Прелестно! Есть прекрасный повод сходить к психиатру. Долли знает чудных врачей. Пара недель отдыха, все как рукой…

И ведь надо было просто дослушать Джека! Он об этом и собирался сказать!

Джолли робко тронула его за руку.

— Я понимаю, мое поведение выглядит несколько эгоистично. Просто моя мама умерла год назад. Они были женаты двадцать восемь лет. Двадцать восемь лет! Мы были такой счастливой семьей… Я и представить себе не могла, что папа способен в кого-то влюбиться, да еще предложить выйти за него…? так быстро.

Она смотрела на Артура, а тот неимоверно страдал от собственной глупости.

Ее отец!

Главное, что все эти домыслы насчет отношений Джолли и мсье Жюля были исключительно плодом его собственного воображения. Нет, конечно, Джолли никогда не говорила, как ее фамилия, а он ее и не спрашивал, да и папой мсье Жюля не называла, но ведь и ни о чем другом не говорила! Ничто, абсолютно ничто в ее словах не указывало на то, что их с Жюлем Лавернье связывают какие-то иные отношения. Этот вывод — совершенно идиотский — Артур сделал самостоятельно.

Теперь следовало разрешить другую проблему. Как сказать девушке, что…

— Я, пожалуй, пойду? Я заняла массу твоего времени.

— Джолли!

Он схватил ее за руку, развернул к себе, и зеленые глаза Джолли тут же снова наполнились слезами.

— Я знаю, что веду себя, как последняя эгоистка, но… я даже представить не могу, что эта женщина станет моей мачехой!

Артур нежно привлек плачущую девушку к себе, гладил хрупкие плечи, нежно баюкая ее в своих объятиях, и мрачно думал о том, что это входит у него в привычку. Не то чтобы это было ему неприятно, но Джолли искренне жаль, она действительно расстроена. Впрочем, лучше пусть плачет у него, на груди, это как-то успокаивает. От ее улыбки он вечно теряет душевное равновесие? И дыхание почему-то перехватывает.

Действительно, странно: Джолли совершенно из другого теста, нежели Маргарет Бранд. Великая актриса наших дней вся состоит из огня, продуманно-естественных поз, броской внешности, а Джолли… Это все равно, что сравнивать колибри с малиновкой. Если Джолли появится в ресторане, как это сделала сегодня Мег Бранд, на нее вряд ли обратятся все взоры.

Конечно, если она при этом не будет улыбаться.

Вдобавок ко всему, у Артура не было никаких сомнений, какую женщину он предпочитает.

— Джолли, не надо так расстраиваться. Это всего лишь от неожиданности. Я очень сомневаюсь, что Маргарет Бранд когда-нибудь станет твоей мачехой.

— Но мой отец в этом твердо уверен!

— А я абсолютно уверен в обратном.

— Но как…

— Просто поверь мне. Я…

Артура прервал звонок снизу, из холла.

Скорее всего, это был Джек, ведь их разговор в ресторане так и не состоялся. Артур поймал себя на мысли, что именно сейчас ему менее всего хочется видеть кого-то еще, особенно Джека. Хотя нет, в этом отношении пальма первенства принадлежит Маргарет Бранд.

Джолли торопливо вытерла слезы.

— Ты не собираешься ответить, Артур?

— Вообще-то собираюсь, но…

Ему нужно время, чтобы поговорить с Джолли, убедить ее во всем, рассказать ей все, но Джек торчит внизу, а если он узнает, что все это время Джолли провела здесь, то наверняка подумает совсем не то, что нужно.

— Джолли, пообедаешь со мной завтра?

— Зачем?

— Странный вопрос! Просто я хочу с тобой пообедать.

— Но почему? Если ты меня приглашаешь из жалости…

— Мне, во-первых, тебя совершенно не жалко…

Святая правда! Вот если Маргарет Бранд станет ее мачехой, тогда конечно.

— Мне просто нужно поговорить с тобой.

Время поджимало, Джек томился под дверью и строил догадки, а консьерж наверняка уже рассказал ему о гостье мистера Фергюсона.

— Ладно.

— Отлично! Теперь я провожу тебя и посажу в такси, и советую тебе дома немедленно улечься спать. Твоя мама была права, я надеюсь, и утро все расставит по своим местам.

А Артур Фергюсон этому поспособствует!

Уже в лифте девушка судорожно вздохнула.

— И все равно: все очень плохо.

Еще бы! Кому это знать, как не Артуру! Но если правильно взяться за дело, любую ситуацию можно исправить. Ну, почти любую.

В глазах Джека засветился живейший интерес при виде Джолли, но Артур ледяным голосом пресек все попытки брата заговорить.

— Я вернусь через минуту. Только посажу Джолли в такси.

