Глава 18

Данте уже был в столовой, когда Флер спустилась вниз. Ей хотелось бы знать, спал ли он так же плохо, как и она.

В течение получаса она медленно потягивала кофе, а он читал газеты и почту. Казалось, комната была наполне­на событиями вчерашнего вечера. Тишина сделалась как бы их продолжением.

Она однажды поймала на себе его взгляд. В нем не чув­ствовалось и тени раскаяния. Ни малейшего желания от­ступить. Он принял решение относительно брака, и ее бегство ничего не изменило.

Он забрал у нее ключ, так что она не могла теперь запи­рать дверь. Она ожидала, что однажды ночью он войдет че­рез гардеробную к ней и сделает попытку соблазнить ее.

Это безнадежно. Она хотела, чтобы было иначе, но все обстояло именно так.

Уильямс объявил, что пришла сестра Данте. Шарлотта вошла в столовую, извиняясь за свой ранний визит.

– Если ты пришла, чтобы продолжить меня отчитывать, то в этом нет необходимости, – сказал Данте. – Я объяснил Флер, что баронесса не является моей нынешней лю­бовницей.

Это дерзкое заявление обескуражило Шарл.

– Вот как.

–Да, именно так, – подтвердил Данте, поднимаясь из-за стола. – Поскольку вы хотите обсудить в деталях пери­петии бала, я не стану вам мешать.

Он вышел раньше, чем Шарлотта успела что-либо про­изнести.

Она взяла Флер за руку:

– Надеюсь, никакого скандала не было, когда он вернулся домой. Он выглядел очень рассерженным, уходя с бала.

– Он был недоволен, что вполне понятно, тем более что, по его словам, она не является его нынешней любов­ницей. – Флер не преминула точно процитировать его сло­ва. Они как бы оставляли возможность того, что в настоя­щее время его возлюбленной была другая женщина.

– То, что ты так посчитала, вполне извинительно. Лю­бая женщина на твоем месте сделала бы точно такой вы­вод.

Не любая. Этого не сделала бы женщина, которая дове­ряет мужу, как Шарлотта Марденфорду и как Диана Сент-Джону. Женщина, которая разделяет страсть с мужем, а не требует, чтобы он искал удовлетворения на стороне. Кото­рая соглашается на близость с ним, а не бежит прочь.

– Я рада видеть тебя в добром настроении, потому что вам с Данте в скором времени предстоит совершить короткое путешествие. Если бы он не ушел так поспешно, я бы сообщила ему новость.

– Путешествие? Куда?

– В Суссекс. – Шарлотта вынула из ридикюля письмо и помахала им. – Оно пришло сегодня утром из Леклер-Парка. Верджил и Бьянка вернулись.

У Флер заныло в груди.

– Это просто чудесно.

– Пенелопа решила остаться в Неаполе. Верджил уве­ряет меня, что она возвратится в полном здравии и что он объяснит все, когда нас увидит.

– Он дал понять, что знает о нашем браке? – слабым голосом спросила Флер.

– Он ничего конкретного об этом не говорит, но ду­маю, что слуги ему рассказали. Данте, по всей вероятности, пожелает туда съездить, если это не нарушает ваших планов.

Флер вдруг захотелось, чтобы весь ее деловой журнал был заполнен позициями о не терпящих отлагательства пла­нах, которые не позволяют ей выехать в Суссекс. Хотя бы в течение нескольких недель.

Последний день как-то изменил ее мироощущение, смысл которого она до конца не понимала. Если ей пред­стоит увидеть Леклера, то мир вообще перевернется вверх дном.

В их поле зрения появилась обширная, в духе средневе­ковья, усадьба. Перед домом играли два мальчика, бросая вверх камешки и наблюдая за тем, насколько высоко они взлетают.

Звук приближающегося экипажа отвлек их от этого за­нятия. Младший, которому по виду было года четыре, за­прыгал и замахал руками.

– Кого-то очень разволновал твой визит, – сказала Флер.

– Это Эдмунд, – ответил Данте. – Старшего зовут Милтон. Младший обожает меня, хотя я и не понимаю, за что.

– Вероятно, он знает, что ты не станешь его отчиты­вать, если он бросает камешки о стену дома.

Оба мальчугана загородили дверцу кареты, когда та ос­тановилась, так что Данте с трудом удалось выбраться. Эд­мунд потянул его за сюртук и стал рассказывать о больших кораблях, новом пони, противном учителе и тайном месте на берегу озера, где он вчера видел маленькую змею.

