Машинально он отошел назад на несколько футов, хотя знал, что взрыв не причинит ему вреда.

Майор оглядел своих людей – вокруг него стояла первая группа штурмового отряда группы Дельта в полном снаряжении. Все у них было черное: лица, руки, шапочки, бронежилеты, оружие, веревки, ножи – все черное. За секунду до взрыва Скейзи охватило блаженное чувство полной ясности. Все было позади: и ссора с Пуллером, и те случаи, когда группа Дельта готова была вступить в бой, но не вступала, и его собственная карьера, не удавшаяся из-за того, что однажды он ударил старшего по званию. Все ушло – осталась только группа Дельта и предстоящий бросок вперед, настолько прекрасный, что он не мог дождаться его.

Взрыв прозвучал далеко внизу, но присутствующие смогли ощутить его силу.

Земля вздрогнула, внизу тяжело громыхнуло, волна горячего воздуха, вырвавшись из шахты, устремилась в ночное небо.

Скейзи просто так, на всякий случай, подергал металлический блок на ремне, через который проходила веревка. Он знал, что с ним все в порядке, потому что он уже сотни раз испытывал его. Майор подошел к шахте и швырнул туда моток длинной веревки. Она полетела, разматываясь раскачиваясь и стуча по стенам.

Следом за ней полетели и другие веревки. Скейзи оглянулся и увидел в отдалении Дика Пуллера с наушниками на голове и Питера Тиокола, которые смотрели на него.

– Дельта-6, я Кобра-1, – произнес майор в микрофон, укрепленный на пластмассовом кронштейне в нескольких дюймах от его губ, – начинаем операцию. Рушатся небеса. – Он поднял вверх большой палец.

Скейзи увидел, как Пуллер заговорил в микрофон, и тут же услышал в наушниках его голос.

– Теперь все в твоих руках, Фрэнк.

Майор не мог удержаться, чтобы не сказать:

– Извини, Дик.

– Забудь об этом, Фрэнк. Удачной тебе охоты и храни тебя Господь.

Скейзи повернулся к сержанту.

– Пошли убивать.

И прыгнул в темноту, заскользив вниз по веревке. Жгло даже через кожаные перчатки, жгло между ног. Его мотало от стенки к стенке, он отталкивался от них ногами. Штурмовая винтовка «Кар-15» колотила по спине. Он был первым, но знал, что через секунду, словно пауки, спускающиеся по паутине, за ним в темноту бросятся его люди из штурмовой группы.

Силой взрыва Ясотого отбросило на стену коридора. В одном ухе лопнула барабанная перепонка и еще он здорово разбил плечо о стену. Кто-то встряхнул его, приводя в чувство. Он увидел, что все спецназовцы ощупывают себя и друг друга, убеждаясь, целы ли.

Генерал, выглянувший в коридор из центра запуска, закричал:

– Еще несколько секунд! Задержите их еще на несколько секунд!

Ясотый заморгал, отыскал свисток и дважды свистнул в него. Его резкий звук пронзил пыльную пелену, повисшую в воздухе, словно пар. Ясотый понял, что через секунду или две начнется бой.

– За оружие, спецназ, за оружие, ребята!

А сам встал и пробежал футов шестьдесят до разбитой двери лифта, где дым был еще гуще.

– Нет, сэр, вы…

Но Ясотый бежал, ни на что не обращая внимания. Он оказался у лифта как раз в тот момент, когда первый американец, похожий на дьявола из черной преисподней, достиг конца длинной веревки. Рассчитанным движением американец освободился от снаряжения для спуска и начал снимать висевшую за спиной штурмовую винтовку. Тут Ясотый и свалил его короткой очередью из «узи». От американца летела пыль, когда пули вонзались в него, и Ясотый понял, что он в бронежилете. Поэтому когда он упал, Ясотый еще раз выстрелил ему в голову. Для верности.

– Кобра-1, я Дельта-6, слышите меня? Как обстановка, Кобра-1, мы слышим сильную стрельбу.

