
      III
      Секретное письмо
      Я, писатель Колпаков, получил сейчас телеграмму от Феди Кочкина. Федя сообщает, что он нашел профессора Трубочкина и великана Бобова, и послезавтра приведет их в редакцию. Я сказал об этом только художнику Тутину. Больше об этом никто ничего не знает. Вы, ребята, тоже молчите, никому не говорите, что скоро профессор Трубочкин придет в редакцию. Вот-то все удивятся! А я вам в 12-м номере "Чижа" расскажу, как все произошло.
      Писатель Колпаков
      IV
      В редакции "Чижа" был страшный беспорядок. На столах, на стульях, на полу и на подоконниках лежали кучи писем с вопросами читателей к профессору Трубочкину.
      Редактор сидел на тюке писем, ел булку с маслом и раздумывал, -- как ответить на вопрос: "почему крокодил ниже бегемота?"
      Вдруг в коридоре раздался шум, топот, дверь распахнулась -- и в редакцию вбежали писатель Колпаков и художник Тутин.
      -- Ура! Ура! -- крикнул художник Тутин.
      -- Что случилось?
      Тут дверь опять отворилась и в редакцию вошел мальчик в серой курточке.
      -- Это еще кто такой? -- удивился редактор.
      -- Ура-а! -- вскричали Колпаков и Тутин.
      На шум в редакцию Чижа собрались люди со всего издательства. Пришли: водопроводчик Кузьма, и типограф Петров, и переплетчик Рындаков, и уборщица Филимонова, и лифтер Николай Андреич, и машинистка Наталья Ивановна.
      -- Что случилось? -- кричали они.
      -- Да что же это такое? -- кричал редактор.
      -- Ура-а! -- кричал мальчик в серой курточке.
      -- Ура-а! -- подхватили писатель Колпаков и художник Тутин.
      Никто ничего не мог понять.
      Вдруг в коридоре что-то стукнуло раза четыре, что-то хлопнуло, будто выстрелило, и согнувшись, чтобы пролезть в дверь, вошел в редакцию человек такого огромного роста, что, когда он выпрямился, голова его почти коснулась потолка.
      -- Вот и я, -- сказал этот человек таким страшным голосом, что задребезжали стекла, запрыгала на чернильнице крышка и закачалась лампа.
      Машинистка Наталья Ивановна вскрикнула, переплетчик Рындаков спрятался за шкап, раздевальщик Николай Андреич почесал затылок, а редактор подошел к огромному человеку и сказал:
      -- Кто вы такой?
      -- Кто я такой? -- переспросил огромный человек таким громким голосом, что редактор зажал уши и замотал головой.
      -- Нет, уж вы лучше молчите! -- крикнул редактор.
      В это время в редакцию вошел коренастый человек, с черной бородкой и блестящими глазами. Одет он был в кожаную куртку, на голове его была кожаная фуражка.
      Войдя в комнату, он снял фуражку и сказал:
      -- Здравствуйте.
      -- Смотрите-ка! -- крикнул типограф Петров, -- его портрет был помещен в седьмом номере "Чижа".
      -- Да ведь это профессор Трубочкин! -- крикнула уборщица Филимонова.
      -- Да, я профессор Трубочкин, -- сказал человек в кожаной куртке. -- А это мой друг великан Бобов, а этот мальчик -- мой помощник, Федя Кочкин.
      -- Ура! -- крикнул тогда редактор.
      -- Я был у великана Бобова, -- сказал профессор. -- Два месяца подряд мы вели с ним научный спор о том, кто сильнее: лев или тигр. Мы бы еще долго спорили, но пришел Федя Кочкин и сказал нам, что читатели "Чижа" ждут ответов на свои вопросы.
      -- Давно ждут, -- сказал редактор и показал рукой на груды открыток и конвертов, больших пакетов и маленьких записок. -- Видите, что у нас тут делается. Это все вопросы от наших читателей.