Данте сжал ладонями лицо малыша и наклонился к нему:

– Мы скоро увидим нового пони, а днем отправимся и поищем еще змей. А сейчас в карете находится леди. Отой­дите в сторонку, чтобы она смогла выйти, и поприветствуйте ее, как это делают юные джентльмены.

Милтон протянул руку, чтобы помочь Флер сойти. Не в пример белокурому Эдмунду он был черноволосым и го­лубоглазым, как и его отец.

– Добро пожаловать, тетя! Мы пока не должны знать, что дядя женился, но я подслушал, как дворецкий сообщал папе эту новость.

– Женился? – Эдмунд в ужасе посмотрел на Данте. – Скажи Милтону, что он ошибается.

Данте положил руку мальчику на плечо и слегка стис­нул его:

– Помни, как делают юные джентльмены, Эдмунд.

Эдмунд, слегка изменившись в лице, поклонился:

– Мы рады вас приветствовать.

Флер наклонилась к расстроенному маленькому джентль­мену.

– И я очень рада познакомиться с тобой, Эдмунд. – Она заговорщицки подмигнула ему. – Мистер Дюклерк взял с меня слово, что я не буду вмешиваться в такие важ­ные мужские дела, как пони и змеи, так что я вряд ли буду для тебя помехой.

На лице малыша расцвела улыбка облегчения.

– Ой, ну тогда – добро пожаловать!

– Именно, добро пожаловать, – сказал чей-то взрос­лый голос.

Флер подняла голову и встретилась с пронзительным взглядом голубых глаз виконта Леклера.

Рядом с ним стояла улыбающаяся Бьянка, его жена. Пока по ступенькам сбегали вниз две девочки, спеша при­соединиться к братьям, Бьянка обняла Флер.

– Эта новость оказалась для нас чудесным сюрпризом. Мы так рады, что Данте нашел свое счастье.

Флер играла свою роль предельно старательно. Кстати оказалась и суета с детьми и багажом. Леклер и Данте об­менялись тихими репликами. Поскольку они оба засмея­лись, можно было предположить, что этот визит не будет настолько уж неприятным.

– Проходите, – сказала Бьянка. – Я провожу вас в ваши комнаты. Я хотела поместить вас вместе, но Верджил настоял, чтобы каждый из вас имел свою.

Флер посмотрела на Леклера, который поднимал Эд­мунда.

Бьянка, как выяснилось, не знала истины. Леклер же сделал свои выводы.

Две лошади бежали по полю. Милтон ехал на новом пони. Данте гарцевал на мерине, держа перед собой в седле Эдмунда.

Флер наблюдала за ними с террасы дома. Даже со столь далекого расстояния она могла видеть, какое удовольствие получают от езды все трое.

– Моя жена позволяет малышу ездить на лошади толь­ко со мной, Данте или с ней. Из всех вариантов я меньше всего беспокоюсь, когда он едет с моим братом.

Флер вздрогнула и обернулась. Леклер стоял в несколь­ких футах от нее и тоже наблюдал за всадниками.

Флер огляделась вокруг, ища Бьянку, но ее нигде не ока­залось. Они были на террасе вдвоем.

– Кажется, он очень любит Эдмунда, – сказала Флер.

– Он идеальный дядя, умеет устраивать заговоры с ними против нас. Каждому мальчишке понравилось бы иметь та­кого дядю. – Леклер подошел к Флер поближе. – Он тоже их любит и получает не меньшее удовольствие от игр с ними. Если у кого и есть темперамент отцовства, то это у Данте.

Флер сглотнула и продолжила наблюдение за лошадь­ми. Данте устроил небольшую гонку и позволил Милтону и пони выиграть забег.

– Он мой брат, Флер. Мой брат.

Флер закрыла глаза, услышав, каким тоном это было произнесено. Он был охвачен тревогой оттого, что она не приняла во внимание их прежнюю дружбу, заманив Данте в брак, не пощадила его из уважения к той их дружбе.

– Я ведь не ошибаюсь? Ты предложила ему женитьбу на таких же условиях, как когда-то мне?

– Я была предельно честна. Я не обманывала его. Он знал, какой будет договор, прежде чем сделать свой выбор.

– Он был по уши в долгах, и ты бросила ему спаситель­ную веревку. Тут вряд ли можно говорить о выборе.

– У него были другие возможности, разве не так? Он мог опереться на друзей. Мог обратиться к тебе. Он пред­почел этого не делать. Он знал, что обретет и что потеряет в случае этой женитьбы.

