Было и еще кое-что, о чем Женя не любил даже вспоминать, пока этого не требовало дело. Девочки уходили от него к клиентам простыми носительницами красоты и сексапильности, а побывав в их постелях, становились еще и носительницами убойной информации, проще говоря – компромата. Эта закономерность стала очевидной для Линдермана уже после первого года налаженной работы его агентства. Поначалу она его порадовала, потому что информация в наше время ценнее золота, а особенно информация про очень известных и очень влиятельных людей. Женя быстро сообразил, что в его хозяйстве открывается новый весьма прибыльный огородик, на котором золотые будут расти не хуже, а то и лучше, чем на ниве основного бизнеса.
Но, торганув первые несколько раз компроматом налево и направо, Женя быстро прикусил язык и стал куда более осмотрительным. Народец вокруг оказался болтливый, и скоро уже о тайных линдермановских закромах прознали совсем лишние люди. Женю начали вербовать товарищи из разных органов, которые страсть как мечтали побольше узнать о личной и вообще жизни всяких магнатов и других порядочных людей. Жене вербовки эти искренне не понравились, потому что в них не было главного – денег. Вместо этого было то, чего он очень не любил, как и каждая свободная личность, – шантаж и угрозы. Но с реалиями российской жизни нужно было как-то мириться. В результате Линдерман открыл для себя некоторые выгоды даже и в этом раскладе. Оказывается, можно было использовать разведданные, собранные от девочек, в качестве выкупа за спокойную (или относительно спокойную) жизнь на свободе. В этом случае в определенной степени экономились деньги, предназначенные для того же выкупа. Это, конечно, было плюсом. Но если откровенно, минусов на этой стезе все-таки было больше.
Во-первых, Жене приходилось постоянно скользить во время вербовочно-профилактических бесед с товарищами из органов, а органов в последнее время стало так много, что в результате он искренне запутался в том, кем именно он завербован и на кого работает, а кого просто водит за нос. При этом нужно было еще всегда держать в памяти, какую информацию он сливает по какому разу, а также четко помнить – кому за деньги, а кому за хорошее отношение. Во-вторых, один раз какие-то бандиты хорошенько отколошматили Линдермана около его собственного дома, и с тех пор он передвигался в сопровождении мощной охраны – почище, чем у нефтяных королей или там у премьер-министра. Денег на эту охрану уходила уйма, но деваться было некуда. Линдерман подозревал, что налетчиков нанял один из его клиентов, которому неблагодарная девица, наверное, напела про своего благодетеля каких-нибудь гадостей, только чтобы самой выглядеть в розовом свете.
Конечно, можно было бы и вовсе забросить эту компроматную стезю и сосредоточиться на основном любимом деле. Но это только так кажется, что можно. На самом деле нельзя. Уже ни один здравомыслящий человек, не говоря уже о сотрудниках органов, не поверил бы, что Линдерман не располагает компроматом. Атак, при ином раскладе, глядишь – и завязал бы Женя с этой паскудной побочной деятельностью. Хотя нет, не завязал бы. Все-таки деньги она приносила неплохие.
Да и вообще неприятные стороны всегда есть в любом бизнесе. По большому счету Линдерману было грех жаловаться на жизнь... До того момента, пока не случилась эта беда на вечеринке у Милорадова.
* * *
Главное в линдермановском бизнесе – это репутация. Хороший товар – это имя фирмы. А что такое хороший товар в его агентстве? Красота, молодость, здоровье и безопасный элитный секс. И при этом никаких неприятностей. И вот на же тебе!..
Вечеринка у Милорадова – известного гения и стяжателя российской и постсоветской металлургии – была важна тем, что именно здесь собрались самые что ни на есть желанные, но пока потенциальные клиенты Линдермана. Это были не просто жирные коты. Это были котищи, бегемоты, монстры по своим финансовым и прочим возможностям. Конечно, кое-кто из них слышал о Линдермане и его агентстве. Но одно дело втюхивать товар на словах, и совсем другое – показать его в натуре, поиграть шиншилловым мехом прямо на глазах у ошеломленных покупателей. У некоторых из них, может быть, и в мыслях раньше не было воспользоваться услугами агентства Линдермана. Но вот когда они увидят настоящие бриллианты, устоять уже не смогут. И главное – расскажут другим.
