г. Шахты, июль 1981
      РОДАКОВО
      (монолог рецидивиста)
      Здесь коптят житенку одинаково,
      с красноротым каши не сварить.
      С теми, кто не слышал про Родаково,
      не о чем мне даже говорить.
      Доверять привык я по натуре,
      всех желающих на дело брал.
      Но, однажды, раз меня надули,
      и впервые я в тюрьму попал.
      Нет, не только дачами, природой
      славятся владенья под Москвой.
      Есть места, не пахнет там свободой,
      за колючей проволокой - конвой.
      Химия - эт-дело не простое,
      я пять лет здоровье отравлял.
      Били сапогами за простои,
      и не брали даже в слесаря.
      Понял я, что мне одна дорога,
      на законы стало наплевать.
      Но клянусь, как на духу, ей-богу,
      не хотел его я убивать.
      Я вначале был вполне спокоен,
      хоть меня он, гнида, обозвал.
      А потом он мне сказал такое,
      если бы знали вы, что он сказал.
      Да, я срок тянул и пайку хабал,
      но и в зоне даже ни один
      мне в глаза такого не сказал бы,
      что сказал мне этот гражданин.
      Но могло все выйти похужее,
      дали б вышку, я б сейчас не жил.
      Но пятнадцать дали, и уже я
      здесь в Родаково, как старожил.
      Пусть коптят здесь жизнь все
      одинаково,
      с красноротым каши не сварить.
      С теми, кто не слышал про Родаково,
      не о чем мне даже говорить.
      г. Шахты, июль 1981
      МОЙ ДРУГ
      Никите Стрельцову
      Мой друг заброшен в Подмосковье,
      да не нуждой, судьбой продажной.
      Он пьет там воду вместо кофе,
      и вместо плова ест там кашу.
      Мой друг любил пожить красиво,
      и был не прочь в делах забавных
      сорвать себе куш с кружку пива,
      и был охоч до женщин славных.
      Китайской кухни был любитель,
      едал трепанг с суан-х$FТрепанг с суан-х - дели китайс кухни.
      любил чего покрепче выпить,
      и, говорят, был планоманом.
      Любил в футбол играть до боли,
      до помутнения сознанья.
      Мы вместе с ним учились в школе,
      и так нелепо расставанье.
      Был мир его - большая пропасть,
      он в этом мире раз напился
      и совершил большую глупость,
      от водки разум притупился.
      И, обмарав ладони мразью,
      попался он в клещи закона.
      И там его смешали с грязью,
      товарным повезли вагоном.
      Быть может, он жалеет, пав ниц,
      что зря с работою не ладил,
      что зря в кабак водил лимитчиц
      и не на то все деньги тратил.
      Мой друг уехал в Подмосковье,
      оставив мне свинцовый череп...
      Я ем плов и пью черный кофе,
      и жду, когда придет мой черед.
      июнь-август 1981
      В ГОСТИНИЦЕ
      В гостинице, в гостинице, в гостинице одной
      эту девушку встретил я случайно.
      Был теплый день, был теплый день, был
      выходной.
      Тепло, как видно, девушка эта излучала.
      Я к ней подсел, я к ней подсел, я к ней
      подсел в фойе.
      Она мне улыбнулась так печально.
      И понял я, и понял я, я понял, что у ней,
      грустная у девушки есть тайна.
      И я спросил, ее спросил, спросил я невзначай:
      "Я вам помочь могу, могу, быть может?
      Откройтесь мне, скажите мне, какая
      такая печаль
      вас мучает, вас гложет и тревожит?"
      Я пригласил, я пригласил, я пригласил ее,
      пройти, пожалуйста, в мой номер.
      И девушка на приглашенье откликнулась
      мое,
      и улыбнулась мне улыбкой новой.
      А в номере, а в номере, а в номере коньяк,
      достал я два бокала и колбаски.
      И девушка, та девушка сказала мне: "Чудак!
