- Но вы утверждаете, что сделали это четверть часа на, зад!
      - Совершенно верно, ваше величество.
      - А между тем господин де Тревиль ясно пишет, что именно д'Артаньян повел мушкетеров в атаку на испанцев и представляет его к награде! Кстати, вы только что изъявили то же намерение...
      Брови кардинала поползли вверх.
      - Так этим офицером был д'Артаньян?!
      - Ну да! - воскликнул король. - Вот уже полчаса я пытаюсь вас в этом убедить. А вы уверяете меня, что он все еще в Бастилии) - Но это легко проверить, - нахмурившись, в свою очередь проговорил Ришелье. - Ваше величество, прикажите послать к господину дю Трамбле, и он подтвердит вам.
      - Ла Шене! - закричал король. - Курьера в Бастилию! Срочно! С приказом немедленно доставить лейтенанта мушкетеров д'Артаньяна в Лувр.
      Пока король отдавал это приказание, кардинал в раздумье расхаживал вдоль стены, увешанной картинами на мифологические сюжеты, и время от времени встряхивал головой, бормоча себе под нос: "Нет-нет! Это решительно невозможно! Нет, вздор!"
      - Что ж, герцог! Курьер поскачет во весь опор, - обратился к нему король. - Подождем.
      Король приготовился к крайне неприятному объяснению с кардиналом, которое предстояло ему по возвращении курьера... Он хотел выиграть время и продумать свою тактику.
      Глава шестьдесят третья
      Расставание
      Тем временем сам виновник этого переполоха действительно пребывал в расположении полка мушкетеров г-на де Тревиля. Он наслаждался свободой и выпавшей на его долю славой. Атос и Портос, отличившиеся в бою при Кастельнодари, принимали поздравления. В лагере королевских войск царило приподнятое настроение, тем более что победа далась небольшой кровью и потери оказались невелики. Об исчезнувшем Арамисе, кроме Атоса с Порто-. сом и, разумеется, д'Артаньяна, которому те сообщили обо всем, что видели, никто ничего не знал.
      Первым долгом друзья поведали г-ну де Тревилю свою историю.
      - Надо опередить кардинала, - решил этот достойный дворянин и тут же составил победную реляцию на имя самого короля, в которой, не жалея красок, расписал геройское поведение д'Артаньяна, а заодно и господ дю Баллона и де Ла Фер, добровольно присоединившихся к королевским войска. Капитан мушкетеров был искренне рад увидеть гасконца на свободе, да еще в компании двух своих верных друзей.
      - Но где же четвертый? Где Арамис? Хотя его теперь несомненно следует называть аббатом д'Эрбле, - спросил г-н де Тревиль. - Ведь я известил именно его через господина де Роберваля!
      В ответ г-ну де Тревилю было сообщено о том, что Арамис, по-видимому, направился к южным границам, намереваясь скрыться от преследования его высокопреосвященства по ту сторону Пиренейских гор.
      - Что ж! - проговорил г-н де Тревиль. - Там, быть может, ему удастся избежать грозящей опасности. Но довольно об этом. Нам следует подумать о вас, господа. Не собираетесь ли вы снова вступить в ряды мушкетеров?
      Я, разумеется, имею в виду вас, граф, и вас, господин дю Баллон. Я знаю о происшествии на улице Святого Фомы и не скрою, это известие меня чрезвычайно обрадовало.
      - Рад бы! - пробасил Портос, - Но боюсь, я и так уже дал госпоже дю Баллон повод для волнений. Я должен поспешить домой, я ведь человек семейный.
      - Ваше предложение очень лестно для меня, - проговорил Атос. - И я ценю его. Но родовой замок в Блуа требует заботы, он обветшал, а это единственная память о моем отце. Мне надо позаботиться о нем и выполнить, таким образом, свой долг. Отправляясь в поход, я не был уверен, что он окончится благополучно, но все же приказал Гримо отправиться в Блуа и дожидаться моего возвращения.
      - Очень жаль, господа, - искренне, но без тени обиды произнес г-н де Тревиль. - Надеюсь, все же побыть в вашем обществе еще некоторое время.
