Освоение эсминцев двигалось медленно еще и потому, что отсутствовали многие схемы, чертежи и описания. Советские офицеры тщательно разбирались в различных узлах. В результате появились схемы паропроводов, электрооборудования, масляной системы и т. д., которые затем сводились в общую схему корабля. Так создавались общекорабельные документы, по которым и проходила учеба личного состава.
      Линкор "Ройял Северин" и подводные лодки оказались в более приличном состоянии, хотя и здесь было немало огрехов. Были обнаружены, в частности, дефекты в гидравлике линкора. Однако совместными усилиями наших и английских специалистов этот недостаток был устранен. При приемке и сдаче линкора выявился большой расстрел стволов главного калибра, а боезапас был только бронебойный. Командование отряда поставило вопрос о смене лейнеров [Лейнер-тонкостенная стальная труба с нарезами внутри, образующая канал орудия.] и об обеспечении корабля фугасными снарядами. Англичане не соглашались, мотивируя отказ нуждами второго фронта.
      Мне пришлось использовать свои связи с представителями имперского генштаба, и вскоре вопрос был решен положительно. Справились и с этой проблемой.
      В результате самоотверженного труда всего личного состава линкор и подводные лодки были приняты в короткий срок - за 20 дней. 30 мая 1944 года на "Архангельске" (это имя получил линкор) и четырех подводных лодках был поднят Военно-морской флаг СССР. На церемонии поднятия советского Военно-морского флага были посол СССР в Англии Ф. Т. Гусев, заместитель наркома Военно-Морского Флота Г. И. Левченко, возглавлявший отряд советских кораблей, английские адмиралы, члены нашей военной миссии.
      - Какие же замечательные люди наши моряки, - говорил Ф. Т. Гусев, когда мы возвращались в Лондон.- Да с ними мы одолеем любого противника!
      Итак, на линкоре и подводных лодках хозяевами стали советские моряки. Теперь англичане навещали их как консультанты.
      Подводные лодки "В-1", "В-2", "В-3" и "В-4" вскоре перешли в военно-морскую базу Лервик (Шотландские острова) и оттуда, после соответствующей подготовки, поодиночке, с суточным интервалом, самостоятельно двигались в Полярное. Три лодки дошли до места назначения благополучно. А вот лодка "В-1", которой командовал Герой Советского Союза капитан 2 ранга И. И. Фисанович, погибла.
      Причины ее гибели так и остались неизвестны.
      Что касается эсминцев, то с ними пришлось очень много повозиться. Члены военной миссии приложили немало сил, чтобы обеспечить их своевременную приемку. Мы помогали найти выход из возникших тупиков, часто связанных с языковым барьером. Кроме того, на складах адмиралтейства не хватало запасных частей, а принимать корабли без них, учитывая техническое состояние эсминцев, было бы просто преступно. Англичане же ссылались на то, что эсминцы строились в Америке тридцать лет назад и запчасти к ним не сохранились.
      Я предложил руководителям адмиралтейства передать в качестве запасных частей целый эсминец, однотипный с принимаемым. Англичане не сразу с этим согласились.
      И только за сутки до выхода кораблей в Кольский залив мы получили положительный ответ.
      Моряки отряда так и называли поначалу девятый эсминец - "Запасные части". В очень сжатые сроки его надлежало привести в мало-мальски приличный вид, с тем чтобы переправить в Мурманск. Срочно была сформирована приемная команда: с каждого эсминца по восемь моряков - всего 63 человека. Это вдвое меньше штатного расписания эскадренного миноносца данного типа. Командиром "Запасных частей" был назначен флагманский штурман отряда капитан 2 ранга А. Е. Пастухов, замполитом - работник политотдела капитан 3 ранга Н. В. Матковский.
      Командир корабля А. Е. Пастухов решал в те дни множество организационных и специальных вопросов с английским командованием. Ему в этом помогали члены нашей миссии.
      Десять суток моряки не покладая рук мыли, чистили, скребли, ремонтировали, отлаживали корабль. А 6 сентября он, минуя позицию немецких подводных лодок, прошел вдоль восточного побережья Англии в Скапа-Флоу, а затем в бухту Лох-Ю, где формировался очередной союзный конвой.
      Хочу отметить высокий моральный дух, отличную морскую подготовку и мужество этого небольшого экипажа, проявленные как в Англии, так и в арктическом переходе к родным берегам.
