— Порядок, парни, теперь переходим к… — Почти в идеальный унисон предсказатели резко развернулись во всплеске тог и промаршировали ровно на три пролета вниз по лестнице. Дальше второй поворот по коридору направо, затем резко налево — и вот они уже в просторном зале, изрядно наполненном цветисто обернутыми подарками для счастливой парочки.

Здесь были самые обычные вещи: аутентичные полотенца для сушки волос, бамбуковые подушечки в цветных чехлах, терракотовые бритвенные кружки жениха и невесты с соответствующими подставками, пара альпаговых купальных халатов с соответствующими нарядами для купания и подогревателями баков… короче говоря, все, что недавно поженившейся парочке могло потребоваться, чтобы сделать любую лачугу настоящим домом. По слухам, там даже имелась кое-какая малость для того совершенно особенного, сверхторжественного обеда. Полный набор столовых приборов на шестнадцать персон, изготовленный из настоящих персон. Впрочем, это были всего лишь слухи.

Подойдя к груде подарков, Мотримон внимательно на нее уставился. Он знал, что Блинни Плутт был популярен… но чтобы настолько! Быстро прикинув объем работы, координатор объявил:

— Итак, вам предстоит разбиться на две равные группы, и пусть каждая будет готова обработать половину подарков…

Мотримон умолк, оглянувшись и увидев, что две группы, на которые разбилась его команда, уже сидят, готовые начинать.

— Хорошо. Тогда приступайте. Что делать, вы знаете, — равнодушно приказал он. Порой Мотримон всерьез задумывался, зачем он вообще там нужен.

А вот вся остальная команда точно знала, зачем она там нужна. Следовало устранить эффект поступаковочного стресса. Любой гражданин Аксолотля, который вообще что-то знал, знал об этом эффекте все.

Было общеизвестно, что подарок, завернутый персоной с не слишком радостным нравом, создает тайную бомбу замедленного действия, приносящую в итоге горе и несчастье. В некий момент будущего вся загнанная в бутылку ненависть непременно выскочит наружу во внезапном взрыве злоупотребления.

Раздраженно завернутая вязальная ступица может дать задний ход и кольнуть в глаз. Скамеечка для ног, упакованная десятилетия тому назад буйным поставщиком, способна внезапно сдвинуться на три фута вбок и вызвать скверное растяжение лодыжки.

Занятием команды оценки брачного хаоса как раз и являлось выискивать подобные упаковки и их обезвреживать. А сегодня у них был просто завал работы. Ибо большинство дам в Аксолотле питали более чем мимолетную ненависть к конкретной мисс Меса.

Мотримон с энтузиазмом бросился вперед, заполняя брешь меж двух половин своей команды, и принялся раздавать обеим половинам подарки, рассыпая в этом процессе равнодушные слова ободрения и поддержки.

Ликвидаторы опасных упаковок все как один прижали пакеты ко лбам и принялись сосредоточенно распевать заклинания, отправляя своих ментальных сыщиков выискивать и выпускать наружу любые следы гнева, содержащиеся внутри.

Только когда просторное помещение для подарков наполнилось сонными распевами, до Мотримона вдруг дошла ужасная правда. Он совсем позабыл сделать нечто жизненно важное. Забыл получить благословение Эндезида, небесного покровителя бытовых приспособлений.

С жалобным хныканьем Мотримон упал на колени, сцепил руки у груди и опустился лицом вниз, покорно принимая позу личного унижения номер пятьдесят девять (вариант Д). В этой позе он вовсю начал распевать, после чего распростерся ничком, моля великого Эндезида появиться и осыпать изобильными благословениями из кранов доброй удачи их и счастливую парочку, которой были адресованы все эти подарки.

В воздухе что-то завихрилось, загудело, атмосфера наполнилась запахом озона, а затем последовала внезапная вспышка яркого света.

— Привет, — сказал Эндезид распростертому на полу и нервно вздрагивающему Мотримону. — Я пришел… мм… мм-мм!

