Глава 21

Проснувшись, Кристиана обнаружила, что в комнате никого нет, а в окно уже струится утренний свет. Сладостные воспоминания о минувшей ночи тут же исчезли. Она встала и быстро оделась.

Значит, он сейчас с ними. Она не могла молиться за тот или иной исход, хотя знала, какой бы предпочла сама. Он мог бы назвать им порт, стать наследником де Сенлиса и жить так, как дается далеко не каждому. Или он откажется, потеряв прошлое, но не приобретя иного, и даже, возможно, погибнуть. Выбор отнюдь не богатый. И все же, несмотря на соблазнительный титул и все, что ему сопутствовало, Кристиану мало прельщала подобная перспектива.

Она взволнованно заходила по комнате, ощущая себя словно в клетке, и это лишь усилило ее тревогу. Покинув спальню, она отправилась по лестнице на крышу.

Горшки с летними цветами и вьющимися растениями украшали плоскую поверхность. Дэвид стоял у низкого парапета, глядя вниз, на улицу. Рядом находился плотный мужчина с длинными каштановыми волосами.

Заметив Кристиану, Дэвид поманил ее.

– Милорд, это моя жена, Кристиана Фицуорин. А это коннетабль д'О, дорогая.

– Я – кузен Теобальда, миледи, а значит, родственник и вашего мужа. – Он взглянул на Дэвида. – Дочь Хью Фицуорина, ни много ни мало. Ты постарался для де Сенлиса. Теобальд рад, что благодаря твоей жене мы породнимся с таким древним родом.

Кристиана подошла к парапету. Внизу, на улице, она заметила суетящихся солдат.

Значит, дело сделано. Она взглянула на неподвижное лицо Дэвида.

– Миледи, ваш муж останется здесь, в городе, – сообщил коннетабль.

Она переводила взгляд с одного мужчины на другого. Что-то в их поведении ее настораживало.

– Вы хотите сказать, что я все еще пленница? – уточнила Кристиана.

– Вы вполне свободны. Я могу обеспечить вам сопровождение до Сенлиса.

– Значит, пленник – мой муж?

– Гость. До тех пор, пока не высадятся англичане. Тогда он сможет присоединиться к вам. Он не учился боевому искусству, так что это сражение не для него.

– Я бы предпочла остаться с мужем.

Коннетабль посмотрел на бесстрастное лицо Дэвида и улыбнулся.

– Как пожелаете, – проговорил он, поклонился и направился к лестнице.

Кристиана подождала, пока он скроется из виду.

– Почему ты не можешь уехать, Дэвид?

– Он не доверяет мне. Боится, что я солгал. Но твое решение остаться со мной несколько успокоило его.

– Но зачем держать тебя здесь, если армия уходит?

– Теобальд поведет армию. Он уже покинул дом. Коннетабль же останется в городе с частью солдат на тот случай, если Эдуард высадится в другом месте.

– И твой дядя согласился на это?

– Даже граф де Сенлис не может противостоять коннетаблю. Теобальд хотел, чтобы я был рядом с ним и увидел блестящую победу Франции, которой я поспособствовал. Однако д'О настоял, чтобы я остался в его распоряжении. По-видимому, он сомневается, что Теобальд покарает своего племянника. – Он улыбнулся. – Коннетабль не слишком хорошо разбирается в людях.

Он обнял Кристиану и прижался щекой к ее волосам. Как жаль, что ей нечем успокоить его!

– Почему же коннетабль не доверяет тебе? Ведь все так логично. Любой разумный человек принял бы именно такое решение, и даже многие английские рыцари и лорды признают его справедливость.

– Он только что объяснил мне. Почти извинялся. Судя по всему, если бы я был рыцарем, он не сомневался бы во мне. Его смущает то, что я торговец, к тому же лондонский.

– Это возмутительно! Он сомневается в порядочности торговцев?

– Несомненно, как и все. Но все же он больше склонен верить мне, чем не доверять. Он поведал, что встречайся со многими лондонцами и знает, что мы прежде всего верны самому городу. Он не понимает людей, дающих клятву верности не человеку, а месту, но признает, что и это может быть серьезно. Он вполне допускает, что я могу предать Эдуарда или даже корону, но не Лондон. Поэтому-то и решил остаться вместе со мной.

Неиссякаемый поток рыцарей устремился по мосту с противоположного берега реки. Они проходили через город к южным окраинам. Пешие солдаты и повозки тянулись за ними. Улицы были похожи на разноцветные реки.

Взгляд Дэвида бездумно скользил по этому потоку.