      Особо надо сказать о командире эсминца А. Е. Пастухове. Опытный офицер, отличный штурман, он оказался и хорошим командиром корабля, умело ориентирующимся в сложной обстановке. Под стать ему был и замполит Н. В. Матковский - боевой моряк, с опытом службы на Черноморском флоте, Азовской и Волжской военных флотилиях. До войны он защитил кандидатскую диссертацию, был на партийной работе. Как политработник, умел находить ключ к сердцу каждого, отличался внимательностью к людям, отзывчивостью и требовательностью. Его, как и командира, любили и уважали в экипаже. Словом, Пастухов и Матковский отлично дополняли друг друга, сумели сплотить коллектив. И когда возник вопрос, как назвать эсминец - ведь не вечно же подтрунивать над ним, мол, "Запасные части",- команда единодушно ходатайствовала: "Дружный". Впоследствии это имя и было утверждено.
      Но вернемся чуть-чуть назад, к тому периоду, когда наши моряки принимали эсминцы. Первые две недели июня для экипажей прошли в тренировках и учениях, в контрольных выходах в море. Тщательно проверялась исправность механизмов, систем и вооружения. Экипажи успешно сдали первую задачу курса боевой подготовки. Это давало им право выходить в море, отрабатывать более сложные задачи.
      В те дни, вернувшись из боевого похода, связанного с высадкой десанта в Нормандию (об этом еще пойдет речь}, я приехал в одну из шотландских военно-морских баз, встретился с вице-адмиралом Г. И. Левченко. Он как-то загадочно улыбнулся, начал меня поздравлять.
      - С чем? - спросил я.
      - Как, разве вы не знаете? - удивился Гордей Иванович. - Со званием вице-адмирала! - Он вынул из кармана пару погонов, протянул их мне.
      - Но я ничего не знаю.
      - Мы слышали сообщение по радио,- сказал Г. И. Левченко.
      Я поблагодарил за поздравление, однако ответил, что погоны не надену, пока не получу официального уведомления из Москвы, и оказалось, что зря. Вернувшись в Лондон, нашел среди прочих бумаг поздравительную телеграмму наркома Н. Г. Кузнецова. Но это уже было много дней спустя.
      Забегая вперед, скажу, что и следующее звание меня настигло неожиданно. Это было в 1949 году, когда я работал заместителем начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Рассматривая список военачальников, представленных к присвоению очередных званий, И. В. Сталин спросил у Маршала Советского Союза А. М. Василевского:
      - А что же вы забыли Харламова?
      А. М. Василевский доложил, что я являюсь председателем аттестационной подкомиссии по флоту, поэтому, мол, он не знает, удобно ли меня представлять, как это будет выглядеть...
      - Ну а вы-то как - "за" или "против"?
      - Я - "за". Список можно и увеличить.
      - Ну зачем же увеличивать? - сказал Сталин. И, карандашом вычеркнув первую в списке фамилию, он написал сверху: "Харламов Н. М.".
      Обо всем этом я узнал от маршала Василевского, который сразу после возвращения от Сталина пригласил меня к себе. Он тепло поздравил меня с новым званием и показал постановление Совета Министров СССР.
      Обычно раньше четырех часов утра мы Генштаб не покидали. Но в тот день я ушел с работы в час ночи. Подъезжаю домой, а во всех окнах горит свет. Не могу понять, почему не спят мои домашние. Вошел в квартиру, смотрю:
      на жене вечернее платье, на столе бутылка шампанского.
      Жена бросилась поздравлять.
      - Но откуда ты узнала?- удивился я.
      Оказалось, что позвонил С. М. Штеменко и порекомендовал встретить "полного адмирала" по-праздничному.
      Я, конечно, был тронут таким вниманием.
      Пришла пора оформить прием эсминцев, поднять на них бело-голубой краснозвездный флаг.
      В воскресенье, 16 июня 1944 года, на торжественную церемонию подъема флага приехали посол Советского Союза Ф. Т. Гусев, командующий отрядом вице-адмирал Г. И. Левченко, командующий военно-морским округом английский ваце-адмирал Максвелл, мэр Ньюкасла, сотрудники советской военной миссии и английские офицеры.
