Глава 17

Лежа в супружеской постели, Кристиана твердила себе, что у нее еще есть время передумать. Дэвид будет отсутствовать несколько дней. Никто не подозревал, что заболевшая хозяйка прокралась по лестнице в спальню, пока все спали. Она еще могла бы вернуться в комнату Джоанны и продолжать притворяться больной.

Хотя вряд ли кто-нибудь в доме верил в ее болезнь, кроме доверчивой Эммы. Забота, с которой все относились к ней в первые дни, сменилась молчаливым любопытством.

Ее рука заскользила по прохладным простыням – там обычно спал Дэвид. Наверное, она допустила ошибку, придя сюда сегодня. Даже если бы она ушла сейчас, он, с его проницательностью, несомненно, узнал бы о ее посещении. Глупо было с ее стороны приходить сюда и пытаться представить, что они снова вместе и она не чувствует себя раздавленной.

Дэвид не стал разоблачать ее мнимую болезнь. Все три недели в присутствии слуг он относился к ней с подчеркнутым вниманием, нежно целовал каждый раз, когда вечером возвращался домой, накрывал ее руку своей, когда они сидели за столом.

Но когда они оставались одни, она видела по его глазам, что он все понимает. Просто проявляет выдержку и – отнюдь не бесконечное – терпение. Иногда ей казалось, что он обдумывает свое отношение к ней.

Поскольку у нее якобы не было сил подниматься наверх, Кристиана взяла за привычку вышивать после ужина в холле. Вскоре к ней стал присоединяться Дэвид. Сковывающее как лед напряжение витало над их вымученной беседой, но в последние дни, когда паузы стали увеличиваться, к напряженности добавился еще и трепет ожидания. Когда она поднимала голову от шитья, то ловила на себе его взгляд, будивший в ней тот прежний страх, который вовсе не был страхом. Она корила себя и молилась, чтобы он оставил ее в покое и не напоминал ей своим присутствием и взглядом, как по-прежнему сильно она любит и желает его.

А он, похоже, намеренно делал это. Каждое прикосновение, каждый нежный поцелуй, перед тем как она отправлялась в спальню Джоанны, неустанно напоминали ей о наслаждении, которое они вместе испытали. Он неторопливо и методично распалял ее желание.

И преуспел в этом. Последние дни, лежа в своей одинокой постели, она стала думать, что, по-видимому, сможет смириться. Она выбрала эту жизнь не по своей воле. Почему бы не воспользоваться ее преимуществом? Зачем отказывать себе? Ведь теперь ясно, что этот голод, однажды проснувшись, уже никогда не исчезнет.

Вернувшись из Вестминстера, Кристиана каждую ночь лежала без сна. Она прислушивалась к шагам у двери, ожидая, что он наконец придет воспользоваться своим правом и потребует от нее исполнения супружеского долга.

Прошлую ночь она совсем не сомкнула глаз. Он собирался уехать утром на одну из торговых ярмарок. На этот раз она не сомневалась в истинности его намерений, потому что с ним ехал Джон Константин. Поездка планировалась недолгой, но накануне вечером, сидя у камина, они оба остро чувствовали приближающееся расставание. Неужели Дэвид, как и она, вспоминал свой предыдущий отъезд и все, что последовало за ним?

Его прощальный поцелуй на ночь был долгим и вовсе не целомудренным. Жаркое, неутоленное желание захлестнуло ее, прежде чем он отстранился. Если бы он сейчас поднял ее на руки и понес в постель, она бы не стала останавливать его.

Но он этого не сделал, и Кристиана отправилась в маленькую спальню, служившую в последние дни ее комнатой. Она ждала, молясь, чтобы он пришел и прекратил ее мучения, хотя и страшилась его прихода. Но, Господи, как хотелось почувствовать его рядом с собой! Оскорбленная гордость и боль отступили на второй план. Ее уже не пугала даже ее любовь. Она справится как-нибудь с этим чувством.

Дэвид пришел, но гораздо позднее. На рассвете дверь в ее комнату распахнулась. Повернувшись, Кристиана увидела, что он стоит на пороге. Она приподнялась на постели, прикрыв простыней голые плечи.

