Глава двадцать девятая

Арамис появляется вовремя

– Удалось ли тебе узнать что-нибудь, Жемблу? – спросил д’Артаньян на следующее утро. – Я вижу, ты трудился, не жалея себя.

– Святая правда, сударь. Мне и сейчас еще хочется спать. Какая нужда гонит нас в дорогу?

– Пожалуй, Тур стал небезопасен для меня, а следовательно, и для тебя. Однако окончательное решение зависит от результатов наших поисков.

– То-то, я гляжу, вы встали ни свет ни заря, сударь…

– Ты так и не ответил на мой вопрос.

– Сударь, прошу меня извинить – я еще не совсем пришел в себя… И потом мне показалось…

– Что, Жемблу?

– А вы не рассердитесь на меня?

– Как я могу тебе обещать это, не зная наперед, что ты скажешь?!

– Тогда я лучше уж совсем ничего не стану говорить.

– Вот теперь я точно рассержусь!

– Как, сударь?!

– Еще бы! Сначала ты позволяешь себе какие-то намеки, а потом собираешься молчать. Оставь эти дипломатические ухищрения, любезный.

Этот разговор происходил утром, когда д’Артаньян и Жемблу позавтракали и мушкетер приступил к составлению плана действий. Для этого ему требовались сведения от Жемблу.

– Сударь, я никак не позволил бы себе истратить ваши пистоли впустую. Во-первых, я совершил на них доброе дело, вернее не одно, а целую дюжину добрых дел, так как избавил от жажды целую дюжину страждущих. Им не часто выпадала бесплатная выпивка в этой жизни. Во-вторых, я сдержал свое слово и сам выпил за ваше здоровье, наверное, целый бочонок местного кисленького вина, а это значит, сударь, что вы теперь не заболеете по меньшей мере несколько лет…

– Закончишь ли ты наконец эти предисловия, плут?! Ты же знаешь, что от меня просто так не отделаешься. Каков результат твоего беспробудного пьянства?!

– Ах, вот оно что! А то я все же не решался заговорить с вами на эту тему, сударь.

– Что же смущало тебя, любезный?

– Ну… я, видно, спьяну, видел этой ночью сон. Будто бы… вы принесли на руках одну девушку, хорошенькую, словно утренняя заря, а меня прогнали досыпать на кухню. Вот я и подумал было, что, может быть, та, прежняя, уже не слишком вас интересует.

– Другой бы на моем месте и впрямь рассердился и высек тебя за такие разговоры, но я добрый господин, – ответил д’Артаньян, – поэтому я прощаю тебя. А теперь скажи мне наконец – что тебе удалось узнать о Камилле де Бриссар?

– То, что в Туре ее уже нет, сударь.

– Ах, черт возьми! Где же она?

– Ее опекун уехал в Клермон. Он увез девушку вместе с собою.

– Вот оно что! Эти сведения верны, Жемблу?

– Вы можете не сомневаться, сударь.

– Клермон! Ну что ж, – прошептал д’Артаньян, – значит, в Туре меня больше ничто не удерживает.

Вслух же он произнес:

– Мы отправимся в Клермон, Жемблу. Я благодарю тебя за эту новость. И вот еще что, Жемблу, – очень серьезным тоном продолжал мушкетер. – Я не сержусь на тебя потому, что мне тоже приснился сон. Я знаю одну девушку, одну славную девушку, которая не раз помогала мне в трудную минуту. Эта девушка незаслуженно дарит меня своим расположением, считая меня лучше, чем я есть на самом деле. И вот прошлой ночью мне привиделось, будто бы поиски Камиллы привели меня в один дом, который с некоторых пор вызывает большое подозрение у господина кардинала.

Я попал туда совершенно случайно, так как на этот раз у меня и в мыслях не было перебегать дорогу его высокопреосвященству, что мне не раз случалось делать наяву. Но ведь сон, Жемблу, а ты, конечно, понимаешь, что все это был только сон, есть продолжение яви, и в своем сне я снова стал поперек дороги слугам его высокопреосвященства. Мне пришлось драться с ними, и я ранил, а может быть, и заколол, одного или двоих. И вот – ты знаешь, как это случается во сне, – явился добрый ангел и спас меня. И знаешь, кто был этим добрым ангелом? Та самая девушка! Она спасла меня. Видно, ты улавливаешь мои мысли, Жемблу, – мы с тобой видим одинаковые сны.