      -- Ну, теперь я на все отвечу, -- сказал профессор Трубочкин. -- Бобов, собери, пожалуйста, все эти конверты и бумажки, и снеси их, пожалуйста, ко мне на дом, пожалуйста.
      Бобов засучил рукава, достал из кармана канат, связал из писем и пакетов четыре огромных тюка, взвалил их себе на плечи и вышел из редакции.
      -- Ну вот, -- сказал профессор Трубочкин, -- тут осталось еще штук двести писем. На эти я отвечу сейчас.
      Профессор Трубочкин сел к столу, а Федя Кочкин стал распечатывать письма и класть их стопочкой перед профессором. Федя Кочкин делал это так быстро, что у всех присутствующих закружились головы, и они вышли из редакции в коридор.
      Последним вышел редактор.
      -- Ура! -- сказал редактор. -- Теперь все наши читатели получат ответы на свои вопросы.
      -- Нет, не все, -- сказали писатель Колпаков и художник Тутин, -
      А ТОЛЬКО ТЕ,
      КТО ПОДПИШЕТСЯ
      НА "ЧИЖ"
      НА
      1934 ГОД.
      1933
      * Собраны фрагменты текста про Трубочкина из журнала "Чиж" и из черновиков (номера в угловых скобках). ___
      Профессор Трубочкин и ребята
      Профессор Трубочкин, входя:
      Здравствуйте, ребята!
      Здравствуйте, ребята!
      Здравствуйте, ребята!
      Ребята:
      Здрасте, профессор!
      Здрасте, профессор!
      Здрасте, профессор!
      Профессор:
      Давно мы не встречались,
      давно мы не видались,
      давно не попадались
      друг другу на глаза.
      Был я во Франции,
      был я в Италии,
      был и в Америке,
      был и подалее.
      Землю четырежды
      обьехал вокруг,
      я знаменитый
      профессор наук.
      Ребята:
      Расскажите нам об этом,
      расскажите нам о том,
      расскажите, расскажите,
      расскажите обо всём.
      Профессор:
      Тихо, тихо, тихо, тихо!
      Не шуметь и не кричать!
      Задавайте мне вопросы,
      я вам буду отвечать.
      Ребята:
      Что такое бегемот?
      Как построен цеппелин?
      Где у гусеницы рот?
      Отчего горит бензин?
      Почему летает муха?
      Почему жужжит комар?
      Почему в пустыне сухо?
      Почему земля как шар?
      Профессор:
      Прекратите этот крик!
      Я профессор и старик,
      я с галдёжем не в ладу,
      я от крика упаду.
      Ребята:
      Тихо!
      Тихо!
      Тихо!
      Ша!
      Профессор:
      Я сижу едва дыша!
      Вьётся кончик бороды,
      дайте мне стакан воды.
      1933
      * Неоконченный вариант:
      Профессор Трубочкин, входя:
      Здравствуйте ребята!
      Здравствуйте ребята!
      Здравствуйте ребята!
      Ребята:
      Здрасте профессор!
      Здрасте профессор!
      Здрасте профессор!
      Профессор Трубочкин:
      Давно мы не видались!
      Давно мы не видались!
      Давно мы не видались.
      Ребята:
      А где ж вы это были?
      А где ж вы пропадали?
      Откуда вы пришли?
      Профессор Трубочкин:
      Был я в Америке
      был я в Австралии
      плавал я по морю
      лазал я на горы.
      Был я в Америке
      был и в Австралии
      был и на Северном полюсе
      На дно морское опускался
      с фонариком в руках
      на дирижабле поднимался
      и был на облаках
      я видел птичьи гнёзда,
      что в пору и слону
      Смотрел в трубу на звёзды
      на звёзды и луну.
      Я слышал пенье пташек
      Смотрел как дышет клоп
      рассматривал букашек
      в огромный микроскоп
      20 сентября 1933 года -----------------
      Забыл, как называется
      Один англичанин никак не мог вспомнить, как эта птица называется.
      -- Это, -- говорит, -- крюкица. Ах нет, не крюкица, а кирюкица. Или нет, не кирюкица, а курякица. Фу ты! Не курякица, а кукрикица. Да и не кукрикица, а кирикрюкица.
