— А в чем дело? Вам что, мой эль не по вкусу?

— Нет-нет, я просто спросил. Эль действительно первоклассный. И это очень мило с вашей стороны. Но как вы это делаете?

— А, просто ловкость рук, ничего больше, — отбоярился Алкан и еще самую малость осел. Теперь ростом он был около пяти футов, а весил столько, что без паровой тяги его по всем этим горам было бы затруднительно транспортировать. — Однако уходят целые века, чтобы этот навык отточить по-настоящему.

— Ну, времени у меня навалом, — сказал Трепп и покачал своей кружкой. — Думаю, я вполне смогу этому научиться…

Пожалуй, это не обеспечило бы ему такого морального удовлетворения, как привлечение душ к новым, улучшенным образам жизни, но если бы он действительно научился доставать эль прямо из воздуха, его жизнь была бы устроена. Одних только приглашений на вечерники появилось бы столько, что лопатой не разгребешь.

— Тогда бы вы быстро нашли себе новый контракт, а, ваше высокобесподобие? — спросил Алкан все с той же ухмылкой.

Трепп невольно отшатнулся, а разум его перескочил к слишком уж недавним событиям, которые он уже окрестил «Разоблачением Нужного Белья».

— Эй, вы это бросьте. Знаете, там, в Гад-парке, была вовсе не моя вина. Я просто пытался заработать себе на жизнь. Я хочу сказать — такова се ля ви. У всех бывают неудачные дни!

— Да я и не сомневаюсь, что вы…

— Нет, не моя вина. Я ему говорил, что сложно будет заставить граждан Аксолотля поверить в такую ерунду, но он даже слушать не стал. Короче говоря, парень, который на самом деле вам нужен, — вон там, внизу. Если вы побежите то, может статься, еще его догоните. Настучите ему по рогам. А пока будете этим заниматься, можете заодно мой кошелек вернуть. И самое главное — убедите его не возбуждать против меня судебного дела.

— Прошу прощения, ваше высокобесподобие Брехли Трепп, но такие вещи меня совершенно не интересуют. Я здесь, чтобы сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Трепп с подозрением воззрился на незнакомца:

— Откуда вы знаете, как меня зовут?

— Я много что о вас знаю. — Алкан понимал, что подслушивание вымоченных в эле воспоминаний вряд ли сходило за «много что», но все-таки это было уже что-то. А кроме того, сама фраза звучала весьма убедительно.

— В самом деле? — с немалым скепсисом спросил Трепп и снова покачал пустой кружкой.

— Да-да, — ухмыльнулся Алкан, когда кружка Треппа в очередной раз вспыхнула и наполнилась. — Я гарантирую вам то, о чем вы всегда мечтали. Кое-что, чего вы вон там никогда не найдете. — Он указал большим пальцем примерно туда, где, как ему казалось, находился Аксолотль.

Трепп с любопытством поднял брови:

— И что же?

Алкан подался вперед и заговорщицки прошептал:

— Девственную территорию. Такую, где никто вас не знает. Место, полное народа, который только и жаждет того… ну, того, что вы ему для меня разрекламируете.

Голова у Треппа снова закружилась, опьяненная элем и фантастическим предложением незнакомца. Сердце его захолонуло, стоило ему только об этом подумать. Девственная территория, новые пастбища…

— Насколько полное?

— Да так, что плюнуть некуда. Э-э… можно сказать, масса в высшей степени благодарной аудитории. И число ее постоянно растет.

Глаза Брехли Треппа вспыхнули от возбуждения.

Алкан подался еще ближе, его дружелюбная рука скользнула по обтянутым сутаной плечам его высокобесподобия.

— Откровенно говоря, вам потребуется целая вечность, чтобы обратить там всех.

Трепп присвистнул, а глаза его еще ярче загорелись.

— Целая вечность? Их там так много? Что же это за место и почему я о нем ничего не знаю?

— О нет, вы о нем знаете, — ухмыльнулся Алкан. — Просто вы раньше не думали о нем в таком разрезе. Это, знаете ли… э-э… в некотором смысле запретная территория.

