Кристиане крайне редко приходилось наблюдать его в таком состоянии, и сейчас главное было удержать его от необдуманного поступка. Успокаивая брата, она испытывала угрызения совести – ведь во всем виновата она сама. А Морван винил исключительно короля и торговца.

– Этот торговец даже не счел нужным прежде поговорить со мной! – негодовал Морван. – Он обратился прямо к королю! Наглость вообще присуща их сословию, но подобное поведение – это уж чересчур!

– Возможно, он не знал, как у нас принято поступать, – попыталась успокоить его Кристиана. Если бы брат снова стал спокойным и рассудительным, они могли бы обдумать ситуацию вместе и непременно нашли бы какой-то выход.

– Так принято везде, сестра.

– Что толку обсуждать это, когда король уже согласился?

– Да, Эдуард дал согласие. – Морван внезапно прекратил метаться по комнате и застыл, устремив взгляд на камин. – Это плохой знак, Кристиана. Это означает, что король действительно забыл.

Кристиана почувствовала щемящую жалость. Подойдя к брату, она обняла его, сразу выбросив из головы собственные горести и разочарования. Она так эгоистично заботилась о себе, что не подумала о куда более важных последствиях этого брака.

Мимолетные смутные воспоминания прошлой жизни пронеслись в ее усталой голове. Воспоминания о Харклоу и о счастье. Картины войны и смерти. Ощущения мучительного голода и неотступного страха. И наконец, ярко и отчетливо перед ее мысленным взором предстал Морван, уже высокий в свои десять лет, отважно шагающий через ворота замка, чтобы сдаться врагу. Он был совершенно уверен, что его убьют. С годами Кристиана все больше убеждалась, что сам Господь, должно быть, внушил тому шотландскому лорду мысль пощадить ее брата, чтобы она не осталась совершенно одна в этом мире.

Они бежали из Харклоу и явились к молодому королю Эдуарду. Когда они рассказали ему о смерти Хью Фицуорина и потере владений, Эдуард обвинил себя в том, что не пришел на помощь своему другу и стороннику. Эдуард поклялся Морвану и их умиравшей матери, что отомстит за них и вернет им родовые владения.

Это было одиннадцать лет назад. Долгое время Морван считал, что, когда он станет рыцарем, король выполнит свою клятву. С тех пор минуло уже два года, но король, казалось, не собирался вторгаться за шотландские границы. Все его внимание было сосредоточено на Франции.

А уж нынешнее намерение выдать Кристиану за этого купца означало, что король никогда не станет помогать Морвану вернуть Харклоу. Древние благородные корни семьи Фицуорин вскоре будут забыты.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что семья Перси не считала ее удачной партией. Но любовь Стивена, конечно, преодолеет эти мелочные соображения. А когда они поженятся, то его родные, как надеялась Кристиана, помогут Морвану вернуть утраченное.

Это тоже в ее глазах склоняло чашу весов в пользу Стивена. Кристиана считала, что бремя борьбы за честь их семьи не должно полностью ложиться на плечи ее брата, и хотела выйти замуж за человека, который окажет ему поддержку.

Морван поднял голову.

– Король сказал, что помолвка назначена на субботу. Я не понимаю этой спешки.

Не могла же она признаться своему старшему брату, что причина спешки заключается в том, чтобы не дать вмешаться ее возлюбленному. И возможно, чтобы Морван не успел узнать, что произошло между ними, и вызвать Стивена на поединок. Король Эдуард, вероятно, старался избежать конфликта с семьей Перси.

Попытки Кристианы успокоить брата не увенчались успехом. Его ярость нисколько не утихла.

– Не тревожься, сестра, я сам займусь твоим «женихом».

Дэвид стоял у двери своей лавки, наблюдая, как два его молодых помощника, Майкл и Роджер, несут шелка и меха. Из окошка длинного, нарядно украшенного экипажа за этим зрелищем наблюдала принцесса Изабель.

Сегодняшний приезд леди Идонии, леди Джоан и принцессы Изабель позабавил его и привел учеников в благоговейный трепет. Дамы прибыли якобы, чтобы выбрать ткань для туалета, который Изабель наденет на помолвку Кристианы, но раньше принцесса никогда не была его покупательницей. Новость о предстоящем обручении уже распространилась по Вестминстеру, и Дэвид не сомневался, что вскоре еще многие приедут посмотреть на него.

