Схрон, знатно отполировав две большие тарелки с пиццей, удовлетворенно вытер ладонью рот, откинулся на спинку своего кресла за Верхним Столом в «Манне Амброзии» и сделал солидный глоток эля. Почти с неохотой он объявил:

— Ладно, трапезе конец. «Прочие вопросы».

Едва успело затихнуть эхо, как Херокс уже вскочил на свое кресло, размахивая свитками:

— Б-было напечатано предложение касательно обсуждения т-текущего непредусмотренного отсутствия н-некоторых наших коллег. Данный в-вопрос, как уже было заявлено мной самим в п-процессе оказии, п-предшествовавшей текущей оказии, является чересчур н-неотложным и потребует н-немедленной перемены в расписании обсуждения других н-неотложных вопросов…

— Ну и что? — прохрипел Схрон.

— Н-не могли бы вы, д-действуя на благо тем, кто имеет более п-пунктуальную природу, п-прояснить конкретное значение д-данного расследования? П-пожалуйста.

— Мне вообще-то казалось, что оно просто ослепительно в своей ясности. Впрочем, для тех, кто имеет более педантичную натуру, я кое-что проясню. Намереваемся ли мы рассуждать про них прямо сейчас, как-то объясняя их отсутствие?

— Я так п-понимаю, что термин «них» относится к нашим отсутствующим к-коллегам, а употребляя термин «прямо сейчас», вы с-ссы… с-ссы… ссылаетесь на данное к-конкретное обсуждение «Прочих в-вопросов».

Схрон тяжко вздохнул.

— Да, — ответил он, поднял свою кружку и внезапно перенаправил следующий вопрос Херокса на темную лингвистическую тропу. — За них, прямо сейчас, — и Схрон сделал отчаянно требующийся ему глоток эля.

Херокс назойливо оглядел всю «Манну Амброзию»:

— Кто-либо еще п-поддерживает данное чрезвычайное п-предложение?

Огдам с готовностью поднял руку за Верхним Столом и самодовольно ухмыльнулся Алкану.

— Все з-за? — пропищал Херокс.

Индифферентно поднятые руки нестройно замахали ему в ответ.

— Очень х-хорошо, — засиял улыбкой Херокс, наслаждаясь своей назойливостью. — П-предложение п-принято. Вышеупомянутое чрезвычайное п-предложение об изменении расписания б-будет обсуждено в п-процессе обсуждения «Прочих в-вопросов» на следующей неделе, в т-течение которого любые в-возражения и иные линии обсуждения смогут быть п-представлены, что позволит реальному обсуждению п-пройти настолько эффективно и гладко, насколько это п-представляется п-практичным.

Схрон изумленно покачал головой. Все прошло замечательно гладко. Теперь этот вопрос должен был стать по-настоящему неотложным.

Нервно постукивая пальцами по столу, Алкан от всей души пожелал узнать, что сейчас происходит в Уадде. Втайне он уже начал задумываться, в самом ли деле сидение за Верхним Столом стоило всех этих забот и тревог. А ведь в свое время это казалось такой хорошей идеей.

Можно было почти ощутить, как в воздухе витает нервное напряжение, пока команда консультантов по удовлетворительному рассаживанию безнадежно вглядывалась в магические кристаллы и шуршала крошечными клочками пергамента.

На каждом фрагменте пергамента имелось неопрятно нацарапанное имя.

Курвер, глава совета директоров Комитета по удовлетворительному рассаживанию, вытянул шесть имен из своей церемониальной шляпы и расположил их перед собой. Затем он устало махнул ладонями над магическим кристаллом, нараспев произнес несколько равнодушных заклинаний и подождал, пока развеется катарактный туман. Туман сменило четкое изображение шести лиц на торжественном приеме во время свадьбы Блинни Плутта и мисс Меса.

Две подружки невесты, пожилая тетушка жениха, два чиновника из «Агентства предсказания замусоривания» и Гасила Шланк сидели молча, безнадежно глазея на розовые салфетки и ожидая первого блюда.