— Ха! Ну вот вы и проговорились. Сказали вполне достаточно. Теперь я точно знаю, о чем вы толкуете, — принялся злорадствовать Трепп. — Обширное место, трудно добраться, масса населения, трехглавые псы у ворот.

Алкан кивнул, несколько удивленный тем, что духовное лицо втайне лелеяло ту же мысль, что и он.

— Вы хотите, чтобы я отправился проповедовать в Муррловианскую империю! — с преждевременной усмешкой объявил Трепп. Легенд об этом месте он уже наслушался немало…

Алкан разразился смехом:

— Ха-ха-ха! Да нет же, нет. У меня кое-что получше на уме. Куда обширней и самую малость горячее. — Он ткнул пальцем в землю.

Трепп почесал в затылке, извлекая оттуда все свои географические познания.

— Обширней и горячее… где-то на юге?

— Нет! — Алкан снова многозначительно указал на землю.

Челюсть Треппа отвалилась, когда до него дошло.

— Нет, вы это не всерьез…

— Нет? А почему нет? Как я уже сказал, аудитория в высшей степени благодарная, как раз созревшая для обращения. Еще эля, ваше высокобесподобие?

Трепп глотнул еще эля и покачал головой.

— Значит, вы действительно стоите здесь и предлагаете мне проповедовать благую весть плачущим душам в… в подземном царстве Уадда?

— Ага. Славно, правда?

— Славно? — завопил проповедник и глотнул еще эля. — Раз уж вам такое в голову пришло, есть очень большое препятствие к тому, чтобы там проповедовать.

Алкан небрежно глотнул из своей кружки.

— Да? И какое же?

— А то, что никто туда не попадает живым, — вот какое! — прорычал Трепп. — Ведь там преисподняя, дьявол ее побери.

— Ну вот. Я ждал, когда вы начнете выдвигать тривиальные возражения, — задумчиво отозвался Алкан.

— Тривиальные! Тривиальные? — не на шутку разбушевался Трепп. — Да ведь вы тут о моей жизни толкуете. А я, знаете ли, прямо сейчас копыта отбрасывать не намерен, премного благодарю. — Он буквально швырнул очередной глоток эля себе в глотку, отчаянно пытаясь удержать при себе хотя бы последние остатки здравомыслия.

Скрестив руки на груди, Алкан покачал головой:

— Это, знаете ли, очень узкий взгляд на вещи. Да, я вам скажу, весьма близорукий.

— Что?

— Вам никогда не приходилось останавливаться, чтобы задуматься о Большой Картине — о вашем месте в великой схеме вещей?

— Ясное дело, приходилось. Ведь я всю свою жизнь посвятил миссионерству…

— Ну вот вы опять за свое — распространяетесь насчет жизни, как будто важнее ее ничего нет…

— Ну, на вечеринке, к примеру, я бы без нее не особенно повеселился, разве нет?

— Не будьте так уверены. На прошлой неделе я весьма приятно провел время на сельской танцульке.

— Что?

— Ну да. Можно сказать, оказался душой этой самой танцульки… Эй, а в чем дело? Что это вы от меня пятитесь?

— Знаю я ваши делишки. Прочь от меня. — Брехли Трепп червем пополз вверх по склону, внезапно припомнив подробности появления незнакомца. Ладно, пусть черной чешуйчатой шкуры, кривых рогов и остроконечного хвоста у него не имелось, но он вполне мог принять другую личину. — Это отвратительно, просто тошнотворно — вот что я вам скажу. Пытаетесь соблазнить духовное лицо преисподней. Никогда вы меня не заставите с вами на сделку пойти…

— Я? На сделку? Нет, вы же не думаете, что я… Ха-ха-ха! Расслабьтесь, приятель, я совсем не оттуда.

— Я вам не верю.

— Да бросьте вы. Знаете вы хоть одного дьявола, который болтался бы тут по округе да еще раздавал бесплатное пиво?

Кружка Треппа снова наполнилась.

— А кроме того, — продолжил Алкан, — где моя черная чешуйчатая шкура, кривые рога и остроконечный хвост? А?

