Они уселись в гостиной вчетвером, чтобы поговорить, и Джулия налила бренди Одему и Гермии. Хит уселся в кресло у окна и пристально рассматривал улицу. Слуги разожгли в камине жаркий огонь, но в комнате было по-прежнему холодно и сыро.

Наконец Хит обернулся и, опершись подбородком на руку, стал смотреть на Джулию откровенно чувственным взглядом из-под тяжелых полуопущенных век. Значение этого взгляда, пламя, сверкающее в синих глазах, нельзя было истолковать иначе. Мощный напор его взора пронзал все ее тело, возбуждал так, что она больше ни о чем не могла думать. Она ощущала, как этот взгляд снимает с нее одежду слой за слоем, отбрасывает ее обещание другому мужчине, их прошлые отношения.

У Джулии вдруг ослабели колени. Она налила себе щедрую порцию бренди и уселась на диван, медленно ее прихлебывая. Одем и Гермия живо обсуждали модную актрису, мисс О'Нейл, но Джулия была не в силах следить за их беседой. Она могла лишь притворяться невозмутимой.

Полный темного пламени взгляд Хита не отрывался от нее, поддерживая ощущение близости. Если б она не знала, что этого не может быть, она бы решила, что в последний час ее защитник готовится ее обольстить. И ему это прекрасно удается. Всего несколько взглядов, прикосновение… и он превратил ее в… Она не хотела признаться себе в том, что чувствует. Если бы она это признала, разверзся бы сущий ад. Она не смогла бы изображать, что это ничего для нее не значит. Поэтому молчала, опустив глаза на руки.

Она допила бренди, совершенно не почувствовав опьянения. Вопросительный взгляд Хита перешел с ее лица на пустой бокал, потом вернулся к лицу.

– Я отправляюсь в постель, – объявила она и притворно громко зевнула. – Сладких снов всем вам. – Она помедлила около стула, поднимая вечерние перчатки. Усталости она не ощущала, так что собиралась раздеться и почитать в постели… – Мой браслет… – тихо ахнула она. – Он пропал. Я только сейчас поняла, что его нет.

Хит встал с кресла и приблизился к ней.

– Я не заметил его на вас в экипаже. Возможно, вы потеряли его где-нибудь в театре.

– Очень может быть, – нахмурилась Джулия. – Там была такая толпа. Вы не помните, Гермия, был он на мне в театре?

Гермия покачала головой:

– Не обратила внимания. Помнится, он был на вас, когда мы покидали дом.

– Я проверю утром, – промолвил Хит, следуя за Джулией к двери. – Позвольте проводить вас наверх.

Джулия улыбнулась ему в ответ, каждый нерв в ней дрожал от его близости.

– Вы думаете, что между этой комнатой и моей спальней меня поджидает смертельная опасность?

Он, прищурясь, всматривался в ее профиль.

– Никогда нельзя знать наверняка. Может случиться что-то более приятное. Возможно, мы даже найдем ваш браслет.

Она почувствовала, как забилось ее сердце, когда Хит шагнул к ней. Джулия замерла. Если она повернется, то просто упадет на него. У нее не было места даже сделать глубокий вдох.

– Хит Боскасл, вы негодник, – произнесла она, на мгновение закрывая глаза. – Подумать только, а все считают вас честным человеком!

Его подбородок откровенной лаской задел узел волос у нее на затылке. И в голосе Джулии прозвучало нескрываемое удовольствие.

– Гермия видела, как вы обнимали меня у экипажа? – вполголоса осведомилась она.

– Сомневаюсь, – пробормотал он без тени раскаяния. – Но на всякий случай сейчас давайте перейдем в холл…

Она не выдержала, оторвалась от него. Ее чувства были настолько поглощены Хитом, что она не обращала внимания на двух других присутствовавших в комнате. И тут Одем встал с дивана и, оставив Гермию на полуслове, направился к ним.

– Я провожу Джулию, Боскасл, – произнес он.

Хит удивленно обернулся, но не возразил. Джулия готова была рассмеяться. Как легко он потерпел поражение в своих возможных проказах! Она подняла на него глаза, и его ответный взгляд сказал ей, что намерения не отменены, а лишь отложены. Но что это были за намерения?

Минутой позже они с Одемом стояли в коридоре одни. Джулия не могла сообразить, что вызвало внезапную галантность графа. Для их отношений это было нехарактерно. По правде говоря, граф выглядел смущенно, подавленно и почти грустно. Жесткие черты его лица как-то смягчились. Он вдруг взял ее за руку. Что на него нашло? Джулия заметила, что он очень серьезен, значит, что-то очень неладно.