Потому Женя выбрал с собой на вечеринку лучших из лучших – рыжую саратовскую Киру, потрясную мулатку Катьку, которую теперь элегантно звали Кэт, и вылитую Анн Николь Смит, которую в русской реинкарнации называли Марусей, а родом она была из Ростова. Стилисты и художники по костюмам проработали с девочками весь день, последний час наряду с ними трудился и сам Линдерман. Он вбивал в хорошенькие головы Кэт, Киры и Маруси правила поведения на вечере. Вбивал по нескольку раз, чтобы уж не сомневаться.
Но пришла беда из своей привычной двери – откуда не ждали.
* * *
Теперь Линдерман обессиленно разложил свое тельце в глубоком кресле, чувствуя, как подступает к горлу тошнота, и старался даже не думать о последствиях. Хотя мысли эти, конечно же, лезли в голову как тараканы.
Было обрушено, опрокинуто, раздавлено главное правило – «чтоб никаких неприятностей». Неприятность, если так можно, конечно, выразиться, только что случилась. Когда заиграла прекрасная чувственная музыка, его девочки отошли в отдельную комнатку, чтобы подготовиться к показательным выступлениям. Все шло как по маслу. Жирные коты роняли на ковры слюну, ожидая их выхода, и вдруг этот кошмарный вопль. Он даже не понял, что это кричат его девочки. Это кричали какие-то животные. Потом раздался грохот и звон стекла. Потом из комнатки выбежали Кэт с Марусей. Дверь в комнатку осталась распахнутой, и первый заглянувший в нее – кажется, это был кто-то из Думы – резко схватился ладонью за лицо и согнулся в три погибели. Наконец Кэт выдохнула почти неслышно, но все услышали, как будто она прокричала это:
– Киру убили...
* * *
Линдерман понял, что должен будет первым войти в комнатку. Ноги не шли и не гнулись. Словно какой-то персонаж из мультфильма, он доплелся до двери и стоически заглянул внутрь. Кира лежала на полу, а на ее голубой блузке растекалась кошмарная темная кровь. Кровь лилась и откуда-то из-под нее.
* * *
Линдерман сидел в кресле и привыкал к новой реальности, а заключалась она в том, что лучшие страницы его жизни были уже навсегда перевернуты и отлистать их обратно теперь не представляется никакой возможности. Откровенно говоря, по сравнению с этим открытием все остальное уже не имело никакого смысла. Даже убийство, случившееся только что в нескольких метрах от него самого, его особенно не волновало. И уж совсем не интересно ему было, кто убил Киру и каким образом вообще убийца мог проникнуть на такую виповскую вечеринку, охраняемую не хуже, чем секретные переговоры российского президента.
Женю Линдермана одним росчерком пера вычеркнули из короткого списка персон, которые имеют право наслаждаться благами этой жизни. Даже то обстоятельство, что он пока еще находился в особняке Милорадова, объяснялось сейчас не принадлежностью к этому высшему кругу, а статусом свидетеля уголовного преступления. Он просто не имел права покинуть место его совершения.
Женя даже заскулил про себя, но получилось, что заскулил он немного вслух. Сидевший рядом замминистра, кажется, труда и занятости, услышав этот жалобный звук, решил утешить Линдермана и зачем-то брякнул:
– Вы не волнуйтесь. Милиция уже сейчас подъедет.
Женя злобно глянул на сытого замминистра и промолчал. Нашел, дурак, чем успокоить.
* * *
До поры до времени Женя Линдерман наблюдал за развитием событий совершенно безучастно. Реальная жизнь теперь вроде бы отделилась от его тела и сознания и шла своим чередом, – отныне Линдерман и действительность никак не были связаны между собой. Возможно, он пребывал бы в этом состоянии довольно долго, если бы не новое потрясение, случившееся сразу после приезда медицинской бригады. Но тут уж началась просто какая-то бесовщина.
Врач «скорой помощи» с мрачным уставшим взглядом прошел в середину зала, совершенно не обращая внимания на лица знаменитостей, сквозь которых ему пришлось пробираться. Когда он дошел до кресла, в котором недвижно сидел Линдерман, все почему-то быстро освободили пространство и вокруг Линдермана внезапно стало очень пусто. В этой пустоте оставался только врач, который и обратился именно к нему, к Линдерману, со странным вопросом:
– Где труп?
