Они действовали так: запускали в определенную зону команды из четырех человек — три солдата боевого охранения с автоматами и один снайпер с винтовкой. Обычно после налета авиации, когда чарли[22], чувствуя себя в безопасности, выходят прогуляться. Они думают, что ночью они хозяева. Снайпер вооружен винтовкой М-21. В принципе, это натовская винтовка М-14 калибра 7,62 мм — 30 дюйма, Расс, — повышенной точности, усовершенствованная специалистами учебного подразделения стрелковой подготовки. Она снабжена устройством подавления — глушителем, как говорят в кино, и прибором ночного видения AN/PVS-2, так называемым оптическим прицелом «Старлайт». Так вот, эти ребята забираются в джунгли и просто ждут. Снайпер наблюдает в прицел, охранение — в бинокли ночного видения. Как увидят кого-нибудь, снайпер тут же занимает позицию и прицеливается. Кажется, будто мишени движутся в зеленой воде, но их видно за восемьсот ярдов. Узкоглазые понятия не имеют, кто их убивает. Они не могут сообразить, где сидит снайпер, потому что он не производит шума. Они не верят, что он способен видеть их в темноте. Но он видит их отлично, как днем, и кладет одного за одним. Ему это ничего не стоит. Один парень за пять месяцев сто пятнадцать человек настрелял. Они отстреливают по шесть-семь за ночь. Кого именно — военных или нет? Черт, как тут определишь, глядя в «Старлайт», если они находятся на расстоянии восемьсот ярдов? Наверно, это солдаты, раз ходят по ночам. А может, дети пописать вышли или гражданские пытаются перебраться на другое место под покровом темноты, чтобы днем не попасть под наши бомбы. Как знать? В семь ноль-ноль вертолет эвакуирует команду из зоны, и вот они уже на базе: поели и на боковую.

— Понятно, — промолвил Расс. — Ты не... это не...

— Не знаю. Сам еще не разобрался. Но это другое.

— Это не война, — заявил Расс. — И поскольку тебе не хочется давать определений, я сам скажу. Они действовали, как палачи.

— Да. Ладно, забудь, что слышал. Ясно? Забудь и не суди. Осуждать будешь, когда сам походишь в их шкуре. Лично я собираюсь сказать ему, что мы, морские пехотинцы, восхищаемся мастерством армейцев. У них ведь результаты гораздо лучше наших. Черт, разве не это главное? В общем, расхвалю его до небес, чтоб он почувствовал себя Богом.

— Он догадается, что ты ему лапшу вешаешь.

— Черта с два. Он же генерал. Привык к грубой лести и низкопоклонству. Думаешь, ему не хочется, чтобы его имя вошло в историю? Он обязательно похвастается перед нами техникой. Сынок, я четырнадцать лет служил сержантом в морской пехоте. Знаю, чем дышат такие птицы.

— Вон, — говорил генерал. — Вон там, видишь?

Он видел. В зеленой мгле вырисовывались силуэты призраков — один, два, три, четыре. Они кружились в медленном танце, отражаясь фосфоресцирующими бликами в трубке прибора. Термочувствительный оптический прицел «Магнавокс», последнее слово техники, буквально растворял темноту. От его глаза в ночи не могло укрыться ничто живое.

Одна из танцующих фигур наконец вползла в красное пятно сетки в центре обзора.

— Валяй, — подбодрил его генерал. — Срежь их.

Нет ничего проще. Боб, положив палец на спусковой крючок, прирос к прицелу, чувствуя, как вдавился в плечо приклад винтовки. Это была та же модель М-16, но только толще, больше. Крепко держа оружие, лежавшее на мешках с песком, Боб спустил курок. Винтовка отозвалась звуком, напоминавшим то ли кашель, то ли чих, а может, икоту. Он не ощутил отдачи, будто вообще не стрелял. Но механизм сработал: вылетела пустая гильза, первая мишень завалилась. Боб принял чуть влево и вновь выстрелил: то же самое. Потом сделал еще два выстрела.