С нехорошим тревожным чувством она опустила глаза на его узловатые пальцы, сжавшие ее ладонь.

– Если Гермия снова прикажет вам уйти из ее жизни, я не буду становиться ни на чью сторону, – промолвила она. – Вы оба хуже, чем дети. Если, разумеется, вы не опустились до подкупа. Я…

Одем откашлялся.

– Джулия, я знаю, какими злопамятными бывают женщины. Вы никогда не прощаете оскорблений.

– О чем это вы, Одем? – тихо спросила она. – Вы же знаете, что Гермия не слушает моих советов. Отдайте ей письма, что она вам писала, и давайте покончим с угрозами.

– Бедная Джулия. – Он сильно сжал ее пальцы. – Речь идет не о Гермии. Это касается слухов о Расселе, которые я узнал сегодня в клубе.

Ее улыбка застыла, стала искусственной. Она слышала стук дождя по булыжникам мостовой, прерывистое биение своего сердца.

– Слухи? Какие слухи? Он ранен?

– Дело не в этом. – Выражение его лица стало почти жалостливым. – Измена – вещь довольно обычная и распространенная. И конечно, не мне бросать камни. И все же когда в этом замешаны дети, дело принимает другой оборот. У него будет ребенок от другой женщины. По крайней мере так говорят. Простите меня за прямоту.

Ей следовало бы оказаться более потрясенной, более шокированной и растерянной, более… А вместо этого она ощущала счастливое равнодушие, которое растеклось по всему ее телу, нервам и жилам, пока она вслушивалась в странно успокоительную ярость ливня и еще более умиротворяющие голоса Хита и Гермии, доносившиеся из-за двери гостиной. Джулия слышала басистый смех Хита, мягкий и приятный. У него был удивительно бархатистый, теплый голос. Как могла она его позабыть? Как мог Рассел быть таким добрым и одновременно изменять ей? Как мог он предложить ей руку и сердце, когда другая женщина ждала от него ребенка?

– Гермия знает об этом? А Хит?

– Боже упаси, нет! Я не проронил ни словечка. Возможно, сплетники все перепутали, – бормотал Одем. – Если хотите, я разузнаю подробнее.

– Не думаю, что это необходимо. – Она ласково высвободила руку из его пальцев. – Я высоко ценю вашу честность.

– Мы еще не знаем, правда ли это.

Джулия нервно глотнула. Одем точно верил в это, иначе никогда не рассказал бы ей.

– Вы правы. Не нужно торопиться с осуждением.

Граф с облегчением вздохнул.

– Я рад, что облегчил душу. По крайней мере если это окажется правдой, вы будете к ней готовы. С вами все в порядке, Джулия?

Ее взгляд скользнул к закрытой двери, а мысли – к смуглому обаятельному мужчине, который находился за ней. К ее защитнику. Ей вдруг так захотелось быть рядом с ним.

– Со мной все прекрасно, Одем. Благодарю вас. Чтобы сделать то, что сделали вы, нужно мужество.

Она положила расческу на туалетный столик и крутанулась на стуле. Стук в дверь был тихим, но настойчивым, так что его нельзя было проигнорировать. Это не небрежный и уверенный стук Гермии. Наверняка стучался Хит. Готова ли она встретиться с ним лицом к лицу? Сию минуту она чувствовала себя очень уязвимой.

Семечко, заброшенное ей в мысли Одемом, начало укореняться. Давать гадкие подземные корни, душившие доверие и овладевавшие сердцем. То, что Рассел оказался ей неверен, было достаточно болезненно. И ребенок… Должен родиться ребенок!

Стук в дверь повторился. Она выждала минуту, размышляя, стоит ли открывать.

– Кто там?

– Это я, Хит. С вами все в порядке?

Она встала и открыла дверь. Необходимость защититься от его изысканной элегантности и саркастической улыбки отодвинула остальные тревога. Он снял вечерний костюм и теперь в белой батистовой рубашке, черном шелковом жилете и облегающих панталонах грубой шерсти выглядел необыкновенно мужественным.

– А что со мной должно случиться? – поинтересовалась она, жестом приглашая его войти.

– Мне нужно осмотреть эту комнату перед тем, как вы ляжете спать. В конце концов, нас весь вечер не было дома.