      Ты видно, никогда не ведал ласки.
      Конечно, я, конечно, я устала от всего,
      устала я от мрази и от грязи.
      Но ты, я вижу, парень, парень ничего.
      Не откажу (за так) в интимной связи".
      ..............................................................
      На утро я, проснулся я, нет девушки моей.
      И голова болела непрестанно.
      И понял я, и понял я, я понял, какая у ней,
      у девушки была какая тайна.
      В гостинице, в гостинице, в гостинице в фойе
      ее я увидал издалека.
      Она улыбалась мужчине, что сидел с ней
      и звал ее на рюмку коньяка.
      Ростов-Москва. 8 августа 1981
      ДОРОЖНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ
      Еду, еду поездом, а напротив - девочка,
      маленькая девочка, лет пяти-шести.
      То ли от безделия, то ль от делать нечего,
      разговор решил с ней завести:
      "Маленькая девочка, девочка, девочка,
      маленькая девочка, у-тю-тю-тю-тю.
      Ты смеешься, деточка, радуешься, деточка,
      а позволь тебя спросить, чему?
      Я - поэт, я - взрослый. Мне
      невеста - лира!
      Ты же взрослой станешь через десять лет.
      Еще одной б... явишься ты миру,
      хоть сейчас и так забит ими белый свет!
      Ну а, может, будешь редким исключеньем,
      может, будешь верной ты, как лира мне.
      Несмотря на трудности и на все мученья,
      может быть, ты будешь не как все..."
      А в ответ мне девочка, маленькая девочка,
      ухмыляясь, девочка отвечает так:
      "Ох, достал ты, дядечка, заколебал
      ты, дядечка.
      Лучше помолчи, заткнись, дурак!
      У меня есть мамочка, мамочка, мамочка,
      она сейчас с дядечкой в соседнем спит купе.
      А дядечка тот - не папочка, не папочка,
      не папочка,
      так чего ж ты мне поешь про верность и т.п.?
      Я хочу, как мамочка, мамочка, мамочка,
      вырасту и буду, буду как она.
      Буду спать я с дядечками, с дядечками,
      с дядечками,
      гулять буду с ними допоздна..."
      Еду, еду поездом, поездом, поездом,
      а напротив - девочка лет пяти-шести.
      Видно, от бессилия я воскликнул: "Господи!
      Господи! Грешных - прости!"
      Будем симпатичными, алчными, зычными,
      будем справедливыми, лживыми мы...
      Поезд с опозданием мчит, по-обычному,
      и никак не выедет из тьмы.
      ноябрь 1981
      СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ ПОСЛАНЬЕ- СЕНТИМЕНТАЛЬНОМУ СОЗДАНЬЮ
      Простите, мисс. Поймите, мисс.
      Увы, не нам, не нам, не нам...
      Вошедши бурно в Вашу жизнь,
      я из нее ушел, как Хам.
      Не хам, а Хам. И корень зла
      не в букве, а в гармонии.
      Когда горячие тела
      делами заполонили.
      Когда желание извне
      за чувство приняли. И что ж?
      Вновь быть вдвоем? Смешно вдвойне.
      А ложь как нож. Цена ей - грош.
      Когда забыв на миг про то,
      про что на жизнь забыть нельзя,
      в безвыигрышное лото
      играли, душами скользя.
      Когда запас души иссяк,
      а плоть еще светила нам,
      ушел я, ничего не взяв,
      все (без себя) оставив Вам.
      Любовь - не снег, не дождь. На всех
      ее не хватит. А успех
      пришел, прошел... После утех
      осталась боль... И смех, и грех.
      Когда застал, настиг предел,
      застиг на миг, настал на жизнь,
      соединением двух тел
      сердца их не соединишь.
      Когда не выплачен аванс,
      к чему идти на компромисс?
      Увы, не нам и не для нас...
      Поймите, мисс. Простите, мисс.