– Он не имеет понятия, что потерял, потому что никог­да этого не имел, а посему не может осознать цену утраты. – Леклер жестом показал на своих сыновей и брата. – Однако он скоро начнет задумываться об этом. Нет детей. Нет бли­зости с женщиной, которую он любит и с которой хочет все­гда быть вместе. Он приговорен существовать все отведен­ное ему время, заводя случайные романы и не имея стержня в жизни. С постоянным юношеским брожением в крови.

Она оторвала взгляд от лошадей и стала смотреть на тра­ву под террасой. Ей хотелось сказать Леклеру, что он оши­бается, что Данте мало интересуют подобные вещи.

– Я боялась твоего возвращения, – сказала она. – Я знала, что ты это не одобришь и станешь винить меня в том, что злоупотребляю его добрым отношением.

Леклер положил руку на ее ладонь, опирающуюся на ка­менные перила.

– Я не виню тебя. Я прошу прощения, если это прозву­чало как обвинение. Я лишь хочу счастья для него и для тебя.

Ей было приятно его прикосновение. Целомудренное и ласковое, оно всегда выражало дружескую привязанность и доверие. До Данте (скорее всего ошибка, должно быть Леклер ) он был единственным мужчиной, ко­торого она могла вынести.

Она полагала, что у них будут такие же дружеские отно­шения с Данте. Однако Данте действовал на нее не так, как Леклер. Как ни один другой мужчина. И это вело их к беде.

– Ты объяснила ему все, Флер? Я думаю, что это помо­жет, если он поймет причину.

Она наконец решилась взглянуть на него. Его красивое лицо выражало готовность понять и заботу, в нем не было гнева. Он был старше Данте всего на два года, но тем не менее всегда был старшим братом в семье, даже тогда, ког­да был жив первенец и носил титул. Ответственность легла на него уже в молодом возрасте, и если бы Бьянка не вошла в его жизнь и не перевернула бы все вверх дном, он соста­рился бы до срока.

– Разумеется. Он понимает, что я такова от природы, и дело не в моем выборе.

– Я имею в виду, объяснила ли ты, почему ты такая?

– Этому нет объяснения, Леклер. Я родилась такой.

Он вскинул голову и некоторое время внимательно смотрел на нее, словно она сказала нечто любопытное.

–Да, я понимаю, что вряд ли тебе хочется над этим мно­го размышлять, – проговорил он. – Пошли найдем Бьянку. Она очень хочет узнать подробности похищения от тебя. Она считает это весьма романтичным.

– В таком случае ей просто неизвестна вся история.

– Нет, Флер. Только трое из нас будут знать об этом.

Данте понимал, что рано или поздно между ним и Верджилом состоится мужской разговор. Так он обычно назы­вал бурные приватные беседы, которые у них периодиче­ски возникали. Обычно Верджил приходил в бешенство от долгов Данте и из-за его дурного поведения. Данте рассмат­ривал эти беседы как плату за то, что он брат виконта, и за размер жалованья, которое позволяло ему вести приемле­мый образ жизни.

На сей раз, однако, мужской разговор должен был су­щественно отличаться от предыдущих.

И Данте предпочел бы его избежать.

У него были другие дела в графстве, и днем он взял из конюшни лошадь и отправился в путь через парк. Он до­ехал до холма, который служил границей имения, и посмот­рел на огромный соседний дом.

Он ехал к нему через поле, которое выглядело хорошо ухоженным, и обратил внимание на пару коттеджей, кото­рые были построены после того, как он последний раз ви­дел эту недвижимость.

Дворецкий взял визитную карточку Данте и повернул­ся, чтобы проводить его в библиотеку.

Светловолосый мужчина лет тридцати пяти застегивал фрак, когда они туда вошли.

– Дюклерк, – воскликнул мужчина, – какой прият­ный сюрприз!

Данте поприветствовал Найджела Кенвуда. Это был ку­зен Бьянки и второй баронет Вудли – этот титул был даро­ван королем деду Бьянки.

– Поздравляю с женитьбой. Выражаю искреннюю на­дежду, что ты справишься с претензиями Фартингстоуна, – сказал Кенвуд. Он сел в красивое кресло возле фортепьяно. Кенвуд великолепно играл на этом инструменте. Данте на­деялся, что музыка давала ему утешение, пока он жил здесь в глуши и безвестности.

– Несмотря на твое изгнание, ты уже слышал об этом.

– Если человек хочет что-то услышать, ему это непре­менно удастся.