– Я проверила свою комнату, – ответила она, наблюдая за ним.

– Но я хотел бы удостовериться, что у вас закрыты окна. Идет сильный дождь.

– Как будто в Англии это большая редкость.

– Да, конечно, но сейчас вечер. – Он стал обходить комнату по периметру, нарочито осматривая ее и заглядывая под мебель. – Вы не забыли, что случилось в другую ночь, когда шел дождь?

Хит подошел к окну и пристально всмотрелся в кромешную тьму и глушь сада. Джулия опустила руки и, нахмурясь, подошла к нему.

– Там, в сарае, ведь нет никого. Правда?

Он покачал головой и коротко глянул на нее. Они стояли, касаясь друг друга плечами. Несмотря на похолодание, а может, из-за него Джулия ощутила, как притягивает ее знакомое тепло его тела. Так соблазнительно было прижаться к нему и пи о чем не думать.

– Джулия, – произнес он, заглядывая ей в лицо.

– Если вы пришли сюда в поисках рисунка, учтите, что я спрятала его не здесь.

– Не нужен мне ваш рисунок. То есть нужен, но я пришел не за ним.

Джулия провела костяшками пальцев по запотевшему стеклу. Признание Хита заинтриговало ее, но она не могла заставить себя попросить у него объяснения, как бы ей этого ни хотелось. Самое безопасное – сменить тему.

– Я жалею, что вам не удалось посмотреть сегодняшний спектакль. Он был очень забавный.

– Посмотрите на меня.

При властном звуке его голоса сердце Джулии бешено забилось. Она не смела взглянуть ему в глаза: она сразу же сомлеет, растечется лужицей у его ног, истает, как капля дождя на горячем камне. Или легким парком взовьется ввысь.

– Мисс О'Нейл произвела настоящий фурор, – невнятно пробормотала она.

– Вы думаете, меня это интересует? Хоть каплю? – мягко произнес он и, повернувшись, притянул ее к себе.

Она прижалась лицом к его плечу и услышала, как бьется сердце в его груди, почуяла чудесный пряный запах мыла. Хит обвил ее руками, и Джулия позволила себе расслабиться. Его рука скользнула к ее локтю. Тело Джулии приникло к Хиту в мучительном признании его власти. Его спокойная сила действовала на нее неотразимо. Она испытала невольное восхищение перед этой силой.

Хит Боскасл. Хладнокровный, сдержанный, равнодушный, демон ее забытых грез. Ничто и никто не мог вывести его из себя. Тихие воды… слишком глубокие, чтобы разглядеть в них что-нибудь. Воды, в которых женщине легко утонуть. Идеальный англичанин. Истинный джентльмен.

Джентльмен, который спокойно развязал ленточки ее ночной сорочки, спустил их до талии и вдруг начал целовать ее до бесчувствия. Он подхватил ее на руки и понес на постель. Обнаженной по пояс. Все это произошло в несколько секунд. У нее кружилась голова. Пышная грудь прижималась к его груди, твердой и мускулистой.

– Думаю, мне не нужно спрашивать, что вас интересует, – прошептала она около его губ, растерянная, задыхающаяся, теряющая разум. – Я… вы понимаете, что делаете со мной?

Он лишь усмехнулся и быстро подхватил ее одной рукой, прежде чем она свалилась на синее покрывало.

– Конечно, понимаю. – Он ловко опустил ее на постель. Его рука ласкала ее грудь, чувственно… собственнически. Она, трепеща, выгнулась ему навстречу. – Я теперь многое понимаю.

– Возможно, – откликнулась она и вновь содрогнулась до глубины своего существа. – Наверное, мне не стоит спрашивать, что означает это многое. – Нет, ей нужны не его слова, она хотела, чтобы он ей это показал.

Она хотела ощутить его без сдерживающих ограничений, испытать на деле чувственный голод, который читала в его глазах. Ей не хотелось думать о предательстве Рассела. Если быть честной, то рассказанное Одемом не ранило ее так глубоко, как должно было ранить. И она знала почему… Ее уже тянуло к другому мужчине.

Хит ощутил ее отклик. Он завладел ее ртом глубоким чувственным поцелуем раньше, чем она смогла его расспросить. Он сомневался, что любые ее слова изменят то, что происходило между ними. Ее жаркий ответ на его поступок даровал ему нужное разрешение на дальнейшее. Ее полуобнаженное тело лежало под ним, как в ловушке. Тонкие белоснежные руки уже протянулись к нему.