— Боевая задача выполнена, — произнес генерал, щелкнув выключателем. Длинный туннель тира озарился светом. — Посмотрим, что у тебя получилось.

Он повернулся к компьютеру и ввел команду. Компьютер немедленно выдал на экран результат.

— Отличная стрельба, — похвалил генерал. — Как и следовало ожидать. Первые две в самое яблочко, третья — чуть в сторону от центра, четвертая — опять в яблочко. Все четыре цели поражены. Время — одна и две десятых секунды. Зарегистрированные шумы — менее ста децибел, как у дробовика.

Генерал отключил термочувствительный прицел. Боб положил на мешки винтовку с серой металлической трубой на стволе. Глянув в конец туннеля, он увидел плоские металлические силуэты, которые перемещались рывками, как патрульные на посту, — очевидно, крепились к конвейерному механизму.

— Как подается тепло на мишени? — поинтересовался Боб.

— Ты, в сущности, стрелял в бытовой электроприбор. Подбил четыре тостера. Вернее, их нагревательные элементы. Поздравляю.

— Значит, инфракрасного излучения там нет, — заметил Боб.

— Нет, — подтвердил генерал. — Для нас это пройденный этап. Мы даже не используем естественное освещение, на основе которого действуют прицелы «Старлайт». Здесь задействовано пассивное инфракрасное излучение — инфракрасный луч, не требующий освещения. Дело в том, что приборы, использующие естественное освещение, абсолютно неэффективны при работе в полной темноте, в дыму, при тумане и дожде, и даже при дневном свете. Их возможности весьма и весьма ограничены. «Магнавокс» же с помощью одной-единственной элементарной кремниевой асферической линзы фокусирует на себе всю энергию инфракрасного спектра мишени. Колеблющееся зеркало сканирует по горизонтали возникающий сходящийся пучок, который затем фокусируется на вертикальную линейную антенную решетку из шестидесяти четырех свинцовых соленоидных чувствительных элементов, преобразующих инфракрасное излучение в электрические сигналы. Эти сигналы поступают на предусилитель с высоким коэффициентом усиления и мультиплексируются в единый полный видеосигнал, который затем усиливается и направляется на миниатюрную катодно-лучевую трубу, видимую в моноокуляр. Это — как телевизор для снайперов.

— Отличная штука, — похвалил Боб. Ящик — прямоугольная труба размером 6x6 с большим круглым экраном впереди, соединяющимся с окуляром, — действительно очень напоминал телевизор.

— Да, мы не стоим на месте. Немцы испытывали свой «Вампир», прибор первого поколения, на узниках концлагерей. А мы стреляем по вышедшим из употребления тостерам.

— Можно, парень тоже попробует?

— Спасибо, обойдусь, — отказался Расс.

— Может, все-таки попробуешь, сынок? — переспросил генерал.

— Да нет, не хочется.

Генерал повернулся к Бобу.

— Не скажу, что наш термочувствительный оптический прицел — самый совершенный прибор в области электронной аппаратуры ночного видения, но мы продаем целую систему. Сбываем «Магнавокс» в комплекте с винтовкой и глушителем собственного изготовления, обеспечиваем инструкторами; у нас действует канал технических консультаций. Это не М-16.

— Да, она гораздо тяжелее.

— Это «Найт-Стоунер» СР-25 калибра триста восемь. Глушитель — JFP MAW-7. Потрясающе бесшумная, точная, смертельная штука, да? Звук выстрела возникает от того, что вместе с пулей из дула вырываются газы под высоким давлением. Давление меньше — звук тише. Мы снижаем давление путем увеличения объема газовой камеры, снижения температуры газа и замедления выхода газа за счет поглощения и турбулентности. Черт, замечательная штука!

— Это верно, — согласился Боб.

— Не то что твой старый «Ремингтон-700».

— Да уж. Не хотел бы я выйти со своей старушкой против парня с такой пушкой.