Краем глаза он успел заметить, что Джек принес сверток из ресторана. Ничего, это подождет.

Перед тем как сесть в машину, Джолли обернулась и смущенно улыбнулась ему.

— Ты был очень добр ко мне, Артур.

— Ладно тебе. Не забудь про завтра. В половине первого, пойдет? У Романо. Это…

— Я знаю, где это. И еще раз спасибо.

Артур Фергюсон стоял и провожал такси глазами, пока оно не скрылось за поворотом, затем вздохнул и пошел обратно. Брови его были нахмурены, а мысли беспорядочно крутились в голове.

Джек встретил его ехидным взглядом и невинным замечанием:

— Очень симпатичная девчонка. Артур смерил его холодным взором. — Она дочь мсье Жюля. Но ты, кажется, осведомлен об этом?

У себя в квартире он первым делом допил остатки своего виски и заново наполнил бокалы — для себя и для Джека. Двоюродный брат кивнул, принимая бокал.

— Спасибо. Да, ты прав, я в курсе. Вот твой пакет.

— Спасибо.

Артур просто положил пакет на столик, ничего не поясняя. Джеку про это знать не обязательно. Виски выпили в полном молчании, и Артур потянулся за бутылкой, чтобы снова наполнить бокалы. Джек тихо охнул:

— Не много ли мы пьем, Арчи? Ведь поесть толком нам сегодня не удалось.

— Я приготовлю омлет, идет? А ты пока расскажешь мне, в чем дело.

Приготовление омлета и салата заняло всего несколько минут, а потом оба брата уселись за кухонный стол. Артур так давно жил один, что вполне справлялся с нехитрыми блюдами. Мог и гостя накормить. Сегодня гостем был Джек.

А жаль. Лучше бы Джолли…

— Скажи сразу, я прав или нет: дед вызвал тебя из-за того, что мать собирается выйти за мсье Жюля, владельца ресторана?

Маргарет Бранд. Его мать.

Хоть в это и трудно было поверить, да Артур часто и не верил, кинозвезда Маргарет Бранд была его родной матерью и теткой Джека Монтегю.

Выглядела она превосходно, нет слов, немногим старше самого Артура, но ведь он-то знал, что она его мать! Они никогда не были близки, звонили друг другу редко, виделись и того реже, но он прекрасно помнил слова Мег о том, что она больше не собирается замуж. Сообщение Джолли стало в полном смысле слова громом среди ясного неба.

— Ты прав. Она сообщила обо всем деду, когда навещала его в прошлые выходные.

— И дед решил, что самым подходящим гонцом будешь ты, потому что мы дружим.

— Вообще-то тетя Мегги собиралась сама тебе все сказать, но тут возникла одна трудность.

— Джолли?

— Да. Джолли. Она совсем не испытывает радости по поводу появления нового члена семьи.

— Так же, как и я!

— Послушай, Арчи, я никогда не вмешивался в ваши отношения с тетей Мегги…

— Ну, так и не начинай.

— А я и не собираюсь.

— Правда?

— Правда. Во-первых, в этом нет необходимости: твои чувства — это твои чувства. Во-вторых, есть куда более интересный вопрос, который нам предстоит разрешить.

— Какой же?

Джек посмотрел на брата с некоторым сожалением. Как на душевнобольного.

— Как ты собираешься сообщить Джолли, что ты — сын Маргарет Бранд? Если конечно, тебе не все равно, как она к тебе относится, а ведь она тебя возненавидит после этого.

Артур и сам этого боялся.

— Похоже, пока она ни о чем не догадывается.

— Еще бы, ты же так удачно увез ее с поля боя!

— Джек! Ты же сам велел мне это сделать!

Артур злился, потому что знал: Джек прав. Надо было с самого начала сказать Джолли правду насчет Маргарет. Но ведь тогда девушка и впрямь стала бы относиться к нему, мягко говоря, без симпатии, а вот этого Артуру и не хотелось. Честно говоря, он и сам не знал, чего бы ему хотелось от Джолли, но явно не ненависти и презрения.

Теперь у него оставалось меньше суток, чтобы придумать, как лучше сказать Джолли всю правду, не вызвав у нее ненависти.

Она опаздывала.

Она знала, что опаздывает не меньше чем на пятнадцать минут, и не удивилась бы, если бы Артур не стал ее дожидаться. Да и не расстроилась бы особенно. У Джолли совершенно не было ни сил, ни желания идти на эту встречу.

Вечером она последовала его совету и сразу легла спать. К своему собственному изумлению, Джолли заснула мгновенно и так крепко, что даже не слышала, как вернулся ее отец. Проснулась в девять утра и мрачно слушала радио, доносившееся снизу и свидетельствовавшее о том, что Жюль Лавернье уже встал. Маргарет Бранд наверняка рассказала ему о вчерашнем скандале в ресторане, и теперь Джолли ждала бури.