– Я должен был настоять на твоем отъезде в Сенлис, но боялся, что потом не смогу тебя оттуда забрать. Подозреваю, что Теобальд безжалостен в гневе. И все же там тебе было бы безопаснее. Коннетабль, правда, обещал позаботиться о тебе, но и он не всесилен.

– О чем ты, Дэвид? Думаешь, Эдуард действительно изменил свои планы и ты окажешься виноватым?

Дэвид обнял Кристиану и повел на ту сторону крыши, где открывался вид в южном направлении. На поле, вдали, собиралась армия. Впереди, под золотисто-голубыми знаменами, стояли три всадника.

– Теобальд? Дэвид кивнул.

– С ним пять тысяч человек. Остальные присоединятся ближе к югу.

– Значит, они идут к Бордо? – спросила она, хотя ответ был очевиден. Вот какое будущее он избрал для них.

Но вместо радости она ощутила тревогу. Он не так ее понял. Она хотела уверить Дэвида, что любит его независимо от его положения, что считала его благородным человеком еще до того, как узнала о его отце.

Он сделал это ради нее, поняла она! Чтобы вернуть ей ту жизнь, которой лишил, женившись на ней.

Граф и герцог двинулись вперед, и огромная масса нестройными рядами потянулась за ними.

– Да, они идут на Бордо, – подтвердил Дэвид.

На его лице появилось какое-то странное выражение. Глаза следили за удалявшимися знаменами.

– Но не Эдуард.

Кристиана в изумлении открыла рот.

– Я посещал его еще до визита леди Кэтрин, рассказал ему всю правду и предложил закончить игру, которую начал. То есть назвать им один порт, чтоб наша армия пришла в другой. Я уговаривал его подумать о Нормандии, поскольку половина французской армии уже переместилась на юг. Неудача при попытке отплыть в Бордо вынудила Эдуарда изменить планы, а живший при дворе норманский рыцарь рассказал ему о не защищенных стенами городах и хороших дорогах Нормандии.

Она проследила за взглядом Дэвида, все еще различая солнечные блики на доспехах графа.

– Эдуард высадится в Нормандии? Здесь, на северном побережье? – Огромное облегчение захлестнуло ее, но вместе с ним появился и ужасный страх за Дэвида.

– Если в последний момент ему ничего иного не взбредет в голову, что тоже вполне возможно. И если он вдруг не усомнится во мне. Леди Кэтрин непременно наговорила ему разного о моей двуличности, но я все же надеюсь, что Эдуард знает ей цену. Норманн и я смогли назвать ему три подходящих места для высадки. Он воспользуется тем, где будет благоприятный ветер.

– А королю известно о де Сенлисе и о том, что тебе предложили? Тогда он не поверит твоему решению.

– Я рассказал ему все. Я не был уверен, что леди Кэтрин пойдет к нему подрывать мою репутацию, но подозревал это. Поэтому предпочел обо всем сообщить Эдуарду сам. И очень хорошо сделал. Когда я наконец добрался до Франса, мои подозрения подтвердились.

– Значит, тебе ничто не грозит в Англии? И ты можешь вернуться? – «При условии, что ему удастся выбраться отсюда живым».

– Да.

– И все же, убедив Эдуарда идти в Нормандию, ты мог потом предать его. Когда ты решил окончательно?

Он продолжал смотреть вслед уходящим.

– Сегодня рано утром. Рыцарь или торговец, сказала ты. Я поймал тебя на слове.

– А если бы я сказала по-другому? Если бы я сказала, что хочу быть женой графа?

– Я бы сделал это для тебя и примирился со своей совестью. – Он посмотрел на жену и улыбнулся. – Подозреваю, что нашел бы оправдание такому решению. Думаю, власть и роскошь могут утихомирить любое чувство вины. Такая жизнь заманчива. И я не стану делать вид, что не испытал искушения.

Она крепко обняла его.

– Ты многим пожертвовал ради своего города и короля, Дэвид. Эдуард очень обязан тебе.

– Он ничем мне не обязан, Кристиана. Если бы не он, ты не стала бы моей женой. Это я в долгу перед ним.

Его взгляд вновь вернулся к войску. Графа уже едва можно было различить. Кристиана опять заметила какое-то странное выражение на лице Дэвида; в его глазах на миг промелькнуло сожаление.

Он одержал блестящую победу благодаря великолепной игре и смелому расчету, но не торжествовал. Она попыталась его утешить.

– Со временем он поймет, Дэвид. Он знает, что такое верность долгу и перед каким трудным выбором порой судьба ставит человека. Он, может, и не простит тебя, но поймет.

Дэвид напрягся при упоминании о графе, которого он предал.

– Дэвид, я знаю, что тебе больно. Он твой дядя… Он закрыл ей ладонью рот, заставляя замолчать.

