Глава 13

Окно гостиной Флер выходило в тыльную часть сада. Она сидела в темноте на подоконнике, подставив легкому прохладному ветерку лицо и волосы и слушая музыку.

К соседнему дому, который был раза в полтора больше, чем ее, также примыкал сад, отгороженный от ее усадьбы каменной стеной. Адвокат, живущий в этом доме с моло­дой женой, в этот вечер принимал гостей, и из его гостиной доносилась музыка. Ей были видны открытые двери, гос­ти, прогуливающиеся по террасе и даже дерзнувшие спус­титься в сад. Ветер доносил до нее взрывы смеха и обрывки разговоров.

Все выглядели такими веселыми! Флер представила себя среди них такой же беспечной и беззаботной.

Тут она услышала громыхание кареты на подъездной до­рожке. В дальнем конце сада фонарь кучера на мгновение осветил стену. Затем свет от фонаря стал удаляться в сторо­ну конюшни.

Вернулся Люк. Она представила, как он снял новую шляпу и сюртук и распрягает лошадей. Он будет долго их чистить, пока не убедится, что все сделал идеально. Он не хочет, чтобы Данте нашел какие-нибудь недоделки в его ра­боте.

Данте. Она прислушалась, пытаясь обнаружить звуки его пребывания в доме. Приехал Люк, но не его пассажир. Данте проводит ночь где-то в другом месте. Рано утром Люк снова запряжет лошадей и отправится в дорогу, чтобы при­везти его от любовницы.

Флер ощутила приступ тоски. Скрипнув зубами, она по­старалась отогнать это чувство. Вероятно, он проделывал это и раньше. Она взяла себе за правило ложиться-спать задолго до его возвращения, чтобы ничего не видеть. А вот сегодня ее отвлекла музыка.

Ей вдруг стало тесно и жарко в комнате. Флер подошла к гардеробу и взяла халат. Она посидит в саду и послушает музыку и веселые реплики, доносящиеся из-за стены. Мо­жет быть, это ее как-то успокоит.

Он заметил ее сразу же, едва она вышла из дома. Она была в легкой одежде и казалась чем-то неземным, плыву­щим в лунном свете среди растений. Ангелом.

Это не был распланированный английский парк с ак­куратными клумбами, как можно было бы ожидать от лю­бящей порядок Флер Монли. Весенние цветы проглядыва­ли в кустарнике и среди плюща.

Он наблюдал за ней, сидя на каменной скамье под де­ревом. Когда она прошла вблизи от него, он увидел, что на Флер бледно-розовый халат, который улавливал и отражал лунный свет не хуже белого. Развевающиеся черные воло­сы контрастно выделялись на фоне светящейся одежды. Был виден длинный ряд пуговиц, синих, если он правильно по­мнил, идущих от шеи вниз.

Музыка по соседству перестала играть. Флер останови­лась, ожидая ее возобновления.

Заиграли вальс. Флер посмотрела в сторону стены и ста­ла слушать. Ее тело покачивалось в такт музыке.

Подняв руки, она сделала несколько па с невидимым партнером. Затем резко остановилась, опустила руки, слов­но испугавшись того, что кто-нибудь увидит, как глупо она себя ведет.

Однако музыка не отпускала ее. Она снова подняла руки и на сей раз полностью отдалась танцу. Она кружилась и плыла среди цветов и растений, танцуя вальс ангела.

Данте поднялся и направился к ней. Увидев его, она за­мерла в полуобороте. Фалды легкого халата еще продолжа­ли двигаться, обвивая ее стройные ноги.

Он раскрыл объятия, предлагая вместо воображаемого и невидимого партнера себя. Поколебавшись мгновение, она сделала шаг вперед, который соединил их вместе.

Они вальсировали при лунном свете. Узкие дорожки сада ограничивали их возможности, и это служило оправ­данием того, что он привлек ее к себе еще ближе. Всего лишь легкая материя отделяла его ладонь от ее теплой спины. Их тела соприкасались, когда они кружились и плыли в танце.