Буря и случилась. Отец бушевал, Джолли не осталась в долгу, и утреннее объяснение закончилось тем, что она очень подробно объяснила, куда отец может отправляться со своей работой в ресторане, и что она немедленно идет искать себе квартиру. На прощание отец сказал ей кое-что интересное…

Джолли даже застонала, вспомнив утреннюю сцену. Никогда в жизни они так не ругались, и виновата в этом Маргарет Бранд.

На ногах словно повисли тяжелые колодки, Джолли с трудом дотащилась до ресторана Романо, открыла дверь… и застыла в изумлении.

Артур не ушел. Он ее дождался, Он сидел за столиком у окна, точно так же как вчера вечером в ресторане ее отца, смотрел на улицу и о чем-то размышлял. Увидев Джолли, он встал и подвинул ей стул. Девушка заметила, что очень многие женские головки повернулись в их сторону. Ничего удивительного — такой красавец рядом с такой серой мышью!

— Джолли, я рад тебя видеть… Ты сегодня не работаешь?

— Нет. С сегодняшнего дня я устроила себе бессрочный выходной, хотя мой отец, кажется, не знает такого слова. Ничего, женится — узнает.

— Ты хотела сказать, если женится.

— Это ты отца моего не знаешь.

— То есть ты больше у него не работаешь?

— Мы решили, что нам надо разойтись в разные стороны, так будет лучше для всех. Долгие проводы… Красивая рубашка!

— К черту рубашку! То есть… я не то хотел сказать. Рубашка замечательная, и я еще не поблагодарил тебя за нее.

А он смущен! Неужели ему подарков никто не дарит? И правильно делает.

— На здоровье. Как это ты переменил свое мнение?

— Я подумал, что было бы нечестно отказываться от нее из-за тебя. Ты старалась…

— Это точно.

— Джолли…

— Ты пробовал здешнюю лазанью? Рекомендую.

Голос Артура стал несколько суше.

— Джолли, я пытаюсь начать с тобой разговор, а ты…

— А я думала, ты пригласил меня на обед.

— Я и пригласил тебя на обед, но поговорить нам все равно надо.

— Значит, есть не будем. Понятно.

Она со вздохом отложила меню, которое внимательно изучала, избегая взгляда Артура. Он с некоторым сомнением поглядел на нее.

— Ты сегодня какая-то другая.

— Да? Может, это потому, что я еще маленькая и обижаюсь на то, что мой отец женится на другой женщине, не спросив моего мнения?

Почему она так возбуждена? Еще полчаса назад она едва ноги волочила, а сейчас вся ощетинилась тысячей невидимых иголок.

Почему Артур Фергюсон так действует на нее? Потому, что он мерзавец!

— Все образуется, Джолли.

— Ты так уверен в этом? Почему, интересно?

— Потому, что я…

Молодой официант неслышно возник у столика.

— Могу я принять ваш заказ? Джолли улыбнулась юноше.

— Пожалуйста, лазанью и зеленый салат.

Артур нервно вздрогнул и буркнул:

— Мне то же самое.

— Желаете минеральной воды, сока, или чего-нибудь…

— Нет!!!

Джолли ласково кивнула оторопевшему парню.

— Спасибо вам.

Официант послал ей благодарный взгляд и удалился на кухню. Артур ворчливо заметил:

— Я помню, что еще вчера ты сама была официанткой, но так ли необходимо любезничать с обслугой теперь?

Глаза Джолли сверкнули гневом. — А про хорошие манеры ты ничего не слышал? Почему я должна портить чей-то день, если мой собственный не задался?

— Спасибо за науку.

Что-то не то, слишком нервно, слишком для ее измученных нервов! Зачем Артуру Фергюсону эта встреча, этот разговор, почему они ссорятся по такому незначительному поводу, у них есть повод лучше.

— Артур, зачем ты меня пригласил?

— Что ты имеешь в виду?

— Не делай из меня идиотку! (Господи, опять! Да что с тобой, Джолли Лавернье?!) Я имею в виду, что тебе, сыну Маргарет Бранд, надо от меня, дочери Жюля Лавернье?

Вообще-то она этому сегодня утром не поверила. Отец рассказал об этом, потому что его, видите ли, очень заботило, о чем это его дочь могла говорить с Артуром Фергюсоном!

Осознание этого сообщения пришло только сейчас, и теперь Джолли рассердилась не на шутку. Что нужно от нее сыну Этой Женщины? Кстати, а выглядит она действительно потрясающе, едва ли не ровесницей своего сына. .

