Красные шатры (№2) - Похороны чародея

В этот самый момент какой-то полуголый бродяга вынырнул из-за угла. Видно, парящее одеяние он заметил с самого начала. Воровато озираясь, нищий направился прямиком к водокачке и взял шелка в руки.

Солдат собирался уже окликнуть его, но, немного поразмыслив, решил, что кричать из окна дворца несколько неучтиво.

Поэтому им с Лайаной оставалось лишь молча наблюдать, как нищий натягивает дорогое облачение.

А в следующий миг несчастного объяло пламя. Он завопил от боли и нырнул в ближайшую конскую кормушку. Бедняга плескался в воде, но пламя не гасло; напротив, оно продолжало гореть с каким-то сверхъестественным упорством. Наконец бедолага замертво упал в помои на дне конской кормушки. Пламя все еще полыхало на его теле.

Солдат бросился вниз по ступеням Зеленой башни и выбежал на улицу. Обугленные останки нищего плавали в кормушке и портили воду. Офао послал слугу забрать труп и бросить на мусорную кучу на заднем дворе. Больше они ничего не могли сделать для жертвы дьявольского заговора. Кладбищ в пределах города было раз-два и обчелся — и потому большую часть умерших попросту клали в тростниковые лодчонки и пускали в канал. Искусственная река относила их в открытое море и отдавала на милость течения.

Когда Солдат возвращался к воротам дворца, Ворон уселся ему на плечо.

— А ведь на его месте мог оказаться ты. Остались бы одни угли. Зато факел из тебя вышел бы куда ярче — на тебе жира побольше, чем на том нищем. Вспыхнул бы, как церковная свеча.

Солдат выразил Ворону свою признательность:

— Спасибо, что спас мне жизнь. Теперь, думаю, с тебя снято позорное клеймо предателя.

— Да, я этого и хотел… Ну и разумеется, тебя спасти тоже.

— Надеюсь, ты не иронизируешь.

Птица захлопала крыльями.

— Я ведь просто мальчишка с перьями. Не образованный. Сэр.

— Ты все прекрасно понимаешь. Скажи лучше, откуда взялся этот волшебный наряд?

Ворон покачал головой, не сводя с Солдата черных бусинок-глаз.

— Не знаю. Клянусь. Это фокус какого-то старого чародея. Я как увидел, что принцесса его в перчатках держит, так сразу все и понял.

— Но ведь это и вправду мог оказаться нежнейший шелк.

— Не сомневаюсь, что так и было. Нежнейший шелк, обработанный какой-то жидкостью, которая воспламеняется при соприкосновении с кожей.

— И ты еще называешь себя мальчишкой-простачком в перьях!

Ворон сделал заключение:

— Просто летаю по свету: тут что-нибудь услышишь, там… И так год за годом. Знаешь, а я все-таки рад, что не ошибся. Ты бы мне не простил, если бы шелка и впрямь оказались подарком доброжелателя.

— Правильно сделал. Перестраховаться никогда не вредно. Лучше лишиться подарка, чем жизни.

Птица посерьезнела.

— Мне надо кое-что рассказать тебе. Тот колдун, кто уговорил меня выдать тебя, бахвалился, что для хороших людей скоро настанут плохие времена. Вернется его хозяин. Ничего не знаю наверняка, могу лишь строить предположения. Хозяин его — злой чародей, который вознамерился вырвать власть из рук мальчишки, ИксонноскИ. У тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет?

— Думаю, козни строит ОммуллуммО. Утеллене кажется, что он уже рядом.

— И вот еще что… Помнишь круглую темницу, на которую мы наткнулись в подземельях, когда приходили проведать Утеллену с сыном? Там кто-то заперт. Я однажды спускался вниз, и кто-то говорил со мною в моей собственной голове. Не словами, конечно, а понятиями. Тот, кто там спрятан, просил меня выпустить его. — Солдат внутренне подобрался.