Пуллеру никто не ответил.

– Похоже, Скейзи погиб, – обратился Дик к Питеру. – Значит, их встретили прямо на спуске.

– Сэр! – крикнул кто-то. – В шахте стрельба.

– Гранаты! – взревел Пуллер. – Гранаты, побольше! И после этого вниз!

Следующих четверых Ясотый убил точно таким же манером, застрелив их, когда они освобождались от веревок. Это оказалось на удивление просто. Но больше никого не было. Везде плавал дым, ноздри забивал запах пороха. Ясотый менял магазин, чтобы встретить следующих американцев, когда услышал, как что-то с громким стуком упало на пол, потом еще, еще и…

Он только успел выскочить из шахты, как взорвалась первая граната, за ней другая, следующая, еще одна. Майор почувствовал, как онемела рука, в которую впилось несколько осколков. Истекая кровью, пошатываясь, он побрел по коридору к первой баррикаде, где был установлен пулемет М-60 и залегла группа спецназовцев с автоматами.

Только он перелез через баррикаду, как в шахту лифта спустилась новая группа коммандос из группы Дельта.

– Вон они, сэр.

– Огонь, огонь! – закричал Ясотый, тяжело дыша.

Ударил М-60, трассеры устремились к шахте лифта. Все стреляли, пули молотили о кирпичную кладку и металл. И вдруг на пол с глухим звуком шлепнулся непонятно откуда взявшийся кусок похожей на тесто взрывчатки С-4, сбоку у него что-то торчало. Упал он примерно на полпути от лифта до его баррикады, Ясотый закричал своим людям, чтобы они ложились, и тут раздался взрыв.

Он показался Ясотому даже сильнее предыдущего. Его снова, словно тряпичную куклу, швырнуло на стену. Как будто он грохнулся в канализационную трубу или внутрь горячей газовой спирали. Появилось безумное ощущение, что громадный американец-негр молотит его бейсбольной битой, а женщина-американка льет на него горячий кофе. Ужасно горела рука, но, похлопав ею по ноге, майор понял, что, по крайней мере, она не потеряла чувствительность. Ясотый заморгал, пытаясь сосредоточиться. Повсюду стоял дым, гремел звонок. Рядом с ним стоял спецназовец, ошалевший от взрыва и потерявший ориентацию, с каменным лицом.

Ясотый посмотрел на него и увидел, что в груди парня, в самом центре, появилась маленькая красная точка, и тут же ее разорвала очередь, отбросив парня назад.

Спецназовец падал так, как падает здание, лишившись фундамента. Он был мертв, абсолютно мертв, и, стукнувшись об пол, раскинул в стороны руки.

Ясотый подобрал свой «узи» и бросил взгляд в коридор. Он увидел, что у десантников из группы Дельта имеются лазерные прицелы, и они хорошие стрелки.

Не просто палят от страха и возбуждения, а действуют спокойно, профессионально, используя любое укрытие. И стреляют метко. Красные лучи их прицелов проникали сквозь дым и, нащупав человеческую плоть, разражались очередью. Первой их жертвой стал пулеметчик – в голову ему попали две пули, рядом с ним умирал заряжающий – кровь фонтаном била у него из большой раны в горле. Взрыв разметал половину баррикады, и двое или трое спецназовцев оказались под ее обломками.

Сам пулемет валялся на боку, двунога торчала, словно ноги мертвого животного, лента запуталась. Нет, пулемет сейчас не оживить. Ясотый открыл огонь, выпустив весь магазин, он был единственным на баррикаде, кто стрелял. Затем упал на пол и пополз с ловкостью хитрого, опытного леопарда.

– Поднимайтесь, ребята, стреляйте. Давайте, стреляйте, ребята, – как можно бодрее закричал он. – Ваши матери проклянут вас, если вы не будете стрелять.

Спецназовцы начали открывать ответный огонь, но их здорово ошеломило наличие у противника лазерных прицелов.