Сыночка своего ненаглядного! Подумать только, а Джолли еще благодарила его вчера за доброту и проявленное понимание! Он целовал ее! Еще хуже то, что и она целовала его. Да еще как!

Теперь все объяснялось гораздо проще, хотя и противнее. Он хотел ее умаслить из-за мамаши, вот что.

Какой же она была дурой, сидела и рассказывала ему все свои переживания, свои чувства…

Злость кипела в Джолли, переполняла все ее существо. Что ж, стоило прийти на этот обед только для того, чтобы сказать ему все в лицо. Вон, дыхание перехватило у актрисиного сына! Ничего! Полезно.

— Ну, что молчишь? .

— Я не совсем уверен, что знаю, что говорить…

— Тогда могу тебе помочь — извинения излишни. Чего ты добивался, скрывая правду? Почему не сказал сразу? Я даже в толк взять не могу, чего ты хотел, но предупреждаю: что бы ты ни сказал сейчас, это не изменит моего мнения об этом браке. Я не соглашусь с ним ни за какие коврижки!

Отец ей хотя бы не врал, а этот красавец… Красавец нахмурился.

— Позволь мне все объяснить, Джолли, Я не больше твоего рад этому известию о свадьбе. Кроме того, до того, как ты сказала об этом, я и понятия не имел, что они…

Джолли ему не верила, Он наверняка на стороне своей матери. Даже если он и правда не знал об этом раньше, после рассказа Джолли у него была масса времени, чтобы признаться ей во всем. Если бы он этого хотел, разумеется, а он не хотел. Он просто уверял ее, что этот брак невозможен, потому что… а, кстати, почему?

— Значит, мой отец, владелец дорогого ресторана и прекрасный шеф-повар, недостаточно хорош для твоей аристократической матери?

Эта мысль молнией сверкнула у Джолли в мозгу, как только она вспомнила замок на картине в доме Артура. Маргарет Бранд выросла в этом замке.

Артур дождался, пока официант поставит перед ними тарелки и уйдет, и осторожно начал:

— Джолли…

— .Да кто ты такой, а?! Кто такая твоя мать?!! Знаешь ли ты, что там, где я выросла, таких, как твоя мамаша, называли…

— Джолли!!! Остановись. Позволь заверить тебя, что ты вряд ли сможешь удивить меня любыми эпитетами в адрес моей матери. Большинство я уже использовал сам, остальные мне просто известны, но это не значит, что я позволю другим оскорблять ее в моем присутствии.

— Да? В таком случае тебе придется провести остаток жизни, сражаясь за ее честь, потому что мне лично неизвестны люди, которые могут сказать о ней хоть что-то хорошее.

— Кроме твоего отца, надо полагать?

— Она просто запудрила ему мозги, вот и все. Он ослеплен, это пройдет. Я, по крайней мере, надеюсь, что это произойдет, пока не стало слишком поздно.

— Да уж!

— Не твое дело, Артур Фергюсон! Я даже не знаю, кого из вас презираю больше — тебя или твою мамашу! Все, хватит с меня! Ешь свою лазанью, можешь и мою заодно съесть!

Она вскочила, с трудом сдерживая гнев.

Неожиданно сильная рука Артура больно стиснула ее запястье.

— Джолли, я на твоей стороне.

— А я ни на какой стороне, Артур! Благодаря твоей матери и тебе у меня даже дома теперь нет! :

Нет, она не заплачет, ни за что не заплачет! Никогда больше она не доставит ему удовольствия видеть ее слезы!

— Отпусти меня!

— А если не отпущу?

— Тогда… тогда я тебе врежу! На его лице появилось нечто вроде веселого изумления, уж больно по-детски прозвучали эти слова, и этого насмешливого и недоверчивого выражения Джолли хватило с избытком. Та самая капля, переполнившая сосуд, соломинка, сломавшая спину верблюда, искра, от которой вспыхнул Большой Лондонский пожар…

Она со всей силы двинула ему по ноге, вложив в удар всю свою ярость, и получилось не просто больно, а очень больно, потому что Артур Фергюсон не сдержал крика боли и выпустил ее руку. Чего она и добивалась. На губах Джолли заиграла наиболее противная, из всех на свете противных улыбок. — Прощай, Артур.

Она повернулась и пошла к выходу, гордо подняв голову и не обращая ни малейшего внимания на изумленные взгляды шокированных посетителей ресторана Романо. Душу Джолли переполняло чувство глубочайшего удовлетворения. Оно не покидало ее довольно долго, ровно до тех пор, пока таксист не повернулся к ней и не спросил, куда ее везти.

Радость как ветром сдуло. Только сейчас девушка поняла весьма неприятную вещь.

После разговора с отцом ей действительно некуда было идти!