ФЛИРТ

– Как думаешь, что она затеяла? – спросила я Уэнди, принимаясь за салат.

Мы сидели в «Санкюлотах» – французском бистро на Западной Сорок шестой улице. Подруга чуть не силой затащила меня на праздничный ланч в честь увольнения, обернувшегося повышением.

– Сидра? – рассеянно пробормотала Уэнди: в тот момент ее вниманием безраздельно владел официант, которого, судя по бэджику, звали Жан Мишель. – Симпатичный, правда? – пробормотала она, подмигивая французу, когда тот случайно посмотрел в нашу сторону.

Застенчиво опустив глаза, парень отвернулся.

– Да, Сидра. – Я изо всех сил старалась не злиться. Можно было догадаться, что падкая на официантов подруга охотится даже во время бизнес-ланчей. – Уверена, она еще не все козыри выложила. От ее взгляда у меня до сих пор мурашки по коже!

– Клэр, – со вздохом начала Уэнди, неохотно поворачиваясь ко мне. – Может, ты сгущаешь краски? Конечно, предводительницу Тройняшек в редакции никто не любит, но, думаю, она не такая стерва. Может ограничится тем, что начнет донимать тебя по поводу и без повода, напоминая о Томе?

– Может, – неуверенно промямлила я.

– Тебе не о чем беспокоиться, – убежденно проговорила Уэнди, с тревогой глядя, как я терзаю листик салата.

Я покачала головой.

– Она так на меня смотрела… Но что хуже увольнения?

– Вот видишь! – торжествовала подруга. – Если бы она захотела сделать подлость, нажаловалась бы Маргарет, и дело в шляпе. Да и зачем ей вредить тебе?

– Не будь дурой! Сидра ненавидит меня за то, что з таком возрасте я уже старший редактор. А сейчас поводов для зависти еще прибавилось.

– О чем это ты? – спросила Уэнди, заинтригованная настолько, что перестала отламывать кусочки от лежащего между нами багета с хрустящей корочкой.

Теперь я полностью завладела ее вниманием, и неудивительно: Жан Мишель ушел на кухню, так что строить глазки стало некому.

– Сидра застала меня с Коулом Бранноном, – пожала я плечами. – Она ведь без умолку трещит о своем якобы романе с Джорджем Клуни, правда? И тут ненавистная замухрышка, на пятнадцать лет моложе, умудряется затащить в квартиру самого красивого актера Голливуда, причем выглядит все так, будто он провел с ней ночь. Получается, я воплотила в жизнь ее фантазии.

Уэнди посмотрела на меня внимательно, и я будто увидела, как в голове у нее крутятся колесики и шестеренки. Затем голубые глаза скользнули к тарелке, а когда снова встретились с моими, в них была неподдельная тревога.

– Возможно, ты права, – понизив голос до шепота, сказала подруга, на испуганном лице – ни тени улыбки. – Но что страшнее, чем заставить тебя уволиться?

– Не знаю, – пробормотала я.

Размышляя о коварных планах редактора отдела моды и красоты, мы молча доели салат. А может, у меня паранойя и ничего страшного вообще не происходит?

– Хватит! – скомандовала Уэнди. – Мы же отмечаем твое повышение! – Оглянувшись по сторонам, она жестом позвала официанта, который с профессиональной расторопностью бросился к нашему столику. – Два бокала шампанского, пожалуйста!

– Шампанское? – подавив улыбку, прошипела я. – Ни в коем случае: через тридцать минут возвращаться на работу. К тому же пить я не умею, и тебе это прекрасно известно!

– Ну, вчера вечером ты, можно сказать, самому Коулу Браннону экзамен на зрелость сдала! – поддразнила Уэнди, и я почувствовала, как заливаюсь краской. – И кому какая разница? Ты же все выходные вкалывала, и никто не будет возражать, если сегодня слегка понизишь марку. Тем более после такого ужасного утра и всех страхов и переживаний имеешь полное право расслабиться.

Я попробовала возразить, но подруга не дала и слова вымолвить:

– Я настаиваю! Пришлось сдаться.

– Ну ладно. Раз настаиваешь…

Буквально через секунду подоспел подавальщик с вином, поставил бокалы на стол и повернулся к Уэнди.