Ясотый вставил в «узи» новый магазин, осторожно приподнялся, прицелился в надвигавшегося из темноты десантника и свалил его короткой очередью в голову.

Моментально отыскал следующую цель и выстрелил десантнику в бок, третьему попал в живот. Теперь красные лучи, словно разъяренные птицы, пробиваясь сквозь дым и темноту, отыскивали только его. В этот момент один из спецназовцев, набравшись храбрости, выскочил из-за укрытия и вернулся назад с пулеметом М-60.

– Отлично! – воскликнул Ясотый.

Уже через несколько секунд пулемет был готов к стрельбе. Казалось, весь мир разорвался, когда в воздухе над его головой засвистели трассеры, но Ясотый уже слышал другой звук – звук его пулемета. Боже, какая удача, эта чертова штука способна обратить в бегство любого.

– Сэр, они отступают!

Коммандос из группы Дельта, попав под огонь тяжелого пулемета, отступили.

Они укрылись в шахте лифта.

И тут у Ясотого заклинило пулемет.

Второй взрыв напугал Джека. Ведь он раздался так близко! Джек в панике захлопал глазами и почувствовал, что брюки у него стали мокрыми… А затем раздался такой грохот, словно сотни детей застучали по стенам погремушками. Что это? Он никак не мог сообразить, пока до него не дошло, что это стреляют из автоматов.

Он знал, что они придут. Эти ребята, военные, они прорвались все-таки через эту дверь. Теперь они убьют всех и все закончится. Джек повернулся к полоумному генералу и сказал:

– Я не думаю…

– Режь! Режь, идиот! Моя рука должна пролезть туда. Режь, Хаммел, черт бы тебя побрал!

Дуло пистолета уперлось ему в голову. У Джека сразу поубавилось прыти. Он не был достаточно сильным человеком и понимал, что ему придется умереть. Он никогда больше не увидит своих детей и жену. Он просто глупец, неудачник, никчемный и жалкий человечек. Он не выдержал выпавшего на его долю испытания, и теперь его убьют – или генерал, или военные, которые ворвутся сюда. И все же он предпринял последнюю попытку.

– Я не могу. Не буду.

Генерал надавил пистолетом, Джек почувствовал, как дуло впилось в височную кость. Раздался щелчок.

– Режь, – приказал генерал.

Джек сунул горелку в глубокую дыру и увидел, как горячая, яркая игла пламени начала плавить последние остатки титана вокруг отверстия. Он мог уже сказать: "Все готово. Теперь можете просунуть руку". Все. Джек поднял голову.

– Готово, – вымолвил он.

Рука с пистолетом взметнулась вверх и опустилась на лицо Джека. Послышался хруст костей, все взметнулось перед его глазами, потом – резкая боль и пустота.

Джек почувствовал, как падает на колени, понял, что заливающая лицо теплая жидкость – это его кровь. И все же сквозь пелену полуобморочного состояния разглядел, как рука генерала сунулась в отверстие, поколотилась там и вернулась назад с ключом.

– Ясотый! Ясотый, я достал ключ!

От первого взрыва Уоллс упал на колени и чуть не выстрелил из обреза.

Второй взрыв был еще громче и на самом деле напугал его. Шум стрельбы усиливался, напоминая шум океана, бьющего в стены и ломающего их. Уоллс обернулся к Фуонг.

– Все в порядке, детка. Ты только прикрывай мою задницу, ладно?

На секунду в ее темных глазах промелькнуло что-то вроде согласия, а потом она повернулась и принялась что-то бормотать. Вдруг до Уоллса дошло, что она молится. Она вручала себя воле Господа, что бы ни случилось. Уоллс тоже быстренько прочитал молитву. «Боже милостивый, я не знаю, белый ли ты человек, темнокожий или желтый, но, пожалуйста, не позволяй этим парням взорвать мир, пока я не отвезу мою маму и моего брата Джеймса на нашу родину. А если позволишь, то катись к черту, потому что ты тоже умрешь».