— Безнадежное дело. Ночью хозяин тот, кто умеет видеть в темноте. Представляешь, каких высот ты достиг бы с этой игрушкой во время боевых действий?

Боб поднялся. Демонстрация была окончена.

— Идемте, — пригласил генерал. — Поговорим у меня в кабинете.

Джек Прис, коренастый, с короткой шеей, как у большинства первоклассных стрелков, был мужчина симпатичный, холеный, с густой седой шевелюрой и приятными манерами. Всем своим обликом — загорелый, ровный ряд белоснежных зубов в коронках — он излучал уверенность и обаяние.

Прис повел гостей через мастерские, где комплектовались наборы, состоявшие из винтовки «Найт-Стоунер», прибора ночного видения и глушителя. Здесь производилась сборка и пристрелка оружия, затем его в разобранном виде упаковывали в пластмассовые чемоданчики и рассылали, за высокую плату в такие элитные стрелковые части свободного мира, как «Дельта», различные подразделения особого назначения, группа №6 в составе «Морских котиков», батальон рейнджеров, группа по освобождению заложников в составе ФБР, полицейские подразделения спецназа.

— У этой винтовки «Найт» огромные преимущества даже перед М-21. При стрельбе из полуавтоматического оружия угол прицеливания можно выверить с точностью до минуты, а со второго и третьего выстрела стрелок, не меняя положения, попадает в одну и ту же точку; точность такая же, как при стрельбе из оружия с затвором. Боб, эпоха затворного оружия миновала. К концу нынешнего десятилетия все элитарные снайперские части мира уже перейдут на полуавтоматическое оружие.

— Но я свое пока выбрасывать не буду, — сказал Боб.

Генерал расхохотался.

Они вошли в кабинет Приса, представлявший собой небольшую комнату, обшитую деревянными панелями. Одну стену украшали награды, завоеванные в различных чемпионатах по стрельбе из винтовки, а также фотографии, на которых были запечатлены мужчины, стоявшие и сидевшие на корточках вокруг спортивных трофеев; в руках у каждого красивая снайперская винтовка. Боб заскользил взглядом по медным табличкам, знакомясь с историей стрелкового спорта: Межзональный чемпионат сухопутных войск США, 1977 г.; Панамериканские игры, Чемпионат по стрельбе из положения стоя, 1979 г.; Чемпионат Национальной стрелковой ассоциации; Алабамский чемпионат по стрельбе из положения сидя, 1978г. и т. д. и т. п.

— Уимблдонского кубка здесь нет, — сказал генерал. — Мой самый удачный год. 1971-й. Но тогда победил ты.

— Сэр, если б я знал, что в вашей коллекции наград осталось пустое место, непременно смазал бы разок-другой!

Генерал рассмеялся.

— Это все, конечно, ерунда, но на посетителей производит впечатление. Ладно. Так что у вас, господа? — Прис прикурил сигару и откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее.

— Сэр, — начал Расс, — мы с Бобом Ли Суэггером пишем о нем книгу по заказу «Президио Пресс» из Сан-Франциско и хотели бы осветить тему более широко, в частности, затронуть американские снайперские программы во Вьетнаме и их влияние на ход войны. О программе сухопутных войск данных немного, а армейские снайперы, насколько я понимаю, действовали гораздо успешнее морских пехотинцев.

— С квалификацией специалистов это никак не связано, — проговорил генерал, сглаживая неловкость с чисто чиновничьей дипломатичностью. — Во всех американских военных службах на уровне старшего сержантского состава задействованы исключительно талантливые и преданные своему делу люди. В морской пехоте стрелковой подготовке всегда отводилось центральное место, и это абсолютно верно, как уже не раз доказывала история. Задача сухопутных войск — разрабатывать и осваивать новейшие вооружения для ведения наземных боевых действий. Этим занимался я. Вот почему было принято решение о создании учебного центра «Тигровая кошка». На заре пятидесятых мы начали разрабатывать технические средства, которые позволили бы американскому снайперу стать хозяином ночи.

