– Тысяча чертей! Надеюсь, вы шутите, д'Артаньян?! – вскричал Портос. – Бросьте и думать об этом. Я уверен, что король не позволит кардиналу…

При этих словах г-н де Тревиль и граф де Ла Фер переглянулись. Обоим было понятно, что после полного поражения своих врагов кардинал сделался неограниченным властителем Франции и теперь в его воле позволять или не позволять что-либо кому бы то ни было, включая и короля.

Потянулись дни тревожного ожидания. На третий, вернувшись в свою палатку незадолго до отбоя, друзья обнаружили странное послание, запечатанное красивой печатью зеленого воска, на которой был вытиснен какой-то знак, видимо, с помощью перстня.

– Что бы это значило?! – спросил д'Артаньян.

– Это значит, что вы получили письмо, – ответил Атос.

– Но тут не указан адресат! Письмо в равной степени может предназначаться любому из нас.

– Единственный способ узнать это – вскрыть конверт.

Тем более что адреса действительно нет.

– Но что, если письмо попало к нам по ошибке? – спросил осторожный д'Артаньян. – И предназначено постороннему лицу. Мы совершим нескромный поступок.

– Мне кажется, я знаю, чей это перстень, – проговорил Атос. – Думаю, письмо попало по адресу.

И он сломал изящную печать.

«…будьте в полночь у того места, куда мы прибыли в день битвы», – значилось в послании.

– Это Арамис! – вырвалось у д'Артаньяна несколько громче, чем следовало.

– Правильно, это письмо Арамиса! – воскликнул Портос.

– Узнаю нашего осторожного аббата, если бы послание прочел кто-то посторонний, он все равно ничего не сумел бы понять!

– Мы оставили коней у тех деревьев на склоне холма, что в полумиле отсюда, – рассуждал тем временем Атос. – Арамис все рассчитал верно, там сейчас нет войск. Там нет даже караульных постов, ведь в них нет никакой надобности.

– Который час? – спросил д'Артаньян.

– Половина одиннадцатого. В лагере давно погасли огни.

– Невелика беда. В конце концов, мы с Портосом – люди невоенные и не обязаны строго соблюдать устав. Вы же – герой! Вам сейчас все можно.

– Вы преувеличиваете, Атос. Хотя нам сейчас и вправду не помешает наша популярность. Предлагаю выждать еще с полчаса и отправиться к месту встречи.

– Что мы скажем дозорным на аванпостах? Все же наше стремление покинуть лагерь глубокой ночью может вызвать подозрения!

– Пустяки, – пожал плечами Атос. – Я же говорю – вам поможет ваша слава, д'Артаньян. А мы не обязаны отчитываться перед первым встречным.

– До холма почти полмили. – напомнил д'Артаньян. – В темноте путь отнимет значительно больше времени. Идемте же!

Они покинули палатку и направились к аванпостам. В лагере их пару раз окликнули часовые, но достаточно было друзьям назвать себя, даже не произнося пароля, который, разумеется, был им прекрасно известен, как их радостно приветствовали и беспрепятственно пропускали дальше.

Однако на границе лагеря в дозоре стояли более бдительные стражи. Командир пикета осведомился у них о причине, по которой мушкетеры хотят покинуть расположение войск после отбоя. Тогда гасконец взял офицера под руку и отвел его в сторону.

– Видите вы вон того плечистого господина? – спросил он шепотом.

– Кажется, это господин дю Валлон? – произнес тот.

– Тс-с! Он не хочет, чтобы его узнали!

– Но в чем причина?

– Вам, наверное, неизвестно, что дю Валлон – завзятый сердцеед.

– Ну, об этом можно догадаться. Весьма импозантный господин!

– Вот именно. Теперь вы сами понимаете…

– Кажется, начинаю понимать… Очевидно, какая-то дама назначила господину дю Валлону свидание…

– И он не хочет компрометировать ее.