– Я должен был рассказать тебе вчера вечером, – начал он. – Но я боялся. Весь последний час я гадал, скажу ли когда-нибудь тебе об этом.

Она растерялась, нахмурилась и вопросительно посмотрела на него, ожидая объяснений.

– Теобальд мне не дядя, Кристиана. Понадобилось несколько минут, чтобы до нее дошел смысл сказанного.

– Неужели ты настолько умен, Дэвид? Настолько изобретателен и смел? Ты нашел человека, на которого похож, и задумал этот сложный план? И рассказал об этом мне, чтобы я вела себя достаточно убедительно, если мне станут задавать вопросы?

Он покачал головой.

– Все гораздо хуже, девочка моя. – Он посмотрел на превратившегося в точку человека на горизонте. – Теобальд мне не дядя. Он мой отец.

Кристиана не знала, как долго они стояли неподвижно после произнесенных им слов, но, когда он заговорил снова, последние солдаты уже покидали город.

– Он даже не помнил, как ее зовут. Он соблазнил ее, воспользовался ее любовью, оставил с ребенком, сломал ей жизнь. Я ношу ее имя, но оно ему ничего не сказало. И он, и Оноре в молодости не раз бывали в Лондоне, и Теобальд решил, что я – плод одной из греховных связей его брата. Это стало последней насмешкой над верной любовью Джоанны.

Кристиана вновь попыталась успокоить его.

– Это было тридцать лет назад. Когда тебе будет пятьдесят пять, думаешь, ты будешь помнить имена всех женщин, с которыми спал?

– Да, все до одного.

– Если только в пику ему. Дэвид словно не слышал.

– Было два кольца, серое и розовое. Он решил, что у меня кольцо Оноре, серое, и никогда не просил показать его. В Хэмпстеде он посмотрел на меня и увидел своего брата.

– Ему более знакомо лицо брата, чем собственное. Как часто мы видим свое отражение в стекле или металле?

– Она ничего не значила для него, была лишь красивой девушкой, с которой он некоторое время развлекался. Дочь торговца, слишком ничтожная для сына де Сенлиса.

Что она могла возразить на это? Он много лет наблюдал за страданиями Джоанны, жил в тени ее разочарований. Видел, как безответно любил ее Дэвид Константин, человек, которым он так восхищайся. Разве можно после этого успокоить его словами?

– Почему ты не сказал ему правду? Зачем позволил думать, что ты его племянник?

– В Хэмпстеде, когда я осознал его заблуждение, я был потрясен. В остальном же меня это вполне устраивало. Если бы я поправил его, это могло бы все усложнить. Он мог разозлиться внезапному появлению незаконнорожденного сына или даже заподозрить, что я мщу ему. Да и мне, признаться, было нелегко. Встреча с ним оказалась гораздо труднее, чем я предполагал. Я собирался презирать его – и вот он передо мной. Я вдруг получил ответы на сотни вопросов, которые носил в себе всю жизнь. Они были не очень радостными, но по крайней мере я получил их. – Он грустно улыбнулся. – Внешнее сходство, манеры – все это было неожиданно, как удар. Если бы он тогда признал меня, обратился как отец к сыну, я не знаю, что бы со мной было. Поэтому я позволил ему думать иначе. Она молча слушала.

– Итак, Кристиана, ты замужем за человеком, который заманил собственного отца в ловушку. Это серьезное преступление в любой семье, особенно знатной.

Он искал в ее лице признаки осуждения или разочарования, но видел только понимание и любовь.

Кристиана подумала о той тоске, которая проглядывала в нем и раньше, и сердце ее наполнилось сочувствием.

– Ты сожалеешь об этом? Когда ты смотрел ему вслед, тебе хотелось все изменить?

– Только из-за тебя я мог бы сделать по-иному. Но для него – никогда. Я даже не жалею о том, что заварил всю эту кашу. Я такой, как есть, и моя «графская половина» рада, что я хоть немного отомстил за Джоанну.

– Ты ненавидишь своего отца, Дэвид? Он покачал головой.

– Это было бы все равно что ненавидеть самого себя. Но и любви к нему у меня нет. Пусть Теобальд и дал мне жизнь, но единственным отцом, которого я знал и любил, был Дэвид Константин.

Он взял ее за руку.

– И что теперь?

– Теперь я позабочусь о твоей безопасности. – Он улыбнулся. – Месть графа де Сенлиса и коннетабля д'О – детские игрушки в сравнении с тем, что сделает со мной Морван Фицуорин, если с тобой что-нибудь случится. Думаю, ты должна попросить прелестную Элоизу показать мне дом. Весь, целиком. Скажи ей, что я хочу посмотреть, как живут богатые французы.