— Это все личина, — пробормотал Брехли Трепп.

— Да не будьте вы таким параноиком. Доверьтесь мне. Я как раз из хороших парней.

— Сами подумайте! — рявкнул Трепп, голова у которого уже совсем закружилась. — Вы сказали, что раньше были магом. — Внезапно озлившись, он решил упереться ладонями в бока и пролил эль себе на сутану. Это очень в малой степени улучшило его настроение. — Не знаю, в какие игры вы тут играете, но если вы думаете, что просто можете закатиться сюда и бесплатным пивом меня купить, то сильно…

— Простите, ваше высокобесподобие Брехли Трепп, но это вы, мой дорогой, сказали, что я был магом. Хотите, я вам опять кружку наполню?

— Вы этого не отрицали! — заорал Трепп, чей мозг зациклился на вопросе о магическом происхождении незнакомца.

— Прошу прощения, если я сбил вас с толку своим загадочным умолчанием, но средний человек обычно не слишком хорошо справляется с ситуацией, когда его приветствует невесть откуда взявшийся бог. Понятное дело, если только перед этим человек не пропустил несколько кружек пива. Честно говоря, не понимаю, почему так выходит. Уверяю вас, мы не такая уж скверная компания…

— Что… что это вы только что сказали? — спросил Трепп после того, как несколько раз энергично треснул себя ладонями по ушам.

— А что именно вы недослышали?

— Что человека приветствует бо… бо… — Трепп жалобно захныкал.

— Божество. Да, скажу вам, определенная публика справляется совсем плохо. Видели бы вы некоторые лица, и у вас бы мигом мурашки по коже поползли. Но это же полностью лишено всякого здравого смысла. Разве я так уж скверно выгляжу?

— Вы? Так вы пытаетесь сказать, что вы бо… Что вы из Ар… Ар… — Трепп патетически ткнул дрожащим пальцем в небо.

Алкан поднял взгляд.

— Да, полагаю, это где-то там. Хотя на самом деле надо бы мне выяснить поточнее.

— Так вы говорите, вы божество?

Алкан вполне божественно ухмыльнулся.

— Н-нет-нет-нет. Это не может быть правдой, — запинаясь, забормотал Трепп. — Никак не может. Что вы там болтали насчет того, что жизнь тривиальна? Нет, не могу себе представить, чтобы нормальные боги ходили по округе, распространяя подобные представления.

— Я просто пытаюсь быть вам полезным. Нет, не надо так на меня смотреть. Доверьтесь мне. Я просто пытаюсь позаботиться о том, чтобы вы полностью раскрыли свой богатый потенциал. Послушайте, выпейте еще эля, придите в себя, и я вам все объясню.

Загадочно теплое свечение гладило Треппа по бедру, пока пар поднимался от его вымокшей в эле сутаны. Пожав плечами, он снова поднял свою кружку, понимая, что на самом деле ему вовсе не требуется никуда бежать. Кроме того, несмотря на целую уйму всяких оговорок, проповедник был предельно заинтригован. Если этот малый и впрямь бог, а он от него сбежит… нет, никогда ему себе этого не простить. В конце концов, не будет никакого особого вреда, если он просто несколько минут его послушает.

Стараясь постоянно следить за тем, что происходит с легендарным котенком любопытства, крепко засевшим где-то в передней части его мозга, Брехли Трепп произнес, пытаясь излучать как можно больше здорового скепсиса:

— Ладно, валяйте. Я вас слушаю.

— Вот и хорошо, вот и славно. На самом деле весь вопрос тут в простой математике, — с энтузиазмом начал Алкан. — К примеру, прямо сейчас вы хорошо знаете, что далеки от бессмертия, так?

Трепп с сомнением кивнул.

— И как только вы вытряхиваетесь прочь из этого бренного мира, наступает время загробной жизни, верно? Вся остальная вечность представляется беспардонным бездельем и скукой смертной, правда?

Трепп снова кивнул.