– Но вы…

– Для нас он делает исключение, нас связывает давняя дружба. Кроме того, у дамы есть братья. Очень буйного нрава! Кто знает, что могло прийти им в голову, если они пронюхали о свидании… Понимаете? Мы обеспечиваем тыл!

– Теперь мне все ясно, господин д'Артаньян. Мы сделаем вид, что не заметили вас…

– А мы – вас!

Друзья зашагали в темноту, а дозорные, по команде своего начальника, отвернулись в сторону и направились своей дорогой.

– Что такое вы сказали ему, д'Артаньян? – с любопытством осведомился Портос.

– Я просто велел ему оставить нас в покое и не задавать лишних вопросов, – отвечал гасконец.

– И он сразу подчинился вам?!

– Ну разумеется! А что ему оставалось. Атос прав: слава – полезная штука, – отвечал д'Артаньян как ни в чем не бывало.

И трое друзей продолжили свой путь в кромешной темноте. Одни лишь звезды светили им. Одна лишь дружба указывала им дорогу.

– Где-то здесь, – проговорил Атос, останавливаясь у группы деревьев.

– Да-да, я узнаю эти деревья! – отозвался Портос. – Именно одно из них я и выломал потом, когда мы атаковали неприятеля.

– Тише! – перебил их д'Артаньян. – За деревьями кто-то есть.

– Во всяком случае, там есть лошадь, она всхрапнула, – прошептал Атос, прислушавшись.

– А вот и всадник! – раздалось из темноты, и перед ними возникла темная фигура, которую они тотчас же узнали.

– Арамис! Наш аббат! Друг мой! – хором воскликнули мушкетеры и три голоса слились в один.

Арамис подошел, и они обнялись.

– Значит, письмо отыскало вас. Признаться, я в атом был не совсем уверен, – сказал он.

– Мы обнаружили его в палатке два часа назад! Но как вам удалось передать его?!

Вместо ответа Арамис только загадочно улыбнулся, давая понять, что это не его секрет.

– Давайте лучше поговорим о вас, д'Артаньян, – предложил Арамис. – Не мог же я уехать, не попрощавшись и вдобавок томимый неизвестностью. Все ли устроилось благополучно? Сменил ли кардинал гнев на милость?

– Право, не знаю, – отвечал растроганный д'Артаньян. – Но господин де Тревиль обещал похлопотать за меня перед королем.

Арамис только вздохнул:

– Значит, еще ничего не известно?

– Увы, нет.

– Послушайте, д'Артаньян! А не отправиться ли вам со мной? – с неожиданной горячностью произнес Арамис. – Кто может поручиться в том, что кардиналу не вздумается снова упрятать вас в Бастилию!

Мушкетер сжал руку Арамиса. Они постояли молча.

Атос и Портос тоже хранили молчание.

– Я останусь, – просто ответил д'Артаньян.

– Я знал, что вы это скажете, – тихо отозвался Арамис.

Они помолчали еще. Из-за деревьев снова донеслись какие-то приглушенные звуки – очевидно, лошадь Арамиса переступала копытами. Вдруг она тихонько заржала. И на ее ржание откликнулась вторая. Потом конское ржание за тихло разом, будто кто-то сдавил лошадям губы и ноздри.

– Там кто-то есть? – спросили Атос с Портосом.

– Да, меня ждут, – ответил Арамис.

– Мы встретимся снова! – пообещал д'Артаньян, и они еще раз обнялись. Арамис отвернулся и сделал шаг. Потом обернулся снова.

– Герцог Орлеанский дал обязательство королю, что через восемь дней все иноземцы, которые пришли вместе с ним, покинут пределы Франции. Мне нельзя дольше ждать.

Осталось только четыре дня!

– Езжайте, Арамис! Берегите себя и да храни вас Бог! – сказал Атос за всех.

– Если в течение двух недель в вашем положении произойдут перемены, д'Артаньян, напишите записку и положите ее в дупло третьего дерева вверх по склону. Днем вы его увидите; ошибка исключена, там лишь одно такое дуплистое дерево. Верный человек будет каждый день перед закатом проверять, нет ли записки в дупле. Если он обнаружит ее, вы можете быть уверены в том, что я прочту ее, получив от него из рук в руки. Но он сможет пробыть в этих местах только две недели. Прощайте, д'Артаньян ! Прощайте, Атос!

