Блумквистовская книжка – это сборник заскорузлой херни. На странице 49 он сообщает о «четырех рангах» в обществе курителей конопли: «Цивил, чувак в теме, хипповый и системный» – в порядке возрастания. «Цивил» едва ли может быть «в системе», ? утверждает Блумквист, ? он не «втыкает», не знает, «что происходит». Но если ему удастся «воткнуть», он переходит на новый уровень – «чувак в теме». Если он одобряет то, «что происходит», «втыкает», он становится «хипповым». Затем, при наличии везения и настойчивости, он сможет дорасти до «системы» …

Блумквист пишет так, будто он однажды вызвал на диспут Тима Лири в университетском коктейль-баре и заплатил за все напитки. И, видимо, кто-то вроде Лири с серьезным лицом поведал ему, что в наркокультуре солнечные очки зовутся «беспалевными стеклами».

Потом этой опасный бред множили на мимеографе и развешивали в раздевалках полицейских управлений.

Типа того: «РАСПОЗНАЙ НАРКОМАНА. ОТ ЭТОГО МОЖЕТ ЗАВИСЕТЬ ТВОЯ ЖИЗНЬ! Ты не увидишь его глаз, скрытых за «беспалевными стеклами», но костяшки его пальцев белеют от напряжения, а на брюках – засохшая сперма, потому что он постоянно онанирует, когда не может найти жертву для изнасилования. Когда задаешь ему вопрос, он запинается и мямлит. Ему плевать на твой полицейский значок. Наркоман ничего не боится. Он нападает без повода, с любым подвернувшимся под руку оружием – даже твоим. БУДЬ БДИТЕЛЕН. При задержании подозреваемого в употреблении марихуаны любой сотрудник полиции должен не раздумывая применять силу. Один сделанный вовремя стежок (на нем) заменит семь стежков на тебе. Удачи.

Начальник

Верно. Удача всегда нужна, особенно в Лас-Вегасе … а наша удача от нас отворачивалась. С одного взгляда было ясно, что эта не та Конференция, на которую мы рассчитывали. Треть сидящих в зале выглядели так, будто они зашли поглазеть по пути на матч-реванш Фрезер-Али в «Конвеншн-центре» на другой стороне города. Или на благотворительный бой между Сони Листоном и Маршалом Каем в пользу старых торговцев героином.

В зале повсюду были бороды, усы и супермодные прикиды. Конференция окружных прокуроров явно собрала немало тайных агентов и прочих темных типов. Помошник окружного прокурора из Чикаго был одет в бежевые трикотажные брюки и жилетку; его дама – звезда казино «Дюны»; она прошлась по залу, как Грейс Слик26 на встрече выпускников колледжа Финч. Классическая парочка; укурки-свингеры.

Даже если ты коп, не значит, что ты не можешь быть В Теме. На эту конференцию приехали несколько настоящих павлинов. Но мой наряд – остроносые фэбээровские туфли за 40 баксов и спортивная курточка были в самый раз для представителя средств массовой информации ? средний вариант. Потому что на каждого модного горожанина здесь приходилось по двадцать сурового вида фермеров, которые сошли бы за помощников футбольного тренера в Миссисипи.

Такие люди заставляли моего адвоката нервничать. Как всякий калифорниец, он был потрясен, взаправду увидев целую толпу народа из Перди.

Я попытался его утешить.

– На самом деле они приятные люди, – сказал я. – Если с ними познакомиться поближе.

– Поближе? – он улыбнулся. – Ты что, прикалываешься? Эти твари выпили столько моей крови!

– Не произноси здесь этого слова. А то возбудятся.

Он кивнул.

– Да уж, я видел этих ублюдков в «Беспечном ездоке», но не верил, что они бывают на самом деле. А их здесь сотни!

На моем адвокате был синий двубортный костюм в полоску, гораздо более модный прикид, чем у меня … но он из-за этого чересчур нервничал. Потому что щеголи в этой толпе были, скорее всего тайными агентами полиции, а мой адвокат ведет дела с людьми, которые очень щепетильны в этом отношении. «Блядь, это какой-то кошмар! – то и дело шипел он. – Проник на конференцию cвиней, и ведь найдется в городе какой-нибудь барыга, который меня узнает, и пустит слух, что я здесь якшаюсь с копами!»