– Что-нибудь еще, мэм? – услужливо спросил он.

– Да, пожалуй. – Бесстыдница захлопала длиннющими ресницами. – Видите того официанта?

Она показала на Жана Мишеля, который, стоя спиной к нам, подливал воду сидевшим за соседним столом.

– Жана Мишеля? Хотите воды? Сейчас принесу!

– Нет-нет, – покачала головой подруга. – Не могли бы вы просто подозвать его к нашему столику?

На секунду мужчина смутился, а потом сообразил, к чему клонит безбашенная девчонка.

– Мэм, он почти не говорит по-английски, я не думаю…

– Je parle francais[8], – на чистейшем французском перебила Уэнди, и официант удивленно вскинул голову.

– Ой! – воскликнул он. – Oui, mademoiselle[9], сейчас позову.

Сбитый с толку парень бросился за коллегой, а я вопросительно посмотрела на подругу.

– С каких пор ты говоришь по-французски?

– Я и не говорю, – пожала она плечами, наблюдая за Жаном Мишелем. – Просто выучила несколько фраз, чтобы охотиться на официантов.

Наш подавальщик что-то шепнул на ухо молодому французу, и темные брови красавчика удивленно изогнулись. Застенчиво улыбнувшись Уэнди, он двинулся в нашу сторону. С восхищением глядя на приближающегося парня, подруга тряхнула вызывающе рыжими кудрями.

– Обожаю французские рестораны, и так жаль было лишать себя возможности болтать с мальчиками, которые только что приехали из Парижа… В общем, пришлось освоить охотничий вариант языка.

Прелюбопытнейшее зрелище: пунцовый от смущения официант, потупив глаза, подходит к нашему столику. Что же, нужно признать, вкус у подруги отменный, хотя я частенько смеюсь над ее нарядами. Парень довольно высокий, с темными, почти до плеч волосами. Бледная кожа, чеканные черты лица и большие зеленые глаза.

– Bonjour, mademoiselle[10], – низким хриплым голосом проговорил он, и Уэнди улыбнулась.

– Bonjour[11].

То же безупречное произношение. Изумленно качая головой, я наблюдала за процессом ловли.

– Comment allez-vous?[12]

– Tres bien, merci[13], – восторженно ответил молодой человек, по-видимому убежденный, что девушка говорит на его родном языке, и выдал несколько беглых предложений.

Моя подруга в ответ улыбнулась и закивала.

– Ты его понимаешь? – изумленным шепотом спросила я, когда официант на мгновение отвернулся посмотреть, как идут дела за соседними столиками.

– Ни слова, – усмехнулась она, – а разве необходимо?

Я покачала головой и постаралась не рассмеяться, поймав заинтересованный взгляд Жана Мишеля.

– Значит, это охотничий французский…

– Да, прошу любить и жаловать, – кивнула ухмыляющаяся Уэнди.

Уже через час я сидела у себя в кабинетике, просматривая материал, который взяла из подборки новостей. В четверг пресс-конференция по поводу нового фильма Кайли Дейн; нужно как следует подготовиться и заранее побольше прочитать о киноленте и самой актрисе.

Как обычно, я старалась вовсю. Просто нравилось приходить на интервью, что называется, во всеоружии. А здесь случай особенный, потому что сплетни и желтая пресса свели эту актрису с Коулом Бранноном. Он, конечно, все отрицал, и, вполне возможно, Кайли – такая же жертва сплетен. Однако во мне шевелился небольшой червячок ревности.

Не в силах поверить, что до сих пор сижу в этом кресле, я пролистывала заметку за заметкой, удивляясь, как сильно журналистов интересует чужая жизнь. Казалось, папарацци прячутся за каждым углом, подстерегая звезд в бутиках Бе-верли-Хиллз, на пути в ресторан или шепчущимися с неизвестными лицами противоположного пола. Любой шаг обсуждался и обрастал сплетнями, от которых не так-то просто избавиться.

И тут меня осенило.

Вскочив со стула, я бросилась за перегородку.

– Уэнди! – с порога позвала я.

Ладони вспотели, сердце билось с бешеной скоростью.

– Привет, дорогая! – задорно тряхнув кудрями, прощебетала подруга. Судя по сверкающей жемчужной улыбке, она не подозревала, что я на грани паники. – Что стряслось?