— Кое-что помню, очень смутно… Ах да. Вспомнил. Мы оба удивились, зачем здесь такая большая камера, и решили выяснить, кто там сидит в заточении. Сошлись на том, что в ней не может находиться живой человек. Сам посуди: ни видимого прохода для воздуха, ни какого-нибудь окошка для приема пищи и воды. Кто бы там ли был замурован, он мертв многие годы. Даже сами тюремщики так думают.

— Я просто сказал тебе, что чувствую.

— Кто он?

— Понятия не имею. У меня сложилось впечатление, что он знает тебя. Может, кто-то из твоего прежнего мира? Я пришел к выводу, что ты оказался здесь не случайно. А вдруг этот узник послал за тобой, чтобы ты его освободил?.. Я лишь подбрасываю тебе свои догадки, сею их, как бедный фермер сеет незнакомые семена в надежде, что из них вырастет что-нибудь полезное. А уж тебе решать.

После этого разговора Солдат серьезно призадумался. Он тоже считал, что оказался в этом мире не случайно. Быть может, ему предстоит найти здесь кого-то и освободить его? Может, своего короля? Или кого-то близкого: брата, сестру или даже жену? Не дай бог! Что станется с Лайаной, если внезапно появится другая жена? Да еще эти сны: невеста в перепачканном кровью свадебном венке и белом платье… Нет, определенно не невеста. Будь это возлюбленная, он не смог бы снова так сильно увлечься. Его сердце не позволило бы этого. Невеста отпадает. Может, какой-то старинный друг? Очень дорогой, который взывает к нему сквозь пространство и время?

— А почему ты думаешь, что там заперт не тиран? Деспот, лишенный свободы вполне заслуженно? Или взбунтовавшийся маг из прошлых веков?.. Бог ты мой! — Солдата потрясла внезапная мысль. — А если это ОммуллуммО? Может, там заперт отец мальчика?

— Думаешь, такой сильный маг позволит так просто запереть себя в подземелье?

Солдат призадумался.

— Верно. Если только его каким-то образом не лишили сил. Хотя бы на короткое время, чтобы затащить в камеру…

— Тогда лучше оставить его там и не трогать.

Солдат разочарованно покачал головой.

— И все-таки тот, кто заперт в подземной тюрьме, нуждается в моей помощи…

— Тебе, дружище, придется выбрать из двух зол меньшее. Я не могу подсказать, как поступить. Ты должен сам принять решение.

Солдат знал, что он будет долго обо всем размышлять, пока не решит, что же ему делать. С Лайаной такие вещи он обсуждать не хотел. Любой разговор о его предыдущем существовании она воспринимала как угрозу их счастью. И все же Солдат чувствовал, что, даже если бы его прежний мир открылся бы для него снова, он все равно предпочел бы остаться с Лайаной. Неужели любовь так хрупка? Неужели ее можно выбросить, как старый ботинок, просто оттого, что где-то в другом месте жить лучше?.. Определенно, зов прежнего мира, который он знал по своим глубинным воспоминаниям и который оставил в его душе глубокие раны, не мог пересилить любви к Лайане. Гутрум несовершенен, далеко не совершенен. Да и есть ли где-нибудь совершенство? Совершенства не существует. Если бы оно существовало, отпадала бы потребность в религии, в добре и зле, да и потребность в самой жизни.

— У тебя много врагов, муж мой, — сказала Лайана, когда он вернулся в палаты. — Ты мог сгореть заживо. Думаю, на время тебе стоит уехать из Зэмерканда и переждать где-нибудь тяжелые времена. А там на трон взойдет новый Король магов, и все наладится.

— А как же ты?

— Меня никто еще не пытался убить. Зато тебя хотят уничтожить.

— Может, это просто очередная попытка Каффа убрать меня с дороги?

Лайана покачала головой?

— Нет, вряд ли. Он знает, что я его убью, если он тебя хоть пальцем тронет. В самом начале, в первые дни нашего брака, у него, может, и был повод тешить себя иллюзиями. Но только не сейчас. Более того, я не думаю, что к покушению причастен Гумбольд. Уж слишком изощренный план, похитрее кольчуги, из-за которой я чуть было не лишилась тебя.