У нас у всех были именные значки. Их выдавали после уплаты 100 долларов «регистрационного взноса». На моем было написано: «частный сыщик» из Лос-Анджелеса – что в каком-то смысле было правдой. А мой адвокат значился как «эксперт по анализу наркотиков». Что тоже, в общем-то, было правдой.

Но всем было всё равно, кто здесь кто и зачем. Слишком небрежная охрана для такой жесткой паранойи. Но мы немного напрягались еще и потому, потому что заплатили за два регистрационных взноса недействительным чеком. Его мой адвокат получил от одного из своих клиентов-сутенеров/наркоторговцев, и его большой опыт подсказывал ему, что чек совершенно ничего не стоит.

7. Если не знаешь, приходи учиться … Если знаешь, приходи учить

Девиз на приглашении на

Национальный съезд окружных прокуроров

в Лас-Вегасе 25-29 апреля 1971 года

Первая секция – вступительные речи – затянулась на полдня. Мы терпеливо просидели первые два часа, хотя с самого начала было ясно, что мы ничему не Научимся, и уж тем более было ясно, что с было бы опрометчиво с нашей стороны попытать Учить. Сидеть здесь под мескалином и выслушивать час за часом очередную порцию бреда нам удавалось без труда … Мы совершенно ничем не рисковали … Для этих баранов что мескалин, что макароны – одна фигня.

Подозреваю, что мы могли бы просидеть здесь и под кислотой … если бы не некоторые персонажи; рядом попадались такие лица и тела, которые под кислотой стали бы невыносимы. Когда выключили свет и начали показывать Фильм О Наркотиках, туша начальника полиции из Техаса весом в полтора центнера полезла обниматься с ненамного более изящной спутницей (жена, или кем там ему приходилась эта бабища). Выдержать такое зрелище едва под силу под мескалином – а это вещество чувственно-поверхностное, оно утрирует реальность, но не искажает её – а уж под кислотой зрелище прилюдных брачных игрищ двух между двумя непомерно ожиревшими человеческими телами, пока тысяча сидящих вокруг копов смотрит кино об «опасностях марихуаны» было неприемлемо на эмоциональном уровне. Мозг её отторгнет: продолговатый мозг попытается блокировать сигналы от лобных долей … а средний мозг будет делать отчаянные усилия иначе интерпретировать сцену, прежде чем передавать её обратно к продолговатому мозгу и рисковать физическими действиями.

Кислота по своему действию – сравнительно сложный наркотик, тогда как мескалин – простой и прямолинейный, но данном случае практической разницы не было никакой. Всё на этой конференции взывало к массовому поглощению Депрессантов: Секонала, Травы и Бухла, потому как ее программу скорее всего составляли люди, не выходившие из состояния барбитуратного ступора с 1964 года.

Здесь собралось свыше тысячи высоких полицейских начальников, твердивших друг другу «мы должны принять факт существования наркокультуры», но не имевших понятия с чего начать. В кулуарах поговаривали, что за всем стоит Мафия. Или «Битлы». А кто-то из аудитории спросил Блумквиста, не связано ли «странное поведение» Маргарет Мид27 в последнее время с тем, что она покуривает марихуану.

«Не знаю, не знаю, – отвечал Блумквист. – Но если в ее возрасте она курнула бы травки, то словила бы кошмарный приход.

Зал ответил дружным хохотом.

Мой адвокат наклонился ко мне и прошептал, что собирается уходить: «Я буду внизу в казино, – сказал он. – Я знаю уйму способов гораздо лучше потратить свое время, чем слушать эту хуету». Он встал, сшиб пепельницу с подлокотника стула и направился к двери.

Расстановке стульев не допускала хаотических перемещений. Люди пытались освободить для него проход, но подвинуться было некуда.

– Смотри, куда прешься! – крикнул кто-то.