      - Мы останемся в лагере, пока не выяснится, что кардинал и король намерены предпринять в отношении д'Артаньяна, - твердо заявил Атос. Портос подтвердил его слова энергичным кивком. - Если же возникнут какие-то осложнения, д'Артаньян, то мой дом всегда к твоим услугам. Он оскудел и постарел, как и его владелец, но в нем всегда найдется для тебя и кров и стол.
      - Благодарю вас, Атос, - просто ответил д'Артаньян. - Быть может, мы и отправимся в Блуа вместе. Боюсь только, что кардинал доберется до меня и там, а я навлеку на вас его гнев. Уж лучше пусть молнии метят в меня одного.
      - Постойте! Что за унылый тон?! - вскричал Портос. - Господин де Тревиль представил вас к награде.
      Вы - герой дня! Ваше имя на устах у всего лагеря! Погодите лезть в петлю раньше времени. Не для того мы вас вынули из тюрьмы, чтобы вы снова туда отправились.
      - Это правда, - согласился д'Артаньян, несколько приободренный словами Портоса. - В конце концов, если меня опять решат упрятать в Бастилию, я переоденусь странствующим монахом и отправлюсь с посохом в руке и котомкой за спиной в родные края. А оттуда рукой подать до Испании. Я доберусь туда, разыщу Арамиса, а он составит мне протекцию, выставив меня жертвой кардинал.
      - Тысяча чертей! Надеюсь, вы шутите, д'Артаньян?! - вскричал Портос. Бросьте и думать об этом. Я уверен, что король не позволит кардиналу...
      При этих словах г-н де Тревиль и граф де Ла Фер переглянулись. Обоим было понятно, что после полного поражения своих врагов кардинал сделался неограниченным властителем Франции и теперь в его воле позволять или не позволять что-либо кому бы то ни было, включая и короля.
      Потянулись дни тревожного ожидания. На третий, вернувшись в свою палатку незадолго до отбоя, друзья обнаружили странное послание, запечатанное красивой печатью зеленого воска, на которой был вытиснен какой-то знак, видимо, с помощью перстня.
      - Что бы это значило?! - спросил д'Артаньян.
      - Это значит, что вы получили письмо, - ответил Атос.
      - Но тут не указан адресат! Письмо в равной степени может предназначаться любому из нас.
      - Единственный способ узнать это - вскрыть конверт.
      Тем более что адреса действительно нет.
      - Но что, если письмо попало к нам по ошибке? - спросил осторожный д'Артаньян. - И предназначено постороннему лицу. Мы совершим нескромный поступок.
      - Мне кажется, я знаю, чей это перстень, - проговорил Атос. - Думаю, письмо попало по адресу.
      И он сломал изящную печать.
      "...будьте в полночь у того места, куда мы прибыли в день битвы", значилось в послании.
      - Это Арамис! - вырвалось у д'Артаньяна несколько громче, чем следовало.
      - Правильно, это письмо Арамиса! - воскликнул Портос.
      - Узнаю нашего осторожного аббата, если бы послание прочел кто-то посторонний, он все равно ничего не сумел бы понять!
      - Мы оставили коней у тех деревьев на склоне холма, что в полумиле отсюда, - рассуждал тем временем Атос. - Арамис все рассчитал верно, там сейчас нет войск. Там нет даже караульных постов, ведь в них нет никакой надобности.
      - Который час? - спросил д'Артаньян.
      - Половина одиннадцатого. В лагере давно погасли огни.
      - Невелика беда. В конце концов, мы с Портосом - люди невоенные и не обязаны строго соблюдать устав. Вы же - герой! Вам сейчас все можно.
      - Вы преувеличиваете, Атос. Хотя нам сейчас и вправду не помешает наша популярность. Предлагаю выждать еще с полчаса и отправиться к месту встречи.
      - Что мы скажем дозорным на аванпостах? Все же наше стремление покинуть лагерь глубокой ночью может вызвать подозрения!
      - Пустяки, - пожал плечами Атос. - Я же говорю - вам поможет ваша слава, д'Артаньян. А мы не обязаны отчитываться перед первым встречным.
      - До холма почти полмили. - напомнил д'Артаньян. - В темноте путь отнимет значительно больше времени. Идемте же!