И Жемблу тоже очень серьезно и даже торжественно ответил:

– Я очень рад этому, сударь. И хорошо, что наши сны имели хороший конец.

Разговаривая подобным образом, хозяин и слуга приблизились к заставе у городских ворот.

Тур в те времена, как, впрочем, и сейчас, намного уступал Парижу как по количеству жителей, так и по числу людей, ежедневно прибывающих и покидающих его. Поэтому у заставы не было той шумной толчеи, той очереди повозок и карет, которую наши путники встретили бы непременно при выезде из Парижа.

Однако именно тишина и безлюдье не радовали д’Артаньяна – он вовсе не желал сейчас бросаться кому-либо в глаза. От его опытного глаза не укрылось, что несколько солдат стражи внимательно вглядываются во всех, кто покидает город, не обращая при этом никакого внимания на вновь прибывающих. Позади солдат виднелась фигура человека, скрывавшего цепкий взгляд холодных серых глаз под низко надвинутой шляпой. Как ни старался этот человек оставаться в тени, д’Артаньян все же узнал его.

– Черт побери, – вырвалось у гасконца, – тот самый, что собирался прошлой ночью размозжить мне голову из пистолета. Наверняка где-то поблизости прячется целая шайка с лошадьми наготове. Жемблу, – обратился он к лакею, – ты, помнится, говорил, что, будучи в услужении у прежнего хозяина… как бишь его звали?..

– Дон Алонсо дель Кампо-и-Эспиноса, сударь.

– Конечно, как я мог запамятовать такое простое имя! Так вот, ты говорил, что, странствуя с доном Алонсо по Франции, не раз слыхал свист пуль?

– Случалось и такое, сударь.

– Приготовься услышать их пение снова. Главное – не отставай от меня, а обгонишь – скачи вперед без оглядки, я не обижусь!

С этими словами мушкетер дал шпоры своей лошади и направил ее прямо на группу солдат, которые, повинуясь безошибочному инстинкту людей, спасающих свою жизнь или по меньше мере – кости, разбежались в стороны, освободив дорогу.

Жемблу тотчас же последовал, за хозяином, и они, оставив за спиной заставу, понеслись во весь опор по дороге на Блуа.

Однако радоваться было рано. Соглядатай дю Пейра Лебрен уже поднял тревогу, и спустя несколько минут из городских ворот показалось четверо или пятеро всадников, пустившихся вдогонку за беглецами.

– Пришпоривай, Жемблу, не отставай! – крикнул д’Артаньян, нахлобучивая шляпу, чтобы ее не снесло ветром.

– Я стараюсь, сударь! – искренне отвечал Жемблу.

Как и предсказывал д’Артаньян, вскоре мимо ушей беглецов засвистели пули. Преследователи метили в лошадей, но, видимо, после «злодейского похищения» Кэтти, устроенного д’Артаньяном, дю Пейра считал его отъявленным головорезом и приказал не слишком церемониться с ним.

Погоня приближалась. Преследователи скакали на свежих, холеных лошадях. Раздался еще выстрел, и шляпа слетела с головы д’Артаньяна.

– Кажется, они пристрелялись, – проворчал мушкетер. – Пора изменить тактику.

С этими словами он осадил коня и, резко повернув его, натянул поводья. Конь остановился. Гасконец вынул один из пистолетов, тщательно прицелился в ближайшего из преследователей и выстрелил.

Человек вскрикнул и, раненный пулей д’Артаньяна, припал к шее лошади, которая, не чувствуя более жалящих уколов шпор, перешла на шаг и вскоре остановилась совсем.

Жемблу тем временем успел умчаться далеко. Не теряя ни секунды, мушкетер пришпорил коня и снова пустился вскачь – догонять своего лакея.