– Иди на хуй! – прорычал он.

– Эй, мне не видно! – крикнул еще кто-то.

Вот он уже почти добрался до двери.

? Мне надо выйти! – кричал он. – Мне здесь не место!»

– Скатертью дорога! – сказал кто-то.

Адвокат остановился, огляделся, потом, видимо, передумал и пошел дальше. Когда он добрался до выхода, в задних ряд царил переполох. Даже Блумквист далеко впереди на сцене заметил неладное. Он прервался, озабоченно вглядываясь туда, откуда доносился шум. Наверно, решил, что вспыхнула драка – какой-нибудь конфликт на расовой почве, лучше не вмешиваться.

Я встал и пустился к двери. Удачный момент для побега. «Извините, меня тошнит», – сказал я обладателю первой отдавленной мною ноги. Нога дернулась назад, я повторил: «Извините, меня сейчас стошнит … извините, тошнит … прошу прощения, да, тошнит … «

На сей раз мне расчистили путь весьма поспешно. Никто даже не возмутился. Напротив, мне подталкивали руками, помогали пробраться побыстрее. Испугались, что меня вырвет, а не этого никто хотел – по крайней мере, чтобы на него. Я добрался до двери где-то за сорок пять секунд.

Адвокат был внизу в баре, беседовал со спортивного вида копом лет сорока, откуда-то из Джорджии, судя по значку.

– Я только виски пью, – говорил он. – В наших краях особых проблем с наркотиками нет.

– Будут, – сказал адвокат. – Однажды ночью ты проснешься и увидишь, как твою спальню разносит на куски наркоман.

– Хорош! Только не в моем городке.

Я подошел к ним и заказал бокал рома со льдом.

– А, ты тоже из Калифорнии, – сказал он. – Твой приятель мне тут рассказывает о наркоманах.

– Они повсюду, – сказал я. – Никто не застрахован. И уж точно не на юге. Любят тёплую погодку.

– Они работают в паре, – подхватил адвокат. – Иногда бандами. Залезут прямо в спальню – и как прыгнут с большими ножами тебе на грудь.

Он с серьезным видом закивал головой.

– А то и к жене твоей на грудь – и нож прямо в горло.

– Господи всемогущий, – пробормотал южанин. – Что ж это такое творится у нас в стране?

– Ты не поверишь, – отвечал адвокат. – В Лос-Анджелесе вообще беда. Сначала наркотики, теперь черная магия.

– Черная магия? Фигня, быть того не может!

– Газеты почитай, – сказал я. – Думаешь, всё в порядке, пока не окажешься лицом к лицу с наркоманами, жаждущих человеческих жертв.

– Хорош! Фантастика какая-то!

– Только не у нас, – сказал адвокат. – В одном только Малибу поганые сатанисты убивают по шесть по восемь человек в день.

Он отхлебнул из бокала и продолжил.

– Им нужна только кровь. Прямо на улице людей хватают, прикинь. Совсем недавно был случай: девчонку прямо из «Макдональдса» увели. Официантку. Лет шестнадцати. Причем вокруг было полно народу.

– И что было? – спросил наш приятель. – Что с ней сделали?

Услышанное его явно не на шутку взволновало.

– Что сделали, говоришь? – сказал адвокат. – Господи, да они ей башку оттяпали прямо на стоянке. Потом понаделали везде дырок и высосали кровь!

– Боже всемогущий! – воскликнул мужик из Джорджии … – И никто ничего не сделал?

– А что они могли? – сказал я. – Тот, что ей голову отрубил, ростом был за два метра и весом полтора центнера. В руках два «Люгера», у остальных М-16. Все ветераны …

– Тот здоровый был майор в морской пехоте, – сказал адвокат. – Нам известно, где он живет, но подобраться к нему мы не можем.

– Хорош! – крикнул наш приятель. – Только не майор!

– Ему была нужна шишковидная железа, – сказал я. – Вот почему он такой здоровый. В армии он был маленький.

– О господи! – воскликнул наш приятель. – Какой ужас!