Ударом ноги Уоллс распахнул дверь и увидел молодого парня в голубом берете, которые носили советские десантники, – с ручным противотанковым гранатометом он спешил на вторую баррикаду. Уоллс застрелил его из обреза, ощутив боль в плече от отдачи, мгновенно передернул затвор, пристрелил еще одного десантника, пригнулся и побежал через коридор, убив на ходу молодого парня с АК-47, повернувшегося, чтобы посмотреть, в чем дело. И тут он заметил, что его поймал на мушку четвертый десантник, но выстрелить русский не успел, потому что рухнул с разбитой головой. Это Фуонг застрелила его из «тауруса».

Уоллс подмигнул ей и поднял вверх большой палец. Да, эта девка умеет стрелять, без балды! Уоллс загнал в обрез еще семь патронов, передернул затвор… и как раз вовремя, потому что первым успел выстрелить в здорового парня с автоматом. После этого он пополз вперед, а Фуонг ползла в десяти шагах сзади справа, прикрывая его черную задницу.

Ну, давайте, засранцы, идите сюда, думал он, идите к старине Уоллсу, он попотчует вас 12-м калибром. Уоллс подобрался к двум раненым десантникам, лихорадочно набивавшим патронами магазины, и без всякого сожаления сделал то, что надо было сделать – пристрелил их. И тут он услышал крик, потом раздалась стрельба, его ранило в запястье, в ребро и в шею.

«Мама, мама! – кричала дочь из пламени. – Спаси меня! Спаси!»

Фуонг бросилась к ней, пробежала мимо своего раненого темнокожего напарника, но на пути ей попался белый человек с карабином, и она застрелила его. Потом заметила еще двоих и тоже застрелила. Внезапно она увидела, что белые люди окружили ее со всех сторон, Фуонг почувствовала, что ее ранили, но повернулась и выстрелила два раза. Стреляла она почти в упор, так что промахнуться не могла. Но ее ранило еще несколько раз.

«Мамочка, не дай мне сгореть!» – закричала дочь.

Фуонг выпрямилась, превозмогая боль, повернулась, чтобы увидеть дочь, но увидела еще двоих белых, стрелявших в нее. Она нашла в себе силы выстрелить в ответ и тоже убила их.

«Я иду», – закричала она про себя и увидела свою дочь. Фуонг подошла к ней и обняла ее. И тогда огонь пропал.

Уоллс застонал от боли и тут понял, что на нем же чертов бронежилет, а попавшая в ребра пуля просто сильно ударила его и все. Запястье вообще царапнуло рикошетом, и из шеи почти не текла кровь. Он подполз к Фуонг.

Она лежала тихо, а вокруг валялись семь трупов. Пистолет лежал рядом на полу, затвор находился в крайнем заднем положении – она стреляла до последнего патрона. Уоллс встал на колени и быстро нащупал у нее пульс. Никаких признаков жизни. Ее закрытые глаза были спокойны.

Боже, детка, подумал Уоллс, да ты просто замечательная леди.

Один из солдат противника, истекающий кровью, попытался уползти. Уоллс приставил дуло обреза к его голове и выстрелил. Потом вскочил и побежал дальше.

Ясотый со всей силой ударил по пулемету, но это не помогло. Тогда он вытащил из-за голенища ботинка нож и открыл коробку подающего механизма ленты.

Он увидел, что один патрон перекосило и он уперся в головку болта. С помощью лезвия он выбросил перекошенный патрон. Отбросив нож в сторону, Ясотый поправил ленту, закрыл крышку, передернул затвор. Майор встал, красные лучи, ищущие человеческую плоть, метнулись к нему. Он увидел бегущих к нему коммандос из группы Дельта, ошеломленных его отчаянной храбростью. И нажал на спусковой крючок. Пулемет сделал его Богом. Трассеры устремились вперед, сметая на своем пути этих парней. Пулемет стрелял торопливо, поглощая ленту и выплевывая медные гильзы. Сотни гильз со стуком шлепались на пол. А потом пошел дождь.