К их разочарованию, он появился, когда они уже готовились отбыть домой. Его интересы теперь не ограничивались стенами одной этой лавки, и он частенько оставлял его на Эндрю. Он улыбнулся, вспомнив, как миниатюрная леди Идония решительно загородила Изабель от Сиэга, словно опасаясь домогательств викинга.

Мальчики уложили свертки в карету, последний раз украдкой взглянув на знатных посетительниц и их сопровождающих.

«Нечасто выпадает такое событие», – подумал Дэвид, разглядывая толпу зевак, запрудивших улицу. Принцесса и знаменитая леди Джоан, члены королевской семьи, редко сами выезжали за покупками. Обычно было принято привозить товары к ним во дворец.

Кристиана, конечно, не приехала, и он гадал, какую уловку она придумала, чтобы уклониться от этой поездки. Он передал ей подарок с леди Идонией – красную накидку, отороченную черным мехом, которую сшил по его заказу портной Джордж. Та, в которой она появилась в его доме, выглядела далеко не новой да и была короче, чем носили в этом сезоне, на целую ладонь. Подопечных короля явно не баловали роскошью.

Ей, наверное, будет неловко принимать этот подарок. За те короткие мгновения в его кабинете он составил себе некоторое мнение о ее характере, и мнение это было благоприятным. А еще Дэвида поразила ее красота. Воспоминания о ее сверкающих очах и белоснежной коже преследовали его.

Она ждала своего возлюбленного. Сколько еще ей придется ждать?

В отличие от большинства мужчин он ценил женщин и понимал их. И он мог ощутить ее боль. Ведь он сам почти восемнадцать лет жил с такой мукой. Неужели он обречен всю оставшуюся жизнь вновь испытывать это чувство? Неужто такова цена за подарок судьбы?

На мгновение он позабыл, где находится, но шум улицы вернул его к действительности. Повернувшись, он вдруг заметил направлявшегося к нему человека в знакомой ливрее.

– Дэвид де Абиндон? – спросил посланец.

– Да.

Человек передал ему свернутый лист пергамента. Дэвид прочел записку. Он ожидал ее. Вернее, он ожидал встречи, которая должна последовать за ней. Десять лет. Лучше быстрее положить этому конец. Не стоит тянуть до обручения.

Но, повернувшись к посланцу, он сказал:

– Передайте, что я не могу встретиться с ней на этой неделе. В следующий вторник во второй половине дня. Она должна прийти ко мне домой.

Дэвид вошел в лавку. Майкл и Роджер закрывали передние ставни, а Эндрю вошел с рулоном ткани из задней комнаты.

– Я выписал счет на покупки леди Идонии и леди Джоан. – Эндрю опустил на пол свою ношу.

Дэвид хлопнул его по плечу.

– Итак, чуть ли не целый день в обществе прекрасной Джоан. Твои друзья месяц будут поить тебя элем, чтобы послушать эту историю.

Эндрю озорно улыбнулся.

– И я подумал о том же. Она действительно прекрасна. Как и леди Кристиана Фицуорин. Я видел их вместе в городе. Почему вы не рассказали нам о помолвке? Неловко было показывать леди, что мы впервые об этом слышим.

Остальные замерли, прислушиваясь к их разговору, как и стоявший у двери Сиэг.

– Это совсем свежая новость. Все молча ждали продолжения.

– Давайте закроем лавку и пойдем домой. По дороге я все объясню.

Хотя что он может объяснить? Не рассказывать же правду? Никто никогда не узнает ее, даже Кристиана. Надо срочно придумать что-нибудь убедительное.

Они уже собрались уходить, когда с улицы донесся стук копыт. Майкл подбежал к двери и выглянул на улицу.

– Рыцарь короля, – сказал он. – Тот самый, что искал вас утром.

Дэвид догадывался, кто это.

– Вы все отправляйтесь домой. И ты, Сиэг.

Дверь открылась, и вошел высокий темноволосый молодой человек. Он остановился на пороге и огляделся. На нем была одежда королевского рыцаря, на поясе висел длинный меч. Сверкающие черные глаза, так похожие на недавно виденные, но только мерцающие холодным огнем, остановились на Дэвиде.

Юноши обошли незнакомца, явно пораженные его ростом и осанкой. Сиэг многозначительно взглянул на Дэвида. Дэвид покачал головой, и швед тоже покинул комнату.

– Я – Морван, брат Кристианы, – произнес рыцарь, когда они наконец остались одни.

– Я знаю.

– Правда? А мне показалось, что вы решили – у нее нет родных.