      Они покинули палатку и направились к аванпостам. В лагере их пару раз окликнули часовые, но достаточно было друзьям назвать себя, даже не произнося пароля, который, разумеется, был им прекрасно известен, как их радостно приветствовали и беспрепятственно пропускали дальше.
      Однако на границе лагеря в дозоре стояли более бдительные стражи. Командир пикета осведомился у них о причине, по которой мушкетеры хотят покинуть расположение войск после отбоя. Тогда гасконец взял офицера под руку и отвел его в сторону.
      - Видите вы вон того плечистого господина? - спросил он шепотом.
      - Кажется, это господин дю Валлон? - произнес тот.
      - Тс-с! Он не хочет, чтобы его узнали!
      - Но в чем причина?
      - Вам, наверное, неизвестно, что дю Валлон - завзятый сердцеед.
      - Ну, об этом можно догадаться. Весьма импозантный господин!
      - Вот именно. Теперь вы сами понимаете...
      - Кажется, начинаю понимать... Очевидно, какая-то дама назначила господину дю Баллону свидание...
      - И он не хочет компрометировать ее.
      - Но вы...
      - Для нас он делает исключение, нас связывает давняя дружба. Кроме того, у дамы есть братья. Очень буйного нрава! Кто знает, что могло прийти им в голову, если они пронюхали о свидании... Понимаете? Мы обеспечиваем тыл!
      - Теперь мне все ясно, господин д'Артаньян. Мы сделаем вид, что не заметили вас...
      - А мы - вас!
      Друзья зашагали в темноту, а дозорные, по команде своего начальника, отвернулись в сторону и направились своей дорогой.
      - Что такое вы сказали ему, д'Артаньян? - с любопытством осведомился Портос.
      - Я просто велел ему оставить нас в покое и не задавать лишних вопросов, - отвечал гасконец.
      - И он сразу подчинился вам?!
      - Ну разумеется! А что ему оставалось. Атос прав: слава - полезная штука, - отвечал д'Артаньян как ни в чем не бывало.
      И трое друзей продолжили свой путь в кромешной темноте. Одни лишь звезды светили им. Одна лишь дружба указывала им дорогу.
      - Где-то здесь, - проговорил Атос, останавливаясь у группы деревьев.
      - Да-да, я узнаю эти деревья! - отозвался Портос. - Именно одно из них я и выломал потом, когда мы атаковали неприятеля.
      - Тише! - перебил их д'Артаньян. - За деревьями кто-то есть.
      - Во всяком случае, там есть лошадь, она всхрапнула, - прошептал Атос, прислушавшись.
      - А вот и всадник! - раздалось из темноты, и перед ними возникла темная фигура, которую они тотчас же узнали.
      - Арамис! Наш аббат! Друг мой! - хором воскликнули мушкетеры и три голоса слились в один.
      Арамис подошел, и они обнялись.
      - Значит, письмо отыскало вас. Признаться, я в атом был не совсем уверен, - сказал он.
      - Мы обнаружили его в палатке два часа назад! Но как вам удалось передать его?!
      Вместо ответа Арамис только загадочно улыбнулся, давая понять, что это не его секрет.
      - Давайте лучше поговорим о вас, д'Артаньян, - предложил Арамис. - Не мог же я уехать, не попрощавшись и вдобавок томимый неизвестностью. Все ли устроилось благополучно? Сменил ли кардинал гнев на милость?
      - Право, не знаю, - отвечал растроганный д'Артаньян. - Но господин де Тревиль обещал похлопотать за меня перед королем.
      Арамис только вздохнул:
      - Значит, еще ничего не известно?
      - Увы, нет.
      - Послушайте, д'Артаньян! А не отправиться ли вам со мной? - с неожиданной горячностью произнес Арамис. - Кто может поручиться в том, что кардиналу не вздумается снова упрятать вас в Бастилию!
      Мушкетер сжал руку Арамиса. Они постояли молча.
      Атос и Портос тоже хранили молчание.
      - Я останусь, - просто ответил д'Артаньян.
      - Я знал, что вы это скажете, - тихо отозвался Арамис.