Вода хлынула Ясотому на лицо, и он от неожиданности упал. Она лилась плотными потоками, оставляя на полу сверкающие лужи, смывая пот с разгоряченного тела майора. Какое волшебство! Откинув голову, он принялся жадно глотать воду, она вливалась в него, сладкая и живительная, словно водка.

Стрельба прекратилась.

Пейте, ребята, черт побери, пей, 22-й спецназ! Это дар Божий. Он посылает воду нам сюда, глубоко под землю, чтобы утолить нашу жажду. Давайте, пейте, сорвиголовы! Ясотый засмеялся, как сумасшедший, сообразив, что шальные пули, наверное, разбили противопожарную систему. Он увидел, как начали падать ошеломленные десантники из группы Дельта. То, что не смогли сделать пули, сделала вода.

И тут майор услышал крик генерала.

– Ясотый, черт побери! Я достал его! Достал!

– Дельта-6, я Кобра, как слышите?

– Слушаю вас, Кобра.

– Сэр, говорит капитан Маккензи. Скейзи убит, как и большинство наших людей здесь. Потери составили шестьдесят, если не семьдесят процентов. А теперь еще этот проклятый дождь.

– Дождь?

– Прорвало чертову противопожарную систему, льет как из ведра.

В разговор вмешался Питер.

– Передайте им, чтобы в любом случае продолжали двигаться вперед. Это же просто вода.

– Кобра, двигайтесь вперед. Где вы находитесь?

– Сэр, мы в коридоре, прошли первую баррикаду. Они нам устроили здесь настоящую мясорубку. У них оказался пулемет М-60, они нас здорово потрепали. Какой-то русский Рэмбо стоял в полный рост, стрелял и смеялся. Он убил, пожалуй, около сорока наших ребят. Боже, ну и крепкий сукин сын.

– Прикончите его, разорвите на куски.

– Проклятье, лазерные прицелы не работают при таких потоках воды. Сэр, у нас много убитых и раненых.

– Кобра, вы должны захватить центр управления запуском.

– Сэр, люди, которых я посылаю вперед, все погибают. У них под прицелом этот проклятый коридор. Мне нужна еще взрывчатка, нужны еще люди и время. И побольше лазерных прицелов.

– Кобра, вы обязаны выполнить задачу, вот и все. Давай, сынок, атакуй или ваши жены и дети навечно проклянут вас.

– Боже, – только и вымолвил молодой капитан.

Генерал увидел Ясотого, бегущего по воде. Для своего нынешнего состояния майор двигался с удивительным проворством. Волос на голове у него не осталось, они сгорели. Сгорели и брови. Рассеченное осколками и кровоточащее в нескольких местах лицо было багровым от возбуждения. Один рукав комбинезона сгорел, голая рука покрылась потемневшей коркой, второй рукав тоже пропитался кровью. Трудно было в это поверить, но, похоже, все это ему нравилось. Ясотый был буквально рожден для войны.

– Я достал ключ! Я достал его! – закричал генерал, держа ключ высоко перед собой. – Быстрее, Алекс, все в порядке, мы победили!

В руке генерала, оказывается, было два ключа, красные титановые ключи, каждый весом около унции, длиной около двух дюймов, с зубчиками и бородками, как у любого обычного ключа.

– На, держи. Действуем по моей команде.

Генерал сунул ключ в руку Ясотому, и вдруг ему показалось, что в сумасшедших глазах майора появилось что-то загадочное и печальное. Генерал подбежал ко второму пульту. Пультов было два, на каждом телефон, панель с кнопками, компьютер, но все это не имело отношения к делу, за исключением скважин для ключей под табличкой «Пуск».

– Вставляй ключ, Алекс, – приказал генерал, колдуя над своей скважиной.

Ясотый вставил ключ. Моментально в комнате замигала красная лампочка. Записанный на пленку голос объявил:

– Готовность к запуску №1, наберите, пожалуйста, код. Готовность к запуску №1, наберите, пожалуйста, код.