      Москва, Ленинский проспект, 13 ноября 1981
      МОЛЕБЕН
      Час за часом,
      день за днем,
      год от году
      раз за разом
      молча пьем
      ржавую воду.
      Как не глупо,
      ясно всем,
      как не странно,
      люд наш тупо,
      глух и нем,
      ходит пьяный.
      Чувство страха
      потеряв
      на мгновенье
      он к аллаху
      все послав,
      пьет портвейны.
      И холопом
      по утрам
      в каплях пота
      он галопом,
      как тарпан,
      на работу.
      Сивый мерин
      песнь поет
      о декрете.
      Кто не верит,
      водку пьет
      в культпросвете.
      Тихий завтрак
      и обед,
      скромный ужин.
      Может, завтра
      будет свет,
      тот, что нужен.
      Только вера,
      только Бог,
      только святость
      дарят в меру,
      кто что смог,
      дарят радость...
      Дарят в меру,
      кто что смог,
      дарят радость
      только вера,
      только Бог,
      только святость.
      декабрь 1981
      ПОСЛЕДНЕЕ
      Елене С.
      Кучка разных людей,
      самых близких, родных и знакомых,
      и детей, и б...
      вниз бросают землистые комы.
      Поскорбят... Наскребут...
      И уйдут. И сметут атрибуты...
      И всплакнут. И глотнут.
      И ввернут: "Он издох от скорбута".
      Будут женщины там,
      не одна, и не две, и не десять:
      "Он был вовсе не хам,
      он был просто беспечен и весел".
      Будут там и друзья,
      и, возможно, враги тоже будут:
      "Он любил донельзя
      набивать алкоголем желудок".
      И родные мои...
      Вот беда, вот действительно страшно!
      Вот беда! Вот пойми!
      А я сыном был очень неважным...
      Врач, известный вполне
      (у него личный домик есть в Гаграх),
      рот всполощет в вине:
      "Не подагра. Скорее - пеллагра".
      И случайный мужик
      с провалившимся начисто носом
      усмехнется и вмиг
      оглядит молодых женщин косо.
      А один промолчит,
      ему сущность ясна человека.
      Он себя излечил
      от болезни невнятного века.
      Не оставлю следа...
      Кто покажет, расскажет об этом?
      Может, вскрытие (да...)
      установит: он умер поэтом!
      Пусть другая простит,
      что не ей этот стих посвящаю.
      Пусть никто не грустит.
      Всем идти и итти завещаю...
      Вот и все! Все... Все - тлен!..
      Этот стих, как гранитную груду,
      посвящаю Элен.
      Той последней, с которой не буду.
      Москва, м. "Молодежная" 20 января 1982
      Я НИКОГДА НЕ ЖЕНЮСЬ...
      (монолог любителя острых ощущений)
      Я никогда не женюсь... на официантке.
      Пусть за день крупный куш,
      что ни клиент, то муж,
      что ни клиент, то пьянки.
      Я никогда не женюсь... на продавщице.
      Пускай товар - навар,
      зато ведь грузчик - тварь,
      тут очень трудно положиться.
      Я никогда не женюсь... на горничной.
      Когда дежурит в ночь,
      готова всем помочь,
      в отеле гости энергичны.
      Я никогда не женюсь... на проводнице.
      Что ни купе - грузин,
      грузин всегда один,
      ему всегда не спится.
      Я никогда не женюсь... на стюардессе.
      Один партнер - борт.инж.,
      второй партнер - Париж,
      а третий всем известен.
      Я никогда не женюсь... на музыкантше.
      Средь них полно пройдох,
      я буду нотой "до"
      в системе черных клавиш.
      Я никогда не женюсь... на поэтессе.
      Ей не хватает тем,
      она идет за тем,
      и композитор хочет... песен.
      Я никогда не женюсь... на актрисе.
      Любая роль - эксцесс,
      любой герой - процесс,
      все это я видел в "телевизер".