Пара завернутых в одеяла демонов, которая внезапно выпрыгнула из груды подарков, схватила божество за шею и быстро утянула его в дымящуюся дыру в полу, так и не дав ему шанса особо поразглагольствовать.

Секунду спустя вся команда оценки брачного хаоса уже собралась в коридоре, отчаянно дрожа и грызя ногти. В их коллективном разуме преобладала одна-единственная мысль.

Кто-то, судя по всему, имел на счастливую парочку очень длинный и острый зуб — раз им пришлось столкнуться с таким неслыханным бесчинством.

Его бывшее высокопреподобие Елеус Третий сломя голову несся по сложной сети улиц, проулков и пробуренных скалодонтами проходов, каковую представлял собой Мортрополис, отчаянно гонясь за проповедником из Речистой Миссии. Сердце его бешено колотилось, пока он резко заворачивал за углы, бросался через перекрестки и слепо нырял вперед. Елеус знал, что ему позарез требуется догнать его высокобесподобие Брехли Треппа. Этот человек в сутане был его выходом наружу, его ключом к освобождению из этой сернисто-жгучей ямы отчаяния, его путем к перерождению.

Будь Елеус настоящим сдельщиком, тогда, возможно, ему не было бы в Уадде так скверно. Если бы он и впрямь продал душу за одно свое желание, может статься, он бы тут прижился. Однако Елеус по-прежнему оставался полностью лишенным всего, что хотя бы отдаленно приближалось к его заветной мечте — конгрегации.

Поистине это был скорбный обвинительный приговор состоянию религиозной веры в Объединенном королевстве Рингилла и Кранахана, из которого Елеуса так бесцеремонно выдернули, что никто даже ни разу не заскочил в часовню святого Маразма Регулярно Забываемого. Десятилетиями его высокопреподобие ждал хотя бы одного-единственного поклоняющегося, но безуспешно.

Все, чего ему теперь хотелось — это получить там еще один шанс. На сей раз все будет по-другому. Теперь Елеус уже не будет дожидаться, пока люди придут и постучат в двери его часовни. Нет, он выйдет наружу и сам их раздобудет. Да, именно так, его высокопреподобие пригонит их туда всем гуртом и лично затолкнет Благие Вести им в глотки, захотят они того или нет. В его второе пришествие Елеуса будет очень сложно проигнорировать. Если ему теперь только удастся догнать этого Треппа…

Завернув за угол в узком проулке, Елеус пронзительно вскрикнул и резко остановился, когда черная сутана вдруг изверглась из тени и крепко схватила его за горло.

— Ты что, меня преследуешь? — злобно прорычал Трепп, прижимая Елеуса к дальней стене проулка.

— Нет-нет… э-э… вернее, да… но мне бы хотелось… — лопотал Елеус, чьи мысли совсем смешались от внезапного пережимания Треппом его дыхательного пути.

— Чего тебе хочется? — рявкнул Трепп.

— Э-э… хочется с вами, ваше преподобие, — с надеждой отважился на ответ Елеус. Ответ оказался не тот.

Трепп еще сильнее схватил бывшее его высокопреподобие за горло и нахмурился. За многие годы своего милостионерства он твердо усвоил тот факт, что в темных проулках всегда таится опасность. Да, он не был уверен, что эти темно-багровые проулки так же опасны, как те традиционные тени сумерек, к которым он привык, но лучше безопасность, чем запоздалое сожаление.

— Так зачем ты меня преследовал? — прорычал проповедник.

— Э-э… я хотел последовать за вами… вы понимаете, в каком смысле? — попробовал улыбнуться Елеус. Это тоже не особенно помогло.

Взглянув на рясу Елеуса, Трепп еще больше помрачнел.

— А что, тебя бросил предыдущий вожак? — осклабился он.

— Н-нет. Нехватка конгрегации… гм… послушайте, это длинная история, а мое горло немного болит. Вы бы не были так добры… — С тоской посмотрев на землю, Елеус поболтал ногами в манере, которая, как он надеялся, будет столь же многозначительной, сколь и внушающей симпатию.