Дэвид молчал. Он хотел дать гостю высказаться. Действительно, причин для возражений у Фицуорина предостаточно.

– Я подумал, что нам следует встретиться, – сказал Морван. – Должен же я посмотреть на человека, который покупает жену, словно породистую лошадь.

Дэвид подумал о тех двух часах, что провел этим утром с королевским секретарем, составляя брачный контракт. Было просто невозможно полностью скрыть так называемый брачный выкуп. Дэвид все же предпринял попытку и в итоге добился того, чтобы в контракте была лишь ссылка на сумму, основанную на сложных расчетах, связанных с ценой на прошлогоднюю шерсть. Непосвященному человеку в этом сроду не разобраться.

Морвану, должно быть, показали контракт, и он не оставил без внимания этот пункт.

– Король настаивал на брачном выкупе, как в давние времена. Я бы с радостью избежал этого.

Морван пристально изучал его.

– Если бы это была не моя сестра, то я, возможно, счел бы историю забавной. Вы готовы выложить немало, чтобы жениться на женщине, которую совсем не знаете.

– Такое случается сплошь и рядом.

– Да. Если приданое приличное.

– Я не нуждаюсь в ее приданом.

– Это я понял. Я также слышал, что у вас нет недостатка в женщинах, которые согрели бы вашу постель. Тогда почему вы платите целое состояние, чтобы заполучить мою сестру?

Дэвид вынужден был признать, что вопрос вполне логичный. Не стоит недооценивать этого молодого человека. Фицуорин собирал сведения о нем точно так же, как и он о Морване. Возможно, он удовлетворится объяснением, придуманным королем? «Мы пустим слух, что ты увидел ее, возжелал и выложил целое состояние, чтобы обладать ею».

– Я видел ее несколько раз и заинтересовался. Король проявил сочувствие.

– И вы попросили ее руки, только увидев ее?

– Мною иногда овладевают подобные прихоти. И почти всегда я добиваюсь своего. Что же до отсутствия приданого и брачного контракта, то все решилось само собой, как это часто бывает в ходе переговоров. – Слова прозвучали почти правдиво. По крайней мере Дэвид надеялся на это, потому что иного объяснения у него просто не было. Морван несколько минут обдумывал услышанное.

– Я поверил бы, если бы вы были глупцом, но не думаю, что это так. Скорее, вы выскочка, решивший купить себе таким образом положение и стремящийся вырастить своих детей в другой среде за счет благородного происхождения их матери.

Что ж, еще одно достоверное объяснение. Но если бы Морван поговорил со знающими людьми, он бы понял, насколько оно шито белыми нитками.

– Вы брат Кристианы и поэтому не представляете, насколько глупым может стать из-за нее даже самый разумный мужчина.

Пламя полыхнуло в темных глазах молодого человека. Нет, ему совсем не нравилась мысль о том, что какой-то купец возжелал его сестру.

– Я не дам разрешения на этот брак. Я не допущу, чтобы Кристиана стала женой простого торговца, как бы он ни был богат. Она не породистая кобыла, которую покупают, чтобы облагородить кровь бастарда.

Дэвид проигнорировал оскорбление, отметив лишь еще раз, что Фицуорин тщательно изучил всю его подноготную.

– Мы с ней уже говорили об этом. Она знает, что я не откажусь. У меня нет для этого повода.

– Ну тогда позвольте мне дать вам повод. Скажите королю, что у невесты есть брат, который готов биться за честь сестры. Объясните, что не предвидели этого, когда делали предложение.

– А как насчет недовольства короля, если я скажу подобное?

– Если потребуется, мой меч может послужить и кому-нибудь другому.

– А если я не сделаю по-вашему?

– Я выполню свою угрозу.

Дэвид не сомневался в его решимости. Фицуорин производил впечатление умного и скорее всего честного человека.

– А вам известно, почему ваша сестра не хочет за меня замуж?

– Это же очевидно, не так ли? Значит, он ничего не знает о любовнике.

– Разве?

– Она – дочь барона. Этот брак – оскорбление для нее. Дэвид подавил внезапно вспыхнувшее раздражение. Он давно научился не реагировать на подобные выпады. Однако за последние несколько минут он уже вытерпел от этого человека столько, что чаша терпения готова была переполниться. Он прислонился к стене, скрестил руки на груди и встретился взглядом с полыхавшими огнем глазами Морвана.

– Вы откажетесь?

– Не думаю.

Рыцарь окинул его взглядом с ног до головы.