      Я никогда не женюсь... на контролере.
      По службе ведь она
      за мной следить должна,
      все двери будут на запоре.
      А у меня:
      "маяк" на Курском с проводницей,
      затем в ГУМе с продавщицей,
      затем в Быково к стюардессе,
      затем в Кусково к поэтессе,
      в зал Чайковского к пианистке,
      в театр Маяковского к артистке,
      забежать в "Узбекистан",
      ведь по четным Нинка там,
      да в отеле ЦДТ
      Зинку встретить и т.д.
      Я никогда не женюсь...
      3 февраля 1982
      ПИСЬМО В ЛИПЕЦК
      Забыв о тайном соучастье,
      я в письмах свято лгу о счастье.
      Обман - прекрасное лекарство,
      бесценнейший медикамент.
      Любовь, на деле же коварство,
      ложится строчками в конверт.
      Забыв о мрачных переменах,
      я в письмах свято лгу о генах.
      Ткань разрушая нервной клетки
      своей, Вам не разрушу ткань.
      Пусть письма редки - фразы метки,
      но в самом деле все - обман?
      Забыв о прошлом увлеченье,
      я в жизни придаю значенье
      невидимой общенья нити,
      порыву, празднику страстей.
      И оставляю право выйти
      из игр, без ведома властей.
      Забыв о благородной грязи,
      я говорю о розе в вазе,
      которая давно разбита,
      но розе той, видать, с руки
      хрустальной вазе (не забыта)
      не дать распасться на куски.
      Забыв о благородной цели,
      лежу до полудня в постели.
      Конец мышиного хвоста
      мне чудится в дощатой щели.
      Разгадка виденья проста:
      конец хвоста - обрубок цели.
      Забыв все взлеты и паденья,
      я помню чудное мгновенье.
      17 февраля 1982
      ЗАТОВАРЕННАЯ БОЧКОТАРА
      Василию Аксенову
      Третий десяток - скорбут и пеллагра,
      третий десяток - больной и усталый.
      Вся наша жизнь - поиски жанра,
      прав был Василий Палыч.
      Правда, в физическом плане неплохо,
      главный мой орган - не орган, а столб.
      В том-то и хохма. Такая эпоха
      круглые сутки "НОН-СТОП".
      Выйдя на свет из начального пункта,
      плачу во сне, а плачу наяву.
      Включаю все лампы, Свети, катапульта!
      Любовь к электричеству!
      Мы с Вами коллеги, со звездным билетом
      по блату уеду в конечный наш пункт
      на старой телеге. Латы на леты
      сменив, я уеду и вырвусь из пут.
      Третий десяток. Баб - пять десятков.
      Порукой пороки. Такая морока.
      Покорно по кругу вкусные взятки:
      апельсины из Марокко.
      Мы, предвкушая скорую встречу,
      голь нашу скрыв и Вашу скрыв боль,
      слышим и дышим российскою речью.
      Дышим метро. Слышим: метрополь.
      3 марта 1982
      ШАГ НАЗАД
      Старыми, как песня, голосами,
      воет радиола: "Ай-лазат"
      То ли "Самоцветы", то ли "Пламя"...
      Встреча с Вами - это шаг назад.
      Я Вас пригласил на чашку пива.
      Согласилась, выпила, легла,
      и серъезна в меру, и красива,
      но... смогла.
      Пресными, как девы день, словами,
      вымостил поэт свой постулат
      про страну с полями и лесами...
      Встреча с Вами - это шаг назад.
      Вы ко мне пришли просто по делу,
      а по телу молния прошла.
      Вроде не хотела и не смела,
      но... смогла.
      С нервными от транспорта глазами
      я сошел на станции "Детсад".
      А в детсаде Вы хозяйкой сами...
      Встреча с Вами - это шаг назад.
      В выходной детишкам сад не светит,
      "Марочное" на краю стола.
      Разве не кощунство: там, где дети;
      но... смогла.