— «Снайперской М-3», — напомнил Боб.

— Нелепая железяка, — заметил генерал, выдыхая облако дыма. — Громоздкая, неуклюжая, нескладная и, к нашему великому огорчению, отчетливее показывала растительность, а не засевшего в ней врага. Да к тому же тяжеленная, ее можно было установить лишь на легкую винтовку, например, на карабин. Но... начало было положено.

— Это верно, — вставил Боб. — Имей мы вашу технику во Вьетнаме, они б у нас попрыгали, это уж точно.

Генерал его не слушал.

— Знаешь, в чем разница между снайперскими доктринами морской пехоты и сухопутных войск? Я выскажусь откровенно, не возражаешь? Мне нравится боевой дух морской пехоты, но наши результаты гораздо выше. Знаешь, почему?

Расс внутренне сжался, понимая, что Боб меньше всего желал бы слушать рассуждения на эту тему ухмыляющегося самодовольного солдафона.

— Нет, сэр, — спокойно произнес Боб.

— Морским пехотинцам не по нутру сама идея модернизации техники. По сути своей они романтики. В них глубоко укоренилась вера в героизм отдельной личности. Они отказываются вступать в современную эпоху. Ваши снайперы мыслят, как летчики в Первую мировую или ковбои: уходят каждый сам по себе на бой и убирают врагов по очереди, одного за другим. Для нас же главное — командный дух, усовершенствованная техника и результат. Наши результаты были гораздо выше. Мы смотрим в корень: суть в том, чтобы убить врага, а не победить в поединке. Поэтому наши снайперы работали в команде и оставляли после себя только «подботинки», как их называли. Убитого вьетконговца не сразу записывали в актив снайпера, а только на следующее утро, когда снайпер сам наступал ногой ему на грудь. Потому мы и прозвали их «подботинками».

— Вы правы, сэр, — скромно поддакнул Боб, всем своим видом демонстрируя внимание. — Жаль, что мне не пришлось поработать в джунглях с таким оружием.

Выразив свое мнение, генерал вновь заговорил о технических тонкостях и секретах.

— М-3 была гораздо лучше, чем система М-2, которая применялась во Второй мировой войне, но в Корее наши солдаты не очень-то жаловали этот прибор, да и вообще в сухопутных войсках не понимали его назначения и не хотели понимать. Тогда я предложил испытать прибор в ночном бою. К счастью, статья с моими предложениями, напечатанная в «Инфантри джорнал», не осталась без внимания. Мне предоставили возможность осуществить мою идею на практике. Наш проект получил название «НЕВИДИМЫЙ СВЕТ». В качестве лаборатории нам выделили Кэмп-Чаффи, где мы стали разрабатывать тактику ведения ночных операций с использованием оптических приборов. Кроме этих проклятых М-3 никакой другой техники не было. Но, по крайней мере, нам удалось показать разработчикам, что именно требуется для ведения ночного боя. До того времени об этом никто толком не имел представления. Наша техника была просто скопирована с немецкой.

— Расскажите нам о проекте «НЕВИДИМЫЙ СВЕТ».

Генерал пустился в длинные рассуждения о проекте, делая упор на важность собственной роли в его разработке, и вскоре выяснилось, что проблема отнюдь не в том, как бы заставить Приса разговориться, а в том, чтобы вынудить его замолчать. Рассказ генерала вылился в настоящее представление, в спектакль одного актера. Он с пафосом произносил свой монолог, в паузах театрально пуская клубы дыма. Перед ними сидел бог войны, седовласый Марс, громогласно вещающий о своих достижениях. Большинство его заявлений касались таких малоинтересных проблем, как определение оптимального количества человек в группе, способной обеспечить безопасность снайпера. Несколько месяцев они перебирали разные варианты, экспериментируя с командами по шесть, восемь, десять человек, пока наконец не убедились, что оптимальное количество — четыре, при условии, что снайпер сам будет обслуживать свое оружие. Разрабатывались специальная терминология, методика чтения карты и ориентирования на местности в ночных условиях, способы ведения радиосвязи. И только потом занялись стрелковой подготовкой.