Она выглядела такой очаровательной! Разлетались в сто­роны ее распущенные волосы, полы халата обвивали ее ноги. На губах играла легкая улыбка, и вся она сияла радо­стью, наслаждаясь ритмикой движений.

Казалось, время для них остановилось. Но музыка валь­са вдруг оборвалась, нарушив состояние восторга, в кото­ром пребывали оба. Они застыли на месте, глядя друг на друга. Оба жаждали продолжения.

Но музыка больше не заиграла. В саду послышались го­лоса – гости выходили из зала, чтобы освежиться и глот­нуть свежего воздуха. Данте чувствовал, как постепенно ус­покаивалось дыхание Флер.

Она огляделась вокруг, внезапно осознав, что они сто­ят обнявшись. Ее рука соскочила с его плеча, и она попяти­лась назад.

– Спасибо. За долгие годы я забыла, какое удовольствие можно получить от танца.

Данте не отпустил ее вторую руку, и это не давало ей возможности уйти.

– Я думаю, что мне надо идти спать, – сказала она.

– Нет.

– Уже поздно. Я устала.

– Нет, – сказал он еще тверже. – Ночь такая дивная, и я хочу, чтобы ты составила мне компанию.

– Я не думаю, что…

Он дотронулся пальцами до ее губ, не давая ей сказать. Он не хотел слушать ее возражений. И не мог позволить ей уйти. Он понял это в тот самый момент, когда увидел ее выходящей в сад.

Он задержал палец на ее губах, наслаждаясь их нежным теплом. Омуты ее глаз с опаской смотрели на него.

Он привлек ее к себе. Не следует этого делать, но это выше его сил.

Оказавшись в объятиях, она затрепетала, словно невин­ная девочка. Остатки разума покинули его. Он крепко при­жимал к себе ее теплое тело, чувствуя под ладонью нежные женские формы, ощущая упругость грудей.

Она отреагировала на это. Он понял это по ее прерыви­стому дыханию и по поведению ее тела. Она положила ла­дони ему на плечи, не отталкивая, но и не поощряя его.

Он начал ее целовать. Тихонько застонав, она отверну­ла лицо в сторону.

– Это всего лишь поцелуй, дорогая. Мы согласились, что это позволительно.

– Как друзья. А друзья не целуются, держа друг друга в объятиях.

– Мужья и жены это делают, а ведь мы женаты.

– Не по-настоящему.

– Для поцелуя этого достаточно.

Он снова поцеловал ее. Он чувствовал, как воспламе­нилась в нем кровь. Он пытался завлечь ее приятными ощу­щениями, прежде чем склонить к настоящей близости. Это блаженство – держать ее, ласкать, обнимать. Вку­шать, исследовать, входить. Одни ощущения накладывают­ся на другие. Тепло нарастает, распространяется по всему телу…

Он хотел большего. Не ограничиваться лишь поцелуя­ми. Мысленно он видел картины того, чего он хотел и что никогда не может сбыться.

Но он мог хотя бы недолго подержать ее в объятиях. Мог почувствовать, до какой степени способна доходить ее страсть, узнать, на какую близость она решится.

Он поцеловал Флер еще крепче, приведя ее в еще боль­шее возбуждение. Она вся дрожала, но ее тело потянулось к нему. Он стал ласкать округлости ее бедер, накрыл ладо­нями ее ягодицы и прижал к себе еще крепче. Она со сто­ном отвернула голову.

– Ты не должна бояться. Ты в полной безопасности со мной. Я знаю, что ты не можешь дать.

– В таком случае ты не должен.

– Вероятно, не должен. Но ты такая красивая сегодня, и у меня нет защиты от этого.