Прощайте, Портос, засвидетельствуйте мое уважение госпоже дю Валлон!

И Арамис исчез в темноте. Вскоре из-за деревьев неподалеку послышалось позвякивание шпор о стремена, приглушенный голос произнес какую-то фразу, и вот уже только быстро удаляющийся топот копыт свидетельствовал о том, что Арамис явился им не во сне, а наяву.

Трое друзей безмолвно возвратились в лагерь. Дорогой Никто не проронил ни слова.

И снова потянулись дни. На шестой день г-н де Тревиль вызвал лейтенанта д'Артаньяна и прочитал ему вслух приказ короля, в котором полку мушкетеров предлагалось выступить в Париж в связи с окончанием военных действий.

О лейтенанте д'Артаньяне в королевском приказе не говорилось ни слова.

Несмотря на свое мужество и силу воли, д'Артаньян побледнел.

Господин де Тревиль отложил в сторону бумагу с королевским гербом.

– А теперь, молодой человек, позвольте-ка мне прочесть вам несколько строк из неофициального письма его величества к капитану своих мушкетеров, – хитро улыбнувшись, произнес он.

С этими словами капитан мушкетеров извлек из кармана королевское послание и прочитал следующее:

– …что же касается Вашего представления к награде господина лейтенанта мушкетеров, то, в силу открывшихся новых обстоятельств, последнее невозможно. Однако прошу передать господину лейтенанту мою благодарность за поведение в деле при Кастельнодари и сообщить ему, что я ценю его преданность. Рассчитываю, что господин лейтенант мушкетеров и впредь будет неотлучно находиться со своими подчиненными, воинская доблесть коих удваивается, когда во главе их стоят подобные офицеры.

– Это означает…

– Это означает, что пока с наградой придется повременить. Только и всего! – сказал г-н де Тревиль. – И все же, примите мои поздравления, молодой человек. Прибыв в Париж, вы начали очень неплохо. Но мало хорошо начать, гораздо важнее и труднее так же хорошо продолжить! Кажется, вам это удалось!

В тот же вечер в дупло третьего дерева, считая от основания холма, была опущена записка, в которой значилось:

«Все завершилось благополучно. До встречи. Друзья».

Утром Портос лично опустил руку в дупло и долго пытался нашарить там бумагу. Но тщетно. Чья-то рука вынула послание.

– Что ж, отлично! – обрадовался Атос. – Наш аббат будет знать, что не напрасно наведывался в Париж, подбив и нас составить ему компанию!

– Я – самый счастливый и самый несчастный человек на свете! – вскричал д'Артаньян.

– Почему? – спросил Портос. Атос же промолчал.

– Потому что у меня есть такие друзья! И потому что я снова расстаюсь с ними!

– Открою вам секрет, д'Артаньян. Я – тоже, – промолвил Атос. – Мы расстаемся друг с другом.

– Как, вы не проводите меня до замка дю Валлон?! – вскричал Портос. – Госпожа дю Валлон будет очень рада познакомиться с вами!

– Нет, я должен ехать в Блуа, – покачал головой Атос.

– Я отсутствовал несколько дольше, чем предполагалось, – заметил Портос. – Встреча с моей супругой прошла бы значительно спокойнее, будь вы со мной, дорогой граф, – добавил он с сожалением.

На следующий день мушкетеры короля, а вернее, мушкетеры де Тревиля выступили в поход. Они возвращались в Париж с победой. Во главе их на сером английском жеребце гордо скакал их командир, гасконский дворянин шевалье де Тревиль. Рядом с ним, опережая остальных офицеров, но держась на полкорпуса позади своего капитана, гарцевал на гнедой лошади лейтенант мушкетеров, гасконский дворянин шевалье д'Артаньян.