– «Будуар»! – выпалила я, натыкаясь на недоуменный взгляд.

– Что?

– «Будуар», – повторила я. – Через него Сидра меня достанет! Завтра утром там появится какая-нибудь статья. Зачем ей просто меня увольнять, когда можно заодно и унизить?

Уэнди раскрыла рот от удивления. Сердце бешено колотилось, и я испугалась, что сейчас упаду. В ожидании ответа пришлось схватиться за перегородку.

– Может, ты и права, – прошептала подруга. Вид у. нее был такой же ошеломленный, как у меня. В следующую секунду она откашлялась и постаралась ободряюще улыбнуться. – Только вряд ли. Сама подумай: кто ей поверит?

– «Будуар», – тут же отозвалась я. – «Будуар» поверит. По крайней мере, настолько, чтобы опубликовать статью. Им ведь все равно, правда или нет, главное – продать больше экземпляров. А статья получится пикантная, пальчики оближешь! «Редактор «Стиля» спит с самым красивым актером Голливуда»!

– Не может быть! – Уэнди ободряюще пожала мою руку и храбро улыбнулась. – Вся редакция знает Сидру! Думаешь, кто-нибудь слушает ее байки о романе с Джорджем Клуни?

– Но ведь в этом журнале их печатают, – мрачно проговорила я. – В каждом номере… Такие сплетни увеличивают тираж. А еще потому, что мерзавка знакома с главным редактором. Всего понемногу, и «Байки о Джордже» не сходят со страниц.

– Да, – согласилась Уэнди и опустила глаза, а когда посмотрела на меня, я почувствовала ее волнение. – Но с чего люди вдруг поверят этой истории? Доказательств-то нет, верно?

– А что, если будут фотографии?

– Фотографии?

– Ну да, например, как я выхожу из отеля или как Коул садится в такси?

– Но ведь ты не видела фотографов? – с надеждой спросила она.

– Нет, но это же не значит, что их там не было. Вдруг они в кустах прятались? Ты же знаешь этих папарацци.

– О боже! – выдохнула подруга.

Целая минута протекла в полной тишине: сердце бешено билось, и я слушала, как в висках стучит кровь. Уэнди нервно жевала губы.

– Ты с ним вместе из отеля не выходила, – нашлась она. – В лучшем случае у них есть снимки вас двоих в машине. Ничего пикантного.

– Это без комментариев Сидры, – быстро поправила я. – До тех пор, пока она не напишет, что мы вышли из отеля и поехали ко мне, чтобы снова заняться сексом.

Подруга задумчиво нахмурила лоб.

– По-моему, ты себя накручиваешь. Зачем ей тебя мучить? Она ведь не сдала тебя Маргарет.

– Ты же знаешь, как она меня ненавидит! – воскликнула я.

– Но это полная ерунда, – покачала головой Уэнди. – Только потому, что ты добилась большего, чем она в твоем возрасте?

– Только потому, что я стала старшим редактором на десять лет раньше, чем она.

– Могла бы уже угомониться, – пробормотала Уэнди. – Неужели мало того, что ее сестренка кувыркалась в постели с твоим бойфрендом?!

На глаза нахлынули непрошеные слезы, я попыталась их незаметно смахнуть. Увы, слишком поздно.

– Боже, прости, – опомнилась подруга. – Зря я это сказала! В смысле, про сестру…

– Нет-нет, ничего страшного. – Вытерев слезы, я улыбнулась. – Наверное, прошло слишком мало времени.

Не объяснять же ей, что я плачу не только из-за Сидры, но и из-за нелогичных, более того, глупых чувств, которые по-прежнему испытываю к бывшему другу. Что же со мной такое? Почему каждая клеточка мозга приказывает делать одно, а сердце чувствует другое?

– Понимаю, – мягко сказала Уэнди, встала и прижала меня к себе. – Том – настоящий осел, Клэр, они мизинца твоего не стоит.

– Знаю, – тихо сказала я, хотя на самом деле думала об ином: парни не стоят в очереди за право со мной встречаться. И что бы ни показалось редактору отдела моды и красоты, с Коулом Бранноном у меня ничего не было.

Критический самоанализ прервал телефон, зазвонивший в моем кабинете. Перехватив испуганный взгляд подруги, я поняла, что стою в коридоре и тупо смотрю в никуда. Так, задумалась о своей женской никчемности.