      Хотите я вам расскажу рассказ про эту крюкицу? То есть не крюкицу, а кирюкицу. Или нет, не кирюкицу, а курякицу. Фу ты! Не курякицу, а кукрикицу. Да не кукрикицу, а кирикрюкицу! Нет, опять не так! Курикрятицу? Нет, не курикрятицу! Кирикрюкицу? Нет опять не так!
      Забыл я, как эта птица называется. А уж если б не забыл, то рассказал бы вам рассказ про эту кирикуркукукрекицу.
      -----------------
      * * *
      У одной маленькой девочки начал гнить молочный зуб. Решили эту девочку отвести к зубному врачу, чтобы он выдернул ей её молочный зуб.
      Вот однажды стояла эта маленькая девочка в редакции, стояла она около шкапа и была вся скрюченная.
      Тогда одна редакторша спросила эту девочку, почему она стоит вся скрюченная, и девочка ответила, что она стоит так потому, что боится рвать свой молочный зуб, так как должно быть, будет очень больно. А редакторша спрашивает:
      -- Ты очень боишься, если тебя уколют булавкой в руку?
      Девочка говорит:
      -- Нет.
      Редакторша уколола девочку булавкой в руку и говорит, что рвать молочный зуб не больнее этого укола. Девочка поверила и вырвала свой нездоровый молочный зуб.
      Можно только отметить находчивость этой редакторши.
      <6 января 1937> -----------------
      Хвастун Колпаков
      Жил однажды человек по имени Фёдор Фёдорович Колпаков.
      -- Я,-- говорил Фёдор Фёдорович Колпаков,-- ничего не боюсь! Хоть в меня из пушки стреляй, хоть меня в воду бросай, хоть меня огнём жги - ничего я не боюсь! Я и тигров не боюсь, и орлов не боюсь, и китов не боюсь и пауков не боюсь,-- ничего я не боюсь!
      Вот однажды Фёдор Фёдорович Колпаков стоял на мосту и смотрел, как водолазы в воду опускаются. Смотрел, смотрел, а потом, когда водолазы вылезли из воды и сняли свои водолазные костюмы, Фёдор Фёдорович не утерпел и давай им с моста кричать:
      -- Эй,-- кричит,-- это что! Я бы ещё и не так мог! Я ничего не боюсь! Я и тигров не боюсь, и орлов не боюсь, и китов не боюсь и пауков не боюсь,-ничего я не боюсь! Хоть меня огнём жги, хоть в меня из пушки стреляй, хоть меня в воду бросай -- ничего я не боюсь!
      -- А ну-ка,-- говорят ему водолазы,-- хочешь попробовать в воду спуститься?
      -- Зачем же это? -- говорит Фёдор Фёдорович и собирается прочь уйти.
      -- Что, брат, струсил? -- говорят ему водолазы.
      -- Ничего я не струсил,-- говорит Фёдор Фёдорович,-- а только чего же я под воду полезу?
      -- Боишься! -- говорят водолазы.
      -- Нет, не боюсь! -- говорит Фёдор Фёдорович Колпаков.
      -- Тогда надевай водолазный костюм и полезай в воду.
      Опустился Фёдор Фёдорович Колпаков под воду. А водолазы ему сверху в телефон кричат:
      -- Ну как, Фёдор Фёдорович? Страшно?
      А Фёдор Фёдорович им снизу отвечает:
      -- Няв... няв... няв...
      -- Ну,-- говорят водолазы,-- хватит с него.
      Вытащили они Фёдора Фёдоровича из воды, сняли с него водолазный костюм, а Фёдор Фёдорович смотрит вокруг дикими глазами и всё только "няв... няв... няв...", говорит.
      -- То-то, брат, зря не хвастай,-- сказали ему водолазы и ссадили его на берег.
      Пошёл Фёдор Фёдорович Колпаков домой и с тех пор больше никогда не хвастал.