– Набирай на компьютере, Алекс. Делай, как я. Цифры там.

Перед Ясотым лежал листок с двенадцатью цифрами. Это был подлинный код для предотвращения несанкционированного пуска ракеты, установленный на сегодняшний день. Алекс сам достал этот код, взорвав сейф в комнате охраны восемнадцать часов назад.

Майор набрал на клавиатуре двенадцать цифр, точно так же, как это сделал генерал.

– Получена команда на пуск, джентльмены, – раздался из громкоговорителей прекрасный голос женщины. – Получена команда на пуск. Поверните ваши ключи, джентльмены.

Была даже какая-то нежность в ее голосе.

– Алекс, по моей команде.

Глаза Алекса встретились с глазами генерала, потом снова вернулись к ключу.

– Алекс, три, два, один.

Генерал попытался повернуть ключ. Но ключ не повернулся.

Стрельба становилась все сильнее, слышались крики, стоны, взрывы.

– Алекс?

Ясотый поднял взгляд. Генерал снова увидел что-то странное в его лице, какую-то печаль и отрешенность. Майор не повернул свой ключ.

– Правильно ли мы поступаем, Аркадий Семенович Пашин? Можете вы поклясться мне Богом, Марксом, Лениным, нашими детьми, что мы поступаем правильно?

– Клянусь тебе, мой друг. Отступать слишком поздно. Скоро взорвется бомба в Вашингтоне. И если мы сейчас же, сию секунду не произведем пуск, то американцы ответят на этот взрыв всеми своими ракетами МХ, а это смерть на века. Давай, мой друг. Пора. Мы должны выполнить эту трудную, ужасную миссию, это наш долг. Мы должны быть мужчинами.

Ясотый легонько кивнул головой и снова посмотрел на ключ. Потом протянул руку.

– По моей команде. Три, два…

И вдруг Пашину показалось, что вспыхнуло пламя, нескончаемое пламя охватило весь мир, пожирая города, деревни, поля. Все гибло в огне, в этом ужасном, но необходимом, очищающем пламени. Генерал подумал о детях в колыбелях, о их матерях и вдруг понял, что это не мир охвачен пламенем, а его рука и плечо. И тут его пронзила боль. Повернувшись, он увидел безумные глаза Хаммела, горелку, которая поднималась от его плеча и жгла, жгла через горло гортань, через щеки – язык, через глаза – мозг, и боль была…

Ясотый оцепенел. Как ни странно, но поначалу он даже почувствовал облегчение, а потом понял, что теперь вся ответственность лежит на нем. Генерал наверняка испытал ужаснейшую боль, но Алекс даже не двинулся с места. Он смотрел, как сварщик поднял горелку к лицу генерала, и лицо начало плавиться.

За все годы войны Алекс повидал много страшного, но не такого, как сейчас.

Придя в себя, он положил конец этому кошмару и выстрелил из пистолета.

Американец рухнул на пол, и горелка, наконец, погасла.

Алекс убрал оружие. Машина запуска ракеты уже действовала, но сам он не мог повернуть два ключа одновременно. Надо найти кого-нибудь второго. Алекс повернулся, чтобы позвать кого-нибудь из своих людей, и встретился с собственной смертью в лице чернокожего человека с красным платком на голове, безумными глазами и обрезом в руках. Еще не вышедший из оцепенения, Алекс начал поднимать пистолет, предпринимая слабую попытку защититься, но американец опередил его.

Григорий посмотрел на часы.

Совсем скоро полночь.

Он бросил взгляд на вереницу комнат за стальной дверью. Интересно, мог бы великий Толстой придумать такой сюжет: толстый Григорий, готовый от страха наложить в штаны, собирается проникнуть в лабиринт и остановить человека с ядерной бомбой, который собирается уничтожить мир. Это было настолько абсурдно, что не пришло бы в голову ни Толстому, ни даже русским сказочникам. Он был князем Таташкиным, собирающимся сразиться с Колдуньей вечной тьмы. Да, мир выбрал довольно неподходящую кандидатуру для борьбы с Колдуньей, с горечью подумал Григорий.