Брехли Трепп хмыкнул и отпустил бывшее его высокопреподобие.

— Ф-фу, вы всегда так круто с новобранцами? — прохрипел Елеус, задумываясь о том, не будет ли для него уместен серьезный пересмотр собственных технологий обращения.

— Только с теми, которые преследуют меня в темных переулках. Так чего тебе все-таки надо?

— Я уже вам сказал, — обиженно надулся Елеус. — Я хочу последовать за вами. Видите ли, я уловил одно из ваших последних хм-м… обращений… и почувствовал себя вполне вдохновленным, чтобы…

Несмотря на свои подозрения, Трепп внутренне улыбнулся.

— Насколько вдохновленным?

— О, в высшей степени!

— Настолько, чтобы пойти и купить себе полный комплект голубого Нужного Белья?

— Да-да-да, определенно, — залебезил Елеус.

— Тогда где он?

— Э-э… кто?

— Полный комплект голубого Нужного Белья, который ты так вдохновился пойти и купить?

— Ах, — уставившись себе под ноги, Елеус принялся ломать руки. — Ну, я поискал, но не смог ничего найти. Такие дела…

Лоб Брехли Треппа наморщился, точно у тяжеловесного борца-сумоиста, пока он угрожающе наклонялся вперед.

— Н-но я бы непременно его купил. Честное слово… — Елеус снова испробовал свою внушающую доверие улыбку.

— А как насчет пары «Цимбалических душеспасителей» Блинтона Клинта?

Елеус развел руками:

— Боюсь, эту часть обращения я пропустил, но ни секунды не сомневаюсь, что они чудо как хороши.

Брехли Трепп плюнул, развернулся и понесся дальше по переулку. Не было ни малейшего смысла тратить драгоценное время проповедования на этого шута горохового. Большие толпы — вот что ему требовалось. Трепп чертовски хорошо знал, что с удобного наблюдательного пункта высоко над увлеченной аудиторией, прикладывая куда меньше усилий, чем сейчас, он сможет обратить сотни душ за одно мерцающее мгновение славы.

На краткую секунду Елеус застыл в озадаченности, наблюдая за тем, как черная сутана властно уносится прочь, поднимая за собой клубы пыли. Что он такого сказал? Что сделал не так?

Затем его высокопреподобие внезапно опомнился и снова понесся за Треппом.

— Эй, погодите, я вам вот что скажу. Почему бы вам не рассказать мне про эти символические душители блин… этого самого. Уверен, я по-настоящему уверую, как только вы мне все-все про них объясните. А? Пожалуйста, не могли бы вы хоть чуть-чуть помедленней?..

Стояло утро шмонедельника, когда жалкое шуршание пергаментной работы, которое то и дело сопровождали недовольные вздохи чиновников иммиграционного отдела Греховной службы, было вдребезги разбито грохотом копыт и пинком в дверь.

Словно только что принесенный каким-то ураганом скверны, Асаддам ворвался в дверь, высоко подбрасывая копыта от радости. Широкая восторженная улыбка, будто бы приклеенная к его физиономии, служила самым что ни на есть черным знамением.

— Бросьте все ваши дела. Немедленно! — проревел главный менеджер на всю инфернальную контору, наслаждаясь властными нотками в своем голосе. — Я сказал немедленно! — прорычал он, внезапно выбивая лавиковую ручку из лапы ближайшего чиновника убийственным взмахом когтей. Стопка пергамента, точно мертвая осенняя листва, каскадом посыпалась на пол. — Бросить все это! — рявкнул Асаддам, плотно размещая лапы у себя на бедрах. На его физиономии, точно маска хирурга, теперь надежно застыло недовольное выражение. — У меня для вас есть объявление. Сегодня пергамент умер! Следуйте за мной!

В задней части конторы Ублейр покачал головой и нервно сглотнул слюну. Звучало все достаточно скверно. Асаддам резко развернулся и потопал к двери.