Вслед ему прогремел целый залп проклятий: количество преследователей сократилось до четырех человек. Прозвучали и два выстрела. Пули снова пропели в опасной близости, так как расстояние, отделявшее мушкетера от погони, заметно уменьшилось.

– Их только четверо! Если бы фокус удался и во второй раз, – пробормотал д’Артаньян, – мы с Жемблу могли бы обратить оставшихся в бегство, да, видно, парень не большой любитель потасовок – его уже не видно впереди. Впрочем, с моей стороны было бы несправедливо упрекать его в том, что он всего лишь хорошо выполняет мое распоряжение!

Слуги его высокопреосвященства не отставали, а конь мушкетера стал обнаруживать признаки усталости. Д’Артаньян пришпоривал его, но животное скакало все медленнее.

Неожиданно вдали показался Жемблу.

«Черт возьми! Кажется, парень остановился», – сказал себе д’Артаньян.

– Да, он возвращается! – вскричал он минутой позже. Действительно – по пустынной дороге скакал Жемблу, приближаясь с каждым ударом копыт своего коня.

– Сударь! Там еще один впереди! – испуганно крикнул он издали.

– А-а, – разочарованно протянул д’Артаньян. – Малый просто струхнул. Жаль! Я уже было подумал, что он собрался подраться вместе со мной.

Жемблу, гарцевавший на месте, с испугом смотрел на всадников, догоняющих д’Артаньяна.

– Скачи вперед! Один – меньше, чем четверо! – крикнул ему мушкетер.

Усмотрел ли Жемблу безукоризненную логику в доводах хозяина или еще один выстрел, прогремевший со стороны приближающихся преследователей, окончательно убедил его, но он повернул коня и поскакал вместе с мушкетером, опережая его всего на полкорпуса своего скакуна.

Через несколько минут бешеного аллюра зоркие глаза гасконца смогли различить очертания одинокого всадника, стоявшего посреди дороги. Видимо, именно он так испугал Жемблу.

Всадник недвижимо сидел в высоком седле, держа по заряженному пистолету в каждой руке. Конь, замерший, как изваяние, был под стать седоку. Расстояние между ним и беглецами неумолимо сокращалось.

«Хорошо, что я не успел разрядить второй пистолет. Сейчас пришло самое время для этого», – успел подумать д’Артаньян и увидел, как всадник впереди медленно поднимает руку и прицеливается.

Пришпоривая спотыкающегося коня, мушкетер нащупал свой пистолет, но всадник опередил его. Он спустил курок. Пуля пропела рядом. Позади послышался сдавленный крик.

Раздался еще один выстрел, и д’Артаньян, обернувшись, увидел, как лошадь второго преследователя грохнулась наземь, увлекая за собой всадника.

– Двое! – радостно закричал Жемблу. – Только двое осталось.

Но эти двое уже поворачивали лошадей. Они не захотели дожидаться, пока д’Артаньян разрядит в одного из них свой второй пистолет. Через пару минут оба скрылись за поворотом дороги, и только дробный топот копыт свидетельствовал о том, что всадники спешат поскорее достигнуть спасительной городской заставы.

– Теперь вы могли бы поменяться ролями, – промолвил загадочный всадник, подъезжая ближе. – Подстрелим их, как зайцев; хотите ли, милый д’Артаньян?

– Арамис! – воскликнул обрадованный мушкетер.

– Это действительно я, – со смехом отвечал ему Арамис, так как это и в самом деле был он.

– Вы появились очень кстати, дорогой друг, – сказал д’Артаньян. – Последнее время мне положительно везет, и все происходит очень кстати. Но как это произошло?

– Просто я понял, что вы собираетесь выстрелить в меня, и, давно зная вас, поспешил опередить этот выстрел, который мог оказаться для меня роковым.

– Ну, зато ваши оказались роковыми для двоих мошенников, – со смехом сказал д’Артаньян.

– Нет. Второй раз я попал в лошадь, – с оттенком легкого сожаления произнес Арамис. – Впрочем, при падении седок, кажется, получил сотрясение мозга. Однако почему же вы вызвали у этих каналий такое стремление разделаться с вами? Объясните мне эту загадку, д’Артаньян, – попросил Арамис, умело переводя разговор на гасконца.