Стоило хлебнуть для храбрости. Он вытащил из кармана бутылку, поболтал ее, обнаружив, что водки поубавилось, отвинтил пробку и сделал большой, жадный глоток. Мир сразу стал добрым и чудесным. Григорий почувствовал, что готов действовать. Прочь, раболепие, угодничество, хныканье и подобострастие! Прочь, страх! Он сможет убить и убьет.

Григорий шагнул в темноту коридора.

Должно быть, это Климов выключил свет.

Сняв ботинки, он осторожно, на цыпочках, двинулся по коридору. Страха уже не было, правда, сердце учащенно колотилось в груди, но это не от страха, а от возбуждения. Теперь он у него в руках, этот молодой Климов, негодяй, убивший его друга Магду и собирающийся вот-вот убить весь мир. Вдохновленный водкой, Григорий представил, как схватит этого негодяя за горло и будет сжимать его, наблюдая, как пустеют и затягиваются пеленой смерти ненавистные глаза.

Григорий бросил взгляд в первую комнату: внутри шкаф с досье, три поломанных портативных шифровальных машины и больше ничего.

Он двинулся дальше, тихонько дыша через нос, прищурив глаза. Поймал себя на мысли, что сейчас собран, как никогда, подвигал руками, напрягая мускулы.

Что говорилось в тех лекциях, которые читали ему много лет назад?

Он прошмыгнул мимо двери второй комнаты: очередные шкафы с досье, старые чемоданы, висящая форма.

Григорий продолжил свой путь. В следующей маленькой комнате хранились устаревшие средства связи и шифровальное оборудование. Оно было слишком громоздким, чтобы увезти его домой, слишком секретным, чтобы выбросить, и слишком прочным, чтобы уничтожить. В следующей комнате хранилось оружие. В пирамиде были заперты старые автоматы ППШ, к стойке пирамиды были пристегнуты цепью несколько ручных противотанковых гранатометов. Хранились здесь и несколько ящиков взрывчатки со взрывателями. Все это осталось от маньяков сталинских времен, считавших, что война может начаться в любую минуту, и тогда торговый атташе сразу превратится в диверсанта или в партизана.

В следующей комнате не было ничего, кроме мебели из кабинетов арестованных в свое время чиновников. Мебель тоже оказалась политически неблагонадежной, и для нее подыскали свой Гулаг.

В последней комнате Григорий обнаружил этого крысенка Климова.

И нашел бомбу.

Естественно, он узнал ее по рисункам, которые ему приходилось видеть. Это был вариант знаменитой американской малогабаритной бомбы W54, который назывался «специальный ядерный фугас». Мощность его была одна килотонна, и этого было вполне достаточно, чтобы отсюда, из посольства, запросто превратить в пар основные правительственные здания, и за счет мощной ударной волны, теплового излучения и электромагнитного импульса полностью уничтожить Пентагон, находившийся через реку в Виргинии, нанести громадный ущерб ЦРУ и вывести из строя средства связи в Агентстве национальной безопасности в Мэриленде.

Установленный на столе фугас был похож на большой зеленый металлический чемодан. Висячий замок был открыт, крышка откинута. Взрывной механизм выглядел на вид довольно простым – обычный часовой механизм, отсчитывающий время. Цифры, показывающие время, были кроваво-красного цвета, как в третьеразрядных американских шпионских боевиках.

23:56.30

23:56.31

23:56.32

Этот ублюдок уже приготовился. Климов сидел неподвижно, а цифры прыгали, приближая последний момент. Он притащил из комнаты, где хранилась мебель, старое вращающееся кресло и теперь просто сидел и ждал.