— Ну, вперед! — Кривой коготь главного менеджера заскреб по воздуху у дверного косяка, когда он поманил к себе чиновников. — Не бойтесь. Бросьте ваши лавиковые ручки и следуйте за мной! Немедленно! — Прикрыв пасть лапой, он тайком хихикнул, когда озадаченные чиновники встали и поплелись за ним, пожимая чешуйчатыми плечами.

Единственными звуками оставалось периодическое недоуменное бормотание, стук раздвоенных копыт и громкое шипение подпольного подогрева, пока Асаддам вел чиновников по лабиринту проходов вслед за стремительным спуском по лестничному колодцу — все глубже и глубже в недра страхоскреба Греховной службы. И все это время любопытство чиновников росло, подкармливаемое несгибаемой верой в то, что на повестке дня определенно стоит скорое знакомство с еще одним шедевром эффективности Асаддама.

В этом чиновники были совершенно правы, но что касалось того, насколько этот новый шедевр повлияет на их рабочие условия, то тут они катастрофически ошибались. Только Ублейр начал подозревать, что им предстоит увидеть, когда начал узнавать маршрут, которым их всех вели.

Побуждая иммиграционных чиновников резвее двигаться вперед и сильно смахивая при этом на какого-то дикого угольно-черного дудочника перед стаей рогатых крыс, Асаддам в конце концов остановился у надежно запертой сланцевой двери, зловредно ухмыльнулся и повернул ключ. Тут Ублейр в тревоге аж содрогнулся.

Секунду спустя Асаддам исчез в темном интерьере помещения, с энтузиазмом маня чиновников за собой. Те послушались и стали гуськом проходить внутрь, не замечая двенадцати массивных ментагонов, которые в полном согласии с полученными инструкциями появились в коридоре и встали там в злобной готовности.

Ублейр не был в точности уверен, почему он это сделал, но тем не менее внезапно он упал на колени и на карачках устремился вперед, к еще более темному пятну меж двух обсидиановых блоков.

— Итак, джентльдемоны, — объявил Асаддам под покровом темноты, — у меня есть для вас маленький сюрприз, — он взмахнул лапой, потянул за рычаг, и помещение немедленно озарилось красноватым свечением лавовых ламп. Иммиграционные чиновники ахнули от удивления, когда перед ними вдруг оказались три массивных обсидиановых блока с гладкими боками.

Ублейр еще плотнее вжался в проем, утягивая свои копыта из поля зрения.

— А теперь крепитесь! — проорал главный менеджер Мортрополиса. — Вот оно, будущее! Конец работы, какой вы ее знаете! — Холодная жестокая усмешка скользнула по лицу Асаддама, когда он повернулся и крикнул: — Лолох! Врубай!

Откуда-то далеко сзади последовало хриплое подтверждающее кряхтение, и незримый для чиновников ученый врубил другие рычаги, перенаправляя потоки перегретой лавы в сторону внутренностей Кристаллических Анализаторов Лолоха.

Считанные секунды спустя сигнальная пульсация крошечных красноватых световых точек показала, что недавно смонтированные КАЛы готовы к работе и ожидают объектов для анализа. Пока лава струилась по замкнутым циклам внутри блоков, температура между ними стремительно нарастала. Вскоре Ублейр начал поджариваться.

— Добро пожаловать в новый Иммиграционный отдел! — усмехнулся Асаддам. — Вы стали свидетелями багряного рассвета новой эры эффективности. Отныне все соответствующие проблемы вечных мук новых клиентов будут решаться здесь. Мириады их самых различных подлостей и отвратительных преступлений будут оцениваться, соотноситься со вновь составленным перечнем злодеяний и с колоссальной эффективностью и идеальной безошибочностью переводиться в коктейль личностно определенных режимов мук. Никаких больше демонических ошибок! Ну как, нравится?

Последовало нервное шарканье копыт.

— Так нравится или нет? — осклабился Асаддам поверх шуршания лавы по трубопроводам.