– Кто, простите? – испуганно переспросил Женя.
– Труп где? – с какой-то непонятной угрозой повторил врач.
– Ах труп... – наконец понял Женя и показал глазами на закрытую дверь в маленькую комнату.
Врач зашел в комнатку, и Женя инстинктивно зажмурился. Он открыл глаза, только когда вдруг услышал еще более странную фразу.
– Здесь никого нет, – чуть ли не с укором сказал врач, вышедший из комнатки.
– То есть как? – выдохнул Линдерман.
Врач обвел тяжелым взглядом собравшихся.
– Это что, такой веселый розыгрыш на вечеринке – с участием «скорой помощи»? – нехорошим голосом спросил он.
– Какой розыгрыш, о чем вы говорите!.. – изумился металлургический магнат Милорадов, вспомнив наконец, что он хозяин вечера.
– Там же кровь! – простонала Кэт.
Услышав про кровь, врач слегка оживился и вернулся в комнату. Он вышел оттуда, демонстрируя обществу свой указательный палец, запачканный в крови. Кэт и Маруська зарыдали в полный голос.
– Это не кровь, – сообщил врач. – Это краска.
– Коньяку, – еле слышно сказал Линдерман, не вставая с кресла.
– Что? – не понял Милорадов.
– Коньяку! – вдруг страшным голосом заорал на магната Линдерман и даже не успел испугаться собственного поступка. Самое смешное, что и Милорадов уже ничего не соображал, а потому быстрыми шажками официанта добежал до ближайшего столика и, плеснув в большой фужер лошадиную дозу коньяка, услужливо поднес его Линдерману.
9
Когда врач «скорой помощи» сказал про краску вместо крови, Линдерман даже почувствовал возмущение. Трагедия, в которую он только что так искренне поверил, оборачивалась каким-то глупым фарсом. Но самое страшное, что трагедия лично для него – Жени Линдермана – вовсе не прекратилась с известием о том, что нет никакого трупа, а также нет никакой крови. В общем-то получалось теперь, что и убийства никакого могло вовсе и не быть, но, откровенно говоря, кардинальным образом это ничего не меняло. Несчастного случая, который только что произошел с карьерой Линдермана и его агентства «Мадемуазель Икс», это вовсе не отменяло. Кошмар только-только начинался.
В какой-то момент Линдерману показалось, что все, что могло с ним случиться самого ужасного, уже случилось. На самом же деле впечатление это было ошибочным. Всего случившегося он еще не знал. И наверное, хорошо, что не знал, потому что неизвестно еще, как бы он пережил все неприятности вместе.
Не знал он еще того, что какой-то злой рок крался за модельным агентством «Мадемуазель Икс» буквально по пятам.
* * *
За пару недель до того, как Линдерман со своими воспитанницами отправился на многообещающую вечеринку к магнату Милорадову, еще одна его модель, проходившая в каталоге под красивым именем Мелисса, а на самом деле звавшаяся в миру Людмилой Волковой, была приглашена на съемки рекламного ролика.
Люська Волкова, то есть Мелисса, была девушкой довольно необычной. Она появилась в агентстве совсем недавно и в предельно сжатые сроки сделала успешную карьеру номер один. Возможности для карьерного роста в агентстве были разные. Карьерой номер один считался тот путь, который выводил претендентку прямо на самую высокую цель – законный брак. Потенциально такой шанс был у всех девушек, но реализовать его могли, конечно же, единицы. Как в Америке. Впрочем, не будь гениального Линдермана и его агентства «Мадемуазель Икс», то такого шанса у девиц не было бы вовсе. Женя старался сделать все, чтобы девочки об этом помнили постоянно.
Так вот Мелисса творила чудеса. На первой же великосветской вечеринке в ресторане на Рублевском шоссе, куда ее вывез на дебютное выступление Линдерман, она имела сногсшибательный успех. Частично – это понимал даже Линдерман – в этом была ее собственная заслуга. Ни внешними данными, ни природным вкусом и грацией Мелиссу Бог не обидел. Увидев хищные взгляды, которые кидали на Мелиссу жирные коты на Рублевке, Линдерман даже поначалу решил для себя, что в дальнейшем постарается не смешивать Мелиссу со своим остальным ударным контингентом. Обычно он вывозил на показательные выступления сразу трех-четырех девушек. Но из-за Мелиссы остальных просто не успевали хорошенько рассмотреть, так что это могло бы даже повредить бизнесу.