Солдат поразмыслил и в итоге согласился с женой.

— Я буду сильно скучать по тебе, — сказал он, заключая ее в объятия. — Мы и так постоянно в разлуке.

— Ничего. Как только в королевстве вновь воцарятся мир и покой и злу места не останется, мы будем неразлучны.

Солдат вспомнил об ИксонноскИ.

— Мальчику нужна защита. Я бы наведался в его убежище. ИксонноскИ потребуется крепкая охрана для сопровождения в горы Священной Семерки.

— Мне тревожно, муж мой. Королева не доверит тебе задания, которое ты однажды провалил.

— Я не нуждаюсь в поручении королевы. Обойдусь своими силами.

Солдат покинул Лайану и направился к королеве, чтобы проинформировать ее обо всем, что происходило на похоронах чародея. Даже канцлер Гумбольд задержался во дворце, желая послушать его рассказ. Там же собрались и придворные: Фринстин — Хранитель башен, Малдрейк — Лорд замков, Леди-хранительница канализации, Хранитель дымовых труб, и много еще кто. Одним словом, все, кто способен был самостоятельно передвигаться и выдержать долгий рассказ, собрались послушать Солдата.

Аудитория жадно внимала повествованию. Солдат умел зачаровать слушателей и знал, как преподнести историю в лучшем свете. Капитан Кафф, который в то время был на службе, не мог присутствовать лично и очень жалел об этом. Слушатели замирали, вздрагивали, охали и ахали, перешептывались, приглушенными голосами обменивались мнениями. Когда Солдат закончил, королева поблагодарила его за добрую службу.

Королевский писарь аккуратно излагал повествование Солдата на пергаменте, писал с остервенением, порой бросая на Солдата гневные взгляды, когда тот говорил слишком быстро, а временами сам так увлекался историей, что и вовсе забывал водить пером по бумаге и впоследствии вынужден был нагонять. Сейчас фиксировался отчет на все времена. Позже, когда монахи перепишут документ красивым почерком — а не такими каракулями, что в спешке царапал на бумаге королевский писарь — с выделенными заглавными буквами, цветными гравюрами, выполненными серебром и золотом, — слова Солдата будут увековечены навсегда. Поля книги украсят рисунками демонов, монстров, фей, гигантов и мифических бестий. Всего будет три тома: один для королевы, второй для большой библиотеки, а третий спрячут под замком в потайном месте, надежно защищенном от пожаров, на тот случай, если на город нападут варвары и сровняют его с землей.

Закончив повествование, Солдат покинул королевский дворец и направился в Красные Шатры навестить сослуживцев и подчиненных.

И вновь послушать его рассказ собрались не только Велион и воины Шатра Орла, но и половина карфаганской армии.

— Вот это да, — сказала Велион, когда они направлялись на пир, огибая огромные рыжие шатры некоторое время спустя. — Ты замечательный рассказчик.

Солдат смутился.

— Ну не знаю…

— Да, да, не скромничай. Я заметила за тобой такой дар, когда ты перед боем говорил с солдатами. Ты вдохновляешь их, придаешь им уверенности в своих силах. Вот за это я тебя очень уважаю.

Не слишком-то трудно произвести впечатление выдающегося оратора среди людей, которые отдают предпочтение физической стороне жизни и бегут от учебы как от чумы.

— Это дар от природы, а вовсе не моя заслуга.

— И все-таки… Ну, вот мы и на месте.

Тысячи воинов уместились за длинными, грубо сработанными столами и рядами лавок по обе стороны. Они стали колотить по крышкам столов рукоятями ножей, когда появились Велион и Солдат, и воздух наполнился громким «Зззззззззззззззз». Так воины чествовали своего нынешнего героя, Солдата. Он ответил на шум широкой белозубой улыбкой и возвел руки к небу, что вызвало восторженный рев присутствующих. Затем уселся во главе стола своего шатра.

Его воины важничали, точно петушки среди стайки незадачливых курочек. Это их капитан присутствовал на похоронах самого могущественного создания в мире. И Орлов переполняла невероятная гордость.