Желание билось в нем, словно удары грома. Он пока­чивал ее голову, и ее возражения постепенно замерли. Она успокоилась в его объятиях и чуть застенчиво обвила рукой его шею. Он слышал, как часто билось о его грудь ее серд­це, как она прерывисто дышала ему прямо в ухо.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею. Невидя­щим взглядом оглядел сад. Ему следовало остановиться, но он не мог этого сделать.

Снова заиграла музыка. Взяв Флер за руку, он подвел ее к стене, к цветочной клумбе. Стянув с себя сюртук, он постелил его, опустился на колени и слегка потянул ее за руку, приглашая присоединиться к нему.

Она с опаской посмотрела через плечо в сторону ко­нюшни.

– Люк сейчас спит, и его окно загораживает вон то де­рево. Он ничего не сможет увидеть, – успокоил ее Данте. – Садись сюда и насладись музыкой и ночью вместе со мной.

Она в смятении смотрела на него. Он притянул ее, за­ставил опуститься на колени – дьявол, искушающий свя­тую.

– Ты в безопасности, как за живой изгородью в Даре­ме. Даже в большей. Человек пятнадцать смеются и болтают по другую сторону кирпичной стены. – Он сел так, что­ бы можно было прислониться к этой стене. – Садись рядом со мной.

Должно быть, его поза ее успокоила и убедила. Она села, спрятав ноги в цветы.

– Это их первый большой вечер, – сказала она. – Он снова женился два месяца назад. На молодой девушке. Это его третья жена. Его прежняя умерла два года назад.

– Она была твоей подругой?

Флер кивнула.

– Я знала, что все оборачивается плохо. Это чувству­ешь, когда женщина собралась рожать, но все страшно за­тягивается. Дом в течение двух дней был похож на гробницу. Кэтрин была так счастлива, когда пришло ее время, а я очень боялась за нее. – Флер повернула голову, словно могла что-то увидеть сквозь стену. – Я рада, что он выждал целых два года, прежде чем жениться снова. Наверное, это говорит о его чувстве к ней, правда?

– Думаю, что да.

Похоже, что Флер была благодарна ему за эти слова. Она положила голову ему на плечо.

– Люк был очень рад получить сегодня ливрею.

– Он выглядел очень нарядным и гордым.

– Очень мило с твоей стороны, что ты дал ему шанс. Ты иногда можешь быть очень добрым.

Он развернулся к ней всем телом и запустил руку ей в волосы.

– Иногда, Флер, но не всегда. Не сегодня. – Он сжал ее и долго пил жизнь с ее губ. Желание сделало его неисто­вым и яростным. Когда он наконец отпустил ее, она была почти бездыханной.

Он не дал ей опомниться и как-то запротестовать, а тут же поднял и посадил к себе на колени таким образом, что она прижалась спиной к его груди, а он получил возмож­ность заключить ее в объятия.

– Прости меня, дорогая, но именно сегодня, в эту див­ную ночь, я хочу ласкать тебя.

Его руки не давали ей никакого выбора, впрочем, ее ко­лебания растаяли. Должно быть, она нашла свою позицию достаточно безопасной. Они не лежали вместе. Он не нахо­дился на ней.

Музыка за стеной продолжала звучать. Долетали при­глушенные голоса. Флер расслабилась. Данте повернул го­лову таким образом, что его рот коснулся ее виска и он мог вдыхать исходящий от ее волос аромат.

Ее ладони лежали на его руках. Они остались там же, когда он стал двигать руками. Его легкие ласки, похоже, не удивили ее. Очарование музыки и залитого лунным светом сада невольно располагало к этому.

Он гладил материю ее халата, чувствуя нежные изгибы ее боков и бедер.

– Ты такая красивая. Этот розовый халат кажется воздушным и неземным.

Флер засмеялась:

– Это проделки лунного света. Здесь даже няня твоего детства будет казаться красавицей.

Он поцеловал ее в плечо и ослабил объятия, чтобы его руки могли свободнее двигаться вдоль ее тела. Она могла бы сейчас вскочить, если бы пожелала.