      <1934> -----------------
      Храбрый ёж
      Стоял на столе ящик.
      Подошли звери к ящику, стали его осматривать, обнюхивать и облизывать.
      А ящик-то вдруг -- раз, два, три -- и открылся.
      А из ящика-то -- раз, два, три -- змея выскочила.
      Испугались звери и разбежались.
      Один ёж не испугался, кинулся на змею и -- раз, два, три -- загрыз её.
      А потом сел на ящик и закричал: "Кукареку!".
      Нет, не так! Ёж закричал: "Ав-авав!".
      Heт, и не так! Ёж закричал: "Мяу-мяумяу!".
      Нет, опять не так! Я и сам не знаю как.
      Кто знает, как ежи кричат?
      1935 -----------------
      Рыбий жир
      Одного мальчика спросили:
      -- Слушай, Вова, как ты можешь принимать рыбий жир? Это же так невкусно.
      -- А мне мама каждый раз, как я выпью ложечку рыбьего жира, дает гривенник,-- сказал Вова.
      -- Что же ты делаешь с этим гривенником? -- спросили Вову.
      -- А я кладу его в копилку,-- сказал Вова.
      -- Ну, а потом что же? -- спросили Вову.
      -- А потом, когда у меня в копилке накапливается два рубля,-- сказал Вова,-- то мама вынимает их из копилки и покупает мне опять бутылку рыбьего жира.
      <сер. 1930-х> -----------------
      17 лошадей
      У нас в деревне умер один человек и оставил своим сыновьям такое завещание.
      Старшему сыну оставляю 1/2 своего наследства,
      среднему сыну оставляю 1/3 своего наследства, а
      младшему сыну оставляю 1/9 своего наследства.
      Когда этот человек умер, то после его смерти осталось всего только 17 лошадей и больше ничего. Стали сыновья 17 лошадей между собой делить.
      "Я, -- сказал старший, -- беру 1/2 всех лошадей. Значит 17:2 это будет 8 1/2".
      -- "Как же ты 8 1/2 лошадей возьмешь? -- спросил средний брат. -- Не станешь же ты лошадь на куски резать?"
      -- "Это верно, -- согласился с ним старший брат, -- только и вам своей части не взять. Ведь 17 ни на 2, ни на 3, ни на 9 не делится!"
      -- "Так как же быть?"
      -- "Вот что, -- сказал младший брат, -- я знаю одного очень умного человека, зовут его Иван Петрович Рассудилов, он-то нам сумеет помочь".
      -- "Ну что ж, зови его", -- согласились два другие брата.
      Младший брат ушел куда-то и скоро вернулся с человеком, который ехал на лошади и курил коротенькую трубочку. "Вот, -- сказал младший брат, -- это и есть Иван Петрович Рассудилов".
      Рассказали братья Рассудилову свое горе. Тот выслушал и говорит: "Возьмите вы мою лошадь, тогда у вас будет 18 лошадей и делите спокойно". Стали братья 18 лошадей делить.
      Старший взял 1/2 -- 9 лошадей,
      средний взял 1/3 -- 6 лошадей, а
      младший взял 1/9 -- 2 лошади.
      Сложили братья своих лошадей вместе. 9+6+2, получилось 17 лошадей. А Иван Петрович сел на свою 18-ю лошадь и закурил свою трубочку.
      "Ну что, довольны?" -- спросил он удивленных братьев и уехал.
      1928 -----------------
      "Друг за другом"
      К нам в редакцию пришел человек в мохнатой шапке, в валеных сапогах и с огромной папкой под мышкой.
      -- Что вам угодно? -- спросил его редактор.
      -- Я изобретатель. Моя фамилия Астатуров, -- сказал вошедший. -- Я изобрел новую детскую игру. Называется она "Друг за другом".
      -- Покажите, -- сказал редактор.
      Изобретатель развернул папку, достал из нее картон и разложил его на столе. На картоне было нарисовано 32 квадрата: 16 желтых и 16 синих. Изобретатель достал из папки 8 картонных фигурок и поставил их перед доской.