Д’Артаньян понял, что Арамис желает избежать расспросов.

«Но ведь я просто обязан предупредить его, – мелькнула мысль. – Как это сделать, не теряя такта?»

– Видите ли, друг мой. Я имел неосторожность поссориться в Туре с малоприятной компанией. Прошлой ночью они напали на меня, и я уложил двоих-троих.

– Черт возьми! Но ведь дворяне не бросаются гурьбой на одного человека, а по их виду можно предположить, что они дворяне, хотя и мерзавцы.

– Вот именно. Но – терпение, друг мой. Я хочу закончить свой рассказ.

– Конечно, продолжайте! Я прошу извинить меня за то, что я невольно перебил вас.

– Мне пришлось отступить. Я нашел убежище в одном доме на улице Мюрсунтуа.

При этих словах д’Артаньяна по лицу Арамиса скользнула тень тревоги.

– Как же вы попали туда, дорогой друг? – улыбнулся Арамис, мгновенно овладев собой. – Через окно?

– Не угадали. Через дверь. И эту дверь открыл мне мой ангел-хранитель в образе хорошенькой служанки!

– Ого! Да у вас было романтическое приключение?!

– Черт возьми! Чересчур много романтики, как говорит наш Атос! Меня собирались продырявить.

– Продолжайте же, д’Артаньян! Признаюсь, я сгораю от любопытства.

– Угадайте – кто была эта служанка?

– Как же я могу угадать это, посудите сами?

– Еще как можете. Мою спасительницу звали Кэтти. Помните? Та самая Кэтти, которую вы великодушно рекомендовали своей кузине – турской белошвейке, чтобы укрыть ее от мести миледи, – с самым невинным видом продолжал д’Артаньян.

Арамис закусил губу.

– Ну что же, друг мой, – сказал он немного спустя. – Тур не то место, где нам обоим следует задерживаться. Не двинуться ли нам в путь? Мы поедем не спеша – я вижу, нам есть о чем поговорить.

Глава тридцатая

О чем беседовали д’Артаньян и Арамис по дороге из Тура на Роморантен

Некоторое время прошло в молчании. Друзья ехали рядом, Жемблу почтительно держался сзади. После стычки на дороге, имевшей своим результатом полное поражение неприятеля, парень проникся к Арамису большим уважением.

– Вы правы. Нам надо кое-что сообщить друг другу, – сказал наконец д’Артаньян. – Но прежде всего поведайте все же, каким образом вы так вовремя появились, словно по волшебству, на дороге с заряженными пистолетами в руках. Мы с Жемблу вам очень обязаны, дорогой друг.

– Полноте, д’Артаньян. Не стоит и говорить о таких пустяках. Ведь вы на моем месте проделали бы то же самое. Мы с Атосом и Портосом в большом долгу перед вами: у меня до сих пор стоит перед глазами великолепный удар, который вы нанесли Жюссаку в тот памятный день у монастыря Дешо.

– Удар вправду удался, – улыбнулся д’Артаньян, вспомнив, что не далее как вчера он действительно подвергался опасности ради своего окруженного завесой тайны друга. – И все-таки – как вы узнали, что мы нуждаемся в вашей помощи?

– Говоря по правде, я и не подозревал о вашем присутствии в Туре, дорогой д’Артаньян. Я не спеша скакал в Блуа, выполнив в Туре одно весьма опасное и щекотливое поручение, данное мне людьми, имен которых не следует упоминать в миру и которых я и сам толком не знаю.

Произнося эти слова, Арамис невольно покраснел, что, конечно, не укрылось от зоркого гасконца.

– Итак, – продолжал Арамис, – я неторопливо удалялся от города, как вдруг позади послышались выстрелы. Затем я смог различить конский топот: звуки явно приближались. Моя миссия была связана с несомненным риском, о чем я уже говорил вам, любезный д’Артаньян. По этой причине я, предполагая погоню, счел за лучшее свернуть с дороги и укрыться среди деревьев.