– Все в порядке? – спросила подруга. – Может, мне подойти?

– Нет, я сама.

Все, хватит себя жалеть!

К счастью, перегородки поставлены очень часто, и, перебежав к себе, я как раз успела к третьему звонку. Интересно, почему вместе с прибавкой к жалованью мне не дали кабинет получше?

– Клэр Райли, – задыхаясь от быстрого бега, прохрипела я.

По пути смахнула со стола стопку документов и, прижимая трубку к уху, начала собирать. Телефон молчал… Замечательно! Запутавшись в самокопании, пропускаю деловые звонки!

– Алло? – проговорила я в тишину.

– Клэр?

Голос до боли знакомый, у меня даже дыхание перехватило. Том… Отпечатанные листочки чуть не выпали из побелевших пальцев. Что же сказать?

– Клэр?– снова позвал он.

Голос убитый, отчаянный. Или мне просто хочется услышать это? Мол, соскучился, ему плохо…

– Детка, это Том.

Я молчала, а Уэнди вопросительно смотрела на меня через перегородку. Наверное, поняла: что-то случилось. Как себя вести? Может, он попросит прощения и захочет вернуться? Неужели стоит ему ответить? Что сказать?

Глядя в голубые глаза подруги, я будто искала ответ на вопрос, которого не задавала. Набрала в легкие побольше воздуха, откашлялась и… ничего. Не уверена, что вообще хочу с ним разговаривать. Этот звонок на работу – полная неожиданность.

– Клэр, ты меня слышишь?

В голосе неподдельная тревога. Нет, сейчас у меня не то состояние, чтобы с ним разбираться. Не сказав ни слова, я положила трубку.

– Что такое? – испуганно спросила Уэнди. Я медленно опустилась на стул, не обращая внимания на разбросанные по полу документы.

– Кто звонил?

– Том.

Я смотрела на телефон не отрываясь. Может, перезвонит? Внезапно мне захотелось, чтобы он перезвонил – и вернулся в мою жизнь, доказал, что я стою хотя бы этого.

Боже, да я мазохистка, жалкая мазохистка! – Молодец! – похвалила Уэнди. Неужели мое отчаяние так похоже на решимость?

– Не вешай нос, девочка! Молодец, что смогла повесить трубку.

– Да, – слабым эхом отозвалась я, поглядывая на онемевший аппарат. – Молодец…

Всю вторую половину дня меня тошнило, а к четырем пришлось закрыться в уборной. Похоже на рекорд: уже второй раз за последние несколько дней. Странно, ничего подобного не случалось с тех самых пор, как в одиннадцатом классе меня вырвало на уроке истории у миссис Дорсетт. Я ведь и в колледже держалась, даже после пивных вечеринок среди скрючившихся над раковиной подруг. А тут на тебе: второй раз за три дня. Кто-нибудь, позвоните издателям «Книги рекордов Гиннесса»!

Я прополоскала рот и побрызгала лицо водой, страшно благодарная небесам, что мой позор никто не видел. Теперь нужно убедиться, что с одеждой все в порядке… Ба, да у меня живот совсем плоский, о таком еще недавно и не мечталось! Неужели в этом секрет стройной фигуры: сердце – без мужчины, желудок – без еды? А что, звучит неплохо: экспресс-похудание для отчаявшихся, булимия для брошенных… Чем не новое направление в диетологии?

Выплюнув воду, я сделала глубокий вдох и взглянула на себя в зеркало. Да уж, хороша! Макияж сполз, вернее, смылся водой. Без тонального крема круги под глазами стали еще заметнее, и даже веснушки не оживляли бледную безжизненную кожу.

Я все еще любовалась на себя в зеркало, когда в уборную, словно вольный ветер, ворвалась неутомимая Уэнди.

– Вот ты где! – настежь распахивая дверь, воскликнула она. – Везде тебя ищу…

Я обернулась, и она испуганно притихла.

– Слушай, что с тобой?

– Все в порядке.

Я выдавила улыбку, которая, надеюсь, получилась не слишком натянутой.

Вряд ли подруга мне поверила, тем не менее, похоже, поняла: с расспросами лучше подождать. После секундного колебания она избрала единственно верную, с ее точки зрения, тактику: притвориться, будто ничего не произошло.