— Это вызовет зависть всего Уадда, — залебезил один из более проницательных чиновников, пытаясь червем пролезть в то, что сходило у Асаддама за список хороших парней. — А все, что усиливает зависть и возбуждает ревность, должно встречаться с восторгом. Гип-гип…

В других, менее напряженных обстоятельствах Асаддам бы презрительно сплюнул от столь подобострастных комментариев. А прямо сейчас он жутко потел от жары и нервозности.

— Я так рад, что вы испытываете именно такие чувства, — ухмыльнулся главный менеджер, похлопывая по блестящей поверхности ближайшего КАЛа. — Я хочу сказать, было бы определенным несчастьем, если бы кто-то из вас лелеял сомнения касательно тех преимуществ, которые КАЛ принесет Мортрополису. Эти анализаторы уже сейчас могут принимать и обрабатывать в десять раз больше проклятых душ, чем вся ваша компания, вместе взятая, твердо определяя Мортрополис как подлинную уаддскую столицу мук. С таким скачком в эффективности Шейтану нас нипочем не догнать!

— Ур-ра! — выкрикнул более проницательный из чиновников голосом куда более уверенным, чем он сам.

Ублейр от всего сердца пожелал, чтобы у него была свобода лично воткнуть пару-другую когтей в эту подхалимскую глотку. Однако прямо сейчас мозг его грохотал от целого ряда тревожно-неловких вычислений. С таким увеличением в транспорте душ не будет ли выявлен сопутствующий рост потребности в топливных ресурсах, чтобы обеспечивать должные уровни боли и страдания, которыми Мортрополис по справедливости был знаменит? Гнусно и самодовольно ухмыляющийся вопрос сам собой выплыл над горизонтом. Откуда поступит это дополнительное горючее? Почва под копытами у Ублейра вдруг показалась куда более шаткой, чем ему бы хотелось.

— Разумеется, — с почти мучительной небрежностью продолжил Асаддам, — ни одно из этих достижений не стало бы столь необходимым, если бы не ваши текущие уровни рабочей… гм… эффективности. А потому именно с этими соображениями в голове я рад объявить вам о ваших новых постах. Отныне вы будете использоваться в качестве постоянных поставщиков вещества.

«В качестве кого?» — мысленно запаниковал Ублейр.

— На эти посты вы заступите незамедлительно! — объявил главный менеджер с отчетливой ноткой наслаждения, которая, как давно уже уяснил для себя Ублейр, непременно предвещала беду. — Стража! — яростно заорал Асаддам.

И тут Ублейр мгновенно понял, что он был прав. По зову начальника двенадцать массивных ментагонов роем ворвались в помещение и огненными взорами уставились на бывших чиновников Иммиграционного отдела.

— Если вас не затруднит отправиться за этими джентльдемонами, они сопроводят вас к вашему новому месту работы, — произнес Асаддам в манере, которая неким образом делала невозможным любой отказ.

— Э-э… только один вопрос, — заикнулся единственный разговорчивый чиновник. — Какое именно вещество мы будем поставлять?

Ублейр на секунду испытал к гнусному лизоблюду благодарность. Достаточно скверным было известие о том, что Иммиграционного отдела больше не существует, — но незнание того, что такое «местные поставщики вещества», сводило его с ума от жгучего любопытства.

Ублейр почти расслышал, как Асаддам буквально затрясся от злобного восторга, когда ему задали тот самый вопрос, на который ему так хотелось ответить.

— Ну, это будет зависеть от того, в какой именно части рудников вы в конечном счете окажетесь.

— Рудников? — одними губами прошептал чиновник в приступе дикой паники, а Ублейр — отчаянного облегчения.

— Да, рудников. Если еще точнее — Узбасских рудников лавы и серы. Вам это может показаться странным, но лава и сера поступают именно оттуда, — осклабился Асаддам, сочась педантичным сарказмом и наслаждаясь каждым мгновением этого массового перевода по службе. — Меня, говоря откровенно, не очень интересует, что именно вам выпадет поставлять.

— Подождите минутку! Не можете же вы просто так переправить нас в Узбасс… — запротестовал чиновник.