— Итак… гм… это вы поймали свадебный букет? — спросил Гасила у ближайшей подружки невесты.

— Нет, — с несчастным видом отозвалась невзрачная на вид девушка и возмущенно зашуршала своим розовым платьем.

— Ах, гм… значит, это были вы? — спросил он у другой.

— Нет! — рявкнула та и бросила гневный взор через стол.

— Но мне казалось, есть всего две подружки невесты.

— Да! — хором подтвердили они.

— Тогда кто же?..

Сморщенный палец гневного обвинения вдруг вытянулся от пожилой тетушки и указал на одного из чиновников из «Агентства предсказания замусоривания».

— Он! — только и сказала престарелая дама. Ее кинжальный взор чуть было не сшиб чиновника со стула.

— Послушайте, моя работа именно в том и состоит, чтобы не позволять неразрешенным предметам, лишенным всяких перспектив будущего использования, загрязнять тротуары Аксолотля… — начал было агент предсказания замусоривания.

— Но мы как раз собирались его использовать, — простонала первая подружка невесты. — Этот букет должен был подсказать, кому из нас первой выходить замуж. Это традиция!

— Данный букет ясно увидели умышленно выброшенным в манере, которая, вероятнее всего, должна была вызвать нечистоту мостовой и увеличить хаотический потенциал рассеяния…

— Если бы вы тогда не выскочили со своим бачком, я бы его поймала! — прорычала вторая подружка невесты.

— Нет, я бы его поймала!

— Нет, я!

— Не могу поверить, что вы препираетесь из-за того, кто первой схватил бы отбросы с простой церемонии, — проворчал агент предсказания замусоривания. — А проявили бы вы такую же ловкость, чтобы поймать вилочную косточку жареной курицы, будь она выброшена в столь же небрежной манере?

— Да! — хором ответили подружки невесты. — На ней могло бы остаться еще немного мяса!

— Таким образом, вы одобряете швыряние бесполезных материалов на улицы в манере, которая, вероятнее всего, вызовет замусоривание?

— Нет.

— Но вы только что сами об этом сказали.

— Нет, это не я сказала. Это она сказала, — обвиняюще указали друг на друга подружки невесты.

— Нет, не сказала!

— Нет, сказала!

— Да нет же, это все он. Это его вина! — Первая подружка невесты волчицей взглянула на агента предсказания замусоривания. — Бей его, негодяя!

Раздался грохот падающих на пол стульев, когда две облаченные в розовое воительницы перескочили через стол и вцепились агенту предсказания замусоривания в широкую физиономию.

Курвер прикрыл ладонью глаза, отстраняясь от магического кристалла, и чуть было не зарыдал. Он уже перепробовал девяносто семь различных сочетаний, и все они неизменно кончались мордобоем. Единственное различие, похоже, состояло в том, сколь быстро начинался этот мордобой.

В таком темпе с организацией удовлетворительного рассаживания ему было не справиться. Все это представлялось дьявольски сложным. Лучшим, что Курвер смог придумать, оказалась семерка полностью незнакомых людей, трое из которых дали бы обет молчания. Для них торжественный прием стал бы дьявольски скучной процедурой — зато они, по крайней мере, пережили бы его целыми и невредимыми.

Курвер оглядел свою команду и неловко поежился, заметив, как другие пророки вздрагивают, сталкиваясь с очередным мордобоем. Выбора просто не оставалось. Глава комитета должен был прибегнуть к божественному вмешательству. И существовала только одна персона, способная разобраться со всем этим беспорядком и перевести его во что-то меньшее, нежели потенциальный бунт, — Мэтр д'Отель, божество, ответственное за организацию рассаживания.

Втайне Курвер пожалел, что не подумал об этом раньше. Но с другой стороны, всегда неприятно было признавать свое полное поражение.

— Ладно, ребята, — объявил он с уколом стыда, — Кристаллы в сторону. Настала пора призвать сюда главного босса.