Он почувствовал, как она в волнении слегка согнула бед­ра. Ее ягодицы прижались к его возбужденному стволу, ко­торый вжался в расщелину.

Данте стиснул зубы и отдался неожиданной ласке. Он ответил более дерзкими движениями рук, которые стали по­глаживать ее живот. По ее прерывистому дыханию Данте понял, что она не в силах возражать.

Его сдерживаемое желание набирало силу. Давление ее бедер сводило его с ума. Он все энергичнее ласкал ее жи­вот, пока наконец его ладони не легли ей на груди. Прежде чем она успела возразить, он взвесил их тяжесть и погладил соски большими пальцами.

Флер приняла эту ласку, но заволновалась. От беспо­койства она задвигалась всем телом, ее бедра еще крепче прижались к его возбужденной плоти. Ее дыхание у него над ухом сделалось прерывистым.

Он вслушивался в эти звуки, продолжая ласкать гру­ди, зная, что сладостные ощущения рано или поздно по­гасят попытки к сопротивлению. Продолжая одной рукой возбуждать Флер, он стал расстегивать пуговицы на ха­лате.

Поняв, что он намеревается делать, Флер напряглась и накрыла своей ладонью его руку, как бы призывая его ос­тановиться.

Но он не послушался.

– Позволь мне это сделать, дорогая. Если бы тебе дей­ствительно было неприятно, ты бы уже давно убежала.

Она что-то прошептала, но он не расслышал или не за­хотел расслышать. Он раздвинул лацканы халата, быстро развязал ленточки на ночной рубашке и обнажил груди. И стал наблюдать за тем, как его пальцы скользят по нежным округлостям.

Вид ее обнаженных грудей, соприкосновение кожи с ко­жей – все это сделало его желание невыносимо жестким и опасным. Не дожидаясь ее согласия, он стянул с нее одеж­ду еще ниже, и она оказалась обнажена до самой талии. По крайней мере эта часть ее будет принадлежать ему нынеш­ней ночью.

Она испугалась, но возбуждение ее возросло. Он мед­ленно гладил ее груди, совершал по ним круговые движе­ния кончиками пальцев вблизи сосков. Груди становились тверже по мере того, как росло ее желание. Она ерзала бед­рами по его взвинченной плоти, испытывая невыносимую сладость.

Когда он наконец приблизил кончики пальцев к соскам, она подалась навстречу, как бы умоляя о том, чтобы он при­ласкал их. Однако облегчение, которое она испытала, ког­да он их коснулся, длилось недолго. Он накрыл соски ла­донями, и от нового мучительного счастья она тихонько за­стонала.

Ее стоны и телодвижения еще больше воспламенили Данте. Он смог сохранить контроль лишь потому, что вни­мательно наблюдал за ее реакцией и искал способы доста­вить ей наслаждение. Однако его желание все росло, и он был убежден, что она хочет того же. Но где-то в глубине теплилось сознание того, что он не может проявить веро­ломство, не должен подвергать ее риску и причинить ей боль.

Это удерживало его от того, чтобы уложить ее, хотя его тело кричало об этом. Ее стоны и движения говорили о том, что она готова к этому так же, как и любая другая женщи­на, которой он обладал раньше. Но он продолжал ласкать ее одной рукой, чтобы по крайней мере как-то облегчить ее все возрастающее исступление.

Поначалу она не понимала его намерений, хотя ее тело это знало. Когда он задрал ночную рубашку, обнажив изя­щество ее ног, она развела бедра и подогнула колени, слов­но ее женская плоть приветствовала то, чего не мог понять разум.

Данте задрал рубашку повыше и теперь мог видеть верх­нюю часть ее приподнятых бедер и куст густых черных волос между ними, мог убедиться, как она ждала того, чего якобы не хотела и не могла.