— Да? В самом деле? Не могу? — Асаддам подался вперед, словно бы живо заинтересовавшись. — Это еще почему?

— У меня… э-э… у нас есть контракты на работу в Иммиграционном отделе и…

— Ах ну да, конечно, прямо сейчас это создает определенное препятствие. Но видите ли, какое дело. Иммиграционного отдела больше не существуют — так что все ваши контракты не стоят ломаного обола.

— Но нас ни о чем таком не предупредили!

— Обо всем этом было объявлено еще в прошлом месяце по инфернальной почте. Я послал вот это уведомление, очерчивая в нем все детали… — Главный менеджер вытащил из кармана клочок пергамента и победно помахал им перед толпой бывших чиновников. — Все, что вам нужно знать, здесь ясно сказано и… Ах проклятье, как же это неловко с моей стороны. Кажется, я все-таки забыл послать его по почте. Но ничего-ничего, не волнуйтесь. Не теряйте присутствия духа. Узбасс в это время года — чудесное местечко, просто курорт. Вы непременно его оцените, как только привыкнете к вони и жаре, а также предельно мучительным условиям труда. Короче говоря, наслаждайтесь там как можете! — Тут Асаддам щелкнул своим заостренным как стрела хвостом, давая команду, и двенадцать ментагонов, оскалив клыки, двинулись вперед, угрожая бывшим чиновникам здоровенными дубинками. Буквально обтекая эффективностью, ментагоны согнали своих клиентов в плотную кучку и в удвоенном темпе погнали их прочь из вычислительного зала.

Якобы вдруг оставшись в одиночестве, в относительной тишине рабочего помещения, Асаддам запрокинул голову и оглушительно расхохотался. Вот она, эффективность! Причем именно такая, какой он ее обожал! Идеальное оправдание предельной жестокости!

А теперь настала пора отправляться на берега реки Флегетон для введения второй очереди его блестяще интегрированной автоматической системы обработки проклятых душ.

Последовал краткий стук копыт, и Асаддам убрался из зала с аппаратурой, не оставляя позади себя ничего, кроме инверсионного следа победного гогота, а также до смерти перепуганного Ублейра.

Все божества за Верхним Столом в «Манне Амброзии» дружно глазели на тяжело перегруженную священную тележку с подогревом и считали число оставшихся там тарелок. Ангельская официантка припорхала к тележке и нервно распушила крылья. Итак, опять произошло то же самое. Снова оказались невостребованные порции. Быстро и предельно скрытно официантка оглянулась через крыло на остальные столы и испустила вздох облегчения. По крайней мере, это было не ее виной — перед каждым божеством, нежно дымясь, стояла славно нагруженная тарелка.

А с одного из нижних столов не на шутку перепуганное божество наблюдало за разворачивавшейся сценой, охваченное отчаянным признанием своей вины. «Станут ли меня винить за пустые сиденья?» — нервно размышлял Мэтр д'Отель. В его обязанности входило провожать вновь прибывших на их места, но было ли его упущение в том, что кто-то не объявился?

— Семь? — пробормотал Схрон за Верхним Столом. — Все еще хуже становится! Где они, очень хотелось бы мне знать?

— Где-то еще, — с готовностью откликнулся Огдам.

— Что? Где-то еще? Но они просто не могут питаться где-то еще. Нет никакого «где-то еще».

Уши Мэтра д'Отеля силились услышать, о чем идет разговор. Не винили ли они его?

— Возможно, они вообще не питаются, — предположил Огдам.

— Что? — оскорбленно рявкнул Схрон. — Не питаются? Что вы имеете в виду?

— Э-э… возможно, они на диете.

Схватившись за голову, Схрон пронзительно завопил:

— Не смейте об этом говорить! Даже думать не смейте!

Если было что-то, что по-настоящему пугало его и раздражало, так это сидение на диете. Для Схрона это была подлинная пощечина. Умышленно отказываться от еды? Да это же просто извращение!

