Глава 9

Медленно вынимая из волос шпильки, Джулия неторопливо подошла к окну спальни. Вечер уже спустился на землю, а она вовсе не чувствовала усталости. Она провела чудеснейший день, который запомнится ей надолго. Она выпила три бокала шампанского и на обратном пути, сидя напротив Хита, просто заснула. Теперь Джулия видела, как легкий дождик сыплется на листья рододендронов в саду, слышала его приятный звук, приглушенный топот копыт и стук колес проезжающих по улице экипажей.

Сегодня она удалилась к себе в комнату рано, в десять часов, даже не побеспокоившись захватить свечу. Хит снова отказался возвращаться домой. Она оставила его внизу с книжкой. Галстук он распустил, руку небрежно закинул на спинку дивана… Одним словом, расслабился. Она должна была заставить себя удалиться.

Ей нужно придумать, как освободить его от данного Расселу обещания.

Сегодняшние события лишний раз доказали, что они не могут доверять себе, оставаясь наедине.

Она видела, что почти все присутствовавшие женщины не сводят с него глаз, украдкой бросают на него томные взгляды, дерзко улыбаются, приглашая к обольщению. Он все это замечал, но всего лишь вежливо улыбался в ответ и не задерживался в их обществе. А вот Рассел наверняка остановился бы поболтать по крайней мере с половиной издам. Он никогда не забывал о своей карьере. На прошлой неделе в театре он старался подружиться со всеми, за исключением разве что лакеев. Джулия думала, что свалится с ног от усталости притворяться сверхвежливой. Хит же не трудился подольщаться ни к кому.

Пленит ли его сердце одна из присутствовавших на завтраке дам? Что для этого потребуется? Она вздохнула, представив, как Хит однажды остановит свой выбор на юной дебютантке, красивой и богатой, как он возьмется ее обольщать. Будет ли он верным мужем?.. И что он думает теперь, после сегодняшнего поцелуя? Разрешило ли это их отношения или оставило еще больше вопросов без ответов? Джулия до сих пор ощущала слабость от чудесной силы этого переживания. Да, она чувствовала себя слабой и взволнованной. И еще ей было немного стыдно за себя, на… она не могла не думать о нем. Головокружительное наслаждение от его руки на ее груди, от ласки его твердого рта… Ей было стыдно, но она все равно этого хотела.

Какой-то треск донесся снизу, из мглистой темноты сада. Она всмотрелась во мрак, но это была всего лишь кошка, бившаяся в дверь сарая, как всегда, когда садовники забывали ее запирать или когда там долго играли собачки Гермии.

Джулия швырнула расческу на постель и потянула шнур звонка, вызывая служанку. Но никто не откликнулся. Было поздно, Джулия слишком затянула со своими размышлениями.

Теперь ей предстояло решить гораздо более устрашающую задачу: спуститься по лестнице. Сердце ее забилось чаще при виде высокой худощавой фигуры, возникшей без предупреждения и устремленной на перехват. Хит в расстегнутом сюртуке, белой льняной рубашке и серых панталонах стоял ниже по ступенькам. Полумрак подчеркивал темную синеву его глаз и скульптурные черты лица, суровые складки, сбегающие вдоль худых щек. Джулия встретилась с ним взглядом, и ее окатило незваной жаркой волной. Она не могла вспомнить, чтобы когда-либо один взгляд мужчины так ее возбуждал.

Опасный мужчина, мысленно попеняла она себе. Она была наслышана о том, как он, едва оправившись от пережитого в Португалии ужаса, ловко и беспощадно преследовал и вылавливал восьмерых иностранных агентов. Рассел часто хвастался тем, как спас Хита, как вез его, израненного, через поля и леса в повозке с вином, как они, одетые крестьянами, просили убежища в монастыре. И еще она наслушалась рассказов о самом Хите, о том, сколько жизней он спас. Сам он о своих деяниях не распространялся.

– Что-то неладно? – требовательно спросил он, возвращая ее мысли к нынешнему моменту.

– Да, Хит. Моя кошка бьется в дверь сарая. По крайней мере мне показалось, что это кошка. Вызывай конную гвардию, пока я стану разыскивать премьер-министра.