— Неправда! — уверенно заявил Алкан. — Общее заблуждение — вот что это такое. Загробная жизнь — дьявольски занятая штука. Никакого шанса передохнуть. Да и на самом деле это было бы совершенно неправильно, разве не так? Я хочу сказать, сам тот факт, что вы бессмертны, вовсе не означает, что у вас уже не осталось никаких потребностей. Ну, сходить там, знаете ли, в пивную или, на худой конец, в театр. Кто-то должен все это обеспечивать. Однако хорошей стороной Аррая является то, что вы сами можете выбирать, чего вы хотите. Пьянствовать там, к примеру, или с девочками то-се… гм… Но для вас, как я прикидываю, идеальная загробная жизнь заключалась бы в том, чтобы целую вечность проповедовать от всего сердца.

Глаза Брехли Треппа затуманились.

— Да-а… — прошептал он, и котенок осторожного любопытства мгновенно плюхнулся на горячую сковородку.

— Тут-то в дело и вступает математика, понимаете?

— Нет, не понимаю.

Алкан перевел дыхание и еще раз понадеялся, что все-таки сумеет все это провернуть.

— Речь здесь идет об эффективности. Вот скажите, сколько душ вы обратили за всю свою жизнь?

— Пару сотен, — радостно ответил Трепп, с гордостью вспоминая стада д'мерских кочевников.

— Что ж, не так плохо, — прикинул Алкан, потирая свой нос картошкой. — Но только подумайте, скольких вы сможете обратить начиная от этого момента и до самого конца вечности, если вам не придется без конца убивать время на сон и тому подобную ерунду. Сотни миллиардов — вот сколько!

Челюсть Треппа отпала ему на грудь.

Алкан приготовился к следующему, довольно заковыристому отрезку — выстраиванию мостика веры, который должен был обратить его хитроумную схему в сверкающую реальность.

— Чтобы еще конкретнее разобраться с ситуацией, придется проделать массу математических вычислений. У вас это хорошо выходит?

Трепп помотал головой.

Алкан мысленно ухмыльнулся. Все существенным образом упрощалось.

— Тогда, если разделить пару сотен на сто тысяч миллионов, у нас получится… чертовски мало получится. Если точнее — совсем ни хрена. Так что, если вкратце, вся ваша жизнь — пустая трата времени. А значит, как мертвец вы будете несравнимо полезнее, понимаете? — Алкан ухмыльнулся. — Так куда эффективней.

Выглядя совсем огорошенным, Трепп одними губами произнес слово «мертвец». Еще три котенка подохли.

— Послушайте, тут абсолютно ничего личного. Просто толковый менеджмент, понимаете ли. Вот, выпейте еще эля.

Трепп глотнул эля, и вид у него сделался такой, словно он отчаянно пытался выполнить у себя в голове целый ряд сложных вычислений. Пальцы его подрагивали.

— Честно говоря, даже не стал бы об этом упоминать, если бы не знал, что это чистая правда, — охотно предложил свою помощь Алкан. — Чем раньше вы начнете работать с полной эффективностью, тем больше душ вы лично сумеете спасти. Осознаете ли вы тот факт, что за каждый день, в который вы по-прежнему упорно цепляетесь за ваш в высшей степени неэффективный образ жизни, еще три дюжины душ остаются необращенными?

— Я… я никогда раньше не думал об этом в таком аспекте.

— Вот так-то. Каждый день тридцать шесть первосортных душ оказываются потеряны для вечности. Да, шокирующая, ужасная реальность, но так все и есть. Опять же, если вы пожелаете продолжать в том же духе, тогда вы…

— Нет-нет. Вы абсолютно правы! — объявил Брехли Трепп, и где-то позади его глаз наконец-то вспыхнуло понимание. В его воображении уже радовались многие миллионы душ. — Совершенно верно. И как же я раньше этого не понимал? Какая эгоистичная неэффективность! Я не могу позволить им так просто остаться не спасенными. Не могу позволить, чтобы с ними такое случилось. Это мой долг! — с жаром изрек проповедник, вытаскивая из-под сутаны кинжал и дрожащей рукой направляя его к своему животу.