Он сел рядом, и она увидела, какое усталое у него лицо. Он тоже плохо спал в последние дни.

– Ты сейчас уезжаешь? – спросила она.

– Да, Джон уже ждет. Здесь остается Сиэг. Ходят слухи, что Эдуард снова собирает армию, Кристиана. Если в городе начнут появляться солдаты и рыцари, не покидай лом без Сиэга или Витторио.

Надо же, а она и не слышала последних новостей. Хотя это совсем неудивительно – ведь она не выходила из дома из-за своей «болезни» больше месяца. Правда, Маргарет несколько раз навещала ее, но она не интересовалась ни сплетнями, ни политикой.

А может, об этом еще никто и не знает? Только Дэвид, которому сказал сам король?

«Он едет всего лишь на торговую ярмарку, – твердила она себе. – В компании Джона Константина, а не Сиэга».

Он положил руку на ее колено. Кристиана посмотрела на его столь совершенной формы кисть, ощутила тепло ладони. Притягательная сила, всегда исходившая от мужа, этим утром чувствовалась особенно остро.

– Пора с этим заканчивать, – сказал он. – Ты не можешь больше оставаться здесь.

Они ни разу не говорили о том страшном дне и о причинах, побудивших ее притвориться больной. И она очень надеялась, что они никогда не затронут эту тему.

– И Морван так говорил. Он заявил мне в Вестминстере, что я не могу там больше оставаться. Теперь я слышу это от тебя.

– Но я говорю только об этой комнате. Я не допущу, чтобы еще одна женщина похоронила себя в ней заживо.

– Тогда дай мне денег на оплату слуг, и я уеду жить в Хэмпстед. Я верну долг, когда стану получать ренту с ферм.

Искра гнева вспыхнула в его синих глазах, но он тут же овладел собой и медленно покачал головой.

Рука все еще лежала на ее колене, успокаивая своим теплом, обещая наслаждение. Лучше бы он пришел ночью. Лучше было бы обойтись без слов.

– Что ты говоришь, Дэвид? Ты требуешь, чтобы я исполняла свой супружеский долг?

– Я прошу тебя вернуться к нормальным отношениям и в нашу постель.

– А как насчет Стивена Перси?

– Мы оставим его в прошлом.

– Ты ведь так и не поверил мне? Но решил проявить доброту и простить. Какая щедрость! Но я не нуждаюсь в твоем прошении.

– А может, оно нужно мне.

– Не знаю, смогу ли я простить, – прошептала она, и воспоминания о том дне вновь стали между ними стеной. – Даже сейчас, когда ты просишь меня вернуться, мне кажется, что тебе просто необходима твоя собственность и тебя сердит то, что ты лишен ее. Возможно, многим женщинам приходится выслушивать подобные заявления, а потом смириться и жить дальше. Наверное, для того и придумано приданое: с ним легче сохранить чувство собственного достоинства.

– Мы оба наговорили много резкостей. Я никого не считаю своей собственностью, и менее всех тебя.

Он наклонился. Она хотела отвернуться, но не могла, хотя и понимала, что продолжение принесет ей только муку. Теплое прикосновение, тихий голос, пронзительные синие глаза – она была беззащитна перед всем этим. Воспоминания об их ночах, терзавшие ее во мраке одиночества, держали тело в состоянии постоянного возбуждения. Его поцелуй был долгим и жарким, и она не могла противиться, потому что, несмотря на все свои доводы и обиды, по-прежнему жаждала его.

Он целовал ее, и мир вокруг них перестал существовать. Нежно, почти лениво он покусывал ее губы. Его язык неторопливо вторгался в ее рот, и она переставала быть хозяйкой своего дрожащего, жаждущего тела. Теплая волна захлестнула Кристиану, унося боль и обиду.

Тихий внутренний голос пытался предостеречь ее, но пугающее в своей безудержности желание взяло верх. Она откинула край простыни и робко обняла Дэвида за плечи.

Они снова осторожно поцеловались, как молодые влюбленные на первом свидании. Потом неторопливо, бережно, словно он прикасался к чему-то драгоценному, он прижался губами к ее шее.

Кристиана открыла глаза и поймала взгляд Дэвида. Он, конечно, понял, что тело предало ее и своим неистовым желанием лишило сил сопротивляться.