Его четко очерченные губы чуть изогнулись в иронической усмешке.

– А как насчет легкой кавалерии?

Джулия попыталась проскользнуть мимо него.

– Не будем терять головы.

Она не заметила, как он двинулся, но вдруг его рука легла на ее обнаженное предплечье. Легкий нажим его пальцев, обхвативших затем ее запястье, был бережной защитой, но вырваться не давал. У нее перехватило дыхание.

– Подождите, – произнес он. – Идет дождик, а на вас тонкое платье. Я закрою дверь.

Она подняла на него глаза.

– Кто-нибудь из лакеев…

– Я отослал их всех спать.

– Право же, Хит, вы не можете проводить каждую ночь в моем доме. Это заставляет меня чувствовать себя ужасно виноватой.

Он подтащил ее на ступеньку ниже, и Джулия вновь ощутила проскочившую между ними искру, позволила себе погрузиться в теплое смятение. Оно поглотило ее в мгновение ока, окатив трепещущим жаром соблазна. Ей показалось, что сам воздух вокруг обжег ее кожу.

– Только пока я не найду более подходящее решение, – сказал Хит. – Вы в самом деле против?

Дышать становилось все труднее. Притяжение его мужественного… мужского тела становилось сильнее, тянуло ее вперед… к нему, магнетически и неукротимо. Она не могла заставить себя вытащить свою руку из его пальцев, потому что наслаждение его властной собственнической хваткой было необоримым.

– Я возражаю только потому, что считаю несправедливым возлагать на вас такую обязанность. Отнимать у вас такую уйму времени.

– Мое общество вам неприятно? – спросил он с лукавыми искорками в глазах.

Чрезвычайно обаятельными.

– А вы как думаете?

– Я думаю, мы делаем то, что нам велено.

Она тихонько засмеялась:

– Как будто кто-то из нас когда-нибудь подчинялся приказам… Что должна думать об этом ваша семья? И мои слуги?

Последнее было очень слабым извинением, и он, несомненно, это понимал. Джулия никогда не жила по правилам. Она едва-едва удерживалась на грани традиционного поведения, даже во время своего замужества, а штат ее нынешних слуг находился у нее в услужении с первых дней пребывания в Индии.

Проказливая усмешка Хита застала ее врасплох.

– Ваши слуги преданны вам бесконечно и понимают опасность миссии вашего жениха. Более того, ваш дворецкий и я крепко подружились. Прошлым вечером мы с ним и вашей экономкой играли в карты.

– Быть не может! – горестно воскликнула Джулия.

Что же это такое творится в ее доме?!

– Играли. И я выиграл серебряный столовый нож. И передник из ирландского льна.

– Играли! Со слугами! – воскликнула она, притворяясь рассерженной, хотя на самом деле ее это забавляло. – В азартные игры! Тетушка будет шокирована.

– Не думаю. – От его басистого смешка у Джулии побежали по спине мурашки. – Она вела счет.

– Но как вы могли? Столовый нож. Передник.

– Я выиграл их честно. – Хит склонился к ней и продолжил заговорщицким шепотом: – Я хотел уберечь вашу тетушку от неприятностей. Она намеревалась проникнуть сегодня в спальню Одема. Убедила себя, что он спит с ее любовными письмами под подушкой.

Джулия нервно сглотнула. Ей хотелось хоть разок смутить его, как он смущал ее, увидеть, как он растеряется. Ей хотелось… вновь растаять в его объятиях, насладиться его мужественной силой, воскресить прекрасную страсть, которую они испытали когда-то. Разве могла она предположить, что он поселится в ее сердце навсегда, что память о нем будет преследовать ее до конца жизни? Ради самозащиты она сменила тему разговора. Не будет она думать о нем!

– Кстати, о моей тетушке. Вы будете очень удивлены, Боскасл, если она обнаружит вас в доме утром.

– Неужели? Это звучит многообещающе.

Она опустила глаза на его четко очерченный рот. Джулия могла держать пари, что утром он не станет так улыбаться, когда увидит, что дом захвачен стайкой дам – художниц-любительниц.

– Художественный клуб тетушки Гермии собирается здесь каждый вторник после завтрака. Дамы вечно ищут подходящую натуру для изображения греческих богов.