– И так каждый день, – сказал адвокат. – Обычно целыми семьями. Ночью. Мало кто успевает проснуться – чувствуют только, что им голову рубят – а уже всё – поздняк.

Бармен остановился послушать. Я наблюдал за ним. Выражение лица у него было неспокойное.

– Еще три рома, – заказал я. – Побольше льда, и, пожалуй, горку лайма.

Он кивнул, но я видел, что его разум был занят отнюдь не работой.

– Вы, ребята, сверху, с полицейского съезда? – наконец поинтересовался он.

– А то ж, дружище, – расплылся в улыбке мужик из Джорджии.

Бармен с грустью покачал головой.

– Я так и думал. Я раньше таких разговоров в баре не слыхивал. Господи, как вы такую работу терпите?

Адвокат улыбнулся ему.

– Нам нравится. Прикольно.

Бармен отпрянул с гримасой ужаса на лице.

– А что такого? – сказал я. – Должен же кто-то этим заниматься.

Он окинул меня взглядом и отвернулся.

– Побыстрее с напитками, – сказал адвокат. – Пить охота.

Он рассмеялся, закатив глаза, когда бармен посмотрел на него.

– Только два рома, – поправил он. – Мне «кровавую Мэри».

Бармен напрягся, но наш приятель из Джорджии не заметил. Он думал о чем-то своем.

– Черт, вот мерзость, – тихо сказал он. – Ведь всё, что происходит в Калифорнии, рано или поздно докатится и до нас. Не дальше Атланты, обычно, но так было еще когда эти сукины дети были мирные. Нам нужно было только присматривать за ними. Они особо нигде не шлялись … .

Он пожал плечами.

– Но теперь-то никто не застрахован. Они могут объявиться где угодно.

– Точно, – подтвердил мой адвокат. – В Калифорнии мы это поняли. Помнишь, где появился Мэнсон, а? Прямо в Долине Смерти. У него там была целая армия извращенцев. Мы почти никого не взяли. Большая часть смылась; разбежались по дюнам, как большие ящерицы … И все до одного голые, но с оружием.

– Скоро они будут объявляться повсюду, – сказал я. – Будем надеяться, что сможем дать отпор.

Мужик из Джорджии стукнул кулаком по барной стойке.

– Но мы ведь не можем запереться у себя дома! – воскликнул он. – Мы даже не знаем, кто они! Как их узнать?

– Никак, – ответил адвокат. – Единственный способ – взять быка за рога, выйти на охоту на этих тварями!

– То есть?

– Ну ты должен понимать, – сказал адвокат. – Мы делали так раньше, и мы, черт побери, можем сделать это сейчас.

– Отрубить им головы к чертям собачьим, – сказал я. – Всем до единого. В Калифорнии мы так и работаем.

– Что?

– Ну да, – сказал адвокат. – Всё неофициально, но все важные люди с нами заодно.

– Господи! Я и не думал, что всё так плохо!

– Конспирация, – сказал я. – Наверху в зале лучше никому не рассказывать. Там журналисты.

Наш приятель согласился.

– Ясен хрен! А то начнут трещать на каждом углу.

– Доберманы не разговаривают, – сказал я.

– Что?

– Иногда проще вырвать сухожилия, – сказал мой адвокат, – Они дерутся как черти, когда пытаешься взять главного без псов.

– Боже всемогущий!

Мы оставили его у барной стойки. Он крутил лёд в бокале и не улыбался. Думал, стоит ли рассказывать жене. «Она ни за что не поймет, – бормотал он. – Сам знаешь, женщины, они такие».

Я кивнул. Адвокат уже ушел. Он пробирался через игровые автоматы к парадной двери. Я попрощался с нашим приятелем и предупредил его, чтобы молчал о том, что мы ему рассказали.