– Иди ко мне, – сказал он. Усадив ее на колени, он положил ее голову на свое плечо. Она все еще цеплялась за простыню, тянувшуюся за ней подобно шлейфу. Несмотря на то что между ними были эта простыня и одежда Дэвида, Кристиана наконец снова почувствовала его и вздохнула, наслаждаясь этой близостью. Прошло столько времени с тех пор, как он в последний раз обнимал ее!

Да и в Дэвиде страсть, по-видимому, побеждала все его сомнения и сдержанность. Последней здравой мыслью Кристианы было, что она заплатит болью за это удовольствие.

Она обхватила его шею и прижалась к теплому плечу, прося большего, торопя. Затянувшееся воздержание лишило ее стыдливости, и она не позволила мужу прервать их долгий, яростный поцелуй. Его руки разомкнулись, и она застонала, когда его ладонь заскользила по ее обнаженной спине.

Он посмотрел ей в глаза. Потом его взгляд переместился ниже – она все еще удерживала простыню.

– Тебе это не особенно помогло тогда, в гардеробной, дорогая, – тихо сказал он. – Убери ее.

Он нежно погладил ее сжатую в кулак руку, и она ослабла под его ласковым прикосновением. Дэвид высвободил простыню из ее руки и отбросил в сторону. Прохладный воздух коснулся обнаженного тела Кристианы.

Он смотрел на нее так, как часто смотрел раньше, и она внезапно почувствовала смущение и невероятное возбуждение. Она стиснула зубы и еще крепче прижалась к нему.

Голос Дэвида теплым дуновением коснулся ее уха.

– Не прячь лица, Кристиана. Желание – замечательная вещь. Я хочу видеть твои глаза, когда буду любить тебя.

Осторожно взяв Кристиану за подбородок, он заставил ее встретиться с ним взглядом. Он даже еще не прикоснулся к ней, но тело ее уже пылало.

Она послушно смотрела, как он целует ее грудь и прикасается влажными губами к набухшим соскам. Он возбуждал ее неторопливо, словно время не имело значения, словно никто не ждал его во дворе и ему не предстояло путешествие. Ее грудь никогда раньше не была такой чувствительной, и его опытные ласки доводили ее до безумия.

Он поднял голову. Затуманенным взором Кристиана проследила за его взглядом. Смуглая рука Дэвида легла на ее белоснежный живот и заскользила вниз, гладя бедра. Они оба следили за ее продвижением. Дыхание Кристианы перешло в прерывистые вздохи.

– В моих интересах было бы оставить тебя неудовлетворенной, – тихо проговорил он. – Воздержание – мощный стимул. Думаю, ты недолго будешь «болеть» после моего возвращения.

Но она почти не слышала его слов. Она пристально следила, как его рука подбирается к темному треугольнику, и в яростном пламени вспыхнувшего пожара все остальное перестало иметь значение.

– Но к сожалению, я не могу сделать этого, – продолжал он. – Мне тебя недоставало, и я не намерен дольше терпеть. Откройся мне, дорогая, – проговорил он, и его пальцы коснулись тугих завитков.

Она ждала, что он будет решителен и груб и у нее не останется выбора. Но оказалось, он вовсе не собирался действовать против ее воли.

Она заколебалась и едва не признала, что желает его, как уже было когда-то, когда он заставил ее произнести эти слова вслух.

– Откройся, – велел он, а рука его меж тем продолжала сводить ее с ума. – Нет ничего дурного в том, что я дарю тебе наслаждение.

У нее не было сил сопротивляться. Закрыв глаза, она подчинилась и приняла неизбежное. Это не заняло много времени.

Она металась в его объятиях, чувствуя, что внутри ее все туже сжимается пружина желания. Дэвид крепко обнимал ее, покрывая неистовыми поцелуям, поглощая губами ее крики, когда яростная волна наконец накрыла Кристиану.

Он долго держал, не выпускал ее, потом поднял голову и взглянул ей в глаза. Она увидела на его губе каплю крови.

Затем он встал, погладил ее по щеке и произнес:

– Я должен идти.

Он удовлетворил ее, но в ней по-прежнему бушевало желание. Она едва не попросила его остаться и продолжить.