Дэвид и Кристиана неторопливо переходили из комнаты в комнату. Дэвид без устали расточал комплименты, и Элоиза лучилась гордостью за свой прекрасный дом. Кристиана подумала, что муж несколько перебарщивает, зато эта неторопливая прогулка дала им возможность скоротать время, а также тщательно изучить каждое помещение, каждое окно, каждый выход. Особенный интерес у него вызвал чердак, на который можно было попасть по единственной узкой лестнице.

Наконец они оставили Элоизу в зале и вышли в сад.

– Судя по всему, отсюда нет иного выхода, кроме парадных дверей. Разве что спуститься из окна по приставной лестнице, – сказал Дэвид.

– Ах так вот что ты искал? Я бы и сама рассказала тебе. Есть еще один путь, только потребуется веревка. – Она потянула его в сторону дерева, радуясь найденному решению. Они с Дэвидом убегут… куда? К Эдуарду и его армии, в безопасность. Но насколько длинны руки у графа, если он задумает мстить? Возможно, им придется покинуть не только Францию, но и Англию и отправиться, например, в Геную.

Когда они приблизились к дальнему углу сада, сердце у нее упало. Там, где раньше стоял высокий старый дуб, сейчас остался лишь пень.

– Я выбралась этим путем неделю назад, – пояснила Кристиана. – Теобальд поймал меня. Он, должно быть, приказал срубить дуб после этого.

– Не важно. Сомневаюсь, чтобы нам удалось перейти мост.

Кристиана, прижавшись к Дэвиду, наконец задала вопрос, которого так старательно избегала:

– Сколько еще? Когда Эдуард высадится?

– По моим подсчетам, дней через пять-шесть.

– Ты должен бежать. Тебе нельзя оставаться здесь. Когда они узнают… Сегодня вечером я отвлеку стражников, и ты…

– Я не оставлю тебя.

– Ну, тогда мы вдвоем должны найти какой-то способ! – в отчаянии воскликнула она.

– Если он существует, то я найду его. Но кто знает? Возможно, когда английская армия ворвется в Нормандию, коннетаблю придется организовывать оборону и он забудет обо мне.

Он произнес это так беззаботно, что Кристиана даже улыбнулась. Она, разумеется, не верила этому, да и Дэвид тоже.

Проснувшись следующим утром в пустой постели, она быстро набросила на плечи шаль и пошла искать Дэвида. Она нашла его на крыше: он смотрел на запад. Только что рассвело, и город лежал у их ног в серой дымке. Несмотря на тишину, чудилось, будто в воздухе что-то назревает, словно где-то далеко, за чистым горизонтом, собиралась гроза.

Когда она подошла, он на мгновение взглянул на нее и вновь устремил взгляд вдаль.

– Посмотри вон туда, в сторону моста. Кристиана всмотрелась в утренний туман и увидела какое-то большое темное пятно, движущееся вдоль дальнего берега реки. Постепенно темная масса стала распадаться на части. Чуть позже оказалось, что это люди. Их были сотни.

Они двигались быстро, неся мешки и ведя за собой животных. Солнце встало, и в его лучах она разглядела в толпе женщин и детей. Они миновали аббатство, построенное Вильгельмом Завоевателем и его женой Матильдой, и начали собираться у дальнего конца моста, требуя впустить их в город.

– Кто они?

– Крестьяне. Ремесленники. Женщины. Дети. Они бегут от армии Эдуарда.

К воротам устремились стражники. Выкрики из толпы становились все громче.

– Армия уже близко? – спросила Кристиана.

– Пожалуй, в нескольких часах отсюда.

– Она придет сюда? К нам? Ты мог бы предупредить меня, Дэвид. Я бы так не тревожилась.

– Я не был уверен. В апреле я случайно обнаружил небольшой порт неподалеку отсюда. Мы там были с Сиэгом. Во время шторма волны понесли торговое судно к побережью. Оно оказалось в ста ярдах от берега и не село на мель. Должно быть, из-за сильного течения море здесь стало глубже. Это идеальное место для высадки армии. Но существовала вероятность, что ветер погонит корабли Эдуарда дальше, на восток, к другим портам.

– Ты не хотел вселять в меня напрасную надежду.

– Я не хотел напрасно волновать тебя, дорогая.

– Волновать? Бог с тобой! Эдуард освободит тебя. Цвет английской армии идет нам на помощь, – проговорила она улыбаясь.

– Это произойдет, если город сдастся.

– Конечно, сдастся. Иных вариантов нет.

– Лондон бы стоял до последнего.

– Лондон окружен стенами.

– Надеюсь, ты права.

– Что такое, Дэвид? Что тебя тревожит?