8. Прелестные булки … и наконец серьезный дрег-рейсинг на Стрип

Около полуночи моему адвокату захотелось кофе. Пока мы катались по Стрип, он регулярно поблевывал, и теперь правый бок Кита был весь в заляпан. Мы стояли на светофоре перед казино «Силвер Слиппер» рядом с большим синим «Фордом» с оклахомскими номерами … внутри две свинообразные парочки – видимо копы из перди, прикатившие на конференцию, чтобы показать своим женам Лас-Вегас. Выглядели они так, будто только что выиграли в «Дворце Цезаря» 33 доллара в блэкджэк и теперь направлялись в «Цирк-Цирк» с шиком отпраздновать свою удачу …

… но вдруг они очутились бок о бок с белым заблеванным «Кадиллаком», откуда на них орал огромный самоанец в желтой майке-сетке:

– Эй вы там! Героину купить не желаете?

Ответа не последовало. Будто не заметили. Их наверняка предупреждали о таких случаях: просто не обращайте внимания …

– Эй, бледнолицые! – кричал адвокат. – Я не шучу. Хочу продать вам охуенно чистого герыча!

Он торчал из машины вплотную к ним. Но они по-прежнему не реагировали. Я метнул взгляд в их сторону и увидел четыре провинциальных лица, застывшие от шока и смотрящие прямо перед собой.

Мы стояли в среднем ряду. Поворачивать налево запрещено. Когда загорится зеленый, придется ехать прямо и уходить на следующем повороте. Я ждал, нетерпеливо постукивая ногой по педали газа …

Адвокат терял самообладание: «Дешевый героин! Настоящий! Не подсядете! Черт подери, я знаю, что говорю!» Он стукнул кулаком им по дверце, чтобы привлечь их внимание … но они с нами связываться не хотели.

– Эй, вы чо, никогда с ветераном не разговаривали? Я только что вернулся из Вьетнама. Это герыч, слышь! Чистый герыч!

Вдруг загорелся зеленый, и «Форд» ракетой сорвался с места. Я нажал на газ и проехал вровень с ними около двухсот метров, наблюдая в зеркало за адвокатом, вопившим: «Огонь! Блядь! Герыч! Кровь! Героин! Изнасилование! Дешево! Коммунисты! Хуярьте прямо в глазные яблоки!»

Мы мчались к «Цирку-Цирку», а оклахомская машина стала поворачивать налево, пытаясь втиснуться в левый ряд. Я пошел на обгон и на миг мы оказались крылом к крылу. Он боялся врезаться в меня; в его глазах был ужас …

Мужик на заднем сиденье не выдержал … он перегнулся через жену и злобно захрипел: «Мрази поганые! Остановитесь, я вас убью! Твари! Мрази!» От ярости он обезумел; казалось, он был готов прыгнуть из окна в нашу машину. К счастью, «Форд» был двухдверный. Ему было не выбраться.

Мы подъехали к следующему светофору, а «Форд» все пытался свернуть влево. Мы оба мчались на полной скорости. Я обернулся и увидел, что все остальные машины остались далеко позади; справа было свободно. Я затормозил, адвоката швырнуло на приборную панель, и, только «Форд» вышел вперед, я подрезал его сзади и рванул в переулок. Резкий поворот вправо через три полосы. Однако трюк удался. «Форд» застрял на перекрестке посреди резкого поворота влево. Если повезет, его арестуют за неосторожную езду.

Мы не спеша крутились с выключенными фарами по запутанным пыльным переулкам за «Дезерт Инном», адвокат хохотал.

– Боже, как эта оклахомщина возбудилась. Тот тип сзади укусить меня хотел! У него аж пена изо рта шла! – он с важным видом кивнул. – Надо было окатить его перцем …псих отмороженный … ничего не соображает … от них чего угодно можно ожидать.

Я резко свернул в переулок, который, как мне показалось, вел наружу из этого лабиринта, но тачка вместо того, чтобы пойти юзом, чуть не перевернулась.

– Блядь! – закричал адвокат. – Включи свет нахуй!

Он вцепился в ветровое стекло … и вдруг, наклонившись в сторону, совершил очередной Большой Проблев.