– Я как раз хотел обсудить с тобой эту способность людей.

Кенвуд проверил, насколько хорошо сидит на нем фрак. Он всегда отличался элегантностью и следил за модой.

– Я догадывался, что это не просто светский визит, Дюклерк.

– Пожалуй.

– Проклятие, это было много лет назад. Леклер при­нимает меня. Лучше бы все это было забыто.

– В данный момент я не могу забыть. Мне нужно кое-что узнать.

Глубоко вздохнув, Кенвуд лениво махнул рукой:

– Ладно, валяй.

– В том заговоре с применением шантажа, который ты организовал десять лет назад, были такие лица, которые из­ бежали разоблачения?

– Не было никакого заговора и шантажа. Что касается других, которых я считал друзьями, то они подставили меня…

– Ты шантажировал Бьянку, так что не разыгрывай из себя невинность.

Кенвуд надулся и замолчал.

– Так были там другие фигуранты?

– Откуда, черт побери, мне знать? Я даже не понимал, что меня задействовали. Что касается Бьянки – да, я при­нимаю твое обвинение. Однако я ничего не знаю о других. Леклер понимает, как все получилось.

– Но ты чувствовал, что все-таки существуют и другие, помимо тех, о которых мы узнали?

– Я подозревал, что у Нэнси есть другие любовники.

– Возможно, что один из них знал, что она делает.

– Хью Сиддел входил в число тех любовников?

– Сидддел? Возможно. Я не знаю.

У Данте было ощущение, что он пытается отщипнуть от гранита. Кенвуд пребывал в неведении тносительно того дела. Вряд ли он мог сейчас пролить свет на эти далекие события.

– Однако она его знала, – добавил Кенвуд. – Он вра­щался в ее кругах. Он даже захаживал в ее дом. Именно там я познакомился с ним. Я приехал как-то вечером и застал его.

Веки Кенвуда опустились, он задумался. Поднявшись с кресла, он походил по библиотеке, затем остановился перед фортепьяно. Нахмурившись, пробежал пальцами по клавишам, и в комнате полились звуки сонаты Бетхо­вена.

– Есть кое-что еще. Я раньше никогда об этом не ду­мал, не видел связи.

– Что именно?

– Сиддел указал мне на тропку, которую я выбрал. Это было в ту ночь, когда Бьянка впервые играла на сцене. Он находился в коридоре, когда пришел Леклер, чтобы прово­дить ее домой. Он внушил мне, что они любовники. Я по­ чувствовал потребность спасти их обоих от позора и ее на­следство для себя. Я решил, что он прав. Опасение возмож­ного скандала послужило для меня толчком.

Данте представил, как Сиддел помахивает приманкой перед Кенвудом, после чего некая безрассудная женщина удостоверяется, что приманка проглочена.

– Это очень полезная информация. Я благодарен тебе за твою готовность поделиться ею.

Мелодия смолкла.

– У тебя есть основания полагать, что это всплывет сей­час? Я пытался кое-что пересмотреть в отношении Бьянки и Леклера, но…

– У меня нет причин думать, что дела прошлого вскро­ются. Ты не должен бежать от жизни.

– Если это следует сделать, надеюсь, ты предупредишь меня.

– Я прослежу, чтобы тебя поставили в известность.

Данте покинул Кенвуда и направился в Леклер-Парк.

По дороге он проанализировал, что же ему удалось узнать. Не так много, но воспоминания Кенвуда добавили несколь­ко нитей, ведущих к узелку, который завязал Сидцел со­всем недавно и много лет назад.

– Почему бы нам не выпить портвейна в моем кабинете, Данте?

Данте едва не засмеялся. Они направлялись в кабинет виконта. Мужской разговор почти всегда начинался с по­добного предложения. Верджил самодовольно надеялся, что стены кабинета не дадут возможности слугам подслушать их спор.

Не многое изменилось здесь со времени последнего ви­зита Данте. Он заметил новую акварель на стене да еще ма­ленький фургон среди детских игрушек на подоконнике.

– Это сделал один из сыновей? – спросил Данте, пробуя, как вращаются колеса фургона.

– Милтон, – ответил Верджил, подавая ему бокал с портвейном.

– Стало быть, его интересы совпадают с твоими. Ма­шины и прочая техника.

– Да. Хотя по характеру он напоминает нашего отца и брата.

– Возможно, он станет знаменитым поэтом. – Данте поднял бокал. – За твое возвращение. Бьянка выглядит, как всегда, прелестно.