— Что тут у вас поесть? — спросил Солдат, оглядывая пищу на столах. — Я внезапно почувствовал, что умираю от голода.

— Для начала наши традиционные овсяные лепешки, — молвила вполголоса Велион, — вымоченные в жиру и поджаренные с одной стороны.

Внезапно Солдат почувствовал, что не так уж и голоден.

— Очень мило, — сказал он без особого энтузиазма. — А мяса нет?

— Чуть-чуть, — улыбнулась Велион, которая прекрасно знала, что ее капитан недолюбливает жареные овсяные лепешки, — но его подадут гораздо позже, когда набьем животы. Тогда съешь его не слишком много. Мясо вредно для здоровья. Забивает кишки. А вот овсяные лепешки — совсем другое дело. Гляди, из них так и сочится маслянистый жир, такой полезный. Только съешь — и сразу силы набрался.

Солдат и хотел бы проникнуться этим чувством, но ничего не выходило.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Не один час провел Солдат в размышлениях. Ему не давал покоя разговор с Вороном. Что же за узник томится в круглом подземелье? А если там заперт человек из прежнего мира Солдата? А если человек этот обладает настолько сильным разумом, что сумел дотянуться до другой земли и перетащить оттуда Солдата, чтобы тот освободил его? Быть может, потеря памяти — естественный результат перехода из одного мира в другой? И, выполнив свою задачу, Солдат вернется туда, откуда пришел? Быть может, воспоминания обрушатся на него неудержимым потоком?

— Ходят слухи, что ОммуллуммО в Гвендоленде, — сказала Лайана Солдату, едва оправившись от очередного приступа своей болезни. — Поговаривают, будто он собирается переправиться через море, чтобы найти ИксонноскИ. Я слышала, ОммуллуммО собрал целую армию на южном континенте и планирует высадиться на берег за горами Священной Семерки.

ИксонноскИ по-прежнему скрывался. Солдат с уважением отнесся к желанию Утеллены соблюдать секретность и не пошел на поляну в лесу, опасаясь слежки. Мальчику действительно нужно чуть подрасти и окрепнуть, перед тем как он займет место ХуллуХ'а.

— С нашими-то Красными Шатрами можно было бы такую защиту обеспечить…

— Это всего лишь слухи. Мы ничего не знаем наверняка.

— Королева, наверное, разослала повсюду шпионов. Может, лучше подождать, пока не станет известно что-нибудь более определенное.

Слухи о том, что злой чародей находится где-то в Гвендоленде, подтверждали многие источники. Купцы, моряки и прочий странствующий люд каждый день докладывали о том, что колдуна видели то здесь, то там. Солдат стал уже понемногу верить, что ОммуллуммО бежал за море еще во времена матери королевы Ванды. Это было вполне логично. Южный континент, большая часть которого оставалась неизученной, мог стать гораздо более надежным убежищем для колдуна, чем северный. И хотя по эту сторону океана тоже были никем не разведанные Непознанные земли, Солдат — окажись он на месте человека, бегущего от королевского гнева, — все же предпочел бы, чтобы между ним и преследователями лежало широкое море. Нередко океан оказывался более серьезным барьером, чем болота или горные гряды.

Если ОммуллуммО переправился за море, значит, в подземной темнице замурован кто-то другой. С тех пор как Солдат начал всерьез задумываться над этим, его стали посещать яркие сновидения о самопожертвовании и несправедливом заточении, о несчастном создании в кандалах. Солдат просыпался, выкрикивая в полудреме что-то неразборчивое. Кто-то явно хотел войти с ним в контакт через мир снов, и, сколько Солдат ни пытался игнорировать неосознанные страхи, они неминуемо влияли и на его бодрствующий мозг.