Я отказывался снизить скорость, не удостоверившись, что нас никто не преследует – особенно тот оклахомский форд: его пассажиры определенно опасны, по крайне мере, пока не успокоятся. Сообщат ли они об этой жуткой стычке в полицию? Наверно нет. Всё произошло слишком быстро, без свидетелей, вряд ли кто им поверит. Чтобы два героиновых барыги разъезжали на белом «Кадиллаке» туда-сюда по главной улице и домогались до незнакомцев на светофорах – это заведомый бред. Даже Сонни Листон себе такого не позволял.

Мы еще раз свернули и снова чуть не перевернулись. «Куп де Виль» – не та машина, чтобы на большой скорости поворачивать на узких улочках. Слишком инертное управление. В отличие от «Красной акулы», которая отлично реагировала в ситуациях, требовавших резкого заноса на обе оси. А Кит в критический момент вместо того, чтобы скользить, имел привычку встревать, что вызывало неприятное ощущение «всё, докатались».

Сначала я подумал, что спустили покрышки, и отвез его на заправку «Тексако» возле «Фламинго», где шины накачали до 350 килопаскалей; механика встревожился, но я объяснил ему, что шины – «экспериментальные».

Но от 350 килопаскалей в каждой шине поворачивать легче не стало, поэтому через несколько часов я вернулся и сказал, что хочу попробовать накачать до 500. Он нервно покачал головой. «Я не буду, – сказал он и протянул мне насос. – Вот. Ваши шины, вы и накачивайте».

– А что такое? – спросил я. – Думаете, не выдержат?

Он кивнул и отошел, когда я взялся за левую переднюю.

– Конечно нет, – сказал он. – Надо 190 спереди и 220 сзади. 350 – уже опасно, но 500 – это бред. Они взорвутся!

Я покачал головой и продолжил накачивать.

– Я же говорил. Это шины, специально изготовленные в лабораториях Сандоз. Их можно накачать до семисот.

– О господи! – застонал он, – только не здесь.

– И не сегодня, – ответил я. – Хочу посмотреть, как машина будет брать повороты с пятьюстами.

Он усмехнулся.

– До поворота вы даже не доедете.

– Посмотрим, – сказал я и перешел с насосом к заднему колесу. По правде говоря, я побаивался. Передние колеса были твердые как барабаны ; когда я постукивал по ним поршнем они издавали деревянный звук. И хрен с ними, подумал я. Взорвутся – что с того? Нечасто выпадает шанс провести радикальные эксперименты на девственном «Кадиллаке» с новехонькими шинами по 80 баксов. Вдруг он станет поворачивать как «Лотус Элан»? А если нет, просто позвоню в агентство и закажу другую машину … может даже пригрожу им иском, потому что у меня взорвались все четыре шины в плотном автомобильном потоке. Потребую тогда «Эльдорадо» с шинами «Мишлен». Всё по кредитке, пусть платит клуб «Сент-Луис Браунс».

Как оказалось, с подкачанными шинами Кит повел себя замечательно. Езда, правда, стала жестковата; чувствовался каждый камешек на дороге, будто едешь на роликах по карьеру с гравием … но поворачивать он стал просто загляденье, как мотоцикл на полной скорости в сильный дождь: легкое скольжение и БАЦ! – тебя выносит через руль и летишь кувырком на фоне пейзажа, обхватив голову руками.

***

Через полчаса после терки с оклахомцами мы подъехали к круглосуточной забегаловке на шоссе Тонопа на задворках уголовного/хмурого гетто под названием Северный Лас-Вегас. Который на самом деле расположен за пределами собственно Лас-Вегаса. Северный Лас-Вегас – это куда отправляются те, кто слишком часто налетал на Стрип, и кому не рады даже во второсортных заведениях вокруг Центра Казино.

Это невадский ответ Восточному Сент-Луису: трущоба и кладбище, последняя остановка перед пожизненной ссылкой в Илай или Виннемуку. Северный Лас-Вегас – это куда отправляются шлюхи, когда им под сорок, и начальство их профсоюза на Стрип решает что они больше не пригодны для работы с большими игроками … или задолжавшие сутенеры … или те, кого в Вегасе до сих пор зовут «хануриками». Это может означать кого угодно ? хоть алкаша, хоть героинщика, но в плане занятости это значит, что тебя не пустят на порог ни в одно из правильных заведений.