      -- Вот, -- сказал изобретатель, -- видите восемь фигурок: четыре желтых и четыре синих. Называются они так: первая фигура изображает корову и называется "корова".
      -- Простите, -- сказал редактор, -- но ведь это не корова.
      -- Это не важно, -- сказал Астатуров. -- Вторая фигура -- самовар и называется "врач", желтые и синие фигуры совершенно одинаковы.
      -- Позвольте, -- сказал редактор, -- но желтый врач совсем не похож на синего.
      -- Это не важно, -- сказал Астатуров, -- сейчас я вам объясню, как надо играть в эту игру. Играют двое. Сначала они расставляют фигуры по местам. Желтые фигуры на желтые квадраты, синие -- на синие.
      -- Что же дальше? -- спросил редактор.
      -- Дальше, -- сказал Астатуров, -- игроки начинают двигать фигуры. Первый -- желтый самовар, второй -- синий самовар. Постепенно фигуры идут навстречу друг другу и, наконец, меняются местами.
      -- А что же дальше? -- спросил редактор.
      -- Дальше, -- сказал Астатуров, -- фигуры идут обратно в том же порядке.
      -- Ну и что же? -- спросил редактор.
      -- Всё, -- торжествующе сказал Астатуров.
      -- Поразительно глупая игра, -- сказал редактор.
      -- То есть как глупая? -- обиделся изобретатель.
      -- Да к чему же она? -- спросил редактор.
      -- Для времяпровождения, -- сказал изобретатель Астатуров. Мы не выдержали и рассмеялись.
      -- Смеетесь, -- сказал Астатуров, сердито собирая со стола фигуры и доску, -- и без вас обойдусь. Пойду в Комитет по делам изобретений.
      Астатуров хлопнул дверью и вышел.
      -- Товарищи, -- сказал редактор, -- хорошо бы сходить кому-нибудь из нас в Комитет по делам изобретений. Надо думать, что среди очень ценных изобретений попадаются и смешные. Ведь мы можем дать в журнал рассказ о таких же веселых изобретателях, как изобретатель Астатуров. Кто хочет идти?
      -- Я, -- сказал я.
      -- Так идите же скорей, сейчас же, -- крикнул редактор. -- Кстати, узнайте об изобретателях вообще.
      Я пришел в Комитет по делам изобретений при ВСНХ. Меня провели к сотруднику патентного отдела.
      -- Что вам угодно? -- спросил сотрудник патентного отдела.
      -- Мне бы хотелось узнать, что надо изобретателю, чтобы делать значительные и полезные изобретения, -- сказал я.
      -- Раньше всего, -- сказал сотрудник, -- давайте решим, что мы будем считать полезным и значительным изобретением, -- с этими словами он порылся в кипе бумаг, которые лежали по всей комнате, достал две бумажки и сказал:
      -- Я прочту вам две заявки на изобретения, поданные двумя изобретателями. Выслушайте их и скажите, какое из этих изобретений для нас более важное и полезное.
      Я сел и приготовился слушать.
      -- Вот, -- сказал сотрудник, -- первое изобретение: изобретатель Лямзин. Изобретение называется "Солнцетермос"1. Изобретение состоит вот в чем: "два шара из стекла, один внутри другого, помещаются на высокой мачте. Устройство дает на весь мир ослепительный свет, от которого можно укрыться только плотными шторами". Теперь слушайте второе изобретение. Изобретатель Серебряков. Он изобрел способ производства картона из отбросов бумаги, опилок, древесной коры и мха.
      -- Конечно, -- сказал я, -- важнее и полезнее "Солнцетермос".
      -- Вы ошибаетесь, -- сказал сотрудник. -- Изобретение Серебрякова для нас и важнее и полезнее "Солнцетермоса".
      -- Почему? -- удивился я.