      Они помолчали еще. Из-за деревьев снова донеслись какие-то приглушенные звуки - очевидно, лошадь Арамиса переступала копытами. Вдруг она тихонько заржала. И на ее ржание откликнулась вторая. Потом конское ржание за тихло разом, будто кто-то сдавил лошадям губы и ноздри.
      - Там кто-то есть? - спросили Атос с Портосом.
      - Да, меня ждут, - ответил Арамис.
      - Мы встретимся снова! - пообещал д'Артаньян, и они еще раз обнялись. Арамис отвернулся и сделал шаг. Потом обернулся снова.
      - Герцог Орлеанский дал обязательство королю, что через восемь дней все иноземцы, которые пришли вместе с ним, покинут пределы Франции. Мне нельзя дольше ждать.
      Осталось только четыре дня!
      - Езжайте, Арамис! Берегите себя и да храни вас Бог! - сказал Атос за всех.
      - Если в течение двух недель в вашем положении произойдут перемены, д'Артаньян, напишите записку и положите ее в дупло третьего дерева вверх по склону. Днем вы его увидите; ошибка исключена, там лишь одно такое дуплистое дерево. Верный человек будет каждый день перед закатом проверять, нет ли записки в дупле. Если он обнаружит ее, вы можете быть уверены в том, что я прочту ее, получив от него из рук в руки. Но он сможет пробыть в этих местах только две недели. Прощайте, д'Артаньян ! Прощайте, Атос!
      Прощайте, Портос, засвидетельствуйте мое уважение госпоже дю Валлон!
      И Арамис исчез в темноте. Вскоре из-за деревьев неподалеку послышалось позвякивание шпор о стремена, приглушенный голос произнес какую-то фразу, и вот уже только быстро удаляющийся топот копыт свидетельствовал о том, что Арамис явился им не во сне, а наяву.
      Трое друзей безмолвно возвратились в лагерь. Дорогой Никто не проронил ни слова.
      И снова потянулись дни. На шестой день г-н де Тревиль вызвал лейтенанта д'Артаньяна и прочитал ему вслух приказ короля, в котором полку мушкетеров предлагалось выступить в Париж в связи с окончанием военных действий.
      О лейтенанте д'Артаньяне в королевском приказе не говорилось ни слова.
      Несмотря на свое мужество и силу воли, д'Артаньян побледнел.
      Господин де Тревиль отложил в сторону бумагу с королевским гербом.
      - А теперь, молодой человек, позвольте-ка мне прочесть вам несколько строк из неофициального письма его величества к капитану своих мушкетеров, хитро улыбнувшись, произнес он.
      С этими словами капитан мушкетеров извлек из кармана королевское послание и прочитал следующее:
      - ..что же касается Вашего представления к награде господина лейтенанта мушкетеров, то, в силу открывшихся новых обстоятельств, последнее невозможно. Однако прошу передать господину лейтенанту мою благодарность за поведение в деле при Кастельнодари и сообщить ему, что я ценю его преданность. Рассчитываю, что господин лейтенант мушкетеров и впредь будет неотлучно находиться со своими подчиненными, воинская доблесть коих удваивается, когда во главе их стоят подобные офицеры.
      - Это означает...
      - Это означает, что пока с наградой придется повременить. Только и всего! - сказал г-н де Тревиль. - И все же, примите мои поздравления, молодой человек. Прибыв в Париж, вы начали очень неплохо. Но мало хорошо начать, гораздо важнее и труднее так же хорошо продолжить! Кажется, вам это удалось!
      ***
      В тот же вечер в дупло третьего дерева, считая от основания холма, была опущена записка, в которой значилось:
      "Все завершилось благополучно. До встречи. Друзья".
      Утром Портос лично опустил руку в дупло и долго пытался нашарить там бумагу. Но тщетно. Чья-то рука вынула послание.
      - Что ж, отлично! - обрадовался Атос. - Наш аббат будет знать, что не напрасно наведывался в Париж, подбив и нас составить ему компанию!
      - Я - самый счастливый и самый несчастный человек на свете! - вскричал д'Артаньян.
      - Почему? - спросил Портос. Атос же промолчал.
      - Потому что у меня есть такие друзья! И потому что я снова расстаюсь с ними!