Большие гостиницы и казино держат много вышибал, чтобы избавить больших игроков от даже мимолетного общения с «нежелательными элементами». Охрана в заведениях вроде «Дворца Цезаря» жесткая и суровая. Около трети людей в зале в любое время – либо зазывалы, либо охрана. С пьянью и известными карманниками разговор короткий – их оперативно выводят на стоянку мрачные ребята и быстро и бесстрастно зачитывают лекцию на тему того, сколько стоят услуги стоматолога и как трудно зарабатывать на жизнь с переломами обеих рук.

«Светский» Лас-Вегас ? это, пожалуй, самое закрытое общество к западу от Сицилии, что врочем никак не влияет на повседневную жизнедеятельность заведения, неважно, кто здесь Хозяин: Счастливчик Лючано28 или Говард Хьюз. В условиях, когда Том Джонс может заработать в неделю 75тысяч за два выступления в «Цезаре», необходима дворцовая стража, и ей всё равно, кто платит жалованье. Как всякий клондайк, Лас-Вегас порождает свою армию. Наемная сила плотно концентрируется вокруг стержней денег/власти … а большие деньги в Вегасе синонимичны с Силой, которая их защищает.

Поэтому, если на Стрип ты попал в черный список по какой угодно причине, тебе надо или валить из города, или доигрывать свои игры в его суррогатной части, дыре под названием Северный Лас-Вегас … с катамитами, бандитами, калеками-наркоманами и прочим сбродом. Северный Лас-Вегас – это куда ты едешь за героином, если у тебя нет связей, а героин нужен срочно.

Но если тебе нужен кокаин, ты готов платить вперед и знаешь тайное слово, оставайся на Стрип и ищи проститутку со связями, которая для начала возьмет как минимум одну банкноту.

В общем мы не вписывались в обстановку. В Лас-Вегасе ничего не предусмотрен для тех, кто оказался здесь в белом «Кадиллаке», полном наркотиков, и не знает, куда с ними податься… Здесь так и не привился стиль «Филлмор"29. В Лас-Вегасе до сих пор считается, что Синатра и Дин Мартин – это «круто». «Андеграундная газета» здесь – это Лас-Вегас Фри Пресс, осторожное эхо «Пиплз Уорлд», или «Нэшнл Гардиан».

Провести неделю в Лас-Вегасе – это как попасть в дыру во времени и оказаться в конце пятидесятых. Что совершенно понятно, когда видишь, кто сюда приезжает: Солидные Люди из Денвера и Далласа. А еще съезды Национального лосиного клуба (ниггерам вход запрещен) и Общезападный съезд пастухов-добровольцев. Таким людям срывает крышу при виде старой шлюхи, раздевающейся до трусов и скачущей на сцене под биг-бит в исполнении десятка пятидесятилетних героиновых торчков, отрывающихся под September Song30

Было около трех, когда мы остановились возле забегаловки в Северном Вегасе. Я искал «Лос-Анджелес Таймс», чтобы узнать, что происходит в мире, но, взглянув на газетную стойку, понял, что это несерьезно. В Северном Вегасе не нужна «Таймс». Отсутствие новостей – хорошие новости.

«Забей на газеты, – сказал мой адвокат. – Нам сейчас нужен кофе».

Я согласился, но на всякий случай стащил номер «Вегас Сан». Вчерашний, но мне было все равно. От мысли, что придется сидеть в кофейне без газеты, мне стало не по себе. Всегда можно почитать спортивный раздел; узнать счет бейсбольных матчей, слухи в профессиональном футболе: «Барта Стара избили хулиганы в чикагском баре … «Пакерс» идут на обмен … Намат уходит из «Джетс» на пост губернатора Алабамы» … и аналитическая статья на странице 46 о чудо-новичке по имени Харрисон Файер, из Грэмблинга: пробегает стометровку за девять секунд ровно, вес 150 килограмм и все еще растет.