Но он ушел, доказав, что ему нет нужды применять силу, что он вполне еще способен попросту соблазнить ее. А ей он предоставил решать, возвращаться ли к мужу по собственной воле.

Во время их любовного единоборства Кристиана не думала ни о чем, даже о том, что она значит для него. Лишь позднее, когда он ушел, боль и сомнения вновь нахлынули на нее. Возможно, со временем они перестанут ее мучить. Может быть, через несколько лет ее любовь станет лишь забавным воспоминанием.

Нужно уйти из этой спальни, пока она не заснула. Если Эмма обнаружит ее здесь утром, весь дом решит, что она выздоровела, и тогда она уже не сможет вернуться в комнату Джоанны. У нее не будет выбора. Кристиана улыбнулась тому, с какой жадностью она ухватилась за эту возможность самообмана. Остаться здесь, заснуть – и дело сделано. Тогда ничего не придется решать самой.

Она уютно свернулась калачиком, и ее охватила блаженная истома. Она еще убеждала себя уйти, а веки уже смыкались. Вот так и сдаются на милость любви, лишаются гордости, соглашаются на все, лишь бы быть рядом с любимым, пусть и довольствуясь малыми крохами ответного чувства.

Кристиана не знала, как долго проспала, но вдруг ее что-то разбудило. Какой-то звук нарушил ее покой.

Большой темный силуэт мелькнул у того окна, что было рядом с дверью в гардеробную.

– Дэвид? – пробормотала она, протирая глаза.

Странная тишина была ей ответом, потом она услышала тихие шаги. Темное пятно зашевелилось. Рядом замаячили другие.

Страх окончательно прогнал сон, и Кристиана закричала. Большая тень кинулась к ней. Сильные руки прижали ее к постели, а кто-то торопливо затолкнул тряпку в рот.

Она заметалась, пытаясь избавиться от кляпа. Но руки железными тисками держали ее, пока она не устала сопротивляться. Она вглядывалась в незнакомые лица, едва различимые в лунном свете. Сердце ее бешено колотилось во вновь наступившей тишине.

– Ну-ка успокойтесь, миледи, ничего с вами не случится, – прошептал мужской голос совсем рядом с ее ухом.

Это не англичанин, подумала Кристиана, снова дернувшись. Скорее всего шотландец.

Тиски ослабли. Внезапно перед глазами заблестела сталь.

– Слушайте внимательно. Мы позволим вам встать, но нас здесь трое и мы вооружены, так что лучше бы вам слушаться. Бы сейчас пойдете в гардеробную, оденетесь и соберете свои вещи.

Вещи? Они собираются куда-то везти ее? Куда и с какой целью?

Она судорожно попыталась оценить грозившую ей опасность. Как они проникли в дом? Где Сиэг?

– Вы поняли? Не трогайте кляп.

Она кивнула. Через мгновение ее отпустили и силуэты отступили. Дрожа от ужаса, она встала с постели, радуясь хотя бы тому, что свечи не зажжены и незнакомцы не увидят ее обнаженное тело.

Ноги едва слушались ее, когда она направилась к гардеробной. Главное – не паниковать, а разумно оценить ситуацию. Несмотря на их предупреждение, Кристиане хотелось кинуться прочь. Она тут же решила, что в темной гардеробной вытащит кляп и закричит.

Но дверь в сад была открыта, и гардеробная достаточно освещалась, чтобы было видно каждое ее движение.

Она набросила на себя шаль. Затем ей подали небольшой сундук, и она стала запихивать туда все, что попадалось под руку.

Надев туфли, Кристиана повернулась к похитителям. Она пыталась оставаться спокойной, несмотря на то что страх по-прежнему не отпускал ее. Но если она поддастся ему, то она погибла. Если Сиэг жив, он спасет ее, когда ее будут выводить из дома. Она постарается как можно больше шуметь: вдруг кто-нибудь из домашних проснется?

– А сейчас мы спустимся по лестнице и пройдем в конец сада, – предупредил незнакомец.

Ее сердце оборвалось. Значит, они перелезли через стену, а Сиэг спит у ворот. Ни он, ни остальные в таком случае не услышат шума.