Последовал всплеск резких охов и ахов. Главный босс! Должно быть, дело было совсем табак.

Курвер зажег пару церемониальных палочек ладана, неохотно прошаркал к сиденью у алтаря Мэтра д'Отеля и аккуратно разместился на нем с требуемыми искажениями ножных суставов. Колени главы комитета самым зловещим образом скрипели, пока он укладывал каждую лодыжку на полпути от противоположного бедра.

Закрыв глаза, Курвер завел церемониальный распев — к немалому восторгу двух дьяволов в тысяче футов внизу.

Указатели святынеискателя снова взбесились, подрожали и четко указали на конкретный участок потолка уже порядком изрытого бокового тоннеля. Бубуш возбужденно ухмыльнулся и указал когтем на этот самый участок, отпуская Кременюгу в подлинное неистовство камнеглодания. Секунду спустя скалодонтка засеменила вверх по стене и атаковала гранит во всплеске разлетающихся во все стороны осколков. Тварь хорошо соображала. Навык был уже ей знаком.

Бубуш с Ублейром завернулись во многие слои одеял и последовали за скалодонткой. Одного переполняло чистое рвение, другой что-то бормотал про ноющие колени.

Прошло не так много времени, прежде чем в Уадде оказалось уже девять божеств.

Его высокобесподобие Брехли Трепп оставался в полной неподвижности под запасным парусом на палубе парома, пока все звуки громогласных приказов и стука копыт не затихли, а затем, чувствуя, как проповедническое рвение курсирует по его жилам, выглянул наружу, проверяя окрестности Флегетона на предмет притаившихся там демонов, и выскользнул на берег. Не слишком сложно оказалось выследить удаляющееся жалкое стадо бывших иммиграционных чиновников и их конвоиров. Оттуда слышались крики и периодические взвизги страдания, а в пыли, разумеется, имелась широченная полоса следов от копыт, чтобы даже самый неумелый из охотников отправился в нужном направлении.

Минуты спустя Трепп уже осторожно таился за огромным валуном, тайком разглядывая зияющий вход в кошмарные рудники лавы и серы Узбасса.

Две параллельные линии темного металла скользили к похожему на глотку мрачному проходу, исчезая в багровом сумраке дурно пахнущих теней. Ржавеющие громады разбитых вагонеток как попало валялись повсюду, подобно давно позабытым жертвам какой-то чересчур неистовой атаки.

Пожалуй, из всего, что на данный момент успел увидеть здесь Брехли Трепп, это зрелище наиболее соответствовало традиционным представлениям об Уадде.

Охранники-ментагоны агрессивно прорычали команды, подчеркивая каждую их них быстрыми сериями сопровождаемых радостным ржанием пинков, и Трепп почувствовал, как потенциал веры возрастает с каждой минутой.

При этом он блаженно не знал об игривом приближении пурпурного шаровера концентрированного благочестия, который вовсю несся к нему на прозрачных крылышках нежного ветерка.

Трепп усиленно наблюдал за тем, как разворачиваются события у рудника, пока охранники-ментагоны швыряли бывшим чиновникам здоровенные киркомотыги. С несчастным видом демоны подобрали подручный инструмент. Жуткие мозоли радостно поджидали их на крыльях страдания, готовясь к тому, чтобы впрыгнуть в ладони, размягченные столетиями сортировки пергаментов и корябанья лавиковыми ручками. И пока ментагоны обтесывали новых рекрутов и угрожающе на них скалились, Брехли Трепп увидел свой шанс. Сердце его отчаянно заколотилось, селезенка сжалась, и он тут же понял, что ему прямо сейчас следует проповедовать. На уме у него оказалось идеальное поучение.

Трепп быстро обшарил свой мозг, пытаясь припомнить детали контракта, который он заключил с компанией по производству рудничных и печных рукавиц марки «Тяпки-ляпки, или Идеальная пальцевая защита для трудящихся масс».