Вскоре я увидел всадника, пришпоривающего своего коня, это несомненно был беглец. Я понял, что погоня не имеет прямого отношения к моей персоне.

Можете представить себе мое удивление, когда человек, скакавший по дороге во весь опор, приблизился ко мне и я узнал в нем вашего нового слугу.

Предположив, что вы попали в какую-то неприятную ситуацию, я немедленно выехал из-за придорожных деревьев и поспешил ему навстречу.

Однако этот малый, увидев меня, перепугался и тотчас же поворотил обратно. Очевидно, он принял меня за одного из преследователей, посланных окольным путем, чтобы отрезать вам дорогу.

Я поскакал за ним, и тут уже картина происходящего стала ясна для меня без дополнительных расспросов. Видя, что вы скачете навстречу, я остановил коня, чтобы лучше прицелиться и хорошо встретить тех, кто догонял вас. Вот и все, друг мой!

Последние слова Арамис произнес со свойственной ему очаровательной небрежностью.

Д’Артаньян невольно расхохотался:

– Узнаю вас, милый Арамис! И это говорит мне человек, еще недавно уверявший нас с Атосом, что со дня на день он собирается надеть сутану.

– Не смейтесь над моим решением, друг мой. Вы знаете, что я всегда относился к службе мушкетера, как к чему-то временному. Фактически я уже вступил в братство, и господин де Тревиль больше не рассчитывает на меня. Мне остались лишь некоторые формальности, чтобы окончательно распроститься с мушкетерским плащом.

– Это очень грустно, – проговорил д’Артаньян. – Сначала Портос, теперь – вы. Выходит, мы с Атосом остаемся одни?

Вместо ответа Арамис выразительно возвел глаза к небу. Они немного помолчали. Затем Арамис спросил:

– Вы, кажется, начали рассказывать о своих неприятностях в Туре…

И Арамис вздохнул.

– Ах, ну конечно! – Лукавый взгляд д’Артаньяна отнюдь не улучшил настроения Арамиса.

– Я говорил вам, что меня укрыла от этой шайки милая Кэтти, которую вы…

– Да, да – вы это уже говорили!

– Так вот, эти канальи оказались агентами кардинала, которые приняли меня за вас.

– И вы…

– Я не стал их разочаровывать.

Арамис благодарно пожал руку гасконца.

– Ах, д’Артаньян. Вы, быть может, спасли меня от более грозной опасности, чем та, с которой мы только что имели дело!

Произнося эти слова дружеской признательности, Арамис, однако, выглядел смущенным. Он, казалось, хотел о чем-то спросить своего собеседника, но не знал, как это сделать.

Острый ум и врожденная интуиция гасконца подсказали ему выход из щекотливого положения.

– Дело было так, – спокойно начал д’Артаньян, давая Арамису время поразмыслить и украдкой поглядывая на товарища. – Поиски Камиллы – помните, той девушки из Ла-Рошели, которая вытащила меня из петли, – привели меня в Тур. Мне указали один особняк на улице Мюрсунтуа, в которой действительно живет особа, сосланная в Тур под надзор кардинала. Я постучался у дверей и понял свою ошибку, лишь увидав Кэтти.

Очевидно, шпионы кардинала были предупреждены о вашей миссии, но плохо представляли себе, кого же они должны арестовать. Поэтому, едва я вышел из дома, на меня набросилась дюжина этих негодяев, и вооружены они были до зубов.

– Черт побери! – произнес Арамис.

– Это уже лучше. Таким вы больше походите на мушкетера, которого я, Атос и наш бедный Портос, так любим!

– Я хотел сказать: «Circuit quarens quem devoret» [18], – поправился Арамис.

– Э-э, друг мой, я снова скажу вам – к черту латынь! – весело воскликнул д’Артаньян. – Как однажды в Кревкере. Помните – тогда я быстро излечил вас от нее при помощи одного надушенного письма.

Тонкая улыбка заиграла на губах Арамиса.