Они окружили ее, словно арестанта, и повели к двери, выходившей в сад. У садовой стены двое из них быстро вскарабкались по невесть откуда взявшейся лестнице.

– А теперь вы. С другой стороны тоже лестница. Осторожно, миледи. Если упадете, будет больно, – предостерег шотландец.

Она вскарабкалась на стену, повернулась, ничего не видя, и нащупала ногой ступеньки с другой стороны. Кто-то подхватил ее и опустил на землю. Процессия двинулась по аллее, в конце которой ожидали лошади. А затем ей связали руки, прежде чем усадить в седло. Она почувствовала себя еще более беспомощной.

Они ехали по спящим улицам, и Кристиана судорожно оглядывалась в надежде увидеть факел в руке случайного прохожего или стражника. Если их кто-то увидит, заметит ли он кляп? Воспользуются ли эти люди ножами, если их попытаются задержать?

Улицы как назло были совершенно пустынны. Сердце Кристианы сжалось, когда она увидела, что они приблизились к городским воротам и стражник спокойно пропустил их.

Возглавлявший кавалькаду никуда не сворачивал, и Кристиана поняла, что они направляются к северной дороге.

Север. Нортумберленд. Стивен?

Семья Перси имела владения в Шотландии, на границе с Англией, в Нортумберленде. Этот шотландец – один из их людей?

Стивен похитил ее? Зачем? Это было бы безумием. Если только его гордость не смогла смириться с тем, что он проиграл простому торговцу. Во время турниров Стивен не умел проигрывать. А если не он, то кто? Никто другой не приходил на ум.

Кристиана твердила себе, что Стивен не сделал бы такой глупости, но в душе сомневалась в этом. Он может счесть, что это как раз возможно. Он даже может решить, что это романтично, по-рыцарски, что он поступает благородно, спасая ее.

Ей казалось, что тогда, за обедом, он все же смирился с ее отказом. Неужели он вновь станет выяснять, насколько ее ответ окончательный? Неужто его непомерное тщеславие не дает ему поверить, что она не любит его?

Святые угодники! Дэвид убьет их обоих!

Когда они уже отъехали несколько миль от Лондона, впереди показались какие-то силуэты. Спутники Кристианы, поравнявшись с ними, остановились.

– Быстро вы управились, – произнес женский голос.

Глаза Кристианы расширились, и она стала пристально вглядываться в темноту. Она знала этот голос. Стало быть, это проделки Стивена! И снова ему помогает леди Кэтрин!

– Вот деньги, – сказала Кэтрин сопровождавшим Кристиану незнакомцам. – Они вам понадобятся. Делайте все точно так, как я велела, и не задерживайтесь. На месте вам заплатят остальное. И помните: она не должна пострадать.

Кристиана издала нечленораздельный звук. Леди Кэтрин повернулась к ней.

– Ты хочешь что-то сказать, девочка? Вытащите кляп!

Грязные пальцы вытащили тряпку из ее рта, и Кристиана несколько раз судорожно втянула воздух, прежде чем заговорить.

– Куда вы меня везете?

– Скоро узнаешь.

– Если вы похитили меня из-за выкупа, скажите сразу. Назовите цену и отвезите меня домой. Я заплачу.

– Щедрое предложение, но выкуп нам не нужен, – проговорила Кэтрин.

– Тогда почему? Для кого вы стараетесь? Для Стивена Перси?

Кэтрин засмеялась.

– Все узнаешь в свое время, дорогая. Ты еще поблагодаришь меня за это.

Неужели Кэтрин, как и многие при дворе, решила, что ей следует вернуться в объятия Стивена?

– Мой муж убьет вас, – прошипела Кристиана ожидавшим в стороне мужчинам. Она вдруг поняла, что впервые сочла своим защитником Дэвида, а не Морвана. Дэвид действительно убьет их. Какому же хозяину понравится, когда крадут его собственность?

– К тому времени, когда он найдет тебя, этот вопрос уже потеряет для него актуальность, – заметила леди Кэтрин. – У него будут более серьезные заботы. Везите ее и помните, что с ней надо обращаться как с королевой. Не пытайся бежать, Кристиана. Они должны доставить тебя, и если понадобится, они просто привяжут тебя к лошади.