Григорий пошел к нему, ожидая, что этот негодяй сейчас повернется и поднимет пистолет. Он чувствовал, что подошел уже достаточно близко, и радость от предвкушения убийства охватила его. Он убьет Климова голыми руками, и это будет здорово. Он убьет его за Магду, которая уже мертва, и за миллионы спящих людей, которым предстоит последовать за Магдой.

Дюйм за дюймом Григорий подбирался все ближе.

Климов сидел, не шелохнувшись.

23:57.45

23:57.46

23:57.47

Григорий тронул Климова за плечо и приготовился к удару.

Молодой Климов качнулся вперед, а затем рухнул на цементный пол. Раздался глухой звук и треск разбитых зубов.

Климов был убит выпущенным прямо в сердце лезвием десантного ножа, торчащего у него из груди, обильно залитой кровью. Кровь текла изо рта и носа, в открытых глазах стояла пустота.

– Он очень удивился, когда я убила его, – раздался голос Магды Гошгарьян, которая стояла в дверях позади Григория. – Хотелось бы мне, дорогой Тата, чтобы ты присутствовал здесь, когда лезвие воткнулось ему в сердце и глаза остекленели.

– Магда, я…

Он рванулся было к ней, но Магда подняла пистолет.

– Он что-то подозревал. Эта маленькая сволочь была очень умной. Несколько недель так и крутил своим носом около меня. Он пришел сюда, и я убила его, Тата.

Тут ее взгляд переместился на Григория, и он понял, что она сумасшедшая, просто сумасшедшая.

– Я услышала, как ты шел и окликал меня по имени, а голос твой дрожал от страха. Поэтому я притворилась мертвой, и ты ушел. Тебя я тоже убью, Тата, хотя и люблю. Я люблю тебя почти так же сильно, как люблю свою страну, которая сбилась с истинного пути. И почти так же сильно, как своего любовника Аркадия Пашина, ради которого я готова умереть. Он великий человек, Тата, человек из «Памяти», а ты, Тата, просто человечек. А теперь отойди к стене. Это произойдет через несколько секунд, любовь моя. Ты ничего не почувствуешь, просто пустота и все. Взрывом тебя разнесет на мельчайшие атомы.

Питер стоял возле лифтовой дыры шахты, прислушиваясь к доносившейся снизу стрельбе. Шум стрельбы был просто ужасным, это были не отдельные звуки, а сплошной грохот. Слушая, Питер возился со снаряжением, застегивая его на поясе.

– Простите, – обратился он к стоявшему рядом десантнику из группы Дельта, – я правильно делаю?

Молодой парень посмотрел на снаряжение.

– Нет, сэр, вот этот карабин надо повернуть так, чтобы прорезь была отвернута от тела. Да и сиденье на веревке вы, похоже, неправильно установили. Надо, чтобы между карабином и тормозом был небольшой зазор…

Питер попытался разобраться. Нет, это ему было не под силу.

– Послушайте, не могли бы вы помочь мне? – попросил он.

Десантник усмехнулся, но все же наклонился и стал помогать.

– Доктор Тиокол?

Это был Дик Пуллер.

– Как там дела внизу? – спросил Питер.

– Не очень хорошо Сильный огонь. Очень большие потери.

Питер кивнул.

Пуллер взглянул на часы, потом оглядел десантников из группы Дельта, готовившихся спуститься вниз и вступить в бой.

– Вторая штурмовая группа, приготовиться к спуску! – крикнул сержант. – Оружие проверили?

– Проверили, – раздался хор голосов.

– Прикрывайте друг друга, при спуске не стрелять. Баррикада в середине коридора. Итак, попарно, вперед, вперед!

Десантники начали спускаться в шахту.

– Возможно, подкрепление и поможет, – заметил Дик.

– Ну, вот и все. – Солдат, помогавший Питеру, поднялся. – Теперь все в порядке. Веревка будет скользить потихоньку, притормаживать можете правой рукой, вы ведь правша?

– Что вы делаете, Тиокол? – внезапно спросил Пуллер.