      Дерзкими, как связь с урлой, речами,
      кто-то бросил вызов небесам.
      Небо напоило нас слезами...
      Встреча с Вами - это шаг назад.
      Я Вас угощал в купе вагона
      поезда "Москва-Махачкала".
      Стук колес устало-монотонный,
      но... смогла.
      С пышными, как батьковы, усами,
      кот залез в соседний палисад.
      В палисаде - кошечка с котами...
      Встреча с Вами - это шаг назад.
      Я залез с друзьями к Вам в общагу,
      в ванную троих нас завела.
      От напряга мы назад ни шагу,
      но... смогла.
      С мутными, как шлюхи взгляд, мечтами,
      я ищу обратный адресат.
      А пока, но только между нами,
      встреча с Вами - это шаг назад.
      Я Устал искать, бродить ночами,
      я себя уже не берегу.
      Я опять не с тою, между нами,
      но... смогу.
      Я все перепутал на распутье.
      Мой кумир, Распутин, был таков.
      Все распутно, и я стал распутен,
      назад сделав несколько шагов.
      Я шагаю в гору шагом мерным.
      Над обрывом. Солнце - мне в глаза...
      Что мне стоит сделать шаг неверный,
      шаг ... назад.
      23-25 марта 1982
      КОНАКОВО
      Собирались поздно,
      добирались долго.
      Вот какие сосны,
      вот какая Волга!
      Здравствуй, Конаково!
      Здравствуй, Солнце мая!
      У меня сякого
      девочка такая!
      Водочки порядком,
      чтоб залить желудок.
      На двоих палатка.
      Времени пять суток.
      Ловят рыбу парни,
      девушки готовят.
      Ночью дух угарней,
      кто-то сквернословит.
      И пускай мешают
      нам, шутя, ребята.
      Мы любовь решаем
      под аккорды мата.
      На палатке сверху
      со всего размаху
      кто-то скок для смеху...
      Чуть не сдох со страху.
      Это уже слишком,
      ну а ты довольна.
      В тряпочном домишке
      нам с тобой привольно.
      Вечно рай не длится,
      рюкзаки уложим.
      И в Москве-столице
      мы любовь продолжим.
      Захмелев от клева
      сосны обнимаем.
      Знаешь, Конаково,
      жди опять нас в мае.
      Собирались поздно,
      убирались долго.
      До свиданья, сосны!
      До свиданья, Волга!
      Конаково, 4 мая 1982
      ПЕСНЯ ГЕРОЯ ИЗ ШКОЛЬНОЙ ТЕТРАДКИ
      Жил я на последней странице тетради,
      на ней играли дети скуки ради,
      в морской бой, в морской бой играли они.
      Были на последней странице
      крестики-нолики,
      в крестики-нолики играли школьники,
      так проводили они свои школьные дни.
      Но кончена школа, спереди пропасть,
      такая напасть,
      теперь мне в тетрадке так легко пропасть,
      исчезнуть в ней, исчезнуть в ней, исчезнуть
      насовсем.
      Хозяин тетради уже поступил в институт,
      тетрадку со мной на костре мальчишки жгут,
      и весело, весело, весело, весело всем.
      С последней страницы тетради по физике
      на землю я спустился по листику,
      по клеточкам, по крестикам, по ноликам
      пошел.
      Я думал, люди не нули, нет на земле креста,
      и клеток нет, выходит - есть, но нет на ней
      Христа,
      и все на ней, на ней нехорошо.
      Люди бегут, машины летят, сейчас задавят.
      Я сам виноват, я спускаться на землю
      не вправе,
      герою из тетрадки нет места на ней.
      Рожденный на бумаге на земле жить
      не может,
      меня раздавили в пыли придорожной.
      Но школьник другой рисует меня на стене...
      май 1982
      ЗАСТОЙНАЯ
      Я напьюсь на буйной пьянке
      на родимой на Таганке
      у друзей да у подруг
      под веселый песен звук.