Наконец Солдат решил, что пришло время выяснить, кто же скрывается в круглом подземелье. Если там заключен пославший за ним человек, Солдат все равно не обязан возвращаться с ним в свой мир. Он сам себе хозяин, и любая попытка принуждения встретит жесткий отпор. Существует много мест, где Солдат в случае чего может укрыться и переждать, пока освобожденный не покинет эту землю. Гутрум стал для Солдата домом. К этому миру он привязан всем сердцем. Не нужно бояться того, что его будут убеждать или запугивать; он твердо стоит на ногах и уверен в своей правоте.

Солдат отправился на встречу с королевой Вандой и попросил ее дать разрешение открыть злополучную камеру. Она обещала подумать — и, кстати, найти куда-то запропастившийся ключ. Хотя вроде бы мать строго-настрого запретила освобождать того, кто сидит в потайной подземной темнице с люком…

Гумбольд советовал не трогать темницу: лучше оставить все как есть.

— Королевам не пристало напрягать ум заботами об отбросах, запертых в каталажках. Королевы занимаются более серьезными вещами, вопросами государственной важности. Заключенные находятся в ведении Лорда-поимщика воров и его приближенных.

Следующим делом Солдат отправился повидаться с Лордом-поимщиком воров.

Ключа так и не нашли. Мало кто из тюремщиков вообще знал о существовании круглой темницы. Один или два смутно припоминали камеру, подходящую под описание Солдата, и говорили, что она находится в самом глубоком рукаве лабиринтов.

Лорд-поимщик воров, которого так и не удалось убедить в том, что камеру вообще нужно отпирать, поставил Солдата перед фактом: она останется закрытой.

— Там все равно никого нет, — заявил лорд. — Мы найдем лишь зловонный труп.

Солдат решил действовать своими силами.

— Послушай, Ворон, — обратился он к птице, — тебе придется проникнуть туда, вниз, и вскрыть замок своим сноровистым клювом.

— Ты серьезно?

— А ты сомневаешься?

Пернатый взъерошился.

— Да, собственно, причины для сомнений у меня нет, кроме того, что тебя, вероятно, повесят, колесуют и четвертуют, если что-нибудь пойдет не так.

Солдат надолго задумался. Ворон говорил дело. Если по его приказу откроют темницу и в результате случится что-нибудь ужасное, он будет иметь дело с самой королевой Вандой. А с другой стороны, вдруг там заперт ни в чем не повинный, совершенно безвредный человек?

Ворон улетел, а Солдат остался на своем любимом месте, балконе Зеленой башни, наблюдая с высоты за происходящим на рынке. Там внизу Спэгг продавал руки повешенных людей. Похоже, торговля шла бойко, принимая во внимание природу его товара. В другом углу площади Бутро-батан занимался своим кузнечным делом — подковывал лошадей. Им с Солдатом еще предстоит серьезный разговор насчет прогулок Лайаны. Бутро-батан на вид человек надежный, верный, но по наружности никогда нельзя судить. Как ни странно, капрал Транганда тоже был поблизости, сидел у таверны с какими-то стражниками и попивал эль.

В этот самый миг с запада пришла буря. Ужасный ветер набросился на город, горожан сбивало с ног и разбрасывало в стороны. Громовые раскаты сотрясали дома. Молнии убивали людей на улицах. Огромная лошадь-тяжеловоз, которую подковывал Бутро-батан, взмыла в воздух и рухнула на бок. Тяжелая телега, груженная сеном, ударилась о стену Зеленой башни.

Люди, панически крича, бежали с площади. Солдат вцепился в решетки выходящих на балкон окон, а ветер пытался оторвать его от спасительного «якоря». Внизу, на улице, в воздух подбросило женщину: ветер забрался ей под юбки и поднял несчастную до самого пика башни. Подобно воздушному змею, который реял на потоке воздуха и вдруг потерял его, она устремилась к земле, а ее юбки вывернулись наизнанку и больше не удерживали тело в воздухе.

Затем пошел дождь. Он хлестал по городским стенам, башням, куполам и зданиям. Ледяные капли частили с неимоверной силой, будто обрушилась сплошная стена воды.