– Я смотрю, у вас есть кинжал. А мечом вы владеете?

– Не очень хорошо.

– Ну тогда вам стоит поупражняться.

– Вы собираетесь убить меня?

– Если вы не покинете Лондон или не найдете причины для отказа, через месяц мы встретимся.

Гнев внезапно захлестнул Дэвида. Он почти никогда не терял самообладания, но сейчас был близок к этому.

– Сообщите, где и когда.

Он знал, что его собеседника переполняет такая же холодная ярость. Но он также заметил удивление молодого человека: его угроза вызвала вовсе не страх, а гнев.

– Посмотрим, придете ли вы, – сказал Морван с усмешкой. – Думаю, время покажет, что вы, так же как и большинство из вашей породы, богаты, но лишены чувства чести.

– А вы похожи на большинство нынешних рыцарей. Бездна высокомерия, но ни земли, ни денег, – парировал Дэвид. Он знал, что это недостойно, но терпеть больше не мог.

Глаза Морвана яростно сверкнули. Он резко повернулся и направился к двери.

– Моя сестра не для вас! У вас есть месяц, чтобы все изменить.

Словно пружина лопнула в Дэвиде. Едва незваный гость покинул его, Дэвид выпрямился одним плавным, молниеносным движением. Его рука опустилась на бедро, и длинный стальной кинжал просвистел в воздухе и вонзился в притолоку двери как раз там, где за секунду до этого стоял Морван Фицуорин.

Белокурая голова Сиэга появилась в проеме двери. Он взглянул на Дэвида, повернулся и выдернул еще дрожавший кинжал из дерева.

– Полагаю, пока еще рановато поздравлять вас с женитьбой.

Дэвид взял кинжал и убрал его в ножны. Теперь он был совершенно спокоен.

– Ты слышал?

– Да.

– Я же велел тебе уйти.

– Его меч и выражение лица заставили меня остаться. Я подумал, что сегодня мне представится возможность выплатить мой долг.

Дэвид не отреагировал на его слова и зашагал прочь.

– Хотите, чтобы мы занялись им? Девушка об этом никогда не узнает. Вокруг столько рек. Любой может случайно упасть и утонуть.

– Нет.

– Меч – не ваше оружие.

– До этого дело не дойдет.

– Вы уверены? Он выглядел решительным.

– Я уверен.

Они молча шли по аллее к дому. Наконец швед заговорил:

– Странное время вы выбрали, чтобы жениться.

– Да. – Это действительно было так. Через несколько месяцев возникнет масса вопросов, которые нужно будет решать.

– Это все затруднит, – заметил Сиэг.

– Я уже думал об этом.

– Можно отложить свадьбу до следующей зимы. Или до ноября. К тому времени все утрясется.

Дэвид покачал головой. Он не собирался давать ее возлюбленному целый год на раздумье, но и сам не намерен был ждать так долго, чтобы увлечь прекрасную Кристиану Фицуорин в свою постель.

– Нет, надежнее, если она уже будет в моем доме.

– А если что-нибудь случится?

– Ну тогда девушке дважды повезет. Она избавится от нежеланного мужа и станет богатой вдовой.

Холодный туман окутывал Стрэнд, по которому двигалась небольшая кавалькада. Джон Константин гордо восседал на своем коне. Его отороченная мехом и украшенная драгоценными камнями бархатная мантия была едва прикрыта наброшенной на плечи ярко-синей накидкой. Он взглянул на строгую, лишенную каких-либо украшений одежду Дэвида.

– Слава Богу, что ты хотя бы надел эту цепь, – заметил Джон с усмешкой. – Иначе тебя приняли бы за какого-нибудь сельского сквайра. Учитывая обстоятельства, ты мог бы принарядиться хотя бы один раз. Твой вид производит странное впечатление, Дэвид.

Дэвид хотел было сказать, что он вовсе не пытается произвести впечатление, а одевается соответственно своему вкусу, но понял, что лукавит. Отказ соперничать с аристократией в роскоши был его молчаливым осуждением ее претензий на превосходство.

Он чувствовал тяжелую золотую цепь, протянувшуюся от плеча к плечу. Даже ее он надел с неохотой, лишь ради Кристианы. Ее друзья смогут оценить стоимость этой безделушки.