«И все же, — подумал Схрон, глазея на семь тарелок с дымящимися кушаньями, — одно божество на диете — это добавочная порция для другого». Сегодня, на второй день событий, он опять получит желанную добавку. Ухмыляясь, Схрон поднял вилку и уже собрался было воткнуть ее куда надо.

Но тут предобеденная тишина оказалась вдребезги разбитой одним меньшим божеством, которое вдруг вскочило на ноги и высоко вскинуло руку.

— Я в этом не виноват! — в неистовой панике выкрикнул Мэтр д'Отель. — Если они не объявляются, нельзя ожидать от меня, чтобы я их препроводил к нужным местам, ведь так?

Вилка Схрона задрожала на полпути.

— На самом деле, — писклявым голосом продолжил Мэтр д'Отель, — меня следовало бы поблагодарить за то, что все соответствующие места как полагается заполнены теми, кто объявился. Непросто, знаете ли, день за днем прилаживать задницы к креслам…

Схрон уставился на свой стынущий ленч, и его желудок угрожающе зарычал.

— Сейчас не время обсуждать отсутствие определенных членов нашего… гм-м… коллектива. Поднимите этот вопрос позже, хорошо? Скажем, во время обсуждения «Прочих вопросов».

Тут еще одно божество вскочило на ноги.

— Это следует п-проделать по другой оказии, поскольку т-текущая сессия уже расписана п-по столам и п-по минутам, — выпалил Херокс, ответственный за календарное планирование, собрание и наиважнейшие встречи. — Х-хотя, если поднять это как н

Схрон буквально истекал предвкушением своего ленча, а его вилка по-прежнему парила в воздухе.

— Давайте потом с этим разберемся, — уныло пробормотал он.

— Р-разумеется, мы могли бы поднять этот в-вопрос на «Внеочередном с-собрании» после ленча, но это б-будет означать изменение в р-расписании обсуждения «Прочих дел». П-подобное изменение должно п-подвергнуться обсуждению на открытом с

Голод и гравитация сделали с вилкой Схрона свое дело. В одном плавном движении она по дуге понеслась к его политой нектаром пицце, а затем рванулась назад, к истекающему слюной рту.

Прямо сейчас Схрону было глубоко плевать, где находятся семь других божеств, оказавшиеся в самовольной отлучке. Рано или поздно они снова объявятся. По сути, если к их нестройным рядам присоединится еще пара-другая, это только пойдет на пользу пищеварению всех оставшихся.

Херокс тем временем продолжал толкать бюрократическую речугу, адресуясь к внезапно лишившимся слуха ушам жадно пожирающих свой ленч богов.

Алкан нервно потер подбородок и стал с надеждой прикидывать, что там происходит с его Индикатором Веры. Горел ли он в данное время ярко-лучистым рвением тысяч обращенных душ?

Затем Алкан неловко заерзал в кресле. Но не была ли его схема разгадана? Не проболталась ли пара охочих до пива ангелиц из Парангельской службы насчет исчезновения недавно усопшего Брехли Треппа? И не могли ли эти самые семь божеств все это дело расследовать?

Прожевывая свою пиццу, Алкан отчаянно надеялся, что он ошибается.

Вихри плотного дыма кружились вслед за хлопающей полой сутаны Брехли Треппа, пока он безостановочно шагал по бесконечным проулкам Шанкера, деловой части Мортрополиса. Елеус скользил у него в кильватере, семеня вдвое чаще, чтобы поспеть за властно-широкими шагами Треппа.

— Послушайте, я ведь и правда могу поверить вам как любая другая душа, клянусь, — ныл бывшее его высокопреподобие. — По сути, я даже могу еще лучше поверить.

— Прочь от меня!

— Нет-нет, продолжайте. Велите мне поверить в то, что черное — это белое. Уверен, я смогу. Просто испытайте меня.

— Пр-рочь!

— Э-э… какая сейчас на вас чудесная белая сутана. Что за роскошный наряд! Необыкновенно стильный! Просто белоснежный, но никакая грязь на нем совершенно не проявляется…

— Пр-рочь!

— И разве вы на самом деле не обожаете всех тех белых демонов, которые вон там роют копытами землю?..