— Отрабатывать технику стрельбы мы начали примерно в пятьдесят пятом.

— Что использовалось в качестве мишеней? Вы говорили, немцы стреляли в людей.

— Официально нам не требовались цели, излучающие тепло, поскольку мы еще только начали осваивать принцип естественного освещения, то есть пассивное инфракрасное излучение. Мы использовали луч активного инфракрасного излучения М-3, то есть применяли источник инфракрасного излучения. Мы могли стрелять во что угодно. Но баллистическая часть проекта также предусматривала испытание патронов на живых существах. Если говорить неофициально, мы стреляли в овец и коз. Лучше бы, конечно, в крупный рогатый скот, поскольку дыхательная система таких животных наиболее соответствует человеческой, но у меня не было желания пытаться завалить вола пулей, ударная энергия которой не больше, чем у патронов «спешиэл» калибра тридцать восемь или «Магнум-триста пятьдесять семь» с облегченными пулями.

Генерал говорил и говорил, рассказывая о производстве приборов, о проблемах с зажимами, обеспечивавшими их крепление, с решеткой, служившей опорой, и о многом другом. Рассу показалось, что он даже задремал.

— А вот интересно, — наконец произнес Боб, и Расс понял, что тот разыграл все свои карты: польстил самолюбию генерала, потешил его тщеславие, проглотил дерьмо о преимуществах командного духа перед героизмом отдельной личности, — все ради того, чтобы получить ответ на один-единственный интересующий его вопрос:

— Кто распоряжался приборами, контролировал их использование? Они хранились вместе с обычным боевым снаряжением пехоты или под более строгим надзором? Кто на практике осуществлял контроль над М-3?

— Формально — я, хотя фактически материальной частью заведовал мой первый сержант Бен Фаррелл. Очень толковый специалист. Погиб в шестьдесят четвертом возле Дананга.

— У кого были ключи от арсенала?

— Ну... а зачем это вам?

— Дело в том, — поспешил замять неловкость Расс, — что, на наш взгляд, по этой книге можно будет снять фильм. И я заинтересовался приборами ночного видения потому, что у меня возникла идея сделать забавную сцену. Молодые солдаты взламывают арсенал и крадут приборы ночного видения, чтобы потом подглядывать за красавицами из Женского вспомогательного корпуса. Пышные груди, задницы и все такое. В кино любят подобную дурь.

— О Боже, — воскликнул генерал. — Ну и сочинили бы сами. Я-то тут при чем?

— Сержант Суэггер настаивает, что все должно основываться на правдивых фактах.

— Уверяю вас, никто не использовал наши приборы для подглядывания за женщинами, да и вообще, имей вы хотя бы малейшее представление о Корпусе женской вспомогательной службы сухопутных войск периода пятидесятых годов, вряд ли пожелали бы подсматривать за ними.

— Ну тогда мы заменим их на медсестер, — сказал Расс. — Так будет лучше?

— Голливуд, — фыркнул генерал, морщась от отвращения. — Нет, такое было бы невозможно. Существовало всего два ключа от арсенала. Нет, три. Один — у командира базы, но он не лез в наши дела. Мы имели свою мастерскую, отдельную казарму; нам были выделены три стрельбища и несколько штурмовых полос для занятий. Этими двумя ключами распоряжались только первый сержант Фаррелл и я, а сержант в вопросах дисциплины был настоящий пруссак. Без нашего разрешения или ведома то оружие никому в руки не попадало. А это значит, что воспользоваться им не могли, и точка.

— Вы считаете, все ваши приборы были одинаково эффективными? — спросил Боб, уводя разговор в сторону от опасной темы.

— Нет, — ответил генерал, как бы с облегчением выпуская струю темного дыма, и затем начал объяснять, чем они отличались один от другого, в чем были особенности различных боеприпасов и трех типов карабинов.