– Не напоминайте мне, милый д’Артаньян, об этих последних безумствах уходящей молодости. Теперь я говорю по-латыни.

– Даже сейчас? Сейчас, когда вы возвращаетесь из Тура?! – с невинным видом спросил д’Артаньян.

– Даже сейчас, – серьезно отвечал Арамис.

Быстрый взгляд его черных глаз, брошенный на гасконца, дал понять д’Артаньяну, что его товарищ не намерен более поддерживать шутливый тон беседы.

– Хорошо, любезный друг, – отвечал мушкетер. – Говорите по-латыни, если вам это хочется.

– Благодарю вас, д’Артаньян, – по-прежнему серьезно проговорил Арамис. – Так вы говорите, что эти люди искали меня?

– Действительно – их интересовали вы, мой друг.

– И вы приняли бой, так и не открыв им их ошибки?!

– А что мне оставалось делать! Судите сами: во-первых, мне показалось, что раз уж они ищут вас в Туре, то, следовательно, у них есть для этого основания и вы действительно в городе. Я подумал, что вам лучше не встречаться с ними. Пусть продолжают искать вас там, где вас нет, – разве не так? И во-вторых, они просто не дали мне времени для объяснений.

– Как же вы выпутались из этой истории?

– Мне открыла дверь Кэтти, я ведь уже говорил.

– Она укрыла вас в доме. Но что же было дальше? Ведь эти канальи так просто бы не отстали от вас, верно?

– Это правда. Но Кэтти помогла мне и тут. Она согласилась сыграть роль невинной жертвы, увлекаемой за собой злодеем. Боюсь, друг мой, что я оказал вам медвежью услугу. Теперь из-за меня кардинал узнает, что вы ускользнули от его людей, прибегнув к недостойному дворянина способу. Но в тот момент, честное слово, я не видел ничего лучшего.

– Узнаю вас, друг мой, – задумчиво ответил Арамис. – Ваше благородство может сравниться лишь с вашим мужеством: вы теперь еще и извиняетесь передо мной!

Произнося эти слова, Арамис, казалось, продолжал думать о чем-то, беспокоящем его. Д’Артаньян решил помолчать.

– Что же сказала обо всей этой истории хозяйка дома? – спросил Арамис после минутной паузы.

«Наконец-то решился!» – подумал д’Артаньян. Вслух же он произнес:

– К счастью, ее не оказалось дома. Иначе весь этот шум мог бы испугать ее.

Эти слова были произнесены гасконцем просто и естественно.

Арамис украдкой бросил на товарища один из своих пытливых взглядов. Он понял, что мушкетер догадывается, где была г-жа де Шеврез прошлой ночью.

Д’Артаньян тоже прочитал мысли своего друга и легким кивком головы как бы рассеял то облачко сомнений и взаимной недоговоренности, которое могло замутнить их отношения.

– Итак, – энергично сказал Арамис, ставя точку в этом молчаливом диалоге. – Вы приняли все оплеухи на себя, д’Артаньян. Я у вас в неоплатном долгу. Что же вы намерены делать теперь?

– Поеду в Клермон. Мне удалось узнать, что Камилла со своим бывшим опекуном переехала туда.

– Поедете в Клермон? Значит, вы в отпуске?

– Да. Я немного повредил Рошфора у Люксембурга, и господин де Тревиль рекомендовал мне отправиться в отпуск на некоторое время.

– На воды в Форж? – смеясь, спросил Арамис.

– Туда или в любое другое место, по моему усмотрению, – в тон ему отвечал д’Артаньян.

– Неужели кавалер так плох?

– Ничуть. Всего лишь рана в предплечье. Просто господин де Тревиль бережет своих подчиненных.

Друзья снова расхохотались.

– Но ведь Клермон довольно далеко, а рота скоро выступит в поход.

– Вот как?! Дорогой Арамис – вы решительно обо всем осведомлены лучше меня!

– Совершенно верно, мой лейтенант, – улыбаясь, отвечал Арамис. – Когда вы из Парижа? Я имею в виду – когда вы покинули его?

– Около недели назад.