«Этот Файер – перспективный парень, – говорит тренер. – Вчера, перед тренировкой он уничтожил автобус голыми руками, а вчера вечером – поезд метро. Таких только по цветному телевидению показывать. Любимчиков я не держу, но это особый случай».

Точно. На телевидении всегда найдется место для того, кто способен сделать из человека мокрое место за девять секунд ровно … Но не много таких собралось этой ночью в кафе «Норт Стар». Мы были здесь одни – и это хорошо, потому что по дороге сюда мы заточили по два катышка мескалина и он уже начал впирать.

Мой адвокат перестал блевать и даже пришел в себя. Он заказал кофе властным голосом человека, привыкшего к быстрому обслуживанию. Официантка выглядела как проститутка, которая наконец нашла свое место в жизни. Она определенно была здесь главная, и когда мы сели на свои места, оглядела нас с явным неодобрением.

Я не обращал внимания. Кафе «Норт Стар» походила на довольно безопасною гавань, где мы могли укрыться от своих штормов. По долгу профессии заходишь иной раз в заведение и сразу понимаешь, что придется туго. Без конкретики. Просто твой мозг начинает гудеть от злых вибраций, когда подходишь к входной двери. Случится нечто скверное, и тебе тоже достанется.

Но в атмосфере «Норт Стар» меня ничто не насторожило. Официантка держалась пассивно враждебно, но мне не привыкать. Крупная женщина. Не толстая, но большая, с длинными жилистыми руками и квадратной челюстью. Карикатура на поплохевшую Джейн Рассел: крупная голова, темные волосы, толстый слой помада и грудь шестого размера, которая, наверно, потрясающе выглядела лет двадцать назад, когда он была, скажем, мамочкой у Ангелов Ада в Берду … но теперь она стянута гигантским розовым эластичным бюстгалтером, просвечивавшим, как бандаж, под пропотевшей белой форменной блузкой из вискозы.

Наверно, она была замужем, но мне не хотелось строить догадки. Сегодня мне от неё нужно только чашку черного кофе и гамбургер с солеными огурцами и луком. Не разводить, не разговаривать – просто отдохнуть и перегруппироваться. Мне даже не хотелось есть.

У адвоката не было ни газеты, ни чего другого, чем себя занять. Поэтому от скуки он рассматривал официантку. Она как робот принимала наши заказы, когда он пробил ее панцирь? потребовав два стакана ледяной воды ? со льдом.

Свой стакан адвокат выпил залпом, потом попросил еще один. Я заметил, что официантка напряглась.

Похуй, подумал я, читая комиксы.

Минут через десять, когда она принесла гамбургеры, я увидел, что адвокат сунул ей салфетку с какой-то надписью. Он сделал это очень небрежно, безо всякого выражения на лице. Но вибрации подсказали мне, что скоро наш покой накроется медным тазом.

– Что там? – спросил я его.

Он пожал плечами, с рассеянной улыбкой наблюдая за официанткой. Та стояла в трех метрах у края стойки, спиной к нам, читая записку. Наконец она повернулась и уставилась на нас … потом решительно шагнула вперед и швырнула салфетку в адвоката.

– Это что такое? – рявкнула она.

– Салфетка, – сказал адвокат.

На секунду повисла тягостная пауза, потом она заорала: «Что это за херня? Я знаю, что это такое, сраный жирный сутенер!»

Мой адвокат подобрал салфетку, посмотрел на свою записку, потом бросил её на стойку. «Так звали лошадь, которая у меня была раньше, – спокойно сказал он. – Что такого?»

«Сукин ты сын! – завизжала она, – Мне здесь всякое приходиться терпеть, но только не от сраного сутенера-латиноса!»

Боже, подумал я. Что происходит? Я следил за её руками, надеясь, что она не схватится за что-нибудь острое или тяжелое. Я взял салфетку и прочел, что эта сволочь на ней написала, аккуратными красными буквами: «Прелестные булки?» Вопросительный знак был несколько раз обведен.

Женщина снова заорала: «Платите по счету и валите отсюда! Хотите, чтобы я вызвала полицию?»