      Первым выступил вице-адмирал Максвелл:
      - По поручению британского адмиралтейства,- сказал он, - с большим удовлетворением я передаю эти корабли доблестному и смелому русскому флоту. Мы желаем удачи псем, кто будет плавать на них.
      В ответном слове советский посол отметил, что эти эсминцы помогут Красной Армии и союзникам быстрее разгромить фашизм.
      В 12.00 под звуки английского гимна на кораблях был спущен британский флаг. Затем оркестр исполнил Гимн Советского Союза. На всех кораблях раздались команды:
      - Военно-морской флаг Союза ССР и гюйс поднять!
      После этой церемонии советские моряки устроили обед.
      Праздник продолжался на причале, где духовой оркестр
      играл популярные мелодии. Моряки двух союзных стран танцевали, смеялись, у всех было отличное, приподнятое настроение. Я подошел к группе моряков с эсминца "Живучий", чтобы поговорить с ними, узнать об их настроении.
      И тут случилось нечто неожиданное. От избытка чувств, словно по команде, матросы и старшины подхватили меня на руки и начали качать.
      - Только не уроните,- раздался откуда-то снизу голос жены.
      Английские офицеры были несколько шокированы. Ведь на британском флоте отношения начальника и подчиненного отражают классовые противоречия, существующие в обществе: на корабле матрос не имеет права даже войти в коридор офицерских кают, сохранились военная полиция, наручники и штрафы. Вот почему эпизод с подбрасыванием, о котором идет речь, произвел впечатление на рядовой состав английских моряков.
      После подъема флага экипажи эсминцев получили еще месяц на отработку учебных задач, в том числе огневых.
      Это был месяц напряженных занятий на рейде и полигонах, днем и ночью.
      Затем эсминцы перешли в Скапа-Флоу, где уже находился линкор "Архангельск".
      Хочу сказать несколько словно самой базе.
      Скапа-Флоу - главная операционная база королевского флота. Ее акватория, составляющая около 120 квадратных миль, защищена от сильных ветров. Из базы можно выйти и в Атлантический океан, и в Северное море.
      С этой базой у английского флота связаны как славные, так и мрачные страницы прошлого. Во время первой мировой войны адмирал Джеллико вывел из Скапа-Флоу флот для боя, вошедшего в историю как Ютландское сражение.
      После капитуляции Германии в 1918 году в базе несколько месяцев стоял интернированный немецкий флот. База тщательно охранялась, особенно потому, что 14 октября 1939 года немецкая подводная лодка "И-47" незаметно проникла на рейд и потопила стоявший на якоре английский линкор "Ройял Ок". Из 1280 членов команды погибло 834 человека. Английская секретная служба ломала голову:
      каким образом вражеской лодке удалось прорваться сквозь сложную систему оборонительных сооружений, заграждений и противолодочных сетей? Не приходилось сомневаться, что субмарину провел человек, прекрасно осведомленный об этой системе.
      Только после войны, когда в руки союзников попали документы абвера, загадочная история с потоплением "Ройял Ок" как-то прояснилась. Как и следовало ожидать, за этой трагедией стояла тень Канариса. Еще в 1927 году в Англию в качестве представителя швейцарской фирмы часовщиков и ювелиров прибыл голландский подданный Иоахим ван Шулерман. Вскоре он поселился в Керкуолле на Оркнейских островах и открыл собственную часовую мастерскую.
      Через пять лет ему удалось получить британское гражданство. А в начале войны Шулерман (он же Фриц Бурлер и, конечно же, немецкий разведчик) объявил соседям, что в Голландии у него проживает тяжелобольная старушка мать. Он выхлопотал паспорт, запер свою мастерскую и сел на пароход, идущий в Роттердам. В этом городе он встретился с представителем службы Канариса и предложил послать в Шотландию подводную лодку, которую он лично обещал провести в Скапа-Флоу. План его был принят.
      Накануне трагедии с линкором немецкий разведчик достал небольшую шлюпку и, миновав посты береговой охраны, вышел в море. Здесь, в шести милях от берега, его поджидала подводная лодка под командованием капитан-лейтенанта Г. Прина. Судя по тому, что операция прошла успешно, скромный часовщик не тратил времени даром: по отрывочным сведениям, почерпнутым из бесед с местными жителями и офицерами базы, он составил точную карту заграждений базы.