– А я скакал сюда день и ночь с четырехчасовым перерывом на сон. Таким образом, я покинул Париж позже вас и, следовательно, могу знать то, о чем вы еще не знаете.

– Какие же новости в Париже?

– Такие, что его высокопреосвященство снова собирается воевать. Его величество, по всей видимости, тоже присоединится к нему. Значит, мушкетеры скоро покинут Париж.

– Ну, что ж. Это меняет дело, – сказал д’Артаньян. – Мушкетеры идут на войну, следовательно, я должен немедленно возвращаться. Я не хочу, чтобы господин де Тревиль счел меня дезертиром. А как поступите вы, друг мой? Вы составите мне компанию?

– При иных обстоятельствах я бы непременно так и поступил с большим удовольствием. Однако, принимая во внимание сложившуюся ситуацию, я должен сначала принять кое-какие меры предосторожности – иначе меня схватят прямо на городской заставе.

– Но по крайней мере хоть часть нашего пути мы можем проделать вместе?

– Несомненно! Мне было бы очень жаль так быстро лишиться вашего общества. Однако я предлагаю свернуть с дороги на Блуа, так как за нами, возможно, вышлют погоню.

– Это маловероятно, принимая во внимание, что господин дю Пейра потерял шестерых за последние полтора дня, но… я думаю, вы правы.

– Отправимся на Вандом, – предложил осторожный Арамис.

– А я предлагаю свернуть на Роморантен: мы несколько уклонимся в сторону, но уж в этом направлении никому не придет в голову нас искать, – ответил еще более осторожный гасконец.

Глава тридцать первая,

в которой Атос приходит к выводу, что ему следует сопровождать д’Артаньяна, куда бы тот ни направлялся

Арамис сказал правду. Прибыв в Париж, д’Артаньян смог воочию убедиться в том, что его друг, как всегда, хорошо информирован. Действительно, покончив с Ла-Рошелью, его высокопреосвященство уже собирался в новый поход. Это происходило вовсе не вследствие природной воинственности кардинала или тем более короля. Просто само суровое время диктовало стиль и образ жизни. Ни у кого не вызывали удивление священники, владевшие клинком лучше, чем пером, ученые, скакавшие верхом не хуже гвардейских кавалеристов, и женщины, не расстающиеся с кинжалом и пистолетами. В Европе разгоралась война.

И Ришелье, улавливающий своим чутьем политика, что Монтобан, Монпелье и Ла-Рошель требуют своего логического завершения, уже диктовал приказы по армии.

По-прежнему, как и восемь лет назад, душою и оплотом мятежных гугенотов и непокорного дворянства оставался герцог Роган. Именно ему, вождю еретиков, как мы видели, обещала свою помощь католическая Испания. Воистину причудливы зигзаги политики!

Кардинал некоторое время колебался, словно бы взвешивая на весах своей государственной мудрости меру опасности, исходящей от непокорного Рогана и от испанцев.

Заключив, что ослабленные мятежники подождут, он обратился против внешнего врага. Войска готовились выступить в поход против испанцев и их союзников – пьемонтцев.

Поскольку его величество также собирался принять участие в кампании, мушкетеры де Тревиля чистили оружие и полировали шпаги, прощаясь с прелестями недолгой оседлой жизни в Париже.

– А-а, вот и вы, дорогой друг, – приветливо проговорил Атос, когда гасконец переступил порог его квартиры на улице Феру. – Вы очень кстати, д’Артаньян, – продолжал Атос тем же спокойным и приветливым тоном. – Сегодня вечером я приглашен к господину де Тревилю – у него будет игра и приятное общество. Будет очень кстати, если вы отправитесь со мной – хозяину дома, несомненно, будет приятно видеть вас снова в Париже – целым и невредимым, как и мне.

– Атос! – вскричал д’Артаньян, крепко обнимая друга. – Положительно ваш характер действует на меня не менее благотворно, чем бальзам моей матушки.

– Вы имеете в виду тот самый бальзам, который предлагали мне для исцеления перед нашей несостоявшейся дуэлью у монастыря Дешо? – улыбаясь, спросил Атос.