— Погодите! Погодите! — заорал Алкан, тревожно хлопая в ладоши. — Нет-нет, это не тот путь! Таким путем вы гарантированно угодите в Уадд! — Он знал правила насчет самоубийства. Прямиком в Уадд — и никаких апелляций.

— Но я должен. Подумайте только о душах, которые я должен спасти. Я никак не могу от них отречься…

Нет, сами вы это сделать не вправе!

Трепп недовольно покачал головой, развел руками и протянул кинжал Алкану:

— Что ж, вполне справедливо. Тогда давайте вы.

— Нет-нет… — Щеки Алкана мгновенно побледнели.

— Все будет в порядке, я даже не стану отбиваться. Просто воткните его вот сюда, между ребер. Давайте же, не будьте так щепетильны.

— Но я…

— Если хотите, я отвернусь.

— Да не могу я! — в панике воскликнул Алкан, подумав о той вони, которая разнесется по всему Арраю, если когда-нибудь выйдет наружу правда о том, что он убил миссионера. Уже достаточно скверно было окаймлять правду такими уклончивыми извивами, чтобы его уломать, но реальное убийство…

— Тогда премного вам благодарен! — прорычал Трепп, гневно топнув ногой. — Я хочу сказать, это и есть истинная доброта и любовь к ближнему. Вы выскакиваете невесть откуда, говорите мне, что моя жизнь — пустая трата времени, а потом никак не желаете мне с этим помочь. Похоже, вы здорово навострились обламывать духовных лиц!

— Я не сказал, что не стану вам помогать.

— Тогда берите кинжал и валяйте. — Трепп лихорадочно распахнул свою сутану, указывая на грудь. — Вот сюда. Быстрый укол — и я уже в пути…

— Этого я делать не стану. Послушайте, у меня есть план. Если вы пообещаете мне не валять дурака с этим кинжалом, я позабочусь о том, чтобы завтра вы гарантированно загнулись, идет?

— Утром или днем? — недовольно проворчал Трепп.

— Самым что ни на есть ранним утром. Обезглавливание вам подходит?

— Вполне. — Тут Трепп решил, что за последние несколько часов неплохо будет воспользоваться всеми возможностями своей глотки. С ухмылкой он осушил эль, вытер рот рукавом сутаны и покачал кружкой, ожидая новой порции. — Итак, во что именно должны уверовать мучающиеся души?

— Вот в это самое. В то, что вы пьете, — самодовольно улыбнулся Алкан, четко осознавая, что отныне дни Огдама за Верхним Столом определенно сочтены. — А теперь прошу извинить, но мне до завтра еще несколько вещей надо проделать. Всего лишь пара-другая мелких деталей, но о них тоже следует позаботиться. Никуда отсюда не уходите! — И со вспышкой света Алкан, божество эля и пива, внезапно исчез.

Одним из колоссальных преимуществ, которые Аксолотль предлагал персонам духовного ранга, являлось то, что им там никогда не приходилось таиться, отчаянно стараясь не привлечь к себе ничьего внимания. Поскольку все население горного города Аксолотля целиком и полностью было сверхсуеверным, никто из его жителей не удивлялся, когда перед ними неожиданно выскакивали всякие странные существа.

И Сиксика не была исключением. Сидя в своем гамаке, она просто глазела на то место, где секунду тому назад сверкнула весьма причудливая молния, после чего там невесть из какой материи соткалась большая и плотная на вид фигура.

— Привет, — сказала Сиксика божеству с пивным брюхом, стоящему в ее спальной комнате. Забросив за плечо прядь черных волос, она слегка качнулась в гамаке.

— Здравствуй, дорогуша, — отозвался Алкан, изо всех сил стараясь изобразить на физиономии ободряющую улыбку. — Ну как, готова для завтрашнего утра?

— Буду готова, когда сегодня ночью хорошенько высплюсь, — ответила Сиксика. — А что тебе, извини, нужно?

— Мне нужно позаботиться о том, чтобы ты хорошенько выспалась. — Стоя в темной комнате, Алкан ухмыльнулся. На самом деле это вовсе не была ложь. Ему действительно было желательно, чтобы девушка выспалась. Так выспалась, чтобы не пробудилась до послезавтра.