Они продолжали спокойно беседовать. Расс делал вид, будто ведет записи. Боб осторожно, стараясь не возбуждать подозрений, выспрашивал Приса о его работе, упомянув и «Тигровую кошку», которой столь успешно когда-то руководил генерал, не забыв уточнить, насколько улучшились результаты снайперов после того, как были решены проблемы с креплением прицела «Старлайт» на М-21.

День близился к вечеру. Боб решил вновь попытать счастья.

— Не могли бы мы еще раз вернуться к проекту «НЕВИДИМЫЙ СВЕТ», сэр?

— Конечно, сержант, — ответил генерал.

— Мы с молодым писателем считаем, что книга получится гораздо интереснее, если в ней будут упомянуты выдающиеся личности. Вот мне и пришло в голову: может быть, в пятьдесят четвертом — пятьдесят пятом годах в Чаффи работал кто-нибудь из прославленных специалистов? У вас была большая команда? Что за люди?

— Люди как люди. Хорошие ребята. На завершающем этапе появились представители компаний "Варо Инк " и «Поулан индастриз», которые в результате и заполучили первые контракты на производство приборов «Старлайт». На время прикомандировывали гражданских специалистов из управления сухопутных войск по разработке боевой оптической техники, которое находилось в Форт-Дивоне. А вообще-то у меня есть фотография. Хотите взглянуть?

— Да, сэр, не откажусь.

— Вон она, на стене.

Генерал подвел их к стене и указал на снимок. Как и на других фотографиях, на нем была запечатлена группа людей в гражданском и в военной форме; одни сидели на корточках, другие стояли. Сам Прис, гораздо менее тучный и холеный, чем теперь, сидел в переднем ряду, держа в руках карабин с большим оптическим прицелом. Он был одет в повседневную зеленую армейскую форму, на груди — белая бляха с фамилией, голову прикрывает одна из тех нелепых кепок башенкой, что выдавались солдатам сухопутных войск в 50-х годах. Мужчины, окружавшие его, на вид глуповатые, все как один отличались невыразительной, незапоминающейся внешностью; немного смешные в одежде этой эпохи (их наряд состоял преимущественно из белой рубашки с короткими рукавам, холщовых штанов и неуклюжих полуботинок), они выглядели, как авиадиспетчеры НАСА.

— Нужно было попросить их подписаться, — хохотнул генерал. — Только некоторых узнаю. Вот это Бен Фаррелл. Тот — Боб Индингз из «Поулон электронике».

— А это кто? — спросил Боб, показывая на крайнего в ряду сидящих мужчин. Это был молодой парень крепкого телосложения с массивной, почти квадратной головой, выдававшей в нем человека задиристого и дерзкого, и пронизывающим взглядом.

— Ах, этот, — проговорил Пирс. — Черт, помню, помню его. Кажется, он из «Моторолы». Его участие в проекте длилось всего две недели, как раз в те две недели, когда был сделан снимок. А вот фамилию забыл, хоть убей.

— Они все снайперы? — поинтересовался Боб.

— Нет, не все. Бен Фаррелл очень хорошо стрелял. Не безупречно, но хорошо.

— Кто же все-гаки стрелял? У вас была специальная команда?

— Стрелок был только один, — сказал генерал, словно дракон, извергая дым. — Я.

После ухода гостей генерал некоторое время неподвижно сидел в кресле. Сигара потухла. Он не стал звонить ни любовнице, ни дочери, ни жене, с которой находился в разводе, ни своему адвокату, ни кому-либо из совета директоров, не вызвал главного инженера, не связался ни с кем из своих старых коллег, с которыми был запечатлен на фотографии.

Наконец он поднялся, открыл шкаф, стоявший за его рабочим столом, взял бутылку «Уайлд Терки» и налил высокий бокал. Некоторое время он просто сидел и смотрел на бокал, потом дрожащими руками поднес его к губам.