      У московского у франта
      за душою нет ни франка,
      но в душе его большой
      вы найдете грусть и боль.
      К черту шмотки, выпьем водки,
      выпьем водки, дни коротки.
      Но еще короче ночь!
      Ты со мною спать не прочь?
      Лунной ночью, лунной ночью
      с ученицею порочной
      у друзей да на виду
      заглушу свою беду.
      Был, не правда ль, чудный вечер?
      Обними меня покрепче.
      Ты меня ласкай, ласкай.
      Исчезай тоска, тоска.
      А наутро тих будто.
      Что так муторно и мутно?
      Ухожу я от друзей
      к жизни будничной своей.
      Ждут меня дела, заботы,
      сослуживцы по работе,
      ждут бумаги, ждут счета,
      лишь не ждут мои лета...
      Я напьюсь на буйной пьянке
      на родимой на Таганке
      у друзей да у подруг
      под веселый песен звук.
      31 июля 1982
      ГАДАЛКА
      Я летом отдыхал на Юге,
      купался в море, загорал,
      и по жене, как по подруге,
      я очень сильно тосковал.
      Цыганка как-то мне гадала,
      она взглянула на ладошку
      и, усмехнувшись, мне сказала:
      "Твою жену сейчас ... как кошку".
      Я было чуть не "двинул кони".
      Цыганка молвит: "У мужей,
      ты не печалься, на ладони
      штрихи бывают похужей".
      И улыбнувшись виновато,
      заметив, что я попритих,
      она добавила: "Женатый
      всегда имеет этот штрих".
      14 августа 1982
      * * *
      Я жил всегда на грани фола,
      спонтанно, движимый судьбой.
      Но даже в рамках произвола
      старался быть самим собой.
      Я, может, многое не сделал,
      звезд, может, с неба не хватал.
      Но, совмещая душу с телом,
      я низко никогда не пал.
      Поддавшись ветреным порывам,
      я понял, в чем судьбы каприз.
      Жизнь привела меня к обрыву
      и указала путь мне вниз.
      23 августа 1982
      МОЕ ЗЕРКАЛО
      (монолог молодого тунеядца)
      В зеркало стены кирпичной
      на ногах в земле без почвы
      я смотрел после "Столичной"
      взглядом вялым и непрочным.
      Я оставил за стеною
      женщину - гетеру ночи
      и, теперь, блюя слюною,
      вспоминал о ней и прочем.
      Вспомнил детство золотое,
      трезвость и ученость папы,
      друга сердце разбитное
      и под майонезом крабы.
      Вспомнил девочку из школы,
      третья парта у стены той,
      за которой с биксой голой
      развлекался, вдрызг обпитый.
      Та же девочка исчезла
      с моего да с горизонта,
      села в самолета кресло.
      Задержать ее - без понта.
      Бикса голая за стенкой,
      разновидность блудной девки,
      в стенку тыкала коленкой
      и рыгала без издевки,
      как положено ей, блудной,
      прошмаленной до отказа,
      промышлявшей беспробудно
      телом в поисках экстаза.
      Я ничем ее не лучше,
      ту я продал, эту предал,
      третью мучал и замучал...
      Пил и спал - такое кредо.
      Не любил родных и близких,
      уважал, ценил, не боле,
      нервы их менял на "виски",
      жил, не чувствуя их боли.
      В отражении зеркальном
      я увидел проблеск смерти.
      Женщина смешком нахальным
      все испортила мне, стерва.
      Я дыхнул в зеркальный спектр
      да дыхалкой спиртовою,
      моей жизни сальный вектор
      стал сосиской налитою.
      Я не помню своих близких,
      я забыл все институты,
      я тягаю с биксой "виски"
      и другие атрибуты.
      У меня нет сил на дело,
      на приличные заботы,
      я беру девичье тело
      и веду свои работы,
      свои вздорные потуги
      и позорные интриги...