      После потопления линкора адмиралтейство провело тщательное расследование. Многие должностные лица базы были строго наказаны, а за самой базой, за подходами к ней установили тщательное наблюдение. Для этого использовали самолеты и даже эскадренные миноносцы.
      Любопытно, что в 1967 году ассоциация королевского военно-морского флота устроила в Портсмуте встречу оставшихся в живых английских моряков с потопленного линкора "Ройял Ок" и членов экипажа "И-47" (сама же лодка в марте 1941 года была потоплена у берегов Исландии английским эскадренным миноносцем "Булверин", но часть команды, переведенная с повышением в 1939 году на другие подводные лодки, осталась жива).
      Друзья по НАТО произносили тосты за погибших, за дружбу, возлагали венки. Словом, все делалось по пословице: кто старое помянет, тому глаз вон.
      Из Скапа-Флоу линкор "Архангельск" и дивизион эсминцев регулярно выходили в море для совместного маневрирования. Эсминцы отрабатывали противолодочную оборону, артиллерийские и торпедные стрельбы, прием топлива на ходу, а линкор - стрельбы и аварийные задачи.
      В середине августа корабли покинули Англию, направляясь к родным советским берегам. Командование отряда поблагодарило союзников за внимание и содействие. Были отданы соответствующие почести британским кораблям, стоявшим на рейде.
      На полпути к Мурманску советские корабли нагнали союзный конвой и присоединились к нему, с тем чтобы усилить охранение транспортных судов в районе наиболее активных действий вражеских подводных лодок.
      Пройдя около двух тысяч миль сквозь штормы, отряд благополучно прибыл на Родину. За время перехода эсминцы 62 раза обнаруживали подводные лодки противника: одна из них была потоплена и три повреждены.
      Уже после войны я ознакомился с донесением командования отряда. В нем говорилось: "Переход Англия - Советский Союз показал, что экипажи со своими задачами успешно справились. Личный состав проявил высокие морские и боевые качества, сплаванность, военно-морскую грамотность, выносливость и высокую бдительность".
      16. ВТОРЖЕНИЕ
      Мне позвонили из имперского генерального штаба и предложили приехать на заседание комитета начальников штабов. Признаться, я был удивлен этим приглашением, даже не столько удивлен, сколько почувствовал за поздним телефонным звонком наступление каких-то важных событий. И вот уже машина неслась по затемненным и мокрым от только что прошедшего дождя улицам Лондона к хорошо знакомому зданию. Я и прежде частенько бывал в этом мрачном сером здании с дубовыми панелями и копдоном из часовых. Здесь приходилось решать многие текущие дела с высшими военными чинами Британской империи. Но на сей раз интуиция подсказала: речь пойдет о чем-то необычном.
      Адъютант - морской офицер провел меня на третий этаж, где находилась комната совещаний. Передо мной открылась массивная дубовая дверь с медной ручкой и гербом империи. Адъютант назвал мою фамилию.
      За длинным столом сидели фельдмаршал Аллен Брук, главный маршал авиации Ч. Портал, адмирал флота Э. Каннингхэм, их помощники и переводчики.
      Некоторое время все молчали, ожидая, когда я сяду в кресло.
      - Адмирал, - сказал Эндрыо Каннингхэм, - мы пригласили вас, чтобы сообщить новость чрезвычайной важности. - Он выдержал паузу, наблюдая за моей реакцией.- Дело в том, что на днях состоится вторжение союзных войск во Францию. Хотелось бы, чтобы вы присутствовали при высадке в качестве наблюдателя от нашего русского союзника.
      Да, новость была действительно заслуживающей внимания. Этого события ждали советские воины, сражавшиеся один на один с основными силами фашистской Германии и ее сателлитов. Невольно подумалось: если бы это известие получить год, а еще лучше - два года тому назад! Сколько бы жизней было спасено! Сколько полей было бы не вытоптано сапогами фашистских орд! Сколько городов осталось бы целыми! Сколько детей увидели бы своих отцов! Сколько матерей обняли бы своих сыновей!
      Увы, слишком поздно пришло это известие. И все же вторжение союзных войск поможет нам быстрее завершить разгром фашистских агрессоров.
      - Могу ли сообщить об этом в Ставку Верховного Главнокомандования? спросил я.
      - Как вы догадываетесь, адмирал, предстоящая операция - величайший секрет,- вмешался Аллен Брук.- Как представитель союзной державы, вы должны быть заинтересованы, чтобы не произошло никакой утечки информации...