А каким замечательным натурщиком он мог бы стать! Этот мужчина буквально излучал первобытную мужественность. Какая женщина со склонностью к живописи не соблазнится возможностью обессмертить его классически красивое лицо… идеально скульптурный торс? Он вызовет завтра сенсацию… если подругам Гермии удастся его заполучить. При мысли об этом Джулия не сдержала лукавой ухмылки. И поделом ему: не надо быть таким великолепным.

– Клуб художниц? – Хит переступил с ноги на ногу и улыбнулся, глядя ей в глаза. – Это звучит вполне невинно.

– Правда? – пробормотала она, вспоминая двусмысленные разговоры и рискованные шуточки тетушкиных подруг.

Что-что, но невинными они не были.

– Вы, случайно, не позировали им в качестве Афродиты? – полюбопытствовал он, явно не имея понятия, что назавтра готовит ему судьба.

– Афродиты? Нет. Я как-то позировала в качестве одной из троянок.

Его взгляд оценивающе скользнул по ее фигуре. Оценщиком он был опытным. Ее волосы рассыпались по плечам и спине беспорядочным водопадом. Он уже говорил ей, что ее муслиновое одеяние было слишком тонким. Право, он просто бесстыдник! Мог ли он почувствовать смятение, охватывающее ее, когда он смотрит на нее вот так, словно испытывая неукротимую жажду? Разумеется, мог. Он ведь умный и проницательный… негодник.

Она опустила руку вдоль тела. Нажатие его пальцев вызвало теплые иголочки, побежавшие от запястья до кончиков пальцев.

– Так вы собираетесь закрыть дверь сарая? Или это сделать мне?

– Боскасл, на помощь! – Он расправил широкие плечи.

– Будьте там поосторожнее.

– А что, эта кошка опасна? Господи Боже, Джулия, вы, случайно, не привезли из Индии тигра?

– Конечно, нет. Было бы жестоко забрать дикое животное из родных мест.

Хит подтянул повыше воротник.

– Я только спросил. В конце концов, я уже подвергся сегодня нападению мартышки.

Она поджала губы.

– Я хотела сказать – берегитесь дождя. Не споткнитесь о тачку или мои сапоги. И не обижайте кошку. Это кот старый и беззащитный, такой же затерявшийся в Англии, как и я.

– Вы уверены, что вас потревожил кот?

– Ну-у, не знаю, – засомневалась она. – Не вполне. Хотите взять мой пистолет?

– Нет, благодарю вас. Полагаю, вам следует держать его при себе. Только не стреляйте в меня из окна.

Хит постоял несколько мгновений на мелком дождике, пытаясь сориентироваться в непривычных серо-зеленоватых сумерках. Большое коричневое существо, обвилось вокруг его лодыжек. Он посмотрел вниз. Это был кот Джулии, который старательно вытирал мокрую шкурку об отвороты его брюк.

– Ладно, киса. Пора кончать с этой ерундой.

Он снова подтянул воротник повыше, прикрывая затылок, и побежал по каменным плитам дорожки. Небольшой сарай стоял в самом конце сада, за темной купой старых каштанов.

– Вот твой дом, старина, и это настоящий кошачий замок…

Пленному коту явно не понравилось, что его взяли на руки. Без всякого предупреждения он полоснул острыми как бритва когтями по открытой шее Хита, напряг мускулы и прыгнул. Вырвался на свободу под усилившийся дождь.

– А она-то называла тебя старым и беззащитным, – пробормотал Хит, прижимая ладонь к саднящей царапине.

Потом снова ловко подхватил убегающего кота на руки и пинком отворил дверь в сарай.

В сарайчике было темно и сыро, пахло навозом и заплесневелыми луковицами. Хит замер на месте. Темнота, тени, запах мокрой земли заполонили разом его обоняние и зрение. Вернули его в прошлое, которое он едва помнил, но был не в силах забыть совсем. Страшные дни пыток, боль, которой, казалось, не было конца.