Он ласкал нежную кожу внутренней стороны бедер и видел, как ее тело тянется навстречу его руке. В его голове проносились эротические видения, в которых он целовал те места, где сейчас скользила его ладонь, и даже чуть выше. Он представлял себе, как его язык ласкает нежные склад­ки, скрытые этими темными зарослями. Их надо лишь слег­ка раздвинуть… До него долетели тихие стоны, выражаю­щие мольбу о полном удовлетворении желания, которое сжигало ее лоно.

Вид ее обнаженного живота, ритмичное раскачивание бедер, собственные фантазии, ее стоны и вскрики удоволь­ствия, изумление оттого, что он касается ее интимнейших мест, – все это обостряло, возносило на все более высо­кий уровень его вожделение. Когда он решился проникнуть пальцем в расщелину, которую прикрывали завитки волос, его страсть достигла апогея, и наступило семяизвер­жение.

Пока он пребывал в состоянии, близком к потере со­знания, Флер сползла с его колен и оперлась на собствен­ные ладони и колени. Она устремила на него свой взгляд и какое-то время молча изучала его. Данте сомневался, что его оргазм вернул ее к действительности, поскольку она была слишком неопытна, чтобы понять, что произошло. Ве­роятно, интимное соприкосновение ее ягодиц с его коле­нями напугало ее. Она смотрела на него так, как смотрит загнанное в угол животное на охотника.

Он потянулся к ней:

– Вернись, Флер.

Она отодвинулась еще дальше и приподнялась на коле­нях. Она торопливо прикрыла свою наготу и стала застеги­вать пуговицы халата.

– Я не понимаю тебя. Ты не нуждаешься во мне для этой цели.

– Если бы ты была не нужна мне, мы не оказались бы здесь сейчас. – Прислонившись головой к стене, он смотрел, как она приводила в порядок свою одежду. – И потом, я думаю, ты очень хорошо меня понимаешь. Ты не пони­маешь себя.

Она поднялась на ноги.

– Нет, Данте. Это ты забываешь истину. – Она отвернулась. – Мне следовало принять во внимание твое пре­дупреждение, что ты не будешь добрым сегодня.

Он вскочил, схватил ее за руки и повернул лицом к себе:

– Ты сочла меня недобрым, Флер? Если бы я решил тебя взять, ты думаешь, те голоса в соседнем саду меня удер­жали бы? Я не уверен даже в том, что ты могла бы меня ос­тановить.

– У меня не было бы иного выбора, как попытаться сделать это.

– Мне так не кажется. Не притворяйся, что тебе это неприятно.

Она высвободила руки и пошла прочь.

– Не делай этого впредь, Данте. Это не принесет нам ничего хорошего, даже если поначалу мне и понравится.

Флер опять сидела у окна своей спальни, поскольку сон к ней не шел. Праздник в доме по соседству подходил к кон­цу, с улицы доносились приглушенные голоса разъезжаю­щихся и прощающихся гостей.

Данте все еще был в саду среди цветов. Что он там дела­ет? Вероятнее всего, заснул.

Из ее головы не выходила мысль о том, что еще недав­но она находилась там с ним. Это были сладостные воспо­минания об упоительной ночи и замечательной музыке, о жарких объятиях. Головокружительные воспоминания о пе­режитом коротком удовольствии, подобном тому, которое она испытала за живой изгородью в Дареме.

Ужасные воспоминания, которые овладевали ею, когда он касался ее таким скандальным образом. Шок от умопо­мрачительных ощущений. Она чувствовала, как в нем воз­растает некая неуправляемая энергия. Из тумана, который он создал в ее голове, рождалось осознание собственной уязвимости. Открыв глаза, она увидела свои согнутые и раз­двинутые ноги и его руку, которая скользила по ее животу вниз, к волосам между ног…

И кровь. Она видела что-то красное на своих бедрах. Этот образ был в ее голове, но он был таким ярким и реаль­ным. И его воздействие оказалось столь сильным, что ис­пытанное удовольствие мгновенно улетучилось.