      - Понимаю. И сделаю все возможное. Но я не могу исчезнуть из Лондона, не поставив об этом в известность Москву.
      Наступила пауза. Начальники штабов, как видно, сосредоточенно думали.
      - Ну, хорошо, адмирал, - промолвил наконец Брук.- Но только в Ставку и по закрытым каналам. О целях вашего отъезда не должна знать даже ваша семья.
      - Разумеется, господин фельдмаршал. Я приму все меры, чтобы мой отъезд из Лондона остался незамеченным.
      Надеюсь, вы не возражаете, если я возьму с собой адъютанта.
      Возражений не последовало.
      К лету 1944 года советские войска очистили от оккупантов огромную территорию, частично восстановили Государственную границу СССР и вступили в Румынию. Появились реальные перспективы скорейшего освобождения народов Польши, Чехословакии, Болгарии, других европейских государств. Под ударами Красной Армии начался распад немецко-фашистской коалиции, ее войска откатывались на запад. Резко активизировалась антифашистская борьба, в том числе в самой Германии. Стало ясно, что Советские Вооруженные Силы способны и без открытия второго фронта окончательно разгромить врага.
      В этих условиях высадка союзных войск в Европе уже не могла оказать решающего влияния. Тем более ее нельзя рассматривать как переломное событие в ходе военных действий, как это склонны считать некоторые буржуазные историографы. Проведение операции диктовалось теперь не столько военной необходимостью, сколько политическими расчетами. Союзники боялись усиления национально-освободительного движения в Западной Европе, стремились сохранить там после войны антинародные режимы.
      Подготовка к десантной операции в значительной мере облегчалась тем, что основные силы фашистской Германии были скованы на Восточном фронте. Это позволило англичанам и американцам длительно, тщательно и планомерно, без серьезных помех со стороны противника готовить вторжение.
      Надо сказать, что гитлеровцы еще в начале войны боялись нападения с Запада. Гитлер, выступая перед своим генералитетом в ноябре 1939 года, говорил об ахиллесовой пяте рейха - Руре. Он считал, что, если Англия и Франция прорвутся к Руру через Бельгию и Голландию, это может привести к "параличу германской силы". Однако правительства Великобритании и США не использовали этой возможности ни в 1942, ни в 1943 годах, несмотря на то что главные силы фашистской Германии были скованы на Востоке. Теперь, в июне 1944 года, союзники не могли не знать, что наиболее боеспособные войска вермахта (179 дивизий и 5 бригад) находятся на советско-германском фронте, в то время как во Франции, Бельгии и Голландии дислоцируется всего лишь 58 дивизий.
      Между тем протяженность западного побережья Европы составляла более 2000 километров. Начальник штаба оперативного руководства вооруженными силами рейха генерал Йодль считал, что на таком огромном участке вообще невозможно создать глубоко эшелонированную систему укреплений.
      И действительно, в значительной мере немецкие береговые укрепления существовали лишь на оперативных картах.
      Фельдмаршал Рундштедт, возглавлявший вооруженные силы "Запад", утверждал, что, несмотря на все укрепления, длительная оборона побережья невозможна без крупных танковых и моторизованных соединений.
      Позднее станет окончательно ясно, что Атлантического вала, о котором так много писала англо-американская печать, по сути дела, не было. Легенду же о его неприступности создала геббельсовская пропаганда. Ее подхватили и раздули правящие круги США и Англии, чтобы оправдать затяжку открытия второго фронта.
      Германское командование считало, что если англо-американцы и предпримут какие-либо действия в Нормандии, то только отвлекающие, а основной удар следует ожидать в районе Па-де-Кале. Но десант окажется высаженным именно в Нормандии, на участке, менее всего защищенном.
      Берега залива Сены обороняли всего лишь три пехотные дивизии. Система укреплений здесь была слабой. Она состояла из одной полосы глубиной 6-8 километров, которая представляла собой отдельные, изолированные один от другого, опорные пункты, не имевшие между собой огневой связи. Средняя плотность артиллерии в районе высадки не превышала 1,5 орудия на километр фронта.
      К началу высадки гитлеровцы располагали на Западе лишь 160 боевыми самолетами, а из сил флота могли привлечь к отражению десанта 5 эсминцев, 163 тральщика, 57 сторожевых кораблей и 34 торпедных катера (в строю их находилось около 100). Но они не сумеют рационально использовать и эти силы.