Мелисса обладала пышной рыжей гривой, зелеными глазами с дьявольским огоньком и длиннющими до неприличия ногами. Она умудрялась одновременно выглядеть эротической топ-моделью, великосветской дамой с аристократическими корнями нескольких поколений, интеллектуалкой, способной беседовать на любые темы, и даже кроткой девушкой, о которой всякий мог сказать, что она может составить надежное счастье любому достойному джентльмену.
Надо признаться, с самого начала, когда Мелисса только постучалась в дверь модельного агентства «Мадемуазель Икс», Линдерман не сумел распознать в ней признаки товара экстракласса. Скорее, он купился на ее рыжие волосы. Блондинок у него в агентстве было навалом, темноволосых тоже хватало, а вот натуральных рыжих до сих пор было всего две. Между тем для палитры нужны были разные краски. Особенно впечатляющими выглядели показательные выступления агентства на всякого рода вечеринках, на которых были представлены все масти.
Сидя за столиком ресторана на Рублевском шоссе, Линдерман задумчиво покусывал нижнюю губу и наблюдал за легким фурором, который производила Мелисса. Со стороны он напоминал толстого кролика, жующего травку. Публика в тот день была не так чтобы самого высшего класса – пяток довольно затертых народных депутатов, не слишком часто мелькающих на голубых экранах, парочка бывших министров, занявшихся частным нефтяным бизнесом на птичьих правах, с десяток эстрадных исполнителей, ошибочно считающих себя поп-звездами первой величины, а также две эстрадные знаменитости из разряда «незатухающих звезд». Были еще какие-то продюсеры, банкиры, киноактеры, два излишне веселых милицейских генерала – они были, разумеется, в гражданских костюмах, но уж кто-кто, а Линдерман узнал их сразу. Еще по залу с мрачно-загадочным лицом шнырял время от времени не сразу узнаваемый телеведущий разных шоу на разных каналах. Но в основном тусовка состояла из околосветской публики. Ожидали еще, правда, приезда скандальной Балерины, но это было интересно только поначалу, когда еще ожидался приезд ее молодой и дерзкой Соперницы. Интерес был совершенно понятен. На одном из светских раутов, когда Балерина в новом белом платье сидела со своим очередным суженым, уведенным накануне от Соперницы, имел место очень яркий эпизод. В зал вошла улыбающаяся Соперница, подошла к влюбленной паре и, не снимая со рта широкую улыбку, облила голову и платье Балерины ярким красным вином прямо из бутылки. Случилась эта памятная история еще месяц назад, но тусовочная Москва с благодарностью помнила ее и пересказывала друг другу, всякий раз сопровождая сюжет новыми и новыми фантастическими подробностями. Когда же на Рублевке выяснилось, что Соперница не приедет, потому что зажигает в это самое время где-то в Европе, то и интерес к Балерине оказался совершенно утерян.
Линдермана уровень тусовки не очень расстроил, именно на этот уровень он и рассчитывал, а потому взял сегодня с собой только новеньких воспитанниц – взял специально на боевую обкатку.
Приглядывая за своими девочками, Линдерман с удовлетворением отметил, что дебют удался и теперь их можно смело вывозить на более ответственные мероприятия. Вот тут-то Мелисса и показала свой рекорд.
* * *
В зале вдруг появился банкир Кадочников. Линдерман встрепенулся. Кадочников был банкиром совершенно особенным. Никто толком не знал, на чем он сделал свой стартовый капитал. Никто толком не знал, откуда он появился. Имя его стало известно в московском свете совсем недавно. Но не прошло и двух месяцев, как его стали произносить с особым почтением. Рекламы своему банку Кадочников никакой не делал, наоборот, старался по возможности избегать известности. Сам в обществе появлялся крайне редко. Зато его банк «Феникс» довольно быстро забрался в первую рейтинговую десятку и оттуда уходить уже не собирался.