– Ты бы видел лицо твоего дяди Гилберта, когда я сказал ему, куда еду, – вспоминал Джон. – Клянусь Богом, это было зрелище! Я спросил его, будет ли он присутствовать, прекрасно зная, что ему совершенно ничего не известно. Я заставил его вытягивать из меня подробности. По меньшей мере двадцать человек могли нас слышать. – Раскатистый смех Джона прокатился по Стрэнду гулким эхом. – «Как же, Гилберт, неужто ты не знаешь? – говорил я. – Дочь знаменитого Хью Фицуорина. Да еще с согласия самого короля, ни много ни мало. В королевской часовне, в присутствии королевской семьи…» – Он весь посерел, когда я наконец закончил.

Дэвид улыбнулся, представив выражение лица Гилберта, узнавшего, что Дэвид женится на дочери барона. Впервые мысль о помолвке доставила ему хоть какое-то удовольствие.

Он не говорил ни с одним из Абиндонов со времен своей юности и прекрасно помнил, что они сделали с его матерью. Он также никогда не продавал им товары, которые привозил из других стран. Да, конечно, это было ребячество, но иного способа отомстить у него пока не было. Когда-нибудь появится возможность проделать это более подобающим образом.

Джон посерьезнел.

– Хотелось бы, чтобы мой брат это увидел.

Да, подумал Дэвид. Но даже лучше, что он не увидит. Он задумался на мгновение о своем покойном учителе и партнере, который, пожалуй, спас его. Прекрасный человек, Дэвид Константин, чья вера в своего юного ученика принесла им обоим богатство и позволила Дэвиду стать тем, кем он был сегодня. Он любил своего учителя больше, чем иной сын любит отца.

Именно из уважения и любви к учителю он тянул время и выжидал. А когда тот умер, стал возделывать ту ниву, с которой скоро будет собран урожай.

Они проехали через Вестминстер к дворцу, и Дэвид направился к королевской часовне.

Вокруг нее собралась небольшая толпа. Прибытие короля не вызвало особого ажиотажа. Эдуард и Филиппа с детьми и ближайшими домочадцами ежедневно посещали службу. Дэвид без труда отыскал глазами Кристиану. Он узнал ее по красной накидке. Она молча шла между леди Джоан и леди Идонией.

Дэвид подошел к королевской семье. За ними виднелась напряженная фигура Морвана Фицуорина. Кристиана, стоявшая впереди него, смотрела на священника и ни разу не повернула головы.

Служба была короткой, и после нее священник подозвал к алтарю Кристиану и Дэвида. Она, не снимая накидки, так как в часовне было прохладно, прошла к брату, потом они вдвоем присоединились к Дэвиду. Кристиана по-прежнему смотрела куда-то вдаль. Она выглядела абсолютно бесстрастной и очень красивой.

Морван взял ее маленькую нежную руку и вложил в ладонь Дэвида. Легкая дрожь пробежала по ней, когда священник стал читать молитву; затем они должны будут дать клятву верности. Она произносила слова, словно заученный урок. Монотонность свидетельствовала о том, что эти слова не имеют для нее никакого значения, что она вообще не понимает их смысла.

Кристиана повернулась для обязательного поцелуя, покорно обратив к нему лицо, но не поднимая глаз. И Дэвид почувствовал странную смесь сочувствия и раздражения.

По закону церкви и королевства Кристиана теперь принадлежала ему, но она упорно игнорировала его все это время, пока они находились в часовне. Это не делалось напоказ: просто таким образом она старалась сохранить самообладание и не дать волю собственной боли. Вряд ли кто-нибудь это заметил, за исключением Морвана.

Дэвид подозревал, что Кристиана пытается превратить эту помолвку в сон, чтобы проснуться, когда вернется ее возлюбленный. Тогда она очнется и сделает вид, что ничего не было. Однако то, что он понимал эту девушку, вовсе не означало, что он склонен потакать ее иллюзиям и удовлетвориться ее безучастной покорностью.

Ему не было дела до того, что рядом стоят король и королева, что за ними наблюдает ее разгневанный брат. Это касалось только их двоих.

Он наклонился, прикоснулся к ее щеке и почувствовал, как она дрожит.

Капюшон все еще скрывал ее волосы. Он знал, что они распущены, символизируя ее невинность, – такова традиция. Он откинул капюшон. Густые черные локоны водопадом заструились по спине. Его рука скользнула за ними и обвила ее за талию.

– Посмотри на меня, Кристиана, – тихо велел он.

Черные ресницы затрепетали. Бледные веки медленно приподнялись. В двух черных озерах отразились удивление и страх.

Он наклонил голову и припал губами к ее нежным дрожащим губам.