— Вот и славно. Ты собираешься меня укачать? Или почитаешь сказочки?

— О нет, дорогуша. У меня кое-что получше имеется. — Последовала крошечная вспышка света, и большая кружка эля появилась в руках у девушки. — Вот, выпей, — предложил Алкан. — Это поможет тебе заснуть.

— Это вроде какао?

— Более-менее.

— Но какао я уже пила, — озадаченно ответила Сиксика.

— Ну, это не совсем какао, это скорее эль… для юной девушки он нечто особенное, — настаивало божество. — А ведь ты сегодня и впрямь заслуживаешь чего-то особенного. Ты ведь не каждое утро приносишь себя в жертву?

— Нет, только раз в год. — Сиксика гордо улыбнулась. Считалось честью быть избранной в жертвы для Ежегодного фестиваля сотрудников похоронных бюро. Причем не только для самой девушки, но и для ее родителей. Даже вовсю храпя в соседней комнате и нежно покачиваясь в своих гамаках, они гордо ухмылялись. Завтра, на пиршестве, они будут сидеть во главе стола — а матушка Сиксики, что еще более важно, сможет свысока поглядывать на тех отвергнутых бесстыдниц, которым никогда не суждено будет занять место ее дочери. Жертвой могла стать только хорошая девочка, целомудренная и воспитанная, а не какая-нибудь распущенная и развратная шалава.

Сиксика быстро выпрыгнула из гамака, притопала к занавеске и, оттянув ее в сторону, указала на темный силуэт храма на другой стороне площади. Зубчатые бока величественного строения поднимались словно у пирамиды.

Алкан смог различить темные силуэты двух в равной мере здоровенных стражников, что с парой пылающих факелов патрулировали плоскую крышу. Согласно традиции, никому не позволялось быть рядом с жертвенным устройством, пока не настанет рассвет, и Сиксику приведут туда, чтобы сделать жертвой. В очередной раз.

Уже шесть раз она оказывалась лицом к лицу со сверкающим лезвием на вершине храма — и шесть раз уходила оттуда на вечеринку.

Это началось столетие тому назад, когда Великий союз сотрудников похоронных бюро счел в высшей степени несправедливым, что они вынуждены пропускать решительно все празднества в Аксолотле. У фермеров имелись свои жатвенные фестивали, когда они готовили блюда из своих посевов как приношения на следующий год. Как только церемония заканчивалась, начинались танцы и всевозможные увеселения. Схожим образом дело обстояло на Ежегодном празднике пивоваров, Традиционном конкурсе кондитеров… в общем список был бесконечным. Все отправлялись на праздники остальных, кроме сотрудников похоронных бюро, которых туда категорически не пускали. Тогда они учредили свой собственный Ежегодный фестиваль с парадом и танцами. Все получили приглашения на Церемонию ритуального жертвоприношения и на танцы в храме. Никто не знал, что именно должно будет произойти.

Толпы собрались на площади, любопытно глазея вверх на странное бамбуковое устройство с подвешенным снизу лезвием. Затем загремела барабанная дробь, и сотрудники похоронных бюро втащили туда отчаянно визжащую юную девушку, распластав ее на каменной плите. Барабаны зашлись совсем дикой дробью, после чего главный сотрудник с криком восторга отпустил лезвие. Все жители Аксолотля с разинутыми ртами смотрели, как оно ныряет вниз по вертикальным рельсам, неудержимо стремясь к шелковой шейке невинной девы, страстно желая оборвать ее жизнь…

Прошло добрых три минуты после того, как лезвие врубилось в предусмотрительно вставленный клин и намертво там застряло, прежде чем толпа поняла, что девушка все еще дышит. Сотрудники похоронных бюро оттянули лезвие назад на самый верх рельсов и вытащили клин — держа его так, чтобы все смогли увидеть глубокую зарубку. Разве могли они принести девушку в жертву? О нет. Это непоправимо испортило бы весь праздник. Особенно для ее родителей. Последовавший парад и танцы Ежегодного фестиваля сотрудников похоронных бюро имели такой успех, что с тех пор стали одной из самых ярких отметок на праздничном календаре жителей Аксолотля.