Неизвестно откуда нахлынула удушающая паника и поглотила его. Его разум боролся с надвигающимся мраком, с нежеланными, глубинными воспоминаниями. Жесткая рука в черной перчатке ухватила его за волосы и окунула головой в бочку с затхлой водой. Она держала его там, под водой, пока легкие не стали рваться от удушья и черный ужас не затмил мозг.

Дальше был вдох благословенного воздуха и мягкий, смертельно опасный голос врага. Француз в капюшоне умело прикладывал раскаленную докрасна кочергу к самым нежным частям его тела. Отец Армана Оклера был палачом во времена Террора, печально известным из-за огромного числа казненных им аристократов. Он передал сыну свою страсть к жестокости.

Кот в руках Хита напрягся. Много лет Хит не вспоминал так явственно подробности пыток и надеялся, что раны его сознания зарубцевались. Возможно, самые грубые шрамы исчезли, но прочие демоны, терзавшие душу… он надеялся, что когда-нибудь уйдут и они. Он никому не рассказывал, что именно с ним произошло. И никогда не расскажет. Сама мысль об этом сводила его с ума, насиловала, превращала в животное… Он больше никогда не позволит себе оказаться таким слабым.

Хит услышал за спиной громкие шаги и, круто обернувшись, увидел, как коренастая седовласая фигура вскидывает над его головой какой-то предмет.

– Господи Боже! Леди Далримпл! – воскликнул он. – Поставьте на землю цветочный горшок, иначе нанесете урон мне или этой герани.

Гермия выглянула из-за вскинутого горшка. Кот высвободился из рук Хита и растворился во мраке сарая.

– Ради всего святого, Боскасл, – проговорила Гермия, опуская горшок. – Я чуть не проломила вам голову. Что вы здесь делаете под дождем?

– Это я должен спросить… Вы тоже увидели кого-то шныряющего по саду?

– Да, вас. – Она кивнула на дверь сарая. – Я услышала стук захлопнувшейся двери и спустилась выяснить, в чем дело. Слугам нельзя доверять. Они рьяно преданы Джулии, но боятся собственной тени. Между нами говоря, я думаю, что большинство из них провели слишком много времени на индийском солнце.

– На солнце?

– Прижарили свои мозги. Понимаете?

– Но я не думаю, что пребывание под английским дождем улучшит состояние мозга. Так что, может, вы подождете одну минуту, пока я обследую сарай?

Она с тревогой впилась взглядом в темноту за его спиной.

– Вы ведь не думаете, что кто-то наблюдает за домом из сарая?

Хит щелчком сбросил оборванный лист герани со своего мокрого от дождя рукава.

– Это надо выяснить.

Он нырнул в сарайчик, из дальнего угла блеснул зеленый кошачий взгляд. Терпкий запах плесени, который Хит заметил ранее, теперь стал слабее, перекрытый более приятным запахом мха и влажного старого дерева. Тщательный осмотр не выявил никаких чужих следов. А все отпечатки ног снаружи давно были бы смыты дождем. Хит поднял глаза на маленькое окошко над полкой, заваленной луковицами цветов и садовым инвентарем. Мурашки побежали по коже, когда он понял, что отсюда открывается отличный вид на спальню Джулии.

Краем глаза он заметил на полке какой-то темный предмет и протянул руку… Это была черная мужская перчатка. Кто-то подложил ее под садовую лопатку. У перчатки был поношенный вид. Она походила больше на дорожную и показалась ему чем-то знакомой.

– Ну? Что там такое?

Хит повернулся и увидел в проеме двери расстроенное лицо Гсрмии, окруженное ореолом серебристо-золотых локонов.

– Не знаю. – Он вышел наружу и протянул ей перчатку. – Видели вы ее когда-нибудь раньше?

– Не могу сказать в точности, – покачала она головой. – Вы думаете, что ее уронил тот, кто сюда пробрался?

– Нет, она лежала на полке.

– Ну-у, несколько месяцев назад этот дом арендовал какой-то пожилой джентльмен.

Хит посмотрел в сад. Дождь ослабел, и сквозь серебристую вуаль мороси Боскасл увидел Джулию, наблюдавшую за ними из окна своей спальни.

Если кто-нибудь прятался в сарае, то мог прекрасно рассмотреть ее комнату.