Кадочников в отличие от некоторых своих коллег по банковскому бизнесу был на удивление хорошо воспитан, учтив с незнакомцами и недурен собой. Он был еще относителен молод – около сорока лет – и спортивен. Ходили смутные слухи, что сам Кадочников появился вовсе не из ниоткуда, а из военной среды. Проверить эту версию не было никакой возможности, и скорее всего слухи основывались лишь на том, что его банку «Феникс» по какой-то счастливой случайности все время перепадало обслуживание огромных государственных заказов и контрактов. Во всяком случае, ни с какими темными финансовыми аферами и серыми схемами имя Кадочникова связано не было, а потому вопрос о происхождении его капиталов так и оставался висеть в воздухе.
– Одно слово – парашютист! – многозначительно сказал однажды Линдерману доверенный человечек из банковских сфер и показал пальцем куда-то наверх, в небо, откуда, вероятно, недавно и спрыгнул на московскую землю банкир Кадочников.
* * *
Понятное дело, Люська Волкова, по кличке Мелисса, ни о чем подобном подозревать не могла. Ей просто сразу понравился банкир Кадочников. Впрочем, это как раз Линдермана интересовало меньше всего. Куда важнее было то, что и банкир Кадочников немедленно положил глаз на Мелиссу. Раз... и он уже предложил ей шампанское. Два... и они уже сидят за отдельным столиком вдвоем и воркуют, точно голубки. Три... и наш недосягаемый банкир повел Мелиссу куда-то на открытый воздух. «Ай да девка!» – одобрительно подумал Линдерман и тут же озабоченно вспомнил, что неплохо бы успеть, пока не поздно, подкорректировать с ней условия контракта.
О том, что условия менять уже поздно, Линдерман понял прямо на следующий день. Мелисса собрала вещи и вежливо уведомила своего патрона о том, что переселяется в загородный особняк банкира Кадочникова. Такой прыти в агентстве «Мадемуазель Икс» еще никогда не видели.
Линдерман расстроился, конечно, но нельзя сказать, чтобы очень. Контракт он переписать не успел, но всего заранее не угадаешь, а Мелисса и так принесла значительную прибыль агентству – и настолько быстро, что и вкладываться-то в нее почти не пришлось.
Таким образом, можно смело сказать, что из всех воспитанниц агентства «Мадемуазель Икс» как раз с Мелиссой Женя Линдерман был знаком меньше всего, – в общей сложности она пробыла в агентстве не больше месяца. Свои юридические дела с Мелиссой Женя так пока и не закончил. Он пожадничал, надеясь все-таки перехитрить барышню с суммой, обозначенной в контракте. Как говорится, ничего личного, бизнес есть бизнес, а Мелисса теперь вполне могла себе позволить выплатить Линдерману желаемую сумму, приобретя такого спонсора, как банкир Кадочников.
* * *
Между тем модель Мелисса, не успев еще выполнить свои финансовые обязательства перед агентством «Мадемуазель Икс», поступила совершенно необдуманно. На ура пройдя кастинг в рекламном агентстве, она быстренько собрала свою дорожную сумку и отправилась на турецкий берег, где затевались съемки ролика. Рекламщики собирались воспеть удивительные качества нового как бы сибирского пива, и сделать это можно было, разумеется, только на берегу Средиземного моря.
– Сорт пива – это стиль жизни, – мощно икнув, пояснил ей режиссер. – Мы должны показать принципиально иное качество жизни!
Мелисса согласно тряхнула своей роскошной рыжей гривой и посмотрела на режиссера равнодушными зелеными глазами.
Красивая, но холодная, грустно подумал режиссер и решил, что попробует растопить лед непонимания уже на анталийском побережье. Впрочем, сделать это он так и не успел.
Несколько дней он выделывал круги вокруг Мелиссы, словно шакал вокруг своей будущей жертвы, но подойти пока не решался. В это время молодые загорелые турки обучали российских моделей вождению водных скутеров, и контрастировать с ними пожилому шакалу вовсе не хотелось.
Творческая идея рекламного ролика заключалась в том, что красавицы выезжали на этих скутерах, разбрызгивая вокруг себя серебряную морскую пену, а закадровый голос должен был тем временем быстро вбить в голову бестолковых зрителей ассоциацию с новым качеством жизни. Режиссер никуда не торопился, он терпеливо ждал, – шакалье чутье и огромный жизненный опыт подсказывали ему, что жертву надо брать позже, во время грядущего празднования по случаю успешного завершения съемок.