      Союзники же, как потом станет известно, намечали высадить 39 дивизий и 12 бригад общей численностью 2 876 тысяч человек, из них 1533 тысячи американцев.
      Авиация наступающих насчитывала 10 859 боевых и 2316 транспортных машин. Для непосредственного обеспечения, операции было привлечено 6939 кораблей и судов различных классов и типов, в том числе: 7 линейных кораблей, 24 крейсера, 2 монитора, 104 эсминца и фрегата, 14 флотилий тральщиков, большое число боевых катеров различного предназначения.
      Таким образом, союзники располагали абсолютным превосходством в сухопутных, морских и воздушных силах, достаточными средствами ПВО, ПЛО и ПМО.
      Планом операции "Оверлорд" предусматривалось ночью в канун вторжения высадить на флангах будущего плацдарма три воздушно-десантные дивизии и тем самым изолировать плацдарм от районов, откуда противник мог подтянуть резервы.
      Плацдарм высадки подразделялся на два сектора, а секторы - на участки. В западном секторе должны были высаживаться американские войска, в восточном - английские и канадские. Для поддержки с моря формировались два оперативных соединения: западное, состоявшее преимущественно из американских кораблей (3 линкора, 10 крейсеров, монитор, 30 эсминцев), и восточное - из английских (3 линкора, 13 крейсеров, монитор, 30 эсминцев). На оперативные соединения, так же как и на авиацию, возлагалась предварительная обработка побережья и поддержка наземных войск.
      Для обеспечения безопасности десантных отрядов и кораблей огневой поддержки от подрыва на минах выделялось 150 тральщиков. Им предстояло пробить 10 подходных фарватеров.
      Готовясь к вторжению в Европу почти три года, союзники нацелили всю мощь своей промышленности на производство военной техники, строительство специальных десантных средств, производство оружия и т. д. Они построили около 30 000 единиц самоходных десантно-высадочных средств грузоподъемностью от 50 до 5000 тонн. Широко развернулось строительство транспортного флота. Еще задолю до 1944 года этот флот уже мог осуществлять воинские перевозки больших масштабов и принять на себя бесперебойное снабжение крупных экспедиционных сил.
      Союзники имели возможность разработать и изготовить специальные образцы боевой техники и оружия различного предназначения. Они создали, например, танки "Валентайн", приспособленные для действий на воде, хорошо герметизированные и вооруженные 76,2-миллиметровой пушкой. Эти танки свободно плавали, но были лишены возможности двигаться по земле; при соприкосновении с грунтом они останавливались. Эти танки входили в артиллерийские группы, способные, находясь вблизи берега, подавлять пулеметные и иные огневые точки противодесантной обороны противника, что существенно облегчало действия групп разграждения. Для подавления обороны были созданы и специальные суда, способные выпускать в первом залпе по 360 трехдюймовых реактивных снарядов. Подходя вплотную к берегу, они могли поражать цели на глубину до четырех километров.
      К моменту высадки десанта было построено большое количество самолетов "Тайфун", вооруженных реактивными снарядами и предназначенных для действий главным образом против танков и скоплений пехоты; изготовлены специальные универсальные автомашины, способные перевозить до 30 солдат с полным вооружением. Эти машины могли двигаться и по воде со скоростью до 9 узлов, и по суше - до 60 километров в час. Их наличие облегчало разгрузку на рейде транспортов с войсками.
      В период подготовки к операции были проведены многочисленные тренировки войск на специальных базах и полигонах, по топографии идентичных намеченным пунктам высадки. Особое внимание уделялось тренировкам специальных подразделений, получивших название "коммандос".
      Их начали готовить еще за два года до вторжения на специальных учебных пунктах. Занятия велись под наблюдепием опытных инструкторов, получивших боевую практику, и сопровождались массовым применением огневых средств.
      Цель тренировок - отработать высадку первого броска десанта и ведение боя за овладение берегом в условиях организованного сопротивления противника.
      Все другие войска, участвовавшие в первом и втором эшелонах десанта, также проходили тренировку на полигонах с применением огневых средств (огонь велся через головы войск). Правда, такой способ приводил иногда к потерям, но в целом вполне себя оправдал, так как войска быстрее привыкали действовать в условиях, приближенных к боевым.