      -- Очень просто, -- ответил сотрудник. -- "Солнцетермос" может быть и замечательная штука, но, во-первых, -- оно не осуществимо, так как оно совершенно не подтверждено наукой, а во-вторых, оно нам сейчас и не нужно вовсе, тогда как производство картона из отбросов, если оно будет применено во всей бумажной промышленности, даст нам в год 23 миллиона рублей экономии, или -- такое незначительное на вид изобретение, как золотник для паровоза, изобретенный Тимофеевым, даст нам в год экономии в пять миллионов рублей.
      -- Что же надо изобретателю, -- сказал я, -- чтобы дать полезные и нужные изобретения?
      -- Во-первых, -- сказал сотрудник патентного отдела, -- изобретателю надо много учиться. Мы часто видим у изобретателей стремление разрешить крупные задачи без достаточной для этого научной подготовки. -- Во-вторых, -- продолжал сотрудник, -- изобретатель должен знать все, что сделано в его области до него, не то он может запоздать со своим изобретением лет на 50. Один изобретатель изобрел двухконечные спички, которые можно зажигать с двух концов. Изобретатель имел благую цель -- экономию древесного материала. Но его труды пропали даром.
      -- Почему? -- спросил я.
      -- Потому что такие спички изобрели уже в Германии 20 лет тому назад, -- ответил сотрудник. -- В-третъих, всякое изобретение должно быть экономно. Один человек изобрел способ механической разводки пилы. Способ сложный и дорогой. А к чему он? Разводка пилы от руки и проще, и удобней, и дешевле. Наконец, всякое изобретение должно быть разумно. К нам в год поступает свыше 20 000 заявок на изобретения. Среди очень ценных и полезных изобретений попадается немало изобретений вздорных и нелепых.
      -- Вот как раз это второе, о чем я хотел вас расспросить, -- сказал я сотруднику патентного отдела.
      -- Кое-что я вам могу рассказать, -- сказал сотрудник, -- слыхали вы о таком Мясковском?
      -- Нет, -- сказал я, -- не слыхал.
      -- Замечательный человек этот Мясковский, -- сказал сотрудник, -- к нам от него поступает множество бесполезных и нелепых изобретений. Вот одно из них.
      Сотрудник порылся в папках, нашел бумажку и прочел:
      "Зонтик для работающих в поле. Делается он так: на деревянные стойки натягивается полотно. Стойки ставятся на колеса. Ты работаешь на поле и по мере работы на другом месте передвигаешь за собой палатку".
      -- Да зачем же это надо? -- спросил я.
      -- То-то и оно-то, что не надо, -- сказал сотрудник. -- А вот вам изобретение другого такого же изобретателя: "способ раскроя платья: животное (изобретатель, по-видимому, подразумевает шкуру убитого животного) рубят на две части. Срезывается шея и хвост и получаются два пиджака. Один из них со стоячим воротником". Портных не надо, -- сказал сотрудник, -- а вот вам новый способ самосогревания.
      -- Какой же это способ, -- спросил я.
      -- Способ простой, -- ответил сотрудник, -- проще быть не может.
      Он достал другую бумажку и прочел: Способ самосогревания: дыши себе под одеяло, и тепло изо рта будет омывать тело. Одеяло же сшей в виде мешка.
      Я захохотал.
      -- Это еще что, -- сказал сотрудник, улыбаясь, -- тут нам один человек принес способ окраски лошадей.
      -- Зачем же их красить, -- спросил я.
      -- Ясно, что ни к чему, -- сказал сотрудник, -- но вы послушайте способ окраски: "чтобы окрасить лошадь в другой цвет, надо связать ей передние и задние ноги и опустить ее в чан с кипяченым молоком".
      Я хохотал на всю комнату.
      -- Подождите, -- крикнул сотрудник, -- вы прочтите вот это объявление из американской газеты. Оно перепечатано в советском журнале "Изобретатель".
      Я взял журнал и прочел следующее. "Ново? Небывало! Необходимо всем и каждому! Прибор, помещающийся на голове, при помощи которого шляпа снимается автоматически. Достаточно небольшого наклона головы, чтобы шляпа приветственно поднялась вверх. Незаменимо, когда обе руки заняты чемоданами".