      Я в объятиях подруги
      всем показываю фиги.
      Как сметана я разбавлен,
      как сивуха я разболтан,
      я задавлен и подавлен,
      как в моче, я в чем-то желтом,
      в чем-то грязном, в чем-то мерзком,
      а в чем точно, не пойму...
      Б... откинув жестом резким,
      я пошел, пошел во тьму.
      Нахабино. 11 сентября 1982
      ЗВОНОК ИЗДАЛЕКА
      Я издавна
      звоню любимой,
      сойдя с перрона.
      Как это много:
      голос родимый
      по телефону.
      Как это мало:
      ласковый голос
      в скрипящей трубке.
      Вот ты пропала.
      Холод и голод.
      Где твои губки?
      Буду не скоро,
      чудик мой милый,
      как это долго.
      Как это тяжко.
      Снова в работе.
      Чужие двери.
      Верь мне, дурашка.
      Помни, мой котик,
      я тебе верю.
      Постные рожи
      у бюрократов
      и боссов грузных.
      Знаешь, хороший,
      нет тебя рядом. Как это
      грустно.
      Плачет твой мальчик,
      плачет и стонет,
      хочет тебя.
      Не злись, мой зайчик,
      моя лопотуня.
      Это любя.
      Ну не сердись же,
      знаешь, как трудно,
      я же терплю.
      Ну улыбнись же,
      я рядом будто,
      я же люблю.
      27 сентября 1982
      * * *
      Город Нальчик - мой город родной.
      Место жительства - город Москва.
      Время: год восемьдесят второй.
      Инженер. Не женат. Двадцать два.
      Вся Россия - мир сонный, блатной.
      Связи лепят из грязи князей.
      Мои песни молчат над страной,
      мои песни звучат для друзей.
      Нужно зрячим быть на все сто,
      чтобы день отличить ото дня.
      Вы все прячете, я же на стол
      положил все, что есть у меня.
      У меня есть болезни, грехи,
      и девицами чаша полна.
      У меня есть стихи и стихи.
      И еще у меня есть Она.
      Та Одна - и она не поймет.
      Ты, Россия, - мир сонный, блатной.
      Люди жалки, не люди, помет...
      Здравствуй, Нальчик, мой город родной!
      Вы живете в тепле, но во мгле,
      вы способны лишь тлеть, не гореть.
      Я родился на этой земле
      и на ней я хочу умереть!
      1 октября 1982
      БЫТЬ ЦЕЛОМУДРЕННОЙ...
      Вы - две подруги, но ...
      ... но спутать вас нельзя.
      Я видел вас в кино, на улице, в пути.
      Одна - страшна как смерть,
      с ней спят мои друзья.
      А ты - красавица! К тебе не подойти.
      Быть целомудренной
      способна только та,
      Которую никто, никто не пожелал.
      Твоя подруга спит
      со всеми, ей хоть так.
      А что желаешь ты? Ах, если бы я знал.
      Проходишь стороной
      меня, моих друзей.
      Выходишь из кафе, улыбка на лице.
      Не замечаешь тех,
      тех, кто не из князей,
      боишься и дрожишь сгореть на подлеце.
      Твоя подруга - дрянь, сама себе судья.
      А ты все ждешь, когда,
      когда придет король
      и увезет тебя в далекие края.
      Поверь, что я готов
      все, все, что есть, отдать.
      Ну, хочешь: ресторан, ты - в белом,
      звон колец.
      Пойми, наступит миг,
      и ты не сможешь ждать,
      а около тебя окажется подлец.
      Быть целомудренной
      способна только та,
      которую никто, никто не пожелал.
      Гуляет белый свет,
      кто юн и кто в летах.
      А что же хочешь ты? Ах, если бы я знал!
      7 октября 1982
      Я ЕДУ В МЕТРО...
      Я еду в метро...