– Тебе только что цветы принесли. Пойдем, посмотрим от кого!

– А это не ошибка? – решила уточнить я. Букетов мне никто никогда не присылал. Не слишком блестящий результат для девушки, верно? Дожить до двадцати шести лет и ни разу не получить цветов от мужчины. Ни разу! А вот для Уэнди, напротив, букеты приходили как минимум дважды в месяц, причем от разных официантов.

– Вдруг они тебе?

– На карточке написано: «Клэр Райли», – усмехнулась подруга.

Глядя на нее, я перебирала в уме возможные варианты. Цветы наверняка от Тома. Пару часов назад я бросила трубку, и он так расстроился, что решил меня задобрить. В открытке, наверное, написано: «Люблю тебя больше жизни» – или что-нибудь не менее трогательное. Чуть позже он перезвонит и будет говорить, как сильно сожалеет о случившемся, очень виноват, а меня просто боготворит. Прощу я, конечно, не сразу, но буду очень стараться. Тогда не придется жаловаться недовольной мамочке, что позволила очередному парню вить из себя веревки.

– Ну… – протянула подруга, снова открывая дверь. – Что, идем? Ты же знаешь, я терпеть не могу неопределенность.

Она так задорно подмигнула, что я просто не смогла не улыбнуться.

– Ладно, – неохотно согласилась я и узким коридором прошла вслед за Уэнди в наше крыло.

– Как думаешь, от кого цветы? – то и дело спрашивала моя взволнованная спутница.

– Не знаю, – тихо отвечала я.

Хотя на самом деле была уверена: они от бывшего друга. Просто не хотелось признаваться, что до сих пор о нем думаю. Уэнди считает: раз бросила трубку, значит, сильная. Что ж, разубеждать не стану. Совершенно незачем рассказывать, что последние несколько часов только и мечтаю, чтобы неверный бойфренд извинился и попросил принять его обратно.

Я искоса посмотрела на подругу.

– Вдруг они от Тома?

– Ты что, шутишь? Этот тип никогда не посылал тебе цветы! Он же полный болван, ну как можно быть такой слепой?!

– Не знаю, – буркнула я. Но они от него, точно от него.

Мы подошли к кабинету, и у меня дыхание перехватило, когда я заметила, что стояло возле компьютера.

Самая красивая композиция из тех, что я когда-либо видела, и по крайней мере в три раза больше букетов, которые доставляли для Уэнди. Три дюжины длинных белых» роз в огромной наклоненной вазе, украшенные широкой сиреневой лентой, в окружении целого моря белоснежных лилий. Подойдя поближе, я разглядела среди бутонов маленький конверт на конце пластиковой палочки.

– Bay! – восторженно воскликнула я. – Какая красота!

– Да уж! – с благоговейным страхом выдохнула Уэнди. – Букет – просто сказка.

– Bay! – бездумно повторила я и, остановившись у стола, сорвала конвертик.

Подруга дышала мне в спину, от нетерпения подпрыгивая на одной ножке, совсем как ребенок в ожидании сладкого. Прижимая конверт к груди, я на секунду задумалась, что мог написать Том. Как реагировать, когда узнаю: позвонить ему или ждать, пока он это сделает?

– Открывай! Открывай скорее! – подгоняла Уэнди.

Похоже, она взволнована раз в десять больше, чем я. Интересно, как поступит, узнав, что цветы от бойфренда?

Пока я обнимала конвертик и предавалась романтическим мечтам, к нам подошли две помощницы литредактора – Аманда и Гейл.

– Как красиво! – восторженно выдохнула первая, осторожно коснулась крупной белой розы, а затем наклонилась, чтобы лучше рассмотреть вазу.

– От кого они? – спросила Гейл, с детским восторгом ощупывая гипсофилу.

– Не знаю, – с улыбкой соврала я, начисто забыв, что совсем недавно мне было плохо. Как хорошо, что где-то рядом есть человек, который обо мне заботится. – Давайте откроем конверт!

Уэнди и помощницы литредактора не отрываясь смотрели, как я разрываю бумагу и достаю маленькую карточку. Пробежала глазами строчки – и сердце забилось с бешеной скоростью.