Солдат уперся в балконные перила и, аккуратно переступая, дюйм за дюймом долез до окна комнаты на верхнем этаже. Там Офао как раз пытался закрыть ставни, когда, к своему ужасу, увидел карабкающегося за окном Солдата. Слуга подхватил господина под руки и втащил внутрь.

— Быстрее, сэр, закрывайте двери и окна!

По спиральной лестнице в комнату поднялась Лайана.

— Что происходит? — воскликнула она. — Такого в природе не бывает. Это что-то неестественное.

— Не знаю, — ответил Солдат. — Все случилось слишком быстро. На небе не было ни облачка, ни тучки. Вдруг откуда ни возьмись такой ураган.

Солдат прислонился к окну и стал выглядывать на улицу сквозь вырезанное в ставнях сердечко. Деревья выкорчевывало с корнем, с домов срывало крыши, людей сбивало с ног. С небес сыпались шаровые молнии в несметных количествах. Сточные канавы переполнились водой, и потоки воды стремительно неслись по улицам. Каналы вышли из берегов.

А с небес все лило и лило.

Через потайной глазок Солдат увидел нечто странное. От открывшегося его взгляду зрелища кровь стыла в жилах. Какой-то человек, судя по походке — пожилой, шагал сквозь непогоду, будто огражденный какой-то дарованной ему одному стеной. Струйки дождя текли по бледному лицу с крючковатым носом, вода капала с длинных редких волос, вымокшее насквозь пальто развевалось на ходу, но человек этот оставался неподвластен беснующемуся ветру. Стихия хлестала людей точно плетью, разбрасывая их, как невесомых тряпичных купол, а загадочный незнакомец оставался неуязвим перед бушующей вокруг стихией. В его походке чувствовалась огромная сила. Он целеустремленно шел вперед. У Солдата сложилось впечатление, что представшему перед ним человеку не страшны никакие испытания: стихии над ним не властны!

А следом за странным незнакомцем плыл черный ковер из крыс. Грызуны следовали за ним, будто длинный черный шлейф. Этим существам безумство бури не причиняло никакого вреда. Когда порывы ветра становились невыносимыми, крысы, что шествовали впереди, хватались за узкие брюки человека, а те, что шли следом, крепко хватались за хвосты передних, и так они на самом деле превращались в черное свадебное шествие, волочась позади незнакомца на разрушительном ветру, который пришел из ниоткуда.

Ниоткуда!

Солдату вспомнились похороны.

Такие ветры связаны с чародеями.

Покидая площадь, загадочный человек задержался и посмотрел вверх, на Зеленую башню, будто знал, что за ним наблюдают. Солдат был потрясен твердостью его взгляда. Затем улыбка на лице незнакомца перешла в усмехающуюся гримасу. Глядя прямо на щель, к которой приник Солдат, он воздел свой костлявый кулак в подобии приветствия. Наконец непоколебимая фигура исчезла в пелене проливного дождя, который задрапировал площадь покровом тьмы.

Вдруг из камина дыхнуло облачком сажи.

Послышалась возня: кому-то нелегко давался спуск по каминной трубе.

— Что это? — заголосил Офао. — Упыри! Гремлины!

Слуга ринулся к камину и, схватив кочергу, занес ее над головой. Однако взорам присутствующих предстал не злой дух и не гремлин, а всего-навсего черный ворон, ставший еще чернее от сажи. Птица захлопала крыльями и брезгливо взъерошилась. Солдат подоспел как раз вовремя, чтобы остановить Офао, который чуть было не огрел несчастное создание кочергой.

Ворон закашлялся и заговорил:

— ОммуллуммО! Это он.

— Где?

— Там, в круглом подземелье.

В комнате настала тишина, когда ужасная новость дошла до сознания присутствующих. Затем принцесса издала исполненный муки стон.

Солдат гневно воскликнул:

— И ты его освободил?! Я не давал приказа открывать темницу!

— Давал же, давал! — закричал Ворон. — Ты сказал, что запертый нуждается в помощи.

— Да нет же, нет. Я просто продолжал думать. Мысли вслух. Просто думал и говорил… — Он замычал. — О боги, что ты наделал! Что я наделал!