Не для того, чтобы оттолкнуть. Чтобы изучить… исследовать… подразнить… узнать, что он любит. И Хит был рад намекнуть на то, как полно могут они насладиться друг другом. Возможно, не сегодня. За многие годы он научился выдержке. Он хотел, чтобы она страстно жаждала его, чтобы у нее не оставалось ни малейших сомнений в том, что она должна принадлежать ему. Но живший в нем повеса хотел подразнить ее вкусом того, в чем она нуждалась.

Она приподнялась на локтях и нежно укусила его в плечо, а мгновением позже лизнула легкую царапинку.

– Впрочем, подумав, – пробормотала она, – я, пожалуй, спрошу.

– Спросишь? О чем? – Его внимание было устремлено не на разговор, а на продолжение того, чем они занимались.

– Что мы делаем в моей постели? – прошептала она, положив ладонь ему на сердце.

Хит захватил ее запястья в одну руку и завел их ей за голову.

– Все, что только захочешь, что предложишь, – дьявольски улыбнулся он.

– Я ничего не предлагаю. – Но быстрота ее ответа сказала ему иное.

– В таком случае я беру инициативу на себя.

Она напрягла руки, он сжал хватку.

– Нет, подожди минутку.

– По-моему, я ждал достаточно долго.

– Нет, недостаточно, – беспомощно рассмеялась она. – Хит, ты не должен здесь находиться.

– Мне было велено стать твоим телохранителем. – Он прижался к ней. Джулия была полураздета, а он вообще одет. – Так?

Она с легкой улыбкой прищурилась.

– Да, но…

– Ну вот. Я тебя и охраняю.

– Нет, не охраняешь, – тихо засмеялась она.

– Я гарантирую, что никто не доберется до твоего тела, пока я буду сверху…

Она открыла рот, чтобы возразить, но потеряла мысль, так как эмоции захлестнули ее. Она ощущала себя открытой, охваченной стремлением к нему. Он требовал… и получил… полное ее внимание.

Много лет назад он оставил на ней свою печать. Ее сердце, ее тело слишком хорошо помнили все и жаждали завершения начатого тогда. Она хотела стать его частью, закончить наслаждение. Убрать тень той муки… Он переменил позу, и Джулия застонала. Она ощущала, как он нуждался в ней, и инстинктивно хотела дать ему исполнение этого желания.

Она извивалась и выгибалась под ним. Его губы сомкнулись на ее соске и потянули жадно и сильно, пока у нее не потемнело в глазах. Его пальцы скользнули под ее ночную сорочку, лаская, пробежали по коже.

Тело Джулии содрогнулось, напряглось. Она услышала, как он резко втянул воздух. Его пальцы удалялись и повторяли дразнящую игру, пока она не задрожала от первобытной потребности, пока у нее не перехватило дыхание. Придавив ее бьющееся тело мощным бедром, Хит безжалостно дразнил ее.

– Поверить не могу… – Слова застревали у нее в горле, оттуда вырывались лишь всхлипы изумленного наслаждения. – Поверить не могу, что мы повторяем туже ошибку.

– Единственная ошибка, – прошептал он, – состоит в том, что шесть лет назад я позволил тебе убежать от меня.

– Я же не знала…

– Я целую вечность желал коснуться тебя вот так, – тихо промолвил он.

Она почувствовала, что от его поцелуев ее глаза наполняются слезами под сомкнутыми веками. В поцелуях Хита было его желание, так долго неутолимое, верность, перенесшая столько испытаний, мужская радость победы. Сколько времени она ждала этого момента? Как существовала без него?

Предполагалось, что она выйдет за Рассела. Его лицо, как ускользающее облачко, маячило где-то в глубине ее сознания. Она пыталась вспомнить вкус его поцелуев, вспомнить, как добр был он к ней во время болезни отца. Неужели Рассел предал ее? Она понимала, что это именно так. Но не чувствовала ни боли, ни обиды. Никто на свете не целовался так, как Хит Боскасл. Его рот жег, как факел, поднимавший к бою средневековое воинство. Эти глубокие, проникновенные поцелуи заставляли кружиться голову, мучиться жаждой жаркой, разнузданной страсти.

Она испустила томный крик. Наслаждение, которое он дарил, набегало штормовой волной. Джулия пыталась сдержаться. Ей хотелось сохранить хоть капельку, хоть тонкую ниточку самообладания. Но Хит вел ее дальше и глубже, чем она могла себе вообразить заранее. Буйная кровь пульсировала под его рукой, звала его, уносила прочь все запреты бурным потоком наслаждения, затопляла все.