— Просто дождаться не могу, когда закончится эта досадная процедура, — с блеском в глазах сказала Сиксика, глядя на храм. — Вечеринка потом бывает страшно забавная. В этом году я хочу два куска шоколадного пудинга. Я по праву их заслужила.

— Этот напиток ты тоже заслужила, — подстегнул ее Алкан, указывая на кружку. — Давай же, выпей.

Сиксика сделала большой глоток, собрала глаза в кучу и выплюнула. Эль, точно выброшенный из аэрозольного баллончика, тонким спреем расплескался по занавеске.

— Тьфу! Какая гадость! — пожаловалась девушка. — Ты что, отравить меня хочешь?

— Нет-нет, — запаниковал Алкан. — Просто к этому вкусу надо привыкнуть. — Взмахнув кистью, он подождал, пока кружка вспыхнет и наполнится, после чего сказал: — Ну-ка попробуй. Это, я думаю, тебе больше по вкусу придется.

Сиксика неуверенно понюхала пенную жидкость.

— Это самое то, — подстегивал ее Алкан, ухмыляясь в очень недостойной доверия манере. — Давай пей.

Девушка осторожно отхлебнула, покатала жидкость во рту и приняла задумчивый вид. Затем все-таки проглотила. И с облегчением выдохнула.

— Не так уж скверно, — заключила Сиксика. — А можно чуть-чуть больше имбиря?

Алкан снова взмахнул кистью, поднимая вкусовые качества на несколько пунктов. Он также добавил от себя пять лишних процентов спирта. Сиксика снова потянула из кружки и закашлялась, когда крепкий имбирный эль обжег ей горло.

— Ух ты! — выдохнула она. — Вот это и впрямь славно!

Божество, ответственное за эли, благодарно наклонило голову и засияло улыбкой, когда согревающий сердце голос быстро пьянеющей девушки дошел до его ушей.

— Еще? — спросил Алкан несколько мгновений спустя, когда Сиксика вытерла ладонью рот. Девушка слегка кривовато улыбнулась и кивнула.

Небрежным взмахом руки обеспечив ее еще одной кружкой восемнадцатиградусного имбирного коктейля, Алкан ощутимо расслабился. Еще пара таких же кружек в желудок девушки — и раньше завтрашнего вечера ее уже никто не разбудит.

Но смогут ли сотрудники похоронных бюро вовремя найти кого-то, пылающего энтузиазмом стать жертвой вместо Сиксики? Алкан ухмыльнулся себе под нос. Ответ на этот вопрос он прекрасно знал.

Фигура в черной тоге с длинными полами и в соответствующих размеров цилиндрической шляпе подняла свой жезл, ловко покрутила им между пальцев и вдребезги расколотила утреннюю тишину и покой горного города Аксолотля.

— Да-да, — донесся крик из хижины, когда верхушка жезла выбила на двери несколько ямок. — Уже иду.

Дверь резко распахнулась, и крепко озабоченный на вид мужчина пушечным ядром вылетел из хижины, захлопывая за собой дверь.

— Я пришел! — объявил сотрудник похоронного бюро, крутя своим жезлом.

— Да-да, хорошо, но не погуляете ли вы немного по округе, а то мы еще не готовы? — забормотал озабоченный на вид мужчина, до сих пор небритый и пребывающий в состоянии очевидного расстройства.

— Сейчас назначенное время, — нетерпеливо произнес сотрудник, взирая свысока на отца Сиксики.

— Да знаю я, знаю. Назначенное время, назначенное место. Вот только назначенной дочери нет как нет.

— Что? Но этого не может быть! Она… она нам нужна! Праздник! Она должна быть на месте.

— Скажите, насколько успешно вам удается воскрешать ваших мертвых клиентов?

— Сейчас не время для шуток. — Сотрудник нахмурился и потянул за воротник своей тоги, который вдруг показался ему слишком тугим. — Прочь с дороги, — рявкнул он и ворвался в хижину. Его сандалии шумно стучали по лестнице, пока он несся к спальной комнате Сиксики.