Но в том-то и дело, что праздника так и не случилось. Вместо этого пришлось вызывать полицию. Произошло нечто кошмарное и, как всякий кошмар, совершенно неожиданное.
* * *
Когда девушки уже научились потихоньку ездить на скутерах, начались съемки. Девушки выезжали из-за живописной скалы, летели на камеру, стоявшую на пляже, а затем резко разворачивались, окружая себя стеной пены, и неслись в открытое море. Их силуэты в конечном итоге скрывались за той же живописной скалой. Два дубля прошли нормально, а после третьего из-за скалы по команде из мегафона вернулись только две наездницы – блондинка и брюнетка.
– А где рыжая? – спросил в мегафон режиссер.
С берега было видно, как обе девушки замотали головами, оглядываясь во все стороны, а потом жестами показали, что никого не видят.
– То есть как? – спросил растерянным голосом режиссер уже сам себя.
Молодые спортивные турки быстро повскакивали в свои моторные лодки и понеслись, рассекая волны, кто за скалу, кто в глубину моря. Вернулись они ни с чем. Мелисса пропала.
Приехавший во главе полицейского наряда толстый инспектор средних лет важно надувал щеки, хмуро смотрел в морскую даль и охотно объяснял съемочной группе через переводчика, что тело теперь так быстро не найти. Тело сначала относит на «дальнюю воду» – глубину, – а затем уже прибивает к берегу. Но происходит это не быстро, как правило, через несколько дней. По голосу инспектора чувствовалось, что практика у него по этой части была большая. «Впрочем, – многозначительно поднял палец инспектор, – если девушка зацепилась за скутер, то вдвоем они уже вряд ли всплывут, так что надежд отыскать тело даже через несколько дней не так уж и много». Младшие полицейские уважительно слушали своего шефа и послушно кивали головами при каждой его умной реплике. Блондинка и брюнетка в голос плакали друг у друга на плече.
10
– И вы хотите сказать, что ничего об этом до сих пор не знали? – с каким-то нехорошим ласковым укором спросил у Линдермана полковник в милицейской форме.
– Конечно, не знал! – почти прошептал Линдерман.
– Видимо, и про Елену Извицкую вам ничего не известно? – совсем уж ехидным голосом поинтересовался полковник.
– Господи! – Пол закачался под стулом, на котором сидел Линдерман.
Елена Извицкая – также как и Кира, только что странным образом пропавшая из особняка Милорадова, так же как и Люська Волкова, по кличке Мелисса, утонувшая в Средиземном море, – была моделью, подписавшей контракт с агентством «Мадемуазель Икс».
– А что с Извицкой? – дрожащим голосом спросил Линдерман.
– Госпожа Извицкая Елена Николаевна неделю назад была похищена в баре «Синяя птица» в Москве в половине двенадцатого ночи, – вежливо проинформировал полковник.
Конец бизнесу, подумал Линдерман и растерянно спросил:
– А почему же ко мне раньше никто не пришел и не сказал?
– Это недоработка правоохранительных органов, – с излишней готовностью тут же согласился полковник. – И как раз сейчас мы ее исправляем.
* * *
Видимо, для того, чтобы исправить эту недоработку, Женю Линдермана прямо из особняка Милорадова привезли сюда – в районное управление внутренних дел, где, несмотря на позднее время, вовсю кипела работа. Линдерману не раз случалось пересекаться с правоохранительными органами. Но до сих пор он вел себя с ними уверенно и спокойно, зная всякий раз, кому нужно позвонить и с кем встретиться, чтобы уладить возникшие проблемы. Теперь же от уверенности и спокойствия не осталось и следа. Шутка ли сказать: три несчастных случая за две недели – и все с его воспитанницами!