Как легко, без всяких усилий он смог ее обольстить. Сколько раз эта фантазия возникала в ее мозгу, когда муж изредка навешал ее в постели перед очередным отъездом в свою любимую армию. Она глубоко вздохнула и почувствовала, что сердце замедляет свой бег.

– Я поняла сегодня в театре, что в тебе что-то изменилось, – прошептала она, обвивая руками его шею. Ее пальцы погрузились в его густые волосы. Он закрыл глаза. – И потом, на улице, когда ты меня коснулся, и то, как ты пристально меня разглядывал. Что с тобой произошло?

– Возможно, я просто пришел в себя.

Он шевельнулся, притягивая ее к себе. Глаза его открылись. На какой-то опасный миг она отодвинулась от него, не зная, что делает, чего хочет. Чувства были слишком сложными, захлестывающими, слишком сильными, чтобы с ними бороться. То, что Хит был полностью одет, делало происходящее еще более эротичным.

– Несчастный шалопай, – медленно проговорила она, глядя ему в глаза.

– Ты не поверишь, какой необычайной выдержке я научился за эти шесть лет.

– Ничто в тебе меня не удивит, – мягко промолвила она.

И если б он не проявил выдержку и не остановился в тот момент, Джулия не знала, как все могло бы обернуться. Вероятнее всего, она собрала бы достаточно силы воли. Но получилось так, что они оба в один и тот же миг осознали, что следует остановиться.

Хит считал, что Джулии лучше сначала привыкнуть к его ласкам, чем сразу, прямо сейчас, удовлетворить его жадную похоть. Его тело вожделело ее жгучей томящей страстью, которая не дает уснуть часами. Но он решил, что для первого раза и так далеко зашел. Дальнейший напор мог привести к риску ее потерять. Хит ведь не играл в игры обольщения. Он мечтал выиграть ее сердце, ее преданность.

Он отодвинулся от нее, бросил последний жалобный взгляд на влажный, припухший, зовущий рот… В конце концов она будет принадлежать ему, но прежде чем сыграть партию до конца, он должен убедиться, что расклад в его пользу. Ее желание близости не должно быть мимолетным, вызванным лишь его страстью.

Прежде чем Джулией овладели растерянность и тревога, он прочел в ее серых туманных глазах откровенное желание. Она села на постели и сделала запоздалую попытку укрыться, затем неохотно засмеялась.

Внизу громко хлопнула дверь, и они одновременно вздрогнули. Из холла до них донеслись возбужденные голоса. Джулия уже набросила халат и поправляла покрывало, а Хит оказался на ногах и в стороне от кровати, когда в дверь спальни постучали.

Джулия скорчила гримаску:

– Это, вероятно, Одем и Гермия продолжают очередную битву.

Хит покачал головой:

– Не думаю.

Он оказался прав.

На пороге появилась Гермия с лицом белым как мел. Она не поинтересовалась, что делает Хит в спальне Джулии. Хит даже не был уверен, что она вообще обратила на это внимание.

– Скорее идите вниз. Оба, – произнесла она, взволнованно махнув рукой. – На Дрейка напали на улице. Его ударили ножом. Одем уже поехал за врачом.

Джулия растерянно смотрела на Дрейка, полулежавшего па диване, с выражением снисходительного терпения на лице. Он был бледен и почти небрежно прижимал к левой руке пропитанную кровью тряпицу. Она вновь подумала, как легко его можно принять за Хита.

Тот же энергичный ястребиный профиль, упругие черные полосы. А в черном пальто… кстати, на нем было пальто Хита.

– Он очень похож на вас, – обратилась она к Хиту, который, не слушая, склонился над братом.

– Кто напал? – услышала она вопрос Хита. В его сдержи и ном голосе звучало волнение. – Где? И почему?

Дрейк, пожав плечами, принял из рук Одема стаканчик.

– Какой-то бродяга… по виду иностранец. Девон погнался за ним.

Хит с суровым лицом осматривал рану на запястье брата. Она не была смертельной, но кто знает, какие намерения были у нападавшего?

– Каким образом вы с Девоном оказались вместе?

Дрейк поколебался, но ответил:

– Получилось, что мы оба оказались на пути к жилищу одной и той же молодой дамы. По приглашению на тихий ужин.

Хит сухо усмехнулся:

– Она не слишком разборчива в приглашениях.