– Игра на сцене вдохнула в нее новую жизнь. Я не мог отказать ей, хотя это означало пренебрежение моими обязанностями здесь и на государственном уровне. Она вели­колепна, Данте. С годами ее голос стал еще чище. Когда-то я плакал, когда она пела. Признаюсь, что такое было и в Неаполе.

Любовь Верджила к жене всегда восхищала Данте. Он говорил об этом совершенно открыто, и его готовность бро­сить вызов обществу ради любви была поразительна. Дан­те не мог до конца понять глубину чувств Верджила. Но тот факт, что его серьезный, выдержанный брат до такой степени одержим чувством, не мог оставить его равнодуш­ным.

Однако его сегодняшняя реакция на слова восхищения Верджила была несколько иной. Сейчас он лучше понимал, почему Верджил настолько ценит свою жену.

– Должно быть, Пенелопе очень понравился Неаполь, если она предпочла не возвращаться домой, – сказал Данте.

Верджил сел в кресло за письменным столом и поста­вил стакан на столешницу.

– Я не знаю всей истории с ней. Она получила три письма от герцога, когда мы были там. И внезапно приняла ре­шение остаться после того, как пришло последнее из них.

– Должно быть, этот мужчина знает теперь, что она не вернется к нему.

– Кто знает, что он думает. Подозреваю, Пен поняла, что в Неаполе она не должна жить под его тенью. Она заве­ла там друзей, и никому нет дела до того, что она расста­лась с мужем до того, как родила ему наследника. – Он поболтал вино в бокале. – Что касается ее решения остаться там, то я ожидаю, что Хэмптон об этом скоро узнает. Она прислала ему со мной письмо.

– Он никогда не скажет нам, что она пишет.

– К сожалению. Его профессиональную сдержанность я приветствую, когда дело касается моих дел., но какая до­сада, когда он держит в секрете то, что хотелось бы знать мне. Например, о твоей женитьбе. Я получил два письма от него, после того как это событие состоялось, но в них не было даже намека на тот сюрприз, который меня ожи­дает.

– Я решил дождаться твоего возвращения, чтобы ин­формировать об этом счастливом событии. – Данте сел в кресло по другую сторону стола и вытянул ноги.

Как часто в течение многих лет они садились таким об­разом – Верджил на положении главы семьи с одной сто­роны стола, он – с другой.

– Хэмптон не советовал мне жениться на ней, – ска­зал Данте, чтобы облегчить начало разговора. – Я ответил ему, что объясню тебе, почему снова поступаю безрассудно.

– Почему он тебе не советовал?

– Условия соглашения весьма необычны.

– Поскольку она нашла тебя в малоприятном месте, ре­зонно ожидать, что она может потребовать тех условий, ко­торые пожелает.

– Конечно, ты можешь так считать.

– Я полагаю, что Хэмптон не знает всех условий, – за­метил Верджил.

– Верно.

Верджил встал и подошел к окну с игрушками. Посмот­рел в ночное небо.

– Когда Флер предложила мне фиктивный брак, финансы семьи были совершенно расстроены. Признаюсь, что у меня был соблазн решить проблему с помощью ее денег.

Это было признанием того, что Верджил понимает муж­чину, который способен соблазниться таким призом. Но не такой реакции ожидал от него Данте.

– Должно быть, ты был разочарован тем, что она пред­ложила тебе такой брак. Ведь ты ухаживал за ней довольно долго.

Верджил удивленно обернулся:

– Ты ошибаешься. Я всегда знал. Все время. Ухажива­ние было не только ее уловкой. Я согласился на это. Более того, я фактически организовал все это. Так что когда она предложила этот брак, я знал, что именно она имеет в виду.

– Ты знал об этом с самого начала? Она сказала тебе об этом до того, как вы стали близки? В это трудно поверить.

– Я узнал об этом почти случайно. Однажды, когда я пришел к ней, она призналась мне. Таким образом я узнал правду и причины. В результате все вылилось в дружбу и взаимно выгодную ложь, поддерживаемую нами обоими.

– Причины? А какие причины? – Данте не был уве­рен, что его рассердило больше – тот факт, что существу­ ют какие-то причины, или то, что Флер откровенно рас­сказала о них Верджилу.

Верджил прочитал мысли и чувства во взгляде брата.

– Она не говорила мне о причинах. Я догадался сам. Я даже не знаю, знает ли она о них сама.

– Тем не менее она рассказала тебе достаточно, чтобы у тебя появились основания для догадок. Так что же, черт побери, ты вычислил? – рявкнул Данте.