Линдерман не знал, кому теперь он мог бы позвонить, потому что совершенно не понимал, что за чертовщина происходит вокруг агентства «Мадемуазель Икс». Да и уровень беседующих с ним представителей правоохранительных органов несколько его беспокоил. Дело даже было не в этом милицейском полковнике с генеральскими повадками, почему-то оказавшемся ночью в районном управлении внутренних дел. Куда больше Линдермана беспокоил молодой мужчина в штатском, сидевший теперь за его спиной. С виду он был одет весьма скромно, но скромность эта была рассчитана на простачков из районной управы. Неброская одежда этого странного джентльмена уверенно тянула на несколько тысяч долларов. Если полковник ни о чем таком даже не догадывался, то уж Линдермана на этот счет не проведешь. Милиционеры так не одеваются. Чекисты тоже. А на адвоката мужчина совсем не был похож.
– Может быть, вы все-таки нам что-нибудь объясните? – прищурился полковник.
– Господи, мне бы кто-нибудь хоть что-то объяснил!.. – искренне взмолился Линдерман.
– Давайте подумаем вместе, – предложил полковник.
– Давайте. – Линдерман с готовностью придвинул стул к столу, за которым сидел полковник.
– Какие версии вам кажутся наиболее вероятными?
– Понятия не имею, – честно сказал Линдерман.
– А вы думайте, думайте! – посоветовал полковник и откровенно добавил: – Куда хуже будет, если эти версии предложу вам я.
– Понял, – кивнул Линдерман. – Может, какой-нибудь маньяк, а?
– Маньяк? – улыбнулся полковник. – Настолько маньяк, что за одной из ваших девиц даже съездил в Турцию, да?
– Ну а что? Может быть, это какой-то богатый маньяк... – с надеждой сказал Линдерман. – Есть даже мотив...
– Какой же?
– Все три девушки были рыжими...
– Прямо Конан Дойл какой-то... В принципе исключать такого нельзя, – согласился нехотя полковник. – А еще?
– Еще не знаю, – грустно сказал Линдерман.
– Может быть, у вас есть недоброжелатели? – ласково спросил полковник, заглянув Линдерману в глаза.
– У кого же их нет?
– Так если поискать в этом направлении? Скажем, конкуренты?
– Конкурентов у меня нет, – с некоторой даже гордостью сказал Линдерман. – Бизнес уникальный.
– Ну, так уж и уникальный! – пожурил его полковник. – Стоит только выехать на Ленинградское шоссе за город. Или там на Ярославское...
– Мое агентство – это совсем не то, что вы себе думаете! – отрезал Линдерман.
– А в чем разница, милый? – с внезапной жесткостью спросил полковник. – В масштабах?
«Я бы тебе объяснил, в чем разница!» – злобно подумал Линдерман. Сначала он подозревал, что на самом деле полковник вовсе не милиционер, чей новенький мундир на нем теперь сидел. По интеллигентности разговора полковника Женя решил, что перед ним переодетый чекист, – люди с Лубянки любили такие маскарады. Но теперь, когда тот опустился до таких пошлых обвинений, Линдерман мстительно зачислил его в ментовку.
Впрочем, полковник неожиданно опять смягчился.
– И все же версию конкурентов, которые пытаются дискредитировать ваш бизнес, мы никак не имеем права сбрасывать со счетов, – озабоченно сообщил он.
«Нет, похоже, все-таки чекист», – снова подумал Линдерман. Менту бы такая мысль в голову просто не пришла. Но если этот чекист, то кто тогда второй, сидевший за его, Линдермана, спиной? До сих пор он так и не подал голос. Только поздоровался, когда в этот кабинет привели Линдермана.
– Не слишком ли хлопотно таким образом дискредитировать бизнес? – подумал Линдерман уже вслух.
– Хлопотно, конечно, – согласился полковник. – Зато эффективно. Кто теперь захочет иметь дело с вашими девушками, если за ними такой шлейф неприятностей?
Услышав такую трезвую оценку, Линдерман загрустил окончательно. Самое печальное заключалось в том, что теперь полковник его даже не пугал. Он оценивал ситуацию достаточно объективно.
– И что же теперь делать? – Скорее всего свой вопрос Линдерман адресовал даже не полковнику, а в пространство – какому-то высшему разуму. Но высший разум молчал. Зато полковник охотно откликнулся:
– Что вам делать? Ждать и бояться. И как только что-нибудь еще произойдет, сразу звонить нам.
* * *
Когда Линдерман покинул здание управления, из джипа его охраны вышел Соловьев и радостно поприветствовал патрона:
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