      - Открою вам секрет, д'Артаньян. Я - тоже, - промолвил Атос. - Мы расстаемся друг с другом.
      - Как, вы не проводите меня до замка дю Валлон?! - вскричал Портос. Госпожа дю Валлон будет очень рада познакомиться с вами!
      - Нет, я должен ехать в Блуа, - покачал головой Атос.
      - Я отсутствовал несколько дольше, чем предполагалось, - заметил Портос. - Встреча с моей супругой прошла бы значительно спокойнее, будь вы со мной, дорогой граф, - добавил он с сожалением.
      На следующий день мушкетеры короля, а вернее, мушкетеры де Тревиля выступили в поход. Они возвращались в Париж с победой. Во главе их на сером английском жеребце гордо скакал их командир, гасконский дворянин шевалье де Тревиль. Рядом с ним, опережая остальных офицеров, но держась на полкорпуса позади своего капитана, гарцевал на гнедой лошади лейтенант мушкетеров, гасконский дворянин шевалье д'Артаньян.
      Эпилог
      Бежар был казнен за умысел отравить Ришелье.
      В марте того же 1632 года начался процесс над маршалом Марийаком, обвиненным не в государственной измене, а.., в хищении казны. Ему отрубили голову на Гревской площади.
      - Хоть бы причину моей казни подыскали порядочную! - говорил маршал, всходя на эшафот. - А то обвинили в преступлении, за которое и лакея-то не стоило бы наказывать телесно.
      Генрих Монморанси был казнен в том же году в Тулузе.
      Это случилось ровно через тысячу двести семьдесят два дня после полученного им пророчества. Он был последним из списка в красной книжечке кардинала.
      Отец и дочь Перье нашли пристанище в монастыре Пор-Руаяль и стали полноправными членами общины.
      Получив сообщение о бегстве д'Артаньяна из Сен-Жермена на обратном пути в Бастилию, о котором г-н дю Трамбле поначалу не решился сообщить кардиналу, его высокопреосвященство долго молчал. Так и не проронив ни слова по этому поводу, кардинал простился с королем и возвратился к себе во дворец. Там же он долго сидел за письменным столом, не замечая тревожных переглядываний писцов за своей спиной. "Положительно необходимо, чтобы гасконец перешел ко мне на службу, - думал кардинал. - И те трое - тоже".
      Восстановив душевное равновесие, Ришелье снова отправился к королю. Подробности их беседы навеки утрачены для потомков: она происходила с глазу на глаз.
      Возвратившись в Париж, д'Артаньян отыскал Планше, бледного, но уже самостоятельно передвигавшегося, опираясь на палку. Жемблу, при виде столь плачевного состояния сержанта пикинеров Пьемонтского полка, проникся к нему участием, и свары между ними прекратились. Таким образом, д'Артаньян, вернувшись, получил двух верных слуг и мир в доме. Хотя на первых порах ему и пришлось ухаживать за Планше, несмотря на смущение и протесты последнего.
      Справки, наведенные мушкетером о Камилле, не принесли результатов. Д'Артаньян не был вхож в великосветские салоны Парижа.
      Зато он регулярно получал письма от Атоса и Портоса.
      Из них следовало, что Портос благополучно перенес первую встречу с бывшей г-жой Кокнар. А в скором времени в замок дю Валлон пришла бумага, разрешающая г-ну и г-же дю Баллон не соблюдать постных дней по причине их слабого здоровья. Бумага была подписана нунцием Его Святейшества Папы Урбана VIII. Отсюда следовало, писал Портос, что дела Арамиса обстоят неплохо.
      Атос же в своей манере коротко и точно сообщал о размеренной жизни в Блуа и о ремонте замка. С тревогой и печалью д'Артаньян все чаще убеждался, что рука графа дрожала. Атос, уединившись в обветшавшем родовом гнезде, снова стал крепко пить.
      Между тем политический небосклон опять заволакивали тучи. В Европе продолжалась Тридцатилетняя война, и Франция собиралась открыто вступить в нее на стороне Швеции. Это означало, что скоро заговорят пушки, а лейтенанту д'Артаньяну снова предстоит повести своих солдат на врага.
      Но об этом речь пойдет в третьей книге...