Дрейк выгнул бровь:

– Я не принимаю подобного упрека. И перестань суетиться вокруг меня. Это всего лишь порез. Сюда я приехал лишь потому, что чувствовал себя виноватым в том, что поспешно покинул тебя. Это было невежливо.

Хит выпрямился.

– Полагаю, что иначе ты не умеешь. Да, ты поступил грубо, но я тебя прощаю. Напавший забрал кошелек?

– Нет, не забрал. Думаю, что я его удивил. По крайней мере он удивился, когда я обернулся, чтобы дать ему кулаком в челюсть. – Дрейк осмотрел свою руку. – Ручаюсь, что он еще больше удивится, когда обнаружит, что лишился двух передних зубов.

Прибыл врач, шотландец с аккуратной бородкой, жизнерадостно объявивший, что собирался на званый обед в соседний дом. Пока врач осматривал рану, Джулии удалось услышать лишь обрывки тихого разговора Хита с Дрейком.

– Он следовал за тобой от театра? – спросил Хит.

– Не уверен, – ответил Дрейк. – Я не обращал особого внимания. Мы остановились на Гросвенор-сквер, чтобы Девон переоделся. За нами могли проследить оттуда.

– Это был француз?

– Нет. Наемник из сточной канавы. Полагаю, немец или голландец.

– Почему ты дал ему уйти? – вздохнул Хит. – Нет, не объясняй. Снова из-за женщины. Надеюсь, она того стоила.

– Не стоила, – выразительно произнес Дрейк, моршась, так как врач начал копаться в его ране. – Она не пустила нас в дом: у нее был другой мужчина. По ее словам, очень богатый.

Хит встал и отошел, давая врачу больше места для перевязки. Он повернулся к Джулии, и та сразу схватила его за руку.

– Посмотри на него, Хит.

– Я уже смотрел. Думаю, что он выживет, но, вероятно, ничему не научится.

– Я вовсе не это имела в виду. – Она понизила голос. – Посмотри на Дрейка внимательно!

– Ну и что?

Она с досадой встретила его взгляд. Лицо Хита оставалось непроницаемым и невозмутимым.

– В этом пальто он выглядит в точности как ты. Тебе не кажется, что напавший принял его по ошибке не за того?

Хит бегло улыбнулся и направился к двери.

– Возможно. Побудь с ним какое-то время, но не проявляй слишком много дружеского сочувствия. Он похож на меня не только внешне. Я ненадолго. Мне хочется немного осмотреть местность вокруг дома.

– Почему? – нахмурилась Джулия.

– На всякий случай.

Хит прошел через помещения слуг, обыскал винный погреб и кладовую и через дверь кухни вышел в сад. Дождь несколько поутих, но продолжал идти с той же настойчивостью, превращая садик в одну большую грязную лужу. Кот Джулии молнией проскочил в тепло дома. Хит направился к сараю.

Сворачивая в рододендроновую аллею, он услышал, как скрипнула задняя дверь дома, и понадеялся, что Гермия не последовала за ним снова. Не то чтобы он подозревал, будто в сарае прячется злодей, но осторожность никогда не помешает.

Медленно потянув на себя дверь сарая, он заглянул в его сырую темь. Цветочные горшки, тачки, запах навоза и влажного дерева. Никаких призраков прошлого. А чего, собственно, он ожидал? Ему следовало испытывать облегчение, а не эту неясную тревогу.

Он жаждал встретиться со всеми страхами лицом к лицу и развеять тени ужасов, до сих пор гнетущих его. Ему хотелось быть на месте Рассела, самому охотиться за Оклером. Вероятно, если б он сам схватил француза, своего бывшего тюремщика, это вернуло бы хоть какую-то частицу покоя его душе.

На усыпанной палыми листьями дорожке, ведущей к сараю, раздались нерешительные шаги. Он шагнул прочь от двери, смиряясь с присутствием Гермии и надеясь, что не получит цветочным горшком по голове. Но, повернув голову, увидел, как между деревьями крадется Пейтон, пожилой дворецкий Джулии. Вероятно, старый слуга захотел быть полезным. Хит, ухмыляясь, протянул руку, чтобы закрыть дверь сарая. Он не стал называть себя, чтобы криком не напугать Пейтона.

– Стой, где стоишь!

Хит резко обернулся, ожидая, что Пейтон его узнает и начнет, заикаясь, извиняться. Он ожидал чего угодно… только не сильного удара по голове и провала в темноту.