— Беда на мою голову! — воскликнул Офао, заразившись отчаянием Солдата.

— Беда на все наши головы, — сказал Ворон, чистя клюв лапкой. — Или правильнее сказать «беды»?

Первой от потрясения оправилась Лайана. Она тут же поняла, что теперь надо защищать мужа. Уже спокойным голосом принцесса посоветовала Солдату, как поступить:

— Тебе придется покинуть страну. Отправляйся прямо сейчас, пока сестра не знает, что ты натворил. Ну зачем ты полез в дела, в которых ничего не смыслишь?

Ворон сказал:

— Не больно-то интересно вмешиваться в дела, в которых все смыслишь. Слишком легко предсказать конечный результат.

— Муж, почему бы тебе не заставить эту птицу заткнуться! Я пытаюсь сосредоточиться. Надо как можно скорее сообщить обо всем ИксонноскИ.

— Я сообщу ему, — сказал Солдат, направляясь к двери. Там он обернулся. — Я очень раскаиваюсь.

— Знаю. Иди же.

Солдат, перепрыгивая через две ступени, выбежал на улицу. Буря пока бушевала, хотя и без прежнего неистовства. Это был лишь хвост подвластной колдуну стихии, удаляющийся вместе с ним. Солдат, сопротивляясь пригибающему к земле ветру, направился к конюшням, оседлал лошадь и тронулся в путь. Проезжая с внешней стороны ворот, он увидел, что сторожка пуста. Вскоре ему стало ясно, какая участь постигла стражников: от них осталась лишь кожа, свисающая с шипов на городских воротах.

За стеной, окружающей Зэмерканд, у карфаганцев царил хаос. Часть шатров унесло прочь, кое-какие упали, но большую часть шатров сорвало с места, и теперь они медленно ползли через пески подобно гигантским морским крабам.

Солдат увидел усталую, вовсю занятую делом Велион и крикнул ей:

— Колдун на свободе! ОммуллуммО! Я должен предупредить мальчика!

Она кивнула и помахала рукой.

Стояла глубокая ночь, когда Солдат добрался до опушки леса. Он взглянул вверх и увидел серебряные звезды, которые гасли в огромных количествах, пока небеса не превратились в непроглядную темень, в которой испускала тусклое пунцовое свечение уродливая луна. Она бросала лучи на землю и, не отрывая хищного взгляда, следила за скачущим внизу Солдатом.

В небесах больше не было красоты.

Оказавшись под защитой леса, Солдат заметил всадника, который въехал в лесную чащу с юго-запада следом за ним и быстро приближался.

Ханнак? Человек-зверь? Однако ножны не запели предупреждающую песнь.

Тем не менее, Солдат вынул меч, Ксанандру, и придержал лошадь, пока не узнал наконец всадника. Это был Голгат, имперский гвардеец, младший брат капитана Каффа. Солдат не стал убирать меч в ножны, опасаясь, что им скоро придется воспользоваться. Не исключено, что Кафф послал своего братца взять Солдата в плен и притащить его обратно в Зэмерканд для разбирательства перед королевой.

— Что тебе надо? — рыкнул он, когда Голгат приблизился на достаточное расстояние.

— Что это? Меч? — воскликнул тот. — Тебе он не понадобится, друг!

— Мы что, друзья?

— Помнишь, ты однажды спас меня от неминуемой гибели? Бились мы тогда с людьми-лошадьми, и один из них собирался отрубить мне голову, уже взмахнул боевым топориком, когда ты направил свою лошадь прямо на него, и он погиб под копытами! Я поблагодарил тебя тогда, а вскоре после этого меня послали за море. С тех самых пор я находился в Карфаге как посол.

Теперь Солдат начал что-то смутно припоминать. В пылу битвы, когда люди все как один в шлеме и латах, до его сознания не дошло, что спасенный воин — брат смертельного врага. Солдат и теперь не слишком-то доверял этому человеку. Как ехать дальше на поиски ИксонноскИ с чужаком? Нельзя допустить очередной оплошности. Теперь на карту поставлена не только жизнь ИксонноскИ. Весь мир летит кувырком.