Хит замер. Наблюдал ли этот кто-то за ней или пытался выяснить, нет ли в ее спальне Рассела? Оклер или работающий на него агент должны были уже узнать, что Рассел на пути в Париж.

Все его охотничьи инстинкты пробудились, предупреждая не ослаблять бдительность. Никогда не надо недооценивать противника.

Гермия проследила направление его взгляда и содрогнулась, осознав значение увиденного.

– Вы действительно считаете, что моей племяннице грозит опасность? Признаюсь, я надеялась, что Рассел преувеличивает.

– Я тоже на это надеялся, леди Далримпл. – Сжав губы, он изучал найденную перчатку. Хит вдруг порадовался тому, что сейчас находится здесь. – Пожалуй, пока разумно будет доверять его предостережениям.

Джулия вернулась в свою комнату, убежденная, что отправила Хита с бессмысленным поручением. Разумеется, она услышала кошку, а не шаги какого-то чужака, пробирающегося по саду. Что они там застряли с тетушкой? Судя по тому, что Джулия могла разглядеть со своего наблюдательного пункта, оба старались изо всех сил посильнее промокнуть. Она прижалась лбом к оконной раме. Во что Рассел впутал Хита? Она чувствовала себя такой избалованной, заполучив Хита в телохранители. При других обстоятельствах… Она отгоняла эту мысль, пока та не завладела ее сознанием.

Настоящая опасность поджидала Рассела в Париже, в городе, не желавшем встречать английских героев с распростертыми объятиями, несмотря на то, что послом туда был назначен герцог Веллингтон.

Джулия чувствовала себя ужасно, отправив Хита под дождь, ведь он так щедро тратил на нее свое время. Ей нужно извиниться перед ним. А затем следует настоять, чтобы он отказался от роли ее постоянного защитника. Ради них обоих.

Дверь за ее спиной отворилась. Она повернулась, несколько растерянная от хода прерванных размышлений. Хит стоял перед ней. Мокрые шелковистые волосы облепляли его голову, подчеркивая прекрасную лепку черепа. Влажная рубашка четко обрисовывала великолепную мускулатуру торса. Он выглядел довольно несчастным, и неудивительно. Джулия покачала головой и начала свои извинения:

– Вы промокли до костей. – Она сделала шаг вперед и протянула руки к его рубашке. Дождевая влага усилила мужской запах мыла для бритья и крахмала, приятный мускусный аромат его кожи. – Я должна перед вами…

– Не прикасайтесь ко мне так, – произнес он грубоватым тоном. – Пожалуйста, Джулия… я всего лишь мужчина.

– Как будто кто-то может это забыть, – не задумываясь возразила она. – Мне очень жаль, что я отправила вас наружу в такую погоду.

Их взгляды встретились. От синего пламени его глаз у нее перехватило дыхание.

– Постарайтесь вспомнить, – произнес он с бесстрастным видом. – Что именно вам почудилось в саду? Что вы увидели или услышали?

– Я услышала хлопанье двери и… – Она заметила тонкую струйку крови у него на шее и, ужаснувшись, вновь подняла руку. – Что с вами произошло? Все-таки кто-то проник в сад?

– Джулия, пожалуйста, не отвлекайте меня. – Темная ирония замерцала в глубине его глаз. – Думаю, я переживу эту царапину. В сравнении с моими прошлыми ранами…

– Дайте мне ее промыть.

– Это пустяк.

– Вовсе не пустяк, – с тревогой настаивала она. – У вас течет кровь. Как это случилось?

– «Старый и беззащитный» – помнится, это точные ваши слова – с сухой усмешкой произнес он.

– Вас поцарапал мой кот?

– Видимо, я понравился ему меньше, чем давешней обезьянке.

– Немедленно снимите сюртук и рубашку.

Ухмыляясь, он расстегнул и сбросил с широких плеч и то и другое.

– Снять что-нибудь еще? Носки? Брюки? Сапоги?

– Как вы можете шутить? У вас порезано горло!

Он понизил голос:

– Это сделал ваш кот, и это всего лишь царапина.

– Вы хотите, чтобы эта царапина воспалилась? – сурово нахмурилась она.

– Простите. – Он полез в карман и достал оттуда черную перчатку. – Она вам знакома?