      Готовились и силы флота. Уже имея опыт неудачной Дьеппской операции, а также Сицилийской и Итальянской операций, они усиленно тренировались в стрельбе по берегу. Особое внимание обращалось на подавление наземных узлов сопротивления и на взаимодействие с сухопутными войсками при бое в глубине обороны противника. Для повышения эффективности огня важную роль отводили корректировке с воздуха.
      Корректировочную авиацию выделили заранее. Каждую группу самолетов закрепили за тем кораблем, огонь которого она должна была корректировать в ходе операции.
      Бомбардировочная авиация готовилась к уничтожению основных узлов наземных коммуникаций на побережье и в глубине обороны вплоть до Парижа, к разрушению узлов сопротивления, пунктов базирования и строительства авиации противника, а также к уничтожению его самолетов на аэродромах.
      Тактическая авиация (самолеты типа "Тайфун", "Москито", "Спитфайер", "Бостон") еще с конца 1942 года отрабатывала непосредственное содействие войскам, в том числе методы и технику борьбы с танками.
      Разведывательная авиация в течение двух с лишним лет вела всестороннюю разведку береговых объектов, многократно фотографируя побережье Франции при различной видимости, в полную и малую воду, а также фиксировала результаты бомбардировок отдельных пунктов. Это способствовало получению исходных данных для расчета боеприпасов, необходимых для уничтожения той или иной цели, и позволяло определить продолжительность восстановления врагом атакованных объектов, главным образом узлов коммуникаций, артиллерийских батарей и т. п. Систематическое ведение разведки вдоль всего побережья Западной Европы затрудняло противнику определение района предполагаемой высадки.
      Многократное фотографирование прибрежной полосы в районе вторжения во время приливов и отливов дало возможность выявить систему противодесантных заграждений, установленных в воде, определить наиболее действенные средства и способы борьбы с ними и уточнить наивыгоднейший момент начала высадки (в зависимости от уровня воды). Фотосъемкой удалось вскрыть и огневую систему обороны. Кстати замечу, что эти сведения в ходе высадки, как правило, подтверждались.
      При подготовке и проведении операции важное значение придавалось скрытности. Союзное командование считало необходимым во что бы то ни стало добиться тактической внезапности и получить тем самым вытекающие из нее преимущества. Добиваться же оперативно-стратегической внезапности не имело смысла: противник достаточно хорошо знал (и союзники не скрывали), что готовится вторжение во Францию.
      Для обеспечения тактической внезапности еще задолго до начала операции основные узлы коммуникаций в глубине вражеской обороны подвергались интенсивным ударам с воздуха. Только в мае на наиболее важные объекты было сброшено 130 тысяч тонн авиабомб. Район же, выбранный для высадки, длительное время вообще не подвергался бомбардировкам, чтобы не привлекать внимания обороняющихся. Лишь за 9 часов до вторжения по нему нанесли массированный авиационный удар. Из-за нарушенных коммуникаций гитлеровцы уже не успевали подбросить резервы из глубины, даже если бы они и правильно определили главное направление высадки. Во время этого удара бомбардировке подверглись все основные береговые батареи и районы скопления вражеских войск. На них было сброшено 5200 тонн бомб.
      Для отвлечения внимания противника от фактического района высадки в течение нескольких дней до начала операции проводились массированные налеты авиации на район Кале, Булонь, который противник считал наиболее вероятным районом вторжения. (В ночь, непосредственно предшествовавшую высадке, по нему нанесли особенно сильный удар, что окончательно дезориентировало врага. Судя по показаниям пленных, противник узнал о действительном районе вторжения только в момент высадки союзных войск, но из-за умело организованной дезинформации он еще несколько суток считал это направление вспомогательным.)
      В этих же целях широко применялись радиодезинформация и радиомаскировка. В период подготовки операции специально организованная служба осуществляла противодействие радиоразведке врага и отвлекала ее внимание на ложные направления.
      Для успешного осуществления операции нужно было создать на Британских островах плацдарм для вторжения.
      Потребовался целый ряд мер, связанных с приемом американских и канадских войск, а также техники, горючего, боеприпасов, продовольствия. Пришлось освободить от гражданского населения несколько районов, организовать здесь особо надежную противовоздушную оборону, систему связи и снабжения.