Выполнил он условия того контракта или еще нет? Преуспел ли с двадцатью тысячами обращенных, за которых ему заплатили? Почему-то Трепп чувствовал, что не преуспел. Однако здесь и сейчас у него появилась идеальная возможность исправить этот недостойный баланс. Не задерживаясь на раздумьях о том, где именно бывшие чиновники получат реальный шанс приобрести рудничные рукавицы «Тяпки-ляпки», да и вообще не тревожась об этом, ибо то была проблема отдела снабжения самой компании, миссионер понял, что настала пора действовать. Как говорится, «моменто лови». Бей, пока трезубец горяч. Разведя руки по сторонам и повыше вскинув голову, Трепп забрался на огромный валун, перевел дух и объявил:

— Друзья мои, демоны! Граждане Уадда, услышьте меня!

Вступление было не самое оригинальное, но внимание оно привлекло. Все резко развернулись. Глаза демонов сосредоточились на фигуре в сутане, невесть откуда взявшейся на валуне. Позади проповедника пульсировало и набирало интенсивность пурпурное свечение.

— Во всякое время перемен всем нам нужен небольшой комфорт, — заорал Брехли Трепп. — Минимальное опрыскивание влагой восторга иссохшей почвы горестный пустыни невзгод. Согласны?

Последовали нервные, осторожные кивки нескольких дьявольских голов под бдительным взором ментагонов.

— Не представляет ли собой страдание что-то такое, чему лучше происходить с другими? — спросил Трепп. — Разве боль и мучения не являют собой роскошь, позволительную лишь тем, кто на самом деле ее заслужил? Почему должны вы переносить муки сломанных когтей и покрытых ужасными мозолями лап?

Как раз когда Брехли Трепп закрыл глаза в пароксизме колотящейся внутри у него веры, пурпурный шаровер чистого благочестия проплыл у него над плечом. Затем шаровер медленно проследовал в естественный амфитеатр устья рудника. А Трепп тем временем приготовился к нескольким последним ударам евангелистски-возбуждающих вопросов, высвечивая потребность, которая, как аудитория прекрасно понимала, у нее реально имелась, загоняя демонов в тупик. А затем, когда выхода у бывших чиновников уже бы просто не оставалось, он предложил бы им решение, единственно верный вариант… Рудничные рукавицы «Тяпки-ляпки»!

— Почему именно ваш идеальный маникюр должен быть безнадежно испорчен суровостью ежедневной тяжелой работы? Можно ли сохранять лак на когтях и одновременно работать шахтером?

Внезапно (и совершенно неожиданно) пурпурный шаровер благочестия врезался в стоящий на его пути валун. Пусть даже данный шаровер был столь хрупок и столь переполнен килопсалмами святых волн, все равно вызывало удивление, сколь колоссальная вспышка света из него изверглась. Вся зона у рудника оказалась выжжена слепящим небесным светом — словно кто-то по ошибке поджег там голубой запальный фитиль небольшой сверхновой и забыл всех об этом предупредить.

Крошечные пончики веры сформировались в сверкающем пурпурном болиде, после чего закувыркались прямо с неба в спонтанном шторме нимбов. И секунды спустя вся толпа узрела свет истины, купила себе по футболке с религиозной эмблемой и ухватилась за последние слова незнакомца на валуне со всем рвением вертлявого терьера у ноги любимого хозяина.

Действительно, почему их маникюр должен быть безнадежно испорчен? Почему они вообще должны горбатиться на рудниках? Чего ради?

На все насущные вопросы должны были быть получены ответы! Несправедливости следовало исправить! А во всем Мортрополисе был только один-единственный дьявол, который смог бы ответить хоть на один из упомянутых вопросов.

Главный менеджер. Сам его деспотичность Асаддам!

Прежде чем его высокобесподобие Брехли Трепп получил шанс подробно описать толпе демонов восторги рудничных перчаток марки «Тяпки-ляпки», они заструились по берегу к валуну, схватили оттуда проповедника и понесли его к Флегетону, вконец осатанев от твердого понимания того, что именно он указал им путь. Единственно верный путь. Путь бунта!