      Портвейн не пил третий день,
      стоять в очереди мне лень.
      Пустое нутро...
      Я еду в метро.
      Мне нехорошо.
      Напротив чувиха, намазана так,
      что если бы я был чувак,
      я б к ней подошел.
      Мне нехорошо.
      На "Лермонтовской"
      я выйти хотел, но не сумел,
      как много людей, и все не у дел
      в день-деньской
      на "Лермонтовской".
      Но не беда.
      На следующей вышел на улицу.
      Дождь мерзкий бил, сволочь, по лицу.
      Вот так всегда.
      Но не беда.
      Дорогу развезло.
      Как-будто бы край земли,
      но автобус виден вдали.
      Мне повезло,
      хоть дорогу развезло.
      Пусть остановки нет.
      Ко мне подъехал он,
      я впрыгиваю в салон.
      Водитель говорит: "Привет!"
      Пусть остановки нет.
      У толпы отвисла губа.
      Все думают, что я - Бог
      московских путей и дорог.
      Счастливая, говорят судьба.
      У толпы отвисла губа.
      Спрячьте свой испуг.
      Ведь если б я был Бог,
      я б в транспорте ездить не смог.
      Просто, водитель - мой друг.
      Так спрячьте свой испуг.
      Сошел напротив МИСИ.
      Тут девушка ждет меня,
      я с ней знаком три дня.
      Кто, не скажу, не проси.
      Лишь скажу, что из МИСИ.
      Мы пойдем ко мне.
      Пусть невинна она,
      пусть легкомысленна,
      но порядочна вполне.
      И мы пришли ко мне.
      Мы слушаем диски
      за чаркою вина.
      И так близка она.
      И стали мы близки,
      спасаясь от тоски.
      Пусть кружатся диски!
      А завтра будет день.
      Работа, будни, мрак,
      обед, вино, табак.
      Работать лень.
      И снова будет день...
      И будет выходной.
      Дом будет нелюдим,
      я буду не одним,
      ты будешь не одной.
      Да здравствует выходной!
      Я еду в метро...
      11-19 ноября 1982
      ЧЕРНЫЙ СПИСОК
      "Ушли года, как люди в черном списке..."
      В.Высоцкий
      Теперь конец! Я значусь в черном списке.
      Выйдет приказ, и выпустят в расход.
      Теперь конец! Давайте выпьем виски,
      душу зальем на "тыщу" лет вперед!
      Нет, не имел я дел больших с деньгами,
      я вовсе ничего не натворил,
      я говорил свободными стихами,
      свободно о свободе говорил!
      Пришла пора проститься с этим светом,
      искал я правду, правды не нашел.
      Великий грех великим быть поэтом!
      Поэтом быть, увы, нехорошо.
      Вот музыкант, он в нотах не лоялен,
      ну что возможно в музыке найти?
      Мотив без слов у нас не криминален,
      нет у мелодии крамольного пути.
      Или художник, он рисует метко,
      рисует небо, солнышко на нем.
      Что с неба взять, когда оно не в клетку.
      Что с солнца взять, когда к нему идем.
      Вот драматург до дыр затер сценарий,
      рубит с плеча, хоть мысль не горяча.
      И пусть твердит он, человек бездарный,
      что в этом соль, а я скажу: моча!
      Да, я хотел успеть многое в жизни,
      исправить это, переделать то.
      Пусть злые черти указали вниз мне,
      и не поможет мне теперь никто.
      Не верю я, что в двадцать энном веке
      корни разумного сквозь землю прорастут,
      и никакие злые человеки
      руками грязными тот разум не сомнут.
      До справедливости идти не близко,
      никто не хочет вылезать из нор.
      Что до меня, я вычеркнут из списка,
      вышел приказ, исполнен приговор.
      Красково. 1 марта 1983
      СТРЕСС
      На станции Томилино
      снимается кино.
      Киноактриса милая
      жеманно пьет вино.
      В дому у франта местного,