Пинком распахнув дверь, он охнул при виде открывшейся картины: занавески плотно задернуты; обволакивая комнату сумраком, мать девушки покачивается взад-вперед, что-то отрешенно бормоча, явно близкая к истерике. А в гамаке — неподвижное тело. Неподвижное и бесчувственное.

«Нет! — мысленно взвыл сотрудник похоронного бюро. — Только не сегодня. Это же мой праздник!»

Матушка Сиксики со слезами на глазах оглянулась. Инстинкт подсказывал ей, что теперь приглашения на вечеринку им не дождаться.

— Простите… — всхлипнула она.

Сотрудник прошагал по комнате к гамаку. Голова его бурлила безответными вопросами, кипела раздражением. Сорвав одеяла, он уставился на бледную фигуру.

— Вон пшли… — пробормотала Сиксика в подушку, натягивая одеяла обратно. — Отстаньте. Я умираю… — Сжимая руками голову, она глухо застонала.

Тут колени сотрудника похоронного агентства сдали от потрясения, и он мешком осел на пол. Голова его кружилась от злой иронии всей этой ситуации. Что же они теперь объявят гражданам Аксолотля? «Извините, сегодня без жертв! Жертва не очень хорошо себя чувствует!»

И почему никто не предвидел, что такое произойдет? Редактору «Угадайки» придется ответить кое на какие очень суровые вопросы.

Впрочем, в данный момент это было не важно. Прямо сейчас ему предстояло развлечь целый город охотников до вечеринок. Где же он за такое короткое время замену найдет?

Рыча, сотрудник вскочил и метнулся прочь из комнаты.

— Ну что? — спросил отец Сиксики, пока мужчина, хлопая полами тоги, проносился мимо него.

— Здесь никакой надежды. Совсем никакой, — прорычал сотрудник, исчезая на улице.

Его сандалии злобно выбивали клубы пыли из мостовой. А в этот самый момент одно совершенно конкретное духовное лицо в черной сутане, войдя по шаткому мостику в Аксолотль, плелось по главной улице, сдерживая тревожные зевки. Согласно образу мыслей духовного лица, было еще слишком ранее утро для каких-то серьезных дел.

Крупный мужчина с пивным брюхом сбоку от него настойчиво это отрицал.

И, что самое удивительное, жители Аксолотля целиком и полностью с ним соглашались. Брехли Трепп наблюдал, как целые стайки людей выскакивают из боковых проулков и с энтузиазмом устремляются в одном и том же направлении, гудя от волнения.

— Ну идем же, скорее, — подгонял проповедника Алкан, указывая вслед несущимся толпам.

— Так ты и впрямь думаешь, что это удачная мысль — чтобы я снова здесь объявился, почти сразу же после Разоблачения Нужного Белья? — нервно спросил Трепп.

— Доверься мне, — елейно прошептал Алкан. — Все улажено. Просто расслабься и сделай, как я скажу. — Он заговорщицки подмигнул Треппу.

— Да, конечно, — пробормотал его высокобесподобие, никакой убежденности не чувствуя. — Я только надеюсь, что меня здесь после вчерашнего никто не узнает. Иначе они меня просто у… — Тут вспышка понимания зажглась где-то позади его глаз. — А-а, ладно. Очень хорошо. Я понимаю.

— Да, хорошо. А теперь поспеши. Ты ведь не хочешь нужный момент пропустить. Выбор времени здесь жизненно важен.

Последовав за стремительно собирающейся толпой, Брехли Трепп втиснулся на битком забитую площадь в тот самый момент, когда волны возбуждения буквально затопили все это место адреналином.

Алкан с ухмылкой указал в сторону массивного храма, что возвышался над площадью.

Единственная облаченная в черную тогу фигурка медленно карабкалась вверх по ступенчатой стороне строения, в отчаянии ломая руки. Наверху каменная плита лежала меж двух здоровенных стражников с факелами, глава ее была увенчана странным на вид устройством, собранным из бамбуковых жердей.

Толпа что-то неугомонно бубнила, и время от времени из разных ее участков вырывались спонтанные взрывы восторга и свиста.