— Я не могу позволить себе роскошь доверяться незнакомцам, — сказал Солдат напрямик. — Тебе придется вернуться.

— Я все равно теперь знаю, где прячутся твои друзья. Глупо было бы на твоем месте просто отослать меня прочь. Если бы я был врагом, мне бы осталось только доложить брату о твоем местопребывании, и все.

Да, что верно, то верно.

— Вы с братом очень близки? — спросил Солдат.

— Конечно, по-братски я его люблю. Но ему я ничего не должен. А вот ты спас мне жизнь. Я обязан тебе всем. Если бы не ты, лежать мне уже в земле сырой.

Голгату от рождения досталась фигура, которой позавидовал бы любой воин. И если он не обманывает, то станет незаменимым спутником. Солдат во все странствия брал с собой Спэгга, хитрюгу, каких свет не видывал; тот, конечно, отлично метал нож, однако в случае опасности так же мастерски удирал. Солдату не помешал бы товарищ, на которого не страшно положиться. Но брат Каффа? Вот сейчас Солдат очень пожалел, что нельзя переговорить с Лайаной и спросить ее совета. Она уж наверняка знает обоих братьев.

— Думаю, все обстоит именно так, как ты сказал. У меня действительно не остается выбора. Придется взять тебя с собой. Значит, так, слушай внимательно. Если я только заподозрю хоть на самую малость, что ты — предатель, твоя жизнь окончится в тот же миг на том же месте.

Голгат улыбнулся:

— Думаешь, тебе это удастся?

— Я не думаю, я знаю.

Солдат говорил смело и без колебаний, хотя оба прекрасно понимали: случись что — исход поединка может оказаться каким угодно. Козырь Солдата — неукротимая ярость; пытаться остановить его в такие моменты — все равно, что бороться с ураганом. Кроме того, на стороне Солдата немалый боевой опыт. Голгат тоже имеет преимущества: здоровяк, искушенный знаток всевозможного оружия, великолепный наездник — одним словом, человек той породы, которая хороша как в строю, так и в битве один на один. Кроме того, он был из тех людей, которые славятся самообладанием и мужеством.

Солдат тешил себя мыслью, что как-нибудь выкрутится благодаря изворотливому уму и смекалке. Впрочем, Голгата тоже глупцом не назовешь. Солдат слышал историю о том, как младший брат Каффа сумел помешать карфаганцам сжечь библиотеку, когда мародеры грабили только что побежденный город. Говаривали, он вывез сонмища книг. При этом Голгат обращался с украденным с большим трепетом и перечитал все до единой книжки еще до того, как путешествие подошло к концу. Он называл себя поэтом (впрочем, так поступали все придворные, хотя большинство из них не могли сочинить и двустишия, не заглянув в словарь рифмоплета), ученым-астрофилософом, интересовался возведением мостов и был лучшим среди себе подобных предсказателем исхода боевых баталий.

Если между этими двумя воинами вдруг состоится стычка, посмотреть на дуэль соберутся боги, люди и звери.

Солдат также обнаружил по мере продвижения в глубь леса, что его спутник воспитан гораздо лучше своего брата.

— Ты выехал из Зэмерканда позже меня, — начал Солдат. — Расскажи, что там с королевой.

— Она вне себя от ярости. Окажись ты под рукой в тот момент, точно лишился бы головы. Так что правильно сделал, что сбежал.

— Я не сбежал. Я отправился на поиски ИксонноскИ.

— Тебе виднее. Так или иначе, ОммуллуммО уже наслал чуму на город, который так долго был его тюрьмой. По Зэмерканду ползет зеленый гриб. Он гноит дерево и выгрызает камень. Распространяется с чрезвычайной быстротой, буквально проползает сквозь дома, течет по улицам, разлагая все на своем пути. Насекомые, мыши и прочие вредители расплодились невероятно. Подозреваю, что следом придет мор, как обычно.