Тут Елеус проворно юркнул за резкий поворот, энергично семеня в двух футах позади раздувающейся сутаны Брехли Треппа.

Эндезид с трудом вырвался из-под большого одеяла, откашлялся и в полном смущении огляделся. Волосы его были дико взъерошены. Впереди, на грубо высеченных стенах пещеры виднелись лавовые лампы. Шесть смутно знакомых лиц одарили нового гостя Уадда напряженным вниманием. Одно из них, с застывшим на нем смешанным выражением ужаса и восторга, вовсю глазело на беспорядок прически Эндезида и прикидывало, сколь мощный стилистический потенциал там содержался. Наконец, не в силах совладать с собой, Нивейя метнулась через пещеру, изящным жестом прихватывая со стола древнюю костяную расческу.

— Что это еще за?.. Где я? Что происходит? — возопил Эндезид и попытался сесть прямо, — Прочь от меня! — рявкнул он на Нивейю.

— Это курс менеджмента, друг сердечный. Добро пожаловать на борт, — авторитетно прохрипел Стапель, по-прежнему в своей тыквенной пижаме.

— Что? Какой еще курс? Оставьте мою челку в покое!

— Курс менеджмента, кореш, — подтвердил Туммак.

Эндезид помотал головой к великому неудовольствию Нивейи, которая раздраженно нахмурилась и отвесила ему подзатыльник.

— Отвалите. Нет, этого просто не может быть. Меня призвали благословить подарки на какую-то свадьбе в Аксолотле…

— Нет смысла рассказывать, что было дальше, коллега. К вам, подобно шквальному шторму, подкрались сзади, связали и утащили вниз по дыре. Следующее, что вы узнали, — это что вы уже здесь.

— Откуда вы это знаете? — залопотал Эндезид, глядя на увенчанное фуражкой божество из-под непрестанно елозящих рук его добровольной парикмахерши.

— Если не считать нескольких смутных деталей, курс каждого из нас проходил по тому же маршруту.

— Что? — воскликнул Эндезид, и на его божественной физиономии мелькнуло выражение паники.

— Ах, дорогуша, все это совсем не так скверно, — заверила его Нивейя, отступая на шаг и наслаждаясь зрелищем своей работы. — По сути, обслуживание здесь некоторым образом даже лучше. Конечно, еда не так хороша — но нельзя же требовать всего сразу. Так-так, еще немного завить на макушке, я полагаю. Вам кто-то когда-нибудь говорил, какое несравненное наслаждение заплетать ваши волосы в косички?

— Э-э… нет… прекратите, пожалуйста, ерундой заниматься, — равнодушно отозвался Эндезид и снова повернулся к Стапелю: — Но почему именно мы? Что мы такого сделали? Чем заслужили?

— Ничего особенного. Мы просто оказались в ненужном углу в ненужное время. Я так прикидываю, мы еще только первые счастливчики, — с довольно жалким видом проворчал Туммак.

— Но за что? Что мы такого сделали? — брызгал слюной Эндезид. Смущение все нарастало, ответы вызывали еще больше вопросов.

— А вы не обратили никакого внимания на недавнюю речугу Ромсдела? — осведомился Стапель, который, раз уж он был здесь дольше всех остальных (за очевидным исключением сгинувшего невесть куда Брехли Треппа), набросил на себя мантию вожака. А кроме того, как он уже указал другим захваченным божествам, только у него одного имелась фуражка. Вождь непременно должен был носить фуражку. Иначе по мореходным понятиям все выходило неправильно.

Эндезид снова покачал головой и получил очередной резкий подзатыльник от вовсю шурующей божественной парикмахерши.

— Какую речугу? Я… э-э… наверно, меня тогда призвали на очередную работу. В последнее время свадьбы, знаете ли, просто рекой текут. И между прочим, так всегда бывает. Целые века почти ничего, а потом вдруг — шурр, бурр, одновременно целые дюжины. Странное дело, но это как-то связано с весной. Не понимаю, что в весне такого особенного…